Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 04"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Далия Трускиновская,Леонид Кудрявцев,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Кейдж Бейкер,Брайан Уилсон Олдисс,Дмитрий Байкалов,Олег Овчинников,Евгений Харитонов,Джеймс ван Пелт,Стивен Бёрнс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Далия Трускиновская
МАРШРУТ ОККАМА

Посвящается Арсению Молчанову.

Пролог

День был довольно жарок, и путешественницы истомились в огромных, тяжеловесных, не ко всякой дороге (тем паче – российской) приспособленных дормезах. Ближе к полудню они потребовали остановки.

Выскочив, расправив юбки, смеясь, они пошли вперед, срывая с обочин цветы, пачкая пальцы в млечном соке одуванчиков, заплетая послушные стебли ромашек, высматривая, не мелькнет ли где василек, а иные не брезговали и клевером, приседая на корточки, чтобы выпутать его из более высоких трав.

Шли пятые сутки пути. Неудобства уже начали сказываться: две ночи пришлось спать не раздеваясь. Но праздничный мир и молодость принадлежали сейчас этим юным женщинам всецело. Даже крестный ход, появившийся из-за поворота, не навел их на душеспасительные мысли, а лишь помешал несколько общему веселью.

Однако не все были радостны – мало веселого находила в путешествии высокая синеглазая брюнетка, стройная, с гордой осанкой, вполне соответствующей неодобрительному определению: словно аршин проглотила. Брюнетку окружали почтенные дамы, не давая ей ни скорого шага ступить, ни нагнуться, и она позволяла себя оберегать, всякий раз удерживая на устах резкое слово и лишь вздыхая.

Увидев крестный ход, брюнетка первой перекрестилась на несомый впереди образ и на торчащие вверх хоругви, а затем в который уж раз вздохнула. Поневоле первой перекрестишься, коли тебя сопровождают нарочно приставленные люди; даже повитуха, которой велено ехать в одной с тобой карете, и та держит ушки на макушке.

– Матушка Катерина Алексеевна, не пойти ли следом? – спросила женщина постарше прочих, хотя и не старых лет, статная, дородная и румяная. – Кареты мы нагоним!

Брюнетка, не задумываясь, кивнула.

– Где мой кошелек, Прасковья Никитишна? – спросила она. – Буду подавать милостыню. И пожертвую на храм.

– Тут он, матушка…

Крестный ход был нетороплив; да и мудрено спешить сытому пожилому батюшке в новой рясе, нарядным молодицам, взявшимся нести вдвоем один большой образ, мужикам, которые едва не поссорились вчера за право взять самую тяжелую хоругвь, и идущим следом старикам со старухами, убогим на костылях, беременным бабам за руку с детишками. Путешественницы, считаясь с тем, что синеглазая брюнетка беспрекословно замедлила шаг и шла, наклонив гордую голову, поступили так же – в этом случае ее поведение было равносильно приказу.

Не все убогие спасали душу, участвуя в процессии, иные остались на паперти сельского храма, чтобы встретить образа. Это были совсем уж дряхлые бабушки, прозрачные от старости деды, иной без руки или ноги, может статься, ветеран давней шведской войны. Но среди них сидел на коленках еще не старый мужик с перевязанным глазом, в дырявом рубище, на котором поблескивало несколько мундирных пуговиц, и одной рукой вроде бы крестился, а другой придерживал небольшой мешок, при этом еще озирался, как будто охранял незримое сокровище.

Брюнетка, не глядя, протянула руку, и ей вложили в ладонь бисерный кошелечек. Оделяя поочередно нищих, она подошла и к мужику с мешком.

– Ну, этому-то подавать незачем, – негромко, но язвительно сказала дородная женщина. – Сидят дармоеды, бормочут, а на них пахать можно.

Нищий глянул на нее единственным глазом, поднял руку и стал совершать движения, которых сперва никто не понял: сложенными щепоткой перстами тыкал себя попеременно то в правое, то в левое плечо.

– И перекреститься-то не может! – догадалась дородная женщина. – Гнать бы его такого с паперти!

