Текст книги "Адвокат Империи 15 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Ник Фабер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Я же практически на физическом уровне ощутил, как ломается его нос от соприкосновения с моей макушкой. А истошный, захлёбывающийся крик стал настоящей музыкой для моих ушей.

– Ублюдок! – ревел он. – Мразь!

Влетевший в грудь ботинок опрокинул меня прямо на пол вместе со стулом. Лицо ударилось о покрытую битым стеклом плитку, и я почувствовал, как оно до крови вонзается в щёку. Пальцы нащупали крупный осколок, и я сунул его под стягивающую запястья пластиковую стяжку.

Я чувствовал, как стекло режет и пальцы. Но в тот момент мне было уже плевать. Я давил всё сильнее, напрягая руки и…

– Отец был прав. – Андрей стоял надо мной. По его лицу из сломанного носа текла кровь, а слова он выплёвывал с ненавистью. – Я лучше тебя! Ты просто недостоин носить его фамилию…

– Да и слава богу, – в тон ему ответил я, глядя, как он направил пистолет мне в лицо.

Мой ботинок врезался ему в ногу одновременно с тем, как сковывающая запястье пластиковая стяжка наконец лопнула с тихим щелчком. И всё это совпало с выстрелом. Я даже не услышал это. Скорее, почувствовал, как тяжёлая револьверная пуля пронеслась рядом с моей головой, ударившись в пол.

У меня было всего несколько мгновений. Какие-то жалкие секунды. Андрей повалился на пол, а я бросился вперёд, схватив оружие и отводя его руку в сторону. А затем от души врезал ему по лицу. Так сильно, как только мог. Кажется, я сломал ему скулу. И ударил ещё. И ещё раз, забравшись сверху на брата. Следующий удар врезался ему в бок.

В этот раз Зеркальный ублюдок мне не помешает. Он не посмеет. Он не имеет на это грёбаного права! Потому что этот мир дал мне шанс! Один-единственный шанс сделать то, что должно быть сделано! Потому что я знаю, как работает мой дар. Как действует эта сила. И я знаю её слабости. И это было далеко не всё, что я умел в этой жизни.

Отпущенного мне времени хватило ещё на один удар.

– Уберите его! – завопил Андрей, прежде чем я смог занести руку для ещё одного. – Уберите его с меня!

В тот же миг кто-то схватил меня за руки и оттащил назад. Андрей корчился на полу, зажимая разбитое в кровь лицо, пока стоящие вокруг него люди… просто стояли. Взятые им под контроль приказом «делай то, что я тебе говорю». Или что-то в этом роде. Он сам так сказал. И каждый раз отдавал приказы лично, будто игрок за шахматной доской.

И никто из них не бросился к нему на помощь. Даже Ольга, что стояла в нескольких шагах позади Андрея с пустыми и серыми глазами, лишь равнодушно смотрела на нас…

– Ублюдок, – сплёвывая кровь, прорычал он разбитыми губами, пытаясь подняться на ноги. – Какая же ты мразь…

– От тебя это всё равно что комплимент, – не удержался я.

– Тебе смешно⁈ – вспыхнул он и тут же воспользовался шансом, ударив меня по лицу. – Всё ещё смешно⁈ Я тебя спрашиваю!

Ещё один удар. В этот раз он уже не сдерживался и снова врезал мне пистолетом. Мир перед глазами вспыхнул, а я почувствовал, как кровь из рассеченной брови начинает заливать правый глаз.

– Смешно⁈ Ну давай, Александр! Пошути ещё раз! Посмейся! Что⁈ Не смешно тебе⁈ А!

Он хотел ударить ещё раз, но вдруг замер. Я сначала не понял даже почему. В голове шумело из-за тяжелого сотрясения. Но уже через пару секунд до меня дошло.

Сирены. Звук специальных сирен, который каждым мгновением становился всё громче и громче. И Андрей тоже его слышал. Знак того, что у него не осталось времени. Его лицо скривилось от недовольства.

– Пора заканчивать это, – выплюнул он, глядя на то, как я с трудом пытаюсь подняться на ноги. – Но сначала…

Резко повернувшись, он нашёл взглядом Анастасию. Девушку все еще держал за горло один из его людей. Андрей дёрнул её к себе, перехватив за шею, и прижал пистолет к виску пленницы.

