Текст книги "Клякса бифуркации (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)

Конечно, всё в самом начале становления – уровня детской игры в песочнице и подглядывания маме под юбку…

Но оно действует!

Ведь, уровень хроноаборигенов – ещё ниже, особенно у нас – в глухой провинции.

Главное для любой спецслужбы – сбор информации о противнике, правильно?

Правильно!

А кто лучше может это делать, причём – не особо привлекая внимание, как не журналисты?

Волостная газета «Красный глас» была мною создана специально и именно с этой целью. С целью сбора информации – основы-основ действий любой спецслужбы. Её главный редактор Ксенофонт Мартьянов, от Матушки-природы – суперкоммуникабельный ульяновский комсомолец «второй волны», ровесник Мишки Барона и его лучший друг…

По крайней мере, он так считает.

В период прекрасно-ужасного НЭПа – в стране была просто запредельная активность внештатных журналистов, так сказать «от станка и сохи» – рабкоров, селькоров…

Счас ржать как кони будете, но даже в местах лишения свободы – было полным-полно этой пишущей «братии»: камкоров, тюремкоров, лагкоров и имелось десятка два периодических изданий.

Да я и сам в начале своей попаданческо-прогрессорской деятельности – был рабкором сразу в нескольких газетах, вспомните хорошенько!

Рисунок 26. У лагерной прессы – своя тематика и своя целевая аудитория.

Сейчас же, я переложил эту деятельность на группу специально подобранных – хоть и наспех обученных, но очень способных ребятишек.

Общая же численность подобных активистов доходила до четверти миллиона, ими проводились совещания, конференции и даже съезды, издавалась свои газеты и журнал «Рабоче-крестьянский корреспондент».

Огромная сила – если к ней умело подобрать ключики, чем я через «Красный глас» и занимаюсь с переменным, надо признаться успехом… Слишком молодые ещё мои ребятишки, неопытные.

Но, пока речь не об этом!

При любом советском учреждении имеется такая бюрократическая – но очень полезная в данном случае структура, как «отдел кадров».

Ещё вот: каждый комсомолец или член партии, по прибытии на новое место службы, должен немедленно зарегистрироваться в соответствующих первичных ячейках, предоставив в том числе – характеристику с прежнего места и автобиографию.

Очень полезное правило!

Стоит только иметь подход к кадровикам – характеристики и автобиографии у тебя в руках. Далее – дело техники: материально заинтересовав, послать запрос к коллегам-рабкорам в те города – откуда прибыли люди Погребинского. Чтоб собрать интересующую информацию на наиболее интересующие персоны – отправляется группа уже штатных корреспондентов «Красного гласа».

Прибывшие на запросы материалы, направляются…

Нет, не напрямую ко мне!

Я здесь – как бы, не при делах.

В «Отдел по связям с общественностью» торгово-промышленного кооператива «Красный рассвет», обязанность которого – знать про всё и про вся в Ульяновске и, его окрестностях. Оттуда – в «Комиссию по учёту, контролю и распределению кадров ОПТБ-007» (КУКРК), где информацию должным образом оценит Краснощёков Александр Михайлович – моё «втрое я» и, если потребуется – даст команду в Канцелярский отдел «ОПТБ-007», где умным добавлением сфабрикованных документов к подлинным – фабрикуется полный пакет компромата.

Примерно всё ясно-понятно, да?

***

Доехав через разъёзд Ульяновский, затем через всё ещё до сих пор строящийся-достраивающийся Ильичевский район – до окраины города, наша колонная встала и народ спешился… Дальше «на цырлах» и «короткими перебежками». Лишь я, да трое немцев-телохранителей на моём «Форде» потихоньку поехали дальше, приглушив мотор. Остальные – пешком.

Проезжая мимо Благовещенского Храма и отеческого дома, обратил внимание на припаркованный автомобиль – «Серебряный призрак», ранее принадлежащий убитому Фролу Изотовичу. Вроде мелочь – по сравнению со всем прочим, но почему-то невероятно взбесило.

Изредка в свет фар попадаются патрули из «футбольных» команд Саньки да Ваньки – блокирующих будущих фигурантов «дела» в их домах, останавливающие нас и тотчас после вновь опознания меня, вновь скрывающиеся в ночной темени.

