Текст книги "Астроном или Работа по коррекции звёздного неба"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– За Щетининым удалось проследить?

– К сожалению, нет.

– А брат в лицо Астронома знал?

– Видел несколько раз, но теперь уже может не узнать, много времени прошло. Щетинин как раз и спрашивал, не встречал ли Никифор его в последнее время. Несколько раз Резников и Астроном уходили на задание вместе, только в последнем случае Резников вернулся один, но никто ему никаких вопросов не задавал. Возможно, Резников был просто сопровождающим при переходе.

– Там, капитан, фронта не было... все вперемешку жили... Значит так и есть – снайперы ищут старого знакомого.

– За последний эпизод Резников был представлен к званию Героя Советского Союза, но после случая с замполитом все кануло в воду.

– Думаю, они его ищут не из-за этого, хотя кое – что проясняется. Спасибо, Валентин Сергеевич, давайте до завтра. А Никифора желательно переместить подальше от центра событий. – Дмитриев протянул руку для прощания.

– До завтра, Михаил Григорьевич. – Фролов пожал руку и пошел вниз.

Побродив бесцельно по пустой квартире, Михаил, еще раз крепко приложился кулаком о стену, взбадривая дежурящих на прослушке. Не помогло. На кухне нашлась корка хлеба, но посолить аккуратно не получилось. Подполковник подмел, то, что оказалось на полу, и решил вернуться на конспиративную квартиру к другу.

Летний вечер с фонарями вдоль тротуаров и прогуливающимися парочками, должен был бы настраивать на мирный лад, но не настраивал. Все складывалось 'один к одному', только не в их пользу.

– Соскучился? – Игорь, как обычно сидел за компьютером.

– Угу. Тимофей ушел?

– Да. Загадочный он какой-то... судя по всему, задумал спасать человечество.

– Пусть, лишь бы нас не задело. Я соли дома полпачки рассыпал... это к чему?

– К ссоре с кем-нибудь.

– А когда?

– Когда-нибудь.

– Значит неизбежно? Примета верная?

– Да. Гарантия стопроцентная!

– Разговаривал сейчас с капитаном Фроловым.

– Нашел снайперов?

– Нет, но Щетинин был у Никифора и посоветовал тому уйти в монастырь. Ты случайно не слышал о некоем Иване Петровиче Сидорове?

Игорь удивленно посмотрел на Дмитриева.

– Был у нас такой общительный и загадочный зам. генерального. Вестником перемен его еще звали.

– Почему?

– Появлялся он редко, но это обычно совпадало с различными катаклизмами и иногда сменой руководства. А ты откуда про него прослышал? От капитана, а тот от брата?

– Скорее всего, это и есть Астроном.

– Очень даже может быть.

– Чем он занимался?

– Миш, я же тебе говорил, что толком мы про другие темы не знали. Не приветствовалось это, хотя дядечка Сидоров мог быть в курсе, поскольку курировал научную часть. Кстати моей работой интересовался и изображал живейшее участие.

– Он был связан с новыми видами оружия?

– Мы все тогда на военных работали. У него еще была странная манера расчленять проект на составные и раздавать по группам, а собирать потом самому. Вполне это могло быть и оружие. Может поэтому он из командировок не вылазил. А у него идей было много. Значит Иван Петрович Сидоров? Это, скорее всего у него липовые позывные.

– Я тоже так думаю. Ты его можешь узнать в лицо?

– Наверное, хоть и виделись мы с ним всего несколько раз, но взгляд у него такой... с вывертом... Сухой весь... доброжелатели звали его '50 килограмм испорченных продуктов'.

– В смысле?

– В том смысле, Миш, что на подначках у него все разговоры... вони от него много было, ну не в буквальном смысле...

– Я понял.

– Вот и хорошо. Только для нас ситуация становится не очень хорошей.

– В смысле?

– Миша, в смысле, что он похлеще кровожадной дамочки, которая загубила народа больше, чем матерые преступники и все из-за грязной посуды.

– Ты о ком?

