Текст книги "Астроном или Работа по коррекции звёздного неба"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Я разговаривал со своим братом, Никифором...

– Это его изначальное имя или потом в церкви дали?

– Нет, его отец так назвал в честь деда.

– Ясно, и что он сказал такого, что не позволило вам дождаться утра?

– Ему довелось участвовать в финале нашего вторжения в Афганистан. Там он пересекался с Николаем Петровичем Резниковым, это оператор из съемочной группы...

– Я помню. Ну, и что?

– Во время одного из политзанятий погиб замполит роты, так же как и Матюхин. В это время в него целился Резников.

– Он выстрелил?

– В том-то и дело, что выстрела не было.

– А зачем он в него целился на политзанятии?

– Все происходило в горах и сидевшие по периметру отслеживали склоны напротив в оптику, это было подразделение снайперов.

– А Резников вам не говорил, что знаком с вашим братом?

– Нет. Во время совместной службы, они друзьями не стали, а даже скорее наоборот.

– И что дальше?

– Сегодня всю знакомую нам съемочную группу отправляют к еще одному ветерану Петру Семеновичу Щетинину, чтобы вернуть его к работе после длительного запоя.

– Удалось?

– Скорее обратное. Группа вернулась в неполном составе и привезла заявления от Щетинина и Резникова с просьбой о внеочередном отпуске за свой счет.

– Оба запили?

– На даче их не оказалось. Кстати, там все убрано и аккуратно, надежно заперто.

– Не перестаю удивляться темпам вашей работы, капитан. Они могли залечь в другом более злачном и менее известном месте.

– Это понятно, главное, что они оба исчезли из поля зрения, после завершения серии с эпизодами, похожими на те, в которые снайперы уже попадали.

– Думаете, решили спрятаться? Непохоже...

– Согласен. Скорее они могли решиться на самостоятельную охоту, если прошлись по старым болячкам...

– Ну, может, коллеги смогли за ними уследить.

– Сомневаюсь, вряд ли они вообще брали в расчет это направление.

– Не нужно недооценивать наших собратьев из параллельного мира.

– Не понял?

– Это я про коллег. Если наш злодей...

– Астроном?

– Астроном, Астроном... делает все так аккуратно и тщательно, то можно предположить, что это не первое его представление. Следовательно, нужно подобрать похожие, большие по количеству неожиданных смертей, эпизоды. Причем они могли и не проходить по нашему ведомству. С тем замполитом тоже никто не понял что произошло?

– Списали на инфаркт из-за нервного перенапряжения.

– И никто не возражал?

– Я не знаю. За какой период просматривать схожие серии?

– Наверное, с начала той военной компании. Там достаточно было тех, кто почувствовал себя вольно... 'лицензия на убийство' в ходу была. Помню, какой-то корреспондент восхищался ожерельями из отрезанных ушей... не его же уши-то были...

– Хорошо, я отработаю это направление.

– А где жил-то этот Щетинин?

– Вот в соседнем подъезде.

– Так вы меня ждали или его?

– Того, кто первый придет. До завтра.

– До завтра, капитан. – Дмитриев еще некоторое время смотрел вслед уходящему Фролову, а потом закурил очередную сигарету и повернулся к двери соседнего подъезда.

Сигареты не хватило для того что бы дождаться внеочередного отпускника и, бросив окурок в ведро рядом со столом, Дмитриев отправился к себе (сидеть в засаде ему по должности уже не полагалось).

Несколько поверхностно, без особого рвения, он освидетельствовал все помещения... если что-то и осталось, то было хорошо спрятано. Михаил Григорьевич автоматически заглянул в холодильник (хотя результат знал заранее). '... а там зима, пустынная зима...' – вспомнилось само собой из Визбора, и подполковник достал недоеденную женой плитку шоколада, а из шкафа извлек бутылку коньяка в компании с рюмкой.

Бытовой алкоголизм явление печальное еще тем, что отсутствует необходимая для пития составляющая – компания... а это плохо сказывается на психике употребля-ющего, и может привести к разладу и сбоям в отношениях с окружающими... и, даже, с самим собой. В общем, пить одному и неинтересно, и вредно.

