Текст книги "Топ-модель"

Автор книги: Сергей Валяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Наш выход из подъезда сопровождается невероятной какофонией звуков: во дворик почти одновременно заезжают карета "Скорой помощи", милицейский "уазик" и машина МЧС. Зеваки ещё более вдохновлены: начинается второй акт бессмертной трагедии под названием "Жизнь и смерть".

Я и Стахов садимся в джип и тихо покидаем подмостки. Странно – у меня нет чувства победы. Все произошло столь стремительно, что я не успела осознать: все закончилось! А пока – усталость и неопределенность.

– Что нос повесила, – ободряет охотник на людей, – мало накуролесила?

Я признаюсь, мол, готовилась к затяжной войне, а выдался короткий бой, в котором я почти не принимала участия. Стахов утешает: ничего, меня ждут другие бои и не менее опасные. Что же касается маньяка, то да, есть вопросы. И самый главный: какая причина падения из окна? Испугался возмездия, совершив ошибку? Понял, что не уйти от правосудия?

– Есть некая театральность во всем этом, – размышляет мой спутник. Будем разбираться, Маша. Процентов восемьдесят, что маньяк "наш". Давай считать, что мы победили? Согласна?

– Согласна.

– Отлично. Тогда отдыхаем перед будущими битвами.

– А с кем биться?

– На наш век мрази хватит, – признается. – Сколько себя помню – все сражаюсь...

– Не с ветряными мельницами ли?

– И с ними тоже, – недобро ухмыляется. – Ничего, Маша, победа будет наша. Всегда!

Будут ли победы? Вопрос спорный. Такое впечатление, что люди, живущие по новым "капиталистическим" законам, утеряли нормальные жизненные ориентиры, и теперь, как слепые, тыкаются в попытках найти высший смысл своего жалкого бытия. Обогащайтесь! – лозунг дня и сегодняшняя национальная идея? Не слишком ли она жалка и ничтожна для нашей широкой и штормовой, как море, души?

– Предлагаю отпраздновать первую викторию, – слышу голос Стахова. – В одном уютном местечке.

– Только не в "Полуночном ковбое".

– А что такое?

Я коротко рассказываю о посещение этого ночного заведения, где произошли всевозможные "кислотные" ЧП. Охотник на людей весело смеется и обещает самое спокойное место в столице: ресторан "Ермак". Там хорошая "деревенская" кухня, народная музыка, и главное, тишина.

Я соглашаюсь – почему бы и нет? Я заслужила торжества с мужчиной, который нравится. По телефону нахожу Евгению и сообщаю последние известия: маньяк выпал из окна, а я вместе с менхантером направляюсь в ресторан, чтобы отдохнуть при свечах.

– Отдохнуть при свечах со Стаховым? – Подчеркнуто переспрашивает. – Ну смотри-смотри.

– Куда смотреть?

– Ты меня понимаешь.

– Прекрати. Я – взрослый человек.

– Ты маленькая и глупенькая.

– А ты, как моя мама, – и отключаю телефон.

Поговорили, черт! Мой спутник понимающе хмыкает, мол, что делать: все мыслят шаблонами, небось, я предупреждена не попадать под его мужественное обаяние?

– Попадают под трамвай, – огрызаюсь. – У меня, может, любовь.

– Любовь? К кому?

– К тебе.

Как мы не врезались в освещенный трамвай на повороте, не знаю. Наверное, нас хранили сахарные ангелочки, летающие в кучевых облаках: они успели вывернуть рулевое колесо и наш джип козликом поскакал по ночной дороге.

Выражение лица водителя было таким, будто увидел цирковую лошадь, умеющую говорить по-человечески.

– Мария, – строго сказал. – Не шути так больше. Я человек нервный и впечатлительный.

– Какие могут быть шутки? – пожала плечами. – Я тебя люблю.

– Прекрати, ты ещё маленькая.

– Я – дылда. У меня рост – метр восемьдесят один. А у тебя?

– Что у меня?

– Рост?

– Отстань. Мало мне проблем.

– Испугался? – рассмеялась. – Ай-яя, такой храбрый мальчик с пистолетом... и...

– Все! – зарычал, проезжая опасный поворот.