– Об Агате Кристи... Астроном, судя по всему, сторонник реальных дел. Если сопоставить его приезды с изменениями у нас и его отъезды с изменениями в других точках, то можно будет составить весь послужной список, или почти весь. А возвращался, как я теперь понимаю, он за составляющими...

– То есть, наберет игрушек и в дорогу, поизрасходуется и обратно?

– Совершенно верно, поскольку его устройств или чего-то там еще никто в конечном варианте не наблюдал. Скорее всего, он не одно НИИ задействовал. Теперь у дяди новые идеи и нужен новый материал. Тогда все эти 'голубые' только наживка...

– Э...

– Ты хотел сказать: 'В смысле?'?

– Да.

– Подбирался он ко мне. Не поверил в мою преждевременную кончину, как и полковник. Точнее, конечной целью Астронома был даже не я, а мои генераторы. И сохранились они только у меня в голове, к которой можно подобраться через подполковника Дмитриева Михаила Григорьевича, если он попадет в затруднительное положение. Допустим, будет поставлен в тупик серией убийств... а остальное от любви к искусству и желания посыпать солью старые раны старых знакомых... тут он и прокололся... Петрович, видно всерьез обиделся и, если найдет, то разговаривать не будет.

– А зачем ему твои генераторы?

– Не знаю, может быть, освещать дачный участок.

– Я серьезно.

– По моим сведениям, пока ничего лучшего не придумали... попадалась мне недавно одна работа в переводах... Э, да он с разных сторон окучивал! Я же эту статью переводил и редактировал... и с дуру, пару комментариев ввернул.

– И он понял, что ты жив?

– Значит, скоро вычислит окончательно. Нужны они ему.

– Это мы еще посмотрим, кто кого вычислит. А почему твои работы у нас не пошли?

– Как говорит Тимофей: 'опережают время'. Ты представляешь сколько народа работает и неплохо зарабатывает на газе, нефти, электричестве... не те, кто наживается, а те кто за счет этого живут?

– Много.

– А если они все за короткое время станут безработными?

– Понятно.

– Поэтому фрагмент конкурентной борьбы с чадящими дизелями Матюхина, это мелочь, но на меня подействовало сильно.

– То есть, осчастливливать человечество больше желания не возникает?

– Да ну его, это человечество, пусть живет себе спокойненько, если Тимофей за него не возьмется.

– Я, пожалуй, у тебя останусь. Не возражаешь?

– Как я понял, для охраны? Оставайся, только не храпи. И еще со снами поаккуратней...

– В смысле?

– Тимофей с утра жаловался на сновидения и требовал толкований с учетом лунного календаря. Я тут постарался вникнуть...

– А... Мне попроще и покороче.

– Чем хуже сон, тем радужней его толкование. К примеру: смерть друга (во сне, разумеется) предвещает скорую и веселую свадьбу... Читая сонники я постепенно пришел к твердому убеждению о взаимной противоположности снов и толкований. Если во сне все нормально, то наяву 'вас ждут большие неприятности'. Если во сне все отвратительно, то в реальности 'вас ждут несметные богатства' и прочие прелести. Но если такой подход не устроит, то нужно помнить, что у одного и того же видения есть толкования на любой вкус.

– Серьезно?

– Еще нужно считать лунные дни, а большинство в этом несведущи... Самое трудное, это запомнить в подробностях все что приснилось... у пожилых людей в этом опыта больше и они фиксируют все мелочи с такой дотошностью, что вынужденные слушатели начинают подозревать их в пристрастии к сочинительству, но это сомнительно поскольку у них на пенсии и без этого дел невпроворот. А вообще ночью нужно спать, а не смотреть всякую ерунду...

– Понял. У тебя балкон надежно перекрыт?

– Да. Только Степан может пройти.

– Не вернулся еще?

– Пока нет. Спать иди... охрана.

Давно и убедительно доказано, что незачем стараться загонять себя в угол, в нужное время жизнь сделает это талантливее и изобретательнее. Наши фантазии бледные и невыразительные мычания на фоне того что может преподнести судьба. Есть все-таки, какой-то внешний, могучий разум, которому наплевать на разумные доводы. Наверное, поэтому напасти распределяются в 'хаотическом порядке', как говорила Екатерина Ивановна и достается их больше тем, кто меньше заслуживает, хотя сытые статистики будут утверждать, что все 'равномерно'.

