Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 04"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Далия Трускиновская,Леонид Кудрявцев,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Кейдж Бейкер,Брайан Уилсон Олдисс,Дмитрий Байкалов,Олег Овчинников,Евгений Харитонов,Джеймс ван Пелт,Стивен Бёрнс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Вижу. Вот теперь у нас и начнется настоящий разговор, – ответил я. – О международном положении.

Андрей Васильевич пристально посмотрел на меня. Уж что-что, а настоящий разговор ему был совершенно не нужен.

Но справляться со мной выпало ему. И тут в его глазах засветилось настоящее, неподдельное сочувствие.

– Борис Петрович, а нужен ли ВАМ этот разговор?

Я чуть не зааплодировал.

«Борис Петрович, а понимаете ли вы, что до сих пор мы произносили совершенно невинные вещи? – вот что спросил он на самом деле. – После такой милой беседы мы можем расстаться по-хорошему. А вот если выяснится, что вы чересчур углубились в проблему…»

– Знаете, Андрей Васильевич, я ради этого, собственно, сюда и пришел. Ну, если вы не возражаете…

Он промолчал.

– Вы наводили обо мне справки и поняли, что я сую нос во всякую ахинею. Это – да, есть такой грех. Кроме зеленых человечков я как-то заинтересовался экспериментом с эсминцем «Элдридж». Если вы и сейчас сделаете незнакомый цвет лица, то я начну рассказывать вам историю так называемого филадельфийского эксперимента с самого начала.

– Не надо. Этот эксперимент был проведен Альбертом Эйнштейном в сорок третьем году. Цель – эффект невидимости, которого надеялись достичь, создав вокруг эсминца кокон из электромагнитного поля. Эксперимент оказался неудачным, и к этой теме Эйнштейн более не возвращался. И даже сжег свои рукописи. Пример ответственности ученого перед обществом.

Очевидно, его ведомство не раз приводило этот пример всяким заблудшим на путях научного прогресса.

– Да, с невидимостью не вышло. Зато в другом смысле эксперимент оказался очень удачным. «Элдридж» переместился во времени и вернулся обратно.

– В пространстве, Борис Петрович, если только это не было коллективной галлюцинацией.

– Он исчез с экранов радаров. Вы пробовали загипнотизировать радар? И как вы объясните то, что «Элдридж» вдруг появился за три сотни километров от Филадельфии, возле Норфолка?

– Борис Петрович, пока неизвестно, что именно появилось в Норфолке. «Элдридж» там видели, но руками не трогали.

Я кивнул – мой противник проболтался, и это подтвердило мои предположения. Зачем бы ему подробно изучать историю с «Элдриджем», если он не держит под контролем проект «Янус»?

– Допустим. Но перед исчезновением эсминец как бы скрылся в зеленом тумане.

– Ну и что?

– И туман, и то, что подобное случилось практически в воде, – для меня веские доводы в пользу перемещения во времени. Очень многие странные явления, похожие на хронопроколы, каким-то образом связаны с водой. Может быть, вода с ее плотностью и прочими параметрами – более подходящая среда для… Но не будем спорить о гипотезах. В эксперименте использовались гигантские магнитные генераторы, которые по-русски можно назвать размагничивателями. Они работали на резонансных частотах. И еще много всякой непонятной техники. В результате экипаж вернувшегося «Элдриджа» просто обезумел. Матросы, у которых осталось что-то вроде памяти, рассказали, что там творилось. Несколько человек просто застыли в ступоре, выпали из жизни – отсюда термин «выпадание»…

О термине он не спросил – где, кем введен, в какой литературе употребляется. Значит – сам знает.

– Несколько человек не вернулись – по словам очевидцев, они просто растворились в воздухе. Еще несколько сгорели. Знаете про случаи самовозгорания, когда одежда на человеке цела, а тело становится пеплом? Вот это оно и было. Одна из гипотез объясняет самовозгорание разной скоростью потоков времени в отдельных частях человеческого тела. Ну так вот…

Я сделал паузу.

– Я вас слушаю, – напомнил Дробышев.

Он был внимателен и скорбен, как чиновник похоронного бюро, которому неутешная вдова заказывает лучший катафалк для дорогого покойника.

