Текст книги "Астроном или Работа по коррекции звёздного неба"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Зато не жарко и мозги не потеют!

– Они есть у поклонников попсы? – Андрей поднял бровь и пыхнул воображаемой трубкой, пародируя редактора.

– Па-а-ап-ра-шу без намеков и оскорблений, мне расстраиваться нельзя, я за рулем и в моих руках, если не жизнь, то здоровье неразумных пассажиров. А так, согласен... популярное искусство деградирует!.. Или мы стареем? Что попса, сейчас и шансон какой-то слюнявый, я уж про рокеров молчу... Сказали же – рок мертв. Помер, значит, помер...

– 'Рок-н-ролл мертв...' – поправил Олег, устраиваясь понадежней на сиденье.

– А... какая разница... 'Где эта шпана, что сотрет нас с лица земли?' Не-ту-ти. Вот попса вечная, как грипп, мутирует только... Че, 'чубчик кучерявый' у Лещенко не попса?

– Лещенко это пел? – удивился далекий от эстрады выпускник журфака.

– Пел. Только не Лев, а Петр. У меня теща под него молодеет. И теперь... Ну, народ! Засветятся разок по телеку и катаются, денежку загребают. Время от времени так, о творчестве порассуждают, если на публике, между собой только про барыши. Это раньше за песни сидели, а за стихи стрелялись, сейчас все финансы решают. У меня один знакомый столько песен написал, так не прорвется ни в одну студию, ни на один канал, это не советские времена... Вон, тогда, этот кавалерист, звук делал, его по дружбе выпустили пару песенок спеть. Теперь он на коне, а те у кого он работал, вроде, как и не в друзьях уже... Ну, вот куда он прет?! А вы, че там, притихли? Или уже вышли?

Эстрада, как и многое другое начала зарождаться и формироваться еще в каменном веке... Эволюция тысячелетиями старательно шлифовала это направление, но до совершенства (впрочем, как и во всем остальном) в сценическом действе было еще далеко. Выпирало время от времени первобытное, а иногда и вовсе со сцены не уходило, тогда это характеризовалось, как самобытность.

– Слушаем лекцию по культуроведению с большим вниманием, а Олег еще и записывает, – зевнув, отозвался Андрей.

Олег, действительно, пытался записать хоть часть мыслей в блокнот (который теперь не был оставлен дома из-за несоответствия форме одежды), но дело это, при наличии Леши за рулем, было практически безнадежным.

– Это я свое.

– Напрасно, сначала нужно постигнуть классиков, чтобы не повторять их ошибок. Смотри, какие девушки симпатичные. Это я, Леша, не тебе, а Олегу... ты от дороги не отвлекайся.

– А ты не отвлекай. Все, прибыли, выгружайтесь.

– Как скажешь, начальник.

Кучка малолеток, не особенно прячась, курили у угла здания, сбившись в кружок и передавая друг другу замусоленную сигарету, явно не с табаком. Дымившие поодиночке и легальное, просто топтались на порожках, заряжаясь пивом. Шпана, как не вытравляемая культура, способна произрастать и процветать в любой исторический период и в любой точке мира, совершенно не обращая внимания на уровень цивилизации вокруг. Впрочем, цивилизация до поры до времени тоже делала вид, что все нормально.

– Петрович, так, на всякий случай, сними общий план фанатов и поклонников. – Олег раньше с такой разновидностью публики не сталкивался, дворовые компа-нии его не привлекали.

– Хорошо, только чуть прикройте, а то сейчас позировать начнут и кривляться.

– Почему сразу кривляться, может тогда они показывают свое истинное лицо?

– Вот охота тебе, Андрейка без конца умничать, тоже 'лицо' демонстрируешь?

– Ладно, пристыдили. Пройдемте в залу.

Зал, не очень большой, да и не концертный даже, а давно не ремонтированное помещение бывшего районного дома бывшей культуры, казался не просто заполненным, а забитым до отказа. Над оформлением сцены особенно не задумывались – на фоне ДК-овского задника с колокольчиками после выпускного вечера, торчали разные металлические конструкции для крепежа светового оборудования.