В общем, к этому 'разуму' не только у психиатров накопилость много вопросов.

Глава четырнадцатая,

в которой окончательно становится понятным, что к чему.

После того, как стало понятно, что они ищут человека (и это уже несколько успокаивало), который сам искал выход на него, осталось только ждать очной встречи, причем, скорее всего, недолго. Выиграет тот, у кого будет инициатива, если не вмешаются другие жаждущие возобновить знакомство, вот тогда предсказать все повороты будет совершенно невозможно. Тем более, если незнакомые тебе люди уже приняли неизвестные тебе решения и твердо намерены воплотить их в жизнь. 'Охота на охотника' – не очень оригинально сформулировалось где-то на задворках подсознания у Игоря.

Но противника нужно знать, как можно лучше... и он начал сопоставлять периоды отсутствия Астронома в НИИ с неприятностями в разных точках земного шарика.

К утру нарисовалась очень даже интересная картина – туманный портрет маленького человека на фоне больших развалин.

О событиях в Афганистане сейчас стараются вспоминать поменьше, да и сам Игорь в то время догрызал набор ненужных дисциплин из серии 'марксизм-ленинизм', без которых госэкзамены обойтись никак не могли. А вот после того, как молодого, подающего надежды выпускника взяли вместе с дипломной работой в закрытый НИИ (по тем временам это было престижней нефтегазовой отрасли... честное слово), можно было сопоставлять, восстанавливая в памяти периоды присутствия и отсутствия Астронома на рабочем месте. Правда, он, скорее всего, считал рабочим местом, ту точку, где сам хотел находиться. Переворотов, развалов, переделов и прочего в конце прошлого и начале этого века было предостаточно и все их приписывать одному ироду, скорее всего не стоит, чтобы он не лопнул ненароком от гордости. Да и знаменитые разведки могли обидеться... Но если подумать, то Астроном обязательно должен был подписываться под своими творениями. Мания величия у маленьких людей очень болезненна и потому оберегаема и лелеема. Не желал он оставаться безвестным героем, хоть и считал себя единственным, кто мог бы прочитать его собственные автографы.

Труднее всего было разобраться с Африканскими странами, поскольку там перемены происходили непрерывно и хаос стал таким же привычным, как и жара. А вот в Европе при всей неразберихе дроблений и влияний находилось достаточно документалистов, приверженцев свободы слова и желающих высказать свою точку зрения.

Оказалось, что революционную ситуацию создать просто, если с одной стороны баррикады убрать 'серого кардинала' и парочку спонсоров, даже не трогая персону, которая явлась 'гарантом' чего-то там... и с другой стороны сделать примерно тоже самое.

Как очень быстро стало понятно – не портреты управляют всем, а те, кто показывает специалистам, куда какой портрет повесить или перевесить, или вообще снять. Вот ими, как человек, понявший устройство политико-экономической системы мира, и занимался, во время воспаления чувства справедливости, загадочный Иван Петрович Сидоров. А чего мелочится, если желания и, главное, возможности имеются: вот этот дядя зарвался, убираем несколько человек обеспечивших его рабочим местом и он быстро сдувается, исчезая в небытие, иногда даже законным путем. Кресло то остается – кресло оно важнее человека. И еще кресел меньше чем человеков...

Конечно, подписывался он не 'Сидоров', а каждый раз по-разному (благо созвездий было предостаточно), но все-таки однообразно.

С ходу удалось просчитать по паре эпизодов в бывшем соцлагере и Африке. По одному в Южной и Центральной Америке (то ли там порядка было больше, то ли стран меньше) и еще один фрагмент в бывшей азиатской республике. Попутешествовал Астроном в свое удовольствие немало. На месте плана города появилась карта мира с флажками из тех же упаковок от сигарет.

Аналитическую работу прервало появление сонного охранника и начальника службы охраны в одном лице.

– Чего не спим?

– Что бы тебя не будить.

– В смы... это как?

