Текст книги "Астроном или Работа по коррекции звёздного неба"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Прислонясь к дверному косяку своего 'аквариума', привычно дымил трубкой Иван Витальевич, наблюдая за утренней суетой.

– Здравствуйте, – несмело и негромко сказал Олег, обращаясь сразу ко всем. 'Собственного' стола у него еще не было, поэтому направления, в котором нужно было двигаться, он пока выбрать не мог.

– Привет. Привет, – дежурно откликнулись несколько человек, продолжая заниматься своими делами.

– Олег, иди сюда, – махнул ему рукой из дальнего угла Андрей, ставший за пару дней почти родным. А на фоне общего (может быть, даже, показательного) невнимания коллег, он казался еще и спасителем.

Ох, уж это 'общее невнимание', оно всегда кажется демонстративно презрительным, даже если просто вызвано обычной рабочей суетой. Но, все-таки, новичок был замечен и Олег слышал перешептывания за своей спиной. В определенные моменты именно эта поверхность (т.е. спина) становится очень чувствительным (можно сказать, самым чувствительным) органом... независимо от количества одежды.

– Везет некоторым...

– Только не героям репортажа.

– А не сами ли они их?

– Это, коллеги, вы от зависти. Впрочем, а кто вам мешает. Почин есть...

– Юморок у вас черный...

– Симпатичненький.

– Он тебе во внуки годится!

Наконец (а короткий переход, действительно, может показаться очень долгим), Олег с совершенно израненной взглядами и репликами спиной, добрался до стола, за которым сидел Петрович, сочиняя какой-то отчет, и на котором сидел Андрей, явно, скучая.

– Привет, чего мрачноватый? На клубок друзей-коллег внимания не обращай. Солнце хоть и генерирует много света, но оно одно, а желающих погреться много. Как говорится: 'Хочешь света – выйди из тени!'

– В мат. отчетах матом не писать, мне их в бухгалтерию передавать. А вместо эмоций по поводу того что и куда делось... пишите: 'утрачено', – выдал общую рекомендацию Иван Витальевич, и сразу зашуршали сминаемые листы в разных углах комнаты.

– Вот, правильно ты, Петрович, не стал записывать мои комментарии. Не придется портить еще один лист. В XXI веке им, видите ли, в письменной форме... я вот, уже не все буквы разборчиво могу изобразить. Вообще-то, Олег Николаевич, это ваша работа – отчитываться за прошлый месяц, но поскольку у Петровича душа добрая, а Семеныч ему друг...

– Не сбивай, – буркнул оператор, не поднимая головы.

– Так я всего третий день работаю! – автоматически попытался защититься Олег.

– Вот и я им говорил, а они пришли все на работу ни свет, ни заря с целью разобрать самые перспективные задания! А мы опять последние.

Действительно, народ, группами по два-три человека постепенно расходился, сдавая отчеты Боцману и попутно что-то уточняя. Через десять минут в комнате осталась только съемочная группа Олега. Иван Витальевич ушел в свой закуток и прикрыл дверь, а последняя дама, выглядящая на 20 лет моложе своего возраста, уже в дверях улыбнулась.

– Мальчики, не скучайте, – проворковала она прокуренным голосом.

– Где уж тут скучать, Петрович вон никак отчет недосочинит... – Андрей очень вежливо улыбнулся даме.

– А мы? Нам что, задания не будет? – несколько растерялся Олег.

– Сейчас все узнаем. Какое сегодня число? – Петрович вопросительно посмотрел на коллег.

– Девятое, среда... а что за отчет-то?

– Да так, чтобы бухгалтерия не скучала. – Оператор поставил дату, расписался и, потянувшись после непривычной работы, поднялся из-за стола. – Пойдем в боцманскую.

– Существует еще мнение, что бухгалтерия намеренно заставляет составлять отчеты в письменной форме.

– Зачем?

– Они собирают, подшивают и хранят рукописи, в ожидании того, что кто-нибудь сильно прославится и тогда телеканал может существенно заработать, продавая автографы на аукционе 'Sotheby's'. – Андрей соскользнул со стола и последовал за оператором. – Лет так через сто – двести... Пойдем.