– Но сначала я накажу тебя, – зашипел он. – Иди сюда. Я же знаю, как она тебе дорога. Так что полюбуйся, как она сдохнет. Заодно и Лазаревы посмотрят…

Я ничего не сказал. И, кажется, это сбило его с толку.

– Что⁈ – рявкнул он, даже на миг оторвав ствол пистолета от дрожащей Настиной головы, ткнув им в мою сторону. – Я убью её!

Я слышал, как плачет Елена. Слышал её мольбы, когда она просила своего деда не умирать, забыв обо всём, что происходило вокруг. Слышал умоляющие крики Валерии и яростные вопли Романа, рвущегося из захвата удерживающих его людей в попытке спасти сестру.

– Нет, – спокойно сказал я. – Не убьёшь.

Уверен, что моя самонадеянность в этой ситуации выглядела довольно смешно. Мой спокойный голос подействовал на Андрея как ушат ледяной воды. Его избитое, окровавленное лицо с дрожащими разбитыми губами вытянулось от удивления.

– Я сделаю это, – проговорил он таким тоном, будто пытался убедить в этом не меня, а самого себя.

– Ничего ты больше не сделаешь, – ответил я. – Я уже играл в эту игру с человеком, который в ней в стократ лучше тебя. И ты ему даже не соперник.

– С… Саша…

Услышав её голос, я посмотрел Насте в глаза.

– Насть, всё будет хорошо, – негромко сказал я. – Просто верь мне, ладно?

Уверен, что сейчас её сердце билось так сильно, что, должно быть, заглушало для Насти вообще все прочие звуки. Но она меня услышала. Я понял это по её глазам.

А вот мой дорогой «братец» явно обиделся, что кто-то посмел столь нагло игнорировать его персону.

– Неужели она тебе дороже? – произнёс он голосом человека, не способного поверить в то, что только что сказал. – Дороже собственного брата?

Я на это даже отвечать не стал. И это оказалось для него больнее любых слов.

– Значит, будешь смотреть на то, как я её у тебя заберу, – прошипел он сквозь зубы и спустил курок.

Ничего не произошло. Курок стукнул по пустой каморе барабана.

– Мы не одинаковые, Андрей, – проговорил я. – Знаешь почему?

Его взгляд на миг метнулся ко мне, а затем снова упёрся в несработавшее оружие с таким выражением, словно холодная сталь только что его предала.

Его палец вновь нажал на спуск. И снова ничего. Оружие не выстрелило, а курок вновь ударил по пустой каморе барабана.

– Что за…

– Пока ты учился кататься на доске, я учился воровать, – произнёс я, поднимая правую руку.

Большой палец коснулся вернувшегося к своему хозяину кольца. Того самого, которое я вытащил из кармана брата во время нашей короткой потасовки. Андрей уже нажимал на спуск в третий раз, но его палец продавил пустоту, неожиданно оказавшуюся на месте исчезнувшего оружия.

А через миг снова появился уже в моей руке.

Без лишних слов. Я просто выстрелил ему в голову.

Глава 23

Что чувствуешь в тот момент, когда убиваешь кого-то? Когда делаешь это осознанно. Когда забираешь чужую жизнь с полным пониманием необходимости этого поступка.

Я почувствовал отдачу.

Грохот выстрела ударил подобно грому, но даже сквозь него я услышал. Этот мерзкий влажный звук, с которым пуля сделала своё дело.

Голова Андрея рывком запрокинулась назад. Ещё какую-то долю секунды он, казалось, удерживал равновесие.

А потом просто упал. Завалился назад и рухнул на пол с простреленной головой.

Настя стояла и смотрела мне в глаза. Я видел, как она вздрогнула в момент выстрела. Как её пронзительные зелёные глаза неотрывно смотрели прямо на меня. Она лишь вздрогнула. Настолько быстро всё случилось. Настолько, что, кажется, никто даже вообще не понял, что произошло.

Я же быстро перевёл револьвер в сторону Ольги, ожидая, что она сейчас бросится на меня, чтобы отомстить за брата…

…но она даже не двинулась с места. Стояла, глядя на распростёртое на полу тело Андрея, и не двигалась. Лишь смотрела на него, не говоря ни единого слова.