– Вдруг засоплю громко или повернусь неловко, а ты и проснешься.

– А по кнопочкам всю ночь стучать это ничего?

– Ну, извини.

– Чего накопал, очень страшный этот Астроном?

– Почитай. – Игорь распечатал составленную им сводную таблицу предполагаемых подвигов условного Ивана Петровича и протянул другу. – И карта вон, для наглядности.

– Я еще не проснулся, не умылся, не попил кофе, а ты мне суешь целый лист мелким шрифтом. Я пока чайник поставлю. – Михаил вместе с листком удалился на кухню, лишь бегло взглянув на стену с картой.

Теперь можно было откинуться в кресле, потянуться, зевнуть и ждать свою порцию горячего кофе, это уж Игорь точно заработал. Только заслуженное поощрение затягивалось и хозяин, даже успел немного задремать, до появления подполковника с листом, но без чашек и тарелочки с бутербродами.

– Недавно вспышка на Солнце была... теща жаловалась... может это тоже его рук дело?

– И лунное затмение наверняка. – Зевнул Игорь. – Кофе сегодня планируется?

– Игорь, ты или испугался сильно, или у тебя воспаление воображения. Его бы давно вычислили.

Дмитриев сверял текст на листе с флажками на карте.

– Его нельзя вычислить, потому что он ни на кого не работает, где и когда появится предсказать невозможно. И никто кроме него самого этого не знает. Он одиночка. Вот на него работают, даже не подозревая. А чай-кофе будет?

– Зачем ему это нужно?

– Восстанавливает справедливость по своему усмотрению. Ведь в мире много того, что мы хотели бы исправить... Может, бутерброды сделаешь?

– Во всемогущего играет?

– Не играет, в том то и дело, что не играет. Будем мы сегодня завтракать?

– Будем. Сейчас чайник поставлю, – и Михаил опять ушел на кухню с листом.

– Листочек бы оставил, а то опять про питание забудешь.

– Не забуду, просто мне кажется, что я могу этот списочек дополнить своими подозрениями и некоторыми соображениями, – откликнулся с кухни Дмитриев.

– Ну, если хочешь... А так и этого за глаза, для понимания того, что это за фрукт.

– Апельсин будешь?

– Буду.

– Тогда иди сюда.

– Иду. Руки мыть?

– Да, ладно... Я в последнее время стал склоняться к печальной мыли, что некоторые люди гораздо опаснее микробов.

– Да, капитан на тебя влияет...

– Опять слог?

– Много слогов.

Листочек Михаил Григорьевич прикрепил магнитиком к холодильнику, что бы по прибытию Тимофей мог тоже ознакомиться (в холодильник он заглянет обязательно) и принялся, наконец, за утренний кофе.

– Я сейчас съезжу на работу, покажусь начальству, озадачу подчиненных, и вернусь. Часа два у меня это займет. Продержишься?

– Ну, если не будет прямого попадания атомной бомбы, то продержусь.

– Систему поставь на ручное управление, а то в автоматическом она у тебя слишком добрая.

– Это она просто тебя узнает.

– Тогда я побежал.

– Главное не забудь умыться и штаны надеть, рубашку уж ладно...

– Ну, вот где Тимофей? Где его носит, когда он нужен здесь?

– Наверное, его носит там, где он нужен больше. Не мандражируй. Во-первых нас еще не нашли, во-вторых мы сами хотели с ним встретиться, в-третьих я нужен ему живым и в-четвертых твой друг, то есть я, уже не грудной младенец. Плюс система охраны.

– В общем, говори, что дома никого нет. Шучу.

– Я догадался. Не дергайся, все в норме.

После ухода Михаила, Игорь заблокировал все что можно и, побродив для разминки по комнатам, опять уселся за компьютер. Дело двигалось к развязке, а значит, пора было вспоминать о том, что денег никто просто так не даст – их нужно зарабатывать самому. Сортируя уже сделанное и новые заказы, он открыл перевод статьи с темой похожей на ту, что в свое время разрабатывал сам. Следовало посмотреть еще раз повнимательнее, что там к чему и имеет ли она действительно отношение к Астроному, как показалось ему вчера. Тяжелые портьеры, застыв колоннами, хранили свою монументальность, использовавший их для тренировок Степан пока еще не вернулся. Где его носило столько времени, очень даже интересовало хозяина квартиры (у котов хозяев не бывает). 'Да, перевод мог вселить надежду в Астронома, на то, что я еще на этом свете. Точнее начальные замечания. Свои соображения нужно держать при себе и не лепить в переводы!' – Подытожил Игорь, отправляя документ в архив.

