Текст книги "Параллельные прямые"

Автор книги: Сергей Шкенёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Гавриил Родионович, мне было видение.

– Чёртики? Если зелёные, то к дождю. Если голубые – к встрече с американским послом.

– Как Вы можете шутить в такой ответственный момент? Мне явился…. Да какая разница? Безбожным большевикам этого не понять.

– Антон Иванович, на улице стрельба, а мы тут будем религиозные диспуты устраивать? Тем более я не коммунист. Так что же случилось?

– Не знаю, поверите или нет, но приказом свыше на меня возложена ответственная задача. Извините, но передайте Сталину, что я не смогу приехать в Москву. Мой долг – освободить эту землю от захватчиков и возродить Великое Княжество Литовское.

Громкий топот ног и лязгнувшие в тамбуре двери были ему ответом. Звенящий крестами полковник ввалился в вагон и насторожённо повел по сторонам автоматным стволом. Посторонних не обнаружено. Он подошёл к нам поближе, щёлкнул каблуками и вытянулся, втянув изрядный живот.

– Ваше Высокопревосходительство, первый и второй батальоны сводного офицерского полка подняты по тревоге и занимают оборону. Третий и четвёртый начинают захват банка, почты, телеграфа и спиртзавода. Прикажете выкатывать артиллерию?

– Какой ещё полк? Какая артиллерия? Николай Константинович, голубчик, Вы здесь откуда? – Разволновался Деникин.

– Из Парижа, Антон Иванович. Это ежели в глобальном масштабе брать, а так – из соседнего вагона.

– Каким образом Вы там оказались? Мне ещё месяц назад доложили об исчезновении большой группы офицеров. Я уже думал….

– Извините, дело было срочное. Просто не успели известить. А сейчас мы назначены в Вашу охрану приказом генерал-лейтенанта Каменева.

– Не понял? С каких это пор офицерами РОВСа командует большевистский министр?

Кажется, настала пора моего вмешательства.

– Это я Сергея Сергеевича попросил. В наших же общих интересах. А вы, господин полковник, идите, командуйте. Не отвлекайте Антона Ивановича такими мелочами от действительно важных проблем.

– Значит пушки…? – Уточнил Дёмин.

– Да по мне хоть бомбардировщики.

– А есть?

– Вы меня спрашиваете? Ближайший военный аэродром – в Паневежисе. Нужны самолёты? Сходите и возьмите!

– Слушаюсь, товарищ генерал-майор! Антон Иванович, разрешите идти?

Командир сводного полка опять стукнул каблуками и убежал, растоптав по дороге проводника, несущего чай на подносе. Деникин проводил полковника взглядом и перекрестился.

– Вот он – знак! А Вы, Гавриил Родионович, какую должность в Советском Союзе занимаете? По какому ведомству? Простите уж старика за любопытство.

– Должность? – Переспросил я, затягивая время. И чего заранее не озаботился, не придумал, что буду врать? Сказать ту же правду что и Сталину? Или просто правду? Нет, рано ещё. Да ладно, выкручусь как-то по ходу разговора. Первый раз что ли? – Я как-то без должностей обхожусь, Антон Иванович.

– Но чин генерал-майора предполагает….

– Определённое место в военной или государственной иерархии? А вот у меня его нет, представьте себе.

– И, тем не менее, нарком обороны исполняет Ваши просьбы?

– Полно Вам, это же он не по своей инициативе. Я Иосифу Виссарионовичу в телеграмме намекнул….

– Вот оно как, – покачал головой Деникин, – даже так. Постойте, а генерал Архангельский, что сейчас на «Челюскине» в Ледовитом океане – это не родственник?

– Зачем родственник? Это я сам и есть. А что? Наглядный пример превосходства советской техники. Сегодня на Северном полюсе, а завтра в любой точке земного шара. Слышали про Чкалова? Лётчик от Бога. Вот и доставил на сверхбыстром самолёте. В Советской России прогресс не стоит на месте. Скажу по секрету – к нашей авиации сам Капица руку приложил. Точнее – голову.

– Верю-верю. Вполне такое может быть. – Но с генеральского лица не уходило сомнение. – Гавриил Родионович, Вы за что «Андрея Первозванного» получили?

