Текст книги "Жиголо"

Автор книги: Сергей Валяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

На ночь накрыл его брезентовым тентом – теперь тент был разрезан и в его прорехи, как в воронке... Контролируя обстановку полусонной местности, я приблизился к машине. На заднем сидение полулежал южный человек с черным от посмертной щетины лицом. Такая же по цвету кровь запеклась на белой его рубахе и создавалось, что он облит киноварью из ведра.

Я понял, что этого неразговорчивого мертвеца с перерезанным горлом решили "обменять" на мир, то есть меня хотят убедить, что произошла полноценная рокировочка. Миролюбы не понимали, что смерть убийцы не воскресает тех, кого он убил. Тогда какой смысл этого "обмена"? Скорее всего это примитивная ловушка – повесить труп на шею врагу и посмотреть, что из этого выйдет.

В подобных случаях надо принимать быстрые и решительные действия. Со стороны я походил на молодого спортсмена, оздоровительно проходящего мимо чудаковатого авто с прорехой в брезентовой крыше. Легким движением руки молодчик запускает в дыру некий предмет и удаляется физкультурным шагом за угол дома. И через несколько секунд безмятежность мирного уголка нарушается злым и тугим ударом, будто подорвался частный автомобиль. Впрочем, так оно и было: две Ф-1 поработали на славу, уничтожая обреченную машину до карданого вала. Такое мероприятие называется: зачистка местности.

Я вынужден был пойти на это, чтобы не оставить врагу никаких надежд на мир. Пусть будет война! Как кто-то сказал: "Я не щажу вас, я люблю вас, собратья мои по войне!"

Близ "олимпийских" жилых домов находился окультуренный лесопарк. Чтобы не рисковать, легкой спортивной трусцой сбежал по тропинке под защиту деревьев. Если кто и следил за мной, то у него возникли проблемы. На родной природе чувствовал себя, как молодой бог. Спасибо отцам-командирам, научили выживать в условиях, скажем так, некомфортабельных.

Утреннее светило, дробясь в ветвях, пробуждало парк. По его аккуратным дорожках трусил спортивный люд и собачники выгуливали четвероногих любимцев.

На детской площадке с деревянными качелями и турникетами для занятия спортом находились три ханурика. Ежась от холода, распивали бутылочку "красненького". Были одеты в длинные хламиды, а голову одного из них украшала кепка. Именно эта кепля, знакомая "клеткой", обратила мое внимание на любителей столь раннего "зеленого змия". Помимо этого нечто неестественное присутствовало в фигурах: то ли их спины были слишком тренированы, то ли через плащи угадывалась армейская выправка, то ли уж слишком были сосредоточены на бутылке; словом, все это вместе заставило меня спружинить шаг и бросить правую руку в спортивную сумку. Двигаясь вперед, периферийным зрением заметил, что у владельца кепки от ухоженного уха отходит "комарик" – радиотехническое спецсредство для связи с внешним миром. Я буквально шкурой почувствовал: через мгновение поступит приказ на мою ликвидацию. Что за военно-тактические игры в народном лесу?

Не прекращая движения, отщелкнул предохранитель на АКМ. И, когда на детской площадке началось опасное для меня смещение фигур, я, совершив переворот через плечо, вырвал из сумки автомат.

Стоя на правом колене, произвел прицельную стрельбу по фигурам, пытающимся выдрать из полов хламидных плащей тоже автоматическое оружие. Двадцать метров не расстояние для удачной пальбы: прошив утреннее пространство, большинство пуль пробили фигурки, как фанерные мишени.

Я ещё успел заметить: одна из пуль разорвала бутылку и на солнце брызнули изумрудные её сколки.

Звуки выстрелов вспугнули тишину и птиц. В чистом небе неприятно каркало. Дивясь сценической постановке на детской площадке, я продолжил движение, но не по ухоженным тропинкам, а в глубину диковатой местности.

