Текст книги "Изгнание (ЛП)"
Автор книги: Шеннон Мессенджер
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Глава 35
– Это не твоя вина, – сказали Элвин и Тиерган в унисон.
– Моя.
Софи посмотрела на Олдена.
Добрый, замечательный, сломанный Олден.
– Это была вина.
– Вина, – повторил Тиерган.
– Но в чем мог быть виноват Олден? – спросил Элвин.
Тиерган знал, даже до того, как Софи назвала имя.
– Прентис.
– Это безумие, – поспорил Элвин. – Совет приказал сделать разрыв... не он.
– Олден был обвинителем, тем не менее, – сказал Тиерган, когда медленно прошел туда, где лежал Олден. – И он был неправ.
Он вытер слезу со щеки и схватил Олдена за плечи.
– Почему ты просто не послушал меня, когда я говорил, что он невиновен? Действительно ли это того стоило?
Софи подавила рыдание. Она видела печаль в глазах Олдена, когда он наблюдал за Прентисом в Изгнании, и боль на его лице, когда она рассказала ему, что Прентис помнил его, и его горе и сожаление, когда он наблюдал за танцем Уайли... но она так оказалась в своих собственных планах и заботах, что даже не подумала...
– Если бы я обратила внимание, то, возможно, помогла бы ему... я не знаю. Возможно, он не был бы... – Комната стала темнеть, а ноги чувствовались резиновыми.
– Не смей! – прокричал Тиерган, хватая ее за руки и прижимая к себе. – Это не твоя вина. Именно его вина сделала это, и она догнала его в конечном счете. Ты не можешь бежать от правды.
– Но, возможно, он...
– Не смей. Не пускай вину в свой разум... я не шучу, Софи. Не делай этого, если не хочешь закончить также как он.
Страха в его глазах было достаточно, чтобы прочистить ее голову.
– Хорошая девочка, – сказал он, отпуская ее. – Если какие-то такие мысли придут, ты должна немедленно выбросить их из головы... немедленно, слышишь меня? Вина – предательская вещь. Она медленно закрадывается, постепенно ломая тебя. Могу поспорить, что Олден был на грани разрыва, когда он узнал, что Черный Лебедь был на нашей стороне.
– И это тоже была моя вина, – прошептала она.
Технически все это было ее виной. Прентис скрывал ее.
– Если мы играем в игру «кто виноват», то я тоже виноват, – пробормотал Элвин. – Я должен был заметить, что происходит, и остановить это.
Тиерган покачал головой.
– Ментальные разрывы не физические вещи. Нет ничего, что ты мог бы сделать. И мне нужно, чтобы вы оба меня послушали. Единственным, кто мог остановить это, был Олден. Он позволил вине гноиться. Вот почему вы оба должны отбросить вину... понимаете меня?
Они оба кивнули, но Софи слушала только наполовину, слишком занятая переигрыванием своих воспоминаний с того момента, когда она была в Комнате, Где Шансы Потеряны.
У Олдена болела голова, когда они были там... это уже был разрыв?
Они говорили о Прентисе в то время, когда это произошло, точно так же, как они говорили об Уайли на Церемонии. И все же он выжил и вернулся в норму.
Почему вид сына Прентиса так сильно его задел?
Или нет?
Он пошел на это, потому что она, так или иначе, помогала ему?
И если бы она могла сделать это еще раз?
Софи отстранилась от Тиергана и пошла в сторону Олдена, пытаясь казаться так, будто она просто хотела попрощаться, когда сосредотачивала свою концентрацию. Она знала, что скажет Тиерган, но должна была узнать, должна была рискнуть, должна была попробовать. Она была должна Олдену после всего, что он сделал для нее.
Когда ее разум очистился настолько, насколько было возможно, она прижала пальцы к вискам Олдена и проникла в его разум.
На сей раз сломанные воспоминания были еще более острыми. Кинжалы, иглы и сосульки циркулировали в темном вихре... крошечные осколки лиц и мест, которые уже переплетались вместе в мир кошмара как в уме Прентиса. Она попыталась проложить себе там путь, но чем больше давила, тем больше могла чувствовать, как чернота обволакивала ее, будто холодные руки сжимали, напрягались и тащили ее.
