Текст книги "Пусть поднимется ветер (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Я даже не знаю.

Ветер стал зверем с миллионом невидимых голов, рук и зубов, будто своего рода кракен-гидра, сотканный прямо от воздуха. И он использовал то, что произошло, чтобы пожрать все, чего он касался... включая нас. Но мы не были уничтожены. Нас просто... затянуло.

Одри. Меня. Астона. Солану. Оза. И других Сил Бури, которые все еще дышали... даже Ареллу.

Нас всех затянуло... в кокон?

Предполагаю, что это также можно назвать чревом... но мне это кажется слишком грубым.

Таким образом, мы были в той причудливой штуке – коконе, вокруг нас плавали теплые бризы, которые пели о спасении нашего наследия. Между тем мы могли всё видеть, сражение еще шло вокруг нас... своего рода кино, но, так или иначе, не просто наблюдение?

А затем... все успокоилось, и мы мягко опустились на примятую траву, и все просто уставились друг на друга: «ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИЗОШЛО???».

Вот так.

Я не знаю.

Но думаю, это не имеет значения.

МЫ ЖИВЫ!!!

И МЫ ПОБЕДИЛИ!

Оз празднует, приказывая убрать все тела, доказывая, что он знает, как убить все веселье.

Я предлагаю помочь. Но да...

Запекшаяся кровь – это слишком.

Особенно, когда я понимаю, что у большинства Буреносцев сломаны шеи.

– Самоубийственные порывы, – выдыхает Астон. – Он сам прикончил свою армию.

– Почему он это сделал? – шепчет Солана. – Она на самом деле так легко сдался?

Ни у одного нет реальных ответов, хотя они обсуждают различные теории.

Я пытаюсь осмотреться, но не могу перестать думать обо всех мертвых чуваках, наблюдающих за мной. У Одри то же самое во взгляде, как и у меня, поэтому я беру ее за руку и веду к краю луга с полевыми цветами. Когда мы становимся спиной к полю битвы, почти похоже, будто мы сидим где-то в парке, наблюдая закат. Ну, мы, как бы, притворяемся.

– Ты думаешь, это больно? – шепчет Одри. – Когда порывы...

Я представляю лицо Гаса в тот момент, когда проявился его порыв.

Одна секунда, Гас был.

А в следующею его уже не было.

– Нет, я не думаю, что они что-либо чувствуют. Это происходит слишком быстро.

Минуты проходят, и я считаю автомобили на парковке центра помощи туристам, радуясь, что они все еще стоят теми же аккуратными рядами, нетронутыми штормом.

– Что если люди там видели бой? – спрашиваю я.

– Они, вероятно, ушли под землю в убежище от шторма, – говорит Одри. – И если они этого не сделали, я уверена, что они придумают своего рода рациональное объяснение. Земные могут оправдать невозможное. Даже ты бы так сделал, когда думал, что ты один из них.

– Не всегда, – говорю я ей. – Я никогда не позволял себе оправдывать веру в тебя.

Ее взгляд становится мягким, и полуулыбка играет у нее на губах.

Я быстро придвигаюсь немного ближе, решая, испытать удачу. Наши ноги соприкасаются, и прилив тепла дает мне прилив мужества.

– Я знал, что безумие верить, что девушка, которая мне каждую ночь снилась, на самом деле была где-то там. Я просто так сильно хотел, чтобы ты была настоящей, что меня больше ничего не волновало.

От этого она уже полностью улыбается, и я тянусь к ее руке, удивляясь, что чувствую мягкий порыв Западного щита, окутавший ее кожу.

– Порыв не хотел уходить, – говорит она, когда я поглаживаю бриз большим пальцем. – Это странно, но я надеюсь, что он никогда не уйдет?

– Эй, ты и тот ветер через многое прошли. Возможно, больше, чем ты и я.

– Не совсем. – Кончиками пальцев она проводит по моей ладони... такой простой жест, но он серьезно порождает искры и дрожь. – Однажды ты сказал, что в твоей жизни нет ничего постоянного, кроме меня, – шепчет она. – Но и ты постоянно присутствовал в моей. Знаю, вероятно, ты не помнишь... и я сожалею об этом...

– Все хорошо, – говорю я ей.

И это в самом деле так.