– За взятие Хотина. – Гордо похвалился я и тут же прикусил язык.

Поздно. Ох, и дурак! Проболтался как…как…, да как последний дебил и проболтался. Забыл, с кем разговариваю. Это товарищу Сталину, замученному самообразованием, можно было лапшу на уши вешать. И довольно удачно. Здесь такое не пройдёт. Среди выпускников Академии Генерального Штаба встречалось много придурков, но дураков не было ни одного.

Лицо Деникина озарилось широкой улыбкой.

– Всё сходится! Конечно же! Он – это Вы!

Не понял, меня тут за кого принимают? Неужели…? Как бы за самозванство, по возвращении домой, неприятностей не отхватить.

– Он – это кто? – Нужно уточнить. Но на всякий случай отодвинемся подальше. Мало ли что, вдруг опять видение?

Антон Иванович вслушался в удаляющуюся в сторону города стрельбу и пояснил:

– Разве Вы не слышали…, ох, извините. Возможно, Вы сторонитесь мирской славы. Но тем не менее. Ещё в бытность мою совсем зелёным юнцом, только-только надевшим юнкерский мундир, пришлось мне услышать легенду, до сей поры имеющую место быть среди офицеров старого производства.

Ага, становится интересно. Мало того, что сделали из меня один из объектов религиозного культа, так ещё и в местную мифологию стараются определить. Категорически не согласен. Ладно, послушаем дальше.

– Я говорю о Вечном Генерале, Гавриил Родионович.

Ну что тут сказать? Знать ничего не знаю. Ведать не ведаю.

– Да что Вы говорите?

– Дело Ваше, господин генерал…, фельдмаршал? Можете не признаваться. Но я всё равно останусь при своём мнении.

– А что уж сразу меня в генералиссимусы не произвели, Антон Иванович?

– Помилуй Боже, – ещё раз перекрестился Деникин. Что за привычка? Как вентилятор, право слово. – По преданию, Вечный Генерал покинет наш мир, как только получит это звание. А пока появляется в трудные для России времена. Ну когда они были у нас лёгкими? Вот так и воюет сотни лет.

Всё перепутали. Я же больше по географическим открытиям специализируюсь. А войны – это так, между делом. Когда уже действительно деваться некуда. Правда, чаше всего и некуда. Да, воюю потихоньку. Но давайте обойдёмся без этакой вот экзальтации. А то дедушка явно начитался фантастики. Или это из нашего ведомства утечка информации произошла? Конечно, все эти легенды льстят моему самолюбию, но как потом работать? Может ещё и автограф попросит?

– Вы, Гавриил Родионович, не переживайте. Тайна будет сохранена, и этот разговор останется между нами. Понимаю, что не ради славы или наград стараетесь. Всё на благо Отечества.

Понимает он. А уж как я себя понимаю.

– Так что Вы предполагаете предпринять для решения литовской проблемы, Антон Иванович?

– Я думаю, что это скоро перестанет быть проблемой. Может быть, у Вас есть какие пожелания?

– Белоруссию не отдам, не рассчитывайте.

– Но как же исторические границы? Ладно, Бог с ними. А с Вильно что делать?

– Забирайте, а что с ним не так?

– Там же поляки.

– Да? Какие негодяи, однако. Впрочем, меня этот вопрос не касается.

– А меня?

– А Вам до них какое дело? Назначьте министра, вот он пусть и решает вопросы национальных меньшинств. Но это всё мелочи. Меня сейчас другой вопрос интересует. Не видели, куда пропала моя собачка?

Глава 22

 
В городе оттепель,
Чавкает в лужах
Серый мартовский снег
Город весною ранней контужен…
 

Сергей Трофимов.

Бежать! Только бежать. Собственная шкура, она дорогого стоит. И чего этот придурок прицепился, свинья злопамятная? Его хоть лапой кто тронул? Сколько раз твердили миру – никогда не вставайте между столбиком и собакой. Что непонятного? Ой, снова прицеливается. Отстань, противный.