– В России тоже пытались влиять на скорость времени. Если бы государство продолжало финансировать космические программы, как это изначально задумывалось, то в цехах секретных производств была бы доведена до кондиции и установка «Ловондатр». Теоретик Дусик Иван Андреевич пошел по американскому пути – или его навели на мысль пойти по американскому пути. В результате проект «Янус» предполагает использовать как раз эти самые размагничиватели. По крайней мере, они доказали свою пригодность, они…

– Я плохо разбираюсь в физике, – перебил меня Дробышев.

– Тогда вам придется верить мне на слово. Вот почему выбрано место на берегу озера и строятся такие огромные помещения. Но для того, чтобы установка, работающая по такому принципу, не вернулась через десять секунд, мощность генераторов должна быть побольше, чем в филадельфийском эксперименте, и работать они должны будут постоянно – все то время, пока установка с экипажем будет пребывать в глубинах истории. Вопрос: каким образом это скажется на бедном городе, который сдуру приютил проект «Янус»? Все ли население после беспричинных приступов страха, после резкого ухудшения зрения и прочих прелестей спятит и вымрет или кто-то приспособится?

– Вы полагаете, наше ведомство заинтересовано в том, чтобы уничтожить город в своей собственной стране? – холодно спросил Дробышев.

– Не заинтересовано. Просто это побочный эффект, – ласково объяснил я.

– Очень хорошо… – пробормотал он. – Допустим, мы обсуждаем не реальный и совершенно дурацкий проект «Янус», а гипотетический, удачный. Допустим, есть возможность построить машину времени. На что нам ее употребить? Теперь весь мир с терроризмом борется, я повторяю – все живут сегодняшним днем, потому что завтрашнего может не быть! Прошли те времена, когда переписывали историю, и…

– Так вы же сами сказали! Машина времени – идеальное оружие! Если вам стало известно о террористической акции, достаточно послать своих людей в нужное место и в нужную минуту!

– Борис Петрович!

Он приподнял зад над стулом, и я понял, что маска – маской, а реакция и темперамент у этого деятеля завидные.

– Вам очень хочется заехать мне в ухо, – сказал я. – Не стесняйтесь. Если я упаду со стула, то сам подняться не смогу. Хватит еще одного удара – и проблемы нет. Только имейте в виду: о том, что я сюда отправился, кое-кто знает. И если я вовремя не вернусь, начнутся интересные события.

– По-моему, вы злоупотребляете…

Вот сейчас он точно собрался позвать охрану и вывести меня из кабинета под белы рученьки. Ну, это еще полбеды.

– Несомненно… Значит, так. Фонду, который дал деньги на Дуси-ков эксперимент, обманку подсунуло ваше ведомство. Очень нетрудно в свете последних достижений теоретической физики объявить выкладки Эйнштейна неправильными и устаревшими. Тем более – сам Джереми Красти не ученый, а охотник за привидениями и искатель

Атлантид. Но он, если верить прессе, довольно сердитый старикашка. Его сперва навели на мысль, что строительство непозволительно затягивается и ведется с ошибками, потом надоумили дать проект на анализ независимым экспертам. Ему даже помогли найти группу экспертов, то ли в Колумбии, то ли в Уганде, то ли в Антарктиде…

Благотворителя чуть удар не хватил. Но, как вы понимаете, грант был разбит на несколько частей, кажется, там предполагалось получать очередной кусок раз в квартал… И чем скорее перекрыть нашим жуликам кислород – тем больше шансов у фонда спасти хоть какие-то деньги. И забыть всю эту историю, как страшный сон, – я чуть помолчал. – А потом для кого-то перекупить то, что уже построено и смонтировано, по бросовой цене – дело техники. Очень простой механизм. В общем, кто-то получит не только звездочки за операцию «Янус», но кое-что посерьезнее. И вашему ведомству совершенно ни к чему, чтобы какие-то люди продлевали агонию теперешнего «Януса», имитировали пробный пуск установки, показывали всякие смешные экспонаты, доставленные из прошлого, добывали следующую порцию средств и в итоге повышали продажную стоимость объекта.

– Интересные вещи вы рассказываете. Если бы речь шла не о нашем, а о каком-то другом ведомстве…

– Но если ваши люди пошли по следу экспедиции, то, значит, цель у них простая – любой ценой доставить вам ноутбук с программой Золотухина, – возразил я. – Хотите сказать, что программа сама по себе вам очень любопытна? Академический интерес? Вам нужна была программа, пока она в стадии отработки и в единственном экземпляре!

Наверное, я говорил слишком страстно.

– Вы детективов начитались, – резюмировал Дробышев.

– А вам Оккама читать не доводилось?

Он впервые слышал это имя. Или притворился.

– Жил в четырнадцатом веке в Англии. Был крупнейшим философом-схоластом, – как можно проще изложил я послужной список Вильгельма Оккама. – Но нам, грешным, известен исключительно по принципу, который так и называется – «бритва Оккама». Звучит просто: «Не умножай количество сущностей сверх необходимого». И вот как он работает в нашей ситуации. Ведь, согласитесь, для вторжения в давние века с научными целями вполне достаточно и одного средства!

– Ну-у?..

– С моей точки зрения, если есть программа для расчета маршрутов, то проект «Янус» становится лишним, и его вполне можно отсечь бритвой Оккама. А с вашей точки зрения, лишняя как раз программа. И вы хотите ее отсечь. Сумей разглядеть, что именно человек отсекает бритвой Оккама, и поймешь, что для него самое важное.

– Разве борьба с международным терроризмом не может считаться важным делом? – спросил мой оппонент. – Разве то, что установка «Янус» позволяет наносить сильные точечные удары и избавляет от затяжных и кровопролитных операций, – разве это не важно?

– То есть спасаем человечество? Достойное занятие. А теперь вот вам туз из рукава. Вы полагаете, что вся наша экспедиция и ваши люди провалились к динозаврам? И что программа Золотухина потеряна навеки? Вынужден вас разочаровать! Впрочем, вы ведь знаете, как действует это самое пятно белого тумана, о котором пишут все, кто сталкивался с проколами. В спокойном состоянии висит себе и висит. Фоменко к нему лазил – ну, головной болью помучался и жив остался. Но такие пятна не любят возмущений. Всякая суета, стрельба, шум их каким-то образом активизируют. И белое туманное пятно начинает буянить, словно перелетный эсминец. Очевидно, для поддержания хронопрокола в рабочем состоянии матушка Вселенная тоже использует какие-то формы электромагнитного излучения… – и тут я резко сменил все, тему, интонацию, громкость голоса. – Ваши люди были на Семеновских болотах после того инцидента? Пустой комбинезон с кучкой пепла внутри подобрали?!

– К сожалению, мое свободное время истекло, – ответил Дробышев.

Все-таки немало изменилось за последние пятнадцать лет. Он отпускал меня с миром – а тогда бы я так просто не отделался. Он не мог согласиться со мной вслух, но согласился мысленно: да, заварили кашу… А с другой стороны, ноутбук вместе с программой пропал бесследно – и что я теперь могу доказать? Да, был программер Лешка Золотухин, но ушел в какие-то болота с городским сумасшедшим Арканом Фоменко, где они благополучно и сгинули. А в другом городе пропала влюбленная пара, что тоже обеспокоит только родителей. Он рассуждал так – но я рассуждал иначе!

– А вам не приходило в голову, что один человек уцелел? Он видел, как пятно втянуло в себя и экспедицию, и тех, кто ее преследовал, но сам он мертвой хваткой вцепился в трос, и его выдернуло обратно. Он два дня шел лесом, лишившись памяти, не зная куда, чуть не утонул в Семеновских болотах, но очухался и выбрался. И знаете, что он сделал? Сел на первый же поезд, следующий в Белоруссию. Там у него родственники. Карманы у этого товарища были набиты кредитными карточками, так что через три дня ему привезли все необходимые документы, и он выехал в Польшу. А теперь вы его не найдете нигде.

– А для чего нам его искать?

– Хотя бы для того, чтобы спросить, где завершается маршрут, который начался на Семеновских болотах. И который, между нами говоря, уже завершился.

– То есть как?

– Ребята не высовываются, чтобы не возник известный парадокс. Какое-то время им еще придется побыть за границей. Они УЖЕ вернулись – понимаете? Он встретил их, он их отыскал! Скажу по секрету – он все сумасшедшие дома в той местности прочесал. И эти ребята могут рассказать правду…

– Не думал я, что вы, Борис Петрович, унизитесь до дешевого блефа, – проникновенно сказал Дробышев.

Я только посмотрел на него. Элементарный трюк! Он полагает, что я сейчас достану видеокассету, начну вопить и брызгать слюной, дам, наконец, точный адрес отеля… А кто его разберет: может, он и впрямь считает, что я блефую. По такой физиономии не понять – сдвинет прозрачные бровки и думает, будто напустил холоду…

– Человек, который знал место выхода, далеко не нищий. Он довольно оригинальный тип нового русского – заработал сколько-то денег, решил, что ему этого на остаток дней хватит, и принялся мило бездельничать… – я вспомнил, что Лешка с Грядущим рассказывали про Вовчиков чердак, и усмехнулся. – А вот теперь мы начнем торговаться.

– Торговаться?

– Вы поставили на своих людях крест, но мы, охотники за зелеными человечками, ребята простые, непритязательные и у нас каждый на счету. Я знаю, что вы фактически арестовали и прячете Марианну Древлянскую. Кроме всего прочего, это способ давления на ее отца. Я узнал это от уцелевшего участника экспедиции. Он видел, как ваш человек тащил ее по лесной тропе. Ну так что же мы будем делать с Марианной Древлянской?..

Вот Дробышев и оказался с бритвой Оккама в руке.

Он сидел передо мной, сильно озадаченный такой новостью. Он уже сильно усомнился насчет блефа. И он мучительно размышлял, как спасти проект, который в его бумагах числился уже не в качестве «Януса», а совершенно иначе. Я, словно шахматист, окружил проект всякими угрожающими фигурами.

– Лечить мы ее будем, – тихо сказал Дробышев. – Она в госпитале, в очень тяжелом положении. Тому парню удалось спасти тело, а душу… Хотелось бы верить в лучшее…

Спасти? Это было что-то новое.

– Я уже вышел из старшего детсадовского возраста, – любезно сообщил я. – Вы держите у себя Древлянскую, чтобы она не рассказала, как вы напали на безоружных людей, как вы убивали их, чтобы отнять ноутбук…

– Да нет же! – вдруг заорал он. – Никто на них не нападал!

– А стреляли, выходит, болотные черти?

Мы уставились друг на друга, словно два петуха перед схваткой. Наконец-то я действительно вывел его из терпения!

– Да на черта ребятам было стрелять?!

– Значит, стреляли? Стреляли?

– Если бы не эти…

– Кто?

– Если бы я знал! Перед отъездом Фоменко совещался с вами: это ваша идея – послать с ними группу прикрытия?

– Кого? Какую группу?

– Ну, значит, это еще кто-то. Хотел бы я знать, кто еще послал своих людей разбираться с вашими идиотскими туманными пятнами… Мы же хотели убедиться, что все эти проколы и программа Золотухина – бред сивой кобылы в туманный день, и с чистой совестью махнуть на них рукой. Теперь ясно? Распоряжение – брать ноутбук только в том случае, если вся эта хреновина действительно работает. А когда оказалось, что за этим же ноутбуком охотится еще какая-то группа…

– Андрей Васильевич! Ну за кого вы меня принимаете? Вы хотите перевалить ответственность на каких-то мифических конкурентов?

Последовала пауза.

Все-таки мало что изменилось в этом ведомстве, подумал я. Мира между нормальными людьми и ведомством нет и быть не может. И это мне – мне! – он станет объяснять, что его ребятки спасли Марианну Древлянскую, что ее лечат в каком-то засекреченном госпитале! Это мне – мне! – он станет вешать лапшу на уши, приплетая вражеский десант, руку американского президента на Семеновских болотах! По меньшей мере неостроумно. Но артист, однако. Артист! Кто другой поверил бы – но не я. Я столько раз сцеплялся с ведомством, и в восемьдесят втором, и в восемьдесят четвертом, и даже в восемьдесят седьмом, что научился не верить ни единому слову. Ни единому! Что бы там ни говорили!

Может быть, он еще скажет, что вредное излучение в соответствии с проектом «Янус» будет надежно заэкранировано? Знаю я это советское экранирование!

Он сидел передо мной, глядя на пустой листок голубоватой бумаги. Я загнал его в угол. Ему нужно срочно делать выбор – чем-то пожертвовать, чтобы спасти главное, свою идею абсолютного оружия. И он знает, что я пойду до конца. Я от жизни получил немало, дочка выросла, внуки во мне не больно нуждаются, лучшая часть жизни прожита достойно. И я не против уйти, пока не испытал настоящего унижения бессилием и болью.

Моя бритва Оккама тоже наготове.

Эпилог

– Трусы снимай, – велел Феликс.

Фоменко подчинился и встал перед ним совершенно голый. Феликс деловито прощупал швы и даже вывернул трусы наизнанку.

– Порядок. Надевай.

Витька впервые видел, как в одежде ищут «жучка». Сперва он настолько обрадовался, обнаружив возле церкви живого Фоменко, что сразу кинулся тараторить про все сразу, но Феликс приказал заткнуться, отвел их обоих на мельницу и там взялся за дело.

«Жучок» оказался в куртке, в плечевом шве, как раз под воротником. Банальнее некуда. Феликс швырнул его в запруду и продолжал поиски.

– Я же знал, что меня не просто так отпустили, – сказал, одеваясь, Фоменко. – Ну что, можно говорить?

– Погоди.

Феликс еще минут двадцать щупал и перетряхивал вещи.

– Вроде чисто. Ну, теперь ужинаем и – спать.

Действительно, закат уже утекал за край неба, а с другой стороны сгущалась ночь.

– В Марсель, значит, – пробормотал Фоменко. – Это правильно. Через Петербург. Вообще-то можно и матросами наняться.

– А ты это дело знаешь?

– Ходил под парусом.

Витька был выключен из серьезной беседы. Когда вернулся Фоменко, у Феликса появился нормальный, не буйный и не склонный к странным поступкам товарищ. Они поладили сразу, а Витька так же сразу сделался из равноправного мужчины мальчиком. И это ему совершенно не нравилось.

Фоменко стал рассказывать Феликсу о какой-то регате, в которой участвовал десять лет назад, а Витька забрался в сарай и с горя лег спать.

Подняли его очень рано – он и четырех часов не отдохнул.

– Пора, – сказал Феликс. – В такое время они наверняка спят, так что уйдем подальше. И не на Тверь, а к северу подадимся. Мало ли, вдруг они захотят убедиться, что мы не к Питеру пошли. А нам еще Аркадию нужно какой-нибудь армяк раздобыть.

– Точно, – сказал Фоменко и вскинул на плечо мешок с общим имуществом.

– Я понесу, – Феликс забрал у него мешок. – Там все-таки ценные предметы.

– То есть ноутбук? – высунулся Витька. Он, сам того не желая, искал повода схлестнуться с Феликсом.

– Да на хрена мне ваш ноутбук, – сказал Феликс. – Мне вполне хватит пары дискет с программой. Имея эти дискеты, моя хозяйка уже сможет отбиваться в случае наезда. Тем более, что записи всяких-разных разговоров у нее имеются. И плюс мои мемуары.

– Ну так и отдай его, – Фоменко протянул руку.

– Шиш тебе, – ответил Феликс. – Таким, как ты с Костомаровым, мясорубку доверить нельзя. У меня он целее будет. А то опять за моей спиной кто-то попытается его спецназу сторговать. Впрочем, если вы здесь достанете для меня дискеты, я не против.

– А кто твоя хозяйка? – спросил, не подумав, Витька.

Феликс внимательно посмотрел на него.

– Когда тебе платят деньги, их нужно отрабатывать, – объяснил он, как маленькому. – Я получил задание, получил аванс. Мне заплачено не за души высокие порывы, а за то, чтобы информация попала в руки к хозяйке. И я это сделаю.

– Правильно, – согласился вдруг Фоменко. – Не петушись, Витя. Когда-нибудь поймешь.

– Что пойму?!

Фоменко только рукой махнул.

Они действительно пошли огородами. Армяк не армяк – а какую-то лопотину сняли с пьяного мужика, который дрых в кустах, не добредя дюжины шагов до родного дома.

– Все равно бы пропил, – заметил Феликс, высвобождая пьяницу из рукавов. – Держи, Аркадий, да выбей о дерево как следует. У этой публики всякая скотина водится.

– В бане прокалить надо.

– Погоди, и до бани доберемся.

Странную компанию представляли собой они трое: ветеран Полтавской баталии в надвинутых на лоб останках треуголки, молодой человек из благородного сословия в модном зеленом кафтане с галуном и землепашец, да еще с захудалого двора. Они молча и целеустремленно шли напрямик, перелезая через плетни и прыгая через вековые лужи.

Вдруг Витька остановился.

– Нехорошо получается, – сказал он. Феликс и Фоменко обернулись.

– Что – нехорошо?

– Да спецназ, будь он неладен…

Фоменко опустил глаза, а Феликс хмыкнул.

– Твой спецназ нам только пакостил.

– Вот если бы можно было ребят забрать, а Сухарева тут оставить… – добавил Фоменко. – Только не получится.

Капитан Сухарев – мастер проникновенного вранья по рации. Шестой.

– Когда отойдем подальше, свяжемся с ними и скажем про Одессу, – то ли предложил, то ли потребовал Витька.

– Радиус действия рации, когда батарейки совсем дохлые, тебе известен? – спросил Фоменко. – Если связываться, то сейчас.

– Незачем, – возразил Феликс. – Рейс Марсель – Питер – это вам не пригородная электричка. Там, может, всего два корабля за навигацию и приходят. Неизвестно, сколько ждать. Как раз на одно судно и сядем.

– Тоже верно.

Не оборачиваясь, Фоменко и Феликс пошли дальше, Витька постоял – и поспешил следом. Совсем ускорив шаг, он даже забежал вперед.

– Они же тут пропадут!

– Такая их судьба, – хмуро ответил Феликс.

Конечно же, команда из четверых здоровых мужиков может пересечь незнакомую страну, двигаясь ночами по компасу и подворовывая. Но если они попадутся кому-то на глаза – в своих камуфляжных комбинезонах, со своими волчьими повадками, – то их сперва примут за нечисть, потом устроят облаву с собаками, особенно если нарвутся на богатого и азартного помещика. А недостаток всякого боеприпаса в том, что он конечен.

А если повезет, то они доберутся до места, где лет через тридцать образуется знаменитый порт.

– Дай рацию! – потребовал Витька.

– Филантроп долбаный.

– Свои же!

– Когда они тебя с коня ссадили и по лесу гнали – тоже были свои?

Фоменко громко вздохнул.

– Не знаю, как тебя растили, а мне отцы-командиры говорили: каждый должен отвечать за свои глупости, – нравоучительно молвил Феликс.

– Так ведь не за свои же! Им дали приказ…

– У Сухарева должны были сработать мозги, что ситуация нештатная.

– Ну, не сработали!

– На вранье – сработали. Они, выходит, для нас – свои, а мы для них – не свои?

– Действительно, Феликс, нехорошо получается, – сказал Фоменко. – Давай сделаем им дупло.

– И что оставим в дупле? Напишем: разворачивайтесь на сто восемьдесят и приходите ловить нас в Питер?

Фоменко крепко задумался.

– Дай, пожалуйста, рацию, – сказал Витька.

– Если ты собрался идти с ними в Одессу, я тебя задерживать не стану. – Феликс добыл из мешка и вручил ему пластмассовую коробочку.

– Я – Первый, я – Первый, вызываю Шестого и всех остальных, – заговорил Витька.

Ответа не было.

– Не в зоне, – заметил Феликс, протягивая руку за рацией.

– В Одессу поперлись, кретины! – со злостью сказал Фоменко, и Витька покосился на него: до сих пор экспериментатор ни чувствам, ни языку особой воли не давал.

И тут прорезался далекий голос.

– Я – Сорок третий. Слышишь, Первый, я – Сорок третий.

– Эй! Мужики! – отчаянно заорал Витька. – Нет никакой Одессы! Не построили!..

Фоменко выхватил у него рацию.

– Они тут, – вдруг произнес Феликс. – Зуб даю. Они решили, что мы не сразу будем пробираться к югу, и ищут нас к северу от дороги.

– Сорок третий, я – Фоменко! Сорок третий, ты меня слышишь?

– Я – Шестой! Я – Шестой! Что там, Фоменко?

– Обстоятельства изменились. Слушайте, Сухарев, мы тут посовещались и предлагаем перемирие. Пойдем вместе.

Теперь уже Феликс выхватил рацию у Фоменко.

– Никакого перемирия, Шестой! Вы эту кучу дерьма навалили, вы в ней и оставайтесь!

– Да приказ же у них был! – закричал Витька. – Ты что, не понимаешь? Они же – свои! Приказ – это там! А здесь – свои!

– Дай сюда, – Фоменко неожиданно ловко отнял рацию у Феликса. – Сухарев, не будь идиотом! Тут выживет не тот, кто умеет лучше драться, а тот, кто лучше знает историю! Мы хоть что-то знаем, а вы – ни хрена!