Олег скептически поджал губы.

– Ну, не заморачивались ребята...

– Может у них стиль такой, – предположил звукооператор.

– Заключающийся в отсутствии всякого стиля.

– Не злобствуй, просто ребята 'на мели'.

Свет внезапно погас и раздался дружный вопль – визг – стон – вой поклонниц и поклонников.

Затем, постепенно начала высвечиваться сцена и появился сам Миша Вяземский. Выражение восторга публики стало стремиться к ультразвуковому барьеру.

– И чего они все так кричат? – даже просто морщиться Олегу было больно.

– Это изощренная месть руководства. Посылать народ с похмелья, с больными головами, слушать завывания. Чего нам от него нужно-то? – Андрей покопался в сумке и достал головные телефоны с большими поролоновыми наушниками

– Интервью, ты же сам слышал.

– Оплачено?

– Наша компания не бюро добрых услуг, зря не пошлют, – прокомментировал Петрович, не отрываясь от камеры. – Гастроли у него... культуру понесет в массы... на необъятные просторы 'глубинки'...

– О, гляди, Петрович, наш попик, только прикид мирской. – удивился Олег.

– Точно, он, только это дьяк.

– Ну, дьяк. Чем они отличаются?

– Это чины церковные...

– Во, как в армии... – Андрей сдвинул один наушник в сторону.

– А ты-то там был? – Петрович как то странно взглянул на него, не то, что бы презрительно, а с некоторой недооценкой.

– Где?

– В армии.

– Нет. По слуху не прошел.

– А в звукооператоры сгодился? – хмыкнул оператор.

– Да хватит вам. Давай, возьмем общие планы, и дьяка этого захвати, чего он там бормочет...

– Молитву, наверное, но уж точно не за здравие.

– И потом с наездом, покрупнее, само светило современной эстрады. И вон тех фанаток, уж очень стараются.

– Ты смотри, сколько девчоночек симпатич-неньких... – вздохнул Андрей. – Только они ему без надобности...

– Почему?

– А ты не видишь? Вон в углу вроде как драка начинается...

– Темно там... ничего не выхватим...Так, Петрович, фанаток поярче. На старательность нужно обращать внимание и она должна быть вознаграждена мельканием на телеэкране. Ну, и Андрей потом полюбуется, так-то он стесняется.

– Осваивается молодой специалист у нас, Петрович. Хамить начинает более заслуженным и опытным сотрудникам.

– У тебя и учится, так что поглощай плоды, – отозвался Петрович. – Помогите поближе продвинуться.

Раздвигая дрыгающуюся под музыку толпу, чтобы они не толкали оператора, съемочная группа начала медлен-но пробираться к сцене. Миша Вяземский (а по-другому его и не назовешь), заметив, что камера берет крупный план, вышел на авансцену и начал исполнять соло, испытывая гитару на прочность и извиваясь соответствующим образом, иногда даже подвывая от избытка чувств.

– Во дает! Пусть не в тему, но с желанием!

– Давай еще ближе.

– Нет. Так пломбы видно, уж очень широко рот разевает, – Петрович застыл величественным памятником самому себе.

– Вырежем. И глаза...

– Тоже не следует.

– Почему?

– Ты посмотри, какие у него зрачки... по 10 копеек

– Обкуренный что ли?

– Пойди, спроси...на что у него так организм реагирует... может от куража...

Вяземский, войдя в раж, изо всех сил стиснул и вывернул гриф так, что тот с треском оторвался от деки. При этом Миша издал некий финальный рык, в изнеможении рухнув на сцену. Поклонницы от восторга зашлись в истошном визге.

– Ну, надо же, сколько экспрессии!

– Талант! Другого слова и не вспомню сразу.

– А чего он не встает?

– Уморился.

Пауза затягивалась, а театральных ценителей подобных приемов в зале не было, поэтому публика начала понемногу гудеть и пока негромко посвистывать.

