Текст книги "Адвокат Империи 15 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Ник Фабер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Я надеюсь, будущее это будет связано с империей? – высказал предположение Меньшиков.

– Правильно понимаете, – кивнул я. – И не стоит думать, будто я не вижу расклад дел. Вы надеетесь использовать меня в будущем из-за моего дара. Что же, я готов это понять и принять. Но давайте не будем забывать, что равноправное сотрудничество способно принести куда больше пользы обеим сторонам, нежели бесплодные и глупые попытки манипулировать мною.

– Значит, всё-таки доверие порождает не благодарность, – сказал он, глядя на меня.

– Верно, – кивнул я в ответ. – Доверие порождает лишь желание это самое доверие обрести.

– Значит, – подытожил Меньшиков, – сотрудничество?

– Сотрудничество, – подтвердил я.

Между нами опять повисла тишина, нарушаемая лишь треском тлеющих в открытом камине поленьев. Как бы это ни выглядело со стороны, но сейчас я старался решить проблему не только текущего момента, но и своего будущего.

Оставалось лишь надеяться, что это самое будущее наступит.

– Знаешь, – неожиданно отстранённо произнёс он, – порой со своей работой я забываю, что достичь желаемого можно весьма простым способом. Просто поговорить… кто бы мог подумать.

– Что поделать, Ваше Высочество. – По моему лицу пробежала усмешка. – Порой самые простые варианты – самые сложные для реализации…

– Не стану спорить. – Меньшиков встал с кресла, видимо, желая показать тем самым, что наш с ним разговор подошёл к концу. – Тогда, Александр, я буду ждать от тебя информации. На тот случай, если мои люди не смогут тебя опередить…

– Надеюсь, что смогут, – вздохнул я, так же поднимаясь на ноги.

– О, кстати, – вдруг произнёс он, словно только что вспомнил. – Ты же понимаешь, что в случае необходимости я не стану держать эту информацию в секрете. Считай это ответом на то, что ты сделал.

А вот тут, кажется, я смог его удивить. Когда он произнёс это, моё лицо растянулось в улыбке.

– Ваше Высочество, – с довольным видом произнёс я. – Думаю, такой человек, как вы, не осудит меня за то, что я предусмотрел некоторые, скажем так, шаги с вашей стороны. И, если честно, надеюсь, что вы поступите именно так, как и говорите.

Удивительно, но теперь я смотрел на точно такую же довольную улыбку на лице Меньшикова…

* * *

– Я не могу вечно торчать здесь!

В ответ на злой окрик Роман лишь поморщился и ничего не ответил. Вместо этого он спокойно направился дальше по коридору их загородного имения, куда приехал всего пятнадцать минут назад. Выпив в разговоре с отцом, он предусмотрительно не стал брать свою машину, вместо этого приехал вместе с охраной на их автомобиле. Телохранители теперь неотступно следовали за ним по пятам.

Несколько неудобно, да. С другой стороны, он хотя бы мог покидать имение. В отличие от неё…

– Когда папа приедет? – недовольным голосом потребовала ответа Настя, заходя вслед за ним на кухню.

– Он сегодня не приедет. – Роман, подошёл к шкафчикам. Открыв один из них, достал с полки пустой бокал и налил себе воды из установленного на столешнице крана с фильтрованной водой. – Папа останется сегодня в городе. У него сейчас встреча и завтра с утра ещё одна и…

– А у меня сессия через две недели! – вскинулась Настя. – Мне готовиться нужно! Ром, поговори с ним…

– Насть, я не буду с ним говорить, – покачал головой её брат. – Хочешь готовиться? Отправь людей к себе на квартиру. Пусть привезут твои учебники. А если тебе так нужно поговорить с отцом, то уж будь добра, сделай это сама и не вмешивай меня в будущий скандал…

– Да я пыталась! – Анастасия недовольно плюхнулась на один из стульев за длинной барной стойкой, которая протянулась с одной стороны кухни. – Думаешь, он меня слушал?

– Думаю, он даже не задержал этот разговор у себя в голове, – хмыкнул Роман и, выпив воду, сполоснул бокал в раковине. – Он может быть удивительно… настойчив в плане принятых решений.