Олегу ничего не оставалось, как удовлетвориться такими комментариями и отправиться вслед за своей группой. Пока ее действия определялись не всегда им. Но... Но, это дело наживное, как специалисты Петрович и Андрей его вполне устраивали, материал получался качественный, ну не совсем так, как на 'одиноком', но по максимуму для данной аппаратуры. Ничего, вот 'засветится' как следует здесь, а там и на каналы попрезентабельнее пригласят, ведь не настолько долго он тут трудится, что бы стать патриотом СН-телеканала. Да и вообще, сейчас понятие 'патриот' может относиться только к самому себе. Быть патриотом собственного внутреннего мира и надежней и полезней, вот родители этого не понимали, им было жаль не себя, а страну, хотя особых забот она о них не проявляла ни в прошловековом варианте, ни в современном.

– Виталич, отчет. – Петрович без стука открыл дверь и на полкорпуса углубился в застекленный чуланчик. Редактор, не отрываясь от просмотра остальных бумаг, молча, протянул руку.

– А нам сегодня куда? – Олег просунул голову в так называемый кабинет начальника. Не очень солидно как-то получилось выглядывать практически из подмышки у оператора, ну, уж как вышло. Нужно было бы, конечно, дождаться пока Николай Петрович выйдет, а потом уже с достоинством зайти и спросить... а так как-то по мальчишески вышло.

Иван Витальевич оторвался от отчетов и внимательно посмотрел на не очень живописную скульптурную группу.

– Специалисты по печальным событиям? – начал, было, он.

– Не, до специалистов нам еще далеко, мы пока в любительской лиге, вот еще десятка два... – перебил его Андрей, но не договорил, поскольку был прерван движением локтя Петровича.

– ... на курортное задание сегодня, – не обращая внимания на болтовню звукооператора, продолжил редактор. – Надеюсь, все помнят популярного пародиста... (Иван Витальевич покопался в бумагах на столе) Альфонс Комаров.

– Не Муха?

– Нет, Комаров.

– А... как мы можем его помнить, если это было еще до нашего рождения?! Хотя... вспомнил! Меня им в детстве пугали, если я не слушался, грозились позвать.

У Андрея сегодня было явно чрезмерно разговорчивое настроение, хотя и прежде сдержанностью в речах он не отличался.

– Отправляетесь на репетицию к этому юмористу-пародисту...

– Повеселее ничего не было? Я думал, что его уже того... нет...

– Есть и готовит новую программу к выпуску, а мы дадим анонс и т.д. За премией зайдите в бухгалтерию, рейтинговые вы наши... Да, еще вот эту чепуху всю им отволоките. – Редактор сгреб все отчеты, сочтя их разбор делом для себя недостойным, и протянул Олегу. – Там без грубости, хамства и провокационных вопросов. Ясно?! Персонально Андрейки касается. Отправляйтесь. Вот адрес театра.

За отчетами последовала цветастая визитная карточка Альфонса Комарова.

– А чего я, я только записываю...

– И комментируешь. Все. Дебаты окончены. Сделайте красиво, а свое мнение оставьте при себе. Ясно?

– Ну, так... немного прояснилось, – зевнул Андрей, и группа отправилась в бухгалтерию.

Возле окошка никого не было, впрочем, в самом окошке тоже. Оно было закрыто. Петрович забрал у Олега отчеты, и пошел к железной двери. В бухгалтерии дамы заметно оживились, вскоре в окошке показалась пышная кассирша.

– Силаев? Распишитесь.

– Почем сегодня услуги киллеров? – Из-за плеча высунулся любопытный коллега.

Олег вздохнул и просунул подписанную распечатку обратно, получив взамен несколько бумажек разного достоинства, не пересчитывая, засунул их в карман. И отошел, пропуская Андрея.

– Оказывается, 'жмурики' прибыльнее репортажей о сельском хозяйстве. – Задумчиво изрек звукооператор, получив свою премию. – Рейтинг растет, а для телеканала это главное! Как же быть с ценностью человеческой жизни? Цену мы уже получили. А как быть с ценностью? Что нам остается? Только веселиться, поглощая шедевры пародий-ного искусства! Или пародии на шедевры?

