Текст книги "Ассимиляция (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

   Вспоминая, я всё-таки расслабился и подумал, не встать ли. Тот мальчишка, Мартин, хоть и доброжелателен ко мне, но держаться надо настороже и с ним. Во всяком случае быть готовым к встрече с ним.

   Хотя реальную причину, для того чтобы встать, я пихнул в дальний уголок раздумий. И эта причина проста: не хочу вспоминать, что было в последние минуты, перед тем как я потерял на платформе не только сознание, но и самого себя.

   Встал. Качнул головой. Прислушался к себе. Слабости больше нет. Хорошей штуке научил меня Мартин.

   Всё ещё размышляя о прошлом, а может, просто находясь под его настроением, я спокойно открыл дверь – рассчитывая увидеть моего сторожа. И оцепенел.

   В следующий раз буду смотреть вперёд. Никаких мыслей в движении. Надо снова вспомнить привычку: зверь из логова должен выходить сторожко.

   В коридоре, перед моей камерой-норой, полукругом и в "лотосе" сидели несколько человек в спортивных кимоно. Ощущение, что я вышел закрыть калитку из дедова двора – под дула автоматов. Присмотревшись, я немного успокоился. Мальчишки постарше Мартина. Десять человек. Вру. Две девчонки.

   Один из них встал на ноги так мягко, будто всплыл по воде. Приблизился, принесённый той же волной, почти не покачнувшись на ходу.

   – Привет, Брис, – вкрадчиво сказал он.

   Высокий, чуть ниже меня, худой и, по движению, почти бескостный. Опасный боец. У меня резаное лицо сразу заболело – как только представил, как он входит со мной в спарринг. Глаза тёмно-синие, въедливые, странно торжествующие. Лохматый, как Мартин, только белобрысый. Да и остальная мелюзга, в кимоно которая, тоже вся лохматая. Мода у них здесь, что ли, такая...

   – Привет, – насторожённо откликнулся я. Не отрывая от него взгляда. Есть у меня такая привычка хорошая: если чую противника – сразу примериваюсь к нему, вне мысли, буду ли я с ним драться, нет ли. Личный тренер по уличному бою научил. Будь как тот, кого считаешь противником, и чуть выше – выиграешь в любом случае.

   – Говорят, ты память потерял? – так же вкрадчиво спросил парнишка.

   – Неправильно говорят, – почти в тон ему протяжно ответил я. Получилось – почти передразнил. – Наоборот – вернул.

   Не знаю, кто это такой, но он снова вернул меня в воспоминания, и я ощерился, на что болезненно откликнулись царапины на лице. Если он не дерётся, как те, кто вчера избил меня на расстоянии, в контактном бою у меня есть шанс противостоять. А что придётся драться, я учуял звериным чутьём человека, который с детства на улице и не только бит многажды. И ещё. Если будет контактный бой, эти, остальные девять вряд попытаются присоединиться, чтобы не тронуть нечаянно своего... вожака?

   Единственное смущало: почему этот самый белобрысый так пристально всматривается в меня? Как Мартин вчера... Я тоже попытался присмотреться к нему. Кроме того радужного сияния, перечёркнутого тяжёлыми алыми линиями, ничего не увидел. Линии меня насторожили. Их надо опасаться – это я уже усвоил. А эти собирались вокруг противника (в чём теперь я был абсолютно уверен) и явно нацеливались на меня. Понимая, что в любой момент придётся отражать атаку, я шагнул в сторону от неприкрытой двери. Если что – спиной в решётки не врежусь... Хм... Спасибо тому мне, беспамятному, что поддерживал тело в рабочем состоянии.

   Парень грохнул бы меня на месте одним ударом – приём провёл чисто и стремительно, не предупреди меня алые линии, бросившиеся вперёд на мгновения раньше. Я просто ушёл с их дороги – шаг первый, шаг второй – тенью мелькнул встать рядом, сбоку от парнишки. Не хочешь предупреждать – бой не спортивный, нечестный. Получай подлянку по полной!.. Глядя жёстко ему в глаза, держа его взгляд, чтобы он не понял, что именно хочу проделать, я рухнул к его ногам и, схватив за лодыжки, дёрнул. Примитивный приём, но весьма действенный – по внезапности.