Такс стремительно бежал по привокзальной площади, стараниями местных жителей превращённую в рынок. Мимо мелькали прилавки, горшки, кадушки, опять горшки, козы. Ещё козлы всякие товар выкладывают и вяло переругиваются с ранними покупателями на нерусском языке. И под ногами мешаются. А чего они орут-то? Ну, подумаешь, укусил. И что? До крови? Эка беда, не надо было свои ходули расставлять где ни попадя. А вот носки менять стоит почаще. Тьфу, противные.

Бабах! Что это? Сильный дождь неожиданно пошёл или это кровища растерзанных врагов? Рано ещё, пока никого не разорвал. Но вынудят, гады. Очередной выстрел вдребезги разнёс выставленные аккуратными рядами жбаны с пивом, окатив беглеца с головы до ног. Домашнее. Гадость негазированная, пора бы и научиться. И как его теперь пить? Разве что чуточку, для утоления внезапно проснувшейся жажды? Вот тут один кувшинчик при падении почти не пострадал, только горлышко немного откололось. Ну и что, что запах останется, всё равно от шкуры за версту кислятиной этой прёт. Хозяин будет недоволен? Не его же пиво, чего жадничать?

Это кто ещё лезет? Ага, не нравится? Острые зубы с лязгом медвежьего капкана сомкнулись на толстой ляжке, и незадачливый защитник разбитой посуды повалился на гору клеток, из которых доносилось недовольное кудахтанье. Правильно вот достойное место! Падение спасло пивовару жизнь. Видимо у Ионаускаса кончились патроны с дробью, и он перешел на волчью картечь, которая только сбила шляпу с торговца и проредила куриные ряды.

Пух и перья, разлетающиеся в разные стороны, у некоторых посетителей рынка вызвали весьма нездоровые ассоциации и настроения. Кто-то уже стал примеривать мысленно ермолки на прохожих. Распахнулось окошко ближайшего дома, и внушительных габаритов красавица, с усиками на верхней губе и бородавкой на носу, заверещала на всю площадь:

– Лейба, ты где? Немедленно иди домой! Ты разве не видишь, что мы таки имеем начинающийся погром?

Услышав заветное, манящее своей внутренней силой слово, толпа внизу заметно разволновалась. А в ответ донеслось:

– Но Бетя, солнышко моё, это гораздо безопаснее, чем кушать завтрак, приготовленный твоей мамой.

– Не трогай мою маму!

– Золотце, какие гнусности у тебя на уме! Ой, смотри, собачка! Она наверняка из наших. Нос, так вообще точь-в-точь как у дяди Рувима. О, да это же кобель. Бетюнчик, глянь, он больший мужчина чем наш сосед Хаим. Точно тебе говорю.

– Глупости ты говоришь, у Хаима раза в два больше будет…. Ой, Лейба, зачем ты отнимаешь у Казимираса его ружьё? Немедленно верни эту гадость. Я же имела ввиду именно нос!

Начавшаяся потасовка за обладание оружием позволила таксу немного перевести дыхание. Действительно, почему бы господину Ионаускасу не пристрелить ветреную Бетю? По ней и промахнуться сложнее. Не можешь сам, предпочитая издеваться над беззащитной собакой, отдай двустволку ревнующему мужу. Что говорите? У взбесившегося железнодорожника нет мужа? Странно, а на вид – сука ещё та.

Скрипнула дверь полицейского участка, расположенного, как и все государственные учреждения городка, поближе к единственному центру цивилизации – вокзалу. Охотник, замаскировавшийся в корзине с яйцами, увидел, как на каменную ступеньку опустился сапог громадного размера. Потом второй. Их владелец прокричал, перекрывая шум рынка и вопли кое-где вспыхнувших драк:

– Что здесь происходит?

Тут же нашлось много желающих прояснить ситуацию представителю власти.

– Господин Арлаускас, это погром. – Начала рассказывать молодящаяся молочница в старомодном чепце.

– Вздорные вещи говорите, пани Кшиштина, – перебил её худощавый старик, – это нападение марсиан, подстроенное большевиками. Не читали в газетах про зенитные пулемёты? Вот как раз против них и защита. И откровения русского графа Толстого про полёты на Марс не читали? Впрочем, что взять с неграмотной дуры?

– Это я то неграмотная? Да я с самим директором гимназии сплю. Лучше скажите, зачем марсианам устраивать погромы в нашем городе?