Бас-гитарист подошел к лидеру, тронул его за плечо, потом попробовал перевернуть и, не придумав ничего лучшего, просто, взяв за волосы, приподнял голову лидера. На зрителей уставились выпученные остекленевшие мертвые глаза, а изо рта хлынул фонтан крови, обрызгав особенно рьяных фанаток, стремившихся быть как можно ближе к кумиру и некоторыми частями тела уже находившихся на сцене.

Возобновившийся визг в зале сменил тональность от восторга к ужасу.

– Снимай, Петрович, чего уж теперь... – поморщился звукооператор.

Петрович даже не вздрогнул, плавно перемещая объектив камеры, и Олег недоуменно посмотрел на оператора. Что это, профессионализм или Петрович был готов к такому развитию событий? Очень уж он спокойный.

– Снимаю. – Оператор чуть скосился на Олега. – Что, желания продолжают исполняться?

– Да не было у меня таких желаний, чего ты взъелся?

– Ну, ну...

– Это вы о чем? – икнув, спросил Андрей. – Извините.

– Давайте, к месту событий дорогу расчищайте, и речь готовь, корреспондент.

Теперь освободить путь оператору было несколько труднее, потому что после некоторого оцепенения толпа начала судорожно метаться, одни пытались прорваться к сцене, а другие выбежать прочь. Включить свет в зале еще никто не догадался, поэтому нескольких упавших, просто начали затаптывать. Воплей и ругательств, прибавилось, но обошлось без дополнительных жертв.

– Хорошо, что не 'Олимпийский' и не 'Лужники', – кивнул на поднимающихся, и отряхивающихся в быстро пустеющем зале Андрей. – Давай, Олег, речь... соответствующую моменту. Начали.

– Съемочная группа СН-телеканала стала свиде-телем трагического события. Во время исполнения своего нового хита погиб известный исполнитель Миша Вяземский. Наша эстрада потеряла одного из самых ярких и самобытных талантов нового тысячелетия. В ближайшее время СН-телеканал планировал выпустить большую программу о творчестве певца, находящегося в статусе настоящей звезды современной сцены, подлинного кумира молодежи...

Звукооператор выпучил глаза еще больше чем Вяземский в финале своей карьеры и замахал руками, делая круговые движения. Не переводя взгляда на отчаянно жестикулирующего Андрея, Олег стал закругляться.

– Мы будем держать своих зрителей в курсе событий. Самые свежие новости только на СН-телеканале. Оставайтесь с нами. – После некоторой паузы он громко выдохнул. – Чего ты размахался?

– А ты чего за лекцию завел – тысячелетие, понимаешь... Ноги делать нужно. Второй раз нас так быстро не выпустят. Петрович, вот, напоследок священнослужителя увековечь и сматываемся.

Дьяк протиснулся к сцене, вытаскивая из толпы самую резвую девчонку. Пытаясь вытереть ее носовым платком, он одновременно тянул фанатку к выходу, стараясь не привлекать внимания. На сцене появилась охрана, растерянная и не способная сообразить, что нужно делать в таких случаях. Мутные глаза этой разновидности 'homo sapiens' надежно скрывали ход мыслей.

– Просим всех успа-акоиться и оставаться на своих местах. Я кому сказал. Че не ясного? – Охранник, который, наверное, насмотрелся современных сериалов про милицию – полицию, взял инициативу на себя и даже начал похлопывать дубинкой по ладони левой руки. – Ща-ас, кто не успа-акоится, я успа-акою.

– Пожалуй, нам пора. – Олег растерянно огляделся, пытаясь сориентироваться в стремительно меняющейся обстановке. – Так быстро, как в прошлый раз нас, действительно, не выпустят.

– Рецидив. Дьякон с барышней быстрее тебя соображают. – Андрей кивнул в сторону их спин, скрывающихся в дверном проеме. – Давай за ними.

Пользуясь тем, что бравые охранники пошли растаскивать рыдающих девчонок перед сценой, съемочная группа, не бегом, но достаточно быстро, последовала за дьяконом.

В любой сложной и даже безвыходной ситуации, как правило, находится человек, который знает выход и, если следовать за ним, то потом можно сделать вид, что ты сам этот вариант видел, возможно, еще до начала событий.