Вот странные мужчины, рассуждаю, глядя на мелькающие рекламные огни вечернего города, сами мечтают о неземной любви, готовы на недюжинные подвиги во имя дамы сердца, а когда она сама выказывает доброе отношение к герою, то они начинают нервничать и делать все, чтобы не потерять свободу.

– Мы с тобой друзья, Мария, – осторожно напоминают мне.

– Веришь в дружбу между мальчиком и девочкой?

– Верю, – признается, – но с трудом.

Взглянув в напряженное лицо Стахова, я подумала, наверное, биография героя настолько богата, что он твердо уверен: с молоденькой прелестницей лучше не связываться. Комплекс постаревшего донжуана? Или какая-то иная причина?

– Прости, – сказала. – А нет ли у тебя дочери моих, думаю, лет?

– О, боги! – вновь взревел Алекс. – Маша, ну нельзя так человека доставать. Не-е-ет, теперь я за тебя спокоен.

– И все-таки? Ты не ответил на мой вопрос.

– Черт! – говорит в сердцах и признается, что у него есть и дочь, и сын, и жена – бывшая; и так далее.

– И "так далее" – интересно-интересно?

Я ужасно вредничаю, понимая, что никакого права не имею вторгаться в чужую личную жизнь. Но как не вторгаться! Если очень хочется. Вот такое примитивное объяснение – хочется. И все!

Я ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. Я чувствую, как в моей душе закипает буря, такая же как на море.

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься, – устало улыбается Стахов и пытается объясниться: у него собачья работа. Он практически не имеет частной жизни. Обманывать меня не хочет. У нас нет будущего. У него были умные и хорошие девушки, но они расставались. Жизнь диктует свои правила. – Я не хочу и не имею права накладывать лапу на твою жизнь, Маша, – заключает.

– Ты можешь наложить лапу на мою коленку, – замечаю не без колкости. В ресторане. Я разрешаю.

– Маша! – кричит, вскидывая руки над рулем. – Прекрати издеваться. Ведешь себя... как... эти... ну понятно кто!..

А, может, это нервное? После сегодняшних страшных событий, когда поняла: жизнь моя настолько хрупка, что может оборваться в любой миг.

Нет, веду себя так только потому, что влечение к менхантеру становится сильнее меня. Я хочу физического прикосновения его руки к своей, хочу почувствовать его губы, хочу увидеть его глаза – близко-близко, хочу услышать его дыхание, хочу ощутить силу его тела, хочу, чтобы случилось то, что должно случиться. Я хочу испытать радость любви – радость любви души и тела. Я не хочу умирать, не познав всего этого.

Мой любимый ошибся так, как, очевидно, никогда не ошибался. Это я говорю о нашем ночном визите в ресторан "Ермак". Походил он декоративными избами, высокими бревенчатыми заборами и вышками на стрелецкую слободку. Когда вошли в огромный зал, сработанный под русскую избу, то обнаружили: тишина приказала долго жить.

Проходило чествование эстрадного певца Владимира Яхъя, о котором я, надо признаться, слыхом не слыхала, однако из громких здравниц было ясно: он – наш российский соловей.

А что делать нам? Возвращаться несолоно хлебавши? И мы принимаем решение остаться: тишина живет в каждом из нас, не так ли?

Пока мой спутник делает заказ я с любопытством осматриваю празднующих – всех их объединяет искренняя радость и любовь к новорожденному в кумачовой эстрадной рубахе. Это не день рождения г-на Шопина, где именно эта радость и любовь полностью отсутствовала.

О своем наблюдении сказала Стахову, тот согласился и поднял тост:

– За наши победы! Настоящие и будущие!

И мы выпили... апельсинового сока, закусив его рагу из зайчатины. Я не знала, что на моем блюде, – и узнала, спросив, что ем?

– Зайчик? – задумалась.

– Надеюсь, ты не вегетарианка? – не поняли меня.

Нет, отвечала, дело в другом. И рассказываю, что с детства меня преследуют кошмары, где люди не имеют лиц, вместо них – новогодние пластмассовые маски улыбающегося щекастого зайца. Отчего возникают кошмары, трудно сказать. Мама водила меня к врачам, те пожимали плечами и утверждали, что все это со временем пройдет: перерасту детские страхи.