Подъезжаем к «Красному трактиру», останавливаюсь и, оставив немцев загорать под почти полной Луной – поднимаюсь к себе в кабинет, на ходу поздоровавшись с Софьей Николаевной:

– Свадьбу сыграли?

– Сыграли…

– А что глазки то на сыром месте?

– Так, ведь у нас здесь такое творится…

– Ничего, ничего! Скоро всё опять наладится – смотри веселей.

Меня уже ждали Александр Краснощёков, трое бывших заместителей по линии НКВД и, заведующие вышеупомянутыми отделами – входящие в тайную службу безопасности:

– Серафим вернулся!

– А куда он от вас денется, или вы от него? Здравствуйте, товарищи!

Каждому пожимаю руки и, усевшись за свой стол:

– Прошу каждого вкратце доложить обстановку. Начнём, как положено с младшего… Афоня, бомби!

– Вчера, после обеда был звонок в Управление НКВД от Погребинского и, уже почти ночью из «Допра» – в морг при волостной больнице поступили двое наших ребят из «Вагнера».

Невольно задержав дыхание:

– …Вот, даже как?! Кто такие?

Назвав до боли знакомые фамилии:

– Ты их знаешь – из новеньких, этой весной поступили в группу, закончив «Полицейскую академию».

– Причина смерти?

– Говорят – повесились в камере, а сами – все «синие».

– Что наши менты говорят?

– В тот вечер в Управлении дежурили только чужаки и «активисты».

– Понятно…

Окинув всех бешенных взглядом, переламывая «заупокойное» настроение:

– Товарищи! Скорбеть будем потом. Теперь же давайте думать, как отвести угрозу от пока ещё живущих. Следующий!

Выслушав всех, обращаюсь к своему «второму я»:

– Михалыч! Что у нас там с документально-архивным обеспечением?

Тот, вынув из портфеля две внушительной толщины папки:

– С моей стороны всё готово: даже через суд присяжных и самого Плевако в адвокатах – им не отвертеться, от карающей десницы советского правосудия.

Буквально полчаса на изучение и обсуждение и, не откладывая в долгий ящик:

– Товарищи, внимание! Начинам операцию… Ээээ… «Не всё скотам масленица».

Времени придумать более краткое кодовое название – совершенно не было, уж извиняюсь.

***

Новый Начальник волостного (районного) управления милиции НКВД, был по сути своей трудоголиком. Хотя он привёз с собой двух следователей в дополнение к уже имеющимся, любил сам вникать в дела, участвовать в допросах и, даже на вскрытиях в ульяновском морге – куда прямиков из подвальной камеры, буквально вчера попали двое «вагнеровцев».

Якобы покончили с собой в камере… Хм, гкхм…

Вот же какая сцука, а?!

Молодые пацаны из вновь, буквально – только что принятых. Не местные – ульяновских трогать пока опасаются. Городские ребята из Нижнего Новгорода.

Больше всего мне понравилось привычка «Гражданина начальника» являться в Управление за час-полтора до начала официального начала рабочего дня.

Вот и, сегодня нелёгкая принесла его ровно в шесть «ноль-ноль»… Правда, кабинет к его удивлению был уже занят: на кресле – перешедшим ему из-под справной еврейской задницы товарища Каца, вальяжно развалился своим тощим задом, ваш покорный слуга.

Тот, сдал было назад – но его схватили за руки стоящие по бокам двери Ганс и Франц, а подошедший сзади Фриц – ловко лишил табельного «Нагана» и весьма чувствительно подтолкнул в спину. Затем, бывший хозяин этого кабинета, почти мгновенно оказался сидячим на обшарпанном стуле напротив.

Молча, внимательно рассматриваю «пришельца»: молодой человек – лет на пять старше меня нынешнего, с хорошо заметной печатью вседозволенности на лице – уже как будто то бы въевшейся в кожу.