Она сопротивлялась, передавая имя Олдена много раз, когда она искала что-нибудь в этом погроме... что угодно. Нить тепла. Пятно света. Что-то, за что она могла ухватиться и вытащить Олдена. Но там были только ледяные черепки, и когда она начала погружаться глубже, то поняла, что, если она не вырвется на свободу, ее проглотит безумие, как было у Прентиса, и кто знал, сможет ли она когда-нибудь сбежать оттуда.
Она сплотила свою силу и выдернула разум, падая в чьи-то руки.
– Это была самая глупая вещь, которую ты когда-либо делала! – прокричал Тиерган, и Софи была удивлена, понимая, что он был тем, кто ее обнимал. – О чем ты думала?
– Простите. – Ее слова были приглушены тканью его туники. – Я должна была удостовериться, что не могу ему помочь. Если бы был шанс, то я могла бы...
Тиерган вздохнул и отпустил ее... и она была немедленно схвачена Элвином. Он развернул ее и высветил синий шар вокруг ее лица.
Софи съежилась, когда свет ударил в ее глаза, чувствуя, как вспыхивает головная боль.
– Ты хорошо выглядишь, – сказал Элвин, высветил шары других цветов. – Но очевидно я не вижу умственного повреждения или боли, поэтому кто знает?
– Только Софи, – сказал тихо Тиерган. – Как ты себя чувствуешь?
Опустошенной, исчерпанной, сердитой, испуганной. Выберите эмоцию... которая она чувствовала.
Но все, что она сказала, было:
– Отлично.
– Тогда ты – очень везучая девочка. Мне едва удалось вырваться, а я был в его разуме всего пару секунд.
– Сколько времени я была там?
– По крайней мере, минуту. Я на самом деле не был уверен, чтобы ты вернешься.
– Ну... я вернулась.
– И ты больше не будешь пытаться, понятно? Дай мне свое слово, Софи.
– В любом случае это не сработало.
– Мне все еще нужно твое слово.
– Я действительно думала, что это будет работать.
– Софи!
– Отлично! Обещаю. Я просто... я не понимаю. Почему я могу вернуть кого-то потерянного, но не кого-то сломанного?
– Потому что потерянный и сломанный очень разные...
– Да, я знаю. – Если она услышит это еще аз, то сама потеряется. – Думаю... Я просто думала, что это могло быть возможно. Я могу делать столько других невозможных вещей. Почему не это?
Единственное, что имело значение.
Слезы кололи ее глаза, и она сопротивлялась вине, помня предупреждение Тиергана.
Что ее удивило...
– Вина может быть убрана? Как если бы мы могли заставить Олдена не чувствовать себя виноватым в том, что произошло с Прентисом... убедить его, что это была не его вина или что-то в таком роде... это излечит его?
Тиерган вздохнул.
– Он больше не способен последовательно рассуждать.
– Но что, если бы мы могли сделать это как-то?
– Ты лично убедилась в том, насколько разрушен его разум.
Но там не было пусто. Там все еще что-то было. И она видела еще больше в уме Прентиса. Он мог все еще думать и общаться.
Если Прентис все еще мог функционировать... после всего этого времени... тогда возможно, Олден мог...
Новая искра надежды появилась в ней, распаляясь в сердце и перекачиваясь по венам.
Возможно, Олден все еще мог излечить себя.
Если она сможет найти способ показать ему, что ему не чувствовать себя виноватым, возможно независимо от того, насколько малая от него осталась часть, он найдет в себе силы сопротивляться.
Софи не знала, было ли это возможно, но она должна была попробовать.
И она могла думать об одной вещи, которая определенно могла стереть вину Олдена.
Если бы Грэйди был прав о Черном Лебеде.
Глава 36
Софи никогда не думала, что захочет создавать банду убийц... но теперь она желала этого больше всего на свете, чем когда-либо.
Так что если Мистер Форкл заботился?
Это не означало, что остальная часть Черного Лебедя волновалась о ней. Грэйди был убежден, что они были злыми, и ей было нужно, чтобы это было правой. Она будет волноваться о том, что это значит для ее жизни позже.
Все, что имело значение, это возвращение Олдена.
Для этого ей были нужны доказательства. Что-то, что она могла показать Олдену, чтобы вытащить его из темноты, запечатать трещины в его уме и сделать его снова собой.