Ситуация доселе криминально-бытовая превращалась в увлекательную шараду. Вопросов было много и главный: что все это значит, сержант? Если "меценаты" не жалеют копейки для таких спектаклей на природе, что последует дальше? Не ожидает ли меня костюмированный бал, где я, по задумке режиссера, буду выполнять главную роль – роль покойника в дешевеньком гробу, обитым атласной материей? Боюсь, к этому идет дело – некто настойчиво пытается отвадить меня от некой проблемы. В чем же её суть, господа? Вот вопрос вопросов.

Петляя по лесопарку, продвигался в сторону города. Если и существует заговор против меня, то не настолько масштабный, чтобы перекрывать столицу живым щитом по всему периметру.

Я шел меж деревьями и кустами диверсионным пританцовывающим шагом быстрым и тихим. Ощущение было странным, похожим на сон. Я был в мире и меня как будто не было в нем. Словно был соткан из теней и шума леса. Потом, подпевая живым птахам, ожил телефончик: фьюить-фюить. Я скорее машинально поднес его к уху и услышал знакомый армейский голос:

– Жигунов, ты – труп...

– А пошли вы... – не был оригинальным, – поцы, – и притопил мобильник в ручье, чтобы у врагов не возникло желания найти меня по сигналу и выпустить ракету "воздух-земля", как это однажды уже случилось в истории обновленной России.

Наконец проявился рукотворный гул – трасса была запружена автомобилями, направляющими в центр. Я махнул рукой и остановил частника на замызганном "москвиче", который мило попердывал выхлопными газами, но катил с хмельным отечественным достоинством.

Добродушный толстячок за рулем по имени Костик поинтересовался: не спортсмен ли я? Да, ответил, мастер спорта по пулевой стрельбе, возвращаюсь с базы "Трудовые резервы". Тут же водило вспомнил анекдот о муже, вернувшемся из командировки. Вернулся, вдруг из-под кровати вылезает мужик: "Я рецидивист Сидоров! Деньги и драгоценности!" Забирает их – убегает. Только муж перевел дух, из-под кровати ещё один: "Я следователь Петров! Сидорова здесь не было?" "Был-был, только что убежал!" "Опергруппа, на выход!"

Естественно, разговор зашел о женском коварстве. С ними, ехидами, ухо надо держать востро, утверждал Костик и поведал ещё несколько житейских историй на тему банальных дамских уверток.

Я делал вид, что слушаю его, а сам внимательно отслеживал дорогу и транспорт. Чем черт не шутит: вдруг уже объявили национальную охоту за моим скальпом. Хотя причин для этого особых нет, если не считать нескольких трупов, утопленных в янтарном говне.

– Представляешь, мужу три года говорила, что ходит к подруге мыться, переживал Костик, – а он, дурак, верил!.. Фантастика!

– Очевидное – невероятное, – и, уже прощаясь, шучу: – Счастливый ты человек, Костик.

– Да, чего уж там, – застеснялся толстячок. – Человек создан для счастья, как птица для полета, – и успел заметить, что это не его слова, а какого-то классика родной литературы.

Я усмехнулся про себя: нашего человека, романтика по натуре, не так просто смешать с грязью повседневности. Будет он трындить на механизированном монстре и декламировать стихи о вечной жизни, чувствуя себя при этом крайне умиротворенно.

Быть в согласии с самим собой, что может быть прекраснее?

Поправив спортивную сумку на плече, я вместе с торопкими горожанами перешагнул Садовое кольцо. Направлялся к институту Склифосовского с одной целью повидать Петю Левина. Такое желание возникло в лесопарке, когда пришла уверенность, что странный налет на него был намеренным.

Неизвестный "доброжелатель" по телефону брякнул: "как можно найти того, кого нет", и эта странная фраза подвинула меня, надеюсь, в нужную сторону. А что, если мы имеем дело с новыми военными технологиями, засекреченными до глубины земного ядра? Почему бы и нет? Научный прогресс шагает семимильными шагами и способен умудить всяческую неизведанную чертовщинку? Возможно, хакер по простоте своей забрел на секретный сайт нашего отечественного Пентагона – Министерства обороны? И безжалостное наказание последовало незамедлительно. М-да, странная история, финал которой предугадать невозможно.