   Мне нравится моё тело! Инстинктивные механизмы на уровне. Предугадываю так, что – потрясающе!.. В секунды две я спеленал его, заломив руки назад, сунув мордой в пол и придержав ладонью в висок. Прижал коленом – и разом поднял глаза на остальных... Вскочили на ноги, но не приближаются. Ждут знака от... вожака?

   Тот дёрнулся под руками и коленом.

   – Скажи своим, чтоб сели...

   – Ты раньше никогда таких приёмов...

   – Скажи своим, чтобы сели, – не меняя тона, повторил я.

   – Боишься? – просипел тот.

   – На понт берёшь? – усмехнулся я и ласково погладил ему висок. – Слышь, парень... Если ты сейчас им не скажешь успокоиться...

   – То что? – заносчиво начал было противник, всё ещё пытаясь поднять голову, и осёкся: укол в висок был пока мягкий, но чувствительный.

   – ... то штырь загоню тебе в висок по полной.

   – Ты не сделаешь этого, – тихо, после паузы сказал парнишка.

   – Сделаю. А потом скажу – так и было.

   – Подтверждаю, – спокойно сказали справа от меня.

   Я сам чуть не дёрнулся. Руку протяни – рядом сидит в "лотосе" Мартин. Безмятежно улыбается. Откуда он здесь?! Пустой коридор по обе стороны!

   Судя по реакции остальных – друганов парнишки под моими руками: вздрогнули и досадливо поморщились – они тоже не ожидали его появления. И ведь место открытое.

   – Отпусти Кэвина, – попросил Мартин. – Пожалуйста. Никто на тебя нападать не собирался.

   – Свежо предание, да верится с трудом, – отозвался я – и вдруг сам замер: что это я такое сказал? Вроде в тему, но...

   Пытаясь скрыть смятение, вызванное странными, чужими словами, я встал, освобождая противника, и отшагнул на расстояние для потенциальной обороны. Кэвин вскочил быстро – и мгновенно развернулся к Мартину, который тоже встал. Я сначала было решил, что сейчас будут крутые разборки между ними. Но Мартин светился мягким разноцветьем, да и алые линии вокруг моего недавнего противника постепенно пропадали.

   – Мне защитники не нужны! – выпалил Кэвин.

   – А я не защищаю. Я объясняю: вы думали – Брис теперь ослаблен, но не подумали, что тот Брис, которого мы не знаем, тоже опасен – по-своему.

   Он ещё что-то тихо объяснял, а парнишка, Кэвин, угрюмо, но слушал его. А я уже отключился от диалога, погрузившись в невесёлые размышления по поводу чужой территории. Я похож на бродячего пса, забежавшего в незнакомый район и напоровшегося на свору псов, отирающихся здесь издавна. Кажется, мне придётся доказывать клыками и когтями, что я тоже имею право на место в этом мире. Место на равных. Неужели у них здесь надо завоёвывать статус сильнейшего, чтобы жить спокойно?

   Оглянувшись, я присел на порог своей конуры. Прижал манжету джемпера к щеке: несколько самых глубоких царапин потревожило слишком сильно, и теперь кровь на лице здорово раздражала. Надо бы пойти в камеру и посмотреть, не осталось ли в тюбике вчерашней мази. Но подниматься не хотелось. Я пытался вникнуть в последнюю слышанную мной фразу Мартина. Что это значит: "Вы думали – Брис теперь ослаблен..."? Значит ли это, что и ранее были попытки наехать на меня? Почему? Зачем? Кем и чем я был для всех этих пацанов?

   Голова машинально повернулась к двери на выход из коридора. Я не успел сообразить, почему я обернулся, как несколько из вновь присевших в "лотос" парнишек оглянулись следом за мной. Странно. У них тоже впечатление, что сейчас кто-то войдёт сюда, в коридор?

   Хмыканье. Мартин – на этот раз точно усмехается. Чему? Зато Кэвин отошёл и присел рядом со своими. Хмурый.

   Вскоре все в полном молчании следили за коридорным проёмом.