На всплывшем экране появилось изображение вернувшегося Михаила, уложившегося в полтора часа, а не в два, как ранее предполагал. Наверное, волновался, или не хотел пропустить самое интересное.

– Заходите, Михаил Григорьевич. Быстро вам надоела работа. – Приветствовал изображение Игорь, наблюдая, как друг открывает дверь.

– Все нормально? – Из коридора поинтересовался Дмитриев. – Никто не навещал?

– Нет. Скучаю вот в одиночестве и просматриваю свои старые переводы. Можно попробовать найти откуда прислали эту самую статью... или откуда пришла оплата за работу...

– Ты, думаешь, Астроном настолько наивен, чтобы так подставиться? Ты же вот невычисляемый.

– У меня это работа. Астроном живой человек, а не совершенная машина, кстати, и у них есть вероятность сбоя, у человеков эта вероятность больше.

– Понятно. Ищи, коль не спится. Завтракать будешь?

– Так мы вроде недавно...

– То был нулевой прием пищи ни к чему не обязывающий.

– Тогда давай пожарим яичницу с колбасой.

– Примитивные у тебя потребности, но мы их удовлетворим. Посуду помыл?

– Нет. Кстати, последнее время что-то кружки не отмываются... или моющее средство слабовато, или кружки старые, или терпения не хватает... я склонен винить кружки и моющие средства. У тебя на этот счет другое мнение?

* * *

Друзья вдвоем возились на кухне, сочиняя холостяцкий набор, в котором все было сытно, но не очень эстетично. Раскладывать красиво крупно и неровно порубленные продукты у мужчин не принято, по той простой причине, что это невозможно (красиво разложить можно тонко нарезанные кусочки, но тогда приходится чаще тянуться к тарелочке) и вообще не имеет смысла.

Михаил Григорьевич скептически посмотрел на сковородку.

– Глазуньи, увы, не получилось...

– Не нравится, отдай мне свою порцию.

– Обойдешься, тебе много есть нельзя, а то живот будет мешать сидеть за компьютером.

– А можно заказать такой стол с вырезом. Солюшки подай.

Друзья уже почти доели то, что было запланировано, когда громко и неожиданно прозвенел дверной звонок.

– У тебя есть звонок?

– Наверное... правда я его тоже в первый раз слышу. – Игорь быстро переместился к монитору, на котором устало улыбался человек в синем комбинезоне с чемоданчиком для инструмента и удостоверение он держал перед дверным глазком.

– Астроном? – Спросил Михаил и громко крикнул в сторону коридора. – Сейчас! Сейчас!

Подполковник сбросил пиджак, кобуру, расстегнул рубашку, а пистолет временно засунул в карман.

– Не знаю, давненько не встречались... если это он, то в гриме. Если отрекомендуется как слесарь газовой службы, то скажи, что у нас плита электрическая.

– Зачем? У тебя же газовая...

– Тогда приглашай его в дом.

– Понял. – Подполковник пошел к входной двери, спустив по пути воду в туалете.

– Чего нужно? – спросил он через дверь, что в столице давно стало общепринятым способом общения с пришедшими (частенько и с родственниками).

– Я водопроводчик из домоуправления и мне нужно перекрыть у вас воду, чтобы заменить вентили этажом выше, иначе они скоро вас зальют. Вот мое удостоверение. – Человек в комбинезоне поднес книжечку поближе к глазку.

Михаил непроизвольно тоже потянулся рассматривать документ, но быстро подскочивший Игорь дернул его назад.

– Не смотри, это Сидоров, может и отрубить. – прошипел он, вытягивая друга из коридора.

– Удостоверением?

