Текст книги "Лейтенант милиции Вязов. Книга 2"

Автор книги: Сергей Волгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Старик, видимо, отравлен, – коротко бросил он. – Надо немедленно, во что бы то ни стало задержать старуху. Отправляйтесь сейчас же вдвоем; разбейтесь, но найдите эту проклятую старуху.

Лейтенанты выбежали из кабинета.

Пристукивая пальцем по стеклу, Урманов постоял минуту у стола, потом пошел к начальнику управления.

Полковник Турдыев, разговаривая по телефону, резко взмахивал рукой, отчего пышная седая шевелюра его вздрагивала. Он указал подполковнику на кресло, закончил разговор и, бросив трубку, резко повернулся.

– Есть новости?

– Одну ниточку упустили, Сабир Турдыевич, – сказал Урманов. Потом он рассказал все, что произошло со сторожем и его женой.

– Кто вел наблюдение? – спросил полковник.

– Лейтенант Вязов.

– Зачем же послали именно его?

– Не предполагал, что события повернутся так…

– А кого отправили разыскивать старуху?

– Лейтенантов Халилова и Вязова.

– Ладно. – Полковник помедлил, поглядел в окно и раздумчиво сказал:– Старуху они не найдут, если она не спятила с ума. У вас ее фотография есть?

– Нет.

– Немедленно разыщите и размножьте. Разошлем по отделениям. А сейчас – вот вам бумага и карандаш – коротко внешнее описание старухи. Вы ее видели?

Урманов кивнул головой и, взяв бумагу, присел к столу.

Полковник снял телефонную трубку, набрал номер. Он доложил о только что происшедших событиях комиссару.

– Прошу закрыть выход из города Калединой, – сказал он и, послушав, продолжал:– Пока даю внешнее описание.

Закончив телефонный разговор, полковник сказал:

– Так пришлите скорее фотографию.

– Разрешите доложить еще об одном обстоятельства.

Урманов рассказал о записке с угрозой, полученной Вязовым в больнице.

– Ого! – воскликнул полковник. – Чья же это по-вашему «работа»?

– Мы посадили Алексея Старикова, его родителей, дружка – и успокоились. Есть данные, что мы зацепились за целую шайку. Полагаю, остались мелкие воришки и действуют они по указанию Старинова.

– Да, другого вывода пока не сделаешь. – Полковник облокотился о подлокотник и прикрыл глаза. Так он сидел несколько секунд. Потом оттолкнулся от кресла и сказал:– Давайте сегодня вечером соберемся.

Как и полагал полковник, Халилов и Вязов старуху не нашли. Она исчезла.

РАЗГОВОР С ПОКЛОНОВОЙ

Бывшего заместителя начальника отделения по политической части Николая Павловича Стоичева Михаил встретил у заводских ворот. Идти домой к Стоичевым Михаил не хотел – встреча с Надей причинила бы только боль.

Стоичев сразу согласился похлопотать за Поклонова, попросил прислать его денька через два в заводоуправление.

Вернувшись в отделение, у двери кабинета начальника Михаил увидел жену Поклонова с ребенком на руках. Женщина сидела с опущенной головой, бледными тонкими пальцами перебирала бахрому одеяльца. Она оказалась здесь очень кстати, и Михаил пригласил женщину к себе, в кабинет.

– Да я к начальнику хотела… – нерешительно проговорила Ефросинья Силантьевна.

Но Михаил сказал, что к начальнику он ее сам сведет, если ей обязательно это свиданье, привел женщину в кабинет и усадил рядом с собой. Ефросинья Силантьевна смущенно поправляла косынку.

– Вы извините… Мы вас тот раз и чаем не угостили… – негромко сказала Ефросинья Силантьевна.

– Не обязательно, – улыбнулся Михаил. – Как-ни-будь в другой раз. Я хочу, Ефросинья Силантьевна, с вами посоветоваться. Только что я разговаривал с товарищем Стоичевым, – вы его знаете, он теперь работает на заводе, – и просил его похлопотать за вашего мужа. Как вы смотрите на то, чтобы вашего мужа устроить на завод?