– Кто-то должен будет рассказать Совету, – объявил Альвар, появившись из ниоткуда.
У Софи сдавило грудь, она задумалась, сколько времени он там стоял.
– Я могу это сделать, – предложил он, старясь не смотреть на отца. – Думаю, что Члены Совета находятся сейчас в своих офисах.
Тиерган поднял руку.
– Думаю, что мы должны подождать. Мы должны подготовить место в доме, где Олден сможет удобно расположиться. Иначе они захотят переместить его в Изгнание.
Софи попыталась выкинуть из головы изображение Олдена, запертого в одной из тех холодных, крошечных комнат, но оно прогрызало себе путь, так или иначе.
– Но если они узнают, что мы скрыли это от них... – возразил Альвар.
– Они не узнают. А даже если узнают, мы можем объяснить, что давали ему время, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось. Я уверен, что они будут особенно любезны в случае твоего отца. Он был одним из их лучших Эмиссаров.
– Но...
– Мы подождем день! – настоял Тиерган. – Я возьму на себя полную ответственность, если они будут недовольны.
Альвар шагнул в личное пространство Тиергана.
– С каких это пор, вы хотя бы чуточку волнуетесь о ком-то из моей семьи? Фактически, разве вы не должны праздновать прямо сейчас?
– Я, возможно, не соглашался с твоим отцом в определенных вещах... но я никогда не желал ничего плохого ни ему, ни кому бы то ни было в твоей семье. Я просто стараюсь изо всех сил помочь, и поскольку я – самое высшее должностное лицо в этой комнате, то я говорю, будет то, что будет.
Альвар прищурился, но не стал спорить.
– Тогда, думаю, что пойду, проверю сестру, – сказал он, когда направился из комнаты.
Тиерган потер свои виски.
– Я, вероятно, не лучший человек, чтобы помогать с этой ситуацией.
– Им понадобится вся помощь, которую они могут получить, – сказал Элвин грустно. Олден снова начал биться, и Элвин влил еще успокоительного в его горло. – Эффект проходит все быстрее и быстрее.
– Скоро вообще не будет работать. Нельзя изменить сознание, когда его нет.
– Таким образом, там все еще осталось какое-то сознание? – спросила Софи, неспособная скрыть надежду в голосе.
– Не так как ты думаешь, Софи. Когда здравомыслие ломается, оно продолжает ломаться, раскалываясь на мелкие и мелкие кусочки. Вначале черепки достаточно большие, чтобы все еще реагировать на определенные вещи. Но когда они разрушаются дальше, они становятся абсолютно безразличными.
– Сколько времени это займет?
– У каждого человека – по-разному. У Прентиса шло медленно, потому что его разум был очень силен.
Разум Олдена тоже был силен... предположительно, у него был один из самых сильных умов в их мире. Надо надеяться, это означало, что у нее было больше времени.
– Вы действительно думаете, что они должны держать его здесь? – спросил Элвин, когда вытер пот со лба Олдена. – Разве это не будет слишком тяжело?
– Это лучше, чем запирать его в Изгнании. Я был там, это... – Тиерган отвел взгляд.
– Он прав, – согласилась Софи... хотя у нее была другая причина, чтобы не желать перемещения Олден. Как только она выяснит, как вылечить его, последнее, что он хотела, это снова посещать то ужасное место.
Элвин вздохнул.
– Думаю, что я должен поговорить с гномами. Мы должны будем устроить его где-нибудь, где он не сможет причинить себе боль, если начнутся судороги.
– И где-нибудь, где они не смогут услышать его вопли. – Голос Тиергана дрожал, когда он говорил это.
– Вероятно, мне нужно пойти домой, – пробормотала Софи. Она боялась говорить Грэйди и Эделайн печальные новости, но должна была начать искать доказательства, чтобы спасти его.
– Я пойду с тобой, – предложил Тиерган. – Я должен поговорить с Грэйди, так или иначе.
Он не сказал о чем, и Софи решила не спрашивать. У нее было достаточно забот.
Она отказалась смотреть на бледную, бессознательную фигуру Олдена, когда достала свой домашний кристалл и взяла Тиергана за руку.