Можно было использовать для этой «сцены» своих вагнеровцев, но те сплошь и рядом – зелённая молодёжь и, не произвели бы нужного впечатления. То ли дело трое тёртых жизнью мужиков, один лишь вид которых – вмиг настраивал на «позитивный» лад и желание чистосердечно сотрудничать.

Оказавшись на стуле напротив, «Гражданин начальник» вдруг обрёл способность членораздельно говорить – а не просто мычать, как до этого:

– Кто Вы такой?

Хлопок ладонью по столу, прозвучал громче выстрела у расстрельной       стенки:

– Здесь вопросы задаю я!

Товарищ не понял:

– А в чём, собственно дело?

– Сейчас узнаешь!

Неуловимый знак и довольно чувствительный удар по почкам, заставивший допрашиваемого зашипеть от боли и съёжиться на стуле.

Открываю стоящий слева старинный сейф (чисто на всякий случай, дубликатом ключа я обзавёлся ещё в бытность Мишки Барона «двойным» воспитанником), что произвело должный эффект, достаю из него две уже знакомые папки и, задаю вопросы.

Сперва, довольно стандартные:

– Имя, отчество и фамилия? Год и место рождения? Происхождение? Социальное положение? Партийность…?

Ну и так далее.

Далее, перечисляю вполне достоверные факты из его биографии, опровергая ими вымышленные из его автобиографии:

– Вы указали, что происходите из семьи потомственного типографского рабочего… Это, так?

Уверенно, как на уроке – отвечая хорошо вызубренное домашнее задание:

– Да, это так.

По-моему, как и всякий без исключения успешный мошенник, эта гнида сама уверовала в подлинность придуманной им самим жизни.

Достаю из другой папочки листочек с подписью и печатью:

– А вот по ответу на запрос из вашего родного города Ейска, ваш отец был надзирателем в местной пересыльной тюрьме… Что на это скажите?

Кстати, абсолютно подлинный документ.

Краснеет наливным яблочком, но наотрез отказывается от родного папы:

– Это какая-то ошибка!

– Ошибка…?

Достаю другой листочек – весьма талантливо изготовленный в Канцелярском отделе «ОПТБ-007»:

– …Может и ошибка! Но вот по показаниям очень уважаемого ветерана революционного движения из «Общества политкаторжан» – ваш папаша был воистину зверюгой. Издевательства, избиения, лишения сна и казённой продуктовой пайки… Неоднократные изнасилования молодых женщин – в том числе и, из антисемитских соображений.

Если кто не знает, антисемитизм в то время – одно из самых тяжких преступлений. А в период Гражданской войны, это однозначно – расстрельная статья…

Вот он и кипешнул, с перепуга:

– ЛОЖЬ!!!

– Вы обвиняете Розалию Самойловну Землячку во лжи? Которую ваш папаша – предварительно зверски избив, затем в крайне извращённой форме изнасиловал – доведя до выкидыша ребёнка, предположительно от самого товарища Дзержинского? Хорошо, это будет занесено в протокол.

Чем чудовищней ложь – тем охотнее на неё ведутся!

Впервые вижу, как живой человек из кумачово-красного – в один момент стал белым, как только что выпавший снег в экологическо-чистой от грязных производств местности.

– НЕ НАДО!!!

Мда… Слухи о суровом нраве этой пламенной революционерки – «героине» Крыма, успели дойти даже до Сибири – откуда родом этот «лишенец».

– Что, «не надо»? Вы признаёте, что соврали в своей автобиографии насчёт происхождении?

– Признаю…

– Хорошо! Так и запишем.

Далее:

– В вашей автобиографии указано, что в период с шестнадцатого года по восемнадцатый – Вы работали на железной дороге путевым обходчиком.

Не дождавшись подтверждения или отрицания, опровергаю:

– Однако, по сделанному запросу, ни служащие, ни рабочие товарной станции города «N-ска» – человека с такой фамилией не помнят.

– Это какая-то ошибка!

Пожимаю плечами:

– Это легко проверить. Давайте вызовем с полустанка рабочего-обходчика и, он Вас проэкзаменует на знание профессии. Так, что? Вагонную сцепку от колёсной буксы, хоть отличите?

Сопит угрюмо, опустив голову:

– Не надо…

Склоняюсь над бумагами:

– Так и запишем: «К пролетариату не имеет никакого отношения».