Ефросинья Силантьевна встрепенулась.

– Большое вам спасибочко, Михаил Анисимович! По этому-то делу и пришла я к начальнику. Много, видно, мой муж напакостил… Да куда же его теперь?.. Ни в тюрьму, ни на работу. А детишки есть просят, одна-то я с ними не управлюсь. Четверых народила… – Ефросинья Силантьевна порозовела, кончиком косынки вытерла повлажневшие глаза. – Связался он с пьяницами, а они, известно, до добра не доведут. Последнюю копейку из дома тащит. Сил моих больше нет. А ведь не пропащий он человек. Поверите-ли, Михаил Анисимович, когда вы в больнице лежали, он сам собирался вам передачу отнести и записку…

Михаил заерзал на стуле. «Черт возьми! – про себя вспылил он, – нечего сказать, хорошее внимание!» И только профессиональная выдержка позволила Михаилу не сказать этой бедной женщине всю правду– Но все же, провожая Ефросинью Силантьевну, он попросил сухо:

– Скажите вашему мужу, чтобы он зашел ко мне.

– Сейчас же пошлю, – пообещала Ефросинья Силантьевна, – если запротивится – сама приведу! – добавила она с такой решительностью, какой Михаил никак не ожидал.

Поклонова ушла, а Михаил еще долго взволнованно шагал по кабинету. Было о чем подумать. Правильно ли он поступает, устраивая Поклонова на работу, вместо того, чтобы разоблачить его? Доказательства налицо. И все же Михаил не верил, что Поклонов может пойти на убийство. Почему не верил – Михаил и сам не понимал.

Есть люди, способные оклеветать невинного, досадить за малейшую обиду, даже подделать документы, чтобы посадить ненавистного человека на скамью подсудимых, но они не помышляют об убийстве. Трусы? Пожалуй. От этого дело не меняется. Они дрожат за свою шкуру, за свое благополучие. Они страшны, их во много раз больше, чем убийц, и все-таки их можно перевоспитывать. Предотвратить же убийство удается очень редко, обычно разбираются только последствия преступления. Трус ли Поклонов? Да, трус. В этом Михаил был уверен. Клеветать, подхалимничать, действовать исподтишка он может. Его надо переселить в такую среду, где бы он не сумел проявить свои «способности», где бы даже попытки клеветать и подхалимничать пресекались сразу и в корне.

Поклонов пришел в отделение через час. Он был чисто выбрит; поздоровался по военному, вскинув руку к козырьку.

Они стояли у окна. Поклонов, как и тогда, у себя дома, заверил, что на завод он пойдет с удовольствием.

– Надо кое от чего оторваться, – сказал он неопределенно.

– Например, от пьянства, – подсказал Михаил.

– И от этого.

– А еще от чего?

– От некоторых друзей…

Они помолчали. Закурили. Дымок расплывался над их головами в тонкую кисею и висел неподвижно, хотя окно было открыто.

– Разговор у нас, насколько я понимаю, откровенный, – заговорил Михаил. – Поэтому я хочу вам задать один довольно щекотливый вопрос.

– Давай, – сказал Поклонов, небрежно стряхивая пепел с тонкой дешевой папиросы.

– Ваша жена мне сказала, что вы хотели принести мне в больницу передачу. Это правда?

Поклонов смутился и начал пальцами тушить папиросу.

– Правда.

– И вы приносили?

– Нет.

– Почему?

Поклонов продолжал мять папиросу.

– Деньги пропил.

– Зачем же обещали жене?

– Пристала. Напиши записку да отнеси подарок, может, дескать, поможет устроиться на работу. Записку-то я отнес…

– С кем пропивали деньги?

Поклонов выбросил в окно окурок.

– Зачем тебе? Фамилию не знаю, зовут Анфиской.

Опять эта Анфиска. Кража, знакомство с Поклоновым, фотография… Какая связь между этими фактами? И есть ли эта связь?