Можно только предположить, что все эти ужасы связаны с моими первыми младенческими впечатлениями: представим, был Новый год и кто-то пришел в маске зайца. И это меня так сильно напугало, что преследует до дней сегодняшних.

– М-да, человек – загадка природы, – проговорил Алекс без особого энтузиазма. – Мне тоже часто снится всякая чертовщина, ей-ей...

– Ты меня не понимаешь...

– Маша, мы отдыхаем. Кушай зайца и думай о приятном.

Понятно, обижаюсь, буду сама преодолевать свои проблемы, если мой любимый так толстокож, как...

– Носорог, – говорю.

– Что?

– Соль, пожалуйста.

Я жевала зайчатину и смотрела на эстраду, на которую выходил сам Владимир Яхъя. Потом заиграла фонограмма и мощный красивый голос запел о любви к прекрасной незнакомке, запечатленной навеки в картине художника.

Я слушала песенку и неожиданно почувствовала "царапающий" взгляд именно подобный взгляд впервые появился на дефиле в Центре моды. Что такое? Не схожу ли с ума? Было такое впечатление, что кто-то похотливо и цинично рассматривает меня. Очередной шальной поклонник моей красоты? И что – я обречена теперь на эти взгляды? Хороша перспектива.

Предлагаю своему спутнику покинуть ресторан. Не хочу ещё раз испытывать судьбу. Алекс удивляется, а, узнав причину моего желания, шутит: сейчас поставит всех к стенке и проверит на лояльность ко мне.

– Всех не поставить к стене, – вяло отшучиваюсь. – Надо срочно глупеть и дурнеть.

– Этого нельзя делать, – не соглашается Алекс. – Основа нашей будущей акции твоя красота, Маша. И твой ум.

– Хотите бросить меня в клетку с хищниками? – усмехаюсь. – Отлично! Мужественные вы мои мужчинки.

– Маша, мы за тебя любого разорвем, но, понимаешь... – и признается, что акция без меня не будет иметь должного эффекта и эффективности. Конечно, можно обработать усадьбу г-на Шопина "Градом", но зачем, если можно все сделать спокойно и без лишних жертв.

– И в чем моя конкретная задача?

– Мы отдыхаем, – получаю ответ. – О делах скорбных завтра.

Завтра? Каким оно будет для меня, это завтра? Танечка могла жить и встретить "завтра" вместе со мной. Увы, случилось то, что случилось. И теперь меня мучает вопрос: виновата ли я в её смерти? Кому нужна была её смерть? Зачем её разрубили на куски? Чтобы напугать меня? Заставить потерять себя? Почему так много больного вокруг, много грязного и кровавого? Почему мы не можем жить счастливо только от понимания того, что просто живем?

Я заметно грустнею и Стахов понимает: я устала и пора ехать. Вот только куда? Поехали к тебе, Саша, предлагаю, не бойся, я хочу посмотреть логово настоящего охотника на людей. Мое предложение не вызывает большого энтузиазма, да делать нечего – перед молодостью и нахальством устоять трудно.

– Ты уверена? – пытает с надеждой, что передумаю.

– Да, – твердо стою на своем, хотя уже иду. – Не будем мешать невесте и жениху.

Стахов понимает, о ком речь, и продолжает нервничать. Наверное, не любит принимать гостей в час полночный? Ну, как говорится, у каждого свои причуды.

Покидаем ресторан под веселые вопли и танцы счастливых людей. Я бы позавидовала им, да уверена: у них тоже проблем хватает. В проблемной стране – и без проблем. Так не бывает.

Над нами звездная вечность, мы мчимся под ней на джипе, будто перемещаемся в космическом отсеке. Приятное чувство бесконечного полета. Правда, моему спутнику не до красот окружающего мира, его лицо озабочено, точно за нами гонится Большая Медведица.

– А во-о-он Большая Медведица, – указываю на звезды. – Как в планетарии, – и рассказываю: в пятом классе наш класс вывозили в Сочи, где есть планетарий.

– Пятый класс... – бормочет менхантер, – детский сад. И за что мне все это?

– Я твоя почетная грамота, – шучу.