– Пф-ф-ф-ф. Ещё бы.

Настя ещё пару секунд недовольно смотрела на брата, после чего просто уронила голову на сложенные на стойке руки.

– Да ладно тебе, – попытался поддержать её Рома. – Думаю, скоро всё закончится. Артур скоро прилетит сюда, а Распутин поставит его на ноги и…

Анастасия подняла голову и посмотрела на него полным сарказма взглядом.

– Рома, я, по-твоему, что, совсем дура? Думаешь, я не вижу, что происходит что-то другое?

В доказательство своих слов она подцепила пальцем висящий на шее кулон.

– И у мамы такой же. Я ведь знаю, что это. У всех в этом чёртовом доме такие! Мы носим артефакты, Рома. И никто не говорит мне почему…

– Никто тебе этого не говорит, Насть, потому что ты всё равно ничего не сможешь сделать в этой ситуации, – поправил её брат. – А это… считай, что это модный аксессуар и страховка.

– Угу, – буркнула она. – Аксессуар. Ценой в годовую аренду моей квартиры… если не больше.

Она была недовольна. Он это видел и раньше. Просто в последнюю пару дней скопившееся в сестре раздражение наконец-то достигло пика. Роман до сих пор не понимал, как она не взорвалась раньше, когда отец запретил ей не то что на учёбу ездить, но вообще покидать дом. В тот момент он почти ожидал, что сестра закатит бешеный скандал, как она это делала обычно.

Каково же было его удивление, когда она просто приняла решение отца с недовольным, но тихим ворчанием. Это для Насти было… нетипично.

Как оказалось, он рано радовался. Потому что, прекрасно понимая, что она не добьётся никакого ответа от отца или матери, Анастасия выбрала себе другую цель. Его. И теперь каждый его приезд оборачивался серией допросов на тему того «что, чёрт возьми, происходит⁈».

Не сказать, что Роме было трудно просто игнорировать эти попытки. Если бы не серьёзность ситуации, то пребывающая в состоянии готовой в любой момент взорваться бомбы сестра даже забавляла бы его. Но только не сейчас. Всё было слишком серьёзно.

– Послушай, Насть. Просто доверься мне. Я понимаю, тебе кажется, будто тебя тут заперли…

– Меня и заперли!

– Не перебивай! – резко сказал Рома. – Насть, сейчас ситуация такова, что тебе придётся смириться. Да, именно смириться с тем, что ни тебе, ни маме нельзя выходить отсюда. Нравится тебе или нет, но это факт. Поверь мне. Я хотел бы рассказать тебе больше. Правда хотел бы. Но не могу. В первую очередь из-за вашей с мамой безопасности.

– Потому что те, кто напали на Артура, могут напасть и на нас? – предположила сестра.

– Именно поэтому, – кивнул Роман. – Потому что вы обе наиболее уязвимы сейчас в нашей семье…

– У Кирилла тоже нет Реликвии, – несколько капризным тоном напомнила ему сестра, но подобные манипуляции с Романом не пройдут.

– Кирилл в Японии, – возразил ей Рома. – И он отлично может себя защитить сам. Потому он всё ещё там, а не прилетел сюда…

А ещё потому, что скажи отец ему это сделать, так средний сын просто пошлёт его куда подальше и спокойно продолжит заниматься своими делами. Пожалуй, в своём стремлении к независимости от семьи Кирилл мог посоперничать с новой идеей фикс своей младшей сестры. Разве что ресурсы у него были куда обширнее. И свои, что тоже было немаловажно.

– Так что, Насть, успокойся, пожалуйста. Если нам повезёт, то уже через несколько дней, самое большее через неделю, ты сможешь вернуться на учёбу и будешь и дальше жить в своём клоповнике…

– Нормальная у меня квартира! – тут же вскинулась сестра. – Ты сам в прошлый раз сказал…

– Я в прошлый раз тебе поужинать туда приносил, – напомнил он, и Настя смущённо покраснела. – Но сейчас не об этом. Ещё раз, я понимаю, как, должно быть, тебе это не нравится, но сделать с этим ничего не могу. Да и не буду.

– Ладно, – пробурчала она недовольно.