Хорошо знакомое и широко распространенное явление: чтоб избежать призыва на военную службу в разгар Первой мировой войны, многие хитрожоппые представители чиновничевства, буржуазии и даже дворянства – за мзду фиктивно устраивались на предприятия оборонного значения, или на железную дорогу – где была «бронь». Случился Октябрьская революция, а они оказывается – пролетариат…

Как кстати, то!

Вот и, этот – из таких же.

– В вашей биографии указано участие в красном партизанском отряде с 1918-го года по 1919-й, борющемся против Колчака…

Достаю ещё один – подлинный документ, полученный по корреспондентскому запросу:

– Однако, если верить письменным свидетельствам командира и бойцов партизанского отряда – действовавшим в тот же период в той же местности, такого «партизана» как Вы – они не знают.

Тот мямлит, пытаясь выкрутиться:

– Я был связным… В подполье… Конспирация, понимаете ли…

Усмехаюсь благожелательно:

– Видно, то «подполье» было очень глубоким!

Вмиг посерьёзнев, достаю очень добротно состряпанную «липу»:

– А вот по этому документу, можно предположить, что ваше «подполье» называлось «Государственной охраной» (контрразведка у Колчака. Авт.). Вы в ней служили в звании корнета, под именем Леопольд Кудасов³⁵…

Вижу – покрывается разноцветными пятнами, чем-то напоминая выцветший тропический камуфляж.

Чтоб преждевременно не отдал душу Кондратию, а так же из-за соображений – что врать надо дозировано, несколько разочарованно добавляю:

– …Впрочем, именно за Вами никаких особых злодеяний не числится – лишь конвоирование арестованных и охрана. Как говорится: «Яблоко от яблони…»! Избиения, вымогательства, грабёж заключённых, редкие случаи насильственного мужеложства… Увы – свидетельств об участии в массовых казнях или порках шомполами нет. Однако, сам факт утаивания – характеризует Вас по крайней мере, как неискреннего по отношению к народной власти человека.

На самом деле, конечно – этот тип перекантовался где-то, всплыв только после установления твёрдого порядка в 1921-ом году. Был бы тот «твёрдый порядок» колчаковским – был бы этот тип в данный момент – жандармом, полицейским или ещё каким-нибудь сатрапом.

Бегло читаю написанное, пересказываю своими словами, комментирую:

– Единственный временной период вашей автобиографии, в котором концы с концами сходятся: после изгнания силами РККА и партизан «Омского правителя» из Сибири – Вы устроились на службу в уголовный розыск города Ейск и быстро пошли на повышение…

А далее пошла галимая «липа»:

– …Но одновременно, Вы через подставное лицо создали псевдо-кооперативную заготконтору «Рога и копыта» – нанеся урон государству в размере полутора тысяч миллионов рублей. Через другое подставное лицо, от имени «Добролёта» собирали деньги на строительство аэроплана «Ейский большевик» – с целью присвоения их в мошеннических целях, но главное…

Продолжительная театральная пауза – пусть помучается в догадках, и:

– …Вы создали подпольную антисоветско-контреволюционную организацию «Союз меча и анала», с целью свержения власти рабочих и крестьян.

Тут уж, имярёк не выдержав, соскакивает и вопиет:

– Это – чудовищная провокация!

Кулаком по столу и ору, давая понять, что игра в бирюльки закончилась:

– СИДЕТЬ, КОНТРА!!! МОЛЧАТЬ!!!

Немцы, довольно жёстко действуя, усаживают его назад на стул – от всей души добавив «заряд бодрости» под рёбра, а я помолчав, типа – успокоившись, продолжаю в очень суровом тоне:

– У меня нет оснований не доверять словам ейских товарищей из ГПУ, гражданин заговорщик. Ибо, перебравшись в Ульяновск после разоблачения в родном городе, Вы принялись за старое – за создание подпольной антисоветской организации. После этого, перешли к открытой террористической деятельности против представителей Советской власти – зверски убив Председателя Ульяновского волисполкома ВКП(б).

Захлопнув папочку, спрашиваю:

– Что на это скажите?