Я не знал, что будет с людьми, которых Андрей подчинил себе. У меня не было уверенности в том, как сработают их приказы, если он неожиданно умрёт. В тот момент я был готов выстрелить, если кто-то из них бросится на нас в попытке отомстить, но…

Они не шевелились. Вообще. Стояли, замерев на своих местах, и не двигались.

Первой встала невысокая женщина в форме медсестры с покрытыми ещё не успевшей засохнуть коркой кровью. Тонкий медицинский скальпель выпал из её пальцев и с жалобным звоном ударился о пол. Колени подогнулись, а тело рухнуло следом. Затем мужчина в медицинском халате. Следом за ним ещё две девушки.

Словно куклы, у которых отрезали нити, они падали на пол и начинали биться в конвульсиях, как припадочные. Но я на них уже не смотрел. Понял, что опасности они уже не представляют.

– Настя! – Я в пару шагов оказался рядом с ней и принялся осматривать девушку. – Насть⁈ Ты цела? Ты в порядке⁈ Эй, посмотри на меня…

– Ты… ты выстрелил… – сбиваясь, прошептала она. – Ты выстрелил…

Цела. Слава богу. Главное сейчас не тратить время. Времени объяснять ей у меня не было. Даже попытайся я ей сказать, что в момент нашей потасовки с Андреем я не только вытащил кольцо из его кармана, но и второй рукой прокрутил барабан револьвера. Той самой, которой удерживал оружие, пока бил его по лицу. Всего лишь на две каморы назад, подставив под курок уже стреляные гильзы в барабане.

Вместо этого сорвался с места раньше, чем понял это, оказавшись на коленях рядом с Виктором. Успел подхватить упавший на пол скальпель.

– Саша…

– Не сейчас, Виктор, – торопливо сказал я. – Повернись! Быстрее!

Он послушно развернулся, и я рывком перерезал стягивающую его запястья стяжку. Сунул в руку скальпель.

– Освобождай остальных, – приказал я и сам же последовал своему совету. Схватил лежащий на полу рядом с одним из припадочных канцелярский нож и подбежал к Роману.

– Ром, беги на выход. Нужно вызвать сюда врачей…

– Мой отец…

– Они ему и нужны, – отрезал я, на что он лишь отрывисто кивнул. – И забери Настю с собой.

И снова в ответ лишь преисполненный понимания кивок. Думаю, что для него и так уже всё ясно. Лужа крови под едва дышащим Павлом была таких размеров, что я сильно сомневался, что врачи хоть что-то успеют здесь сделать. Хотя бы по причине их отсутствия.

И я не хотел, чтобы Настя это видела.

Виктор освободил Артура. Я срезал стяжку с рук Валерии. Едва оказавшись свободной, женщина яростно оттолкнула меня и бросилась к мужу.

Я слышал её наполненные болью мольбы. Слышал, как она зовёт мужа. И в тот момент они показались мне в стократ болезненнее, чем любой удар, который я получил сегодня от Андрея.

– Лен?

Она не услышала, как я к ней подошёл. Девушка прижималась к лежащему на полу Распутину. Граф опирался спиной на стену и смотрел перед собой. Он всё ещё был жив. Я видел, как его глаза смотрят перед собой, изредка моргая, а рот чуть приоткрыт, с тяжестью втягивая в легкие крошечные порции воздуха.

– Елена… – Я тронул её за плечо.

– Уйди…

– Лена, Рома уже побежал за врачами. Тебе тоже нужна помощь. Иди за ним…

– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!

Её пронзительный крик оказался подобен пощёчине. Девушка повернула ко мне зарёванное, покрытое слезами лицо с горящими от ненависти и горя глазами.

– Не прикасайся ко мне! – прошипела она срывающимся голосом. – Это из-за тебя… всё из-за тебя! Он умирает из-за тебя и твоего брата! ЭТО ТЫ ВО ВСЁМ ВИНОВАТ! ТЫ! ТЫ И ТВОЙ ПРОКЛЯТЫЙ БРАТ!

– Лен, я…

Бесполезные слова комом встали у меня в горле.

– Александр…

Повернувшись на звук своего имени, я встретился глазами с Распутиным. Григорий судорожно вздохнул. Бледный, как смерть, он буквально впился в меня взглядом. Так, словно это было единственное, что ещё удерживало его на этом свете.