– Я уйду, – грозно молвил мужик. – Я уйду, лишь только в небесах дыры отверзнутся. Видали, как по небу дыры плывут? Я в дыру уйду.

– Спаси и сохрани! – молодые красавицы закрестились. Мужик, говоря это, воистину был страшен.

– А что за дыры – знаете? – он повысил голос. – То – персты! Сверху в небо персты упираются!

Он растопырил грязные пальцы и, вытянув руку ладонью вниз, показал, как это происходит.

– Так что за персты-то? – спросил он еще раз.

– Божьи, дяденька? – смело попыталась угадать одна из подружек.

– Божьи! – подтвердил нищий. – Видели: дыры плывут? То пять дыр, то четыре, а то и три бывает, а то и две, а то и одна? Перстов мы не видим, а нам по дурости нашей мерещится, будто пятна. А через эти дыры Господь что посылает?

– Да будет тебе его слушать, Катерина Алексеевна! – все более пугаясь, воскликнула дородная женщина. – Он невесть что несет! Пойдем помолимся, да и прочь отсюда!

– Нельзя тебе, матушка, теперь дураков слушать! – подсобила и повитуха. – Госпожа Владиславова дело говорит!

Третья из сопровождавших печальную брюнетку женщин, невысокая, со злым лицом, отвернулась, всем видом показывая: жду, пока это дурачество окончится.

– Через те дыры Он нам время посылает! – провозгласил нищий.

– И время незримыми перстами в землю упирается, ее насквозь пронизывает! Дивны дела твои, Господи!

– Погодите, сие весьма любопытно, – произнесла брюнетка, несколько оживившись.

Она достала из кошелька монету, большой медный пятак, протянула ее нищему, но тот, вопреки ожиданию, даже не соблаговолил повернуть свою грязную лапу ладонью вверх.

– Не умножай количества сущностей сверх необходимого, – поучительно сказал он Катерине Алексеевне. – Оттого большой вред бывает.

Она в недоумении повернулась к спутницам.

Те поняли, что брюнетка хочет спросить: откуда бы одноглазому безумцу знать такие философские тонкости?

– Из семинаристов, поди, – прошептала дородная женщина. – Ученья не вынес, разумом повредился, теперь вот дармоедом заделался. Да пойдем, матушка! Что ты, право?

Великая княгиня Катерина Алексеевна уронила монету на колени дармоеду и пошла дальше, оделяя менее грамотных нищих.

Одноглазый философ, не обращая внимания на деньги, забормотал. Казалось, ему вовсе не было дела до пятака с вензелем императрицы Елизаветы Петровны, однако позднее, когда и крестный ход окончился, и нищие стали разбредаться, чей-то не в меру шустрый внучек попытался стянуть подаяние и получил по рукам.

Прибрав пятак в мешок, мужик довольно ловко поднялся с колен и, не перекрестившись на церковный крест, как полагалось, зашагал прочь.

– На мельницу подался, – сказала одна убогая другой. – Не напрасно его мельник привечает, ох, не напрасно…

Она оказалась права.

Мельник, который держал водяную мельницу, жил на отшибе, если бы по прямой – то недалеко, но дорога делала петлю и потом вела лесом. Вот в лесу убогий философ и начал понемногу преображаться: снял с глаза повязку, с головы стянул несуразную шапчонку, то ли тулью от треуголки, то ли бренные останки дамской шляпы, а у самой запруды спустился к воде и умылся. Теперь стало видно, что ему лет тридцать с небольшим, коротко острижен, причем стригся совсем недавно. Походка тоже была не та, что пристала убогому – а упругая и чуть вразвалочку, как двигаются сильные, крепконогие и привычные к дальним вылазкам мужики.

Этот человек умел ходить по лесу: услышав сорочий стрекот, замер, и все его крепкое, приземистое тело, не совершая заметных глазу движений, напряглось. Он готов был не просто отразить нападение, а и отправить обидчика на тот свет. Выждав, философ пошагал дальше и, обогнув запруду, оказался у хозяйственных строений при мельнице.