– Как бы так необидно, порекомендовать тебе, немного помолчать? – спросил, подошедший Петрович, кладя кошелек в карман.

– Понял. Доброжелательные замечания старших, всегда воспринимал с почтением, – смиренно склонил голову Андрей, – только, если он будет без грима, я в зал не пойду.

– Не капризничай, а то вообще не возьмем. – Оператор подтолкнул коллегу к выходу.

Машина, гостеприимно распахнув двери и все что можно, стояла посреди двора, вопя с надрывом что-то о любви. Водителя на месте не было. Петрович потянулся в кабину, выключил магнитолу и посигналил, через несколько секунд из гаража появился веселый Алексей, с коробками и свертками.

– Во, выпросил у завгара, может сгодится куда. Тут у меня знакомый в автозапчастях нарисовался... – и он аккуратно сложил все на месте отсутствующего первого пассажирского сиденья. – Куда править?

Покрутив в руках визитную карточку, переданную Олегом, Алексей несколько озадаченный, плюхнулся на свое сиденье.

– Значит, 'мумия возвращается'? А я думал, что он давно... Вот уж мне эти юмористы – пародисты... – и он, опять резко рванул с места, кивнув в зеркало, начинающему привыкать Олегу. – Во, осваиваемся! А че там с утра делать, может, пока съездим за пылесосом? Мне теща заказала...

– Репетиция там. Так, что давай по адресу, – Петрович откинулся в кресле.

– Да, как скажете! 'По адресу', значит, 'по адресу'... Только своей деятельностью по популяризации подобного творчества вы, уважаемые, способствуете деградации общественного вкуса и массовой культуры вообще! Вам не стыдно перед современниками и будущими поколениями? За деньги различные продажные средства массовой информации готовы потчевать зрителей самой низкопробной продукцией! Честь, достоинство и вкус, без боя, уступили место выгоде! Что может ожидать нашу страну при таком развитии событий? Полнейший упадок! Позор беспринципным работникам средств массовой информации! А также неразборчивым и меркантильным... журналистам!

Олег, не ожидавший услышать такую тираду от водителя, вопросительно на него уставился.

– Че, студент, съел? Ну, давай, перестраивайся... а ты куда прешь? – Алексей еще успевал комментировать происходящее на дороге. – Мы хоть академиев не кончали, но щи не лаптем хлебаем... а двумя! Гы-гы... Особенно, эти из бракованного Уленшпигеля меня достали, хоть вообще на 'Родной' канал не переключайся... Рафинированный идиотизм! Тотальная пропаганда пошлости и безвкусицы! А еще эти... синдрионские близнецы... им по мордам помидорами, и хоть бы что... все божья роса, лишь бы платили. Введите цензуру, хотя бы на юмор!

– Ну, тебя проняло! – Теперь и Андрей заинтересованно посмотрел на Алексея. – Ты чего завелся-то?

– Так супруга ненаглядная, как уткнется в телевизор, так значит помирай с голоду или жуй все холодное.

– Вот видишь – народу нравится и залы полные при таких ценах!

– Так умственная отсталость передается на большие расстояния безо всяких вирусов! Просто за счет излучения с большой проникающей способностью... Нету сейчас приличных юмористов... один МЖ еще пытается что-то острое выдать, но возраст и достаток не позволяют. Так, кругом одно ржание...Народ нужно воспитывать, а не деньги загребать... Вкус нужно прививать, а не тухлятиной пичкать!

– То есть ты считаешь, что с юмором дело обстоит грустно?

– Печальней некуда! Увязли в дебилизме... иногда выхлопы, как на болоте, выбрасываются... но, запах! – Алексей скорчил подходящую физиономию. – К власти в индустрии развлечений пришли люди, застрявшие на уровне развития пионерского лагеря... Чтоб у тебя... эх, дамочка!

– Леша, женщин за рулем нужно воспринимать, как участников дорожного движения, а не как объект внимания. На дорогу смотри, а не на 'дамочку'. Так причем тут пионерский лагерь?