В фойе было уже почти совсем пусто, только у выхода толкались несколько человек, не успевших протис-нуться в дверь. Тех, кто уже смог выбраться на свежий воздух, ждало оцепление. Через мутные, давно не мытые, стеклянные двери было видно, как капитан Фролов давал распоряжения – толпу отсекали, рассекали и заворачивали, прижимая назад к зданию.

– А вот и капитан. Резвый какой. Быстро они сегодня, – удивился Андрей.

– Может, проезжали мимо.

– Или обедали, тут рядом кафешка классная есть.

– Или знали... Значит, нам в другую дверь, вон за дьяконом. Видно, он в курсе...

– Может из-за драки вызвали?

– Капитан по другому ведомству...

Выскочив в пустой двор здания, все трое остановились в нерешительности перед внушительным бетонным забором по всему периметру небольшой площадки с двумя ржавыми автомобилями в углу. Дьякона с девушкой здесь не было...

– И? – начал было Олег, но справа хлопнула металлическая калитка, и Андрей поднял палец.

– О! Значит, не провалились сквозь землю и не вознеслись, а просто удалились известным им путем. Ну, тогда мы повторим их подвиг.

Звукооператор широко пошагал в нужном направлении. Калитка была спрятана за выступом здания и выходила прямо на тротуар другой стороны квартала.

– Нужно еще дописать финал. Пойдем к главному входу.

– Вот неугомонные эти корреспонденты! Поехали в контору. – Возмутился Андрей.

– Нет. Точку нужно поставить.

– Давай поставим, – согласился Петрович, поскольку, несмотря на стажи и заслуги, определял работу группы все-таки корреспондент.

– Ладно, пошли, – смирился и Андрей.

В центре оцепления, не успевший спрятаться в здание капитан, утирая пот со лба, пытался вразумить наседающих настырных журналистов с камерами и микрофонами. Причем, микрофонами они норовили угодить прямо в нос растерявшемуся представителю власти. Радостного возбуждения никто не скрывал: запахло поживой (обычно говорят, 'жареным') и изголодавшиеся 'каннибалы' от массмедиа слетелись за своими порциями... Печальные события для кого-то из них удача, а для иных – просто счастье. Даже Эйнштейн со своей теорией относительности здесь выглядел бледновато, узковатая она у него... на самом деле все сложнее и запутаннее

Перед оцеплением разворачивались только что подъехавшие конкуренты. Резвые ребята с 13-го канала пытались добиться чего-нибудь вразумительного от полутрезвого очевидца.

– Да, че... там, драка началась... ну наши и эти... а потом девки как завизжат... глядим, а он того... ну, мы ходу...

– Очень содержательный рассказ, – не удержался от комментария Андрей, протягивая руку знакомому. – Привет!

– Привет. Что, коллеги, на этот раз опоздали?

– Да и вы не очень-то успели.

– Мы уже у директора группы интервью взяли, он только что подъехал, теперь вот, восстанавливаем картину происшествия...

– Поздравляем. Ну, восстанавливайте. Давай, Петрович, на фоне конкурентов. Олежек, речь!

– Когда гаснут такие яркие звезды, наступает сумрак. Наша российская, современная эстрада уже не засияет в прежнем блеске, после такой невосполнимой потери...

– Дурацкое выражение с лица убери, в кадре оно не нужно, даже если несешь полную чушь, а то видно, что ты сам себе не веришь. Попроще давай. Помни о поклонниках и не перенапрягай их непривычной умственной деятельностью, – звукооператор с видом опытного режиссера, надувал щеки и хмурил брови.

– Наш канал единственный стал свидетелем этого трагического события, поэтому только мы можем представить зрителю полный и подробный отчет о случившемся. Самые свежие новости на СН-телеканале, оставайтесь с нами.

– Вот – другое дело. А про сумрак это ты зря, это у тебя в голове затмение случилось, ну, да не расстраивайся – вырежем. До хаты, пока никто не опомнился. К новостям успеваем, я звоню шефу. – Андрей на ходу начал искать в карманах телефон.

* * *

Машины на месте не было. Олег нервно закрутил головой.

