Текст книги "Лейтенант милиции Вязов. Книга 2"
Автор книги: Сергей Волгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
ПРОМАХ
Михаил обрадовался, узнав, что подполковник еще у себя, и влетел в кабинет возбужденный и раздосадованный.
– Нет, это свыше моих сил! – воскликнул он, бросаясь на стул, – Играть роль влюбленного, посягать на самые чистые чувства, обманывать – это противоречит нашей этике. Это черт знает что!
Урманов не прерывал, сидел за столом, согнувшись, усталый и, казалось, растерянный. Смотрел он на папиросу, словно изучал ее, как вещественное доказательство. Бледное от бессонницы лицо его стало еще красивее, и эта бледность у Михаила тоже вызывала раздражение.
– А задание? – тихо спросил Урманов.
Михаил спохватился – как бы то ни было, он сидел у заместителя начальника управления. И он, сдерживаясь, доложил обо всем, что узнал от Вали.
Урманов долго молчал, продолжая рассматривать папиросу. Заговорил он опять тихо, по-дружески, не как начальник:
– Я тебя понимаю, Миша, но ты пойми и меня. Нам еще абсолютно неизвестно, что произошло на кладбище, поиск не сдвинулся с мертвой точки, и я пока не вижу просвета. Ты знаешь, что это значит! Чтобы добраться до Вали, этой дальней родственницы старухи, нам пришлось провернуть огромную работу, потревожить массу людей. И я еще не уверен, сдвинемся мы с мертвой точки или нет и после того, как поймаем старуху… Но старуху поймать надо во что бы то ни стало, хотя теперь она едва ли принесет кому-нибудь вред. Может быть, она поможет нам прояснить положение хоть в какой-то степени. – Урманов бросил окурок в пепельницу и вынул из пачки, что лежала на столе, другую папиросу. – Подлецы, совершившие такое зверское убийство, могут наделать много бед, могут пострадать не один и не два человека, и поэтому я был вынужден принять крайние меры. Я взываю к твоему сознанию, хотя мог бы просто приказать. Насколько я понял, Валя не причастна к убийству, и перед ней мы потом извинимся… Я надеюсь, вы с ней останетесь друзьями…
Урманов провел ладонью по лицу, потер глаза. Он очень хотел спать.
– Я вас понял, Латып Урманович, – сказал Михаил, уже сожалея, что вспылил.
– Вот и хорошо. Завтра ты опять отправишься к Вале, а о подругах ее мы позаботимся сами. Садись поближе, обсудим дальнейшие наши шаги.
На другой день утром Михаил явился к Вале домой. Постучав в ворота, он отошел в сторонку, всеми силами стараясь настроить себя на веселый лад, вспоминал ходовые анекдоты, которые можно будет рассказать девушке. Валя вышла из дома грустная, поздоровалась нехотя, опустив голову, и сказалась занятой – якобы ее вызвали на работу, хотя был выходной день. Михаил вздохнул. Еще вчера подобный оборот дела был предусмотрен с подполковником, и Михаил втайне очень желал такого исхода.
– Когда же мы встретимся еще? – спросил он, тоже опуская глаза, чтобы девушка не заметила в них радостного блеска.
– Я вам позвоню, Миша.
– Ну что ж. Очень жаль. Хотел выходной день провести с вами. Тогда простите за беспокойство, – сказал Михаил с естественной интонацией обиды в голосе. Шагая по улице, он даже сам удивился, как это здорово у него получилось.
За углом к нему подошел смуглый, с курчавым чубом и с простецким носатым лицом паренек.
– Здорово, Миша! – закричал он радостно.
– О, Садык! – обрадовался и Михаил. – Здравствуй! Каким ветром тебя сюда занесло?
Они крепко потрясли друг другу руки и, перебрасываясь вопросами, зашагали по тротуару – обрадованные неожиданной встречей старые друзья. Но пройдя два дома, Садык вдруг посерьезнел и спросил:
– Ну, как?
Михаил оглянулся и ответил:
– От ворот поворот.
– Значит, по пиале пива выпьем? – опять весело спросил Садык.