Это лишь временное явление. В следующий раз, когда она увидит Олдена, она принесет ему новости, чтобы вытащить его из темноты.
* * *
Друг? позвала Силвени, когда она нашла Софи через пастбище. Друг! Приди! Летать! Поверь! Летать! Летать! Летать!
Силвени, не сейчас... пожалуйста, передала Софи, потирая свои виски.
– Что-то не так? У тебя ведь не болит голова, не так ли? – спросил Тиерган.
– Нет. Просто Силвени зовет, и из-за этого трудно сконцентрироваться, потому что я не могу блокировать ее.
Она широко распахнула глаза, когда поняла, что никогда не говорила ему о своей необычной связи с аликорном.
– Как вы думаете, что это значит? – спросил она, когда закончила объяснять.
– Я не могу даже предположить. Я долго подозревал, что ум аликорна, который был у нас в Святилище, намного развитее, чем у любого существа, с которым мы когда-либо сталкивались прежде. Но я никогда не думал...
– Тиерган? Это ты? – позвал Грэйди с черного хода. – И, Софи, ты уже вернулась из Эверглена? Как Олден? Я не смог дозвониться до Деллы.
Софи пыталась понять, как ответить, но она не могла найти правильные слова.
– Почему бы тебе не подождать здесь, в то время как я отвечаю на их вопросы? – сказал Тиерган спокойно.
Софи не могла сказать, насколько сильно она хотела принять его предложение. Но она знала, что будет нужна Грэйди и Эделайн.
– Нет, все хорошо. Я скажу им.
Тиерган печально улыбнулся и предложил ей руку. Они прошли несколько шагов, прежде чем Софи поняла, каким естественным чувствовался жест. Обычная неловкость Тиергана, когда он находился рядом с ней, казалась почти забытой. Когда он взял на себя роль Олдена, даже не понимая этого.
Она была благодарна ему за это, но также расстроена.
– Что происходит? – спросил Грэйди, когда увидел ближе из лица. – У Олдена серьезная травма?
– Нам много о чем нужно поговорить, – сказал им Тиерган. – Но я думаю, что нам лучше присесть.
* * *
Грэйди не стал печалиться. Он был в ярости... кричал полные ненависти фразы о Совете, Черном Лебеде, разрывах памяти, даже об Олдене. Эделайн тоже не стала печалиться. Он была обеспокоена... пытаясь влить дюжину эликсиров в рот Софи, независимо от того сколько раз Софи уверяла ее, что была в порядке. Тиерган приказал, чтобы они оба выпили легкое успокоительное средство, и они, наконец, успокоились, опустившись на свои стулья.
– Я должен буду поговорить с Грэйди о других вопросах завтра, – сказал Тиерган, когда они безучастно смотрели в пространство. – Надо надеяться, он примет новости к тому времени.
Софи тоже на это надеялась.
– Возможно, я должен остаться. Я не хотел бы оставлять тебя здесь одну.
– Я буду в порядке. Сандор будет здесь со мной.
Тиерган кивнул.
– Я должен сказать, ты очень хорошо с этим справляешься. Олден бы гордился тобой.
Гордился?
Или он бы подумал, что она волновалась меньше о других, которые продолжали разваливаться?
– Подозреваю, что твое воспитание помогает тебе лучше справляться с горем, чем остальным, – добавил он, будто знал, о чем она думала. – Смерть и потеря более характерны для людей.
– Тогда почему вы не поражены болезнью?
Тиерган повозился с краями своих рукавов.
– Я знал больше потерь, чем кто-либо. Так или иначе, если ты действительно будешь в порядке, тогда я должен идти. Нужно очень многое сделать, прежде чем я предстану завтра перед Советом. Я вернусь сюда утром.
Софи кивнула.
Тиерган взял с нее обещание, что она позвонит ему, если ей что-нибудь понадобится. Потом он исчез в свете, оставив Софи в такой тяжелой тишине, что она задумалась, задушит ли та ее.
Сандор помог ей отвести Грэйди и Эделайн наверх, и к тому времени, когда они были усажены на их огромную укрытую кровать, Софи едва могла стоять. Она повернулась, чтобы направиться в свою комнату, но ее тело чувствовалось готовым рассыпаться. Или возможно она действительно падала в обморок, потому что следующее, что она знала, что Сандор мягко опускал ее на кровать.