Надо быть крайне осторожным, сержант. Почему бы и другим не проявить интерес к феномену П.Левина? Не нарваться бы на заградительный огонек? Я привычно осмотрел главный больничный корпус и увидел на его крыше огромные резервуары с кислородом, выкрашенные в синий цвет. Покачал даже головой от такой недальновидной распущенности: достаточно искры, чтобы четверть столицы вместе со всей бытовой требухой перенеслось в мир иной. Странные мы люди, живем на блуждающих бомбах и чувствуем себя всецело сносно, надеясь на популярное в массах авось.

Решив проявить благоразумие, зашел в корпус со стороны "приемного покоя". Охранник в пятнистой камуфляжной форме кокетничал с медсестричкой. Та хихикала и таяла от глупых комплиментов, как снегурочка, прыгающая через пушистый костерок.

В коридорах, пропахших больной маетой и лекарствами, наблюдалось броуновское движение из врачей-медсестер-пациентов. Кажется, была пересменка и я, удачно цапнув накрахмаленный халат с тележки, замаскировался в него.

К моему душевному облегчению, Петя Левин возлежал на той же койке и в той же одноместной палате. На его утомленном лице угадывалась беглая розовощекость. О чем я ему и сообщил. Несчастный хакер закатил от возмущения глаза к белому потолку, мол, спроси ещё дурачина, не хочу ли я сбацать фортепьянный концерт Рахманинова? Я тактично промолчал об этом и спросил о другом: кто его посещал, кроме нас? Хакер передернул плечами: кому я нужен?

– Ты нужен родине, – пошутил.

– Родине? – всхлипнул Петя. – А я... пипи не могу, – и приподнял культяпы. – Как мне теперь это делать?

– Давай, – предложил, – помогу.

– Не, – застеснялся. – Мне лучше Милу.

– Какую Милу?

– Медсестру.

И я отправился на поиски сердобольной медицинской сестры. Позже, вспоминая сей анекдотический казус, подумал: все последующие события могли развиваться совершенно по-другому, не случись мне выйти в коридор по вышеупомянутой причине. А так – вышел и... увидел в его глубине две напористые персоны – они были подозрительно агрессивны и подтянуты, за ними угадывалась обеспокоенная женская фигурка сопровождения.

Решение было принято мгновенно: расслабленной походкой врача-проктолога, я направился им навстречу. У исполнителей чужой воли были волевые и мужественные лица, будто с плаката "Советский воин бережет покой советских людей". Аники-воины настолько были уверены в себе, что не предали никакого значения вихляющему лекарю...

Меня учили импровизировать – импровизировать в предлагаемых условиях. Когда почувствовал, что пора переходить к активным действиям, то, вскинув руки вверх, кликнул картавым фальцетом:

– Борис Абрамыч, батенька! На секунду-у-у!..

От моего вопля мифический коллега, должно быть, пригвоздился на месте, а два исполнителя непроизвольно принялись поворачивать головы, словно желая глянуть на "батеньку", находящегося за их спинами.

Ускорив шаг, я нанес по беззащитным глоткам удары – нанес их локтями, совершив при этом резкий поступательный скок вверх. Такой боевой прием в "Салюте-10" назывался почему-то: "Песнь о родине". Быть может, по той причине, что тот, кого настигал такой лечебный хук в горло, хватался за него, как тминный тенорок в Большом театре, пытающийся выдавить из себя хоть какой-нибудь живой звук. Впрочем, это касалось тех, кто не терял сознание. Чаще всего, если сила удара не щадящая, то жертва отправлялась исполнять арию уже на паперти преисподней.

Разумеется, щадить врага я не мог – равно как он не пощадил бы меня. Харкая сгустками лабазной крови и суча ногами, две фигуры обвалились на казенные стены. Медсестричка ахнула и хотела кричать от испуга.

– Тсс, – сказал я, зажимая ей рот. – Они искали Левина? – И, получив утвердительный кивок, сообщил: – Они хотели убить его. Понимаешь? Мы должны спасти Петю. Как тебя зовут? – и снял ладонь с её лица.