   Через минуту в коридор и впрямь вошла целая компания, при виде которой я чуть не удрал к себе в камеру. Встал сразу. Ещё мыслишка прошла стороной: жаль, что у порога застали. А может, ну их всех – и спрятаться? Затаиться? Забиться в новообретённое логово и... Чёрт... Вот с этими ребятами я бы точно связываться не стал.

   С перепугу почудилось, что в коридор вошла огромная толпа. Но нет – компания человек в шесть-семь. Среди них не сразу узнал Вестара, которого Мартин мне представил как моего же бывшего друга. Морщит и так кривоватый рот, но не оттого что чем-то недоволен, а в явных раздумьях. Он, как и остальные довольно рослые парни и мужчины, еле поспевал за гигантом, который двигался обманчиво ленивой анакондой. Мда. Это тебе не гора перенакачанных мышц. Чувак явно занимается единоборствами. Высокий, широкоплечий, стремительный. Он, не останавливаясь, прошёл коридор – и сразу ко мне. У меня колени дрогнули – сбежать: такая громада наплывает.

   Он остановился напротив меня – глаза серовато-голубые, тяжёлые, но всмотрелся в мои глаза внимательно, улыбчиво, словно ожидал в них что-то увидеть известное только ему, и быстро протянул руку. Напряжённый, как согнутая пружина, я не сразу понял его жест. Мгновения промедления – и я нерешительно пожал его широченную длань. Заранее настроился, что он сожмёт мне ладонь и сдавит, показывая мне моё место. Обязательно причинит мне боль. Только вот деваться некуда, придётся... Но его пальцы сжались бережно.

   – Вестар сказал – к тебе вернулась память. Значит, никого из нас ты не помнишь. Я Доминик. Ты правда ничего и никого не помнишь?

   Я медленно покачал головой.

   – Странно, но для жилья ты выбрал ту же конуру, в которой жил раньше целый месяц. – Он мельком взглянул мне за плечо.

   Он не отпускал моей ладони и смотрел уже изучающе, но как-то неожиданно: он будто прикидывал, каким образом сможет меня... спрятать, чтобы я был в безопасности? Да что у них тут такое... Ничего не понимаю. Неужели не найдётся никого, кто объяснил бы мне всё подробно, чтобы я это их "всё" понял!..

   Едва он отпустил мою руку, я незаметно пошевелил пальцами. Целые. Нормальные ощущения. Точно не сдавил.

   С трудом отведя взгляд от его глаз, я исподлобья посмотрел на остальных пришельцев. Странно. То же самое выражение – защитить.

   – Не знаю, какой ты настоящий... – задумчиво сказал Доминик. – Вестар сказал: ты ведёшь себя, как пацан в теле взрослого, хотя всегда было наоборот. Но ты не бойся. Мы поможем тебе. Если хочешь вернуть татушку, то у нас даже свой мастер здесь есть. Только сам лица больше не трогай, лады? – Он огляделся. – Мартин, ну что?

   Мальчишка подошёл к нам и сказал:

   – Брис, нам бы хотелось узнать, почему ты вернулся. Мы ничего не имеем против тебя конкретно, но тот Брис, которого мы знали, был очень сильной личностью. Просто так он не мог бы уйти. Что-то произошло, в результате чего очнулся ты. Нам от тебя нужно только одно: разреши нам считать с тебя информацию. Для этого тебе нужно всего лишь сесть в середине коридора в "лотос". А дальше мы сами. Просто посидеть.

   Чем дольше они будут меня уговаривать, тем больше я буду психовать от неизвестности. Хотят – получите. Так что я молча прошёл чуть дальше группы подростков в спортивных кимоно и сел на пол.

   Подростки вместе с Кэвином окружили меня, сели плотно, на расстоянии метра. За ними следующий, более редкий круг образовали вошедшие во главе с Домиником.

   Пока только Мартин оставался вне кругов. Он смотрел на коридор, будто кого-то дожидаясь, и немного покачивался, словно слушая не слышную другим музыку.

   Быстрый лёгкий топоток. В коридорном проёме появилась ещё одна компания, в которой только Таис была мне знакома. Ещё одна девчонка-малолетка – десять исполнилось ли? – и два пацанёнка под тринадцать-четырнадцать лет. Ровесники Мартину. Эти трое резко отличались от ребят в спортивных кимоно. Какие-то более живые, энергичные, что ли... Какие-то более дети...