– Астроном еще этот на мою голову, – пожаловался Дмитриев рюмке, наполняя ее приятной по цвету жидкостью.

Рюмка понимающе звякнула, когда подполковник чокнулся с бутылкой. Пора было идти спать, а голова пусть сама работает с загруженным материалом, как и рекомендовал полковник.

Заснуть удалось не сразу – самостоятельно мозг размышлять не хотел (может ему одному было скучно, или он ленился), поэтому подполковник проворочался практически до самого утра и не проспал на работу только потому, что по привычке завел будильник. Подчиненным нельзя показывать, что опоздание на службу допустимо.

Добираться в управление без машины на городском транспорте было не очень удобно – толпа обреченно движущихся к своим рабочим местам казалась слишком сосредоточеной и даже несколько напряженой. В плотно спрессованном содержимом вагонов метро воодушевления вообще не наблюдалось, жизнерадостная молодежь еще не проснулась. Начинался новый рабочий день и Дмитриев надеялся, что он окажется более спокойным, а может быть удачным и радостным.

Где-то в глубине каждой, даже совсем отчаявшейся души, такая надежда теплится под слоем золы ранее перегоревшего.

Поворот ключа в замке двери кабинета ознаменовался громовым звоном ненавистного телефона, и у полковника появилось еще одно рационализаторское предложение – сшить на него ватную 'бабу', как на заварной чайник... можно в виде генерала.

– Слушаю, Дмитриев.

– Ты чего на работу опаздываешь?

– Виноват, исправлюсь. – Объяснять начальству, что до начала рабочего дня еще тридцать восемь минут, было напрасным трудом, поскольку, если руководитель оказался на работе раньше, значит, подчиненный действительно опоздал.

– После планерки ко мне с результатами по всем делам, что за твоим отделом, а то, понимаешь, целую неделю пробездельничали.

– Хорошо, Леонид Иванович. – Трубка ответила короткими, раздраженными гудками и Дмитриев со стуком водрузил ее на место. – Тоже, наверное, не выспался или, опять кто-нибудь позвонил.

Любой начальствующий считает, что все располагающиеся ниже не просто загружены меньше него, а вообще ничего не делают. Дмитриев не был приятным исключением на этой лестнице с блестящими и скользкими ступенями (хорошо натертыми), поэтому вызвал весь свой отдел на утренею планерку с явным желанием увеличить темп и интенсивность работы сотрудников. И не забыл сделать замечание по поводу их позднего появления на рабочем месте. Даже медики советуют как можно чаще изливать отрицательные эмоции и ни в коем случае не накапливать их в себе, во избежании язв и прочих напастей. О том, что язвы могут появиться у тех кто выслушивает 'разносы' врачи, обычно, вспоминают позже..

Распределив равномерно критику между всеми сотрудниками (любимчиков у подполковника не было), он отпустил всех переваривать замечания и выполнять указания. Рабочий день начался. Теперь пора было идти самому этажом выше и докладывать о достижениях в рутинных расследованиях. С капитаном Дмитриев планировал поговорить позже, когда вернется и дергать уже никто не будет.

Михаил Григорьевич набрал номер Фролова.

– Валентин Сергеевич, не исчезайте, пожалуйста, пока мы не поговорим с вами после совещания у генерала.

– Хорошо. – Ответила трубка голосом капитана и отключилась, наверное, более подробно отвечать ему было неудобно.

Генерал, коротко и по-деловому раскритиковал всех и вся, потребовал собраться, напрячь силы... но пламенную речь прервал звонок и Дмитриев, сидящий ближе всех, уловил интонации супруги начальника, после выслушивания ее монолога суровый Леонид Иванович сказал в трубку, что уже едет, и закрыл совещание. Что-то там было более важное, чем работа, возможно на даче страдали неполитые грядки или, (что совсем недопустимо) клумбы. Семейное, уютное гнездышко (желательно большого размера), в центре которого, в виде парковой скульптуры, обычно располагается дородная супруга, не может не быть значимее всего остального. У тех кто этого не понимает, таких 'гнездышек' и нет.