У медсестры было скуластенькое личико, забрызганное веснушками. Она трудно глотнула и назвала свое имя:

– Мила.

– Милая людям, – улыбнулся. – А я Дима. У нас мало времени, Мила, предупредил.

Не знаю насколько я был убедителен, но девушка последовала за мной, оглядываясь, правда, на бывших спутников, точно поверженных громом среди ясного неба.

Наше явление в палате поначалу обрадовало Петю Левина, потом озадачило до крайней степени, когда я, прихватив его за тулово, дернул из кровати.

– Вы с ума сошли? – запротестовал. – Милочка, что происходит? Я же хочу только по-маленькому...

– Петенька, тебя хотят убить, – отвечала простая, как ивановский ситец, медсестричка.

Гениальный компьютерщик потерял дар речи и пока приходил в себя я успел накинуть на него пижаму и вытолкать взашей из палаты.

Медсестра, привыкшая к экстремальным условиям, вела себя без паники и здраво, указывая путь к спасению. По бетонной лестнице мы сбежали в подвал, похожий на катакомбы, и помчались по нему. Петя Левин держался молодцом, несмотря на известную неполноценность тела.

– Куда бежим? – поинтересовался я скоро. – Не в Америку ли?

– Не, – медсестричка Мила не поняла моей шутки "второй свежести", – на стоянку.

Наверное, нам повезло – повезло во всех отношениях. Это я понял, когда старенький "Фольсфаген", похожий на горбатенького жука, куда наша троица с трудом упаковалась, выкатил за территорию знаменитого богоугодного заведения. Оглянувшись, заметил: к парадному подъезду центрального корпуса, нарушая все инструкции, подмахивают три джиповых коробки и оттуда десантируются люди в темной военизированной форме.

– М-да, – только и сказал я.

– А почему они меня хотят, – вскричал Петя Левин, – убить? Что я им сделал, гадам?

– А вот это я и хочу узнать, – и обратился к медсестре, крутящей рулевое колесом с невозмутимым видом: – Не страшно, Мила?

– Страшно, – передернула плечами, – а что делать? – И поинтересовалась: – Ехать-то куда? Или будем катать по Садовому?

Вопрос был своевременный, и я спросил у нервничающего хакера, имеется ли у него надежный товарищ? Петя Левин завредничал: какой-такой товарищ? Нужен компьютерщик, пояснил, есть идеи. Какие-такие идеи? Хорошие идеи, Петя, хорошие. Хакер зашелся желчным смехом: чтобы и ему руки попортило?

– Петя, – проникновенно проговорил. – Не разгадаем тайны, головы нам не сносить. А без нее, куда хуже, чем без рук.

– Ребята, – вмешалась Мила, – прекратите. Петя все понял.

Словом, с грехом пополам наш новый друг признался, что у него имеется товарищ по имени Родя, который может нам помочь. Живет он недалеко, в районе Москворечья, вместе с прабабушкой – она тугоухая старушка и нам не помешает. Телефонным звонком Родиона можно не тревожить – он не подходит к аппарату, безвылазно лазя в Интернете.

Задав несколько уточняющих вопросов, выяснил, что о существовании петиного гениального коллеги никто не знает, даже в дамском клубе "Ариадна".

– Дамский клуб? – удивилась Мила. – Что это такое?

– Клуб по интересам, – отмахнулся, тыкая в ребра П.Левина, пытающего сказать правду. – Кройка-шитье-вышивка.

Странно, почему-то не хотелось, чтобы эта мужественная девочка знала о том, что есть такая профессия, как "жиголо".

Беззаботное прошлое, где я проживал, как денди, кануло в лету. И вспоминать его не хотелось. Настоящее мелькало за стеклом горбатенького автомобильчика и требовало повышенного внимания.

Как я и предполагал, хакер стал жертвой необъяснимого пока происшествия не случайно. Факт есть факт: за ним, как носителем некой информации, началась охота. Охота за мной – это игры дураков, желающих, допустим, снять головную боль у своих высоких руководителей. А вот почему объявлена охота на компьютерщика? Надеюсь, это мы скоро узнаем. И что? Думаю, "зачистка" местности будет продолжаться, сержант.