Роман вздохнул, задумавшись, как бы поднять сестре настроение. А затем ему в голову пришла мысль. Собственно говоря, а почему бы и нет. Тем более, что и почву можно прощупать.

– Кстати, Александр выиграл своё дело, – как бы случайно обронил он фразу, присаживаясь рядом с сестрой.

Услышав его, Настя тут же вскинулась и с удивлением уставилась на брата.

– Какое ещё дело? – не поняла она.

– Ты не знала? – уточнил Роман и, когда она кивнула, быстро пересказал ей всё, что рассказала ему их служба охраны, которая нет-нет, да приглядывала за Рахмановым по приказу отца. – У них вчера было слушание. Саша выбил из прокурора и Калинского нужную ему сделку и…

– Стоп! – резко перебила его сестра. – Калинский? А он тут каким боком⁈

– Честно говоря, без понятия, – пожал плечами Роман. – Но он был представителем истцов по делу.

Настя вдруг нахмурилась и задумалась.

– Я видела его недавно, – задумчиво сказала она. – В университете.

А затем рассказала ему о своей встрече со Львом. И о том, чем она закончилась.

– Пощёчина? – зло спросил Роман.

– Угу, – кивнула сестра. – Влепила ему так, что у меня потом ещё пару дней ладонь болела.

– Лучше бы ты ему каблуком по яйцам дала, – фыркнул Рома, представив себе эту картину.

– Да, – несколько странным тоном сказала Настя, а затем, немного помявшись, спросила: – Слушай, а как там Саша?

– В каком смысле? – Рома сделал вид, словно не понял её вопроса. – Да нормально вроде…

Услышав его ответ, Настя чуть ли глаза не закатила.

– Ой, Ром, только не строй из себя идиота, а. Хочешь сказать, что отец до сих пор не продолжает за ним шпионить?

– Отец ни за кем не шпионит, – назидательно сказал Роман. – Он… присматривает…

– Ой, да называй это как хочешь, – отмахнулась от него сестра. – Но сказать-то ты можешь?

– А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?

Рома даже руки развёл в стороны, а затем ему в голову пришла забавная мысль подколоть сестру.

– Если тебя интересует, не встречается ли он с кем-нибудь то…

– Ой, да иди ты в задницу. – Настя встала со стула и пошла на выход, отвернувшись от него, но покрасневшие кончики ушей были весьма красноречивы.

– Ты сейчас прямо как Рахманов говоришь! – бросил он ей вслед, на что получил весьма недвусмысленный жест с оттопыренным средним пальцем и едва не расхохотался. – И это тоже в его стиле!

– Спокойной ночи! – зло буркнула сестра и вышла с кухни, хлопнув перед уходом дверью.

Дождавшись, когда эхо от хлопка окончательно рассеется, Рома пришёл к выводу, что, в принципе, это тоже в какой-то степени было в стиле Рахманова…

* * *

– То есть вы договорились, – уточнил Князь, после того как я всё ему рассказал.

– Да, – кивнул я, открывая дверь в свою комнату и заходя внутрь. – Можно сказать и так.

По крайней мере, я надеялся, что Меньшиков именно так и думает.

– Ты ведь понимаешь, что Николай…

– Имеет планы на меня в будущем? – уточнил я, и Князь кивнул, заходя в комнату следом за мной. – Конечно, понимаю. Я же не идиот. В целом, я даже не против. Если он считает меня полезным…

– То не считает угрозой? – закончил за меня Князь.

– По крайней мере, пока что, – подтвердил я, скидывая куртку на вешалку. – Знаю, что всё может поменяться, но пока что это лучшее, чего я могу от него ожидать.

Кинув сумку на пол у входа, прошёл до своей спальни. Разговор с князем прошёл именно так, как я и ожидал. Ну ладно. Почти так, как я ожидал. Если убрать за скобки все эти хитрые и завуалированные проверки вытащить из меня какие-то глубинные мотивы. В остальном же, кажется, Меньшиков принял мои слова за чистую монету. В конце концов, я ведь не соврал ему ни одним словом. Ну почти…

– Что планируешь делать дальше? – спросил Князь, стоя в дверях и наблюдая за тем, как я полез на верхнюю полку шкафа, где хранились книги.