– Да успокойся, вон он. – Петрович кивнул на подъезжающий микроавтобус.

– Опять в бегах? Кого грохнули? – Высунулся из окна довольный (очевидно, удачным калымом) Леха. – Куда подвезти? Сойдемся.

– Шутки у тебя... Давай в контору, и быстро. – Олег пока не знал, как в подобных случаях реагировать на наглость как бы подчиненных.

– Сделаем, шеф. Грузитесь, доставлю в лучшем виде. Успели выскочить? – Он, наконец, увидел оцепление и вяло растущую толпу любопытных. – Сейчас от этих органов лучше подальше. Вот прикинь, у меня знакомые сыночка в школу ихнюю пристраивали, так чуть без штанов не остались. Что ж, теперь, когда он выучится, неужто не компенсирует расходы? И свое вернет и прибыль поимеет. У них, как и везде сейчас доходность на первом месте. Эти статисты... ну, статистики, считали... больше всего взяток берут врачи и учителя! Гы-гы... а у органов и власти меньше всех, так понятно. Что ж, органы сами себя будут считать, что ли? И с властью им не с руки цапаться.... А учителку можно за коробку конфет тягать, это ж не вилла в Альпах и не яхта на Балтике... Ну, куда люди прут!? Ездить научись! Мерин ржавый... О чем я?

– На дорогу смотри!

– Вот я и говорю... Чего ее искать правду-то, если ее нет!? Найдешь только неприятности на свою... скажем... голову? Сейчас в органы попадешь... так тебе все органы так отделают, что признаешься в убийстве Юлия Цезаря, а Брута оправдают... А че искать, если вот он, сознавшийся...

– Ты знал Гай Юлия Цезаря?

– Не, Гая не знал, только Юлия, он в соседнем дворе бандитствовал... а че, они братья?

– Кто?

– Ну, Гай и Юлий...

– Один ноль в пользу пролетариата, – подытожил Петрович блиц между Лешей и Андреем.

– Не, Петрович, я на пролетариат не тяну... вот дед мой заслуженный, тот мог не то что мастеру, а и директору по физиономии съездить за нарушение прав трудящихся. Уважало его руководство... а мне сознательности не хватает, мещанство засасывает... и уже почти поглотила меня эта трясина... Ну, вот куда он прет, где у него глаза?

– Ну, не там где ты думаешь, раз он тебя не видит...

– Ды, да... – Алексей скосился в зеркало заднего вида и увидел, как поморщился Олег от последнего буквосочетания. – Че кривишся, столица? Кукожит тебя от живого русского языка? Это те не рафинад университетский, это настоящее... с запахом навоза... Молоко, небось, любишь? Вот оно только в комплекте с навозом получается...

– Леша, мы прониклись, ты на дорогу смотри... – несколько нервно отреагировал на последний маневр Андрей, невольно вцепившись на вираже в кресло.

– Без паники! Кресла сохнут долго. Вас, господа, к парадному крыльцу? А вон и почетный караул, для торжественной встречи. Р-р-авняйсь! Смир-р-на!

Действительно, на этот раз встречающих было двое – в открытом окне холла, прямо над входом виднелись фигуры, переговаривающихся между собой, генерального и редактора.

– Василич, как этот паренек к нам попал?

– Порекомендовали взять.

– А, кто?

– Вань, какая тебе разница?

– Чую, не к добру он у нас.

– А у тебя хорошие предчувствия последний раз сколько лет назад были?

– Неоткуда им взяться, Василич, хорошим-то...

Увидев прибывшую группу, Иван Витальевич махнул им рукой в сторону монтажной, а директор только взглянул мельком и, даже не кивнув сотрудникам, ушел. Мало кто из руководителей остается в равновесии, если намеченная ранее линия резко виляет в сторону, а то и вовсе обрывается. Излишнее внимание приятно со стороны зрителей, но никак не со стороны различных государственных структур, ведающих порядком. Может быть, поэтому Владимир Васильевич и проигнорировал процедуру дежурного приветствия, а может, просто подчеркивал дистанцию разделяющую сотрудников и руководство... Впрочем, они сегодня уже виделись.