Андрей помахал рукой стильной даме в красном 'Peugeot', который они обгоняли.

– Да нас вожатые там еще притомили этими 'сказками на новый лад'... ну, по малолетству вроде смешно было... но сколько можно? Своего ничего нового сочинить не могут, вот и перевирают все подряд... наизнанку выворачивают... куда прешь?!.. ладно бы еще по путю... так, кривляются... фантазия там на уровне... даже постесняюсь сказать каком... А народ смотрит, потому что ему сравнивать не с чем... хлебные места все заняты...

– А капустник вечного насмешника?

– Ну, там стеб молодежный... и авторов толпы, и все время меняются... Заметил, как какая компания чуть пересидела, так их на философию тянет... Тогда от них можно избавиться только одним способом...

– Каким?

– Сделать чемпионами. У нас лавры дают перед выходом в отставку... А, те кто пригрелся на каналах, постепенно мхом обрастают и превращаются в тех, кого сами раньше на дух не переносили... мысли у них тяжелеют и опускаются ниже пояса... и на этом уровне болтаются... 'монетизация' свое дело знает!

– А чего ты всем всегда недоволен? – Звукооператор взялся интевьировать водителя.

– Обижаешь... не всем... вот собой я почти всегда доволен!

– А есть ли область человеческой деятельности, о которой у тебя нет собственного мнения?

– Я читаю много... Вам некогда, а я че, привез и занимайся своими делами, а когда калыма нет, расширяю кругозор... От вас в этом деле проку мало, приходится самому...

– Ты про кругозор или про калым?

– Вот, к примеру у Воланда был треугольник на портсигаре... – Алексей проигнорировал иронический уточнящий вопрос.

– Это 'дельта' буква греческого алфавита, начальная в слове 'дьявол'...

– Про букву я знаю... в фильме треугольник какой-то слабенький...понятно, что дьявол... мог бы и поприличнее портсигарчик раздобыть... а вот был ли у него хвост?

– У Гафта или Басилашвили?

– У Воланда! Вот и приехали, господа творческие работники! Спасибо за внимание. – Алексей широко улыбнулся. – Желаю приятно провести время!

Водитель это особая разновидность человека, едущая вне всяких национальностей, причем, практически не меняющаяся уже второе столетие. Любители, дамы и прочие 'чайники' это лишь досадные недоразумения в классе 'chauffeur'. Шоферы – это шоферы... особенно 'дальнобойщики' и таксисты...

* * *

В зале чувствовалась некоторая нервозность: не совсем одетый народ метался по сцене, помощник режиссера пытался выставить звук и свет, декорации подозрительно качались. Независимо от продолжи-тельности подготовки, последний момент – это, когда ничего не готово. Так уж повелось.

– Ну, где Коля?

– Кордебалет, поторопите кордебалет! Чего они там вечно копаются?!

– Раз – раз...

– Ну и где вас носит?

– Да, вот этот прожектор правее... ага.

– Я же еще на прошлой неделе просил это сделать!

Стройная дама с несколько широковатыми плечами направилась навстречу съемочной группе, по пути взяв микрофон с режиссерского пульта.

– Прошу всех очистить сцену, генеральный прогон начинаем через десять минут. Закройте занавес.

Голос у нее был низкий и густой. Выключив микрофон, она обратилась к Олегу:

– Здравствуйте, я Виктория. Вы с телевидения? Я сейчас спрошу у Альфонса Исаевича...он хотел, что бы вы зарисовку начали с гримерной. Там афиши, костюмы. Такой экскурс по достигнутому и новые планы, перспективы... Понимаете? Эта программа будет хитом, разорвавшейся бомбой в затхлом болоте нашей эстрады.

– Понимаем. Мы пока тут подождем, осмотримся. – Олег старался быть любезным.

– Хорошо. – Режиссер ушла, громко цокая каблуками.

– Олег, ты тут поаккуратней, а то тобой заинтересовались... могут и в труппу пригласить... – как-то не совсем понятно изъяснился Андрей. – Неохота еще куда-то тащиться, пусть сам идет. А от бомбы взорвавшейся в болоте, кроме разлетающейся жижи еще, наверное вони...

– Помалкивай, раз послали, значит все оговорено. – Петрович осматривал свою камеру.

– Оплачено... сейчас у кого деньги есть, тот и на первой полосе! Мне вот перед Алексеем стыдно... наверное должно быть.

– Если они не будут платить, то у тебя и зарплаты не будет.

– А если мы их не подадим в оберточке, то им и платить будет нечем.

– Если мы не подадим, другие подадут..

– Продажность – движитель культуры?

– Массовой да... основательность и умность не прибыльны. – Оператор вопросительно посмотрел на Андрея. – Откуда вдруг в тебе столько беспокойства об уровне культуры?

– Да тошно мне...

– Заболел?

– Петрович, да все я понимаю: у них пирог, нам крошки от этого пирога, только с душком пироги... глянул я на эту Виктю... этих вообще нужно как клопов.

– Ну, началось. Клопа-то хоть раз видел? Кровожадный ты наш.

Олегу оставалось только озадаченно переводить взгляд с Петровича на Андрея, то ли ругающихся всерьез, то ли привычно подначивающих друг друга.

– В деревню одноногих нужно идти на одной ноге. – Непонятно к чему изрек он где-то давно прочитанную африканскую пословицу и теперь коллеги удивленно посмотрели на него, но нарастающий накал был сбит.

По проходу к ним приближалась Виктория.

– Альфонс Исаевич сейчас не готов, точнее, занят, давайте после репетиции, – она улыбнулась персонально Олегу. – Вам, наверное, удобнее расположиться ближе к сцене.

– Хорошо. Как скажете. – Олег еще не понял, как вести себя с режиссером и пошел по центральному проходу к сцене, позвав операторов за собой. – Подстраиваемся поближе к сцене, панораму возьмем от боковых ступенек.

– Всем приготовиться! Начинаем! – раздался голос Виктории и, вместе с нарастающим грохотом барабанов плавно усилилось освещение, а занавес пополз в разные стороны, тяжело волочась и, открывая пока пустую сцену, вступили фанфары.

– В общем, можно сказать, нормально начали, – прокомментировал Олег, присаживаясь в первом ряду, пока для него работы не было, а Петровичу сейчас лучше никаких советов не давать. Так рекомендовали интуиция и небогатый жизненный опыт, других советчиков в этот момент у Олега не было.

Вслед за фанфарами началось что-то опереточное и, на сцену высыпал жизнерадостный кордебалет, несколько крупноватый. 'Может быть, из-за финансовых трудностей набрали отставных...' – подумалось Олегу Николаевичу, готовящемуся погрузиться в сегодняшний день эстрады, пропитаться, проникнуться, возможно, даже понять. Тут кордебалет расступился и по центру, вышагивая цаплей на неестественно высоких каблуках, выдвинулся Альфонс Исаевич Комаров. Кого он пародировал понять было трудно, поскольку с короткой юбкой, париком, ужимками он являлся продолжением всей современной эстрады или ее выжимкой... наверное все-таки он пародирует какую-нибудь певицу, решил Олег, но точно угадать прообраз не смог... может быть помог бы текст, но и эта песня была ему незнакома...

– Охо-хо-хо-хо... – вздохнул, расположившийся во втором ряду Андрей. – За передвижение на таких устройствах, уже можно давать звание героя... Или героини? Героины. Вот!

– А кого он изображает?

– Пока самого себя, это, судя по всему, программная песня. Пародия штука опасная – постепенно можно стать самому пародией на артиста. Тогда, пытаясь 'сохранить лицо', они начинают делать программные заявления, чаще всего в виде песен о смысле их бессмысленной жизни. Подведение итогов, так сказать... обычно неутешительных.

'Я вам станцую и спою...' – привычно раскрывал рот под фонограмму Альфонс, игриво прикрываясь цветастым зонтиком, который вдруг начал раздуваться, превращаясь в шар, разрисованный портретами плохо узнаваемых звезд. Попытка легко перебросить шар с руки на руку Комарову не удалась и, подобрав реквизит со сцены, он одной рукой взялся за ручку бывшего зонта, а другой крутнул шар. Нарисованные шаржи замелькали перед глазами. Вымеряя своими ходулями сцену, гений пародии остановился по центру и, закрепив шар на сцене, повернул его к залу портретом дамы с очень большими губами. Затем он скрылся за кордебалетом но, практически, тотчас вернулся, сменив парик и какое-то подобие юбки. Фонограмма завопила, Альфонс в очередной раз отправился измерять сцену неестественно длинными шагами, широко разевая рот, очерченный ярко накрашенными губами.

– Эти кривляния называют пародией? – У Андрея была явная аллергия на Комарова, может быть в детстве его действительно пугали Альфонсом. – Нет, пожалуй, слово 'артист' здесь не совсем уместно. – Судя по всему, фишка в каблуках.

– А кого он изображает? – Олег не очень интересовался эстрадой, как-то в их доме к ней относились прохладно, считая чтение (конечно, после дачных забот) более достойным времяпрепровождением

– Ну, если сам не признал, то разъяснять бесполезно... покурить бы пойти... Нехорошо потешаться над бедной бабушкой, моги бы ограничиться просто записью ее выступления, получилось бы смешнее.

Добредя до шара, Альфонс послал смачный воздушный поцелуй в зал и повернул шар другим шаржем к зрителю. Комаров уже собрался уходить, но его нога неестественно вывернулась... и он, покачнувшись, рухнул спиной на шар. Фонограмма еще продолжала греметь, а главный герой лежал спокойно на спине, причем из груди (в области сердца) у него торжественно торчал заостренный стержень бывшего шара-зонтика. Очень быстро появившийся из-за кулис врач тщетно искал пульс, пытался освидетельствовать зрачки, наклоняясь к неестественно вывернувшейся голове, затем, растерянно развел руки в стороны.

– И совсем не смешно... – грустно заметил Андрей, разминая сигарету.

– А в прошлые разы было смешно? – поинтересовался оказавшийся неподалеку Петрович, продолжая снимать.

– Трюк? – не совсем понял произошедшего Олег.

– Труп. То ли каблук сломался, то ли ногу подвернул... – Плюнув на меры пожарной безопасности Андрей, чиркнув зажигалкой, закурил. – Пожалуй, теперь можно курить здесь. Ну, хоть какая-то польза от выступления...

– Что, студент, речь подготовил? 'Ряды наших пародистов понесли невосполнимую утрату...' – Петрович начинал сердиться и в этом состоянии Олег наблюдал его в первый раз. – Какие-то глаза у него были странные...

– Какие? – Не понял Андрей.

– Мертвые.

– Ты, хочешь сказать, что это труп скакал тут как резвый молодой козлик? – спросил звукооператор, разгоняя рукой дым.

– Я, Андрей, говорю то, что вижу! Когда он поворачивался уходить, то уже был мертв.

– Он мертв! – Наконец и врач обрел дар речи.

– Вот и подзаработали... – неожиданно громко озвучил общие мысли кто-то из кордебалета.

– И на гастроли съездили...

– Все о своем, тут еще тело не остыло... бедный Альфонс Исаевич.

– Бедный! Ему-то теперь все по барабану!

Собственно, никаких воплей на этот раз не было, на сцену высыпали все причастные к действию и разбрелись по кучкам, обсуждая сложившуюся ситуацию. Режиссера в зале не было. Виктория появилась из-за кулис в сопровождении толстого развязного человека в расстегнутой до пупа рубашке, открывающей волосатую грудь.

– И кто теперь вернет мне вложенные денежки? – Спросил пузан сразу у всех собравшихся, – голуби мои сизокрылые... Шоу отменяется?! Я вас два месяца для чего кормил? Чтобы вы меня без штанов оставили?

Он попытался подтянуть штаны немного вверх, но нависающий живот свел эту попытку к нулю, поэтому спонсору (может быть даже продюсеру) пришлось ограничиться щелчком подтяжками и задумчивым почесыванием волосяного покрова груди.

– Сегодня быстро управились... можно после обеда еще... того. И что теперь группа киллеров расскажет правоохранительным органам? – Спросил, заставив Олега и Андрея вздрогнуть, подошедший незаметно Алексей.

– Ты откуда здесь?

– Решил вот на кумира полюбоваться...

– Полюбовался?

– Не успел. Вы без меня управились. Жду в машине. – И водитель исчез так же незаметно, как и появился.

– Без паники! Никого пока не нужно вызывать... давайте, сначала сами разберемся... – режиссер взяла инициативу в свои руки. – Предлагаю сделать шоу памяти, безвременно павшего Альфонса Исаевича Комарова. Костюмы готовы, площадка оплачена.

– Падшего или павшего? – попытался уточнить у коллег Андрей.

– Не умничай! – одернул его Петрович.

– Да я просто не расслышал, – пожал тот плечами.

– А сольные номера? – раздался голос из кордебалета.

– Какие сольные номера, вы что? Что же он у нас здесь валяется!

– Да нельзя его сейчас снимать, крови знаешь, сколько будет и эти еще не приехали...

– Давайте, что ли тряпки какие-нибудь ненужные подложим, там занавес старый валялся...

– Я уже беру его на дачу.

– Тихо всем! Найдутся желающие и на сольные номера, видеорядом подкрепим. Есть возможность 'засветиться' и нам. Вот телевидение здесь... сразу можно сделать заявление. Скандал – лучшая реклама... – Виктория повысила голос после недолгого замешательства.

– В принципе, выход... Пожалуй, на мертвого придут даже больше чем на живого...а то поистаскался он и молью малость побило.

Спонсор смачно, с большим чувством отрыгнул, очевидно его отвлекли от трапезы.

Прием пищи, да и пищеварение, подобных, раздражающих прерываний не любят, поскольку это способствует неправильному усвоению. А в чем тогда смысл, если не усваивается? Одна пустая трата времени и средств. Худым людям вообще нельзя доверять ничего важного, поскольку они даже собственное питание правильно организовать не в состоянии, что по ним же и видно.

– Что-то быстро у них идея созрела. – Петрович вернулся к своим обязанностям. – Давай, Олег.

– Все, Петрович, я готов, снимаем. Странная эпидемия неожиданных уходов из жизни выдающихся личностей...

– Про эпидемию, кажется лишнее... – буркнул Андрей, – накаркаешь еще... давай что-нибудь менее глобальное....

– Череда... ряд...

– Череда пойдет, хорошая трава.

– Череда странных и несвоевременных уходов из жизни выдающихся людей, каждый из которых в своей области сделал много... и...

– Наделал, – совершенно серьезно подсказал звукооператор.

– Что?

– Уместнее было бы 'наделал'.

– Да ну тебя, Андрей, что ты меня все время сбиваешь!

– Ладно, истребитель, лети, сбивать не буду.

– ...еще одна звезда эстрады покинула небосвод... не... не могу... – сдался Олег и помахал рукой, подзывая режиссера. – У режиссера-постановщика от имени труппы есть заявление, Виктория э...

– Мы в память о выдающемся лидере и руководителе нашего коллектива, – проигнорировав процедуру представления начала дама, – покажем эту программу и доведем начатое дело... продолжим дело начатое Альфонсом Исаевичем Комаровым, заслуги которого перед нашей сценой велики и значительны. Мы ждем всех на программе посвященной памяти великого артиста.

Спонсор удовлетворенно кивнул головой. Перед возвращением к трапезе ему осталось только широко зевнуть, что он сделал с большим удовольствием.

* * *

– В дневные новости успеете? – спросила Виктория у Олега и скомандовала остальным: – Вызывайте милицию или как их там теперь... Никому не расходиться, будем перераспределять роли. Ребята, это наш шанс!

Съемочная группа ее уже не интересовала, тут действительно появлялась возможность, которую не следовало упускать ('шансы', 'возможности', 'перспективы', 'удачи', 'везения'... – субстанции шустрые и порой скользкие, ухватить, а потом удержать их не всегда получается).

– Ловко вывернулись, – Петрович сделал еще один план засуетившейся труппы.

– Кушать хотят все. Одними поминками сыт не будешь, а так, действительно, могут и заметить. – Андрей вопросительно посмотрел на Олега. – Что, Олег Николаевич, сворачиваемся? А! Еще это про свежие новости... или у входа?