– Через два дня зайдете к Стоичеву. Надеюсь, он устроит вас на работу, – закончил разговор Михаил.

КРУПНЫЙ РАЗГОВОР

Михаил сидел в кабинете усталый и недовольный собой. Напала хандра. «Заработался что-ли? – спрашивал он себя. – Пойти, как-нибудь развлечься?»

Убрав бумаги в сейф, Михаил потянулся и зевнул. Сказывалась бессонная ночь. Начальник отделения отослал его спать, а он сидит и думает о какой-то чепухе. Зазвенел телефон.

– Товарищ Вязов? – раздался в трубке приятный женский голос.

– Да, да, – обрадованно подтвердил Михаил, думая, что звонит Марина Игнатьевна. Но женский голос сказал:

– Здравствуйте! Я – Валя. Из больницы.

Михаил взъерошил пятерней волосы. «Ха, очень кстати. Вот оно – развлечение», – поиронизировал он над собой и, как можно мягче, ответил:

– Здравствуйте, Валя. Не забыли?

– Нет, нет. Здоровы?

– Как слон… У вас дело ко мне?

– Нет… – как-то растерянно протянула Валя. – Просто… хотела справиться…

Трубка некоторое время молчала. Михаил представлял строгое, неподвижное лицо Вали, ее сухой, равнодушный голос, привычное: «Вам, больной, волноваться не позволительно», – и неожиданно для себя сказал:

– Хотите видеть? Приглашаю вас в парк.

– Хорошо, – помолчав, очень тихо сказала Валя.

– Жду в половине десятого у курантов.

– Хорошо, – повторила она еще тише.

«Вот что значит быстрота и натиск! Решил – и пригласил! – невесело засмеялся Михаил, сознавая в глубине души, что поступил по-мальчишески. – Почему же мне не везет в любви?» Он встал и подошел к шкафу со стеклянной дверкой. Всмотрелся в свое изображение. «Чем не хорош? Видно, чем-то не хорош, коли Надя Стоичева не полюбила.»

И опять Михаил с болью вспомнил тот вечер, когда девушка посоветовала ему ждать. И в который раз он спросил: «Чего ждать? И сколько времени? Неужели любовь может придти и через год, и через два? Не верю. Через год, через два может придти привычка, взаимное уважение и еще что-нибудь в этом роде. Ну, хватит, надо пойти поспать часа два, благо есть еще время», – одернул себя Михаил и направился к выходу.

До дома он доехал на автобусе, лесенку пробежал прыжками и, когда открыл дверь квартиры, тяжело вздохнул: отдохнуть не удастся.

В комнате было четверо ребят. Два паренька сидели за столом, перелистывая журналы. Муслим Ибрагимов – чернявый, коренастый и Петя Соловьев – веснушчатый от носа до ушей. У окна громко спорили Костя и Виктор. Рыжий Виктор потрясал лохматым чубом, а Костя решительно наступал на товарища. У Виктора взгляд упорный и нахальный, у Кости – твердый. Виктор усмехался, Костя стоял бледный, со сжатыми кулаками. Они в перепалке не заметили Михаила.

– Так поступают друзья? Да? Так поступают подлецы! – кричал Костя. – За что ты меня опозорил? За что? Я тебе ничего плохого не сделал, я тебя ни разу не обозвал, я хочу, чтобы ты стал хорошим, болею за тебя. А ты…

– Я ничего не знаю. Кто-то наговорил… – промямлил Виктор.

– Ты хочешь сказать, что Вера обманывает? И ее родители обманывают? Как тебе не стыдно! Ты не только меня, но и девушку позоришь. Если ты действительно. ничего не говорил, то пойдем к Додоновым вместе, пойдем. Там узнаем, кто на меня наклеветал.

– Нечего мне у них делать.

– Нечего?! Вот как!