– Да ты польская шпионка! Отдавая назад Вильнюс, курва!

– Не слушайте их, господин полицейский, – вмешался в перепалку ещё один доброхот. Только я могу сказать правду. У меня родственник в политической полиции служит.

– Дворником, – ехидно уточнил сторонник инопланетного вторжения.

– А Ваше какое дело, господин аптекарь? Я тоже дворник, но это не помешает начистить рожу паршивой клистирной трубке.

– Как ты меня назвал, козёл?

Смачная плюха пришлась точно в ухо служителю метлы и лопаты. Он в долгу не остался, разбив нос многоуважаемому собеседнику. К противоборствующим сторонам с удовольствием присоединилась добрая половина присутствующих. Вторая половина деловито грабила оставшийся без присмотра товар. Начальник полиции долго наблюдал за народным весельем, но когда чей-то выбитый зуб ударил прямо в глаз, а на недавно пошитой шинели повисли кровавые сопли, не выдержал и он.

– Отставить! Прекратить! Остановиться! Я приказываю!

Бесполезно. Тогда пришлось пойти на крайние меры – вытащить из кобуры вытертый почти добела револьвер и выстрелить в воздух.

Толпа отхлынула. Но в ответ со стороны вокзала застучал ручной пулемёт, и зазвенели жалобно осыпающиеся окна домов. Вслед за пулями на площади вдруг появились люди в узнаваемой старшим поколением форме.

– Русские идут!

Люди в панике бросились в обратную сторону и сшибли с ног господина Арлаускаса. Он покачнулся, безуспешно взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и грузно уселся в стоящую неподалёку корзину. Громко хрустнули яйца. «Ладно ещё куриные.» – грустно подумалось таксу. Обманутый кажущейся безопасностью своего убежища, он возмущенно рявкнул и вцепился в ближайшую к нему часть тела полицейского.

– А-а-а-а! – Яростный вопль заставил наступающих бойцов остановиться и залечь на грязный мартовский снег.

– Подождите, господа, командовавший ротой капитан Трошин предупреждающе поднял руку. – Кажется, литовцы выпустили против нас стаю голодных львов.

– Похоже, – согласился немолодой уже поручик. – Приходилось в Тунисе встречаться. Эх, сейчас бы родную трёхлинеечку.

– Нужно вызывать подмогу, – решил командир. – Дмитрий Данилович, будьте так добры, дайте красную сигнал.

Ракета с шипением улетела, а к Трошину подбежал один из взводных.

– Господин капитан, по цепи передали – на крышах снайперы.

– Где?

– Вон там, левее костела. Видите, оптика бликует?

– Сволочи, заранее приготовились.

– Может, попробовать дворами с тыла зайти, Виктор Владимирович?

– Попробуйте. Постарайтесь хоть одного живым взять.

Седой поручик хлопнул взводного по плечу:

– Сиди, я сам схожу. Тряхну стариной. А ты ещё навоюешься.

Молодой офицер расстроено посмотрел на командира. Но ротный подумал и кивнул:

– Хорошо, Данилыч. Только возьмите с собой ещё двух человек, мало ли что.

– Да ладно, что со мной случится. Ты лучше за молодёжью присмотри. Видишь, развалились, задницы отклячили? Двадцать лет в юнкерах, мать их….

Трошин сплюнул в снежную кашу под ногами и отдал приказ окапываться. Но разглядел в редких проталинах брусчатку и поправился:

– Или пусть стоят баррикаду.

Уже целых пять минут майор Джордан Эшли Бадминтон пребывал в прекрасном расположении духа. В скучную и монотонную жизнь вольного корреспондента, а по совместительству и резидента одной из многочисленных британских разведок, вошло некоторое разнообразие. Он с раннего утра поднялся на крышу местной ратуши с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть на память панораму маленького городка на границе цивилизованного мира с Советами. Городка, будь он проклят, в котором имел несчастье прожить долгую неделю, дожидаясь поезда на Каунас. Была, знаете ли, у майора такая привычка – запечатлять.