Мне все еще необходимо разобраться в своем прошлом... и я разберусь.

Но прямо сейчас меня больше волнует наше будущее.

Я касаюсь ее другой рукой, и по руке взмывает тепло, быстро достигает сердца.

Она понимает, что со мной делает?

Мы встречаемся взглядами, и у меня перехватывает дыхание.

Может, и понимает.

– Так, – говорит она, облизывая губы и наклоняясь немного ближе. Достаточно близко, что мой мозг кричит, ЭТО ОНО!!!

Я решаю не останавливать это.

Меня не волнует, что мы всего лишь в нескольких футах от смерти и разрушения.

Возможно, поцелуй на поле битвы будет нашей «фишкой».

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз чистил зубы и надеюсь, что ее не уничтожит запах моего тела, когда она глубоко вздыхает и спрашивает:

– Что мы сделаем с Райденом?

Так вот о чем она сейчас думает?

Почему бы вселенной просто не врезать мне по яйцам?

Особенно за то... что я напрочь про него позабыл.

С его армией покончено... по большей части. Разве это не означает, что все позади?

Хотел бы я, чтобы все было так просто. Но Одри права.

Райден никуда не делся, и пока он здесь, может снова начать доставлять неприятности.

– Но что, черт побери, нам теперь делать? Он заперся в своей крепости, все еще под своей защитной реакцией.

Я откидываюсь на траву и смотрю в темнеющее небо, чувствуя себя крошечным муравьем.

Было бы просто потрясающе, если бы мы могли просто попросить щит Одри позвать своих друзей и взорвать Брезенгард, чтобы закончить работу. Но... Я не думаю, что ветер работает именно так.

Если бы это было так, разве они бы не сокрушили Райдена давным-давно?

Думаю...

У ветра определенно есть индивидуальность... но еще и сила.

Если он нам действительно будет нужен, может быть, он поможет.

В противном случае мы сами по себе.

Кажется, наше дело – выяснить это... и я знаю, что делать.

Я могу убить Райдена.

Должен ради Гаса, моих родителей и всех Западных, защищавших мой язык.

Это моя битва.

Пришло время закончить ее.

Эта часть особенно сложная.

Все теперь сводится к нему и ко мне, поэтому... я, что, должен бросить ему в лицо перчатку и вызвать на дуэль?

Вопрос получше: Как мне победить его?

– Пожалуйста, – шепчу я, мои слова автоматически переключаются на Западный язык. – Помоги мне выяснить, как это закончить.

Одри откидывается рядом со мной, и мы вместе слушаем мелодии, плавающие в воздухе. Сначала все кажется одним и тем же... просто песни о бурном дне, исчезающие в спокойной ночи. Но медленно текст меняется, и что-то привлекает мое внимание:

Рожденный небом,

Опирающийся на землю,

Столько потеряно. Но больше получено.

Ищи союзника,

Познай их ценность,

Победи сквозь мир и боль,

Одри сказала мне однажды, что сильфиды застряли между двух миров, так как у нас связь, как с ветром, так и с землей. Я, так понимаю, что в первой части, в основном, ветер соглашается, что да, этот бой мой.

Но кто мой «союзник»?

И главное... почему процесс должен включать боль?

Разве я не могу одержать победу через мир и что-нибудь еще? Как насчет пушистых кроликов?

На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, «нападение кроликов» кажется супер ужасным. Я воображаю стаю с красными глазами, клыками, кролики-убийцы, когда Одри что-то бормочет.

– Что ты сказала? – спрашиваю я, тряся головой, чтобы вытряхнуть оттуда кроликов.

– Все мои инстинкты говорят мне, что если мы попытаемся вторгнуться в Брезенгард, мы никогда оттуда не выйдем.

Я согласен... хотя мне не нравится, как небрежно она вставила туда слово «мы».

С другой стороны, возможно, она – «союзник»?

Кроме того я уже знаю ее «ценность».

– Должен быть способ выманить его из крепости, – говорит она. – Чем-то, чему он не сможет сопротивляться.