Спустя минуту, тот – прямо как в одном голливудском боевичке (не помню названия), пытается наглеть:

– Какие будут ваши доказательства?

Стараясь от показного удивления, поширше раскрыть свои очи:

– «Доказательства»? А какие доказательства Вы предъявляли командирам «Вагнера» Васильцеву и Купцову – которых уж неделя как, как мурыжите в подвале? По каким доказательствам ваши «заплечных дел мастера» угробили двух молодых комсомольцев из Нижнего Новгорода?

Тот:

– Доносы… Заявления граждан. А этих двоих задержали на месте преступления…

– «Заявления граждан»?! Так держите ответку!

Достаю из папки кучу от руки исписанных листов и бросаю на стол перед ним:

– Здесь, даже показания двух ваших «дуболомов» имеются – узнаёте почерк…?

Тот, только глянув на каракули одного из своих следователей-садистов, хватается за голову.

А я продолжаю:

– «На месте преступления»?!

Достаю из сейфа пачку бумаг (списки членов организации, инструкции на «ненанашим» языке, антисоветская литература и прочее тому подобное) и тычу ею ему в лицо:

– Всё это нашли при обыске в сейфе, ключи от которого имеются только у Вас…! Понятые Вам нужны? Вот Вам подписи понятых! Протокол обыска? Вот Вам протокол обыска!

Гражданин начальник, даже не читая – хватается за сердце и, обмякнув – пытается лишиться чувств. Однако, звонкая пощёчина от Фрица, возвращает его к суровой реальности сего говённого бытия.

– …Так что, перед известными компетентными органами Нижегородской губернии стоит лишь один вопрос – расстрелять Вас здесь, или предоставить это «удовольствие» чекистам Ейска.

Как бы раздумывая, несколько философски-спокойно:

– Как по мне – я бы экстрагировал Вас на вашу малую Родину. Но товарищ Жданов, узнав, что после убийства Анисимова ваша организация – планировала покушение на него, думает несколько иначе.

Остолбенел, остекленевшими глазами уставившись в одну точку…

***

После довольно затянувшейся паузы, с некоторым оттенком сочувствия, спрашиваю:

– Курите?

– Курю…

– Тогда закуривайте: как знать – когда ещё доведётся.

Когда тот крупными затяжками закурил, как будто перед смертью, обращаюсь к единственному понимающему по-русски немцу:

– Фриц! Выйди, тоже покури и дверь за собой хорошенько запри.

– Яволь, Шеф!

Когда тот скрылся из зоны доступа, доверительно обращаюсь к хозяину кабинета:

– Эти двое по-нашему – «нихт бельмес», разумеешь?

– Эээ… Да! Нет… Я не понимаю.

Перехожу на шёпот:

– Закон такой недавно вышел – «О сделке с правосудием» называется, слышал?

Изо всех сил морщит лоб, но мотает головой:

– Нет, не слышал.

– Правильно – тебе некогда было изучением выходящих законов заниматься. Ты со своими держимордами – беззаконие в подвале чинил! За что парнишек ухайдакали, сволочи?

Тот, прижав руку к груди, горячечно залепетал:

– Я не хотел! Это они… И Анисимова… Этот, ваш подстрекал!

– Федька-ассенизатор?

– Да, он!

Понимающе кивнул головой:

– Понимаю: гиперактивность тупых исполнителей – неправильно тебя понявших. Но, сейчас речь не об этом…

Достаю из папки листочек с печатью:

– Возьми, ознакомься с законом.

Пока тот, обдирая глаза об параграфы – пытается включить «соображай», я ему разжевываю и вкладываю в уши:

– Ты чистосердечно каешься, сдаёшь всю контрреволюционную организацию в целом и каждого её члена в частности, даёшь показания на её идейного вдохновителя и указываешь источники финансирования. А правосудие за это, распространяет на тебя «Закон о защите свидетеля»… Про такой закон, тоже ни разу не слышал?

– Нет.