Подполковник встретился с капитаном опять на курительном балконе, причем больше там никого не было: вторник являлся действительным началом рабочей недели и все, наконец-то, вспомнили, что они очень заняты.

– Что-нибудь по сериям удалось раскопать, Валентин Сергеевич?

– Пока нет, единственно, Никифор упомянул, что у них было несколько таких случае, и что ходили слухи об испытании нового оружия, подобного лазеру...

– Военные могут помочь?

– Нет. Во-первых, там был жуткий бардак в документации, а во-вторых, попутно может всплыть очень много неудобных фактов. Я, конечно, попробую.

– И я попробую. Резников со Щетининым нашлись?

– Тоже пока нет.

– Ну, ничего, бывают такие периоды, когда по всем направлениям одни нули.

– Меня сегодня после обеда вызывает полковник Побылин, поэтому я могу задержаться... или не успеть на работу совсем.

– Значит, надоело ему к нам ездить, теперь наша очередь. Хорошо, ребят только распределите, что бы толку побольше было. А завтра тогда обсудим новую информацию, если она накопится или, хотя бы появится. Будет что-то из ряда вон выходящее – вечером я планирую быть дома, а телефон после работы у меня выключен.

– Хорошо.

– Тогда по кабинетам. – Подполковник хотел бросить окурок с балкона и уже замахнулся, но остановился (хотя капитан не смотрел в его сторону) и, можно сказать, даже, нежно, отправил его в урну.

Какое-то влияние младший по званию оказывал на начальника отдела. Дмитриев это чувствовал, даже пытался внутренне возмутиться всей своей независимой сущностью, но пока не видел достаточных оснований.

Погони и перестрелки – это все в сериалах, на самом деле работа по охране правопорядка по большей части бумажная. Подполковник Михаил Григорьевич Дмитриев обреченно вздохнул, склонился над столом и стал вникать в смысл входящей документации, хотя в ряде случаев его там не подразумевалось изначально.

Бумага, буквы, слова, смысл... разум...существовали независимо друг от друга и обычно по этому поводу не огорчались, точнее, 'физически' они были вместе... или должны были быть вместе... Подполковник устало потер глаза.

Глава двенадцатая,

в которой проводятся научные изыскания

в домашних условиях.

Уже пятый день подряд Игорь не мог просто лечь в постель и просто поспать в свое удовольствие – не спалось и не лежалось. Ограничивался короткими промежутками дремоты (или расслабленного покоя) в кресле за компьютером. Странно вел себя его организм после перехода в не совсем подходящее для всеобщего обозрения состояние. В периоды, требующие концентрации он не мог уснуть целыми неделями, и только помня, что мозгам следует периодически отдыхать, Игорь заставлял себя ненадолго отключаться.

Около десяти часов утра (непривычно рано) прибыл Тимофей, причем выглядел чрезвычайно ухоженным, а это означало, что встал он достаточно давно и был совершенно здоров, то есть похмельный синдром у него отсутствовал. Привычную утреннюю 'помятость' полностью заменили жажда жизни и стремление к совершенству. Такие метаморфозы случались с другом не очень часто, скорее крайне редко.

– Доброе утро! Опять не спал? Напрасно. Спать обязательно нужно! И не ел? Есть тоже необходимо.

– Здравствуйте, доктор, вам-то чего не спится?

– Бесцельно, и потому безрезультатно проспав большую часть жизни, я решил оставшееся время посвятить созиданию хоть чего-нибудь стоящего.

– Падал?

– Нет!

– Другие травмы были?

– Нет! Все совершенно осознанно!

– Жениться опять надумал?

– Мелко и не образно мыслишь, наука! Я про человечество думаю!

– Если пока думаешь, то это не так страшно. У человечества еще есть шанс. Так чего надумал?

– Спасать его нужно!