– Языком, который он пытался украсть в течение последних десятилетий? – спрашиваю я. – Или есть шанс вернуть заключенных, которые все перебаламутили, убежав? Мы предложили ему и то, и это, и вместо того, чтобы появиться, он послал всю свою долбаную армию... а потом он уничтожил их. Парень, похоже, окончательно слетел с катушек. И, ммм, если он был страшен, когда просто был злым чуваком, пытающимся захватить мир, представь то, кем он будет сейчас, когда сошел с ума? Он, вероятно, превращает Брезенгард в лабиринт гиблых мест и просто останется там, взрывая все Шреддером, перед тем как принять долгую ванну с пеной.

– Ванну с пеной? – спрашивает Одри.

– Ты должна была увидеть его ванную комнату.

Одра садится:

– Точно! У тебя еще есть свисток-вертушка, который ты украл из его спальни?

Я едва успеваю кивнуть, прежде чем она встает, бормоча о том, что нужно найти ее мать, и бежит через поле битвы.

Силы Бури убрали тела, и теперь они, кажется, готовят раненых к транспортировке.

– Как ты думаешь, куда они собираются их забрать? – спрашиваю я Одри.

– Недалеко отсюда есть база. Они устроили ее после того, как твои родители были убиты, чтобы они могли приглядывать за тобой во время процесса усыновления.

Ну, это... странно... но думаю, что имеет значение только то, что у них есть, то, что может помочь раненным.

Если все выживут, у нас могло бы быть приблизительно двадцать пять опекунов... и все же потерь – тонна, но не столь жестокая, как последнее сражение. И, эй, это больше, чем все, что делает Райден. Мне бы хотелось выяснить, почему он убил всех.

Мы, наконец, находим Ареллу на самом высоком месте, взгромоздившейся в центре холма с протянутыми руками к небу.

– Что ты делаешь? – спрашивает ее Одри.

Арелла подскакивает, а потом потирает травмированное плечо:

– Я пытаюсь найти песнь твоего отца. Я не видела его Восточный, со дня, когда покинула Водоворот, и начинаю бояться, что Райден взял его под свой контроль.

Слова полностью останавливают Одри.

– Если это так, мы вернем ветер, – обещаю я. – Я уничтожу Райдена, как только подберусь к нему поближе.

Она кивает, с трудом моргая, прежде чем сделать глубокий вдох и сосредоточиться на матери.

– Я думаю, что знаю, как убедить Райдена покинуть Брезенгард, – говорил она Арелле. – Но ты мне понадобишься, чтобы послать ему сообщение.

Арелла улыбается:

– Я думала, что ты не доверяешь мне.

– Нет. – Одри сжимает челюсти, она выглядит готовой рявкнуть в ответ. – Но мне нужно, чтобы ты послать птицу с кодом, который использовали ты и Райден.

– Почему ты хочешь потратить на это время? – спрашивает Оз, подходя к нам. – Отправить ветер – гораздо быстрее.

– Да, но если мы пошлем ветер, это не встряхнет его, – говорит ему Одри. – Я видела, насколько он бы напряжен от воронов моей матери.

– Они все еще у него? – шепчет Арелла.

Одри опускает голову:

– У него теперь только один. Он свернул шею самцу, после того как я не дала ему то, чего он хотел.

Слезы текут по щекам Ареллы, и она бормочет что-то, что не улавливает ни один из нас. Потом она засовывает пальцы между губ и пронзительно свистит.

Я жду, что прилетит ее уродливый ворон, но вместо этого огромный коричнево-золотой орел взлетает над нами. Он кружится три раза и опускается на запястье Ареллы. Его когти впиваются в ее кожу, и это выглядит болезненно.

– Какое сообщение мне передать? – спрашивает она, расправляя крыло орла.

– Скажи Райдену, что свисток-вертушка его сестры у нас, – говорит Одри. – И если он не встретится с нами здесь на восходе солнца, мы его уничтожим.

Это хороший план, хотя трудно поверить, что Райден будет больше заботиться о флейте, чем о силе четырех.

– Скажи ему прийти одному, – добавляет Одри. – И безоружным. И дай ему это, как доказательство.

Она просит у меня свисток-вертушку и обламывает одну из перистых штучек, свисающих с него.

– Я предполагаю, что это были заколки для волос его сестры, – говорил она, когда Арелла заставляет орла сжать кусочек с перышками когтями. – Но даже если я буду неправа, он узнает его по колокольчикам.

– Ты, правда, думаешь, что он придет? – спрашивает Оз. – Райден не отвечает на приказы.