– Несомненно.
Они прошли три квартала, обойдя массив одноэтажных домов, и вышли на ту же улицу, где жила Валя, но с противоположной стороны. На углу притулилась зеленая будка, вокруг нее стояли и сидели любители пива, Михаил вынес две кружки, одну отдал Садыку, и они присели, как и многие, на корточки.
Так они сидели несколько минут, поглядывая вдоль улицы и переговариваясь.
– Вот она! – сказал тихо Садык.
Михаил увидел девушку в белом платье с короткими рукавами. Девушка подошла к воротам валиного дома. Через минуту ее впустили во двор.
– Теперь пастухам придется загорать. Пойду-ка я, возьму еще по кружечке, – сказал Садык и направился к будке.
Однако долго ждать им не пришлось. Не успели они выпить и по пол-кружки, как из ворот вышла Валя и ее подруга Нина Спиридонова. Михаил и Садык поспешно зашли в будку. Садык наспех допил пиво, подмигнул и ушел. Михаил не торопился, вышел из будки, когда девушки и Садык скрылись за углом.
Девушки вошли в трамвай, в тот же вагон сел и Садык. Михаил огляделся, отыскивая глазами свободную машину, но, как на зло, все они шли переполненные. В выходной день такси берутся нарасхват, а частные машины ходят редко. Так и пришлось Михаилу метаться на остановке до тех пор, пока подошел следующий трамвай. Мысленно ругая всех шоферов, он вскочил в вагон. «Куда же они поехали? – размышлял он, стоя на передней площадке. – Оделись девушки хорошо, авосек в руках не несли, вряд ли они поехали на работу. Может быть, в магазины направились?» Этот вариант предусматривался подполковником – выходной день, можно кое-что купить.
У театра имени Навои Михаил вышел из трамвая и пошел по улице Кирова, где расположено много магазинов, взяв направление к универмагу. Теперь он не боялся встретиться с Валей, его даже заинтересовал вопрос: смутится она при встрече или постарается превратить в шутку свой обман?
Вот и улица Карла Маркса. По тротуарам движется масса людей, хотя солнце печет нещадно, а здания и крыши блестят, словно стеклянные. Многие горожане надели темные очки. Над головами, как огромные цветы, покачиваются китайские зонтики. Михаил подошел к автобусной остановке и встал на виду – Садык скорее его заметит. Так оно и получилось, вскоре подошел Садык и, не взглянув на товарища, сказал:
– Они в ювелирном. Что-то продают. После зайдешь, узнаешь. Жди в той же пивной будке.
Садык ушел, а Михаил, потоптавшись немного, прошел квартал и остановился против ювелирного магазина, который был на противоположной стороне улицы. Садык рассматривал витрину.
Девушки вышли, озабоченно переговариваясь, за ними направился Садык, и Михаил заспешил в магазин. «Ага! Определенно Валя продала теткин браслет. Теперь их встреча состоится обязательно», – догадался Михаил.
Предъявив удостоверение директору магазина, Михаил узнал, что Валя, действительно, продала браслет.
…Садык уже сидел на корточках, с кружкой в руках, когда подошел Михаил, и задорно попрекнул:
– Опаздываешь, Миша-джон? Я уже пью про запас, как верблюд… Давай гулять!
У будки журчал арык, от воды расползалась еле ощутимая прохлада, пиво, охлажденное льдом, пощипывало горло. Огромный клен темным гигантским зонтом закрывал солнце. Место было во всех отношениях подходящее, и Михаил с Садыком не без удовольствия коротали время.
– Какой хороший выходной сегодня… – восхищался Садык, вскидывая угольные брови и улыбаясь. – Настоящий байрам!
– Повезло нам, – соглашался Михаил.
Нина Спиридонова прибежала в будку раскрасневшаяся, возбужденная, с графином в руках. Это была круглолицая, маленького росточка девушка с порывистыми движениями, быстрым изучающим взглядом небольших серых глаз. Она смело подошла к прилавку, у которого чинно стояли в очереди мужчины, и сказала:
– Ну-ка, мужики, подвиньтесь. Хоть одной женщине вы можете уважить? Налейте мне! – бросила она продавцу.