– Планирую прояснить пару вопросов с мерзавцем, который мне за плечо подглядывает, – зло ответил я, сняв с самой верхней полки старый учебник по праву.

Раскрыв его, я извлёк предмет, который лежал между страниц. Тонкая игральная карта с чёрным тузом пик на лицевой стороне. Та самая, которую отдал мне Распутин после случая, когда Уваров меня едва на тот свет не отправил.

Перевернув её, я прошелся взглядом по абсолютно чёрной рубашке карты с золотистым орнаментом, что шёл по краю.

Пора получить кое-какие ответы…

Глава 4

Высокий мужчина с гривой красно-рыжих волос вошёл в просторную тёмную комнату с голыми бетонными стенами.

Он был гол по пояс. Из одежды на нём сейчас были лёгкие чёрные штаны из тонкой похожей на шёлк ткани. С собой он принес всего один-единственный предмет. В правой руке он держал длинный, чуть изогнутый кинжал. Грубое, словно вырезанное из кристалла лезвие имело настолько насыщенный чёрный цвет, что выделялось даже на фоне царящей в помещении темноты.

Коснувшись пальцем левой руки панели на стене, Константин закрыл дверь, окончательно погружая комнату в беспросветную темноту. Он ещё стоял так несколько секунд, прислушиваясь к тому, как следом за одной огнестойкой дверью закрылась следующая. А за ней и третья, и четвертая.

Правда, кромешная темнота властвовала в комнате недолго. Короткий взмах рукой – и в помещении засиял свет десятков расставленных на полу свечей. Незримая волна разошлась по комнате, один за другим зажигая фитили и озаряя помещение неровным, дрожащим светом десятков крошечных огоньков.

А вместе с этим пляшущее пламя свечей выхватило тонкие, нанесённые прочным инструментом письмена на ровных бетонных стенах и полу комнаты. Мало кто знал, что толщина этих стен доходила до нескольких метров. Точно так же, как мало кто знал вообще о существовании этого места. Сам Константин узнал о нем только после того, как убил отца собственными руками. Зато теперь это место перешло ему во владение, точно так же, как когда-то служило и его отцу.

Правда, теперь он собрался использовать его иначе. Совсем иначе.

Постояв ещё пару мгновений и собираясь с мыслями, Константин вышел в центр комнаты, шагая босыми ногами по бетону. Там он опустился и сел прямо на пол, скрестив ноги. Отложив кинжал с чёрным лезвием в сторону, Браницкий пододвинул к себе несколько предметов, что лежали перед ним, будто дожидаясь, когда же он наконец соизволит ими воспользоваться. Бритвенное лезвие и деревянная пиала. Совсем простые. Для каких-то изысков не было смысла. Вряд ли они переживут то, что будет происходить дальше, точно так же, как и их собратья в прошлом.

Смысла откладывать и ждать больше нет. Да и в целом терпение никогда не было сильной стороной его характера. Сделав глубокий вдох, Константин взял лезвие и сорвал с него обёртку, после чего без промедления полоснул себя по левому запястью. Бритвенной остроты металл с лёгкостью рассек кожу, и из раны стремительно потекла кровь. Чуть наклонив руку, Браницкий позволил ей стекать по ладони прямо в пиалу крупными рубиновыми каплями.

Прошло не так уж много времени. Секунд десять, не больше, прежде чем рана полностью затянулась, исчезнув и не оставив на коже ни единого следа.

Константин с раздражением посмотрел на чистую, лишённую какого-либо следа от раны кожу. Правая сторона его лица, груди и плечо всё ещё носили уродливые отметины, оставшиеся на нём после той приснопамятной ночи, когда он окончательно решил, что с него достаточно. Эти шрамы так и остались с ним на всю жизнь. Все его жизни. Они не пропадали никогда. Чтобы он ни делал. Как бы его ни убивали. Всё его тело восстанавливалось. Раз за разом. Снова и снова.

А вместе с тем восстанавливались и эти шрамы. Словно напоминание о том дне, когда он стал отцеубийцей, никак не хотело покидать его.