– Я волнуюсь, что сегодняшние события вызовут у тебя кошмары, мисс Фостер. Возможно, ты должна попробовать немного того чая, который предлагал Элвин. Из дремотных ягод?
– Никаких седативных.
Сандор вздохнул... хриплый, писклявый звук, который в любое другое время заставил бы ее захихикать... сейчас не произвел никакого эффекта. Вместо этого Сандор взял Эллу с одеяла и вручил Софи знакомого ярко-синего слона.
– Спасибо, – пробормотала она, пряча ее лицо между ушами Эллы.
– Если буду нужен, то я снаружи. – Он хлопнул в ладоши, закрыв ставни окон и оставив ее в темноте.
Софи закрыла глаза, ожидая, что истощение утянет ее утомленный ум в бессознательное состояние. Но сон не шел.
Скрипучий храп Игги разносился эхом по тихой комнате, которая чувствовалась холодной и пустой. Софи захотела встать и попросить Сандора остаться в комнате на всю ночь, зажмурившись, она сжалась в комок так сильно, как могла.
И все же холод был внутри нее. Осколки льда разрезали ее на куски.
Дрожь стала рыданиями, которые так сильно сотрясали Софи, что она задумалась, будут ли у нее синяки под глазами на следующий день, холодные слезы впитывались в подушку, смешиваясь с соплями и слюнями.
Друг?
Мягкий зов Силвени прошел в ее разум, но Софи слишком потерялась в горе, чтобы ответить.
Друг! снова позвала Силвени... более требовательно на сей раз.
Когда она все еще не отвечала, теплый гул заполнил разум Софи, мягкий и сладкий, как хруст свежей травы между зубов или порыв ветра на крыльях или мягкое прикосновение стройной белокурой девочки, водящей пальцами по ее гриве.
Софи резко распахнула глаза.
Силвени, должно быть, открыла своего рода канал между ними и наполнила ее голову чувствами и воспоминаниями, которые не принадлежали Софи. Паника и инстинкт сказали Софи отпихнуть инородные мысли подальше... но было что-то настолько успокаивающее в чистой простоте ощущений. Никакого горя. Никакого беспокойства. Просто легкое удовольствие от бега на большой скорости через покрытый росой луг или полет в безоблачном небе со свежим бризом, дующим ей в лицо. Но сильнее всего были ее изображения. Силвени поделилась с ней воспоминаниями об улыбках и смехе, которые Софи чувствовала, а не видела, и она могла чувствовать пушистый мех носа, который щекотали мягкие пальцы. Нежные прикосновения посылали покалывания от головы к кончикам копыт... наполняли ее сердце теплым взрывом радости. Освещая темноту и пустоту настолько глубоко внутри, что Софи никогда не замечала, что чувствовала это... но она поняла, что это было оно, потому что это не принадлежало ей.
Это все принадлежало Силвени.
Сотни лет бега, полета, пряток каждый раз, когда кто-то приближался. До того дня, когда мягкий голос вошел в ее разум, когда она бежала, и убедил ее остаться.
Друг? передала Софи, чувствуя циркуляцию слова и гул в уме Силвени, сметающий еще больше одиночества.
Друг, повторила Силвени. Успокойся.
В слове чувствовалась авторитетность, будто Силвени приказывала, чтобы она расслабилась, и Софи не могла сдержать улыбку при мысли о том, что к ней по-матерински относится блестящая крылатая лошадь.
Но Силвени отнеслась к своей работе серьезно. Она наполнила разум Софи воспоминаниями о ярких пустынных закатах и залитых лунным светом пляжах с серебряными гребнями волн и ярко-зелеными лугами с разноцветными цветами. Города, леса, острова, ледяная тундра. Пустые, изолированные места, которые чувствовались так, будто мир забыл о них, и переполненные, загроможденные места, где голоса улыбались и смеялись, когда Силвени пряталась в тенях, слушая.
Это были воспоминания двух или трех жизней, и последней мыслью Софи была мысль о том, как единственный аликорн мог видеть, знать и побывать во стольких местах. Затем ее разум окончательно провалился в сон.