– А звездочки?

– Убедил... я через балкон выйти смогу? – Михаил кивнул на портьеры и громко сказал в сторону коридора. – Зальют – заплатят! У тебя, дядя, дела дома есть?

– Есть.

– Ну и иди домой.

– Это тебе вокруг всего дома нужно будет обежать... – прошептал Игорь, выглянувшему опять в коридор другу.

– Тогда распишитесь в том, что отказываетесь допустить специалиста в квартиру, а то мне сегодняшний день не закроют. – Не сдавался водопроводчик.

– Сейчас, штаны найду, что ж я без штанов, что ли расписываться буду – Прокричал, уходя, оправдание в задержке подполковник, потом он очень резво прыгнул к балконной двери, а Игорь переместился к экрану.

Водопроводчик осмотрелся по сторонам, вздохнул и начал не спеша спускаться по ступенькам к выходу из подъезда.

'Не успеет', – подумал про Михаила Игорь, включая наружное наблюдение, захватывающее и пространство перед подъездом. Чуть наискосок стояла незнакомая машина с опущеным водительским стеклом. Сам водитель откинулся на отодвинутое сиденье, а в проеме, в глубине салона, виднелся ствол пистолета.

Водопроводчик вышел из подъезда, прищурился на яркий свет и осмотрелся по сторонам (действительно людям свойственно терять бдительность при хорошей погоде) и лишь потом увидел направленный на него ствол. Выстрел был неэффектный, без грохота, огня и дыма. То ли Астроном успел дернуться, то ли его развернуло от попавшей в плечо пули но он, прижав руку и не выпуская чемоданчика, бросился к машине Игоря. Легко открыл, как будто она вообще была не заперта, при этом его толкнуло к двери, и в районе лопатки прорвался комбинезон (испортив надпись 'Водоканал'), но живучий слесарь, плюхнувшись на водительское сиденье, резко стартовал с места.

В машине со снайперами поднялось стекло и она, лениво покачиваясь на внутридворовых неровностях, поехала в другую сторону. В этот момент появился запыхавшийся Михаил Григорьевич, растерянно вращаясь во все стороны, пистолет он держал подмышкой, прикрыв полой расстегнутой рубашки.

Машина снайперов резко развернулась и у нее распахнулась задняя дверь. Подполковник, не размышляя, прыгнул на сиденье – началась, отвергнутая в первый момент, погоня: из-под колес брызнули камешки, резина завизжала, а автомобиль очень быстро исчез из кадра.

Кино закончилось, оставалось ждать только устных рассказов очевидцев о судьбе совершенно нового автомобиля марки 'Fiat'.

События опять развивались быстро, и опять не в том направлении.

В такие моменты аппетит либо пропадает вовсе, либо просыпается и спросонок начинает требовать примитивных жевательных движений... впрочем, в этом тоже нет ничего страшного, поскольку продукты имеют свойство заканчиваться. Уничтожив колбасу, Игорь принялся за сыр, мучительно раздумывая, что бы такого еще поглотить, для достижения душевного спокойствия... оставалась только замороженная курица. Процесс разочарования прервал зазвеневший дверной звонок, значит, в прошлый раз были не слуховые галлюцинации. Это устройство действительно имелось в хозяйстве, мало того, оно еще и работало.

Монитор изобразил взъерошенного Михаила в единственном числе, и Игорь снял блокировку.

– Ну, вот размялся немного, – сказал подполковник, сбрасывая рубашку. – Пойду, ополоснусь.

– И что с моей новенькой машиной?

– Эффектно сгорела, порадовав жадную до зрелищ публику. – Уже из ванной комнаты сообщил друг.

– Очень жаль. – Игорь опять отправился на кухню рассматривать содержимое холодильника – продуктов за это время в нем не прибавилось, и он повторил фразу. – Очень жаль!

– Не грусти, Игорек! Считай, что ее у тебя просто не было. – Возбуждение, вызванное опасностью и погоней еще не покинуло Михаила. – Давай, лучше перекусим.

– Уже практически нечего.

– Тимофей что ли приходил?

– Нет, это я, пока тебя ждал.