– Он ответит, если мы сделаем приказ непреодолимым. – Одри глядит на меня, когда добавляет, – Скажи ему, что он будет встречаться только с Вейном и со мной. Последние Западный и Восточный, которые сбежали от него... и прежде чем кто-нибудь поспорит, помните, он должен считать, что может победить нас.

– И если он одолевает вас, – спорит Оз, – он получит все, что захочет. Я не удивлюсь, что он пропустил это сражение, чтобы вынудить нас принять на себя такой риск. Он хочет, чтобы мы считали его слабым, чтобы он мог проявить себя сильным.

– Это не имеет значения, – говорит Астон, подходя, чтобы присоединиться к дискуссии, Солана следует за ним. – Если вы хотите, чтобы щенок пришел, вы должны предложить ему лакомство.

– Если щенок на самом деле не волк, готовый пожирать все, – спорит Оз.

– Поэтому мы будем готовы, – говорит Одри. – Вейн и я владеем силой четырех.

– Но этого будет недостаточно, – говорит Оз. – Вам также нужна сила боли.

Они спорят, и я знаю, что должен, вероятно, вмешаться... не то, чтобы Одри не могла с этим справиться.

Но точка зрения Оза заставляет меня задуматься над песней ветра.

Я проверяю ее еще несколько раз, удостоверяясь, что я действительно правильно перевел, потому что если это так... то это будет ужасно.

Песня, кажется, становится громче, когда я слушаю, когда ветер подбадривает меня, поощряя сделать большой беспорядок из всего... в этом, кажется, я лучший.

В конечном итоге я откашливаюсь и говорю Арелле:

– Пока не посылай птицу. Мне нужно, чтобы ты изменила сообщение.

Холодный пот стекает по моей спине, и я не могу смотреть на Одри, когда мямлю:

– Нам нужно изменить имя Одри на Солана.

Глава 46. ОДРИ

– Почему она?

Требуется мгновение, чтобы осознать, что за вопрос у меня вылетел. Но, поскольку я спросила, мне нужно узнать ответ.

Я поворачиваюсь к Вейну, чувствуя себя ничтожной, и добавляю:

– Ты доверяешь ей больше, чем мне?

– Конечно, нет! – Вейн тянется к моей руке, но останавливается. – Прислушайся к ветру... скажи, что я не прав в отношении значения строк о мире и боли.

Я прислушиваюсь к ветру.

Затем прослушиваю снова.

И снова.

– Я чувствую необходимость указать, что тоже знаю силу боли, – говорит Астон, улыбкой давая понять, насколько ему нравится наша неловкость. – Как и наш капитан. И любой из Сил Бури.

– Да, но песня не о них, – говорит Вейн. – Прислушайтесь к другим словам. Всем нам известно, что я не всегда ценил Солану из-за нашей предполагаемой помолвки. Бьюсь об заклад, именно это имеется в виду в словах о познании ценности союзника. К тому же, лишь она выбралась из темницы Райдена. Также лишь она обнаружила лучший способ использования силы боли. Все это предполагает, что ты готова, – говорит он Солане.

– Я готова, – отвечает она. – Готовилась всю свою жизнь.

Меня накрывает новой волной зависти.

Особенно когда Вейн добавляет:

– Я думаю, что так должно быть. Солана и я – единственные здесь, у кого не было абсолютно никакого выбора относительно вовлечения во все это. Я здесь, потому что я Западный, а Солана здесь, потому что она часть королевской линии. Мы оба потеряли наши семьи, и наши жизни контролировались из-за Райдена. Это наш шанс вернуть наше будущее.

Это очень честная, хорошо продуманная, пламенная речь. Но это не ослабляет тошноту в моем животе.

– Если ты этого хочешь, – говорю я, прежде чем уйти.

Позади я слышу, как Вейн говорит моей матери изменить сообщение. Секунду спустя орел взлетает в темное небо в пузыре Восточного, чтобы усилить его скорость.

С таким количеством ветров, я не удивлюсь, если он достигнет Брезенгарда в течение часа.

Я думаю, что значит, что мне тоже пора уходить.

Но мне некуда идти.

У меня нет дома.

Нет семьи.

Нет...

– Эй! – кричит Вейн, догоняя меня. – Мы можем поговорить об этом?