– Эк, – стрекоза! Не место тебе здесь, – заметим пожилой мужчина, судя по загрубелым рукам, рабочий. – У кого учишься, Нинка?
– У кого же мне учиться, как не у вас, Петр, Игнатьич! Вон как старательно пример показываете!
Мужчины засмеялись.
– Что верно, то верно, – согласился рабочий. – Ты хоть здесь-то не пей, домой тащи.
– Еще не дошла до такого безобразия, помаленьку воспитываюсь, У вас дома-то, поди, не с кем выпить?
Девушка сыпала слова, как град, и пока она перешучивалась, продавец, ухмыляясь, нацедил ей пива вне очереди.
– А, может, с нами кружечку выпьете? – подскочил к Нине Садык.
– Может, «Шумел камыш» с вами спеть? Не выйдет! У нас своя компания есть, без ухажоров обойдемся.
Мужчины хохотали, а девушка, бросив на прилавок деньги и схватив графин, мелкими шажками вышла из будки. Садык подсел к Михаилу и, проводив Нину восхищенным взглядом, развернул записку. Они молча прочитали: «Продали браслет. Тетка придет завтра за деньгами, когда В. отправится на работу».
– Тебе больше здесь оставаться нельзя, – сказал Садык, – иди докладывай.
Урманов выслушал Михаила, прочел записку и сидел молча, положив на стол сжатые кулаки. Михаил догадывался, что у начальника настроение скверное, и тоже почтительно молчал, сидя за столом. Оба курили. Хотя окно было открыто, в небольшом кабинете дым накапливался, как сумерки.
– Доверять нельзя. Придется установить дежурство, – проговорил Урманов и встал. Он внимательно оглядел поднявшегося Михаила, качнул головой и добавил:– Твой крестник Алексей Старинов из заключения бежал. Прет подлец напролом. Надо думать, что этот нахал появится у нас, и тебе следует держать ухо востро.
Зазвонил телефон. Урманов поднял трубку и, послушав, торопливо достал платок, вытер шею. На его усталом лице появилась страдальческая улыбка.
– Что же я поделаю, Маня, – работа. Сегодня? Ох, и не знаю. – Он поморщил лоб, искоса глянул на Михаила и сказал: – Ладно, пойдем. Может быть, хоть ленинградские юмористы развлекут немножко. Хорошо, хорошо!
Урманов медленно положил на телефон трубку и сел. Теперь и усталость, и какое-то радостное возбуждение овладело им, он опустил плечи и задумался. Михаил, чтобы не смущать начальника, отвернулся и закурил. Но Урманов вдруг встрепенулся и заговорил порывисто и горячо:
– Звонила Маня… Как я хочу сынишку, Миша! Ох, как хочу! Плохо без детей, плохо… Как бы я целовал его! Да, целовал! И подбрасывал его к потолку, ловил и подбрасывал… А он бы смеялся, а?!. Я слышал, как смеются маленькие дети… Какое это счастье для родителей. – Урманов смущенно улыбнулся, помолчал и вздохнул:-А жена не хочет. Говорит, с одним тобой мучения хватает. Что же мне делать? Разводиться? Эх, Миша!
Всю ночь Михаил с участковым уполномоченным Рахимовым бродили по улице, недалеко от дома Вали, поджидая старуху. И всю ночь возбужденный подполковник стоял перед глазами Михаила, в ушах раздавался прерывистый взволнованный голос этого, всегда спокойного, с насмешливыми глазами человека. В эти ночные часы пришла, как озарение, странная мысль: а не боится ли и Надя так же, как Маня, оставаться одна ночами? Может быть, не хочет дрожать от страха за мужа, ушедшего на выполнение опасного задания? А нужна ли такая жена? Много ли радости принесли бы ее слезы, когда он, вернувшись утром, поцеловал бы ее? В то же время, сколько горя принес бы и он, если бы его ранили? А если бы убили?.. Может, выбрать жену поспокойнее, поравнодушнее?.. Чепуха! Надю никто не заменит, уж лучше он совсем не будет жениться…
Утром Валя шла на работу под охраной, хотя и не знала об этом. Возвращалась тоже в сопровождении Садыка. Старуха в этот день не пришла. Пока было неясно: заболела она или догадалась о ловушке и сбежала…
В РАЙКОМЕ
Хотя Виктор во время драки скрылся, ему не удалось избежать неприятностей. На другой день Костя и Вера, пригласив с собой одноклассников – Муслима и Петю, пришли в райком комсомола.