– Про мелко и не образно, это ты пожалуй прав... – Игорь, не обращая внимания на глобальные цели друга, зацепился за предыдущую его фразу. – Кто ближе всего по параметрам жизнедеятельности к человеку?

– Ну, что ты меня все время тормозишь прямо в полете? Всем известно, что свинья. Я тебе про глобальную опасность для всей цивилизации. Тебе, что живого поросенка притащить для эксперимента?

– Да, ну... зачем животинку мучить, да еще близкое по функционированию. Так что за опасность угрожает всему человечеству?

– Изменение сексуальных пристрастий. А главное, какой цвет чистый замарали! Это же был цвет неба, надежды! Иногда я склоняюсь к тому, что Астроном прав, хотя нужно сначала попробовать мирными методами.

– Чего попробовать? Образумить человечество?

– Ну, не инопланетян же! Чай пил?

– Еще нет.

– Нужно создать общую просветительную программу! Некоторые двигаясь по пути эволюции могут пойти не в ту сторону! Нужно показать всем правильное направление! Эволюция это не широкая столбовая дорога, а лабиринт! Заблудившись в нем погибают целые цивилизации!

– Ты серьезно?

– Да. Все недомолвки, полушуточки, кривляния и заигрывания пустое...

Тимофей вышагивал по комнате, воодушевленно жестикулируя..

– Ладно, только генерируй свою программу не здесь.

– А чего ты эти звездочки каждый раз по-разному раскладываешь?

– Как по-разному? – Игорь поднялся из кресла.

Звездочки лежали правильной ломаной линией, а Тимофей смотрел, то на них, то на Игоря.

– У тебя же есть старые друзья с электронными микроскопами?

– У меня их быть не может, потому что меня самого нет на свете

– Ну, извини, что побеспокоил твой прах.

– Хоть бы раз цветочки на могилку принес!

– Обойдешься. Ты и при жизни и после никогда не воспринимал всерьез моих проектов.

– Извини, но ты ошибаешься. Твои замечания всегда кстати, за исключением литературного творчества...

– Ну, что за манеры топтаться по мозолям, нужно нежно аккуратно наступать...Я ему про проекты, а он про замечания! Чайник горячий?

– Понятия не имею, вы же вроде с Мишкой разогревали.

– Эх, наука, это же вчера было. А насчет твоего замечания о скоропалительности моих порывов, ты прав! И медлить нельзя, и поспешность опасна, нужно все, что сейчас доступно, хотя бы, пролистать для полноты картины и впечатления.

– Я это говорил? И я навел тебя на такую здравую мысль?

– Да! Можешь гордиться.

– Долго?

– Ну, до второго моего пришествия. Я убыл.

– А чай?

– Сам разогреешь, сам заваришь, и если у тебя получится что-нибудь путное, то сам и выпьешь.

– Вечером зайди.

– Хорошо. Буду к ужину – пусть Мишка постарается. Спасителям человечества требуется усиленное питание.

Само человечество 'по определению' не может устоять перед грядущими опасностями, поэтому логикой развития предначертано появление (время от времени) различных спасателей, добровольно рискующих собой, а чаще большим количеством ничего не подозревающих обывателей. Большинство героев остаются скромными и безвестными, но некоторым (пренебрегающим основными заповедями конспирации) все же не удается избежать докучливого внимания американского кинематографа.

Свой компьютер у Тимофея второй месяц работать не желал (это у них с хозяином случалось по очереди), а отрывать у Игоря его второе 'я' было бесполезно, поэтому обеспокоенный за весь мир смело направился в 'ленинку', где уже несколько раз бывал, правда, не в этом веке. Что искать, он представлял смутно, поэтому решил начать с уголовного кодекса, пройтись по всем его мутациям и почитать пояснения к преобразованиям. Можно было бы, конечно пригреться у старой знакомой в музее с хорошей кухней (для приличного музея это не менее важно, чем коллекция, по мнению Евгении Викторовны), но там могут возникнуть вопросы, уж слишком странное направление поисков, а в библиотеке всяких чудиков хватает. Мало ли, кто над какой темой работает, может даже трудится... и Тимофей бодро стал подниматься по ступенькам.