– Ваше сиятельство?

Я знал, что он сейчас скажет. Нетрудно догадаться. Какой человек захочет, чтобы любимый ребёнок видел его смерть? Чтобы эти последние жестокие мгновения навсегда отпечатались в его сознании, оставшись с ним на всю жизнь.

Так что да. Я знал, о чём он попросит. А потом готов был увести отсюда Елену, даже если она будет кричать и вырываться.

– Александр… найди… приведи ко мне Виктора.

– Что?

– Я здесь, ваше сиятельство! Я тут. Я помогу вам!

Друг упал на колени рядом с нами, уложив на пол неизвестно откуда приволоченную аптечку. А я едва не застонал от желания выругаться.

– Сань, – негромко, так что никто кроме нас не слышал, позвал он меня. – Я закрыл рану у Лазарева, как смог. Но у него повреждено лёгкое и бог знает, что ещё. Ещё минут пять, и он не выкарабкается.

Просто поразительно. Он ведь всё понимает. Я видел. Виктор срывал пластиковые обёртки с упаковок для повязок и ещё чего-то. Суетился, чтобы оказать первую помощь. Говорил пусть и дрожащим, но ровным, профессиональным голосом, каким привык обсуждать пациентов.

Но он всё понимал.

Распутин умирал у него на глазах. Ещё несколько минут. Может быть, немного дольше, но тут уже ничего сделать было нельзя. И Виктор это видел. Видел и не сдавался, продолжая делать то, что умел. То, чему он учился всю жизнь, чтобы помогать людям…

И Распутин это понимал.

– Н… нет, – хрипло выдохнул бледный старик. – Нет, Виктор. Ты… так ты мне так не поможешь… Но… Есть… есть ещё способ… Ты… Виктор, ты должен…

Григорий не смог проговорить слова и зашёлся в кашле. Я присел рядом с ним. Взяв одну из упаковок, я достал чистую повязку и промокнул ему губы от крови.

– Ваше сиятельство? Вы можете вылечить себя?

– Слишком… слишком мало сил, – выдохнул он. – Но это может сделать он.

– Что?

Друг уставился на графа в полном непонимании. То, что он только что услышал, полностью ломало всё, что Виктор видел собственными глазами.

Распутин не стал вдаваться в объяснения. Наверное, и сам понимал, что времени у него на это нет.

– Елена…

– Д… дедушка? – Девушка, шмыгнув носом, посмотрела на него.

Распутин улыбнулся. Граф поднял руку и коснулся её щеки. Нежно. Подобно любящему отцу.

– Ты должна мне помочь, дорогая моя…

– Да! Конечно, дедуль, всё… всё, что надо! – затараторила она сбивающимся голосом. – Я всё сделаю, только скажи мне, что! Пожалуйста, только скажи, и я всё сделаю…

Бледные губы Распутина тронула короткая, практически через силу выдавленная улыбка.

– Александр, принеси… принеси нож или… нож или скальпель, – с трудом выдохнул он.

Я показал ему тот, который держал в руке.

– Лучше этот, – негромко сказал Виктор, передав мне скальпель.

– Нужно будет разрезать… разрезать кожу, – дал указание Распутин, с трудом произнося слова.

Поняв, что нужно делать, Виктор вынул какой-то пузырёк из аптечки, сорвал с него крышку и с помощью салфетки принялся шустро протирать лезвие трясущимися пальцами.

Бросив на него удовлетворенный взгляд, Григорий тяжело повернул голову и посмотрел на стоящую рядом с ним на коленях девушку.

– Елена…

– Дедуль, я…

– Не сейчас, – остановил он её. – Послушай меня. Мне нужно попросить тебя кое о чём.

В ответ она лишь быстро закивала, сжав губы.

– В тебе есть сила. Дар, который я ненавидел больше всего на свете. Твои папа с мамой пытались это исправить, но у них не вышло. Они действительно хотели для тебя только самого хорошего, дорогая моя. Я не хотел, чтобы кто-то узнал об этом или чтобы ты использовала его. Никогда. Но сейчас… Сейчас ты должна мне помочь.

Елена слушала его в состоянии близком к шоковому. По её лицу текли слёзы, а сама она просто не знала, что ей сделать, чтобы этот кошмар наконец закончился.