   – Привет, Носатый! – звонко сказала девчушка, ловко протиснувшись ко мне между сидящими в "лотосе".

   От неожиданности я поднял руку потрогать свой нос. Девчушка хихикнула, но в следующую секунду обошла меня и увидела лицо.

   – Бри-ис... – растерянно сказала она – и обняла меня.

   От этого внезапного движения я буквально впал в ступор. Я не знал, что я чувствовал, только впервые у меня больно застучало сердце, и впервые я не смог совладать с дыханием: оно участилось так, что, как я ни пытался, успокоить его не мог. Пару раз вздрагивали руки – то ли обнять девчушку, пожалевшую меня, то ли оттолкнуть её. А она обнимала крепко и, кажется, даже всхлипывала... Такая тёплая, такая живая...

   – Есть, – охрипло сказал знакомый мальчишеский голос.

   Поднял глаза. Мартин. Что он имеет в виду?

   – Тоже поймал, – срывающимся низким голосом откликнулся Кэвин.

   – Можешь расширить восприятие?

   – Старая защита мешает. Хотя нет... Расширяю... Нет. Нет!

   – Кэвин, что? – Голос Доминика за спиной.

   Ответил Мартин – спокойно и даже безучастно:

   – Карл вернулся.

   4.

   Так и не понял, нашли эти люди причину, отчего ко мне вернулась память, или нет. Они почему-то резко заинтересовались появлением неизвестного мне Карла. В любом случае мне стало ясно, что я пока им не нужен.

   Пока они обсуждали возвращение этого Карла, в первую очередь удивляясь, почему он выбрал столь странное место посадки – горную гряду на расстоянии суточного перехода на обычной машине отсюда, я стряхнул ручонки девчушки со своих плеч и, стараясь не глядеть в чьи-либо глаза, пошёл в душевую. Сбежал, в общем. Надеясь, что сейчас всем не до меня, я сел на пол, прислонившись к одному из умывальников. Хотелось бы привести мысли в порядок, только вот с чего начать? Для мыслительного процесса нет основы. Покосившись на дверь, хмуро подумал: "Поймать кого-нибудь и не отпускать, пока не объяснит хоть что-то". И затаённо вздохнул. Кого ловить-то? Кто точно может знать мою историю? Всем не до меня. Свои проблемы.

   Подтянул ноги обнять, чтобы сидеть удобней, и вдруг вспомнил слова того громилы – Доминика. Как там он выразился? "Сказали, ты ведёшь себя как пацан в теле взрослого, хотя раньше было наоборот". Хм... Что – я был таким рассудительным? Или он имел в виду что-то другое?

   В дверь стукнули. В душевую вошли трое. Причём вошедший первым Вестар вдруг чуть не шарахнулся при виде меня: сначала оторопело встал, а потом подался назад, чуть не отдавив ноги двоим. Доминик удивлённо взглянул на него.

   На всякий случай я встал. И – сразу Вестару:

   – Хоть это ты можешь объяснить? Что я такого сделал сейчас?

   Он помолчал под вопросительными взглядами Мартина и Доминика, кажется собираясь с мыслями, а потом неохотно сказал:

   – Это не сейчас. Просто картинка как наяву. Точка в точку. Из прошлого. В первые дни на платформе, когда мы приземлились на Сцилле, ты убил двух уголовников. Здесь, в душевой. У тебя тогда началось вчерашнее твоё состояние – берсеркизм. А потом пришёл один из призраков – и... Типа, успокоил тебя. Привёл тебя в сознание. В общем, то, как ты сейчас сидел у раковин, мне и напомнило... Только сейчас кровищи по всей душевой не хватает... – И Вестар замолчал.

   – Брис, мы сейчас все, кроме детей, на работу, – выждав, немного и поняв, что Вестару больше сказать нечего, заговорил Доминик. – Ты, естественно, не идёшь. Я договорился с Арни. С тобой я оставляю Мартина. Он расскажет тебе часть твоей истории, которую знает. И ещё... Наших детей с платформы я попрошу, чтобы пока к тебе не лезли. Не обижай их, если вдруг что тебе ляпнут. Они ещё не настолько взрослые, чтобы понять, что с тобой произошло. Ну, в общем, это тебе Мартин тоже объяснит.