Только тягу к знаниям пришлось слегка пригасить – среди входящих мелькнули недавно вспоминаемые, Петрович и Семеныч. Чем привлекло двух снайперов в запасе, это заведение было совершенно непонятно, и Тимофей решил хотя бы частично прояснить ситуацию, последовав за бывшими сослуживцами (хотя о его существовании они, скорее всего, и не знали... это упрощало задачу).

Сразу стало понятно, что боевые друзья владеют обстановкой и перемещаются быстро, уверенно к хорошо известному им помещению, причем, по пути несколько сотрудников не то что бы раскланялись, но довольно приветливо кивнули объектам наблюдения. Это обстоятельство сильно озадачило разведчика и больно укололо его самолюбие, поскольку он здесь был явно чужеродным элементом. Большая, тяжелая дверь в конце коридора закрылась за друзьями, и Тимофей услышал, как провернулся ключ в замочной скважине – все, возможные 'хвосты' были обрублены просто и эффективно. Табличка на двери, естественно, отсутствовала... а дальше был только выход на боковую лестницу. И это могло означать одно – следующий эпизод из жизни снайперов останется неизвестным для Тимофея.

Немного побродив по окрестным коридорам и рекреациям, разведчик сориентировался на местности, стараясь запомнить координаты загадочной двери. Вопрос надолго ли отставники скрылись за ней, волновал его больше чем назначение самого помещения (это Мишка быстро выяснит), поскольку не хотелось торчать тут и мозолить всем глаза, ожидая, когда ведомые объекты соберутся выйти обратно. После мучительных, но не очень длинных размышлений, Тимофей решил, что объекты вообще могут воспользоваться другим выходом, что делает дальнейшее наблюдение бессмысленным и, несколько оправдав себя в своих глазах, отправился немного отдохнуть в обнаруженном при рекогносцировке буфете (кухня здесь была не хуже чем в музее у давней знакомой).

* * *

Сооружение на компьютерном столе очень мало походило на экспериментальную установку... скорее, напоминало мучительные попытки командировочного (который забыл дома кипятильник) подогреть себе чай при помощи утюга. А больше и не было ничего под рукой из не очень агрессивных нагревательных приборов. Утюг располагался вниз головой, а точнее вверх подошвой и для большей устойчивости был подперт с боков стопками книжек. На утюге стоял стакан с водой, в который был опущен частично разбитый термометр, привязанный на ниточке к шарнирной настольной лампе.

Затем стакан сменился плоской фарфоровой тарелкой, потом в тарелке появился кусок ткани, не очень аккуратно отрезанный от старых джинсов, потом была долита вода, проведены измерения температуры, пристроена капельница, и уже после всего этого на ткани кучкой расположились звездочки. В процессе настройки оборудования и проведении тонкого эксперимента у руководителя проекта (а заодно и лаборанта) закончились сигареты, поэтому заглянув в пустую пачку, Игорь направился к холодильнику за очередной.

Отогнав боковым выдохом дым из зоны наблюдения, он, несколько оторопев, уставился на получившуюся картину: звездочки расползлись, пытаясь образовать подобие эмблемы объединенной Европы, правда, это им до конца не удалось. У 'старого света', все вышло тоже не очень складно, но к эмблеме претензий не было.

Отложив для верности сигарету в сторону, Игорь еще раз сдвинул их вместе и терпеливо начал гипнотизировать экспериментальную установку с исследуемыми объектами. Зная по опыту работы в НИИ, что дело это муторное, долгое и ненадежное (ожидание положительного результата) он потянулся за новой порцией табака, поскольку предыдущая истлела в пепельнице без его участия. Еще некоторое время потратил на поиски зажигалки под столом, но зато потом сразу можно было наблюдать результат – звездочки пытались замкнуть треугольник, только им не хватало численности.

