Текст книги "Астроном или Работа по коррекции звёздного неба"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Для себя Дмитриев дежурно отметил, что порядок здесь будет еще нескоро. Стражи этого самого порядка демонстративно бездействовали и в подобном зле сейчас была польза (правопорядок, в зависимости от исторического периода, или допускает исключения, или из них состоит). Осталось перекинуть несколько обязательных номеров на новый телефон и отключить старый, чтобы не утруждать лишней работой подчиненных полковника Побылина.

Уходя, Михаил Григорьевич поморщился: не было ничего на Курском вокзале такого, чтобы захотелось туда вернуться еще раз, без крайней необходимости. Своеобразный у нас 'сервис', после него, как минимум, хочется тщательно вымыть руки.

* * *

Переодевшись дома и выйдя через закоулки проходных дворов, заставленных мусорными баками, Дмитриев еще раз проверил 'чист' ли он и повернул во двор к Игорю. Прямо напротив кухонного окна друга стояла незнакомая машина с сильно тонированными стеклами, поворачивать было уже поздно и Михаил Григорьевич вошел в подъезд.

– Привет. Что это за машина у тебя под окном?

– Вот этот скромненький 'FIAT'? Считай что мой.

– В смысле?

– Ну, начинается... Заработал, купил через подставных лиц, сегодня ночью перегнал поближе к квартире, чтобы был свой транспорт под рукой.

– Исчерпывающе. Что-нибудь придумал?

– А чего тут придумывать, телевизор смотреть нужно. Ты вот двенадцатичасовые новости смотрел? И почему такие ценные сотрудники не на службе?

– Нет, я сюда ехал, а от расследования меня с Фроловым отстранили... даже, взяли подписку о невыезде.

– Во как! Свои или чужие.

– Чужие.

– Значит, клюнули.

– В смысле?

– Есть там любознательные ребята, а тут что-то новенькое.

– А что в новостях?

– Сейчас запись прокручу, смотри внимательно, потом перескажешь содержание. – Игорь пощелкал мышкой и отправился на кухню разогревать чайник.

Теперь комментатор выглядел совсем растерянным.

– Срочное сообщение... только что стало известно, что на утренней съемке очередной серии популярного телесериала 'Твои глаза' погибли режиссер Вениамин Петин, главный герой и солист группы 'Позвоночник' Борис Алонов, клавишник этой группы, исполняющий роль Ильи Гудова – Владислав Пешин и продюсер группы Стас Ядрыгин... Подробности в следующем выпуске новостей. Теперь о погоде...

– А что за сериал?

– Понятия не имею, их сейчас выше макушки и все популярные, надо полагать, у тех, кто там снимается.

– И кто такие не знаешь?

– Стар я для молодежных увлечений, неинтересно мне это... там, на панели задач...

– Где-где?

– Внизу экрана на полосочке свернутая страница, кликни по ней мышкой она и развернется... – командовал из кухни хозяин, разливая чай и набрасывая на тарелку то, что могло употребляться вместе с напитком.

– Сам знаю, думаешь один ты грамотный? – Михаил развернул страницу с описанием, фотографиями и восторженными отзывами, а также признаниями в любви и всякой ерундой, которой положено заполнять фанатские страницы. – Популярные были ребята...

– Как и толпы других, – заметил, появившейся в дверях с кружками и тарелкой Игорь, – помоги. Последнее время основной целью стало не дело, а популярность... Это раньше индивидумы сначала творили, а потом на этой почве становились популярными, сейчас сначала стремятся 'засветиться', а уж потом может быть что-нибудь и сотворят... натворят... вытворят... Сейчас уроню.

Дмитриев принял плохо зафиксированную тарелку с печеньем, сыром, колбасой вперемешку и, сдвинув часть вещей, поставил ее на стол. Рядом две зеленовато-полупрозрачные руки пристроили чай. Никак не мог привыкнуть к этому Михаил, и жалко было друга, и помочь он ничем здесь не мог, хорошо, хоть живой остался, и не потерял интереса к жизни, машину вот купил...