Костя подошел к Виктору вплотную и, глядя ему прямо в глаза, спросил, сдерживаясь:

– Скажи, Виктор, ты считаешь меня своим другом или нет? Только определенно говори, не виляй. Нам нора выяснить отношения. Я, по крайней мере, всегда считал тебя своим другом, старался помочь тебе… Или мои старания тебе не нравятся, плохие? Говори прямо.

Михаил прошел к столу. Пареньки отложили журналы, поздоровались. Виктор барабанил пальцем по оконной раме. Костя ждал ответа, смотрел исподлобья.

– Я считаю тебя своим другом… Но ты со мной не хочешь ходить… – проговорил, наконец, Виктор, тяжело вздохнув.

– Куда ходить? По пивным? Не пойду. Брось водиться со всякой шпаной, брось шляться по забегаловкам. Ты же комсомолец!

Виктор побледнел, а, увидев Михаила, вдруг закрыл лицо руками и прошептал:

– Ты ничего не знаешь… Ты не знаешь, как мне трудно, и не хочешь помочь… Никто не хочет, никто! – выкрикнул Виктор и выбежал из комнаты.

Костя растерянно смотрел на дверь. Потом он бросился за Виктором, но Михаил остановил его и усадил рядом с собой.

– Не надо догонять, Костя, – посоветовал он, – все равно вы сейчас ни до чего не договоритесь. Виктор чем-то расстроен, а ты слишком зол. В таком настроении можно только кричать, не выяснять отношения.

Перебранка ребят расстроила и Михаила. У Виктора, видно, было тяжело на душе, что-то его угнетало,

– С ним спокойно разговаривать нельзя. Его, наконец, надо научить уважать товарищей, – продолжал возмущаться Костя.

– Все равно не научишь, – сказал Петя Соловьев.

– Витьку-то? – удивился Муслим. – Пробовали ведь.

– Плохо пробовали! – Костя стукнул по столу кулаком. – Плохо! Надо взяться за него как следует, иначе он уйдет от нас черт знает куда, и вернуть его уже будет трудно. Неужели мы не осилим, неужели эта шпана сильнее нас?

Михаил откровенно любовался им. Ему казалось, что у Кости пробуждаются какие-то новые душевные силы, что он ищет пути их применения.

Вдруг Костя замолк, взглянул на часы и смущенно сказал Михаилу:

– Переодевайтесь скорее, Михаил Анисимович, я опаздываю. – Потом повернулся к Муслиму и Пете. – На сегодня хватит, ребята, приходите завтра.

– Зачем мне переодеваться? – удивился Михаил.

– Так ведь… – Костя смутился и посмотрел на Михаила с нетерпением, словно хотел сказать: «Какой недогадливый». – Вы же сами просили познакомить с Верой… – проговорил он, краснея.

Михаил вспомнил, что как-то, действительно, попросил Костю познакомить с девушкой, украдкой вздохнул – отдых пропал – и начал снимать френч.

Ребята ушли. Михаил переодевался молча, негодуя на Костю и подтрунивая над собой: «Учись воспитывать детей, терпи, постигай педнауку. Когда жена будет мать-героиня, не то еще испытаешь».

Костя торопливо прибирал на столе, с нетерпением поглядывал па Михаила и на часы.

– Михаил Анисимович! – вдруг спохватился он и полез в карман. – Я спрашивал Виктора, его ли коробка. Говорит, его. Хотел он ее взять, да я не дал. Потом мы поскандалили, и он, наверное, о коробке забыл.

Михаил успел просунуть в ворот рубашки только голову и так, с болтающимися рукавами, подошел к Косте.

– Молодец, Костя! – похвалил он. – Если Виктор о коробке спросит, скажи ему, пусть обратится ко мне,

ВЕРА

Костя топтался у двери, пока Михаил надел рубашку и брюки. По лесенке Костя почти бежал, по улице шагал молча. Михаил не отставал и не спрашивал, куда они идут, нельзя было не догадаться, – опоздание грозило Косте осложнениями, особенно после клеветы Виктора.