Впрочем, сейчас его это мало волновало. Константин не стал ждать и полоснул по руке ещё раз, в этот раз сделав куда более глубокий и сильный разрез. Вспышка боли заставила его поморщиться. Кто-то мог бы подумать, что Реликвия делала его нечувствительным к физическим страданиям, но это было не так.

Константин чувствовал всё. Каждую частичку.

Повторив процедуру ещё один раз, он дождался, когда пиала наполнится его кровью до самых краёв, после чего отложил уже бесполезное лезвие в сторону. Туда, где среди ровной бетонной поверхности можно было обнаружить тонкие всплески застывшего на камне металла. Напоминание о его предыдущих визитах в это место.

Осторожно и не торопясь взяв пиалу в руку, Константин медленно приподнял её над полом и начал выливать собственную кровь в небольшой, едва видимый в пляшущем свете свечей желоб. Алая жидкость, словно подгоняемая незримой волей, тут же начала растекаться по полу, расходясь по его поверхности тонкими узорами.

И чем дальше распространялась эта хаотичная на первый взгляд кровавая паутина, тем сильнее Константин начинал ощущать давление. Сначала лёгкое, как прикосновение почти невесомой женской ладони, оно постепенно нарастало, становясь всё более и более невыносимым. Ему казалось, что кто-то положил на его плечи невидимый груз. Плечи чуть склонились. Спина согнулась. По практически идеальному годами создаваемому тренировками рельефному и мускулистому телу пробежали первые капли пота, быстро превращаясь в ручейки, блестящие в свете дрожащего пламени горящих огоньков.

– Нет, – едва слышно прорычал Константин. – Не сегодня…

Он знал, что он его слышит. Не мог не слышать. Ответом ему стало то, что температура воздуха в помещении стала ощутимо подниматься. Градус за градусом. Быстро и неумолимо. Всего через минуту, которую он пытался справиться с давящей и принуждающей его склонить голову силой, воздух в бетонной коробке, погребённой глубоко под его личным небоскрёбом, раскалился до такой температуры, что каждый вздох нестерпимо обжигал лёгкие, а расставленные по помещению свечи стали плавиться, растекаясь уродливыми восковыми кляксами по полу

Видя его нежелание сдаваться, крошечные язычки пламени свечей вспыхнули ослепительным светом, в мгновение ока превратившись в самые настоящие столпы огня. Пламя моментально испарило остатки воска и разошлось по бетонному мешку во всём своём пугающем и ревущем великолепии.

– Не сегодня, мразь! – рявкнул Константин, чувствуя, как горят его губы.

Он рывком распрямил спину и расправил плечи. Его правая рука схватилась за рукоять лежащего на полу кинжала, невзирая на то, что раскалённая рукоять обожгла кожу. Перехватив его, он одним уверенным движением направил клинок себе в грудь. Прямо в сердце.

Но не успел. Древнее оружие так и не достигло своей цели.

Прежде чем остриё коснулось груди, Константин обнаружил, что стоит посреди бескрайней пустыни, что раскинулась под тёмным ночным небом, освещаемая лишь незнакомыми звёздами, что горели на небосводе.

Он хорошо знал это место. Не в первый раз уже бывал тут. Тёмный песок негромко шуршал под его ногами, отзываясь на каждое движение, а холодный ветер обдувал разгоряченное тело, трепля всё ещё тлеющие обрывки его штанов из альфарского шёлка. Говорят, что ту ткань невозможно было сжечь…

Врали, конечно. Его пламя могло сжечь всё что угодно. В конечном итоге.

– Ты опять совершаешь глупость, – проскрежетал голос за его спиной.

Резко обернувшись, Константин взглянул на хозяина этих мест.

В нескольких метрах от него из песка поднималось когда-то могучее, а теперь иссохшее дерево. Серый треснувший ствол, изъеденный ветрами и солнцем, тянул вверх костлявые ветви, больше похожие на вытянутые руки, чем на крону. В нём не осталось соков, только сухая кора и хрупкость. Казалось, оно готово было рассыпаться от малейшего прикосновения.

И на одной из его ветвей сидел «он». Метра три высотой. Похож на сокола, но это сравнение было столь же далеко от истины, как сравнить сокола с воробьём. Феникс восседал на ветке, вцепившись в старое и уже давно лишившееся жизни дерево острыми когтями, сложив покрытые огненно-красными и жёлтыми перьями крылья вдоль тела.