Поспорить с редактором и отстоять сюжетную линию репортажа Олегу не удалось, поскольку Боцман и не собирался обсуждать ее ни с кем, а тем более, с сотрудником, работающим в отделе всего второй день. Хотя, может быть, Олег по молодости лет перегибал палку, желая показывать все и во всех подробностях. Отсмотрев свой кусочек эфира прямо в студии (его уже туда пускали, точнее, не прогоняли) под пристальными взглядами (с перешептываниями) молодых сотрудниц, он, несколько разочарованный, спустился в редакцию.

– Чего они нас все режут и режут?

– А... полюбовался на себя? Работа у них, Олежек, такая – находить в поставляемом мусоре крупинки, достойные вещания... – Андрей лениво зевнул. – Чего, может, отметим развитие успеха?

– Нет, я пас.

– Олег Николаевич, вас просит зайти к себе генеральный директор, – заглянула для оповещения, но не стала заходить секретарша.

– А как ее зовут?

– Валентина Викторовна. Если каждый день будут вызывать в ставку, требуй казенную обувь, зачем свою стаптывать, – нахмурился Петрович.

– Это к чему?

– О секретарше голову не ломай, а Николай Петрович имел в виду ненормальность частых вызовов к начальству. Я правильно понял?

– Правильно, Андрюша.

– Если уже 'органы' пожаловали, то мы ушли через черный ход, чтобы не толпиться в дверях – спешили на студию и для сохранности дорогостоящих музейных экспонатов, вверенных нам под материальную ответственность, вместо оборудования для съемок. Это что бы разногласий у нас не было. Все запомнили?

– Запомнили. А ты откуда такой опытный, – Петрович с усмешкой посмотрел на звукооператора.

– Детективов много в детстве читал.

– Значит в теории, а не на практике... и то ладно.

– Чего вы все друг друга подначиваете? Ладно, давайте, вы по домам, а я 'на ковер'. До завтра... надеюсь. – Олег пожал коллегам руки.

В кабинете у генерального уже сидел усталый насупившийся капитан, барабаня пальцами по столу.

– Вот, Олег Николаевич, опять по вашу душу.

– Здравствуйте. Хотя уже виделись сегодня...

– Присаживайтесь. – Капитан указал на стул не у стола, а у стены.

– Спасибо, я постою...

– Ну, постойте пока... Как объяснить исчезновение съемочной группы с места происшествия?

– Так мы до вашего прибытия уехали, спешили смонтировать материал к эфиру...

– Материал мы изымаем

– Петрович совсем без кассет останется...

– Думаю, найдутся кассеты... не так ли, Владимир Васильевич? – Капитан хотел вежливо развернуться к генеральному директору, но зацепился взглядом за настенные часы, которые показывали сейчас без пяти минут двенадцать.

– Обязательно, – с готовностью откликнулся Владимир Васильевич, сделав вид, что не заметил взгляда следователя.

– Тогда пройдемте в монтажную, Олег Николаевич.

– Пойдемте, – смиренно согласился Олег, а в коридоре решился спросить. – Вы и этим делом занимаетесь?

– Да. Резонансные дела в нашей компетенции. Ваши сотрудники еще на месте?

– Не знаю. Вообще-то, мы попрощались.

– Давайте заглянем. – Войдя в лифт, капитан нажал кнопку второго этажа.

Ехали, молча, поскольку любое слово могло быть истолковано обеими сторонами совсем не так, как хотелось бы другой стороне. Хорошо, хоть недолго ехать. Только открытие дверей завершилось не пустым коридором – на этаже ожидали лифт Петрович и Андрей.

– Вот товарищ капитан и утра дожидаться не стал. Прибыл по 'горячим следам'. Опять, наверное, все отберете, а нам как работать? Правильное было предложение у Петровича, пешком идти. – Андрей обреченно вздохнул, покосившись на старшего товарища, по всему чувствова-лось, что вина за задержку лежит полностью на нем.

– Да. И звук тоже. Так что пройдемте в монтажную, раз поленились пешком спуститься со второго этажа.