– Маша, ты играешь с огнем, – предупреждает.

– А я люблю огонь факела...

– Уа-а-а!

... Как я представляла квартиру бойца невидимого фронта? Верно: военный бивуак с оружейным складом. И что же? Ничего подобного – удобная квартирка на последнем, семнадцатом, этаже. С широкой кроватью на семерых смелых, необходимой мебелью, огромной люстрой, разными телефонами, телевизором и специальными книгами по профессии. На стандартной кухне выделялся кактус в горшке – мексиканский, сообщил Алекс.

– Красавчик, – рассматриваю. – На тебя похож. Колючками.

– Спасибо, – поливает цветок. – Это мой лучший друг.

– Почему?

– Никогда не предаст.

– Намек понят, – и спрашиваю. – Можно я тоже обольюсь?

– Конечно-конечно, – суетится. – Сейчас полотенце найду.

В комнате хозяин открывает шкаф, копается в нем, как хозяйка, затем извлекает полотенце и байковую ковбойку – это вместо халата. Поблагодарив, удаляюсь в ванную комнату, слыша телефонный звон. Надеюсь, это не по мою душу?

Смотрю в зеркало: улыбающаяся современная девушка, которая, находясь в чужой квартире, не испытываю никакого волнения и страха. Либо, как поется в модной песенке, девочка созрела, либо наши отношения настолько прозрачны... как волны утреннего моря...

Под теплой хлорированной водой смываю прошлое. Все будет хорошо, Маша. Ты родилась под счастливой звездой из созвездия Большой Медведицы. Ты топ-модель. И ничто, и никто не остановит тебя на пути к подиуму.

Я помогу своим друзьям-товарищам, а потом убуду в каштановый шафранный Париж. Я его покорю, равно как покорю иные города мира. Мои помыслы чисты, как чисто море. Да здравствует светлый праздник жизни! Долой порок!

Пафосно? Ну и что? Имею на это право. Поскольку прекрасна и гармонична, как Афродита, выходящая из ванны.

Затем натягиваю на тело байковую рубаху, застегиваю её на одну пуговицу. Отлично и... эротично.

Войдя в комнату, как на подиум, обнаруживаю тишину и записку на кровати для семерых смелых: "Маша! Срочный вызов. Спи! Буду утром. А.".

Прочитав её, смеюсь в голос: ну, менхантер, ну, сукин сын, сбежал таки! Удрал от ответственности. Какие могут быть вызовы в два часа ночи? Невероятно – кому расскажи, не поверят. Лучше молчать. Эх, Маша-Маша, умрешь старой девой, и плюхаюсь на кровать, как в лодку. Белье новое, с приятным морским запахом. Натягиваю на себя простыню, выключаю ночник. Засыпаю спокойно – знаю, нахожусь под надежной защитой. Может, поэтому мне ничего не снилось, кроме моря.

Новый день начинается для меня с чашечки горького кофе – в постель. И поцелуя – в лоб. Никогда не встречала такого предупредительного кавалера, как Алекс. Появился он в седьмом часу с жизнерадостным видом мол, был на боевом задание, которое закончилось благополучно.

Я лишь качаю головой: кто бы поверил, да мне кажется, что ночь им проведена в любимом и удобном джипе. Что за глупости, возмущается охотник на людей. Он был, действительно на задание, связанным, кстати, с нашей новой проблемой по г-ну Шопину и прочими недоносками нашего мутного времени.

– А ты все равно меня трусишь, – утверждаю. – Сбежал-сбежал!

– Ничего подобного!

– Тогда поцелуй меня.

– Поцеловать? Зачем?

– Ну ты совсем чурбан! – возмущаюсь. – Понимаешь, какие вопросы задаешь?

– Пожалуйста, – сердится.

И чмокает меня в лоб, как тятя своего дитятко. И уходит готовить кофе. Ну вот – первый мой поцелуй. И смех, и грех! Не-е-ет, нужно иметь особый дар, чтобы соблазнить такого равнодушного пенька.

– Ты знаешь, – сообщаю, когда пень, в смысле, любимый чел появляется в комнате с подносом. – Я решила жить здесь.

– Что-о-о?

– Осторожно, не урони на меня кофе.

– А ты прекрати так шутить.