– А наша общая знакомая оказалась настоящим трудоголиком. Не признает, понимаешь, выходных, а берет повышенные обязательства... – заметив непонимающий взгляд друга, Игорь пояснил, – я про старушку с косой. Ты мог бы добыть что-нибудь с места происшествия?

– Только общие соображения, если попадутся знакомые сотрудники. Меня же отстранили от следствия. Где дело-то было?

– Несколько кварталов отсюда в скверике... съемки на натуре, так сказать...

– Опять, значит, все запечатлено... может маньяк, какой-то, очень продвинутый работает?

– Еще бы про этого паренька... корреспондента разузнать побольше... вплоть до родословной, кого-то он мне напоминает, а кого, понять не могу.

– Попробую, только время нужно.

– Времени у нас нет. Что новенького привез?

– Звездочки эти дурацкие. Эксперты дали заключение, что обычные обрезки. – Михаил достал из кармана и протянул Игорю тощий целлофановый пакетик с десятком пластиковых блестяшек.

– А тебе как эта мысль в голову пришла?

– Хотел придумать необычный рекламный ход.

– Молодец, ход действительно необычный... я без иронии. Где их делали?

– Там же, в Доме моделей.

– А кто?

– Умеешь ты носом ткнуть. Капитан или не сказал, или не узнал. Наверное, тот, кто у них на пробойнике этом сидит. Узнаю. Заданий уже больше чем на полдня, поэтому я удаляюсь, пока ты еще чего-нибудь не спросил.

– Валентину спрятал?

– Надеюсь. Ладно, до вечера. И все-таки посмотри повнимательнее на эти звездочки, чует мое сердце...

– О, это уже ближе к голове, чем печенка.

– Ладно, проглочу. – Дмитриев допи чай, не прощаясь, ушел.

Чем можно дополнить лабораторные исследования в домашних условиях, Игорь пока еще не придумал и, поэтому, просто пришпилил пакетик к тяжелой шторе, на которой уже разместились группа жертв, компания снимающих события, повторяющиеся свидетели и еще несколько портретов лиц, которые показались ему причастными к происходящему. Подполковник косился в сторону выставки, но ничего не спросил, поскольку внятного объяснения и собственных ассоциаций порой добиться весьма сложно, а уж чужих... Тем более что в вершине треугольника был закреплен красный чистый лист из набора цветной бумаги для детей. Зачем?

Игорь курил. Со стороны могло показаться, что единственной его целью было наполнить пепельницу окурками до верху. Последний бычок был воткнут в горку собратьев вертикально и от гордости напоследок выпустил тоненькую плавно извивающуюся струйку дыма.

Программа охраны выдала портрет Тимофея, после чего временно отключилась.

– Если система и есть, то мы ее не видим! – сам себе сказал уже одуревший от никотина Игорь, подводя неутешительный итог размышлений.

– Значит нужно изменить расстояние и угол обзора! – Из коридора показался, уже даже несколько лоснящийся друг.

– Тимофей, ты стал поправляться.

– Ну, так регулярное питание. Поминки каждый день, а там меню не то, что у тебя – лимон и два печенья...

– Что поделать, если у Мишки на большее фантазии не хватает. Какие новости?

– Новости в телевизоре, а у меня бесценные сведения, сейчас кофейку забодяжу и поведаю.

– И мне заодно налей.

– Вот народ обленился! До кухни пять шагов сделать не может. – Тимофея распирало от желания поговорить: то ли у него действительно была интересная информация, то ли он не мог остановиться после поминок.

– А где наш доблестный подполковник?

– На задании.

– Ты, небось, послал человека сразу в несколько мест? – Из кухни появился Тимофей с одной чашкой кофе.

– А мне?

– Ну, квартирка, хозяева прямо изо рта у гостей все вырывают. Так и быть – это тебе, все равно без сахара. – Тимофей поставил чашку перед другом и ушел обратно. – Почему у тебя холодильник пустой?

– Потому что там ничего нет

– Убедительное объяснение. – Тимофей вернулся с кружкой. – Похороны, доложу я вам, были по последней моде и главный герой, как положено, затмил всех. А что это у тебя за вернисаж? Фильмов про сыщиков насмотрелся?

– Давай по делу, потом рассмотришь.