   Он кивнул на прощанье и ушёл вместе с Вестаром. Мартин остался.

   – Умылся? – как ни в чём не бывало спросил он, машинально взлохмачивая и так лохматые тёмные волосы. – Тогда пошли к тебе. Там Лидия завтрак принесла, поешь.

   Я не сдвинулся с места.

   – Она там?

   – Нет, ушла со всеми на работу. Кстати, Лидия предупредила: если ты захочешь, она разведётся с тобой. Пока будет терпеть из-за ребёнка. Так что, если тебя твоё семейное положение напрягает...

   – За что я убил этих двоих? В душевой? Лезли ко мне?

   – Лезли к тебе – это ты стерпел. Но когда упомянули о детях с платформы – вот тут ты и взорвался. Это ты призракам так объяснил, почему убил их.

   – А почему они упомянули?

   – По той же причине, что и к тебе лезли.

   – Мартин, я правда выглядел взрослее?

   – Нет. Неправда. Ты на самом деле был взрослым. – Мартин открыл рот что-то ещё сказать, но закрыл и немного подумал, глядя мне в глаза. – Я не умею сказать, кем ты был. Не умею сказать так, чтобы ты поверил. Поэтому пошли. Ты поешь, я тебе расскажу про тебя, бывшего, познакомлю со всеми, кто был наиболее близок тебе, а в обед придёт Вестар – расскажет то, что я пропустил.

   Мы вышли из душевой. До моей конуры – два шага, но за эти два шага меня успели ошарашить здорово: мимо промчались детишки, и каждый прокричал: "Привет, Брис!" Они пробежали почти весь коридор и скрылись в самом конце.

   – У них учебный час, – сказал Мартин. – Мешать не будут, а потом я объясню им, что пока с тобой лучше не общаться.

   – Я... общался с детьми?

   – Ты детский тренер здесь. – Он опять хотел сказать ещё что-то, но ухватил меня за рукав джемпера, останавливая. Мы встали перед моей камерой, внутри которой я, несмотря на темноту, вдруг почувствовал – кто-то есть. – Лиз, – чётко сказал Мартин. – Алекс, Коста. Выходите. Почему вы не пошли на занятия?

   Решётчатая дверь медленно открылась. Напрягшийся было, я так же медленно опустил плечи. Из камеры выскользнули те трое детишек, которые последними подошли, перед тем как я сбежал в душевую. Девчушка безо всякого стеснения подошла ко мне близко, запрокинула лицо ко мне и серьёзно спросила:

   – Брис, ты другой, да? Сказок больше не будет?

   Я промолчал. Меня начинало лихорадить. Дыхание зачастило так, что я сам чувствовал, как кровь быстро приливает к царапинам. Мартин внезапно схватил меня за руку, втащил мимо детей в камеру и буквально оттолкнул меня в самый угол, после чего, высунувшись в дверь, велел:

   – Алекс, потом поговорим!

   – Понял, – сказал мальчишеский голос из коридора и скомандовал: – Опаздываем! Бежим!

   С удаляющимся топотком детских ног я ощутимо успокаивался. Смятение, будто морские волны, постепенно сглаживалось. Почему я вдруг так вспыхнул? Обычно я очень спокойный или же быстро прихожу в состояние бесстрастия. А сейчас... Меня будто постоянно поджигают со всех сторон, не давая огню потухнуть.

   Профиль Мартина в темноте – на фоне тусклого света из коридора – был очерчен отчётливо. Едва только я подумал о темноте, он тут же включил свет.

   – Не надо.

   – Надо. Тебе нужно будет общаться с людьми. Тебе нужно будет привыкать к тому, что ты не один. И самое главное – привыкать к тому, что многие к тебе привязаны и любят тебя. Начни со света.

   Он смотрел на меня немного непривычно – в какой-то степени высокомерно. А потом вдруг ударил меня под рёбра. Удар был не то что сильный, но очень неожиданный – настолько, что я среагировать не успел.

   – Ты чего?!

   – Привыкай к неожиданностям, – ровно сказал Мартин. – Привыкай и вливайся в наш мир. Слишком многое от тебя здесь зависит, и тебе не в силах эту зависимость разорвать. А теперь – садись и ешь. Я пока начну рассказывать.