Когда я продолжаю идти, он выпрыгивает передо мной.

– Пожалуйста, Одри. Я знаю, как это выглядит.

– Это ни на что не похоже. Ты прав, этого хочет ветер.

– Вееееерно, – говорит он. – Так... почему ты говоришь это сквозь стиснутые зубы?

Я расслабляю челюсти.

– Просто потому, что я согласна с этим, не значит, что мне должно это нравиться.

Я пытаюсь обойти вокруг него, но ему удается заблокировать меня.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе вот так уйти, ты сошла с ума, – говорит он. – Я буду очень доставучим, если ты так сделаешь... и мы оба знаем, что я в этом хорош. Погоди, это улыбка?

Я не поняла, что улыбаюсь.

– Пожалуйста, – говорит он, когда я снова хмурюсь. – Скажи мне, что случилось.

Я качаю головой:

– Это не важно.

– Для меня важно. – Он вздыхает, когда я молчу. – Это не ты. Ты не такая.

– Какая?

– Ну... – Он проводит руками по волосам, ясно понимая, что это судьбоносный ответ. – Ты уверенная. И умная. И красивая. И ты должна знать, что я доверяю тебе больше, чем кому-либо. Ты – единственная девочка, которая имеет – серьезно – имеет для меня значение. Я любил тебя, даже когда думал, что ты была воображаемой. Даже когда ты бросала жуков в мою голову и стаскивала меня с кровати в пять утра для обучения. Я ждал, когда ты оставила меня всего с тремя словами и пыльной курткой... и когда ты разорвала нашу связь, я все равно продолжал держаться. У меня никогда не было даже малейшего сомнения, что ты – та, которую я хочу... и мне наплевать, если кто-то с этим не согласен. Поэтому, пожалуйста, не позволяй этой глупой, неважной детали заставлять тебя сомневаться.

Это еще одна действительно большая речь.

Мое сердце просит меня верить ему.

Но...

Я делаю глубокий, медленный вздох.

– Тогда почему ты отвернулся? – шепчу я. – Когда я пыталась...

Я не могу произнести это.

Он касается моего подбородка, наклоняет мое лицо, чтобы посмотреть на него.

– Я не хотел отворачиваться. Но старался сделать все правильно. Ты много дней провела в заключении. И Гас только что умер. И... Я хотел увериться... – Он отводит взгляд. – Не хотел, чтобы через несколько часов или дней, или месяцев ты пожалела об этом. У меня должна была быть возможность понять, чего ты в самом деле хочешь.

– А ты уверен, что это не тебе нужно время на осознание своих желаний? – Я должна была спросить.

Единственное, что могла предложить Вейну – это защита. А сейчас небо отказало мне в должности его опекуна и передало мою работу той же девушке, которую выбрали на эту роль Силы бури.

Вейн делает шаг ко мне.

– Я знаю, чего хочу, Одри. Это ты. Только ты.

– Он не лжет, – произнес за моей спиной другой голос.

Я съеживаюсь.

– Извините, что вмешиваюсь? – говорит Солана, когда присоединяется к нам. – Но я подумала, раз это про меня, то я должна, вероятно, быть частью этого... быстрой частью, – добавляет она, вытягивая руки, чтобы успокоить Вейна. – Есть только одна вещь, которую я хочу сказать. Ну, думаю, это несколько вещей, но все относятся к той же теме.

– Я думал, что это будет быстро, – ворчит Вейн.

– Так и есть, – говорит Солана, придвигаясь ко мне. Она ждет, что я посмотрю на нее, прежде чем говорит, – Ну... я хочу то, что есть у вас.

Вейн стонет:

– Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня.

– О, расслабься, – говорит ему Солана. – Я не имела в виду это.

Она кусает губу, и немного неуверенно говорит мне:

– Знаю, что ты думаешь, что я все это время вела какую-то подлую игру за него... и думаю, что солгала бы, если бы сказала, что не было моментов, когда я...

– Я знал, – бормочет Вейн.