Глава 37
– Извини, не хотел тебя будить, – сказал Грэйди, когда дверь ее спальни скрипнула, выдергивая Софи из странного сна, навеянного аликорном. – Я просто хотел проверить тебя.
Софи села, потирая глаза от сна, когда Грэйди пересек комнату и сел на край ее кровати.
– Я также хотел, чтобы ты знала, как нам с Эделайн жаль, что мы вчера так расстроились. Мы должны были успокаивать тебя... а не наоборот.
– Все хорошо. Это была тяжелая новость.
Он прочистил горло.
– Я все еще не могу поверить в это. Но этим утром я отправился в Эверглен и лично убедился, как...
Он не закончил, и Софи была благодарна.
– Подожди... а сколько сейчас времени? – Она хлопнула в ладоши, чтобы открыть ставни. Солнце сверкало высоко в небе, будто был почти полдень. – Сколько времени я спала?
– Мы не хотели тебя будить. Заходил Декс, но мы сказали ему, что позволили тебе отдохнуть, и ты увидишься с ним завтра. Ты через многое прошла.
Это было так. Но все равно... сколько часов она потеряла?
– Эделайн в Эверглене, пытается помочь Делле понять все. С тобой все будет хорошо, если я оставлю тебя одну?
– Конечно. Куда ты пойдешь?
Его рука прошлась по гербу Руен, сжимая драгоценный камень, поправляя накидку, и Софи поняла, что он был одет в вышитую тунику и тонкие льняные штаны с безукоризненно расчесанными волосами. Он выглядел почти по-королевски, когда вздохнул и сказал:
– Я собираюсь пойти с Тиерганом, поговорить с Советом. Кто-то должен будет принять на себя обязанности Олдена.
Софи нахмурилась.
– Ты согласился стать Эмиссаром? – Она была рада, что он, наконец, решился, но... почему он был готов сделать это ради Олдена, а не ради нее?
– Олден так много сделал для нас, – сказал он, протягивая руку и гладя Софи по щеке. – Это меньшее, что я могу сделать.
Его глаза наполнились слезами, и Софи почувствовала, что тоже была готова заплакать. Она сморгнула печаль. Она не собиралась плакать из-за Олдена... она собиралась все исправить. И если Грэйди и Эделайн не собирались домой, она знала точно, откуда начинать.
Она обняла Грэйди на прощание и подождала, пока в доме повиснет тишина, потом отбросила свое одеяло, выбежала за дверь спальни и...
Врезалась в стену очень твердых гоблинских мышц.
– Ой, Сандор! – Она потерла лоб. – Что ты делаешь?
– Я могу спросить тебя о том же.
Она попыталась проскочить мимо него, но он преградил ей путь своими крепкими руками.
– Ты отдохнешь? – спросила она. – Я никуда не собираюсь.
– Если ты никуда не идешь, тогда почему не говоришь мне, что ты делаешь?
– Разве мне нельзя иметь какие-то тайны?
– Тайны препятствуют моей способности защищать тебя.
– Для этого мне не нужна твоя защита.
– Тебе всегда нужна моя защита.
Его упорство заставило ее захотеть рвать на себе волосы. Она согласилась на вытаскивание ресниц.
– Прекрасно, – сказала она после нескольких глубоких вздохов. – Я должна осмотреть комнату Грэйди и Эделайн, и им не нравится, когда я вхожу туда, и так как твоя работа состоит в том, чтобы сообщать обо всем, что я делаю...
– Это не моя работа, – прервал Сандор. – Если бы это было так, я бы рассказал им, как ты вылезаешь из кровати, чтобы читать под лунным светом из банки, которую держишь в своем столе.
У нее немного отвисла челюсть.
Его тонкие губы сложились в то, что она приняла за улыбку.
– Ты действительно думала, что не мог услышать тебя, да? Я ощущаю все.
Все кроме таинственного «посетителя», который попытался забрать Силвени.
– Моя работа состоит в том, чтобы защищать тебя, мисс Фостер, – продолжил он. – Если ты бодрствуешь, я тоже. Но я не должен здесь сопровождать тебя. Если что-то, что ты делаешь, не опасно, нет никаких причин для меня сообщать относительно твоего поведения. Таким образом, для нас обоих было бы легче, если бы ты прекратила пытаться скрываться от меня.