– Все равно мы от него не отстанем, – с возмущением говорил Костя товарищам. – От нас никуда не убежит.
– Баран из отары убежал, ловить надо, – шутил Муслим,
Вначале они попали к инструктору школьного отдела. Инструктором оказалась девушка – худенькая, синеглазая, с длинными косами и такая ласковая, что ребята удивленно переглянулись. Она выслушала Костю внимательно, сидя с ребятами на диване, вздыхала и охала, в больших глазах ее то мелькало удивление, то застывал ужас, она всплескивала руками, прижимала ладони к груди. А выслушав, она безнадежно вздохнула и сказала:
– Что ж я могу с ним сделать? Его в милицию надо вести.
– Милиция – само собой, – возразила Вера. – Надо с Виктором поговорить откровенно, пожестче.
– Как же с ним говорить? Разве он меня послушает? Надо его вызвать к начальнику отделения милиции…
– У него отец начальник отделения, – усмехнулся Костя.
– Да? – испугалась девушка-инструктор. – Вот тебе раз! Тогда как же с этим Виктором беседовать?
– Я смотрю, с вами не договоришься, – сказала Вера. – Пойдемте, ребята, к секретарю, может, он окажется посмелее.
Девушка-инструктор вдруг обиделась.
– Будете жаловаться? Все вы так…
– Не будем жаловаться, не на что, – отрезала Вера и пошла к двери.
Секретарь райкома Исламов сидел за столом, сжав голову ладонями, и читал бумагу с ожесточением, словно учебник высшей математики. Перед ним лежало письмо, но так коряво написанное, что разобраться в нем было так же трудно, как в формулах.
– Надо писать ясно и красиво или не надо? – спросил он вошедших ребят вместо приветствия, глядя на них большими изумленными глазами. И вдруг улыбнулся, хлопнул по письму ладонью и сказал:-Чуть голова пополам не разлетелась. Поможете разобраться?
Первой поздоровалась Вера, за ней ребята.
– Садитесь к столу, – пригласил Исламов и, когда все уселись, протянул Вере письмо. – Тут за бумагой человек должен быть.
Вера, посмотрев на ребят, пожала плечами, – ничего, мол, не поделаешь, – взяла письмо и начала разбирать каракули. «Вот, значит, товарищ секретарь, – с трудом читала она, – уже три месяца я в больнице. Тяжело мне, даже писать не могу. А ребята ко мне не приходят. Забыли, что-ли? А еще комсомольцами называются…»
– Вот! – сказал, вскочив, секретарь. – Так и знал – за бумагой человек скрывается. Где он находится? В ТашМИ? Понятно… – секретарь немного подумал, потом решительно тряхнул головой:– Даю вам комсомольское поручение: посетить больного товарища от имени райкома, узнать, в чем он нуждается, кто его товарищи. Так? Дальше. Узнать, кто еще из комсомольцев лежит в больнице, откуда они. Так?
– Так, – подтвердила Вера. – А нас выслушаете?
– Вас? – засмеялся секретарь, и ребята теперь только заметили, что он совсем еще молодой, чуть постарше их. – У нас говорят: гость не уйдет из дома, пока не расскажет все новости. Я вас слушаю, – и секретарь снова опустился на стул.
Рассказывала Вера, а ребята только поддакивали. Она рассказала о том, как они боролись со скверным характером Виктора в школе, как они узнали, что он связался с хулиганами, о поведении Виктора в клубе и закончила:
– Наша комсомольская организация не работает, все ребята на каникулах. Виктора Копытова надо вызвать в райком и поговорить с ним по-настоящему. Нас он не слушает.