– Ты не помогаешь, – предупреждает она его. – Но, да, признаю, часть меня хотела знать, могла ли я заставить его передумать... и думала, что имела право попробовать, так как сначала он был моим суженым. Таким образом, я носила свои любимые платья. Я пыталась дать ему шанс узнать меня. И ни чего из этого не имело значения... вот что имела в виду, говоря о том, что хотела бы получить то, что есть у тебя. Я хочу, чтобы кто-то смотрел на меня так, как он смотрит на тебя. И пока я говорю, также хочу, чтобы кто-то смотрел на других девочек так, как он смотрел на меня: всегда вежливо – ну, главным образом – но также и всегда очень осторожно, чтобы не пересечь даже самую крошечную из линий. Было печально, когда пыталась привлечь его внимание. Но странно, это показало мне, что упускаю. Таким образом, прежде чем окунусь в это заключительное сражение, возможно, нам нужно кое-что уладить.

Она поворачивается к Вейну, печально ему улыбаясь, когда вытягивает руку и расстегивает широкий золотой браслет их обручения.

Кто-то ахает, и я понимаю, что Оз подошел достаточно близко, чтобы подслушать.

– Здесь не о чем говорить, – произносит Солана, когда она берет Вейна за руку и опускает браслет на его ладонь. – Я не собираюсь связываться с парнем, который безнадежно любит кого-то другого.

– Так ты готова убежать от своего наследия? – спрашивает ее Оз. – Готова передать корону ей?

– Предполагая, конечно, что Одри все еще интересуется нашим королем, – говорит Астон, когда незаметно подходит к нам.

Вейн вздыхает.

– Спасибо, чувак. И знаешь, что? Давайте-ка поговорим об этом секунду. Я собирался подождать, пока все вопросы с Райденом будут решены. Но, если мы выживем,... – Его голос срывается на последнем слове. – ... я не хочу возвращаться к бардаку и драме. Если мы сегодня победим Райдена, вы должны рассмотреть мой план.

– И в чем он состоит? – спрашивает Оз.

Вейн сосредоточенно смотрит на Солану, прежде чем говорит Озу:

– Мы последуем той же модели, что и ветер. Четыре языка. Четыре правителя. Больше никакой хрени про одного правителя. Люди пробовали это в течение многих веков, и это никогда не срабатывало... и это точно не было потрясающим для вас, народ. Но вы видели, как хорошо работала сила четырех, когда каждого из нас направлял наш собственный язык. Почему все отличается, когда дело доходит до управления нашими людьми?

– Потому что четверка лидеров не будет ничего делать, кроме как спорить и препираться, – спорит Оз.

– Или, возможно, они уравновесят друг друга, – рявкает Вейн в ответ. – Мы могли бы контролировать друг друга. Сделать так, чтобы вся эта штука с Райденом больше никогда не повторилась. Да ладно, ты должен признать, что идея имеет смысл.

Повисает тишина.

Даже небо, кажется, затаивает дыхание.

Я не могу решить, впечатлена ли я тем, что Вейн озвучил такую мысль, или опечалена, что слышу его план одновременно со всеми остальными.

– Думаю, это зависит от самих четырех, – говорит Астон через мгновение. – Вейн, очевидно, будет Западным.

– Да, я, видимо, не смогу отвертеться от этого, – соглашается Вейн. – И Солана должна быть Южной.

– И я предполагаю, что ты хочешь, чтобы она была Восточной? – рявкает Оз, указывает на меня.

– Одри боролась сильнее, чем любой из нас, – говорит Солана прежде, чем я успеваю ответить. – Для меня будет честью работать вместе с ней.

– Как и для меня, – добавляет Вейн. – Если предположить, что она хочет этого.

– Ну, разве это не удобно, – бубнит Оз. – Так кого ты хочешь от Северных?

– С этим сложнее, – признает Вейн. – Это должен был быть Гас. Но, так как он ушел... что насчет Астона? Сегодня он был удивительным четвертым. И он выжил в крепости Райдена.

– И сломался под давлением, – напоминает нам Оз.

– Хотела бы я посмотреть, как ты добьешься большего, – рявкает Солана. – Кроме того, это лучший способ удостовериться, что Северные больше никогда не пойдут по пути Райдена. Кто может быть лучше, чем лидер, который ощутил власть и нашел в себе силы противостоять ей?

– Осторожно, ты заставляешь меня краснеть, – говорит Астон. – Плюс, могу поспорить, что наш капитан планировал назначить себя.