– Вот и я думал, что потом рассмотрю, а они уехали.

– Кто?

– А те, неопознанные, что стояли в сторонке на похоронах Вяземского.

– Опять номера не срисовал?

– Зачем? Машины-то уже другие.

– А как же ты определил?

– Охранник был тот же. Только он теперь возле пассажирской двери терся, как бы хотел открыть хозяину, но не стал. Никто не вышел попрощаться и отдать последний долг, возложив цветочки по моему примеру, – вздохнул Тимофей.

– Как ты думаешь, кто это был?

– Думать это твоя забота, а я и так знаю. Фрязин это был.

– А это кто?

– Темнота. Фрязин Роман Всеволодович советник президента.

– Наш президент нуждается в советах?

– Не заводи меня, а то начну характеризовать руководство и его курс .... и, вообще, советы и советники это разные вещи...

– Да, пожалуй. Так что там было нужно этой 'вещи'?

– Понятия не имею, хотя за спиной у меня один деятель из верхних слоев министерства без культуры шипел, что тот мог бы и высунуть нос из машины. Наверное, советник не хотел лезть под перекрестную съемку. Кстати, появились ребята в штатском.

– Да. Дело у Мишки забрали, а с него взяли подписку о невыезде.

– Во как! Становится веселее, даже не смотря на непрерывные похороны. – Тимофей, чувствуя опасность, всегда приходил в некоторое возбужденное состояние, свойственное людям, любящим рисковать собой. Может быть поэтому одиночество бывший разведчик считал гарнтией безопасности. Точнее, Тимофей был несколько раз удачно женат, но недолго. Удача не может длиться долго, если долго, то это уже что-то другое. И к тому же, следовало не упустить момент, когда после тебя еще могут остаться приятные воспоминания.

– Так ты сам не видел этого советника?

– Нет, конечно. Чего мне на него смотреть, если вокруг столько желающих себя продемонстрировать.

– Может быть, в машине был не он или вообще никого не было?

– Вот ты пристал ко мне со своим советником... как там его... Фрязиным, – Тимофей отцепил дорогую заколку от лацкана пиджака и начал вытягивать тонкий проводок, а из внутреннего кармана извлек портсигар, кажется, даже позолоченный. – Давай лучше кино смотреть, кстати, очень занимательное, сейчас шнур подберем...

– Это камера?

– Камера, камера... неудобно было соваться в такое изысканное общество без цацки, а из заколок у меня только объектив и был.

– Тима, откуда это у тебя?

– В теплосетях всем операторам котельных выдают, по-вашему – кочегарам, для контроля за телеметрией.

– А, если серьезно? Или ты завербовался?

– Ага, сразу в пять разведок... две отечественные и три враждебные. Купил я эту штуку, Игорюша, купил. Давай, подключай.

– Такую штуку можно купить?

– Ну, ты рафинированный стал в своем заточении, сейчас все можно купить: и завод, и половину подземелья в Сибири с запасами углеводородов на две сотни лет вперед, а уж такую малость, которую можно в кармане вынести, так раз плюнуть. Не напрягайся, я не предатель и не засланный. Заводи.

Полистав папки в памяти портативной видеокамеры, Игорь запустил первую. На экране монитора появилась улица с рядом роскошных автомобилей, из которых выходили весьма преуспевающие, обладатели знакомых по телеэкрану лиц.

– Это я только подхожу. Это вот союз писателей пожаловал, а вот кремовые цветочки с верхнего слоя мельпоменовского торта...

– Лактионов был так популярен?

– Я сам удивился, но потом мне показалось, что это просто какое-то сообщество, в котором он был, вроде старейшины... или ветерана...

– Масоны что ли?

– Смейся, смейся... нет, это вроде какой то клубной принадлежности и изысканный наш Артур Константинович, был там не последним человеком... Прокрути дальше... это в зале... это, кажется, режиссер, о котором Мишка рассказывал... Давай дальше... вот вынос... ага, а вон те машины. Стоп. Увеличить можно? Смотри, сидит кто-то в машине!

– Вижу, но понять, кто – не представляется возможным... Ты, что покруче камеру не мог купить?

– Я и за эту еле рассчитался.