– Так меня всего минут сорок не было!

– Для меня это была целая вечность... даже больше. Что Астроном?

– В машине нашли труп в комбинезоне, немного подгоревший... скорее всего это не он. Единственное слово, которое сказал Резников – 'ушел'.

– Чего же он в первый раз промазал? Снайпер.

– Игорек, пистолет, это не винтовка, да и объект дерганый попался, я как раз из-за угла вывернулся. Вторым выстрелом он бы его уложил, но бронежилет... или что-то еще... а если из винтовки, то и бронник бы не помог... только с ней в машине не развернешься.

– И куда делись снайперы?

– Понятия не имею. Щетинин извинился, сказав, что у них еще дела и нет времени отвезти меня обратно. Тут народ начал сбегаться, пожарных и полицию вызывать начали... Всего пара кварталов отсюда.

– Мне от этого не легче. Может быть, они знают, где он залег?

– Да ну, зачем тогда им тут стрельбу открывать? Просто ветераны его где-то зацепили и решили не упускать удобного момента. Может, курицу разморозим?

– Давай. И выпьем немного.

– Нет, мне еще на работе показаться нужно. Вечером выпьем. – Подполковник начал приводить себя в состояние подходящее для появления на службе.

На экране появился Тимофей.

– Вот и Тимка. – Игорь снял блокировку.

– О, все в сборе! – удивился вошедший друг и, заметив что Михаил ставит пистолет на предохранитель, пряча его в кобуру, спросил. – Я, кажется, что-то пропустил?

– Ты где был, разведка? – поинтересовался Михаил.

– В тылу... у врага. А что, была война и уже закончилась?

– Время покажет, – откликнулся Игорь.

– Так вы толком скажите, что стряслось?

– Игорек расскажет, а я в управление. После работы заскочу.

– Ладно. Узнай только, что об этом у вас думают, – кивнул Игорь, доставая курицу.

* * *

Когда Дмитриев ушел, а на кухне не нашлось ничего кроме завалившейся за хлебницу пачки печенья (замороженная курица пока интереса не представляла), Тимофей вернулся в комнату с листом, снятым с холодильника

– Так что стряслось-то?

– Приходил Астроном, потом его подстрелил Резников и он угнал мою машину.

– Петрович промазал?

– Выходит так... машина сгорела, Астроном исчез... могу показать, то что наружка записала.

– Давай. Я хоть посмотрю на героя последнего времени, может, признаю. Тогда чайник ставишь ты, я там пачку печенья, случайно уцелевшею, после нашествия саранчи обнаружил...

– Сейчас сделаем. – Игорь включил запись и пошел заваривать свежий чай.

К любому делу нужно относиться ответственно, или требовать этого от других, иначе незачем за него браться, да и поручать его кому-нибудь. В общем, довольно большая часть дел должна быть сделана. Не все, конечно, но заваривание чая отчетом не заменишь..

– Ты сам эти записи просматривал?

– Зачем? Я был очевидцем.

– Тогда давай посмотрим момент, когда Мишка пошел искать свои портки...

– Ну, и?

– И ну! Вот он кладет удостоверение в карман, а вот рука его уходит в сторону из кадра... что-то он там прицепил.

– 'Жучок' наверное, или бомбу... супер-пупер.

– Ненаучная, какая-то у тебя терминология, Игорек, хоть ты и бывший сотрудник НИИ. Пойду-ка я посмотрю, что за подарочек он нам оставил.

– Смотри, чтобы не шандарахнуло.

– Жизнь коротка как афоризм, и также порой и не умна, и не смешна... Чему быть – мимо того не пройдешь. Инструмент в доме имеется? Пассатижи, к примеру?

– Вот, остатки пинцета могу предложить.

– Спасибо, – поблагодарил Тимофей, доставая из-под штанины метательный нож, впрочем, пинцет он тоже взял.

Громко выдохнув, Тимофей вышел из квартиры, закрыл за собой дверь, потом, как бы вспомнив что-то, обернулся и зацепился взглядом за лишний гвоздик в окантовке двери. Без лишних раздумий, он сильно ударил по шляпке рукояткой ножа, а потом подковырнул острием. Чужое имущество звякнуло о кафельные плитки площадки. Аккуратно подцепив оплавленными кончиками пинцета, Тимофей почтительно на вытянутых руках вынес добычу во двор и торжественно бросил в открытый канализационный люк. Ничего не произошло.

– И то ладно, – сам себе прокомментировал произошедшее разведчик. – Там-то картинка, пожалуй, поразнообразней будет.

– Я полагаю, что он оставил этот загадочный предмет, чтобы вернуться? Примета такая есть...

– Есть, Тима, но это для монеток в фонтане, хотя, вернуться он, конечно, планировал. Ему нужно было отследить приходящих-уходящих и вычислить меня.

– Ну, это ему долго бы ждать пришлось. Значит, твои идеи живут?

– Пока я жив, но не процветают. А вот и Михаил Григорьевич с работы возвращается, но без пакетов, поэтому или тебе идти в магазин, или наступит период воздержания. Миш, все нормально?

– Штатно, только я, когда тут разоблачался бумажник где-то положил, – Михаил быстро осмотрел комнату, – да вот он. У вас без происшествий?

– Почти.

– В смысле?

– В том смысле, подполковник, что территорию после событий нужно зачищать. – Тимофей укоризненно посмотрел на друга.

– Разведка при просмотре документального боевика, заметила лишнее движение у водопроводчика. 'жучок' он нам оставил. Тимофей отправил его в канализацию.

– Ну, у литераторов фантазия всегда из ряда вон.

– Жаль... а я думал, что он борец за чистоту человечества. Полдня, проведенные в библиотеке...

– Тимофей, зачем такие жертвы?

– Смейтесь-смейтесь! Нас обложили со всех сторон и начали разъедать изнутри. Скоро они объявят себя высшей ступенью развития человечества.

– Это ты про кого? – озадачился Михаил, рассматривая крошки, оставшиеся от печенья.

– Это я про сексуальные меньшинства. Пока меньшинства.

– У тебя, Тимофей, мания всеобщего нравственного падения. – Михаил был несколько раздражен.

– Так я просмотрел все эти заявления ватиканские, ооновские, прочие разные и вы будете мне доказывать, что это не заговор?

– Не будем. Тима, это хуже чем заговор, – откликнулся из своего кресла Игорь

– В смысле? – от неожиданности Тимофей сбился на чужой шаблон.

– Привыкание к ненормальному, которое превращает его не только в норму, но даже и в моду, эдакий изыск, понимаете... тут уже не повернешь. Возможно, они в этом видят дополнительную харизму...

– Это от слова харя?

– В отечественных толкованиях возможен и такой вариант. – постарался миролюбиво ответить Игорь. – К тому же, господин Гумилев завещал нам толерантность.

– А это что такое? – подполковник услышал новое слово.

– Если коротко, то можно толковать, как терпимость.

Тимофей даже побагровел приближаясь к пику возмущения.

– Ага, пусть будет страна терпимости! Давайте, тогда молчать или сами геями станем!

Михаил перестал сердиться на крошки и зевнул.

– Не... это слишком, кардинальные меры, меня Валентина не поймет, да и я сам себя тоже.

– Вот Господь Бог поступил в такой ситуации жестко, но понятно. – Не унимался литератор.

– С тех пор меньшинства так кучно не собираются. Ты предлагаешь продолжить дело Астронома? – Игорь с интересом посмотрел на друга. – Так далеко можно зайти. А это уголовно наказуемо. Вот товарищ подполковник может все подробно объяснить, про статьи и сроки. И еще обвинят в подстрекательстве с экстремистским уклоном.

– Правильно, для них статью убрали, а для других оставили. Им, значит, зеленый свет, а кто против – те экстремисты! И что делать, умник?

– Выпить. Что еще может предложить русский человек в безвыходной ситуации?

– Это не тот выход, но я согласен. И, все равно, нужно проблему поднимать... – Не унимался, всерьез распалившийся Тимофей.

– Поднимай, освещай, обсуждай... только нас не агитируй, мы не переметнемся во вражеский лагерь.