– Не считает авторитетными, – добавил Костя.
– Именно. У него отец начальник отделения милиции… – Вера помедлила. На секретаря райкома это сообщение не подействовало, как на инструктора, он только покачал головой, – Но это не важно… – решительно добавила Вера. – Виктор – наш товарищ, и мы не должны допустить, чтобы он попал в тюрьму, должны повлиять на него.
– Так, – сказал Исламов и вышел из-за стола. – Все понятно. Сказано – сделано. Решение примем такое: двое из вас пойдут в ТашМИ, а двое вызовут этого Копытова в райком, ко мне. Согласны?
– Согласны, – ответили ребята.
– Приступаем к выполнению задания.
Выйдя из райкома, Костя сказал Вере:
– А мне секретарь понравился. По-военному действует.
– Так и должен поступать настоящий руководитель, – безапелляционно заявила Вера.
Вера и Костя, конечно, пошли к Виктору, а Муслим и Петя – в ТашМИ. Так распорядилась Вера. Ее решение для мальчишек было законом.
Костя шел по тротуару медленно, глядя себе под ноги. Хотя они ходят с Верой вместе, – стараются выручить Виктора, – Костю ни на минуту не оставляла мысль, что родители Веры о нем очень плохого мнения. Почему молчит Вера, почему ни слова не говорит об отце и матери, будто ничего не произошло? Конечно, клевете она не поверила, но что она скажет матери, если та узнает, что они встречаются? Попадет ей по первое число…
Блестящий асфальт превращался в губку, золотые брызги лучей резали глаза, и Вера то и дело щурилась, прикрывала газетой голову.
– Ну, что говорит твоя мама? – спросил Костя, глядя в сторону, стараясь быть равнодушным.
– О чем? – не поняла Вера.
– Все о том же, о Витькиной клевете.
– Хвалит вас обоих.
– Я серьезно…
– А я смеюсь?!
Вера из-за газеты насмешливо посматривала на Костю, который глядел под ноги, морщил лоб. Он не смутился, как бывало раньше, продолжал идти со сжатыми губами и с каким-то упрямством не поворачивал голову.
Костя менялся у нее на глазах. Давно ли он дичился, избегал ребят, стоял в сторонке, безучастный, прибитый, даже зависть в его глазах не появлялась, как у других мальчишек. Чувство жалости заставляло Веру изредка подходить к нему, разговаривать. А потом, когда она узнала, как он живет, – рассказала о нем родителям, пригласила домой. Л теперь Костя сам ищет товарищей, заботится о них.
– Я надеюсь, ты еще раз объяснила маме? Она не выгонит меня, как в прошлый раз, если я приду к ней поговорить? – глухо спросил Костя, все еще рассматривая перед собой асфальт.
– А зачем это нужно? – спросила Вера.
Костя резко остановился и взял Веру за руку.
– Я приглашал к вам Виктора. Он испугался. Значит, я должен поговорить сам сам.
– Для чего?
– Неужели не понимаешь! Я не могу жить спокойно, пока твои родители обо мне плохо думают.
– Пройдет само собой…
– Не пройдет. – Костя сжал руку Веры. – Для тебя, наверное, безразлично, что они обо мне думают, считают бахвалом. Пусть, мол, считают…
– Почему безразлично? – Вера отдернула руку.
– Потому что не хочешь объяснить суть дела маме. Я должен с ней поговорить. Только пусть она меня не выгоняет. И вообще украдкой с тобой встречаться не хочу! – выпалил Костя.
– Можешь не встречаться… – Вера прищурилась.
– Вон как!.. – Костя повернулся и пошел назад.
Вера догнала его и схватила за рукав.
– Не дури, Костя. Мы выполняем задание райкома.
– Можешь выполнять одна.
– Так и сказать Исламову? Ты отказываешься выполнять задание?
Костя ответил не сразу, постоял, помял асфальт каблуком, посмотрел на телефонный столб.
– Ладно, – наконец сказал он и нехотя повернулся.