Да и к жалованью неплохая прибавка получается. Вот этот кадр с удовольствием опубликует «Дейли Телеграф» – «Блошиный рынок на месте разрушенного большевиками театра МХАТ». Или удачно сфотографированная драка рыночных торговцев пойдёт под названием «Еврейские погромы в Ленинграде и Крыжопле». Но самый настоящий шедевр получился только что, когда по улице пробежал местный начальник полиции с висящей на причинном месте собакой. Немного подретушировать, и готово – «Советские войска вторглись на территорию независимого государства и затравили до смерти литовского пограничника». Не длинновато получилось? Тогда это в «Таймс», там подписи оплачиваются дополнительно. Вот только полицейского придётся застрелить. Сказано до смерти – джентльмены врать не могут.

Кстати, господа, а что это за стрельба была? Неужели в кои то веки угадал, и на самом деле погром? Сэр Бадминтон вытянул шею, стараясь разглядеть источник шума. Что это? Неужели? Да это же сама удача улыбнулась майору во все свои сорок четыре зуба. Нет, не ошибка. Только у владычицы морей есть такое зубастое счастье. Боже, храни короля!

Англичанин, чертыхаясь не хуже лондонского докера, хлопал себя по карманам, отыскивая новую кассету с фотоплёнкой. Забыл поменять. И надо же было потратить последние пять кадров на полисмена с собакой. Где же она? Так ведь можно всё пропустить и не успеть заснять начало русской агрессии. Конечно же, наглой, вероломной, и ничем не спровоцированной. А что ещё ждать от азиатских орд?

Ага, нашлась пропажа. Вот она, завалилась за подкладку плаща, где разошёлся небрежный шов, скрывающий тайное письмо премьер-министра.

Бадминтон лихорадочно крутил в руках камеру, в страшной спешке позабыв, где находится рычажок перемотки. Быстрее! Ещё быстрее! Ну еще… Всё, успел. Щёлкнула крышка, и аппарат готов к работе. А русские остановились. Они хорошо были видны, лежащие на снегу с автоматами в руках. Замечательный снимок, сотни на три фунтов вытянет. Или запросить гонорар в гинеях? И ещё можно рассчитывать на премию министерства.

Пожалуй, с таких денег стоит купить, наконец, и подарить жене шубу из русских мехов. А то бедняжка Лизи так жалуется на лондонские холода. Вот скажите, джентльмены, почему на белом свете существует такая несправедливость – в центре цивилизации, Англии, мех так дорог? А вот в России даже не могут оценить его по достоинству. Дикари, точно дикари. Мало того – пушных зверей используют в военных действиях, нимало не заботясь о сохранности их шкурок. Так нерационально использовать ресурсы…. Определённо, Карл Маркс был прав в главном – у русских нужно всё отнять и поделить.

Майор ещё раз внимательно посмотрел вниз. Нет, пока ещё не видно. Наверное, вторым эшелоном пускают. Но он обязательно будет – полный, большой, толстый, откормленный песец, что всегда приходит в Европу вместе с русской армией.

– Стоять, сука! Руки вверх! – Послышалась за спиной громкая команда.

Сэр Джордан Эшли Бадминтон от неожиданности вздрогнул, и фотоаппарат, кувыркаясь, полетел вниз с пятнадцатиметровой высоты.

– Я вас всех буду бить через бокс! – Возмущённо закричал он и обернулся.

Громадный кулак приближался стремительно и неумолимо, закрыв собой всё небо. Поручик усмехнулся, полюбовавшись на свою работу, и коротко отдал приказ:

– Этого боксера вниз, к командиру.

Житие от Израила

– Жлоб ты, Миша, – бросаю я в микрофон, совершенно отчаявшись хоть что-то добиться от собеседника.

– Да ты сам…, – треск атмосферных разрядов заглушил возмущённый крик в наушниках.

Скажите, товарищи, ну как с ним ещё говорить? Жалко, что изображения пока нет, не хватило подручных средств у Кренкеля. А то бы заглянул в ясные глазки бесстыжего вымогателя, по ошибке называющегося родственником. Ещё бы лучше ухватить за пейсы, да мордой об стол. Хм…, может и эти технологии обдумать?

О чём это я? Ах, пейсы. Не подумайте чего, они были отпущены Михаилом ещё в бытность его хазарским каганом. Так и привык, копчёный. Это сейчас изгаляется, а тогда в вечной дружбе клялся, предатель. Правда, у меня за спиной сорокатысячное войско стояло. Думаете, мало? Ещё столько же лежало в лёжку, упившись, пардон, уставши при разграблении Саркела. Забыть своего позора не может, вот и куражится.

– Миша, добром прошу, помоги! Может быть в этот самый момент там Гиви геройски погибает, от вражеской пули кровью истекая? А ты….

– Чай он не первый раз. Ты сам вот сколько коньки отбрасывал? – Поинтересовался Михаил-архангел.

– Это к делу не относится, – гордо вскинул я подбородок. – И потом, что за хамские выражения? Мы же завсегда в бою, красиво. И грудь в крестах, и дятел в ж… ой!

– Вот именно, – согласился голос в рации, – и сами вы дятлы. Надо же до такого додуматься – загрузить в поезд четыре батальона, в форме, при орденах, с пушками. Да там только личного оружия на стрелковую дивизию хватит. Вы чем думали, как обычно? Ещё упрекаешь, что не помогал? А кто всё это через три границы перетаскивал? Пушкин?

Я решил немного сбавить градус разговора и более спокойным тоном попросил:

– Ну, может, ещё чуть-чуть? Немного осталось-то. Как вы вчера с шефом здорово подыграли! Вот видишь, даже он поддержал.

Мой собеседник рассмеялся хриплым голосом, похожим на похмельное карканье тауэрских воронов:

– Чего он там поддерживает? Квасит, почитай, с самого Рождества. Ещё с католического.

– Он то, каким боком туда? Или…?

– Да нет, просто подрабатывал. Очень неосторожно подрабатывал.

– Понятно. А кто же тогда вместо него был?

– Не узнал? Это же Иннокентий Смоктуновский в гриме.

– Привет ему передавай. Погоди, а разве артистам к нам можно?

– Совсем Изя от загробной жизни отстал, – упрекнул Михаил. – Последний приказ по райским кущам, параграф восьмой. Советских актёров пускать беспрепятственно.

– Разве что так, – не стал я спорить. – Ну что, поможешь?

– Извини, но лимит чудес исчерпан. Ну что я тебе как маленькому объясняю?

Угу, будто не понимаю политику нашего руководства. Один мир – одно чудо. Рекламно-благотворительная акция. Ещё повезло, что перехватить успел. Вот только легче от этого понимания не становится.

А ещё нутром чую, темнит Миша. Явно на лапу хочет. Только дать нечего. Деньги? Не смешите. Может, тюленями расплатиться? Не возьмет, паразит. Знаю, конечно, от чего бы не отказался – от именной церкви. Прихожан вот не будет, кроме вышеупомянутых тюленей. А чего, пусть им проповедует. Привык, понимаешь, на всё готовенькое. Это мы сами набаловали. В прошлый раз одну уже подарили. Будете в Нижнем Новгороде, зайдите в Кремль, посмотрите. Сам, лично проектировал. И с тех самых пор ни одна сволочь город не захватывала.

Сейчас что делать?

– Лаврентий Павлович, а ты чего всё молчишь?

Берия отвлёкся от своего ноутбука:

– Чего говорить? Спроси лучше, какая погода нынче на Земле Санникова.

– Я тебе дело…. А ты сказками….

– Ты спроси, Изяслав Родионович.

Мне осталось только пожать плечами и повторить вопрос. Лаврентий подошёл, протянул руку, и щёлкнул тумблером встроенного в приёмник динамика. Молчание, лишь изредка прерываемое судорожным иканием, было нам ответом.

– Ну, так что, Миша?

Сквозь шипение и свист донёсся ответ.

– Вы ничего не докажете.

Я удивлённо посмотрел на Берию.

– Это он про что?

Будущий святой с учёной степенью придвинулся ближе к микрофону, и, подавая мне руками непонятные знаки, принялся объяснять:

– Да не будем мы ничего доказывать, Изяслав Родионович. На самом деле – оно нам надо? Была Земля Санникова или не была, хрен бы с ней. Островом больше, островом меньше. А барон Толль все врёт.

– Чего врёт? – Голос Михаила сразу оживился.

– А про всё врёт. И про то, как ты туда атомную бомбу бросил….

– Какая ещё атомная? – Динамик задребезжал от возмущения. – Он и слова-то такого не знает. Обычные плановые испытания. Божий гнев, три тысячи сорок восьмая модификация, усовершенствованная.

– Вот видишь? А под удар совершенно невинные люди попали.

– Я их эвакуировал, – буркнул в ответ архистратиг.

– Живьём на небо? – Уточнил Лаврентий Павлович. – Можешь не отвечать, я лично снимал показания со всех участников экспедиции.

– Как ты их нашёл?

– Работа у меня такая. Так мне что с твоим досье делать? Могу поменять на небольшую услугу.

В эфире слышалось недовольное сопение главного архангела. И чего думает? Я бы согласился. Тут не только превышением полномочий пахнет, а как бы и не служебным несоответствием. Додумался – простых людей, как заслуженных праведников…. Да и за срыв экспедиции перья выдергают, и на крыльях тоже.

То, что предлагаем мы – так мелкое хулиганство. Михаил, видно, понял это, и с тяжёлым вздохом произнёс:

– Ладно, сделаю. Диктуйте текст.

Минут через пятнадцать, передав инструкции, я отключил радиостанцию, закурил устало, и спросил у Лаврентия:

– Как ты думаешь, не сорвётся с крючка?

– С моего? – Палыч соизволил тонко улыбнуться. – Это вряд ли. Госбезопасность дело знает. А у нас, как ни крути, Царство Божие, – государство, значит. Вот только я не понимаю, Изяслав Родионович, зачем мы Михаила к операции подключили? Неужели сами не справимся?

– Почему не справимся? Да без проблем. Можно даже сказать – вполне. Просто, знаешь, сидим мы тут во льдах, как челюскинцы…

– Так мы и есть – они, – невежливо перебил меня Берия.

– Что? А, ну да, конечно. Как-то из головы вылетело. Ну так вот… Сидим мы, и вдруг появляется начальственная рожа. Вся из себя такая сытая и довольная, что даже хочется в пятак въехать. Помнишь, как он с нами разговаривал до твоего шантажа?

– Какой же это шантаж, товарищ Раевский? Так, мелочь. Вот если бы тебя или Гаврилу Родионыча….

– Лаврентий испуганно замолчал, потому что я ухватил его за портупею и притянул к себе.

– Значит, у тебя и на нас есть досье? – от моего злого взгляда линзы в пенсне пошли мелкой сеточкой трещин. – Смотри, опричник, в царстве Божием демократия не в чести. Судиться не буду. Просто удавлю, и ни один адвокат до страшного суда не отмажет.

– Я же чего…, – Берия осознал свою ошибку и поспешно пошёл на попятную. – Я же образно говорю. Теоретически.

М-да, ладно, отпускаю жалобно скрипнувшие ремни. Вот, опять мысль потерял.

– Так о чём мы говорили?

– Про сытую рожу, – напомнил Лаврентий, копаясь в карманах в поисках нового пенсне, – только её по радио не видно было.

– Это ничего, воображение у нас богатое и нездоровое. Ну так вот…. Появился он тут со своим мелким чудом…

Берия захихикал и отвернулся. Гад, я же совсем другое подразумевал. Невозможно разговаривать.

– Что ты ржёшь?

– Все-всё, уже не смеюсь. Только я опять не пойму – чудо, конечно, дело хорошее, но как Михаил в Вильно попадёт, если в наш мир извне проникнуть невозможно?

– И не нужно самому. Зачем? Поставит литровину в техническом отделе, там за десять минут состряпают ему астрального двойника. А потом подселит его к какой-нибудь статуе. Лишь бы не напутал чего, как в прошлый раз с големом.

– Так это Миша был? То-то мне портрет того раввина показался странно знакомым. А почему за границей работал? Утечка мозгов?

– Ну, не в Москве же ему опасные эксперименты проводить? А Прагу не жалко.

– Прямо фентези какое-то, – недоверчиво хмыкнул Лаврентий.

– Выражения выбирай, – я погрозил строго пальцем. – Фентези – это когда гномы любят магов эльфийской любовью в позе дракона, а гоблины с орками им свечку держат. У нас – наука. Не путай.