– У входа. – скомандовал оператор. – Студент, приди в себя, ты лицо телеканала, а не барышня в растерянности по поводу... Андрей, звони Боцману, все равно узнает.

– Узнает. Найдется кому наябедничать.

Дежурная концовка перед входом на фоне афиши была отснята, и еще до появления заинтересованных по службе в этом происшествии лиц, на удивление молчаливый и сосредоточенный Алексей вывез съемочную группу с места происшествия.

– Алексей, вы не захворали? – осведомился звукооператор уже у офиса СН-телеканала..

– Пока нет... – немного помолчал и, наконец, раскрыл причину своей озабоченности Леша. – А какой все-таки пылесос лучше, немецкий или мытищенский? Я вот купил мытищинский, теперь думаю, как обосновать теще подоходчивей свой выбор... она денег давала на 'Bosch'.

– Может надпись не разберет?

– Не, она всю свою жизнь и часть жизни тестя проработала учительницей немецкого языка, нужно что-нибудь более убедительное. Ладно, не впервой. Выгружайтесь.

Почетного караула у входа не было, но Иван Витальевич бродил по коридору перед редакцией.

– Что-то у вас, уважаемые, сюжеты однообразные какие-то... – прокомментировал он через свежую дымовую завесу.

– А в чем наша вина? Это жизнь однообразна. – Вздохнул Андрей

– Если каждое интервьюирование у вас будет с летальным исходом, то могут начать отказываться и от уже оплаченных заявок.

– Зато рейтинг, интерес зрителей...

– И правоохранительных органов, – закончил за звукооператора редактор. – Пойдемте готовить сюжет к эфиру.

Полюбовавшись в очередной раз на свое транс-лируемое изображение, Олег с неудовольствием отметил некоторую растерянность в глазах и нерасправленный воротник. Обиднее всего было то, что коллеги не подсказали, теперь вот все его видят таким... немного не в форме. Выпускающий, поняв причину недовольства, похлопал его по плечу и сказал, что так он больше соответствует трагизму сложившейся ситуации, 'отглажен-ность' здесь была бы неуместна. Мнение более опытного телевизионщика, не то что бы утешило, но несколько успокоило Олега Силаева (как он представлялся в конце репортажей). Время капризничать и диктовать свои условия еще не пришло, но приближалось.

Иван Витальевич, Петрович и Андрей ждали его в редакции, сидя на столах. Под звукооператором был стол без передней панели и он имел возможность болтать ногами... а остальные... остальные были взрослее и серьезнее...

– Чего ты там застрял, Силаев? А то без тебя бы не выпустили, или налюбоваться на себя не можешь? Давайте перекусите и к ... этому члену... союза... писателей... Да, как его?! – Редактор похлопал себя по карманам и извлек несколько визитных карточек, перебрав их, он озвучил. – Фрол Никанорович Янтарный... Сокращенно ФНЯ. Кристинка должна была поехать, но задерживаются где-то, а у него время назначено, и юбилей не отодвинешь. Так что придется вам. Если только он не постесняется общаться с такими популярными.

– Ну, 'фня', так 'фня', – смиренно вздохнул Андрей, передавая визитку Олегу. – А пообедать не мешает.

– И без фокусов там! – в спину уходящим, высказал свое пожелание Боцман.

– 'Без фокусов...', как будто это мы их... стечение обстоятельств, – уже в коридоре огрызнулся Андрей и для убедительности хотел хлопнуть дверью, но медлительный 'доводчик' этого не позволил, плавно закрыв створку.

Техника все больше и больше заботится о нас, иногда даже оберегая от ненужных конфликтов на службе, а если 'доводчики' установить в квартире, то и семейные отношения станут более безоблачными, не говоря уж о сохранности дверей.

Алексей, собравшийся уже к теще, был несколько удивлен и, можно сказать, даже обескуражен.

– И куда?

В принципе, весь небольшой коллектив съемочной группы разделял его недовольство и ничего хорошего от второго задания не ждал, поэтому Олег просто протянул визитную карточку водителю.