Наше кружение по столичным улочкам закончилось у набережной. На противоположном берегу коптили стабильное небо трубы дореволюционного заводика по производству, подозреваю, гладких галош. Над ним трещал фанерный аэропланчик из красного индустриального 1933 года. По реке плыли белые двухпалубные теплоходы 50-х годов. Гостиница "Россия", возведенная в 70-е, походила на огромную стеклянно-бетонную шкатулку. За кремлевской стеной над куполом, выкрашенным в краеведческий купорос, реял трехцветный стяг стагнацирующей власти конца 90-х.

Мы сидели в автомобильчике, словно пытаясь осознать время, в котором находились. Словно отвечая на наш немой вопрос, ударили куранты на Спасской башне.

– У тебя какие планы, Мила? – спросил я. – Вернешься в Склиф? Не боишься?

– А у меня дежурство кончилось, – отвечала медсестричка. – И кого бояться? – Посмотрела на меня заинтересованным взглядом. – Под такой защитой.

Я сделал вид, что не услышал последних слов, отвлеченный требованиями П.Левина решить наконец его давнишнюю проблему. Узнав в чем дело, Мила посмеялась: учись, Петенька, к самостоятельному, так сказать, волеизъявлению. Пострадавший хакер взбеленился: как учиться, черт подери?! Ничего-ничего, успокаивала его медсестра, всему можно научиться, было бы желание. Желание?!.

– Ребята, – прервал спор. – Давайте закатим во дворик, а то если Петюня пойдет по городу в пижаме...

– Пижама им моя мешает, – забурчал взломщик под наш нервный смешок. Вообще... обо мне и не думают.

Московский дворик, куда мы закатили, выступал надежной защитой для нашего приметного авто. Три старых дома, близко стоящих друг к другу, образовывали прохладный "колодец", на дне которого находился заасфальтированный пятачок для машин, детская площадка, виноградный полисадничек и столик для народных игр.

К счастью, на скамейке у подъезда вместо родных бдительных старушек сидела беременная кошка, похожая на переспелую туркменскую дыню. Мы прошмыгнули мимо неё в подъезд и по широкой лестнице поднялись на второй этаж. Нужная нам дверь была выкрашена в цвет абрикосового повидла. Я утопил кнопку звонка. За дверью просипело наподобие потревоженного змеиного гнезда. Мы с Милой невольно переглянулись: какая нам уготовлена встреча?

– Не так, – неожиданно и нервно выступил Петя Левин, пытаясь ногой в больничном шлепанце ударить по двери.

Естественно, зашиб слабый организм и принялся с проклятиями скакать по лестничной клетке. Медсестричка утешала его как могла.

Я покачал головой и, отступив на шаг, нанес спецназовский удар бутсой в район замочной скважины. Всхлипнув запорами, дверь отворилась.

– Ну зачем же так? – проявил недовольство хакер, но, прихрамывая, заступил в темный длинный коридор.

Квартира напоминала склад забытых вещей; здесь, казалось, было все: от рогатой веломашины под потолком, прибитой сверхъестественной силой, до мешков с мукой, складированных в углу. Признаки жизни отсутствовали. Я даже поинтересовался: сюда ли мы явились незваными гостями?

– А куда еще, – отвечал П.Левин, продолжая путь в глубину коридора. Прабабка глухая, как тетеря, я говорил. А Родя лазит в Интернете.

Дальнейшие события напоминали комичную фантасмагорию. Наше вторжение в одну из комнат было весьма некстати. И весьма, кстати, некстати. По той причине, что молодой человек, находящийся у экрана дисплея, который цвел породистой, как кобыла, порнодивой, занимался, скажем так, личным рукоделием. То есть понятно, чем он воспламенялся под волшебную музыку Вивальди. Love он навертывал с виртуальной, но пассивной красоткой. Неземная, понимаешь, любовь.