– А мне всю ночь снилось море. Так здорово. И никаких кошмаров.

– Очень хорошо, – осторожно говорит, не понимая, что я шучу. – Пойми, у меня свой распорядок, своя жизнь...

– Я на неё не покушаюсь. Будем жить, как в общежитии. Мальчики направо – девочки налево.

Нет, мой Стахов потерял чувство юмора – окончательно. Его лицо выражало такую муку, что я, задрав ноги и дрыгая ими, как в детстве, принялась хохотать в голос.

– Отшлепаю! – и удалился, суровея.

Нет, я его никогда не охмурю, черт! Никогда! Бывает такое? Наверное, да. Но редко. И только со мной. Но почему? Кто ответит?

Позже выяснилось, это было последнее утро из моего счастливого детства. Дальнейшие события вырвали меня из милого мира радужных иллюзий и заставили по-новому смотреть на мир, меня окружающий. Даже смерть Танечки не перечеркивала надежду, что я проживаю во вселенной, где ещё сохранились цветные краски. Увы, оказалось: черно-белый колер забивает все наше жизненное пространство, как селевой поток уничтожает дороги, селения и людей, в них проживающих.

– Переодевайся и – вперед! – голос Стахова из кухни. – Нас ждут.

– Где?

– В конспиративной квартире.

– Уа-а! – дурачусь я. – Как романтично!

Натягиваю на себя джинсики и блузку – соблазнительная особа, а толку никакого. Что ж: коль родина требует, чтобы я была Мата Хари, буду ею! И хрен, ой, с ней, любовью – прежде всего труд по защите беззащитной отчизны.

Во время поездки по утреннему теплому городу узнаю информацию: господин Бирюков двадцать лет работал в модельном бизнесе. В чем-то предосудительном замечен не был, правда, имел страсть жениться на топ-моделях, делал это шесть раз, но детей не имеет.

– И в этом факте некая загадка, – говорит охотник на людей. – Ладно, будем разбираться после.

– После чего?

– После того, как покараем порок, – и указывает глазами на огромное монстревидное здание казенного учреждения, мимо которого наш джип, как шаланда, медленно проплывает в общей транспортной реке.

– Шопин?

– И другие.

– А почему они себя так ведут, – задаю детский вопрос, – будто живут последний день?

– Такая порода, – хмыкает Алекс. – Демократическая вша на шее государства. Надеюсь, понятно, что "демократическая", употребляю условно. Главная их задача, как у тифозных вшей...

Я прерываю эту патетическую речь – все эти вселенские проблемы так далеки от меня – и поэтому брякаю:

– Саша, ты не любишь вошек? А они такие ма-а-аленькие карапузики! – И показываю на пальцах, какие они "ма-а-аленькие".

Слышу скрежет – это борец за социальную справедливость выразительно двигает квадратной челюстью и скрежещет резцами.

Я решаю его утешить, мол, пусть будет вечный бой – покой нам только снится.

– Машка! Прекрати, – требует. – Или я за себя не отвечаю.

Почему вела себя так легкомысленно и свободно? Я чувствовала свою силу: женщину, даже будущую, трудно обмануть: Стахов был очарован мной и лишь из-за своего ослиного упрямства и козлиной глупости пытался сопротивляться чувствам.

Дурачок, хотела сказать ему, если мы хотим покорить мужчину, как вершину, то раньше или позже это случится. И нет силы, которая нас, влюбленных стервочек, может остановить.

... Конспиративная квартира находится на Старом Арбате – обычная, жилая, из пяти комнат. Правда, заставлена технической теле-радио-аппаратурой. Ее обслуживают странные люди. Странные по цвету кожи – она у них белая, точно у отростков проросшего картофеля в холодном погребе. Бедняги, понимаю я, они бабаями сидят в этой западне и не видят солнца. Такая работа, разводит руками Стахов: информация – основа основ безопасности государства.

В гостиной нас встречает боевая группа поддержки во главе с генералом Старковым. Он располагается за столом – на столе карта с некой схемой: квадратики, кубики, кружочки, стрелочки. Участники будущих боевых событий мне знакомы: Евгения, Максим Павлов, Виктор, "медведь" Жора, сестры Миненковы.