Как и всегда, Браницкий позволил себе мгновение на то, чтобы полюбоваться источником Реликвии своего рода. Даже несмотря на всю свою ненависть к этой твари, он не мог отрицать очевидного. Тот был красив. Слишком красив, чтобы просто вот так закрыть на это глаза.

Но потраченное на любование мгновение закончилось стремительно.

– Я же обещал вернуться, – усмехнулся он. – Что такое, тупая курица, не ожидал, что я вернусь, да?

Феникс резко расправил крылья. Из раскрытого мощного клюва вырвался рёв, больше подобающий дракону, нежели какой-то «птице».

– Я предупреждал тебя! – раздался голос, который будто бы исходил сразу отовсюду. – Я предупреждал, чтобы ты больше не смел появлялся тут…

– И тем не менее вот он я! – весело воскликнул граф, раскинув руки…

…и только сейчас заметил, что правая рука пуста.

– Что такое? – вновь прозвучал голос. – Неужели ты думал, что я позволю тебе сделать подобную глупость?

– А что? – хмыкнул граф себе под нос. – Не дашь…

– ГЛУПЕЦ!

Прокатившийся по пустыне истошный вопль едва не оглушил его.

– Как ты смеешь! Я источник твоей силы! Я источник твоего бессмертия! Если ты…

– Что? – перебил его граф. – Избавлюсь от тебя?

– Тогда ты умрёшь, – высокомерно произнёс голос, и Феникс склонил голову набок, уставившись на Константина яркими отливающими золотом глазами. – Ты должен понимать, мальчик, что данная мною тебе сила – это единственная причина, почему ты всё ещё жив. Я дал тебе пламя. Я дал тебе способность возрождаться из пепла подобно самому себе. Я – это всё, что у тебя есть!

Последние слова едва не оглушили его. Браницкий лишь поморщился, но взгляд не отвёл.

– Твоя сила – это грёбаное проклятие, – со злостью прорычал он.

Константин Браницкий. Безумный граф. Владыка пламени. Сумасшедший. Это и ещё сотни и сотни бесконечных прозвищ. Как его только не называли. Какие только имена ему не придумывали, негромко шепча их у него за спиной. Но его это не раздражало. Вообще не трогало. Ему было наплевать, что о нём думают. Кто они такие, чтобы судить его⁈

О нет. Мало кто знал правду, грубо скрытую в его душе. Мало кто догадывался, что-то, что многие считали одной из самых невероятных и сильных Реликвий в мире, было для этого человека самым настоящим проклятием, которое едва не сводило его с ума и отравляло само его существование.

Что это такое – знать, что собственная жизнь не принадлежит тебе? Он буквально день за днём существовал в мире, где каждый, даже самый крошечный страх перед смертью был ему недоступен. И именно это делало его существование невыносимым. Пресным. Скучным. Каждый раз, когда тело ломалось, когда жизнь вытекала из него вместе с кровью, льющейся из ран, он знал – это не конец. Лишь очередная издевка судьбы. Боль забывалась, раны исчезали, но пустота оставалась. Глубокая и всеобъемлющая. С каждым разом она становилась всё больше, будто его душу снова и снова насильно возвращали туда, где он быть уже не хотел. Он не мог позволить себе слабости – даже гибель, последнее право любого живого существа, было у него отнято, сделав Константина Браницкого заложником собственной силы.

Деньги. Богатство. Вызывающее поведение. Его свобода была не более чем фикцией: все выборы, даже самые отчаянные, заканчивались одинаково – он возвращался, словно пленник, которому снова накидывали цепь насильной жизни на шею. Ни наказания, ни прощения, ни покоя. Только бесконечный цикл начала, где каждая смерть становилась не завершением, а очередным напоминанием, что он лишён права решать собственную судьбу.