Они свернули на тенистую, прямую улицу и направились к троллейбусной остановке, где под густыми кленами стояли скамейки с решетчатыми спинками. Дневная духота еще не осела, и женщины, собравшиеся у остановки, обмахивались веерами. Подойдя ближе, Костя и Михаил услышали возмущенный чем-то грудной девичий голос:

– Я не хочу слушать всякие пакости!

– Ишь ты какая неженка, – протянул полупьяный басок.

– А у тебя русских слов не хватает? Чего ты лаешься здесь?

– Выпьют, и не знают никакой меры, – несмело говорили женщины.

– Ты не обзывай, а то потреплю тебе косы, – угрожал полупьяный басок.

– Давай, Васька, я посмотрю, как ты воюешь, – за-смеялся парень в соломенной шляпе.

Старик, опиравшийся на палку, увещал:

– Шли бы вы, ребятки, своей дорогой. Подвыпили и – ладно.

Но пьянчужка, уверенный в безнаказанности, разошелся:

– Какая-то пигалица будет мне указывать?! Интеллигенция! Да я тебя одним пальчиком раздавлю.

– Попробуй! Вон сколько валяется раздавленных. Правильно говорит дедушка: отправляйся-ка по добру, поздорову. А не то сейчас в милицию отправлю, – не отступала девушка.

Назревал скандал. Михаил заторопился, обогнал Костю и вошел в образованный женщинами круг. К своему удивлению, Михаил увидел огромного парня, с нахальной улыбкой воззрившегося на тоненькую, низенького роста белокурую девушку в цветном простеньком платье. Девушка была какая-то уж очень беленькая и нежная, и трудно было представить, что именно у нее такой грудной певучий голос и что именно она наступает на верзилу.

Михаил подошел к пьяному парню и резко сказал:

– А ну, проваливай отсюда! И, смотри, чтобы я не слышал никакой ругани.

– А ты кто такой… – вскинулся на Михаила пьянчужка.

Но тут стоявший рядом парень, высокий и крепкого, телосложения, взял за плечи своего дружка и потащил по тротуару, говоря:

– Хватит, Петька. Я видел его в форме.

– Ну и что? – пытался храбриться Петька.

– А то. У меня нет времени пятнадцать суток загорать.

Женщины, столпившиеся у остановки, активно обсуждали происшествие.

– Вот как надо поступать.

– Правильно! Нечего уговаривать.

– Один паршивец всем настроение портит.

Старик узбек, продававший розы под тентом, причмокнул и сказал:

– Ай, хорошая девушка, смелая. Купите ей розочку.

И как-то сразу стал заметен запах цветов и разморенных деревьев, женщины поглядели на старика с улыбкой, вполне согласные с его предложением. Михаил засмеялся, подошел к старику, купил белую розу и подал ее девушке.

Тут и представил девушку Костя:

– Познакомьтесь, Михаил Анисимович, это – Вера.

– Вот как? – не скрыл удивления Михаил и подал руку. – Очень приятно познакомиться со смелой девушкой.

А когда Вера крепко пожала ему руку и он почувствовал, как тверда ее ладошка, а в серых глазах ее заметил мелькнувший упрямый блеск, – он был восхищен. Манеры ее были просты. Ни тени жеманности или смущения.

– Они только на словах храбрятся, а внутри гниль, – махнула рукой Вера в сторону уходивших парней. – Я с вами давно хотела познакомиться и поговорить, Михаил Анисимович. Мне о вас Костя много рассказывал..

– Вот уж не замечал за Костей болтливости, – улыбнулся Михаил.

– У нас друг от друга секретов нет. Он рассказывал и о том, как вы его с Виктором выручили из беды.

Костя, смущенно глянув на Михаила, отвернулся. Вера улыбнулась и, обласкав взглядом Костю, спросила:

– Вы не возражаете, если мы немного пройдемся?

Костя, конечно, не возражал, Михаил согласно кивнул головой, и они пошли по широкому тротуару, затененному густыми тополями.