Корневую суть происходящего я понял сразу, равно как и милая Мила, однако мы решили не вмешиваться в процесс д`обычи экзальтированного счастья. Наш же Петя Левин, как и все его поколение выбирающее "П", не обратил должного внимания на руки друга, не знающие скуки, и, приблизившись к нему сзади, почему-то визгливо пропел:

– "А снег идет, а снег идет, и все мерцает и плывет!.."

Эффект случился ожидаемый: взвившись со стула до потолка, добытчик интимного счастья скачками пронесся мимо нас, похожий целеустремленным потным ликом и рыком на монголо-татарского наездника времен Золотой орды. Петя Левин удивился:

– Чего это с ним? – И понял свое. – Мне тоже надо.

– Что, Петечка, надо?

– Как что? Я уже час терплю, значит...

– Терпи дальше, – пошутили мы и наконец расхохотались в голос: черт знает что творится на белом свете, господа. Какой-то бедлам, и смех, и грех, разве можно победить всех нас, таких крепко навоженных дундурей?

Когда гуляка по порносайтам вернулся в комнату, то, надо отдать ему должное, никакого чувства раскаяния на его прыщеватом худощавом лице не наблюдалось. Мельком обозрев нас, обратился к П.Левину:

– Из дурдома сбежал, что ли?

– Из какого дурдома, дурак, – возмутился тот и показал культяпы. Вот.

– Что?

– Вот.

– И что?

Я решил вмешаться в содержательный диалог друзей и объяснил наше неожиданное появление. Меня почти не поняли. Как это испортили руки? Какими ещё неясными лучами? Что за бредля такая, ребята? Вы шутите шутки, что ли?

Не знаю, как насчет компьютерных знаний, но познаниями невероятной нашей жизни Родион не обладал. И решил, что мы пытаемся слепить из него дурня. Только вот зачем?

Тогда я предложил ему повторить эксперимент, который несколько дней назад проводил Петя Левин с сайтом...

– С каким, кстати, сайтом? – решил уточнить.

– Не знаю, – отвечал хакер, – знаю только, что хотел взломать банк.

– Зачем?

– А зачем банки ломают?

Верно, согласился я, для личного обогащения, но за это так не наказывают, верно, не в Османе проживаем, где каждому воришке оттяпывают лапку.

– Лапку, – всхлипнул П.Левин, прижимая культяпки к груди. – Мне было хорошо с моими-то лапками.

– Ничего-ничего, – утешала Мила горемыку. – Все будет хорошо.

– И ещё лучше, – начинал раздражаться я. Возникало впечатление, что мы все угодили в какой-то скверный анекдотец. – Давайте работать, – и вытащил из спортивной сумки ППС. – Спокойно, родные. Это для "лучиков".

Появление на пыльной сцене, где канканил глуповатый водевиль, героя с боевой пистолей вдохновила прочих действующих лиц на подвиги. Они разом подтянулись и посуровели лицами. Родион, взяв в руки клавиатуру, плюхнулся на стул; на соседнем пристроился Петя; я, отщелкнув предохранитель, принял боевую стойку; Мила задумчиво присела у двери, словно не веря в происходящее.

Наступила минута истины – и в эту святую для многих хакеров и иных естествоиспытателей минуту вдруг раздались шаркающие шажки и на пороге появилась чудная одуванчиковая бабулька, которой от роду было без малого лет триста. Я не застрелился лишь по той причине, что мне стало интересно, чем вся эта хренчено-перченная история закончится.

– Здрастье, бабушка, – сказал я.

– Асясь? – прошамкала та. – Спасибо, я чаевничала, а вы, молодежь? У меня и сухарики есть...

– ... с тринадцатого года, – позволил пошутить. – Милочка, помоги бабушке.

– Как?

– Вообще... помоги...

Медсестричка улыбнулась мне стальной улыбкой степной гюрзы и сообщила, что мальчики будут пить чай с сухариками. И с этими словами "девочки" тишком-бочком удалились на кухню.

– Ребята, – обратился к хакерам, чувствуя, что мы находимся рядом с проблемой, – делайте, что угодно, но результат должен быть. – И как бы нечаянно протер ППС о рукав пижамы П.Левина.