– А зачем она тебе?

– Для вдохновения?

– В смысле?

– Заразный человек Михаил Григорьевич – и ты этим 'В смысле?' захворал. Включил, пошел на вокзал, потолкался, выпил с простыми людьми, узнал много нового... о себе тоже. Дома посмотрел, вот тебе и сюжеты, и материал, и народная речь не испорченная грамотностью.

– С бриллиантовой заколкой по вокзалам?

– Хм... Да, пожалуй, нужно под значок замаскировать. Это я планирую так, а на деле еще не использовал. Задумал я книжку... Знаешь, когда вокруг все слишком красиво, хочется воблы.

– Это от исходной первобытности...

– Это от приторности. Так вот, задумал я книгу...

– Все, дальше не продолжай. Творческие планы нужно держать в секрете, что бы завистники и конкуренты не сглазили и не украли основополагающую идею.

– Ну и ладно, – привычно обидевшись, Тимофей оставил Игоря просматривать материал, а сам пошел разглядывать вывешенные на портьере опорные сигналы. – Звездочки можно снять посмотреть?

– Не стоит, от таких уже пять человек почило, а может уже и больше... если на съемках все из этой оперы.

– Да, когда сегодня эта новость дошла до 'сливок', то они несколько скисли. Как-то шаблонно я выдал... вот потерся возле телевизионщиков! Зашушукались все. наметилось некоторое замешательство похожее на панику. Часть, не дождавшись и не убедившись, что объект закопан окончательно, разъезъехались, даже не прощаясь. На поминках было довольно свободно. Прокрути дальше... вот когда речи пошли... ну, сами разглагольствования можешь не слушать, а вот о чем шепчутся окружающие обрати внимание...

– А что тут можно расслышать, если помехи...

– Это у меня в животе бурчало, я же со вчерашних поминок ничего не ел...

– А кофе кто у меня почти все выдул?

– Значит это из-за твоего кофе... Так вот из отрывочных фраз складывалась картина повального бегства хоть куда-нибудь, чтобы не стать следующим...

– И там создалось впечатление планомерного отстрела?

– Скорее даже глубокое убеждение. Сетовали на бездействие или неспособность исправить ситуацию некоторых влиятельных лиц. Имен не называли, но было понятно, что речь идет о властьпридержащих, причем, из верхних слоев.

– За что 'отстреливают'?

– Как я понял, за принадлежность к некоторому кругу... про масонство я уже слышал. Вот, может у подполковника свежие мысли, он только с улицы, а у тебя тут консервированный табачный дым и приличному человеку некуда пепел стряхнуть, хотя пепельницу я сам лично вчера высыпал. Миша видел. – Тимофей ткнул пальцем в появившееся изображение друга. Дмитриев выглядел озабоченным и усталым.

* * *

Ситуация складывалась самым неприятным образом.

– Возможно, господа, нам придется экстренно эвакуироваться... что-то ко мне неизвестные лица излишнее

внимание проявляют.

– А, чего, ты мужчина видный, при должности и при звании...

– Нет, Тима, тут уже не до шуток...

– Ну и панику сеять нечего, толком, давай рассказывай. – Игорь прервал просмотр и повернулся к Михаилу.

– Хвостов мне понавешали...

– А ты наивно полагал, что это только твоя прерогатива распоряжаться о наружном наблюдении? Ушел же?

– Вроде как. Значит по сегодняшним четверым: молодые, быстро взлетевшие, успешные и доходные. Явно их продвигают... точнее продвигали. О ценности... художественной... судить не берусь...

– Звездочки?

– У всех, я Михалыча уже возле машины поймал ...

– Старые знакомые, по прошлым эпизодам, мелькали?

– Не знаю, это нужно записи смотреть, а у меня теперь доступа нет.

– Зато Тимофей заделался документалистом, смотри, какая у него штука, оказывается, имеется.

– А... Да это уже старая, сейчас покомпактнее есть и с лучшим разрешением.

– Вот она моя простота, а та сволочь говорила, что последняя модель!

– Значит, говоришь, новые и успешные...

– Если звезды зажигают, значит...