Наше появление вызывает оживление, особенно волнуется моя двоюродная сестра. Мимикой и жестами пытается узнать: что там на любовном фронте сдана крепость или уже пала. Я делаю вид, что ничего не понимаю, мол, прости, я тупая, и тупее меня надо поискать.

– Итак, товарищи, – выступил генерал. – Прошу минуточку внимания. Наша полугодовая работа подходит к закономерному финалу. Думаю, все понимают о чем речь, кроме Маши. И поэтому, я могу повторяться. Впрочем, повторение мать учения. Да, "Маруся"?

– Так точно, – и сажусь на стул, картинно закинув ногу на ногу, как главная исполнительница в данной акции.

Слушая разглагольствования Старкова, ловлю себя на привычной мысли: мой мозг не готов принять все происходящее, как нечто серьезное и опасное. Мне кажется, я совершенно случайно участвую в некой театральной постановке, где моя роль, на самом деле, ничтожна.

Ан нет! Судя по всему, моей персоне отводится главная реплика типа: "Кушать подано, господа!", после чего, вкусившие яств, замертво падают ниц и можно делать то, что нужно делать.

По утверждению генерала, существует международная Картель, то бишь Система, поставок наркотического зелья на российский рынок. Главный поставщик – господин Николсон, Главный приемщик – господин Шопин. Основные потоки "белой смерти" проходят по "шелковым путям" модельного бизнеса, который возглавляет господин Чиковани.

Именно этот "смертельный треугольник" в первую очередь интересует нас: Николсон – Шопин – Чиковани. Все остальные действующие лица Системы исполнители и, конечно, тоже интересны службе безопасности, однако удар должен быть нанесен по этим трем основным столпам Картеля. В настоящее время создается уникальная возможность: триада собирается вместе. И поэтому наши действия должны быть решительными, мобильными и оригинальными. Разработан план акции "Топ-модель", по которому все и буду работать.

– "Топ-модель"? – подпрыгнула на стуле.

– Да, Маша, – последовал спокойный ответ Старкова. – Я могу продолжить?

– Пожалуйста, – пискнула.

Естественно, Система умеет себя защищать. Помимо боевых отрядов секьюрити г-н Шопин имеет выход на один важный чин в Администрации президента. Установлено, что этот сановник получает хороший "откат" за лояльность к деятельности Картеля.

И тут вновь выступила я. Не знаю, какой бес меня дернул за мой светло-лиловый язык, но дернул рогатый, ох, дернул, и я, наивно хлопая глазками, вопросила:

– А вдруг нашему всеми любимому Гаранту тоже катит откат? Что тогда?

Сказать, что наступила мертвая тишина, значит, ничего не сказать. Мертвее не бывает, право. У меня возникло впечатление, что мои уши залили воском. Выражение лиц всех участников нашего производственного совещания было такое, что они одновременно потеряли всех своих многочисленных родственников. Наконец генерал Старков взял себя в руки и молвил, как строгий, но справедливый учитель:

– Маша, наш Гарант, как и жена Цезаря, вне всяких подозрений.

Я хотела спросить, почему это "вне всяких подозрений" – тоже ведь живой человек, да, заметив огромный, как арбуз, кулак менхантера, передумала. Мало ли что? А вдруг кремлевский порфироносец слушает нас через свое радио – вдруг ещё обидится на простосердечную охальницу высшей власти. И меня не возьмут крушить Картель. Лучше уж помолчу. Молчание – золото, именно то, что сейчас необходимо для меня.

– Простите, – произнесла я, чувствуя, как все вздрогнули, – а где здесь туалетная комната, то есть сортир?

Все перевели дух – Женя же, решительно взяв меня за руку, повела туда, куда надо. Сев там на стульчак, я под шум воды, сливаемой в ванну для конспирации, выслушиваю тираду о том, что моя простота доведет всех до сердечной недостаточности. Это первое. А второе – мы выполняем прямое и конфиденциальное указание именно его...

– Кого? – шучу я.

– О, черт! – кричит Евгения. – Я тебя сейчас тресну.

– А я описаюсь.

– Балда!.. – и хлопает дверью так, будто мечтает меня ею прибить навсегда. Спрашивается, за что?