Подсовываю другую «гербовую» бумагу:

– …Получаешь новые документы на другое имя, чистую биографию, немного «подъёмных» и сваливаешь куда подальше…

Последние сомнения я развеиваю «свёрточком» от Погребинского, полученным в Москве:

– …Здесь всё вышеперечисленное. Лично я рекомендую Ташкент – там сытно, тепло и, мухи цеце не кусают. Там тебя никто не знает и не достанет. Как устроишься, а здесь всё устаканится – вызовешь семью.

Единственное, что в этом уроде осталось человеческого – это отличный семьянин, примерный муж и любящий отец двоих детей. Его супруга вот-вот должна родить третьего: видать, этим можно объяснить – но не оправдать захват дома Отца Фёдора.

Решил свить уютное семейное гнёздышко!

Но не мной было сказано: не строй себе счастье на несчастье других…

– Так, что?

Тот, почти радостно:

– А кто «идейный вдохновитель»?

– Погребинский. Он же – «источник финансирования»: обкладывает данью частников и кооператоров, создал банду грабящую государственные склады и, на приобретённые таким образом средства – ведёт активную антисоветскую деятельность, готовясь свергнуть народную власть. Так, что?

Практически не раздумывая больше:

– Я согласен! Дайте мне…

Даю ему чернильницу с ручкой, несколько чистых листков и один уже заполненный:

– Здесь всё готово. Осталось переписать, поставить дату – сегодня двадцать седьмое октября и расписаться.

***

Когда работа была окончена и уже бывший Начальник Ульяновского отдела НКВД, изнеможенно откинулся на спинку стула, прямо рукавом гимнастёрки вытирая пот со лба, я внимательно перечитал его «чистосердечное» признание и удовлетворённо кивнув, громко крикнул:

– Фриц, заходи!

– Да, да…?

– Делайте, как условились.

С готовностью:

– Яволь, герр Шеф!

Немец мгновенно накинул удавку на шею и слегка придушил болезного, пока «ассистенты» удерживали того от излишне резких движений. Я же в это время заскочил на стол, снял лампу и взамен накинул на массивный кованный крюк тонкую – но прочную пеньковую верёвку, предварительно щедро натёртую простым совдеповским хозяйственным мылом.

– Давайте его сюда, камрады! Шнель, шнель!

Буквально пара секунд и, хрипящий «Гражданин начальник» – оказался «танцующим» на цыпочках на собственном столе, судорожно пытающимся руками разорвать душившую его петлю. Из выпученных по-жабьи глаз на багрово-синюшнем лице – катились крупные, как у плачущей лошади слёзы, а из штабных галифе…

– ФУ!!! Это что надо жрать и сколько, чтоб так предсмертно вонять?!

Фриц, озадаченно посмотрев на это:

– Das Dingsbums… Это надолго, Шеф!

Я, брезгливо морща нос, согласился:

– Да, нехорошо получилось…

Длину верёвки неправильно рассчитали, так нас всех и перетак.

– …Дык, ладно я, ну а вы то куда смотрели? Мне порекомендовали вас троих, как опытных в подобных делах.

– Нам не приходилось делать этого раньше, Шеф.

– Эх…

Привыкли поди – взрывать, стрелять, да резать во время Великой войны. Эх, мне бы парочку наших казачков – уставившими «глаголями» все польские да галицийские еврейские местечки в тот же период…

Да, где ж их взять?

Повывелся ныне казак на Руси!

Вот и этот, вроде мужик боевой и всякие виды видевший – а стоит, как Валаамова ослица и нерешительно спрашивает:

– Помочь ему?

– В смысле? «Отходняк» прочитать?

– Если за ноги потянуть – быстрее умрёт.

Выходя из кабинета, я безразличным голосом:

– Как хочешь, «помощник». Только смотри в его дерьме не измарайся – мне с тобой ещё сегодня работать. И не забудь его табельный «Наган» назад в кобуру вернуть, как «успокоится».

Повеситься, предварительно утеряв табельный ствол – это будет весьма канифольно выглядеть.

***

Зашёл в соседний кабинет, где освобождённые из застенков командиры «Вагнера» Васильцев и Купцов, ещё несколько человек командного и преподавательского состава «Полицейской академии», писали – но уже не «чистосердечные признания», а заявления.