– Еще Владимир М-м. говорил, что звезды – плевочки...

– Да, понаплевали в последнее время, так что и места свободного не осталось...

– И нашему незнакомцу или незнакомцам это сильно не нравится.

– Если кто-то плюет, значит это кому-нибудь нужно! А с другой стороны, если звезды гасят, значит это, тоже, кому-нибудь нужно. Подведем итог, перефразируя классика, значит кругом заинтересованные лица... это интересно. – Тимофей расхаживал вдоль вернисажа и для верности еще чесал затылок, – съестного притащил?

– Притащил.

– А откуда тогда пораженческие настроения? Или опять ограничился печеньем с лимоном?

– Нет, вроде, что-то там посущественнее в пакет бросал. Пока я тут осяду, да и тебе рекомендую. Ты же у нас становишься тоже популярным.

– Не преувеличивай, подумаешь, мелькнул пару раз в новостях.

– Тимофей, Миша прав: тобой могут заинтересоваться, как ты говоришь, люди в штатском. А что по корреспонденту, его, вроде, тоже продвигали?

– Я попросил своего сотрудника справочку составить... правда, он может и в другой угол сообщить о моем интересе, но иного варианта пока нет. Пошли, Тимка, стряпать...

– Пойдем, только я после ужина, ни в каких обсуждениях участвовать не буду. Я спать пойду, мне ваши рассуждения, как у осликов по кругу, уже здорово надоели. Собрались, понимаешь, специалист и светлый ум, а придумать ничего путного не можете.

– Тимофей, нам уже стыдно, помоги лучше Мишке.

– А ты мой рассказ прочитал?

– Пока нет.

– И это называется друг!

– Потому что не прочитал, поэтому, пока еще друг. Иди, не мешай. – Игорь опять начал просматривать принесенный материал, а чтобы переругивающиеся на кухне друзья не мешали, надел наушники, постоянно регулируя звук, и пытаясь вникнуть в, накладывающиеся друг на друга, разговоры.

– Этот дорогой сыр так воняет... – даже сквозь наушники пробивалось искреннее возмущение Тимофея. – Купил бы дешевый, к Новому году эффект будет тем же! Можно, я его не буду есть?

– Не ешь.

– А можно я его выброшу?

– Нет. Я его сам съем.

– Завещание сначала напиши. Слушай, где ты ... чем ты думал, когда покупал импортное подсолнечное масло?

– Тоже не так пахнет?

– Оно вообще не пахнет. Это все равно, что покупать валенки, произведенные в Конго!

– А что, там хорошие валенки валяют?

– Это ты дурака валяешь! Подсолнечное масло наше изобретение! У графа Шереметьева одному крепостному надоело что все семечки лускают и он начал из них масло давить...

– Серьезно? Ни в Америках ни в Европах не доперли, а наш мужик сообразил... Ваня?

– Не... кажется Данилой звали.

– Ну, да... если все вокруг вместо работы семечки щелкают, то это сильно раздражает.

Игорь уже не слушал ни тех ни других, внезапно включилась изолирующая от внешнего мира завеса необъяснимой задумчивости... В молодости открытия следуют одно за другим, и только, в отягощенной разочарованиями взрослости начинают закрадываться подозрения, что это уже видел, как минимум, во сне, или в кино, или читал, или слышал... или что-то еще... Из-под облупившейся штукатурки новой информации все время вытарчивают слои чего-то почти забытого. Неужели, действительно, все уже было и ничего абсолютно нового не может быть в принципе?..

Глава восьмая,

в которой 'эпидемия' начинает проникать

в высшие эшелоны и вызывает ряд

внеочередных отпусков.

Басовитый размеренный храп Михаила дополняло переливчатое бульканье Тимофея, создавая замысловатую, но совсем не музыкальную композицию, уснуть хозяину квартиры в такой обстановке было совершенно невозможно. Игорь, бесцельно покружил по кухне, выкурил подряд две сигареты, рассматривая сквозь узенькие щели в закрытых жалюзи темный силуэт крыши соседнего дома на фоне начинающего сереть неба.

– А Степан так ни разу и не появился за целую неделю, – пожаловался сам себе котовладелец, отметив обострение признака одиночества (а с кем еще разговаривать, как не с самим собой, если больше никого нет?), и не принимая в расчет храпящих друзей – у них своя жизнь. – И почему вчера сразу четверо? Спешит, или это уже неуправляемый процесс?

События развивались стремительно, но не в том направлении...

Игорь разбудил дремлющий компьютер и начал автоматически просматривать новости:

'Мир потрясен...'

'Общественность в ужасе...'

'Более трагических событий...'

'Ужас сковал...'

'Земной шар вздрогнул...'

Плакать или смеяться? Кто всю эту белиберду сочиняет и для кого? Самое главное, тут не поймать себе неприятностей отправляясь по ссылкам. Вот это явно будет лишним, восстановление системы займет время... машина нужна живой и здоровой... но и новости знать сейчас тоже нужно, пусть даже в идиотском изложении. Вот, к примеру, извещение об изменении в программе телеканала 'Элита Ку'... новости они убрали, а это была, пожалуй единственная не консервированная программа в эфире или, как минимум, отснятая в этот же день... Почему? Сами молчат, а вот доброжелатели разъясняют, что ведущим вдруг понадобилось уехать на отдых... Кто еще захотел внезапно отдохнуть? Ага, телеканал 'Изысканный', тоже убрал все свежеприготавливаемое и поставил балет. А что пишут информаторы? Подозревают зарождение эпидемии и массовый психоз. Пожалуй...

– Ты, что не ложился? – по пути в общественное место осведомился Тимофей.

– Ложился, но безуспешно... шума от вас много.

– Знаешь, где было последнее выступление этих ребят?

– В Сочах.

– Нет. На закрытой вечеринке у этого самого Фрязина. До меня дошло, о чем шептались за спиной. А прием был устроен в честь другой особы, пока неизвестной, с которой Фрязина свел Лактионов, за что, по мнению шипящих, первый должен был бы быть благодарен последнему. Курить есть?

– На кухне. Думаешь, этот Фрязин связующая нить?

– Ну, или тот к кому он попал в фавориты.

– Президент?

– Ну, ты темнота! Президент это табличка, министры это инструмент, а работают они на тех, кто себя не афиширует.

– Почему?

– А зачем им? Они ребята самодостаточные и прибавить что то к тому что у них уже есть, сложно, да и не к чему.

– На мировой империализм замахнулся?

– Боже упаси на мировой, тут своего выше головы. Сам посуди, откуда нынешние властители попали во власть? Из небытия! Раз и в дамках.

– Понятно, эту теорию я слышал. Полагаю, ты меня подводишь к осознанию важности пятой графы?

– А как еще ты собираешься очистить зерна от плевел? Все ветви власти растут из одного дерева... нет лучше ствола... 'дерево' кое-кто может принять на свой счет, и ствол определяет, какой ветви сколько питательных веществ дать, иные (не очень послушные) и совсем могут усохнуть, а некоторые прорасти в самых неожиданных местах.

– Ствол. Ну, да. У нас, чуть что не так, значит, евреи виноваты!

– А ты хотел, чтобы мы думали, что сами виноваты? Нет! Так нация может потерять веру в себя. Просто ты не патриот. Курить есть?

– Я же уже тебе сказал: на кухне.

– Это я для проверки, вдруг ты переметнулся во враждебный лагерь.

– Ладно, сами не ложатся, так еще болтают без умолку и мне спать не дают! – в дверях появился заспанный Михаил. Он широко зевнул и только один глаз раскрыл полностью, наверное, пытался досмотреть ускользающий сон. – О чем рассуждаем? Тимофей раскрыл очередной заговор жидомассонов?

– Уже закрыл, а в кабинку я первый. – Тимофей продолжил путь в первоначально выбранном направлении, поскольку упускать инициативу не следовало.

– Два канала изменили программу передач, убирая прямые эфиры, поскольку визитные физиономии этих передач подались в разные стороны.

– В смысле?

– В смысле покинули нашу дорогую столицу под разными предлогами.

– Понятно. Намечается легкая паника. А почему вчера сразу четверо?