А потому она просто кивала.

– Виктор сделает это, – произнёс он. – Но для этого мне нужна твоя помощь, моя хорошая…

Она лишь кивала, готова на всё, лишь бы помочь единственному родному человеку, который остался с ней в этой жизни. В её глазах горела надежда. Настолько сильная и яркая, что мне становилось не по себе от этих эмоций.

– Вот, ваше сиятельство, – негромко сказал Виктор, показав ему чистый скальпель.

– Молодец, мой мальчик, – хриплым голосом поблагодарил его Распутин и протянул свою руку. – Нужен порез. Достаточно… достаточно глубокий, чтобы была кровь, но не слишком сильный…

Виктор кивнул и сделал то, что нужно. Затем Григорий сказал сделать точно такой же и ему самому. На левой руке. Он не вдавался в объяснения. Не тратил силы понапрасну.

А затем он посмотрел на Елену. Когда он сказал ей, что ей нужно сделать то же самое на обеих ладонях, она даже не сопротивлялась. Не протестовала. Сама сунула Виктору руки, со страхом и решимостью глядя на лезвие в его руке.

Наверное, скажи Григорий сейчас, что для его спасения нужна будет вся её рука, она бы и её отдала. Даже не колеблясь.

– Возьми её за руку, Виктор, – выдохнул он. – Я отдам его…

– Что?

– Отдам тебе свой дар. – Распутин зашёлся в приступе кашля, и на его губах вновь выступила кровь, которую я стёр повязкой. – Моя сила работает лишь за счёт жизненной энергии. Моей или… или других людей. Я не могу никому помочь в таком состоянии. Но ты… ты можешь, мой мальчик. Ты справишься.

Мой друг выглядел так, словно его молнией ударило. Его губы шевелились, будто он хотел что-то сказать, но не мог найти слов.

– Но… как же… ваше сиятельство, я…

– Тише… Виктор, у меня мало времени. Я дам тебе свою силу, а ты поможешь мне, Павлу и всем, кому сможешь. Я выдержу.

Он взял Елену за руку и сказал Виктору сделать то же самое. Едва только они это сделали, как…

Я стоял и смотрел на то, как по их рукам расплывается… нет, не свечение. Такого я раньше не видел. Они словно светились изнутри. Как если бы каждая вена и кровеносный сосуд на их руках начал источать свет, горя под кожей тонкими нитями, по которым текла сама жизнь.

– Виктор, ты должен помочь всем, кому сможешь… ты… ты понял меня?

– Ваше сиятельство…

– Я договорился, – выдохнул Распутин. – Тебе объяснят, как это сделать. Главное… главное помни, мой мальчик, что этот дар должен спасать жизни. Спасать их.

Твою мать… Я смотрел на Елену, и мне становилось плохо. Прямо на моих глазах её волосы постепенно начали седеть. Я уже понял, что именно происходит. Регалия, которой каким-то образом «наградили» девушку Разумовские, сейчас работала, передавая дар Распутина моему другу.

И Елена платила за это собственной жизненной силой. А она даже не замечала этого. Того, как её волосы становились ломкими, теряя былой блеск и цвет. Как трескались припухшие от рыданий губы… Она словно усыхала, расплачиваясь за содеянное.

Неожиданно сильные пальцы сжали мою руку в железной хватке.

– Александр…

– Ваше сиятельство?

– Обещай мне! – хриплым, но твёрдым, как сталь голосом сказал он. – Обещай мне, Александр Рахманов, что ты позаботишься о ней. Ты должен сделать это! Ты обязан!

Глядя ему в глаза, я кивнул. Обещание, которое один мужчина даёт другому. Слово, которому не было цены. Потому что ни один мужчина никогда не подумает о том, чтобы его нарушить.

И Распутин это понял. Ему хватило одного моего взгляда. Улыбнувшись, он отпустил меня и протянул руку. Коснулся пальцами щеки Елены, повернув её к себе лицом.

– Девочка моя…

– Дедуль, молчи, – зашептала она. – Просто молчи. Я всё сделаю. И Виктор тебе поможет. Я…

– Тише, моя хорошая, – прошептал Григорий. – Ничего не говори. Всё будет хорошо. Я всегда тобой гордился…

По его ладони прокатилось тусклое зелёно-золотистое сияние. Мягкой волной оно растекалось по лицу девушки. Сначала я не понял, но уже через секунду увидел, как волосы Елены начали возвращать свой цвет. В девушку будто по каплям возвращалась жизнь.