Оз, конечно же, отрицает это. Но я вижу изменение его выражения лица. Это быстрая вспышка силы, смешанная с голодом.

Вот почему это точно должен быть не он.

– Мы не обсуждаем номинантов, – говорит Оз. – Я даже не уверен, почему мы обсуждаем это.

– Поскольку я собираюсь сразиться с Райденом, и мне нужно, чтобы кто-то сказал мне, что я не пожалею об этом, – говорит Вейн. – Я не прошу окончательное решение. Я не говорю, что мы не можем еще пообсуждать это. Я просто хочу, чтобы вы согласились, по крайней мере, рассмотреть это. Если вы готовы позволить мне рискнуть своей жизнью ради вас, вы должны быть готовы позволить мне получить выбор в своем будущем, если я выживу. По крайней мере, дайте идее справедливую попытку.

Оз потирает края своего шрама.

– Отлично. Предложение будет представлено... если ты выживешь.

– Мы выживем, – говорит Солана, и я завидую ее уверенности... и многим другим вещам... когда она говорит Вейну, – На нашей стороне небо... хотя мы должны обсудить кое-какую стратегию.

– И мы должны уйти, – влезает Астон. – Если Райден найдет нас здесь, когда он прибудет, то не станет останавливаться.

Все начинают двигаться, собирая последних раненых и готовясь унести их.

Вейн хватает меня за руку, и я присоединяюсь к остальным.

– Просто дай мне пять минут, ладно?

Он приводит меня к тихому месту под наклонившимся деревом. Я смотрю на изогнутый ствол, гадая, стоял ли он прямо и высоко перед сражением, и сможет ли он восстановиться и снова распрямиться.

– Итак, – говорит Вейн, – у нас все в порядке?

Я пытаюсь кивнуть. Но воздух между нами все еще чувствуется темным.

– Я думала, что это будем мы, – шепчу я. – Я думала, что мы победим Райдена вместе.

– Как и я. Но должен признать, часть меня вздохнула с облегчением от того, что ты будешь в безопасности.

И что мне, как предполагается, делать? Вернуться в дом моей матери? Смотреть на небо? Волноваться, что каждый бриз будет нести твое эхо?

– Ты не вернешься ко мне домой?

– Я... не знаю.

– О.

Боль в это слове, чувствуется солью на моих ранах.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я, когда он смотрит на звезды.

– Думаю... Я больше не слышу эхо Гаса. А ты?

Я напрягаю чувства.

– Нет. Он ушел.

– Мне так жаль. – Он стирает слезы с моих щек. – Послушай... я просто спрошу это быстро, так мы со всем этим покончим, ладно?

Он судорожно вздыхает.

– Когда ты и Гас были в Брезенгарде, ты...

– Мы что? – надавливаю я.

Он откашливается.

– Что-то изменилось между вами?

Слова переплетаются в моей голове, связывая оставшиеся без ответа вопросы.

Так все это время он думал...?

– Все в порядке, – шепчет Вейн. – Гас был хорошим парнем. И он был там, чтобы помочь тебе, когда меня рядом не было. Он даже передал тебе свой дар. Мне просто... нужно знать.

Мой черед подойти ближе, взять его за руки и подождать, чтобы он посмотрел на меня.

– Мы должны были положиться друг на друга, – говорю я ему. – Но это не была такая близость. Я даже делала ему искусственное дыхание, но между нами ничего не изменилось.

– Подожди... что это за последняя часть?

Я улыбаюсь, когда шок появляется на его лице, но улыбка сходит, когда я вспоминаю время, проведенное с Гасом в том ужасном коридоре.

– Один раз он перестал дышать, и это был единственный способ вернуть его. Я не была уверена, что произойдет. Но ничего не произошло. Ничто не изменилось за все то время, что мы были вместе. В любом случае, он, главным образом, пытался меня убедить, что у нас с тобой все будет хорошо.

– Ты не думала так?

Я вздыхаю.

– Не знаю, о чем я думала. Разрыв нашей связи очень... путал. Он не забрал мои воспоминания о тебе. Но стер все чувства.

Он закрывает глаза, и когда открывает их снова, они стекленеют.

– Хорошо, – говорит он. – Я понимаю.

– Нет. Не понимаешь. – Я касаюсь его щеки. – Чувства начали возвращаться, как только я увидела тебя. Зачем еще, ты думаешь, я...?

Несколько слезинок вытекают из его глаз, растекаясь по моим пальцам.

– Мне жаль, – шепчу я. – Пожалуйста, не грусти.

– Не буду, – обещает он. – Если есть шанс, что ты снова полюбишь меня. Все, что мне нужно, это шанс.

– У тебя есть больше, чем шанс, Вейн.

Я притягиваю его лицо ближе.

Потом еще ближе.

Наше дыхание смешивается, настолько теплое и сладкое в холодном воздухе.

– Ты уверена, что хочешь этого? – шепчет он.

– Да. – Справедливость слова чувствуется подобно песне устойчивого Восточного, который является моей сутью.

– Это то, чего ты хочешь? – спрашиваю я.

– Ты шутишь? Но я чувствую, что должен подождать, чтобы сделать в этот раз все по-особенному... или, по крайней мере, пока мы не окажемся где-то, где не будет кучи мертвых людей. Возможно, даже для начала сходим на настоящее свидание... мы когда-нибудь на таком были? Думаю, тот день приходов и уходов не считается.

– Конечно, считается. – Я улыбаюсь, когда вспоминаю.

Это был тот день, когда Вейн показал мне, как жить для себя... как взять то, что мне нужно, и не испытывать ни капли раскаяния. И, так как я начинаю чувствовать, что могу сойти с ума, если он еще будет сдерживаться, я решаю самой принять решение.

– Я люблю тебя, – шепчу я, касаясь его лица второй рукой. – Это все, что имеет значение.

Я достаточно долго жду его ответного:

– Я тоже люблю тебя.

Затем я касаюсь своими губами его губ и целую его так, будто это первый, последний и единственный раз.

Глава 47. ВЕЙН

Ладно, я думал, что знал каково это, целовать Одри.

Я думал, что за последние несколько недель переиграл все подробности так много раз, что был готов к мягкой шелковистости ее губ, сладкому вкусу ее рта и головокружительному порыву тепла, когда новая связь объединяла нас.

Но как в поговорке «в разлуке чувство крепнет» на самом деле это правда... или она скрывалась от меня.

Но серьезно... Черт!

Она почти тянет меня.

Мы делаем несколько шагов, прежде чем ее спина упирается в изогнутое дерево, и она углубляет поцелуй и тянет меня к себе. Каждое сомнение и беспокойство, которое я когда-либо испытывал, кажется, рушатся при ее прикосновении, и это давит, сколько силы, храбрости и преданности она разделяет со мной, когда мы соединяемся.

Я надеюсь, что она возьмет от моей сущности мир и счастье, которых заслуживает. Я сделал бы что угодно, чтобы уничтожить тьму, которую мог оставить Райден в ее душе.

Она прерывает поцелуй, чтобы вздохнуть, и я целую её щеку, затем вверх и вниз по шее, пока не нахожу местечко прямо под ухом, которое заставляет ее дрожать каждый раз, когда я прижимаю к нему губы.

Она проводит вниз по моим рукам и касается талии, залезает под мою рубашку и кончиками пальцев ведет к низу моего живота. Ощущение заставляет меня дрожать, и я хочу сделать то же самое с ней, но боюсь, что могу задеть слишком много ран. Таким образом, одной рукой я касаюсь ее лица, а второй провожу пальцами по длинным, диким прядям ее волос.

Это такой подарок, чувствовать ее такой... свободной от всех тягот, которые она всегда заставляла себя нести. Свободной от всего.

Когда я прокладываю дорожку из поцелуев обратно к ее губам, я обещаю ей сделать что угодно, чтобы она продолжала быть счастливой, сильной и храброй.

Я понятия не имею, сколько раз откашливается Астон, прежде чем мы замечаем, но, когда мы, наконец, отстраняемся, что у нас достаточно зрителей.

Солана краснее, чем я когда-либо видел ее, а Оз выглядит так, будто он готов ударить несколько щенков кулаком. Ухмылка Астона в равных частях «молодец, сделал, как я говорил» и «снимите номер». А потом стоит Арелла, которая смотрит...

Знаете, что?

Я не хочу думать о взгляде матери моей подруги после того, как она застала нас целующимися. Тем более что она психопатка или социопатка?