Поняв, что пора умыться холодной водой, экспериментатор не спеша поднялся из кресла и, прежде чем уйти в ванную комнату, сделал несколько кругов по комнате, непроизвольно косясь на результат своих исследований. Предчувствие больших неприятностей постепенно перерастало в уверенность. Некоторые открытия лучше закрывать еще до того как они произойдут, даже если фундаментальная наука пострадает (впрочем, можно ей и не говорить об открывавшихся перспективах), а прогресс немного притормозит. Большим дядям подавай большие спички – размеры возможных неприятностей предвидеть трудно... И химические соединения, и ядерные превращения, и тому подобное, очень даже занимательны, пока не начинают этим уничтожать сначала не мирное население, потом мирное, а потом всех без разбора.

Умыться Игорю так и не удалось – практически друг за другом пришли Михаил и Тимофей. Подполковник сразу прошел с пакетами на кухню, не заметив некоторого замешательства в поведении Игоря, а Тимофей сам был чем-то выбит из колеи и находился полностью в своих мыслях, мурлыча себе под нос трудно опознаваемый мотив.

Но, необычное сооружение на столе из утюга, блюдца и разбитого термометра, заставило его вернуться не только на землю, но и к своему обычному состоянию.

– Это что за синхрофазотрон?

– Ну, так ты отказался, а поросенка мне жалко было.

– Ясно, а чего ты их так разложил?

– А вот этого я пока не знаю.

– Вы о чем? – Спросил Михаил, выйдя из кухни и вытирая руки полотенцем.

– Звездочки выстраиваются самопроизвольно. Я правда много времени потратил на регулировку, ну, что бы температура изменялась в пределах двух-трех градусов, влажность была соответствующая... поэтому только два раза посмотрел этот фокус. В первый раз они выстроились в неполный круг, а потом в незамкнутый треугольник.

Игорь пинцетом опять сдвинул все звездочки в одну кучку и все трое угрюмо уставились на них. Прошло несколько минут.

– Не выстраиваются... – хрипло констатировал руководитель исследований.

– Может, стесняются, что мы на них пялимся?

– Хорошо, пойдем по ненаучно-лирическому пути курить на кухню.

Только спокойно насладиться процедурой отравления своих организмов не получалось, разговор не клеился и каждого все время тянуло выглянуть в комнату. В конце концов, смяв в пепельнице недокуренные сигареты, они вышли из кухни. Первым, разумеется, оказался Тимофей, а за ним и Михаил с Игорем замерли у выстроившихся в неполный квадрат звездочек.

– Вот это фокус!

– К сожалению, это не фокус, – вздохнул Игорь.

– Они что, живые?

– Надеюсь, что нет. Это хорошо, что их мало и на фигурку не хватает, они все время пытаются замкнуться...

Наконец и подполковник обрел дар речи.

– Что это означает?

– Миша, подполковникам следует грозно и громко вопрошать: 'Как это понимать?!'... ну, и что-нибудь дальше в рифму. – Скорее, автоматически уколол друга Тимофей.

– Ничего хорошего. Пока мысль только одна: при возбуждении у человека немного повышается температура и усиливается потоотделение... Если это саморегулирующаяся система, то в определенный момент она могла что-то образовывать и срабатывать...

– В заднем кармане? – недоверчиво спросил Дмитриев.

– Так ведь факты!

– Не потейте сильно попой, и все будет хорошо! – подытожил Тимофей.

– Да, поэтический дар, это страшная сила, что еще изречешь, литератор?

– Остроумный парень этот ваш Астроном. Только давайте их куда-нибудь денем, выбросим что ли... – разведчик обошел установку с другой стороны.

– Выбрасывать нельзя, это же вещдоки, да и симпатичные вон какие, я сам придумал. Жалко.

– Ага, пока дырку тебе в думалке не сделали.

– Уберем, уберем, только их по отдельности хранить нужно, пока они, действительно не придумали, как им сомкнуться. – Игорь пинцетом начал брать звездочки и раскладывать их по конвертам.

– Запихните их как можно дальше, уважаемый исследователь, больше экспериментов проводить не нужно, мы и с первого раза во все поверили, – очень вежливо попросил Тимофей.