   Я присел на аккуратно собранную постель, оглянулся на стопку аккуратно разложенных вещей. Ещё с удивлением подумал: не детишки ли так любовно сложили здесь всё? Подтянул к себе коробку со съестным. И только сейчас мелькнула мысль, что мальчишка, словно опытный психолог, одним ударом переключил меня с одной мысли на другую (или с одной эмоции на другую?) – со вспышки на удивление.

   Выпив половину супа, я насторожённо сказал:

   – А если я не хочу привыкать? Если мне хочется быть самим собой, безо всякого отношения ко всем, кто считает меня своим... знакомым?

   – У тебя нет знакомых. Или друзья, или почти братья. Вон Доминик. Это и есть твои ребята, с которыми ты грохнул полигон.

   Вспомнив громилу Доминика, я задумчиво повёл плечами. "Мои" ребята. Да. С такими будет трудно изменять что-либо в отношениях.

   – Слушаю тебя.

   – Учти, это впечатления почти ребёнка.

   – Учту.

   Мартин заговорил монотонно, глядя куда-то в пространство. Своего прошлого он не касался. Сказал только, что его насильно отобрали у родителей, как только стало ясно, что он обладает паранормальными способностями. Группа маленьких призраков была привезена на Сциллу вместе с переселенцами (я вспомнил камеру для особо опасных преступников – ещё гадал, кто же там может быть), но только не в криокамерах, спящими, а бодрствующими и продолжающими подвергаться экспериментам, а заодно и привыканию к определённым дозам нейропрепаратов.

   – Самой сильной была Таис, хотя так думали про одного мальчика – Винсента. Но Винсента взяли от родителей уже достаточно взрослым, и он открылся сразу, не сообразив, что нужно прятать свои способности. Таис прятала. Кроме того, у неё была особенность – на неё почти не влияли как наркотики, так и нейролептики. Ну... Скорее всего – влияли, но как на опытного наркомана: чтобы получить эффект, надо увеличить дозу. Таис же смотрела, как все препараты действуют на остальных, и притворялась, что на неё действуют так же. Благо что мы почти всегда были вместе. За несколько минут до приземления на Сциллу очнулся ты, уже потерявший память, и выпустил всех из камер. А люди решили: раз свобода, то для всех. И выпустили нас. Они же не знали, что наша камера – это камера призраков. Взрослые призраки нас снова заперли. Но был один момент, когда переселенцы стояли перед нами, а ты прошёл вперёд. Таис засекла от тебя волны сильного сочувствия и запомнила их. Нас снова посадили в личные камеры, но Таис начала искать тебя по тем волнам, на которые у неё был настрой. Может, и не нашла бы. Если б ты не помог. Ты подумал о нас, когда впервые взялся рассказывать сказки детям с платформы.

   – Вот про какие сказки говорила эта девочка, – понял я.

   – Её зовут Лиз – ты предпочитал называть её Лиза. Итак, Таис установила с тобой связь на ментальном уровне, хотя много ею не пользовалась: боялась, что взрослые призраки засекут. Но давала и нам, подсоединившись к этой связи, слушать тебя – нам всем. Даже когда нас увезли с платформы на полигон. Она умела прятать свой след, чтобы никто из детей-призраков не догадался, что сказки мы слушаем, благодаря ей.

   – А ты догадался, – хмыкнул я, увлечённый странной историей.

   – Догадался. – Мартин мягко улыбнулся. – В конце концов, выяснилось, что самый сильный в группе не Винсент и не Таис, а я.

   – И ты гордишься этим, – по инерции подначил я мальчишку.

   Мартин пожал плечами.

   – Гордиться пока нечем. Такие способности, как у меня, – это сплошные запреты и обязанности. Но об этом потом. Догадался я про сказки не потому, что сильней. Таис однажды выдала себя. Взрослые призраки решили проверить норматив нейролептических доз на самом сильном из нас – на Винсенте. Кроме нас, на полигон привезли сим-вормов – слизняков-симбиотов. Винсента первого и пустили на полигон. Таис испугалась: она знала, что Винсенту не справиться. И она прорвалась сквозь твой сон к тебе. Ты пришёл и научил, как Винсенту справиться с одним сим-вормом. Вот тогда я понял, что это именно Таис настраивает нас на волну для сказок... Винсент справился с первым зверем, но взрослые призраки впустили в зал полигона сразу двух сим-вормов... Винсента просто разорвали...