По летнему времени он в хоромах не нуждался, и место на сеновале его вполне устраивало. Повозившись там несколько, он вышел уже без мешка, не в драном мундире, который был обновлен первым своим хозяином чуть ли не в Полтавской баталии, а в обычной холщовой рубахе, и отыскал старого мельника за сараем, где тот налаживал на козлах длинную доску.

– Держи, дядя Михей, – сказал философ, протягивая денежки. – Видишь, не даром хлеб ем.

– Погонят тебя, верзилу здорового, от той паперти в шею, – пообещал мельник. – Давай-ка, потрудись.

До самого заката они возились по хозяйству. Потом разошлись: мельник спал на мельнице, философ – на сеновале.

Прежде чем улечься, он выкопал из сена мешок и вытащил оттуда прямоугольный, замотанный в тряпье сверток. Внутри был ящичек, черный, с тусклым блеском, а толщиной всего в вершок. Философ нажал пальцами незримую пуговку, крышка ящика сама отскочила. Затем от нее пошел голубоватый свет. Что-то над головой – надо полагать, на самой крыше – тихо крякнуло, и тут же философ опустил крышку.

Словно убедившись, что с ящиком все в порядке и ущерба он не понес, философ опять обмотал его тряпьем, сунул в мешок, закопал в сено, сам улегся рядом и, повздыхав, погоревав о чем-то несбыточном, потосковав о далеком, понемногу заснул.

Но и во сне он помнил о том, что в изголовье, меж сложенных полотнищ старого холщового полотенца, чуть сбоку от головы, лежит черный пистолет странной величины, а для знатока удивительный еще и тем, что вместо одного положенного этому оружию заряда имеет их целых восемь…

Глава первая

Рассказчик, Александр Савельевич Юст, принадлежит к тем журналистам старой школы, кто смолоду был молод, но вовремя не созрел и опомнился только к шестидесяти двум годам.

Он среднего роста, одевается с тем презрением к элегантности, которым гордились еще шестидесятники, стрижется, кажется, сам.

Полагая, что вся жизнь впереди, он после развода валял дурака достаточно долго – пока не поглупели женщины и не перестали видеть в нем подходящего спутника. Тогда он обиделся и решил вести замкнутый образ жизни.

Память у него действует своеобразно: он из тех беспокойных репортеров, которые забирались леший знает куда и диктовали материалы по телефону, поэтому он наловчился запоминать всякие интересные подробности. Затем к памяти (по вине женщин, что ли?) добавился определенный цинизм, потом пришло желание зарабатывать деньги. К счастью, он нашел такую возможность и не брюзжит, как многие его ровесники, а сам делом занимается и еще кое-кому помогает.

Слово – Александру Савельевичу Юсту.

– Я все понимаю! – возмущенно вопил мой юный друг, воспитанник, тяжкий крест и шило в заднице, Витька Костомаров. – Дядька, я все понимаю! Но эта ксерокопия тут оказалась не случайно! Ты смотри – она не просто подколота! Она пришита!

Есть такие аппаратики, чтобы деловые бумажки железной скобкой сшивать. Как раз таким аппаратиком кто-то соединил две вещи, несовместные в той же мере, как гений и злодейство: финансовую смету некоего проекта под названием «Янус», получившего неслыханной величины грант где-то в дебрях Америки, причем смета была на английском языке, и ксерокопии четырех книжных страниц, выполненные на помирающем без порошка ксероксе. Разобрать там можно было немного, и не с моими, а разве что с Витькиными глазами.

Я сам виноват – мне вообще не надо было брать ее в руки. Но я страдаю старческим любопытством. Я ее взял, отнес подальше от носа, потом приблизил, вгляделся в туманную картинку (старая фотография, на которой было что-то вроде кривобокой картофелины, но картофелина оказалась, черт бы ее побрал, знакомой!) и приказал:

– Кадет, достаньте вон с той полки вон ту книгу, нет, правее, в синем переплете.

Витька подал книгу, я перелистал ее и воскликнул:

– Ну, точно! «Ловондатр»!

– А что это за хренотень? – Витька сравнил ксерокопии со страницами и с бешеным «Вау-у-у-у!!!» уставился на меня, как на ожившую мумию. Это случается всякий раз, когда я делаю то, что ему пока недоступно. Вот и тогда – правильно вспомнил о фотографии, и это были те самые страницы.