Гениальные компьютерщики глянули на меня невнятно, будто не я к ним обращался, и принялись шаманить. Экран дисплея зарядил столбиками цифр, потом открылся некий "информационный коридор", по которому они принялись бродить...

Трудно было взять в толк, чем занимаются взломщики, но скоро понял, что поиски будут вечны, если... Для розыска требуется отправная мотивация, вот в чем дело. По признанию П.Левина, он хотел обогатиться, взломав защиту банков. Каких банков? Этот вопрос я и задал: какие ты, Петя, хотел иметь банки? Московские, буркнул хакер и признался, что работал методом "тыка". Я чертыхнулся: этот метод хорош тем, что повторить его нельзя.

– Ладно, – сказал я, – пойдем другим путем. Меня интересует банк, – и на клочке бумаге изобразил четыре печатные буквы: – Вот этот – "ARGO".

Хакеры зачесали затылки и молвили, что можно и по этому сайту погулять, как по бульвару Капуцинов, да уж больно непритязательное название? Какое есть, отрезал я и предупредил, что, если возникнет нештатная ситуация, то слушаться меня беспрекословно. Какая ситуация, не поняли меня. Пришлось объясняться на языке народных масс и меня наконец прекрасно осознали. Я закрыл окно – на всякий случай; и приготовил ППС для боя. Признаться, в более бессмысленную ситуацию я не попадал: враг неизвестен, равно как неведомо существует ли он вообще? И помогут ли пули в схватке с необъяснимым явлением?

Тотчас же ответить на все эти вопросы не задалось – прибыл чай. Я сдержал недобрые чувства, и мы сели чаевничать с гранитными сухариками из прошлой эпохи. Безмятежная, как южное море в июльский штиль, бабулька Розалия Акакиевна оказалась дочерью столичного купца Акакия Башмачникова, торгующего мануфактурой. Огромная четырехкомнатная квартира это все, что осталось от былой зажиточной жизни. Глядя на морщинистый лик старушки, я подумал, что доживать век реликтовым растением дело печальное. Печальное для тех, кто молод и ждет твоей быстрой кончины. А ты все коптишь и коптишь небеса, как угарная промасленная тряпица в блюдце.

– Вот мыши у нас завелись, – вспомнила старушка, пережевывая мысль вместе с сухариком. – Шуршат да шуршат.

– Ба, – хныкнул правнук Родя, – это у тебя мозгочки шуршат – старая ты, глухая ты...

– Зачем обижаешь, – заступилась Мила и хотела провести гуманитарную лекцию о любви к ближнему.

Я попросил этого не делать и отвести Розалию Акакиевну почивать. За окном уже начинали фрондировать молодые сумерки, а дел у нас был непочатый край.

Новые попытки несанкционированного вторжения в систему банка "АRGO" не приносили успеха около часа. Родион увлекся до такой степени, что кинул майку и костлявым видом напоминал хищническую птицу, реющую над степным раздольем Аскании Нова. Петя Левин добрыми советами всячески помогал товарищу. Я сидел в кресле и внимательно наблюдал за экраном дисплея – там жил виртуальный мир, незнакомый и посему опасный.

Угроза исходила именно оттуда – из экрана. Умом я понимал, что машина, напичканная электроникой, безопасна, как пенек в лесу, о который, впрочем, можно неудачно запнуться и влипнуть лбом в соседнюю березку. И так – что бренчащие звезды из глаз!

Если мои подозрения верны и хакеры вскроют консервную банку под названием "ARGO", то... появится что-нибудь? Предположим, что-то появится? Что? И как действовать, сержант? Вести прицельную стрельбу? Или ловить нечто сачком, как ночную бабочку "Мертвая голова"? Нет, нужно прежде понять природу этого явления. А как его понять, если его нет и нет.

Я с хрустом потянулся притомленным организмом в кресле и замер в положении человека, увидавшего перед собой огнедышащую пасть дракона, роль которого исполнял экран монитора. Он неожиданно начал менять цвет, наливаясь серебристым мерцающим светом – смертельным светом. И этот свет падал на руки увлеченных хакеров, которые не смотрел на экран.