Софи изучила его лицо, пытаясь решить, могла ли она доверять ему... хотя у нее действительно не было выбора благодаря его гоблинскому «супер слуху».
– Отлично... если ты должен знать, мне нужно осмотреть комнату Джоли.
– Ты пытаешься узнать, была ли она убита. – Это не был вопрос, таким образом, Софи не ответила и снова удивилась, на какое количество вещей Сандор обращал внимание.
– Значит, ты разрешишь мне или нет? – спросила она.
– При одном условии. Если эти поиски приведут тебя за пределы этих стен, то я пойду с тобой... и ты не будешь пытаться остановить меня.
Софи вздохнула. Наличие огромного вооруженного телохранителя, сидевшего у нее на хвосте, собиралось сделать «хитрую часть» исследования довольно невозможным. Но она сомневалась, что действительно будет в состоянии пролезть далеко.
– Ты никому ничего не расскажешь, что мы делаем, пока я не подготовлюсь.
Он прищурился, когда обдумывал это, потом протянул руку, и Софи пожала, скрепляя соглашение.
Он отошел, чтобы дать ей пройти, но тенью проследовал за ней вниз по лестнице и через тихую прихожую второго этажа, встав у двери Джоли.
– Я буду на стороже, на случай, если твоя семья вернется домой, – пояснил он.
– Я... Спасибо.
Возможно то, что Сандор был на ее стороне, не так уж и плохо. Тем более что у нее было чувство, что ей понадобится вся помощь, которую она сможет получить.
* * *
Софи попыталась не думать, когда она рылась в вещах Джоли. Тогда она не будет плохо себя чувствовать из-за того, что нарушает осторожный мир спальни мертвой девочки. Она просто бессмысленно копалась с единственной целью: найти что-нибудь.
Что-нибудь, что расскажет ей... ну... что-нибудь.
Это было не так уж и много, но это было всем, что у нее было.
Сначала она проверила все очевидные места: под кроватью, под матрасом, в столе. Ничто не казалось необычным... хотя было странно, насколько Грэйди и Эделайн сохраняли все по-прежнему. Книги все еще были отмечены на страницах, которые читала Джоли, крошечные горшки с цветами давно высохли, но все еще аккуратно стояли на туалетном столике, даже полузаконченная бутылка Молодости все еще ждала на маленьком столике рядом с кроватью.
Софи прошла дальше к шкафу, который был заполнен необычными платьями с оборками и кружевом. Большинство из них были в оттенках фиолетового – еще одна деталь в видении, которое Прентис показал ей, которая казалась слишком точной, чтобы быть простым совпадением. Но это все еще не давало ей ключа к разгадке, что означала та сцена.
На самой высокой полке Софи заметила два маленьких серебряных сундучка, которые стояли друг на друге. Она потянула их вниз, кашляя, когда душ пыли пролился на нее. Большой сундук был заполнен маленькими пустячками, большинство которых Софи не могла определить – символы, которые, должно быть, значили что-то для Джоли, но ничего не говорили Софи. А вот второй сундук был заполнен свернутыми листами бумаги розового цвета, перевязанными красной атласной лентой. Софи вышла из шкафа, отогнула кружевные занавески на ближайшем окне, таким образом, у нее было достаточно света, чтобы прочитать слова, написанные выцветшими черными чернилами.
Все страницы были подписаны «Всегда твой, Брант».
– Что это ты делаешь? – прокричал пронзительный голос, напугав Софи так сильно, что она уронила пачку писем.
Бумага разлетелась повсюду, и Софи впивалась взглядом в лицо Вертины в зеркале.
– Не волнуйся об этом.
Вертина прищурилась.
– Послушай, девчушка, я жила здесь намного дольше тебя... поэтому, если ты думаешь, что я собираюсь просто сидеть здесь и позволять тебе совершать набег на вещи Джоли, ты...
– Леди Руен только что перенеслась домой, – прокричал Сандор из коридора.
– ... серьезно сбрендила, – закончила Вертина. – Ты не можешь просто...
Софи ползала по полу, игнорируя продолжающуюся тираду Вертины, когда пыталась собрать все разлетевшиеся письма.