– Я хочу говорить о Викторе, – начала Вера, когда остановка троллейбуса осталась позади и стало меньше прохожих. – В классе о нем было много разговоров, особенно во время экзаменов. Мы упрекали его в том, что он плохо занимается, ведет себя заносчиво. Не правда ли, Костя? Но никто из нас не знал, какими делами он занимается дома. Подумайте, ни с кем мальчик не дружит, почти ни к кому не ходит и к себе не приглашает. Разве так можно?

– Нельзя, – подтвердил Михаил. – Но насколько я знаю, он все же дружит с Костей.

– В то время и Костя мне ничего не рассказывал. Я его хорошо понимаю, ведь в его семье произошли ужасные события. И все же он держался твердо: никто и не подумал, что его брат и родители вот-вот будут посажены в тюрьму. А потом, когда вы, Михаил Анисимович, лежали в больнице, Костя мне все рассказал о себе и о Викторе. Как будто все кончилось, когда вы поймали Алексея Старинова. Оказывается, не все, Виктор опять подружился с подозрительными ребятами. Я сама в этом убедилась.

Вера остановилась и с возмущением продолжала:

– Знаете, что получилось? На днях я с подругами пошла на Комсомольское озеро. Взяли мы лодку. Поехали. Смотрю, к нам плывет Виктор с каким-то парнем. Уцепился он за край лодки и начал баловаться – раскачивать лодку, брызгать на нас водой. А мы все в платьях. Я говорю Виктору: «Перестань баловаться, по-хорошему прошу». А товарищ его подзуживает: «Цаца какая! Испугался, Витька?» Виктор и полез на рожон. Я стала возмущаться. Он обозвал меня. Тогда я залепила ему пощечину. Виктор глаза вытаращил. Дружок его опять насмехается: «Эх ты, размазня!»

Виктор вошел в раж и облил меня водой, стал сильнее раскачивать лодку. Подружки мои запищали. Платья-то жалко. Тогда я схватила весло и говорю: «Если вы не отстанете, я покажу вам, насколько тверда эта деревяшка». Виктор хорошо знает мой характер и поэтому сразу отплыл. Они мне пригрозили. Да я их не боюсь, пусть грозят. Но что делать с Виктором? Вообще-то ведь он неплохой… Попал в компанию хулиганов, а ими кто-то командует. Его надо выручить. Как это сделать? Вот мы и решили посоветоваться с вами, Михаил Анисимович.

Слушая Веру, Михаил думал о том, что эта беленькая, нежная на вид девушка действительно способна защищаться веслом-так решительны и энергичны были ее движения, так сверкали глаза, – то насмешливо, то сердито. И лицо ее изредка совсем преображалось, оно скорее походило на лицо юноши.

«Что же ей посоветовать?» Михаил и сам не знал, как поступить с Виктором.

– Надо было поговорить с ним по-товарищески, – сказал он.

– Пробовали, – вздохнул Костя. – Он посмеивается: с кем хочу, мол, с тем и дружу, и нечего мне указывать.

– Разве с Виктором можно договориться? – поддержала Костю Вера. – Бесполезное дело. Мы в классе его воспитывали, а он только нос выше задрал: вот, мол, какое внимание оказывают ему товарищи. Один выход: пристращать его.

Михаил отрицательно покачал головой. Некоторое время он молчал, обдумывая слова Веры, потом сказал:

– Страхом на человека можно подействовать только на короткое время, страх проходит, зачастую не оставив в душе никакого следа. Кстати, Виктора я уже стращал и, как видите, он продолжает по-прежнему куролесить.

– Что же тогда делать?

– Надо думать.

– Смотрите, смотрите, Михаил Анисимович, – шепотом проговорила Вера, хотя поблизости не было ни одного человека, – вон товарищ Виктора бежит за трамваем. Видите, сел на ходу.

– Это студент, – опознал Костя.

На подножку трамвая прыгнул паренек в потрепанной тюбетейке и выгоревшей майке. Держась за поручни, паренек повернулся, и Михаил увидел смуглое скуластое лицо.