Почувствуйте разницу, как говорится!

После так сказать «изменения гражданского состояния» – вполне естественные бурно-радостные «обнимашки», со слезами на глазах. «Полапав» их – стараясь не задевать отбитые рёбра и, дав «полапать» себя – читаю затем их «бумаготворчество» и, внимательно разглядывая «слегка помятые» во время допросов лица, делая замечания по сюжету:

– А разве следователи, во главе с Начальником отдела – не понуждали вас присоединиться к антисоветскому заговору и, убить товарища Жданова и всех коммунистов в Нижнем Новгороде? А потом дождаться нашествия интервентов и на Москву вместе с ними пойти? Чтоб, по петровскому принципу: «где зубец – там и стрелец», развесить комиссаров на кремлёвской стене?

Те переглядываются в полном обубуении, но едва ли не хором:

– Принуждали!

– А разве они не зверски убили на ваших глазах двух молодых комсомольцев, чтоб вы были сговорчивее?

– Убили!

– А разве они не стращали тем, что в случае отказа – расправятся с вашими семьями?

– Стращали!

– Но вы стойко держались, не изменяя делу Ленина и пролетарской революции?

– Держались!

Тычу пальцем в бумагу:

– А почему в бумаге не указано? По вашим объяснительным, можно понять – что весь свет сошёлся клином на каком-то Серафиме Свешникове… А кто это такой? Да, никто по сравнению с товарищем Ждановым и Мировой революцией! Про него можно вообще – лишь вскользь упомянуть, не велика цаца.

Чешут в затылках:

– Понятно…

– Ну, раз понятно – немедленно переписать!

***

Почему всё так легко получилось? Практически захват власти в отдельной волости?

Пока я отсутствовал, моей службой безопасности распускались слухи, что «Контуженный» вернётся и, причём не просто так – а на «белом коне». Почти все в это верили, а кто не верил – предпочитал на всякий случай помалкивать в тряпочку.

Ну, а то, что нашлось полтора десятка гиперактивных идиотов во главе с Федькой-ассенизатором…

Так, что с идиЁтов возьмёшь?

По моему возвращению, тут же был пущен слух, что я действую по прямому распоряжению главы Нижегородской губернии – в который все поверили, буквально на счёт «раз».

А попробуй не поверь в это!

Коль со мной были Анисимов, Брат-Кондрат и другие комсомольцы – выходцы из Ульяновска… С ними – решительно настроенные бойцы из «Ударных отрядов по борьбе с хулиганством» (УКО) и трое «воинов-интернационалистов» со зверскими рожами.

По этому поводу народная мудрость гласит:

«Кто палку взял – тот и капрал».

Большинство милиционеров Ульяновска – которых я знал ещё со времён операции по разгрому прорвавшейся с Дона банды и, которые ещё не забыли – как я спас их души от почти стопроцентной гибели, не удивились моему появлению и охотно присоединились к операции «Не всё скотам масленица».

Ну, а там, надеюсь – словами Екатерины Великой:

Победителей не судят!

К восьми часам, после короткого митинга возле Управления, во время которого я поведал о раскрытом антисоветском заговоре – умело пристегнув его к происходящим международным событиям, ввёл чрезвычайное положение по городу и волости, а устами ульяновского народного судьи – было объявлено о самоубийстве нового Начальника отдела НКВД и провозглашено:

– В связи с чрезвычайно сложной обстановкой – всеми подразделениями НКВД, ведомственной, вневедомственной и транспортной милиции, школой подготовки и переподготовки, вплоть до особого распоряжения – будет руководить товарищ Свешников.

То бишь теперь, я – главный мент в Ульяновской волости.

Я же, уже своей властью – назначил трёх своих бывших заместителей начальниками Ульяновской вневедомственной милиции, «Школы подготовки и переподготовки рядового и младшего комсостава транспортной и вневедомственной милиции» – (ШППРМКТВМ) и «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) при Ульяновской исправительно-трудовой колонии).

На свои бывшие должности, то есть, временно бывшими занятыми «пришельцами».