– Может и больше... тут еще какие-то намеки были. А почему? – я не знаю. Вот: после матча не вернулся в гостиницу, где разместилась команда, полузащитник Максим Трутов. Вечером его видели в обществе спортивного комментатора Артема Зотова. И он тоже не отвечает на звонки...

– Комментаторы, комментировали, коментировали, да не выкоме... Слушай, что за истеричные дамы комментируют сейчас спортивные соревнования?

– Понятия не имею. Представляются, вроде, как мужчины...

– А чего повизгивают?

– Миш, я редко спорт смотрю, хотя, что-то такое проскальзывало... сильно переживают. Даже страшно за них иногда становится. – Игорь потянулся, выпрямляя затекшую спину. – Что-то знают те, кто разъезжается... что-то, о чем мы никак догадаться не можем.

– Ну, если сами не догоняете, значит нужно спросить у тех, кто знает, у самих отъезжающих. – Тимофей изобразил очень умный вид.

– Хорошая мысль пришла к тебе во время непродолжительного раздумья в специально отведенном месте. Те, кто знал – уехали, а те кто остался, очевидно, не знают. Это же не может быть сообществом клиентов Дома моделей Валентины.

– Почему?

– Потому что меня тоже там одевают.

– В правилах бывают исключения.

– Я серьезно.

– Если серьезно, то пару часиков еще можно поспать. Я пошел, а вы как хотите, – творческий человек хищно зевнул и, поплелся в спальню, дымя сигаретой.

– Дымовушку оставь.

– Слушаюсь, товарищ подполковник, – Тимофей изменил курс, заложив вираж на кухню.

– Как нам проверить еще двух кандидатов в жертвы? – Игорь вопросительно посмотрел на Михаила.

– Пока никак. Отсюда лучше не звонить. Если в твоем ящике ничего не напечатают, значит отъеду на вокзал какой пошумнее, и проконсультируюсь у коллег.

– Консультироваться придется в любом случае, поэтому, пока нормальные люди спят...

– Подтверждаю правильность высказывания, – уже из спальни встрял в разговор оператор газовой котельной.

– Бери мою машину, она заправлена, и созванивайся со своими дежурными. Есть же у вас дежурные группы.

– Есть. Давай ключи.

– У зеркала в коридоре, только штаны надень.

– Так по телефону кто меня увидит?

– Ваше б с Тимофеем остроумие, да в дело. Езжай, кажется, мы уже созрели, что бы понять, кого вычищают.

– Понял, шеф, сейчас организуем. – Михаил быстро напялил одежду и, похлопав себя по карманам, быстро пошел на выход, немного поеживаясь от предчувствия прохлады раннего утра. – Блокировку на автомат поставь.

* * *

Интернет не спал никогда! Надежные источники в ненадежных правоохранительных органах сообщали, что в переулке невдалеке от ночного бара с сомнительной репутацией найдены тела Максима Трутова и Артема Зотова.

– Значит, еще двое вчера...И что мы имеем? – Игорь начал копаться в ссылках, собирая сведения о двух новых фигурантах.

Только не вписывались они в общий ряд ушедших публично... или ребят убрали по другим причинам, или другим способом, или в работе неведомого трудоголика начались сбои, возможно, из-за спешки и большого числа клиентов. Впрочем, гадания здесь излишни, разумнее дождаться информации от компетентных органов (придумают же словосочетание). Игорь распечатал еще две фотографии, но повесил их чуть в стороне от основной мемориальной доски и с грустью окинул взглядом все компании расположившиеся на тяжелых парчовых портьерах с чистым красным листом в верхнем ряду.

Нужно было начинать все с начала, или 'по кругу', как справедливо заметил Тимофей... а у круга начала нет, впрочем, и окончания у него тоже нет... замкнутая это кривая... линия, все точки которой равноудалены от центра... Стоп! Карту и точки.

План столицы занял простенок у балконного окна, и Игорь, истосковавшийся по реальной работе (после мыслительных перенапряжений, порой, хочется простых физических действий, иногда можно опуститься даже до мытья посуды) начал пришпиливать старательно вырезанные звездочки из золотистой фольги от пустой уже пачки сигарет. Правильного ничего не получалось, но что-то это все напоминало... Что? Аналитик поневоле, отошел и полюбовался от противоположной стены на свое произведение.