   – Подожди-подожди. – Я с силой протёр лицо ладонями. – Я не успеваю. Не понимаю. Как я... Чем я мог помочь детям-призракам... Вам?

   – До вчерашней ночи ты был настоящим призраком – только без употребления всей этой химии, которую они используют, чтобы улучшить свои способности. Впрочем, "был" – неправильное слово. Твоё тело продолжает быть телом призрака. Ты силён ментально, чувствителен к проявлению ментала. Поэтому ещё раз напоминаю: тебе нельзя испытывать слишком открытые и сильные чувства, особенно чувства негативные, направленные на человека.

   – Тогда почему ты не разрешаешь отойти от всего, что заставляет меня быть зависимым? – обозлился я, уловив главное для себя. – Было бы во сто крат легче, если бы я ни с кем вообще не общался. Ты понимаешь, что мне этого хочется? Или такой малолетка, как ты, несмотря на все свои ментальные силы, этого понять не в силах? Фиг с ней – с работой на грузовой машине! Буду работать! Только бы никто не приставал ко мне с дурацкими... – Я остановился, не зная, какое слово подобрать. И угрюмо закончил: – Чтобы хоть иногда побыть в одиночестве. Я не хочу... Я хочу быть один.

   Мартин молчал, глядя на свои руки. Потом поднял глаза на меня.

   – Я читал твоё личное дело. Возможно, всё-таки понимаю. Но быть тебе одиночкой или нет – решать не мне. Думаю, на сегодня... на пока хватит тебя знакомить с тобой самим. У тебя есть три свободных часа, пока детишки на учебном часе. Будут вопросы – спрашивай. У тебя должен остаться триди-визор с моим номером. Так что звони, если что. В обед я и Вестар придём заниматься с тобой.

   Он встал из "лотоса" и вышел.

   А я поднялся, тщательно закрыл за ним дверь и взглянул на светящиеся линии по краям стен наверху. На освещение. Говоришь – нельзя выключать? Нельзя злиться? Ненавижу этот тусклый свет!! Ненавижу!!

   Линии по стенам пыхнули и погасли. Я застыл. Ни... Ни фига себе...

   Медленно попятившись в самый конец камеры, спиной я наткнулся на стену. Снова застыл. Так это всё на самом деле... Я сполз по стене и снова обнял колени. Дыхание наконец успокоилось. Что ж... Будем надеяться, что слова Мартина: "В обед придём заниматься с тобой" имеют отношение именно к моим способностям. Иначе...

   С другой стороны... Я задумчиво посмотрел на свет из коридора. За один час привыкнуть к новому миру ни один человек не сможет. Мартин, может, и прав, когда говорил о привыкании, но... Неплохо бы, чтобы и мир привыкал ко мне. К другому. Я не тот Брис, которого они знали. Кажется, даже Мартин этого ещё не понял.

   Триди-визор. Я дотянулся до места, где оставались вещи, принесённые вместе с постелью. Точно. Здесь. Отвернувшись от входа, я включил триди-визор и открыл папку с домашними видео. Новых оказалось достаточно много. Тот Брис сам снимал мало, но видео с ним самим насчитывался не один десяток.

   Мартин не соврал. Брис действительно вёл секцию для детей. Тот, кто снимал тренировки, не раз останавливал триди-визор, запечатлевая лицо Бриса. В первый момент, увидев этого Бриса, я решил, что вижу пока ещё самого себя. Потом я понял, что этот человек чем-то отличается. После второго видео я перестал узнавать себя в этом человеке. Вестар и Мартин правы. Он взрослее. Намного. И он всегда в окружении людей. Хотя... Не снимали же его бесконечно. Были ведь наверняка у него и часы покоя.

   Больше всего запомнились несколько видео, которые я мог смотреть бесконечно.