– Кадет, вас читать учили?

Он шлепнулся в кресло и, сдвинув брови, стал осваивать текст, а я снова взял стопку бумажек по проекту «Янус» и начал их изучать уже более строго – с учетом появления в этой стопочке «Ловондатра».

Бумажки можно было условно разделить на две части. Первая – на английском языке, подтверждение того, что наш Кулибин сподобился получить грант аж самого фонда Джереми Красти; к сему прилагались какие-то банковские документы. Проект проходил под названием «Янус», и это все, что о нем сообщалось в распечатках. Вторая часть была перепиской между несколькими нашими государственными инстанциями на эту тему.

Фонд патронировал исследования в нетривиальных областях науки и техники. Россия его всерьез не принимала, и он Россию всерьез не принимал, но несколько лет назад, когда безумный миллионер-террорист Усама бен Ладен нечаянно заставил крупные державы подружиться, посланцы Красти появились и у нас, как они заявили – в поисках неведомых гениев. Наше правительство подписало какие-то документы об участии в деятельности фонда, дня три пресса хвалила президента за мудрое решение, а потом про фонд как-то забыли. И вот он вынырнул.

Бешеные деньги, которые выделил фонд Красти на проект, сперва всех обрадовали: Кулибиных мы признаем только тогда, когда Запад уже собрал все пенки с изобретений, а еще – когда они благополучно померли. Но тут оказалось иначе – мужик еще при жизни получил средства на реализацию своей идеи, более того, на территории родного государства, а государство, видимо, не знало, куда его, болезного, с этим грантом приткнуть. Фамилия нашего экспериментатора была Дусик…

– Дядька! – заорало дитя. – Это же машина времени!!!

– «Ловондатр»? – спокойно переспросил я. – Да, «Ловондатр» – это одна из первых российских попыток ускорить или замедлить время. Путешествовать на этой штуке никто не сподобился.

– Да нет, проект «Янус»!!!

– Не орите, кадет. О том, что такое проект «Янус», мы судить не можем. Тут куча всяких рассуждений вокруг проекта и ни слова о его сути.

– Идиотом нужно быть, чтобы дать грант такому, такому…

Дитя заткнулось, не в силах подобрать определение. Я знал, что оно хотело сказать «шарлатанство», но подсказывать не стал – пусть само помучается. Сам я старше Витьки примерно втрое и навидался всяких безумных проектов. Поэтому я знал, что можно раздобыть деньги даже на вечный двигатель, если правильно взяться за дело.

– Слушайте внимательно, кадет.

Я откопал смету и стал зачитывать фрагменты вслух, переводя прямо с листа. Получилось примерно так:

– …строительство павильонов для проектного института – два миллиона долларов, проектные работы первого этапа – сто двадцать тысяч долларов, проектные работы второго этапа – семьдесят тысяч долларов, строительство операционного зала – один миллион долларов, размещение заказов на оборудование первой очереди…

Когда Витька замахал на меня руками, я перелистнул три страницы и объявил «итого»: тридцать восемь миллионов двести сорок пять тысяч долларов.

Витька был возмущен беспредельно.

– Дядька, это же чушь полнейшая! Неужели у нас в городской думе все до такой степени рехнулись?

– Погоди… Так вот, изучается смета в думе не для того, чтобы строить машину времени, а чтобы понять, как можно прокрутить большие деньги. Давай начнем сначала. Некто Дусик мечтает провести какой-то загадочный эксперимент с электромагнитными волнами. Он стал ко всем с ней приставать, и у нас его из всех инстанций поперли.

– Правильно сделали!

– Очевидно, все-таки ошиблись… – проворчал я. – Скорее всего, проект «Янус» имеет научный подзаголовок – что-нибудь о мерилинизации менсонизма электромагнитных излучений…

Дитя посмотрело со всей возможной свирепостью – Мерилин Менсон не так давно был его кумиром.

– Джереми Красти, конечно, чокнутый, с него станется и озеленение Антарктиды спонсировать, – безмятежно продолжал я. – Но очень уж солидные деньги. По-моему, он сперва показал проект каким-нибудь экспертам, а они нашли в Дусиковой мазне рациональное зерно…

– Да-а?.. – дитя посмотрело на меня с недоверием и сунулось носом в книгу. – «Электромагнитный излучатель сходящихся волн, в данном случае – сфера, каждая точка которой излучает волны во все стороны, в первую очередь – внутрь сферы…» Дядька, ты в этом что-нибудь понимаешь?..

– А ты на это рассчитывал?.. Знаю только, что существует какая-то связь между временем и электромагнитными волнами. Когда строили «Ловондатр», как раз и сделали такой шар, в котором было несколько слоев электромагнитных рабочих поверхностей…

– Вот-вот!

– Но этот шар был диаметром около метра, и опыты проводились с белыми мышками. А сдвиг был какой-то полусекундный. Для людей и для серьезных результатов потребуется шарик диаметром в десятки метров. Тренируйте память, кадет. Я помню все – и не понимаю ничего.

– Ага-а-а… Вот почему такой большой операционный зал… А что значит «Ловондатр»?

– Переверните страничку назад, кадет.

И Витька, то бормоча, то вопя, освоил историю о том, как энтузиасты полуподпольно мастерили на закрытом предприятии свою установку, как не вовремя объявился начальник цеха, страстный охотник, и как недоделанную метровую картофелину с крышкой ему выдали за ловушку для пушного зверя – в частности, для ондатры…

– Ну, ладно… – не желая спорить с наукой, проворчало дитя. – А чего они у себя в Америке эту штуку не хотят строить?

– Кадет, нашли у кого спрашивать… – я развел руками. – Ну, скажем, не хотели преждевременной огласки. Это – раз. Два – допустим, у этого Красти принцип: воплощать изобретение в жизнь на родине изобретателя. Это может быть и своего рода благотворительностью – город или район, где начнется строительство, сразу получает кучу рабочих мест. Фактически – инвестирование. А наших хлебом не корми – только скажи им это волшебное слово…

– А потом?

– Откуда я знаю! Наверное, светлое будущее. Машина времени после обкатки заменяет сельское хозяйство. Две тысячи лет назад в экологически чистых морях плавала безупречная рыба! Если пустить туда простенькую и ненавязчивую китобойную флотилию…

– Какая флотилия?! Дядька, ты что несешь?

Дитя настолько ошалело, что позабыло о субординации.

– Не вопите, кадет. Похоже, кто-то из наших думцев вспомнил Школьную физику и догадался, что может означать мерилинизация менсонизма электромагнитных излучений. Или подсказали – разница невелика. Город заинтересован в том, чтобы приютить проект «Янус». Потому что эти деньги позволяют устроить отличный бизнес. Вы, кадет, газеты читаете?

Как раз на днях отгремело дельце о разворованных кредитах, которое распутывала армия юристов года четыре, не меньше, а в результате суд обнаружил, что виновных нет. Дело уперлось в несколько второстепенных фамилий, не более того.

– Деньги, которые сумасшедший Красти выделил на проект «Янус», можно сперва прокрутить. Вдумайтесь, кадет. Вспомните, где вы живете!

Витька задумчиво поглядел на листки.

– Тридцать восемь миллионов… – произнес он. – Это сколько же в год?..

– Много, – быстро сказал я, пока он не начал всерьез считать. С арифметикой у Витьки плохо, я даже не уверен, что он осилил таблицу умножения дальше «семью восемь» – потому что однажды в моем присутствии семью восемь дало ему сорок восемь.

– Значит, они подпишутся! – злобно сказал Витька. – И начнут воровать!

Дитя в ярости было страшнее тайфуна.

– Погоди. Ты внимательно читал общую часть?

– Да ну ее!..

– Нет, ты внимательно читал? Я повторяю – проект предусматривает создание новых рабочих мест. То есть пока не станет ясно, что деньги разворованы и идея не осуществится никогда, несколько тысяч человек будут работать и получать зарплату. Нельзя же не создать хоть видимость работы!

– А что скажет Красти? Он же потребует отчета! И откуда возьмутся деньги?!

Дитя кипело и плевалось, как чайник.

– Хороший вопрос, кадет. Во-первых, это произойдет не скоро. Часть этого безнадежного долга Красти скостит, чтобы получить хотя бы другую часть. А уж ее будем выплачивать мы с тобой – честные налогоплательщики.

Откровенно говоря, я и сам удивился – как шустро наша городская дума приняла в объятия безумный проект «Янус». Пожалуй, там сидят орлы не глупее меня…

Вы никогда не спрашивали себя: откуда берутся новости?

Некоторые возникают сами собой. Например, землетрясения и катастрофы. О некоторых заранее сообщают пресс-службы соответствующих ведомств. Иногда сотрудник агентства полгода сидит в засаде, пока до некоего события не останется буквально пять минут. А тогда он, удостоверившись, что ошибки не будет, дает сверхценную информацию, которая начинается с прекрасного слова «завтра».

Чтобы сесть в засаду, нужно внимательно читать документы. Витька этого еще не умеет, но научится. Когда сотрудник агентства новостей получает распечатку доклада или прений в городской думе, он внимательно отслеживает формулировочки типа: «срок сдачи в эксплуатацию…», «предполагаемый срок визита…» и так далее. Остается только сделать пометку в своем календаре и ждать, пока новость созреет.

Собственно, на проект «Янус» Витька напоролся как раз в поисках грядущих новостей, прочесывая в городской думе знакомые кабинеты и собирая ксерокопии всяких протоколов. Новостнику, чтобы не приставал, дают это добро со стола не глядя и сразу выпроваживают за дверь. Похоже, Витьке нечаянно вместе с постановлением о переносе трех трамвайных остановок дали материалы какого-то секретного обсуждения. В таком случае умнее всего – их уничтожить.

Судя по тому, что ни одна занюханная газетенка ни словом о сути проекта не обмолвилась, с проектом работали люди умные и осторожные. Тот, кто догадался, – помалкивал. Даже мерилинизация менсонизма – и та нигде не засветилась.

Витька только второй год работал в агентстве новостей. А я в нем уже лет десять не работал. У меня свое маленькое дельце, которое неплохо кормит. И великовозрастное дитя, не видя во мне конкурента, все время прибегало за консультациями. То есть какое он мне дитя? Седьмая вода на киселе – сын моей двоюродной сестры.

А я ему – дядька Юст. Ничего не поделаешь – впрягся, так вези.

О том, как поступить с информацией о проекте «Янус», я советов не давал – как-то так вышло, что я успел только объяснить смысл этой научно-финансовой авантюры. А ведь там были конкретные даты! Там было сказано, что совещания рабочей группы намечено проводить раз в месяц, и в столбик напечатан весь ее состав.

Витька появился недели три спустя – озадаченный. Он, оказывается, вел беседы с разными людьми, задавая в финале один вопрос: что бы вы сделали, если бы у нас построили машину времени? Собеседники все, как один, сперва хлопали крыльями и кудахтали, поминая всуе Эйнштейна, а потом выдвигали блистательные коммерческие Идеи: если бы машина принадлежала мне, я бы вывез сюда то-то и то-то… Витька не поленился и составил список, в который входили трактаты Леонардо да Винчи, сокровища дворцов Лиссабона (все равно ведь погибли в восемнадцатом веке от землетрясения), необработанные африканские алмазы (автор идеи что-то такое читал, будто ресурсы кимберлитовых трубок планеты на исходе), коллекционный китайский фарфор и живой кардинал Ришелье (ему, очевидно, хотели предложить пост председателя какой-нибудь оппозиционной партии).

Но такова была первая очередь прожектов, связанных с машиной. Автор идеи о леонардовских трактатах был Витьке настолько близок, что мой кадет раскололся. Он даже список рабочей группы огласил. В итоге родной папа автора пригласил Витьку для беседы. Сперва он тоже возмущался научной безграмотностью думцев, а потом полюбопытствовал, нет ли в документах указания, где именно хотят строить все эти сооружения.

Папа выдвинул версию. Есть у нас в десяти километрах от городской черты озеро, которое окружено садово-огородными участками. Многие из них заброшены и пришли в упадок, некоторые еще обрабатываются и дают урожаи, но их все меньше, потому что в полуразрушенных домиках поселились бомжи и проводят свою бомжовую экспансию. В общем, солидный человек там строиться не станет – разве что с полсотни солидных людей разом. И прекрасное место пропадает зря!

Плохо представляя себе возможности сотрудника агентства новостей, папа настоятельно советовал Витьке пропихнуть озерную идею в городской думе и даже намекал, что в долгу не останется.

– Вся эта земля десять лет назад была приватизирована, – объяснил я. – Просто люди на нее рукой махнули – ведь она не имеет рыночной стоимости. Кому она нужна? А теперь, когда окончательно провозгласили собственность на землю, но пакет сопутствующих документов составить все никак не соберутся, возможны всякие махинации. И папа твоего друга может потихоньку приобрести ее на подставных лиц. Зато потом он уже уступит ее думе и представителям фонда Красти по СВОЕЙ цене. Или сдаст ее в аренду на девяносто девять лет. Вот видишь? Уже начинается!

– Дядька, ты думаешь, они действительно возьмутся за «Янус»?

– Не могут не взяться! Витя, он нужен всем! И ты не забывай – кто-то умный догадался заглянуть в книжку и предположил, что «Янус» – внучатный племянник «Ловондатра», но доказать это, имея только пятерку по физике в школьном аттестате, совершенно невозможно. И думе сейчас выгоднее всего НЕ ЗНАТЬ, что это за проект такой. Достаточно, что в него вкладываются американские доллары. Первая ранняя пташка уже проснулась. И первая польза налицо – люди получат за совершенно бесполезную землю хоть какие-то деньги.

– Гроши!

– Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан.

Но к тому времени, как агентство новостей Витьке поднадоело, строительство комплекса уже шло полным ходом. Кстати, как раз у озера. А умный папа вошел в правление полу государстве иного банка, который был организован как раз для обеспечения проекта. Возглавила же его совершенно непонятная особа – я не женофоб, но в этом возрасте у них, у баб, одни мужики на уме, и поди знай – она всего лишь зиц-председатель или входит в команду по прокрутке крастовских зелененьких.

В городе появились люди Красти и привезли того самого Дусика. Я был на пресс-конференции, где речь шла о научных теориях и экспериментах. Электромагнитное излучение поминалось вскользь, зато бритниспирсации, земфиризации и киркоризмы имелись в избытке. Дусик оказался совершенно лысым плотненьким мужичком с рыжими, прошитыми сединой усами. Он восторженно на всех таращился и не мог сказать ничего вразумительного – даже термины от волнения плохо выговаривал.

По «агентурным данным», этого изобретателя, чтобы не путался в ногах, поселили в номере-люкс, приставили к нему секретаршу с телохранителем и распорядились протрезвлять раз в две недели, не чаще. Потом его увезли, через несколько месяцев опять привезли, опять поили до поросячьего визга и позволяли встречаться с общественностью только в том состоянии, когда человек не то что своего имени – своего пола уже не помнит.

В тот день, когда старый дурак Джереми Красти с опозданием на два с половиной года получил результаты независимой экспертизы, Витька и Маша сходили в церковь и разузнали о венчании. То есть точно я не знаю, но по закону подлости иначе и быть не могло.

Маша собралась венчаться тайком, потому что ее умный папа – ну да, тот самый! – полагал, будто сотрудник агентства новостей, да еще собравшийся покидать это милое место, богатой наследнице не пара. О том, что благодаря дочкиной дружбе с Витькой он вовремя оказался в курсе и успел схапать свой кусок белого хлеба с красной икрой, он, разумеется, забыл.

Красти принял экспертов в обстановке особой секретности. Откуда я про это знаю? Иначе быть не могло – речь шла об очень больших деньгах. И ученые то ли из Колумбии, то ли из Уганды, недавно совершившие некий прорыв в области электромагнитного излучения, Довольно долго провозившись с документацией по проекту «Янус», преподнесли ему несколько ошибок, смысла которых он, конечно, не понял. Ему и незачем было понимать, ему хватало листка распечатки с лаконичным выводом: строительство бессмысленно, деньги пропали. Ну, не все, но существенная их часть – уж точно!

Информация о том, что резко поумневший Красти вполне способен перекрыть кислород проекту «Янус», попала к тем, кто у нас в городе заварил всю кашу. Как попала – могу только догадываться. Очевидно, эти господа уже держали на окладе кого-то из служащих фонда.

И тут-то начинается подлинная и неподдельная история «маршрута Оккама», которую пока знают немногие, но скоро она, пожалуй, вылезет на свет Божий.

Витька заявился ко мне около полуночи. Это был уже не вопящий мальчишка, которому я наливал большую чашку чая и выдавал полкило печенья с изюмом. Это был двадцатипятилетний мужчина, и все необходимое для мужского застолья он приносил с собой.

– Послушай, дядька Юст, мне нужны твои книги.

– Все сразу?

– Нет, только вон те две полки.

А полки у меня во всю стенку.

Я посмотрел на корешки и очень удивился. Все то же самое можно было найти в интернете, а не перелистывать странички.

– В Сети нет самого главного. Да и вообще там ничего нет!

– А что тебе нужно?

– Что мне нужно? Хороший вопрос…

– Тебе нужны вурдалаки, вампиры, оборотни? Нет? Летающие тарелочки? Полтергейст? Пришельцы? Тайны пирамид? Нет? Атлантида, лемуры, континент Му?

Мое маленькое дельце – это издательство с особой специализацией. Я предлагаю сборники о снежных людях, летающих крокодилах, переселении душ, привидениях. Составлять их несложно – я берусь, не сходя с рабочего места, нагрести на полках книги и журналы, а затем в течение часа подготовить скелет сборника в двадцать авторских листов на любую идиотскую тему. Я прочитал уже столько этой белиберды, что могу импровизировать в том же духе от забора до обеда.

Витька отказался от атлантов и вурдалаков. Странно было бы, если бы он явился за ними. Он понемногу становился собственным антиподом. Я видел все изменения и лишь задумчиво хмыкал. Витька уже не вопил от негодования, он стригся в лучшем салоне, его новый костюм вызвал во мне что-то вроде комплекса неполноценности: я зарабатывал куда больше, но у меня не было ни времени, ни желания ездить по бутикам и примерять все эти шедевры.

– Так чего тебе нужно?

– Таинственные исчезновения.

– Людей? Самолетов? Пароходов? Домов? Озер и рек?

– Всего.

Витька был не в духе. Я уж забеспокоился – не разругался ли он с Машей.

– Нет, дядька, с Машей все о’кей. Дядька, дело очень важное. Я два дня не вылезал из Сети. Я перепробовал кучу ключевых слов и все равно не нашел того, что мне надо. Пересмотрел штук триста сетевых журналов. По-моему, они просто пережевывают одну и ту же жвачку!

Возмущаясь, Витька вроде начал оживать.

– Дядька, я же видел у тебя эти книги!

Он взял с полки книгу – как оказалось, вовсе не наугад. Раскрыл, прочитал вслух название главы:

– «Путешественники во времени». Автор – Караваев. Ты думаешь, мне в интернете попался этот Караваев? Человек книги пишет – а в Сети его нет!

– Сядь и подумай о вечном, – проникновенно попросил я. – Мне для тебя ни книг, ни журналов, ни вырезок, ни ксерокопий не жалко. Ты только объясни, что стряслось! Зачем тебе какие-то выдуманные путешествия во времени, если у вас там скоро будет своя действующая машина?

«У вас» – это был не риторический оборот. Просто умный Машин папа, скупив садово-огородные участки у озера, часть земли продал, часть благоразумно оставил за собой, дабы остаться в курсе всех строительных новостей. Он устраивал заказы дружественным стройфирмам и с одного этого мог бы жить припеваючи. О том, как раздувались предназначенные для фонда Красти счета, я только догадывался, и то – догадывался как человек умеренный, не как оголтелый от безнаказанности бизнесмен местного разлива…