– А... я тоже подумал про взаимное расположение. Что вырисовывается? – спросил вернувшийся Михаил.

– Ничего.

– Понятно. Так, по Силаеву Олегу Николаевичу... обычный парень из обычной семьи ИТР, вот справка, подробности сам прочитаешь. Вижу, новеньких ты чуть в стороне разместил, можешь вообще убрать. У одного проломлен череп, ударом тяжелого и тупого сзади (наверное, имелся в виду и предмет и человек), а у другого удар ножом в спину, в область сердца. И работа грязная и документальная съемка не велась...

– А звездочки были?

– Вот дались они тебе... Были! У Валентины весь бомонд этот приторный пасся...

– А чего ты завелся? Есть общий элемент, поэтому пока новеньких оставим, это же нормально, я ведь не на Валентину материал собираю...

– Да понятно все, извини. Меня вызывают на работу.

– Это как же тебя вычислили?

– Со знакомыми оперативниками по этим двоим поговорил и не успел выключить телефон. Сидел, как дурак, листал SMS-ки... 'Вы выиграли мерседес...'

– Действительно?

– Давай еще ты будешь подначивать. А тут генерал звонит... не спится ему... значит, ждали, когда проявлюсь. Поеду.

– А вернешься?

– Теперь уже не знаю... надеюсь, не запрут, впрочем, у нас любую ситуацию могут вывернуть, как заблагорассудится.

– 'Заблагорассудится'... откуда слог такой, подполковник? – в дверном проеме, почесывая живот, живописно расположился зевающий Тимофей.

– Это не слог, а слово, литератор встольный.

– Последний термин уточните, пожалуйста.

– Ну, ты же, это, 'в стол' сочиняешь.

– Вот, совсем другое дело: 'ну, ты же, это...' Теперь узнаю... У тебя компромат на начальство есть?

– Нет.

– Все равно, говори, что есть. Мол, если я к такому-то времени не вернусь, то его размножат и опубликуют...

– Зачем?

– Понятия не имею, но во всех фильмах герои, попавшие в затруднительное положение, поступают именно так. Ты же герой?

– Спасибо за совет.

– Причем, практически бесплатный. Сыр только нормальный купи на обратном пути, а тот будешь есть в гордом одиночестве, запертый в туалете.

– Ладно, я поехал.

– Сыру купи, – Тимофей посмотрел на изрезанную пустую пачку, – и сигарет!

– Сигарет не нужно покупать, у меня еще есть в шкафу, – подправил указания Игорь. – Изобрази там смирение и недопонимание. Если удастся, добудь съемки по вчерашнему случаю.

– Не обещаю. – Михаил дежурно похлопал себя по карманам и извлек постороннее, а именно, ключи от машины и новый телефон. – Ключи я у зеркала брошу, а телефон пусть пока здесь побудет – это новый, не засвеченный. Все, пока.

– Пока. – Тимофей, подойдя к шторам, рассматривал пополнение в галерее. – Значит спектр интересов у нас расширяется... А ведь он вчера не играл, хоть и был заявлен... Спросил почему, сказали – травма, я: 'какая?', а они мне: 'душевная!'...

– Так ты же на похоронах был.

– Но там присутствовал не только покойник. А это что у нас? План обороны столицы?

– Думал, что-нибудь нарисуется, а получилась чепуха бессистемная.

– Ты надеялся, что интересующее нас лицо звездочками напишет тебе свое имя на карте города?

– Вроде того.

– А как он радовался, когда забивал... впрочем, они почти все сейчас готовы из себя выпрыгнуть, сразу видно, что дело это для них необычное. Понятно, что Пеле им тут не пример... тот в основном силы тратил на забивание, и кататься от восторга по полю ему было некогда. А реклама на матчах?

– Тима, я футбол не смотрю.

– Зря. Ты бы проникся уважением к мудрости определяющих рекламную политику нашего футбола, да, впрочем, и всего спорта... По тщательно подобранным роликам сразу становится понятно, что главная проблема – это неполноценность, и не только на поле, но и в постели... а также алкоголь...