– Петя, – проговорил громким шепотом, – такой свет был.

Взломщик взбоднул большой своей головой и – обморочно обвалился со стула, прибольно, должно, ударившись затылком о пол.

– Родя, выключи машину, – приказал по наитию.

И оказался прав: экран без питательной энергии процессора принялся медленно угасать, пока беспомощно не пыхнул, как это делает бытовая лампочка в самый неподходящий момент для её владельца.

Как говорится, результат превзошел все ожидания. Во-первых, я получил подтверждение, что нахожусь на правильном пути в поисках тех, кто занимается подозрительными и кровавыми делами на просторах моего отечества, во-вторых, есть некое феноменальное явление, которое нам удалось вызвать, и в-третьих, почему бы нам не поэкспериментировать до окончательной победы, то есть не попытаться каким-нибудь образом обмануть сверхоригинальную защиту сайта "АRGO" и в него таки проникнуть.

– Этого не может быть, – твердо стоял на своем Родион, когда я объяснил природу явления рукотворных невидимых лучей.

– Почему?

– Потому, что не может быть этого никак, – кричал взломщик. Виртуальный и реальный мир не могут соприкасаться, тем более пересылать друг другу всякие там электрические дрючки...

– А если это сверхчистотное излучение, как в печках СВЧ?

– Ну не знаю, – пожимал плечами хакер. – Это какой-то бред!

Мы так вопили, что на голоса явилась медсестричка Мила и поинтересовалась, почему на полу лежит Петя Левин в крайней степени задумчивости? Мы повинились и затащили несчастного в кресло. Там он окончательно пришел в себя и, широко распахнув глаза, как дитя, поинтересовался, отключен ли компьютер? Мы успокоили товарища, мол, "писюк" находится практически под нашим контролем, мы вроде знаем его природу и теперь, быть может, сумеем нейтрализовать.

– Н-н-нейтрализовать? – в ужасе спросил П.Левин. – Зачем?

– Чтобы войти в банк данных "ARGO".

– А можно без меня?

– Нельзя, – пошутили мы, но, увидев, что наш друг готов вновь хлопнуться в обморок, сказали, что так и быть – обойдемся без него.

Сердобольная Мила увела неудачника кушать гречневую кашу, а мы с Родей вернулись к нашей проблеме. Проведя мыслительный напряженный штурм, пришли к выводу, что имеем дело с неизвестным оружием возмездия из арсенала высоких технологий. Да, не может быть – но есть же! Я предложил взломщику повторить путь проникновения в сайт "АRGO", и пока он будет действовать электронной фомкой, я понаблюдаю в какой момент чисто конкретно начинается смертельное свечение.

Мы повторяем опыт и что же выясняется? Экран начинает активизироваться в тот самый момент, когда секретный сайт "ARGO" вот-вот готов вскрыться.

– И что будем делать? – спрашиваю, когда приходит понимание, что без решения проблемы с "лучами" мы не продвинемся дальше ни на шаг.

– Надо подумать, – говорит Родион.

– И долго?

– Что?

По признанию хакера, мыслить он будет всю ночь, однако это не значит, что будет результат – положительный. Родной Родя, у тебя ума палата, говорю я, маракуй, и все получится. И с этим пожеланием покидаю общество взломщика, чтобы перевести дух в ванной комнате и пополнить на кухне организм пищевыми запасами.

Умываясь, посмотрел на себя в зеркало – вид был неважный: все-таки не каждый день сражаешься с рукотворными невидимыми лучиками. Проще взять в руки автомат с подствольником и зачистить подозрительную территорию, например, в либеральной вотчине современного Рамзеса в кепке – Лужниках. И я это сделаю. По причинам известным. Тем более не люблю, когда мне дают добрые советы и пытаются встретить в сказочном утреннем лесу залповым огнем.

В грязноватой кухоньке наблюдалась идеалистическая картинка, будто за одним столом собралась дружная семитская семейка. Розалия Акакиевна показывала пухлые фотоальбомы, меж страниц которых прессовалось пожелтевшее декадентское прошлое.

– Как дела? – спросила Мила.