До самого дома Копытова они шли насупленные, не разговаривая.
У двери их встретила Екатерина Карповна. Она завязывала тесемки халата и зажимала в зубах шпильку.
– Виктора дома нет. А зачем он вам понадобился?
– Его в райком вызывают, – сказал Костя.
– И срочно, – добавила Вера.
– В райком? – удивилась Екатерина Карповна и даже перестала втыкать в волосы шпильки, – По какому случаю?
Костя замялся, не зная, говорить ли матери все или нет, но Вера, не раздумывая, сказала:
– Он комсомолец, а дружит с плохими ребятами. Хулиганит.
– Виктор?! – еще больше удивилась Екатерина Карповна. – А вы не путаете?
– Мы с ним учимся в одном классе.
– Вон как? Не знала. Хорошо, я передам Виктору, что его вызывают.
Отойдя от дома на несколько шагов, Вера сердито сказала:
– Даже в комнату не пригласила. Невежа!
Костя промолчал. Он свернул в один переулочек, потом в другой, чтобы остаться одному, но Вера не отставала, и он недоуменно взглянул на нее. Шли молча. Прошли еще три квартала. Наконец, Костя не выдержал:
– Ты отстанешь или нет?!
– Не отстану! – заявила Вера, вскинув голову.
Костя остановился, пожал плечами.
– И откуда ты взялась такая?
– С неба свалилась.
– Скорее – с луны, там, говорят, мегеры водятся.
– Ах, я мегера?! – воскликнула. Вера. – Тогда я сегодня от тебя вообще не отстану, буду мучить весь день.
Они стояли друг против друга, колючие, как ерши. Стояли не– меньше минуты. Потом Костя, усмехнувшись, сказал:
– Ну, что с тобой сделаешь? Начинай мучить…
– Поехали на озеро! – скомандовала Вера и пошла по тротуару, уверенная, что Костя последует за ней. И Костя, действительно, опустив плечи, поплелся за девушкой. Ему не хотелось ссориться с Верой.
МИХАИЛ ПОРАЖЕН
Утром, когда Михаил уходил на работу, Костя сказал ему:
– Наших ребят пригласили в заводской клуб, вместе будем к вечеру самодеятельности готовиться. А знаете кто пригласил? – Костя поднял указательный палец. – Тот парень, что хулиганов вытряхнул,
– Фамилия его Поярков, – сказал Михаил. – Видно, хороший парень.
– В клубе есть радиокружок. Я запишусь.
– Дело стоящее.
В дневной суматохе Михаил забыл об этом разговоре и вспомнил о нем только после конца рабочего дня, когда к нему зашел следователь Миша Ходжаев.
Как-то в разговоре с Ходжаевым Михаил посоветовал ему поинтересоваться: не была ли Анфиса Лебедева на кладбище и не знала ли погибшую Венкову. Ходжаев тогда глянул на Михаила с улыбкой и сказал, что он и сам давно бреет усы. Можно было предполагать, что женщина была на кладбище много раз, для этого были все основания. Горожане посещают кладбище не только для поминок, приходят туда погулять под роскошными тенистыми деревьями, посидеть на густой свежей траве. Там бывает молодежь, которая к религии не имеет никакого отношения. И, естественно, те люди, которые побираются у церквей, не упускают случая поживиться на месте погребения покойников.
Умный и сметливый Ходжаев на другой же день узнал интересные подробности из биографии Лебедевой. Это была больная женщина, однако болезнь не помешала ей переменить трех мужей. Побывала она и в психиатрической больнице: три года назад в религиозном экстазе она задушила своего ребенка.
Ходжаев по своей привычке постучал указательным пальцем по стеклу и внимательно осмотрел ноготь. А Михаил, стараясь прогнать у товарища пасмурное настроение, повторил шутку, которой не раз выводил из терпения Ходжаева.
– Из пальца высасываешь, тезка?