– Чушь, какая-то, галлюцинации... – еще пытался уцепиться за реальность подполковник.

– Ага, у всех троих сразу.

– Ну, не могли же их делать у Валентины в ателье? – Михаил был растерян и, разведя руки, забыв, что их пора вернуть в исходное положение

– В Доме моделей. – Уточнил Игорь.

– Да какая разница!

– Этот парень может организовать все так, что люди делают то, что ему в данном случае нужно. Талант.

– А я хотел ее домой вызвонить...

– Пусть пока от тебя отдохнет, если кончатся носки, купишь новые.

– Ладно. Еще вчера Резников и Щетинин взяли отпуска за свой счет и исчезли. Пока найти не можем.

– А кто это такие? – Не отрываясь от важного процесса тщательной упаковки, спросил Игорь.

– Оператор из съемочной группы и корреспондент, тот, что был в запое. Тимка же рассказывал...

– Не рассказывал, а упоминал. А чего их искать, я сегодня обоих видел в 'ленинке', живые, здоровые и не прячутся.

– Тебя-то, каким ветром туда занесло? – изумился подполковник.

– А надо... Я же не твой подчиненный, чтобы отчитываться о каждом шаге.

– Да шагай куда хочешь, главное не травмируйся душевно и физически.

Игорь закончил упаковку.

– Влипли мы с вами ребята в историю, которая может оказаться посерьезнее предыдущей.

– Что, пора Николая вызывать? Кстати полковник им интересовался. Или я уже говорил?

– Николай, Николай...

– Так каким макаром могли все это сделать у Валентины?

– А с чего ты взял, что это делали там?

– А где?

– Откуда я знаю... остальные звездочки где?

– У коллег, разве я не говорил?

– О, начальная стадия амнезии, вам, товарищ подполковник, к доктору нужно.

– Тим, вот этот дьякон Никифор, брат капитана, тоже служил с вами. Ты его не помнишь?

– Не помню. Нужно еще посмотреть, а что?

– Он рассказал Фролову – это мой капитан, что у Резникова – это оператор Петрович, такой эпизод, как с Матюхиным, там за горами уже был. Будто точно также загнулся замполит на выездном политзанятии... не слышал?

– А этот Никифор и там и там был и все видел своими глазами?

– Именно так.

– И все подумали на этого Петровича тогда?

– Да, но выстрела не было, хотя он целился... вроде какое-то оружие новое лазерное испытывали в их подразделении ...

– Вот только в армейских баек не нужно, там все фантасты отдыхают! – махнул рукой Игорь.

– А чего ты взвился-то?

– Ладно, сорвалось. Если эпизоды один в один, то Астроном может оказаться старым знакомым снайперов. Он мог вернуться неизвестно откуда и напомнить о себе, повторив старый трюк, может быть, новым способом. Вряд ли они были друзьями тогда...

– Полагаешь, Астронома нужно искать среди сослуживцев?

– Он мог и не служить, но был где-то рядом и они друг друга, скорее всего, знали.

– Тим, а где ты их в библиотеке потерял?

– Почему потерял? Просто они закрыли за собой дверь и повернули в замке ключ. Я могу набросать, где это, а ты узнаешь, что там, поскольку таблички не висело.

– Давай узнаем, может, за ними и на Астронома этого выйдем.

Игорь потянулся за сигаретой.

– Сомневаюсь, но ищут они тоже его, поэтому и ушли из поля зрения. Разбередил...

– Может быть он того и хотел?

– Скорее всего. Поиграться, так сказать, с сильным противником.

– Николай бы не помешал... Только где его искать?

– Поедемте что ли в лес, я видел Мишка колбасок купил... пожарим, посидим у костерка... – Тимофей мечтательно закатил глаза.

– А, чего? Поехали! Миш, ты как?

– Поехали, кто ж откажется от колбасок на костерке. Грим-то у тебя остался, Игорек?

– Остался, я сейчас редко выхожу.