   Мартин сказал, что у Бриса (я теперь не мог про него говорить – я) "свои" ребята. Честно говоря, его словам я не поверил не до конца. На видео я нашёл подтверждение. Кто-то заснял, как Брис входит в общий коридор платформы, а за ним – те самые высокие широкоплечие парни, среди которых он не тушуется и не выглядит невзрачным и незначительным. Он даже не просто идёт впереди всех – он явно ведёт их за собой. Он шагает размашисто, но спокойно, время от времени слегка поворачивается к следующим за ним и что-то, улыбаясь, говорит. И ему отвечают тоже спокойно, а то и смеясь.

   На другом видео Брис в спарринге с Домиником. Они одного роста, но Доминик, широкоплечий, мускулистый – явно качается, выглядит рядом с ним как танк против базуки. Э-э... Танк подорвался. Я глазам не поверил. Ещё раз посмотрел. Потом – ещё. В общем, это видео я выучил наизусть. И, даже снова и снова просматривая уже выученное, не мог сдержать восторга.

   Брис с ребёнком на руках. Хохочет. Ребёнок тоже. Счастливые. Ребёнок на меня впечатления не произвёл. Я понял, что это... мой... Но пока не воспринимаю. Я другое воспринял: хохочущий, счастливый Брис. Это видео я тоже несколько раз смотрел. И завидовал этому счастливому человеку бешеной завистью... Я даже попытался изобразить хотя бы тень этого счастья – его улыбку. Получился жалкий оскал... Вовремя вспомнил, что нельзя смотреть на аппаратуру с сильным чувством, и переключился на просмотр другого видео. Несмотря на присутствие в кадрах ребёнка, мне хотелось всё-таки, хоть изредка, снова посмотреть это видео. И я время от времени возвращался к нему.

   Ещё один спарринг. Какой-то странный тип в полувоенной форме и глядит не совсем по-дружески. Темноволосый, с насторожённо прищуренными глазами и сдвинутыми бровями. Очень собранный. Я уже привык, что рядом с Брисом народ довольно добродушный, но в этом парне добродушия точно не чувствовалось. И он его не собирался проявлять. Если Доминик дрался с Брисом до победы, то этот, полувоенный, не скрывал, что собирается откровенно уделать Бриса. Что-то личное? Я аж зажался весь, когда смотрел. Такое со мной бывало на соревнованиях, когда перед боем я смотрел спарринги ребят из своей секции. То есть дрался не сам. Но здесь уже не спарринг – бой. И даже Брис не выглядит добродушным. Скорее – тоже собранным и даже сосредоточенно жёстким. Бой длился минуты две, в течение которых Брис только чудом уходил из-под страшного в своей стремительности, завершающего казалось бы удара. Опа... Странно. Через минуты две-полторы неизвестный боец пропал из кадра, а секундой позже исчез и Брис. Неведомый оператор продолжал терпеливо снимать пустой татами. Я сначала хотел выключить видео, несколько недоумевая, что же произошло. Внезапно на ковёр всем телом, плашмя грохнулся тот темноволосый – из ниоткуда! А потом так же неожиданно, точно из параллельного пространства, на краю татами появился Брис. Подал руку темноволосому подняться, а потом коротко поклонился ему. Тот недовольно кивнул. Всё. Кадры закончились.

   Себе в памяти поставил зарубку: не забыть спросить у Мартина, что значит это исчезновение и появление.

   Потом посмотрел на часы. Мальчишка сказал – три свободных часа? Что ж, полтора из них уже потрачено на видео. Подсвечивая себе экраном триди-визора, я покопался в мешке с вещами и нашёл "свою" спортивную форму и обувь. Переоделся. Потоптался на месте, прислушиваясь к себе и своим ощущениям. Удобно. Комфортно. Хотя, собственно, чего ещё ожидать от личных вещей?

   Неуверенно выглянул в коридор. Тихо и пустынно.

   Насколько помню, там, куда ушли дети, тупик. Надо бы посмотреть, как выглядит место у входа на платформу. Быстро пошёл, постоянно невольно оглядываясь: только бы никто не увидел, что иду на пробную тренировку.

   Так. Прошёл узкий коридор, выводящий к вестибюлю платформы. Осмотрелся. Сбоку небольшой тупичок. Не видно со стороны коридора и не сразу просматривается со стороны выхода с платформы. Хорошо. Попробую здесь.