Она знала, что у нее не будет достаточного количества времени, чтобы сложить письма в шкаф... и у нее не было шанса просмотреть их, так или иначе... но она не была уверена, как стащить их. Ей было жаль, что Черный Лебедь не сделал ее Иллюзионистом, когда она засунула письма за пояс штанов сзади, надеясь, что сможет пробраться в комнату без того, чтобы Эделайн заметила прямоугольную выпуклость под ее туникой.
Софи вылетела за дверь и нырнула прямо в коридор, когда Эделайн поднималась вверх по лестнице.
– Софи? – спросила она, продолжая подниматься, когда посмотрела сначала на Сандора, потом на комнату Джоли.
– Прости, – пробормотала Софи, пытаясь придумать объяснение, которое не показалось бы подозрительным. – Я знаю, что мне нельзя входить туда. Я просто... Я беспокоилась о Вертине. Она показалась такой одинокой в прошлый раз, когда я была там, поэтому я подумала, может мне иногда ее навещать.
Она задержала дыхание и попыталась не двигаться, когда почувствовала, как Сандор потянулся ей за спину и вытащил письма из их ужасного укрытия. Если он сдаст ее, она его придушит... но он спрятал их за свою спину, когда Эделайн вздохнула и покачала головой.
– Тебе не за что извиняться, Софи. Это твой дом. Прости, если тебе показалось, будто тут были места, куда тебе нельзя ходить.
– Не нужно говорить это. Я знаю, что эта комната особенная.
Эделайн улыбнулась. Но это не была счастливая улыбка.
– Нет, эта комната была особенной. Теперь это просто комната. И я думаю... – На мгновение она заколебалась, затем вышла вперед и открыла дверь комнаты Джоли, пробежала по ней взглядом прежде, чем сказала, – Думаю, пришло время отпустить.
– Я... ничего себе... правда?
– Я не знаю... Сегодня я видела Деллу, цепляющуюся за каждую крошечную вещь, которой когда-либо касался Олден, будто они могли его вернуть, так или иначе, и я видела, насколько хуже это все делает. Это ничего не изменит. Поэтому, возможно... – Ее голос надломился.
Софи изо всех сил пыталась придумать, что сказать.
– Мы не можем жить прошлым, – добавила Эделайн громче, решившись. – Мы должны позволить тяжести уйти... то, что произошло с Олденом, доказывает это. Я собираюсь попросить, чтобы гномы собрали все, и мы можем сделать эту комнату такой, как ты хочешь.
– Возможно, сначала... тебе нужно... согласовать это с Грэйди. – Софи знала, что Эделайн правильно решила двигаться дальше, но Софи требовалось больше времени, чтобы обыскать вещи Джоли, прежде чем они упакуют и уберут их.
– Думаю, да, – согласилась Эделайн, позволяя Софи привести себя к двери. – Но ты права насчет Вертины. Мы больше не должны оставлять ее одну в этой тусклой комнате. Хочешь, чтобы гномы перенесли ее в твою комнату?
Было трудно не застонать.
С другой стороны неприятная девочка действительно знала Джоли. Возможно, она знала что-то, что поможет.
– Конечно... но удостоверься, что они поставят ее в угол.
Эделайн улыбнулась.
– Я не виню тебя за это. И потом думаю, что мы должны сделать что-нибудь забавное сегодня. Завтра ты начинаешь свой первый целый год в Ложносвете... мы должны отпраздновать это. Начать новые традиции. Больше не жить прошлым.
Софи попыталась улыбнуться в ответ... но чувствовалось неправильным праздновать и начинать новый год в Ложносвете, когда Олден все еще не был вылечен.
Но Эделайн тоже была права. Жизнь действительно должна продолжаться. Таким образом, Софи пошла наверх, спрятала письма Бранта в основании ящика стола, переоделась из своей пижамы и провела весь оставшийся день с Эделайн, пируя недавно сделанным меллоу-мелт, взрывая заварной крем и играя с Игги, который требовал к себе внимания. Грэйди пришел домой как раз к ужину, и даже при том, что он выглядел утомленным, он взлетел прямо на борт корабля с планом новых традиций. Он даже пообещал, что они будут водить ее в Атлантиду каждый раз, когда ей захочется, таким образом, она сможет выбрать новый амулет для своего браслета. Это была одна из лучших ночей, которые у нее были за долгое время.