И потому он так искал гибель там, где другие искали жизни: бросался в бой, принимал самые безумные вызовы. Устраивал безумные игры, проверяя человеческую решимость в ситуации, где сам он не мог сделать столь желанный выбор. Он страстно искал людей, чтобы понаблюдать за тем, как они вкусят этот невероятный и сладкий плод свободы выбора. Того, чего он так жадно желал и чего был лишён. С неистовым желанием умирающего от жажды, ползущего к колодцу, он искал свой предел…

Но предела не было, и эта мысль грызла его изнутри, превращая бессмертие не в дар, а в пытку, в вечную клетку, откуда нет выхода. И не будет, если он ничего не предпримет. Но теперь всё изменится.

– Ты ведь никогда не дашь мне сдохнуть, – фыркнул Браницкий, глядя на сидящего на ветке Феникса.

– Я твоя сила… – прозвучал голос, разносясь во все стороны над уходящими в горизонт песчаными дюнами.

– Ты жалкая, трусливая тварь, – рыкнув, перебил его Браницкий. – Думаешь, я не знаю? Вы, твари, не можете существовать без нас. Потому ты не даёшь мне сдохнуть. Если умру я, то ты сгинешь вместе со мной…

– И это твоё решение? – Голос существа прозвучал насмешливо. – Отказаться от своего дара… просто мне назло?

– Отказаться от него, потому что так хочу я! – прорычал граф.

Он сделал шаг в сторону сидящей на ветке твари, но его ноги неожиданно стали тонуть в песке.

– Ты так ничему и не научился. – Феникс покачал головой, и этот сугубо человеческий жест показался Константину до невозможного жутким. – Ты знаешь мои условия. Подари мне того, кто сможет принять мой дар. Того, кто впитает в себя силу Реликвии. И я отпущу тебя…

– И обречь другого глупца на жизнь, лишённую смысла, просто потому, что ты сказал мне это сделать? – расхохотался Браницкий, барахтаясь в песке, который медленно затягивал его тело. – Не смеши меня.

– А ты спросишь его мнение? – с укором спросил Феникс. – Да и какая тебе разница, разве нет? Разве не этого ты хочешь? Свободы. Я могу тебе её дать. Всё, что ты должен сделать, – это выполнить мой приказ. Всего лишь один ребёнок, Константин. Лишь один. Отдай мне его, и я отпущу тебя…

– Пошёл ты, – фыркнул граф, стараясь выбраться из песка, куда погрузился уже глубже, чем по пояс, но попытки эти оказались тщетны.

– Какой глупый мальчик, – пробормотал зверь. – Я ведь даровал тебе такое благо. Почти полное бессмертие. Огромную силу… и вот как ты благодаришь меня. Нашёл старое оружие высших…

– Твоих хозяев? – усмехнулся Константин и тут же поморщился от ослепительной болезненной вспышки. Ощущение было такое, словно ему в голову вбили гвоздь-сотку.

– У МЕНЯ НЕТ ХОЗЯЕВ! – Феникс расправил крылья, и с его перьев сорвалось жидкое пламя, охватившее всё вокруг. Старое дерево вспыхнуло, охваченное огнём, а песок вокруг него начал плавиться, спекаясь в стекло. – Я КОРОЛЬ ПЛАМЕНИ! У МЕНЯ НЕТ ХОЗЯИНА!

– Да, кудахтай больше, сука. – Чувствуя, как песок поглощает его всё глубже и глубже, Константин задрал голову, держа подбородок над песком. – Я не оставлю своих попыток тебя прикончить…

Это были последние слова, которые он успел произнести, прежде чем чёрный песок сомкнулся над его головой, полностью поглотив его тело.

– Тогда тебе придётся заниматься этим вечность, – парировал Феникс, наблюдая, как дрожащие песчинки разгладились и превратились в ровную поверхность там, где ещё несколько минут назад стоял носитель его дара.

Но в этот раз всё так просто не закончилось.

Песок вздрогнул и взметнулся вверх небольшим фонтаном, когда человеческая рука пробила бескрайнее полотно пустыни. Растопыренные пальцы попыталась схватить воздух, словно ища точку опоры, за которую можно было бы ухватится.

Но это впечатление оказалось обманчивым. Тот, кто умирал уже бесчисленное множество раз, не будет пытаться искать способа избежать неминуемого.

Нет. Он лишь постарается оставить последнее слово за собой.