Тут же были арестованы двое подручных назначенца Погребинского и, трое из четверых начальников силовых структур. Начальника невоенизированной охраны Ардатовского сектора НКПС, я трогать не стал: во-первых – он самый безвредный, во-вторых – находится в столице одноимённого уезда, где имеется своя «мафия».

Ладно, мне и этих троих хватит для громкого процесса.

Двоих подручных покойного, методом систематического избиения пытавших Васильцева и Купцова и, лично причастных к убийству двух бойцов «Вагнера» – ознакомившись с личными делами, решил до судебного процесса не допускать.

Нет, вовсе не из чувства мести… Вернее, не только из-за него.

Они мужики жизнью тёртые, «правильного происхождения», воевавшие за народную власть, заслуженные члены партии и так далее. Характером, по-крестьянски быковато-быдловатые и, на «сотрудничество» со следствием не пойдут. Поэтому, не допрашивая (у меня имеются подделки их корявого почерка с нужными показаниями) запер их в камере, а при этапировании в Нижний…

Всякое может случиться на этапе этапирования.

Трёх же «экс-начальников» – имевших «белые пятна» в биографии, не особенно утруждаясь, чисто методом психологического давления – раскрутил на «чистосердечное»:

– Свалите всю вину на Погребинского и покойного Начальника волостного отдела НКВД – отделаетесь максимум «червонцем» на рыло. А там, через год-другой – амнистия приуроченная ко Дню взятия Бастилии двадцатью шестью бакинскими комиссарами и, вы на воле и при собственных бабах.

Но наиболее убедительной была альтернатива:

– Если не договоримся – сделаю всё, чтоб вас ещё в камере – уголовники шконку грызть заставили и затем в параше утопили. Есть у меня кое-какие подвязки среди блатных. Так чё, граждане? Будем соображать конструктивно или быковать?

Люди интеллигентные, враз всё поняли правильно!

После этого, начались задержания рядовых участников контрреволюционного заговора из числа местной «шелупони». Практически все представители доморощенного «Союза воинствующих безбожников» очутились на нарах, по соседству с несколькими «ленинскими призывниками», во главе с Федькой. Последнего, при задержании – наши комсомольцы несколько раз уронили с грузовика, разбив голову и сломав обе руки.

Ничего, главное что жив остался!

В тюремной больничке вылечат и расстреляют уже здоровым.

Увы, но посадить всех без исключения «призывников» – что очень хотелось сделать, я не мог… Ограничился только самыми радикально настроенными из них, уже успевшими изрядно поднадоесть своим же. Тут же провели блиц-партсобрание и большинством перепуганных происходящим голосов, их исключили из Всесоюзной коммунистической партии (большевиков).

По существующему закону, семьи причастных к контрреволюционной деятельности – подлежат выселению в места более отдалённые и, по решению судью и Волостного Совета народных депутатов – процесс уже пошёл. Двадцать с чем-то человек «заговорщиков» – потянули за собой свыше трёхсот «ссыльных поселенцев», которых уже начали «упаковывать» – сгоняя с самим минимумом личных вещей в Ульяновский исправительно-трудовой лагерь. Перекантуются там с недельку-две, потом в спецэшелон и на спецпоселение куда-нибудь в тайгу.

Суров закон, но это – закон!

И это на порядок лучше, чем полное беззаконие – творящиеся в годы Гражданской войны. Исстрадавшийся за время последней народ, это прекрасно понимает и вполне одобряет такой порядок вещей.

В данном случае, я тоже на стороне такого закона: в провинции – всё ещё сильны родственно-кланновые традиции, а мне в Ульяновске «неуловимые мстители» не нужны.

***

Наконец всё более-менее разгребя, кинулся со всех ног домой (автомобиль отдал для продолжавшихся оперативно-следственных мероприятий) – благо он недалеко от Управления и, как раз нарвался на выселение семьи «Гражданина начальника».

Очень неприятное зрелище, скажу вам…

Двое зарёванных детей до пяти лет, уже охрипших от плача и лишь жалобно скуливших… Женщина с огромным животом, с распущенными волосами и обезображенным горем лицом, ползала на коленях среди валяющего в осенней грязи домашнего барахла и выла как издыхающая волчица, изредка вопрошая: