Текст книги "Жиголо"

Автор книги: Сергей Валяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Меня толкают в кают-компанию и я забываю несвоевременную мысль, как пассажир-размазня багаж в вагоне столичной подземки.

После яркого праздничного дня – сумрак помещения, обитого мореным дубом и обставленного кожаной мебелью цвета молочной пенки. За длинным столом сидит сам господин Фаст. Он бодр и весел, как весь российский народ перед Новогодними празднествами, ожидающий рождественского чуда. В углу жмутся двое – Катенька и... Степа, скованные одной цепью, то бишь наручниками. Разумеется, были перепуганы, ничего не понимая. Глянув на них убийственным взглядом, я заявил, что ходить так они будут впредь до конца дней своих.

– Во, пусть мучаются, – посмеялся сотрудник ГРУ и потребовал тетрадь.

Я вырвал её из-за пояса и швырнул с таким расчетом, чтобы она, скользя по столу, прибыла точно в чужие руки. Это удается и меня награждают похвалой:

– Молодца, – полковник пролистывает страницы. – Вижу, трезвый ты пацан, – цапает сотовый телефончик. – Но проверим, вдруг фуфель кидаешь? И проговаривает в трубку, что все о`кей – товар прибыл, его качество можно проверить.

– Ну тогда мы пойдем, – говорю я. – Зачем вам лишние свидетели? Их, как правило, убирают.

– Догадлив, чертушка, – радуется Денис Васильевич и сообщает окружающим, что моя голова крепка, как полено, выдержав эксперимент по охоте на НЛО. – Я думал, кролик сдохнет, ан нет – живее всех живых.

– Я вас всех переживу, – говорю, – ублюдков.

Присутствующие прекращают ржать и смотрят на меня, как курганские комбайнеры на инопланетянина из созвездия Черных Маргиналов.

– Он нас обижает, ребята, – обращается к коллективу господин Фаст. – Я бы этого не потерпел.

Я заблокировал первый удар и второй, и даже третий, и сам успел нанести три сокрушительных, да силы были слишком неравны. Куда не плюнь везде самбисты, дзюдоисты и прочее айкидо. Оставалось только принять позу эмбриона и держать пинки, защищая жизненно-важные органы. В этих печальных обстоятельствах голова самый неудобный предмет, который невозможно спрятать, например, меж ног. Именно по ней меня и били так, точно пытаясь выбить дорогостоящие чипы, вставленные туда на деньги налогоплательщиков.

И выбили бы, да прозвучала команда к отдыху и у меня появилась возможность перевести дух и подумать о том, как выпутываться из создавшегося положения.

Я лежал на досках и, думая, следил за всем происходящим с нижней, так сказать, точки. Кстати, удобная точка – видна вся подноготная.

После непродолжительной паузы, когда все участники праздника жизни отдыхали, а Катенька прекратила визжать, раздался скрип старого дерева и на подмостки вышли новые действующие лица.

Джентльмены с берегов Потомака решили навести друзей на Москве-реке. И в этом ничего плохого не было – надо укреплять дружбу между народами. И спецслужбами.

Трое прошли к столу и сели за него. За происходящим я следил, напомню, с положения лежа и прекрасно видел танцевальные па, которые выделывали ноги высоких договаривающих сторон. Эксперты в нетерпении топтались, некто в дорогих сабо был неподвижен, а господин Фаст закинул ногу на ногу, словно защищая свои низкие интересы.

Беседа велась исключительно на языке великого Хемингуэя, то есть я ничего не понимал, хотя догадывался, что ноги в дорогих сабо принадлежат господину Нику Хасли, которому идти от "Балчуга" к "Алексею Толстому" как раз минут пять. Как известно, он, гость нашей столицы, банкир и штатный сотрудник ЦРУ. Спрашивается: куда смотрит ФСБ? В сердце, понимаешь, России происходит такое безобразие, а служба в ус не дует. К счастью, как позже выяснилось, я ошибался, и слава Богу, что ошибался.

Между тем судьба преподнесла ещё один маленький сюрприз мне, пытающемуся определить главных героев всех этих колдовских событий. Пока эксперты разбирались в каракулях академика Сироты А.А., сотрудник ГРУ решил поторопить события. Он набрал номер на мобильном и проговорил:

– Танечка! Передай Станиславу Станиславовичу, у нас порядок. Мои поздравления.

Ох, поторопился агент, поторопился лазутчик, поторопился чужой среди своих, нарушив все законы детективного жанра.

И скоро произошло то, что должно было произойти. Эксперты занервничали и так, что их ноги под столом начали дергаться, как в танце Витта.

Потом наступила тишина, в подобных случаях говорят: мертвая. Я был готов к развитию таких событий и поэтому, лежа ниц, ждал, когда господин Фаст лично возжелает меня застрелить.

Гнев в таких делах неуместен. Увидев над собой перекошенное от злобы лицо актера второго плана, я приложил к своим разбитым губам руку, где прятался дартс, и... махонькая, но эффективная стрела впилась в глазное яблоко врага. Как говорится, аккурат в яблочко.

По-детски всхлипнув, полковник завалился на меня. Я начал было рвать из его рук ТТ, как вдруг весь пароход содрогнулся от ударов и мата:

– Всем лежать, суки! Лежать, вашу мать!.. Лежать, ... ...!..

Мне было хорошо – я уже возлежал, защищенный трупом. Впрочем, мне было хорошо по другой причине – услышал родные голоса бойцов группы "А". Увидев же возбужденное и потное лицо Стахова, менхантера нашего, позволил себе удивиться:

– Ну вы, ребята даете!

– Живой, вижу, – заключил охотник на людей, осматривая меня. – Все под контролем, Дима.

– Под контролем, – недовольно бурчал, медленно поднимаясь на ноги. Валитесь, как снег в июне.

– Такая работа, парень

Я покачал головой: кажется, меня снова использовали в качестве живца. Что же это такое, господа? Я вам кто – бессмертный Ванька-встанька, над которым можно измываться как хочешь, все равно встанет в полный рост.

Увидев за столом трех джентльменов, похожих напуганными физиями на использованные гондоны в Москве-реке, показал им средний палец характерный жест всей радикальной молодежи мира.

– Fuck you! – дополнил межгалактическим словом.

Меня остановил появившейся невозмутимый Старков и ещё несколько человек в гражданском, которые предъявили напудренным и холенным гражданам оf USA стандартное обвинения в шпионаже и угрозе нашей национальной безопасности.

Пока происходила эта канцелярская суета я подошел к сестричке Катеньке и Степе и сказал все, что я о них думаю. Педагог из меня хреновый и младшенькая разрыдалась, точно героиня мыльной телевизионной небылицы. Ее юный друг давил прыщи, изображая из себя мужественного хуанито.

Потом к нам приблизился Старков и скоренько успокоил бойскаутов, рассказав анекдот о мужике, которого укусила собака и который потребовал от хозяина компенсации. А тот в ответ: "Договорились. Я её подержу покрепче, а уж вы кусайте, кусайте!".

По-моему анекдотик был с намеком, да я не понял, равно и то, как здесь оказалась служба СБ?

– Проходили мимо, – отшучивается генерал, однако после сообщает, что, как показали последние события, именно Фаст оказался тем самым главным "кротом", работающим на ЦРУ. Под угрозой находился научно-исследовательский центр и все его проекты, связанные с разработкой новых внеземных технологий; мне отдельное спасибо за то, что сумел выдержать трудные испытания.

На это я употребил народное словцо, рифмующее со словом "живец".

– Что? – не поняли меня.

– Ловили "крота", а поймали "кита", – кивнул на джентльменов, удаляющихся под охраной бойцов группы "А".

– Да, ЦРУ не дремлет, но и мы не спим, – заключает Старков и хочет попрощаться.

Я останавливаю его вопросом: кто такой Станислав Станиславович? И объясняю, откуда знаю это И.О. Генерал мрачнеет лицом, потом выразительно смотрит на Кремль и говорит, что есть такой государственный деятель в администрации Президента, куратор силовых структур, лучший друг Семьи, мечтающий о вечной власти, и он её будет иметь – у параши.

– Да, он тебе знаком, – вспоминает генерал, ? по сынку своему Ильюшке.

? Волошко, что ли?

? Он самый.

? Бит Голушко в самое лукошко, – передаю общую тетрадь. – Формула власти была здесь. Теперь её нет.

– Это расчеты академика по веществу 115? – пролистывает страницы Старков.

– Да, но без последних записей.

– А где они?

– Сожгли в лесу, – отвечаю.

– Жаль, – передергивает плечами генерал. – А счастье было так близко.

– Счастливы только дети или идиоты, – отвечаю. – Дети вырастают, остаются одни идиоты. Вы хотели иметь мир идиотов?

– Ты о чем, Дима? – доброжелательно интересуется Старков. – Хорошо себя чувствуешь?

– Лучше всех, – отмахиваюсь. – По мне: лучше гореть при лучине, чем тлеть при Новой Энергии.

Генерал обнял меня сочувственно, не понимая абсолютно ничего, и посоветовал обратиться к врачу: такие перегрузки дают иногда сбои даже в таком стоическом организме, как мой.

– А лучше на природу, на речку, – советовал, выводя в солнечный шумный день. – Купайся каждый день, Дима. А рыбалка, знаешь, как укрепляет нервную систему...

Я понимаю, что вопрос о НЛО окончательно утвердит генерала о том, что моя голова плоха на разум. Лучше промолчать – что я и делаю. Сами разберемся с этими неопознанными летающими объектами, где наша не пропадала.

На этом я прощаюсь с генералом СБ и его группой – до новых встреч, шутит менхантер Стахов, хотя, как известно, в каждой шутке...

Что же потом?

Через два часа я привожу на битом "жигуленке" Катеньку в Луговую, а точнее на пасеку деда Матвея. Там она знакомится с Анечкой. Общий язык они находят быстро, как две родные сестрички, и убегают на реку купаться. А я остаюсь с Матвеичем, который начинает меня лечить народным средством: водкой, медом и баней. Метод прост: родную в себя, мед на себя, а после банька с березовым веничком.

К вечеру чувствовал себя даже лучше, чем прежде. Вот такой вот секрет нашей жизни: тяпнуть бутылку водки, занюхать её запахами родимого края и вперед на штурм новых высот.

Когда горизонт запылал прощальным пурпурным закатом, Аня сказала с грустью:

– Они сегодня улетают.

– Кто они? – хотя догадался, о ком речь.

– Они.

– Откуда знаешь?

– Знаю.

Мы смотрим друг на друга, и этого взгляда достаточно, чтобы вспомнить наше прошлое, понять наше настоящее и верить в наше будущее.

На битом соседском "жигуленке" мы отправляемся в аномальную зону. Зачем? Излишний вопрос для тех, кто любит небо и кого любят небеса.

К полуночи подъезжаем к ночному полю. Оставив машину на проселочной дороге, не спеша идем к центру вселенной. Потом, остановившись, закидываем головы вверх. И стоим так долго, глядя на звездные миры, пока не приходит понимание, что находимся в самом средоточии колоссального живого организма. Понять человеческим умишком это нельзя, почувствовать – да.

Затем воздух над нами будто материализуется, превращаясь в некий объект искусственного происхождения, подсвеченный навигационными огнями. Он парит над землей на расстоянии чуть ли не вытянутой руки. Размеры его потрясающие – измерять их можно километрами. Такое впечатление, что часть некой живой природы отделяется от основы Праматери, готовясь отправиться в бесконечный путь поиска Божественной истины.

Потом грандиозная громада начинает подъем... все выше и выше... и наконец невидимый для нашего глаза переход в Пространстве-Времени, и мы видим у звезд только небольшой серебрящийся диск.

А мы продолжали стоять в поле. Оно было вечным, как звезды над ним. И мы были такими, как звезды.

– Они вернутся, – сказала Анечка.

– Наверное, – ответил я.

– И мы их встретим?

– Или наши дети.

– Ага, – сказала Аня. – Мы ведь будем жить долго и нас будет много.

– Ага, – я поцеловал её губы, пропахшие полынью, лунным светом и вечными звуками летней среднерусской ночи.

И мы пошли к далекой машине. Поле было рыхлым и сухим. Мы шли по нему неверным, но целеустремленным шагом, нечаянно загребая пыль. И возникало такое впечатление, что мы танцуем на облаках.

Декабря 1999 года