– Если вы предлагаете перемирие, значит, сами без нас не выберетесь, – вполне логично ответил Шестой.

– О чем с дураками толковать, – буркнул Феликс. – Ладно. Было бы предложено. Слышишь, Костомаров? Уходим…

Он сверился с тенью от дерева.

– …к северо-востоку…

– Погоди…

Очевидно, спецназ шел двумя группами и связь держал при помощи раций. Сейчас в канале было несколько человек, и Феликс с Фоменко, щекой к щеке слушая полудохлую рацию, ловили то матерщину, то призывы к здравому смыслу.

– Ну, заварил ты им кашу, – сказал Феликс, неодобрительно глядя на Витьку. – Уже и командира посылают…

– Первый, Первый, я Сорок третий! Мы согласны на перемирие!

– Где вы там? – спросил Феликс. – Далеко уйти успели?

– Я – Шестой. Ты, который Первый: что там за хренотень с Одессой?

– Такая хренотень, что… – начал было Феликс, но тут возник еще один голос.

– Я – Сорок третий! Перемирие!

– Пока не выберемся отсюда? – спросил Феликс. – Дураки. Все еще не поняли, в каком вы дерьме? Сами не выберетесь. Если перемирие – то навсегда. Так и скажите своему кретину. У него больше нет начальства. Ему не перед кем отчитываться. Пусть сам, наконец, решает!

– А у тебя, выходит, есть? – ехидно полюбопытствовал Витька.

– Я работу выполняю.

– Ну и он!

– Мне убивать не приказывали, а ему – приказали.

– А если бы тебе приказали?

– Пошел ты в задницу! Это мы уже проходили, – ответил Феликс.

– И больше этого не будет. Эй, где ты там, Сорок третий?

Рация некоторое время молчала.

– Ну, наша совесть чиста, – сказал Фоменко. – Видишь, Виктор? Свои-то свои…

И тут раздался свист, заставивший всех троих обернуться.

По пояс в малиннике стояли два парня в камуфляже. Просто стояли, опустив руки, потому что и в самом деле непонятно, что в таких случаях положено говорить.

Витька пошел к ним первым. Это были высокие плечистые ребята, с гладкими лицами, еще не нажившие резких мужских морщин, как у Феликса и Фоменко. И даже не его ровесники – а двадцатилетние мальчишки, угодившие в спецназ потому, что два года назад были самыми быстрыми и ловкими, подтягивались рекордное количество раз и еще насмотрелись видиков про героев.

Сейчас, когда они сами несколько обалдели от своей инициативы, лица у них были растерянные – как у школьников, прихваченных на изучении дешевого порнушного журнала.

Витька шел к ним, показывая распахнутые ладони обеих рук – как положено подходить к чужой собаке.

– Ну не бросать же тут вас, идиотов… – сказал он, словно бы извиняясь.

Один из парней – возможно, решительный Сорок третий, тоже показал руки. В правой он держал рацию – и вдруг резким движением кисти метнул ее Витьке под ноги. Витька отскочил, Фоменко метнулся за дерево, Феликс рухнул наземь, но уже с пистолетом в руке.

Но ничего не громыхнуло, не подняло в воздух тучу земли, не рассвистелось осколками. Рация просто лежала в траве, отброшенная за ненужностью. И как знак, что Сорок третий отказался от связи с Шестым.

– А эти два кретина будут сидеть и ждать приказа? – спросил Фоменко, первым осознав ситуацию.

– Пускай делают, что хотят, – ответил Сорок третий. – А мне надоело. Кому тут оружие сдать? Ты, что ли, старший?

Феликс, опознанный безошибочно, поднялся.

– Оставь себе, – велел негромко. – Кто старое помянет – тому глаз вон. Костомаров, это и к тебе относится.

Но на самом деле он говорил для Фоменко. Сейчас было решительно незачем выяснять, кто обстрелял Витьку и Фоменко, чьи пули загубили Лешку Золотухина…

– Еще два армяка добывать придется, – добавил он брюзгливо. – И мешок тоже – для амуниции… Вообще, неплохо бы кобылой и телегой разжиться…

Фоменко тронул его за плечо и, когда тот обернулся, нравоучительно поднял палец:

– Не умножай количества сущностей сверх необходимого. □