Вернувшись, вижу, что все делают вид, что напрочь забыли мой антиконституционный демарш, тогда я делаю вид, что ничего такого не совершала. Я – хорошая, Гарант! И это всех устраивает, включая и отсутствующего венценосца. И начинается новый этап подготовки к акции "Топ-модель".

Указав на схему, генерал Старков поясняет, что это карта усадьбы г-на Шопина. Мне необходимо запомнить расположение комнат, как Отче наш. И главное – вот эта комната, указывает на алый квадратик, здесь находится сейф, где в электронном виде хранятся документы по Картелю. Я внимательно изучаю карту – комнат около двадцати.

– Крестики – это что?

– Охрана.

– Много как?

– И поэтому действовать надо точно, Маша. По инструкции.

– А сейф? Как его открыть? Я – не медвежатник.

– Ключиком, Маруся, – отвечает генерал.

– А ключик где?

– У Шопина.

– А Шопин где?.. Тьфу, я хочу сказать, ключик у него попросить, что ли?

Слава Богу, шутку мою все приняли и добродушно посмеялись.

Затем генерал объяснил этапы моего "большого" пути по усадьбе депутата и одного из главных вредителей страны. Выслушав инструкцию, поняла: живым мне не выбраться из этой чертовой западни.

Не знаю, кем разрабатывался план операции, но почему-то эти люди были уверены: молоденькая красотка обаяет высокопоставленную сволочь и так, что она, в смысле, он, потеряет бдительность и выкушает бокал с красным отравленным вином. А кто будет травить его, это вино? Правильно – я. Каким способом? Очень просто – с помощью перстенька, где имеется тайничок со слабодействующей отравой.

– То есть мы Шопина не навсегда?.. – задала естественный вопрос.

– Зачем? Мы люди милосердные, а потом – пусть живет и мучается. Не подарим заднице, простите, легкой смерти.

– Это хорошо, – согласилась с генеральской солдафонской логикой. – Но погодите, – удивилась, – а вдруг я ему не понравилась? Вообще. Мы тут сидим, строим планы...

– Маша, – прервал Старков. – Уже понравилась.

– Да?

– Да.

– Вы уверены?

Пришлось Старкову пояснять, что у г-на Шопин была любовница очень похожая на меня. Я – почти копия, даже лучше. Так вот, любовница бросила "Шурика" и убыла в американское прекрасное далеко. Г-н Шопин очень переживал и вдруг – она вернулась. В моем лице. А это есть реальный шанс для службы безопасности, чтобы решить наконец радикально проблему с Картелью.

Я уже ничему не удивлялась, лишь проявила интерес к такой возможной щекотливой ситуации:

– А если он... того...

– Чего?

– Будет приставать.

– Это не исключено, – согласился генерал.

– Ничего себе: "не исключено", – искренне возмутилась. – Меня хотят, как... ну понятно кого...

Все присутствующие стали уверять меня в обратном, мол, страхи мои напрасны. Генерал потребовал тишины: во-первых, сказал он, до этого... в смысле, того... дело не дойдет, во-вторых, служба будет контролировать всю ситуацию, в-третьих, у Маши есть опыт как отбиваться от кавалеров...

– Контролировать всю ситуацию? – не поверила. – Как это?

– Как в кино, – ответил генерал и попросил вызвать к нам специалиста Обухова.

Голова у меня шла кругом. Все прошлые события сбивались в некую четкую схему, где нет ничего лишнего и нет никаких случайностей. Все целенаправленно и умно. А я то, дурочка, думала, что события вокруг меня имеют признаки хаоса. Отнюдь! Стоп! И задаю вопрос: мое поступление в топ-класс госпожи Мунтян?.. Не продуманная ли это акция спецслужб? Нет, посмеялись товарищи чекисты, определилась я туда исключительно по своему природному таланту. Ну, слава Богу, хоть одна радость осталась – мое топ-модельное дарование.

Только перевела дух – появился маленький сухенький человечек в синем рабочем халате. Это был Обухов. Генерал объяснил ему задачу, и мы со специалистом отправились в комнату, где из меня должны были сделать передвижную теле-радио-станцию.

Никогда не подозревала, что научно-технический прогресс так далеко шагнул за горизонты нашего примитивного бытия. Когда села в специальное кресло, то "белые" люди принялись колдовать над моей прической.

Зачем? Все гениальное – просто. В это трудно поверить. Но чистая правда. В мои волосы вмонтировали микротелекамеру и радиоприемную систему. И скоро я почувствовала себя Гаргоной, способной одним жестоким взглядом испепелить все живое.

Ну что ж, поработаем товарищи, и хорошо поработаем и так, что всем вредителям державы станет жарко! И тошно! Потому, что гнойник необходимо выжигать каленым железом. В этом нет никаких сомнений. А кто сомневается и живет ещё романтическими представлениями, тот не со мной. Кто не со мной тот против меня.

Вперед-вперед! Никаких колебаний! Штормовое море смоет прочь грязь и нечистоты суши, и после бури берег её будет чист и первозданен. И наши дети, и дети наших детей будут ходить по теплому песку, не страшась поранить свои нежные ноги и босые души.

Первый этап акции "Топ-модель" начался в десять часов пятьдесят минут по московскому времени, когда в Шереметьево-2 приземлился самолет из Нью-Йорка и когда на столичную твердь уверенно ступил американский конгрессмен и бизнесмена, господин Николсон.

Его встречала большая делегация отечественных политических деятелей, которую возглавлял сам дрянненький г-н Шопин. Как говорится, какая политика – такие и деятели.

Затем дорогого гостя доставили в малахитовый "Метрополь", где после легкого ленча, он пожелал посетить Центр моды. Разумеется, со всеми теми, кто отвечал за его безопасность.

Обо всем этом я узнала от Алекса, когда мы на джипе тоже летели в Центр, где должно было пройти показательное дефиле. И не только оно, но и порнографические, как я понимала, съемки топ-моделей. Все это мне ужасно не нравилось, и я заметно нервничала.

– Веди себя естественно, – учил Стахов. – Ничего и никого не бойся. Мы рядом. Все контролируется.

– А зачем строить такую сложную комбинацию? – удивлялась. – Не проще было бы накрыть всех этих... ну, понимаешь... в аэропорту?

– Маша, ты чем слушала, – не выдержал Алекс. – Повторяю: Николсон доверенное лицо президента США, имеет дипломатическую неприкосновенность. Если его делать, то делать красиво.

– Почему?

– Чтобы он не догадался.

– И он не догадается.

– Догадается, но потом, у себя дома. И это будут его проблемы.

– А зачем он, вообще, приехал?

– О, Господи! – злится мой спутник. – Привез документы по Картелю. Их мы должны заполучить. И так, чтобы все было тип-топ. Хотя бы до его убытия...

– Теперь все понятно, – говорю. – И Шопин неприкасаемый. И иже с ним неприкасаемые. Может, поэтому везде такая грязь. В широком смысле этого слова.

– А мы что делаем?

– Мы едем.

– Мы очищаем все вокруг, – отвечает Стахов. – Это, к сожалению, долгая и трудная работа.

– Нужен цунами, – твердо говорю. – Чтобы всю нечисть смыть к черту!

– Маша! У нас иные методы работы. Вот сейчас возьмешь тряпочу и... вытирай... вытирай пыль...

– Какую пыль? Где пыль?

– Это я образно, – и повторяет, что наши действия должны быть аккуратными, чтобы не спровоцировать международный скандал. – Маруся, ты многого не знаешь, – говорит менхантер, – и хорошо, что не знаешь. И поэтому действуй точно по инструкции. Договорились?

– Ну не знаю, – передергиваю плечиками.

– Она не знает, – возмущается Алекс. – Хочешь запороть полугодовую работу спецслужб?

– А нечего было связываться со мной.

– Уа-а-а! Больше не буду!

– Но мы будем дружить, как мальчик и девочка.

Страхи мои развеялись – действительно, все под контролем. Я не только буду ходить по возвышенному подиуму, но и пройдусь по грязным судьбам тех, кто считает себя хозяевами мира.

– А это работает, – глазами указываю на свою прическу. – А то мелю всякую чепуху.

– Вот именно, – бурчит Стахов. – Лучше помолчать, – но признается, что я пока отключена.