– Вот! Говорила мне мама, что нужно слушаться старших, а я все сомневался.

– Что-нибудь странное заметили на концерте?

– Да нет... обычный молодежный шабаш.

– Сейчас заберем материал и проедем все к нам в отдел для дачи показаний по обоим эпизодам.

– Вот и выпили.

– Ничего, перерывы полезны для очищения организма. – Петрович похлопал Андрея по плечу.

– Шумихи вокруг этих происшествий больше чем нужно и не без вашего участия.

– А... так вы по резонансным делам! – Андрей явно разбирался в специфике работы органов. – Это несчастные случаи или убийства?

– Следствие рассматривает различные версии...

– Ну, что ж... ответ исчерпывающий, а главное оригинальный. Показания, это долго?

– Зависит от желания сотрудничать со следствием.

– То есть желание должно быть, но умеренным. Мне вообще много говорить нельзя давать, а то протоколы можно будет сразу нести в издательства.

– Учтем.

В общем, действительно, получилось не долго, где-то порядка часа и достаточно обыденно, даже можно сказать скучновато. Олега насторожил только финал разговора (пока на допрос это похоже не было) с непонятным направлением мыслей капитана.

– В чем вы были одеты в прошлый раз?

– Переодеваться, преступление?

– Отвечайте на вопрос. Там у вас монограмма была, кажется... 'НЗ', если не ошибаюсь.

– Ошибаетесь: 'ЗН' – это Дом моделей.

– А когда вы заказ получали, ничего в карманах не было?

– Вроде ничего.

– Проверьте, пожалуйста, и если обнаружите что-либо, потрудитесь сообщить. – Капитан протянул карточку с номером телефона.

– Посмотрю, я перед стиркой всегда карманы проверяю... а что там должно быть?

– Если найдете не принадлежащее вам, то сообщите.

– Хорошо.

В это время в кабинет заглянул тот самый начальник, что был в конференц-зале.

– Валентин Сергеевич, зайдите ко мне, как освободитесь.

– Хорошо, товарищ подполковник, сейчас со съемочной группой распрощаемся.

– А водитель где?

– Упустил из вида.

Подполковник был явно в курсе происходящего. Наверное, ему полагалось по должности видеть то, что подчиненные 'упустили из вида', если бы это было всегда одним из определяющих факторов при распределении должностей, то первые ряды на высоких совещаниях выглядели бы более здравомыслящими. Пока у телезрителей создалось устойчивое впечатление, что основным фактором является обхват талии, который убывает по мере удаления от президиума.

Начальство опять набирало номер на мобильном телефоне и опять абонент был недоступен. Теперь Олег не догадывался по реакции, а просто услышал женский голос, привычно разочаровывающий звонящих..

– Даже очень умные люди должны помнить, что телефон следует заряжать, – вздохнул подполковник и, засунув телефон в карман, вышел из комнаты.

И странный вопрос про содержимое карманов новой одежды, и несчастливый в телефонных связях подпол-ковник, все осталось за тяжелыми дверями официального до неприятности здания, впереди была ночь отдыха. Остановив по очереди машины, коллеги распрощались и разъехались по домам. Рабочие дни подобрались, какие-то ненорми-рованные, и удлинять их еще питием настроения ни у кого уже не было, даже у Андрея.

Теплый летний вечер, располагал бы к прогулке при наличии хоть каких-нибудь остатков сил, но их, увы, не было. Олег хотел было немного навести порядок в квартире после не вполне осознанных действий прошлой ночью, но ограничился лишь тем, что положил вышедшую из строя одежду в ящик для грязного белья. Копаться в карманах у него не было ни малейшего желания, а если уж у капитана был интерес к их содержимому, то пусть бы сам приходил и исследовал. И вообще, странно ведет себя этот следователь, вместо того чтобы ловить убийц, если это убийства, он торчит на телеканале и отнимает время у людей, занятых делом.

Со стороны всегда лучше видно, кто, что, как и когда должен делать. Очевидно, поэтому руководство стремится, как можно дальше, отодвинуться от самих процессов – для улучшения обзора... восприятия картины 'в целом'... видения перспектив... стратегического курса и чего-то там еще... но, тоже важного.