Сидящий на ветви пылающего от его же собственного пламени дерева Феникс увидел, как пальцы неумолимо погружающейся в песок руки сжались в кулак, оттопырив средний палец…

* * *

Он пришёл в себя в том же бетонном мешке. Всё ещё до боли горячий воздух был густым, с запахом раскалённого бетона – сухим, пыльным, горьким, будто Константин вдыхал измельчённый камень, прожаренный солнцем до хруста. Каждый вдох казался тяжёлым глотком из невидимой печи, и в этом запахе было что-то удушающе безысходное: память о воде, давно ушедшей, и привкус железа, словно от крови на языке.

Каждый раз одно и то же. Ему захотелось сплюнуть, но во рту было так же сухо, как в пустыне, где властвует эта тварь.

Всё, что было в комнате, сгорело. От деревянной пиалы не осталось даже пепла, а бритва, как и раньше, превратилась лишь в расплавленную металлическую кляксу на каменном полу. Свечи и вовсе испарились.

Только кинжал, который он огромной ценой выменял у Альфарского Хранителя, так и остался лежать на полу. Металлическая рукоять всё ещё тускло светилась раскалённым от жара металлом, но уже остывала.

У него была секунда. Даже меньше. Всего лишь короткий миг, в сотню раз короче, чем нужно сердцу для одного-единственного удара – точка единения душ. И он не успел. Тварь просто не дала ему это сделать, прекрасно зная, что будет в том случае, если чёрный клинок пронзит его сердце.

Но даже тут его лишили выбора, не позволив сделать то, что он хотел.

Тихо выругавшись, Константин поднялся на ноги и, пошатнувшись, едва не упал. Как и раньше, после посещения измерения, где обитала эта скотина, он чувствовал себя так, словно его через дробилку пропустили. Такое себе ощущение.

Ладно. Не вышло в этот раз, выйдет в другой. Времени у него ещё много.

Подобрав лежащий на полу кинжал, он направился на выход, но уже через несколько шагов столкнулся с весьма ожидаемой проблемой. Панель управления жаростойкими дверьми, которые удерживали беснующееся пламя в этом бетонном мешке, оплавилась до неузнаваемости. Каждый раз одно и то же.

Недовольно цокнув языком, Браницкий взмахнул рукой, и тончайший огненный луч просто разрезал стоящую на его пути преграду. Материалы, способные долгое время выдерживать нестерпимый жар, поддались, стоило сконцентрировать его весь в одной точке.

Остальные двери каким-то чудом сохранили свои механизмы, так что с ними возиться уже не пришлось.

– Судя по всему, прошло не очень, – ровным и лишённым каких-либо эмоций тоном произнесла стоящая в коридоре блондинка в костюме, который больше подошёл бы актрисе для роли горячей секретарши на порнокастинге.

Высокая, почти метр восемьдесят, она носила туфли на шпильках. Короткая, едва доходящая до колен юбка. Чёрные колготки обтягивали её ноги, как идеально подогнанная перчатка. Сверху женщина носила белую рубашку, галстук и приталенный по фигуре пиджак. Дополняли образ очки и стянутые в тугой пучок на затылке светлые волосы. Всё чёрного цвета, за исключением белоснежной сорочки и отливающих платиной волос.

Единственное, что выбивалось из этого образа, – холодное, почти что лишённое каких-либо эмоций выражение на её лице. Она выглядела так, словно это не её начальник сейчас вышел в обгоревших штанах из огненного ада, который сам же и устроил. Её взгляд даже не скользнул по его обнажённому мускулистому телу, которое столько раз становилось главным объектом женского внимания.

Впрочем, и сам Константин не обратил внимания на вызывающий образ своей помощницы. В конце концов, именно он и выбирал ей гардероб. Чтобы глаз радовался в минуты недовольства. Жаль, что сейчас его мысли занимали совсем другие вещи.

– Чёртова курица не собирается меня пока отпускать, – недовольно пробурчал он.

– Не могу не сказать, что рада это слышать, – деловито отметила «секретарша», протянув своему работодателю чистое влажное полотенце. – В противном случае мне пришлось бы искать себе новую работу, а говорят, на бирже труда сейчас не всё хорошо.