Григорий отдавал последние частицы своих сил на то, чтобы исправить тот вред, который приносила Регалия. Знал, что не выживет в любом случае. И теперь стремился в последний раз помочь другому человеку. Такому родному и важному для него.

– Я всегда так тобой гордился, – еле слышно повторил он, глядя на плачущую девушку с такой сильной и глубокой любовью, с которой это мог бы сделать лишь отец, смотрящий на свою любимую дочь.

Его ладонь соскользнула с её щеки, оставив след на покрытом слезами лице, и упала на пол.

Я перевёл взгляд на Виктора. Друг сидел и с ошарашенным видом смотрел на свою ладонь. Он уже отпустил Елену и теперь уставился на то, как порез на его руке быстро затягивался, не оставляя после себя даже шрама.

Наши взгляды с ним встретились, и я понял. Я больше не чувствую его. Совсем. Столь привычные и знакомые, практически родные мне эмоции лучшего друга исчезли, надёжно прикрытые от моего дара Реликвией.

Его собственной Реликвией.

И Виктор тоже это понял. Всего на долю секунды, но его взгляд потух и вспыхнул вновь. Настолько мимолетное мгновение, что его практически невозможно было заметить.

Он вскочил на ноги и бросился в сторону Лазарева под шокированным взглядом Елены.

– Что? – в полном непонимании пробормотала она. – Почему… почему он…

– Лена… – Я протянул руку и взял её за пальцы.

– Саша, он… почему он ушёл⁈ Он же должен помочь ему…

– Лен, его нет. Больше нет.

– Что⁈ Нет, он же…

Она взглянула на своего деда. Григорий лежал, привалившись к стене, глядя перед собой пустым, лишённым жизни взглядом.

– Он… он же обещал, – прошептала Елена. – Он же обещал мне…

– Лен…

– Нет! Он сказал! Он обещал! Обещал, что с ним всё будет хорошо!

Она бросилась к Распутину, но я подался вперёд и перехватил её. Прижал к себе вырывающуюся девушку.

– Отпусти меня! Отпусти! – выкрикнула она, почти оглушив меня. – Его можно спасти! Он обещал! Дедушку можно спасти…

Я прижал к себе её хрупкое, бьющееся в истерике тело. Она пыталась вырваться. Действительно пыталась, размазывая по моей одежде кровь из порезанных ладоней. Она даже не кричала. Это был тихий, почти безумный вопль, выдавленный страданиями из самого сердца.

А я лишь сидел и прижимал убивающуюся от горя девушку к груди…

* * *

Врачи подоспели через несколько минут после того, как умер Распутин. Рома привёл их. Может быть, они бы и успели. Наверное. Не знаю. Григорий не ждал спасения. Вместо этого он отдал всё, что у него оставалось, чтобы в последний раз помочь самому дорогому человеку в его жизни.

Виктор… мой друг делал то, что умел лучше всего. То, к чему стремился всю свою жизнь. Он лечил людей.

Да, он спас Лазарева. Буквально вытащил того из когтей костлявой. А когда пришли врачи, помчался помогать другим.

Ольга… исчезла. Когда я вновь посмотрел туда, где она застыла после смерти брата, сестры и след простыл. Осталось лишь мёртвое тело Андрея, лежащее в луже собственной крови.

А я… Я вынес Елену из клиники на руках. Она билась в истерике ещё минут десять, пока силы её не оставили. Пока рыдания не стихли, а в её глазах не осталось слёз, чтобы плакать.

Тогда я просто поднял её на руки, чувствуя, как она прижимается лицом к моей шее, и понёс её. Подальше отсюда.

Кажется, что сюда съехались все. Вообще все, я имею в виду. Вокруг, наверное, не осталось ни одного пустого места, которое не занимали бы машины с мигалками. Полиция. Пожарные. Машины скорой. Ещё кто-то. Творился полный хаос, но… это даже странно. Меня словно отрезало. Я ничего не слышал.

Да и не хотел слышать. Мне было наплевать.

– Рахманов?

Повернувшись на голос, я увидел, как ко входу в клинику идёт целая процессия во главе со знакомым мне лицом.

– Ваше Высочество, – кивнул я, осторожно ставя Елену на землю, но всё ещё прижимая её к себе одной рукой.

Меньшиков посмотрел на девушку, и по его лицу пробежала мрачная тень.

– Распутин?

– Мёртв.

– А твой брат…

– Тоже мёртв, – тем же тоном ответил я.

– Ясно.

Ясно. Всего одно слово. Одно-единственное проклятое слово. Ясно. Что ему может быть ясно?

Оскорбления хотели сорваться с языка, но я сдержался. Нет, не благодаря силе воли или воспитанию. Просто не оставалось сил. А те, что были, тратить на Меньшикова у меня не осталось никакого желания.

А потому я просто пошёл вперёд, аккуратно ведя Елену рядом с собой…

– Александр. – Николай остановил меня, поймав за рукав пиджака, когда я проходил мимо него. – Мы позаботимся о ней…

– Нет.

Услышав это, он вздрогнул.

– Александр, ты должен отдать её нам…

– Я никому и ничего не должен, – холодно ответил, посмотрев ему в глаза. – И уж точно я ничего не должен тебе.

Наши взгляды встретились, и в глазах Николая я увидел железную решимость забрать девушку. А ещё увидел, как его взгляд скользнул по её покрытым кровью порезанным ладоням. Он даже не удивился. Просто подметил это для себя.

Как если бы хорошо был осведомлён о причине.

И после этого моё желание выполнить обещание, данное умирающему старику, стало ещё сильнее. Сейчас у меня доверия к Меньшикову не было ни капли.

– Отойдите, – приказал я.

Почти ждал, что сейчас люди Меньшикова попытаются вырвать её из моих рук. Большой палец сам собой нащупал вновь надетое кольцо…

Может быть, так и было. Если бы не неожиданно раздавшиеся испуганные крики откуда-то со стороны.

Харут вырвался из толпы окружающих нас людей во всей своей пугающей естественности своего настоящего облика. Здоровенный зверь с чёрной, будто бы покрытой тонкими иглами шкурой. Он вмиг оказался рядом со мной и тут же повернул голову с широкой пастью в сторону Меньшикова и остальных.

Что сказать, его протяжное и угрожающее рычание оказалось более чем красноречивым.

Может быть, это возымело эффект. А может быть, мои слова. Или ещё бог знает что. Но Николай просто отошёл в сторону, давая мне пройти.

Пёс шёл рядом, рыча на каждого, кто подходил к нам слишком близко. Не подпустил к нам даже появившихся с опозданием остатков телохранителей Распутиных. Но эти хотя бы не стали строить из себя не бог весть что. Поняв после короткого объяснения, как обстоит дело, они быстро соорудили вокруг нас кольцо, в котором мы и прошли сквозь окружающую горящее и частично разрушенное здание клиники толпу.

До тех пор, пока не дошли до стоящих у входа знакомых мне машин Князя.

Дядя встретил меня с мрачным видом. Он не задавал вопросов. Наверное, всё было и по моему лицу ясно.

– Князь, позаботьтесь о ней, хорошо? – попросил я, осторожно передавая Елену в его руки.

Сейчас, возможно, он был одним из нескольких людей на всём этом чёртовом свете, которому я мог бы доверить нечто столь… хрупкое и дорогое.

– Никому её не отдавай, – в глаза ему проговорил я.

– Можешь не беспокоиться, – ответил он таким тоном, что я понял: Князь убьет любого, кто попытается сейчас забрать у него Распутину.

Конечно же, телохранители Елены попытались возразить, но… Я объяснил им, что происходит. И что произошло в клинике. Не знаю, может быть, искренность в моём голосе их убедила. А может быть, они находились в точно таком же состоянии, как и все остальные после этой трагедии. И просто хотели делать то, что умели лучше всего.

Выполнять приказы.

Чёртовы приказы.

Бросив ещё один взгляд в сторону клиники, я забрался в машину к Елене и прижал её к себе. Сидящий за рулём Михалыч дождался, когда на свободное сиденье рядом с ним сел Князь, и негромко спросил:

– Куда, босс?

– Домой, Михалыч, – так же негромко произнес он. – Поехали домой.