Глава третья,

в которой проклятая удача

продолжает преследовать съемочную группу.

Третий рабочий день уже дважды попавшего в эфир удачливого журналиста начался в более щадящем режиме, чем предыдущий. Олег даже успел сделать разминку, принять душ и выпить полчашки растворимого кофе с засохшей печенюшкой трехдневной давности, что говорило о желательном скорейшем возвращении родителей с так называемой дачи, где после развала своих НИИ и КБ находили утешение в труде бывшие ИТР. Сам по себе термин 'дача' предполагал отдых на природе, вдали от городского чада, шума, суеты и прочих прелестей столичной жизни. 'Шестисоточные' участки на закате советской власти, обеспечивали из всего вышеперечисленного только 'вдали'. Отдых в проекте этого начинания не предусматривался – советский человек (в более поздней редакции – россиянин, что, собственно, содержание почти не меняло) должен был трудиться непрерывно и, по мере сил помогать государству избежать дефицита сельхозпродуктов. А в идеальном варианте, брать эту заботу полностью на себя. Стосковавшиеся по клочочку собственной земли горожане, уходившие корнями в деревню, с воодушевлением, даже большим, чем при возведении Днепрогэса, неслись с саженцами и рассадой на 'дачи' и возвращались переполненные впечатлениями, сельскохозяйственным опытом, усталые, загорелые и пыльные. Олег застал финал этой великой эпопеи, но в память навечно врезались уходящие вдаль ряды склонившихся к грядкам 'дачников', и кусочек из чьего-то стихотворения:

Воздевши к небу исполинский зад,

Россия вновь потеет в огороде.

Ее согнул экономический разлад,

А может быть, веление природы...

Дальше что-то не припоминалось... но, ему еще в детстве надоели утомительные экспедиции на 'фазенду', где палило солнце, было плохое водоснабжение и, практически, отсутствовали удобства. И все ради пары недозревших ягодок клубники. Экологически чистой!

Старшее поколение было убеждено в пользе свежего воздуха и физического труда, лишь взросление помогло наследникам земельных наделов устраниться от этого счастья под предлогом большой занятости, сначала в учебном процессе, а потом на работе.

Вот так, постепенно, поколение, ради которого терпелись лишения с муками, участки эти забросило и подалось в Турцию, там удобства встречались чаще и клубники было больше. Что поделаешь, другой век предполагает иные взгляды на то, что нужно для счастливой и плодотворной жизни. Возвращения 'к истокам' не случилось... В голове у молодого журналиста выстроилась фраза: 'Своим горбом можно заработать только еще один горб!', потом добавилось: '...или несколько...'. Вопрос: чья мысль? Кто придумал? Господин Силаев или народ? В конце концов, Олег Николаевич решил, что он, ведь, тоже из народа, поэтому может считать себя соавтором.

В первый раз придя на работу вовремя, Олег, наконец, смог увидеть весь состав редакции. Комната была забита суетящимся народом, пришлось остановиться у входа в некоторой нерешительности. Вообще-то, Олег Николаевич постарался сделать вид, что оценивает ситуацию, хотя больше всего ему хотелось уйти из под перекрестного осмотра. Коллеги метались от стола к столу, что то друг у друга спрашивая, клянча, перекладывая с места на место бумаги, пакеты, сумочки... Дам было не численное, но разноцветное большинство, они доминировали яркостью, подвижностью и узнаваемостью.

'Сколько же всего съемочных групп?' – мысленно почесал себе затылок Олег, но этим и ограничился, наверное, он все-таки опоздал, раз все уже здесь и весьма озабочены.

Если руководство постепенно старается приучить вас к мысли, что приходить на работу пораньше, а уходить попозже – настоящее благо, то нужно аккуратно, без шума, выяснить – для кого? Ответов на этот вопрос может быть несколько, а поэтому следует выбрать наименее обидный для себя и им утешиться. Есть еще разные варианты: к примеру, можно поискать другую работу... нет, это не совсем удачное предложение, лучше самому стать начальником.