На шутку Ходжаев никак не реагировал. Он взглянул на лейтенанта недобро, опять постучал пальцем и сказал:
– Сейчас не до шуток, тезка. Дело осложняется другим обстоятельством. Оказывается, эта Лебедева была знакома с погибшей Венковой, якобы, часто видела ее с одним парнем. Описание его внешности, сделанное ею, очень совпадает с описанием, которое дала Валентина Халатова. Но, понимаешь, – опять вопрос, – уж очень быстро все это она припомнила, и сведения об убийстве Венковой до нее дошли тоже подозрительно быстро. Меня это ставит в тупик.
– Ты, тезка, сам себя перехитрить хочешь, – опять пошутил Михаил.
– Не шути и не упрощай дела! – Ходжаев начал сердиться. – Эта, с виду сумасшедшая, баба довольно-таки хитра. Она назвала и фамилию парня, с которым была знакома Венкова, и указала его место работы – машиностроительный завод. Фамилия парня Поярков…
– Как? – подскочил Михаил.
– Ты чего удивляешься? – поднял голову Ходжаев.
Тут-то и вспомнил Михаил утренний разговор с Костей, и в голове его замелькали тревожные мысли: «Неужели этот Поярков только маскируется? А каким казался хорошим парнем!.. Зачем ему потребовались школьники? Подозрительно и то, что в клубе вначале его никто не поддержал…»
– Я этого парня немного знаю, – сказал Михаил, садясь.
– Мне от этого не легче, – вздохнул Ходжаев.
Михаил не знал, что сведения, собщенные Лебедевой, были немедленно переданы подполковнику Урманову майором Копытовым. Но, к удивлению Терентия Федоровича, подполковник выслушал их не особенно восторженно и отказался принимать какие-либо срочные меры. Случайное совпадение показаний не устраивало его. Майор Копытов, как всегда в таких случаях, действующий без промедления и решительно, начал настаивать на немедленном задержании Пояркова.
– Если ошибемся, вреда не будет – отпустим парня. Если же преступник уйдет, он еще погубит людей, – говорил майор, сидя в кабинете Урманова, недоумевая, почему подполковник не решается на простую операцию. В подобных случаях майор никогда не раздумывал, и пришел он сюда лишь потому, что дело об убийстве вело городское управление, и он, действуя без согласования, мог вызвать недовольство.
– Забрать человека не трудно, – проговорил Урманов. – Но… за физический удар мы судим, за моральный же почему-то никто не несет ответственности. А он бывает посильнее. Иногда травма остается на всю жизнь.
– Вы, конечно, философствуете, товарищ подполковник. А я человек дела. Разрешите взять Пояркова на трое суток. Ничего не случится.
– Вы уверены?
– Вполне.
Майор Копытов вернулся в отделение возбужденный и, пожалуй, веселый. Принять участие в расследовании загадочного убийства да каким-либо образом помочь в этом деле-для майора было верхом блаженства. Любил он свое дело до самозабвения, но беда была в том, что он ненавидел рассуждения, «копания умственные», как говорил он. Быстрые действия, наскок – вот девиз оперативного работника. Зайдя в кабинет, Копытов тут же вызвал к себе Вязова и, не пригласив сесть, приказал:
– Готовьтесь к операции.
– Где?
– В общежитии завода. Будем брать Пояркова. Садитесь поближе, – майор указал на стул рядом с собой, снял фуражку и сел сам. Не дав Михаилу возразить, он начал набрасывать план операции.
Михаил сидел понурый, не возражал и не поддакивал, что майору, конечно, нравилось.
– Вот так, – закончил Копытов. – Ясно?
– Ясно-то ясно… – пожал плечами Михаил. – Но парень-то этот, Поярков, кажется, хороший. Я его немного знаю.
– То, что кажется, – чепуха! – отрезал майор, – На операцию есть санкция Урманова.
Михаилу ничего не осталось, как снова пожать плечами. У подполковника Урманова могли быть свои соображения, и вмешиваться в его распоряжения не было смысла. И все же Михаил вышел из кабинета начальника недовольный, не лежало у него сердце к этой операции. «Надо было разузнать о парне поподробнее и тогда решать: брать или не брать», – думал он, направляясь к заместителю начальника Акрамову. Но того на месте не оказалось.