Небольшой костерок на берегу речки, колбаски, шипящие и шкворчащие, капающие растопленным жиром и распространяющие непередаваемый аромат, что еще нужно, что бы почувствовать себя человеком, а не загнанным в тупик существом? Да и в это время суток не толкутся вырвавшиеся на волю горожане, разве что, забредет на огонек какой-нибудь скитающийся, в расчете что дадут выпить, или прибежит виляя хвостом дворняга, в надежде на кусок хлеба, а то и кость, а может, даже мясо. Правда, в этот раз жаждущих свежего ночного воздуха никто не беспокоил, только чистое небо с чрезмерным количеством высыпавших звезд, напоминало о каком-то там Астрономе.

Даже замена спиртного крепким чаем, не то, что не портила настроение, а напротив, располагала, именно, к отдыху.

Тимофей мечтательно посмотрел в небо.

– Вот некоторые умники утверждают, что звезды движутся с огромными скоростями, глупости – пусть просто оторвутся от бумажек и посмотрят в небо!

– С этой точки тебе виднее, – согласился бывший научный сотрудник: для школьного курса астрономии момент был неподхолящий.

Михаил старательно дул на горячую колбаску.

– А помните, как мы с ночевкой в первый раз отпросились?

– Лучше всех, наверное, ты помнишь, потому что уселся рядом с муравейником. Только, будь у меня дети, я в жизни бы их одних никуда не отпустил. Раньше, как-то поспокойнее было, – жуя, Тимофей не совсем внятно выговаривал слова. – Как говорят китайцы, не дай вам Бог жить во времена перемен.

Игорь отвлекся от своей порции.

– Какого именно Бога они имели в виду?

– Не придирайся, считай это не дословным, а адаптированным переводом для среднерусского обывателя.

– Интересно, как это в оригинале звучит... – тоже с набитым ртом попытался выговорить подполковник.

– Тебе-то зачем? Хочешь приезжих правонару-шителей вразумлять на их родном языке?

– А почему бы и нет?

Тимофей потянулся за новой порцией.

– Все непонятное кажется нам странным и загадочным.

– Откуда у тебя сегодня такие оригинальные мысли?

– От верблюда! Я серьезно говорю, вот у этого Астронома уж обязательно есть своя философия, которая убеждает его в правильности действий. Он как бы сам себе судья и плевать ему на всех остальных. – Философ опасно для окружающих размахивал колбаской, готовой к употреблению. – Попались сегодня 'голубые', он их попугает, завтра за продажных чиновников возьмется или ГАИшников, если в учреждении нагрубят или на дороге остановят, и созвездие соответствующее подберет, вроде какого-нибудь 'Скорпиона' или 'Гончих псов'. И возразить-то особенно нечего, нужно же порядок наводить... все вроде правильно, кроме летального исхода. Судя по всему, для него это основная, мера воздействия, можно сказать даже – привычная.

– У тебя есть соображения по методике перевоспитания? Или ты считаешь, что зарвавшийся деятель может превратиться, если не в честного, то хотя бы в приличного человека? В Китае, к примеру, взяточников, вон, расстреливают прямо на площадях и стадионах... – В финале Михаил кивнул головой, подтверждая свои показания.

– И что это дало? Эта страна стала самой честной? Нет! Доброта должна спасти мир! Ну, и разум. – Тимофей, наконец, принялся за трапезу и, поэтому был краток.

– Это ты про отдаленную перспективу, а что сейчас делать? Если так пойдет, то никакой доброте места не останется и спасать мир будет некому и не к чему, – откликнулся Игорь.

– Домашняя или, если хотите, кухонная философия и политэкономия, это не науки, а всего лишь упражнения для дыхания... более от них никакой пользы нет. Лето, светает рано и быстро, поэтому дискуссию сворачиваем, докушиваем – и на базу, – подвел итог подполковник.

– А как же человечество?

– Подождет немного.

Хрустнули сухие ветки, и из темноты сразу с нескольких сторон к ним стали подходить молодые люди. Только от костра сразу было трудно определить количество гостей, но двое уже полезли в машину, ознакамливаться с имуществом