Текст книги "Избранные произведения. Том 1"

Автор книги: Сергей Городецкий

Несудом– очень много. Ярила(древнесл.) – бог солнца и любви.

Ставят Ярилу.Городецкий вспоминал: «В одну ночь в конце 1905 года я, прочитав свои «ярильские стихи в присутствии всего символистского Олимпа, то есть Вячеслава Иванова, Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Блока, Белого, Мережковского, Гиппиус, Бердяева, профессоров Зелинского и Ростовцева, стал «знаменитым поэтом» («Мой путь»).

Вл. Пяст об этом чтении писал: «Я наверное не помню, сидел ли тогда на арбитраже в качестве суперарбитра Валерий Брюсов – или это было в следующую среду, – через одну неделю, – но во всяком случае и он (в тот раз, когда был), и все поэты, и все непоэты, присутствовавшие у Вячеслава Иванова, – все, лишь заслышав шаманский голос-бубен Сергея Городецкого, – его скороговорку под нос:

 
Вот черта – это глаз,
Вот дыра – это нос;
В красных пятнах лежит
Новый бог, —
 

все испытали «новый трепет», который определяет, по словам того же Бодлера, рождение нового поэта, нового бога. (Пяст В. Встречи. М. Федерация, 1929, с. 92–93.)

Среды —литературные собрания, каждую неделю проходившие в квартире, так называемой «башне» Вяч. Иванова на Таврической улице в 1905–1907 гг.

Ведун– колдун.

Славят Ярилу.В Собрании стихов I посвящено художнику и писателю Н. К. Рериху (1874–1947), чье творчество очень ценил Городецкий. Н. К. Рерих – автор обложки первой книги «Ярь» и первого тома Собрания стихов. Обоих поэтов сближала любовь к древнеславянскому фольклору, глубокое знание русской старины. Об этом свидетельствует дарственная надпись Н. Рериха на I томе его сочинений: «Дорогому моему Сергею Митрофановичу Городецкому, автору особенно для меня близких песней; ведуну русского слога; чуткому художнику и сердечному человеку с чувством доброжелательства и душевной преданности.

20 ноября 1913. Н. Рерих».

Стихотворение «Славят Ярилу» 5 февраля 1907 года Городецкий читал Ф. Сологубу. По этому поводу Городецкий писал Блоку: «Вчера был у Сологуба. Сказал мне очень важное и очень тонкое: «не игра ли слов: «покрой открытых, открой закрытых». Мне кажется не только игра. Он не верит. Потом про конец. Почему «очима»? Было ли двойственное число и русском языке? И как может рядом: сверкая. Я указал ему объединяющий принцип – не древность и не русское, а выходящее из обычного. Напомнил формы: пойме, прискаче, употребляемые и теперь в Псковской губернии. Его слова были, может, первыми не лирическими, что я получил о стихах» (ЦГАЛИ).О стилистике этого стихотворения писал С. Соловьев в «Золотом руне», 1907, № 2, рецензируя «Ярь»: «Из славянского языка Городецкий заимствует не только отдельные слова, но и грамматические формы; например: аорист (прискаче), двойственное число (очима)».

Встреча Ярилы с Перуном.Первая реплика «– Кто ты? Здравствуй!» принадлежит Перуну. Устанавливается по публикациям стихотворения под загл. «Встреча» во втором сб. Городецкого «Перун».

Убрус– плат, фата.

Проводы.В сб. «Перун» посвящено Н. К. Рериху. Рудой —рыжий, красно-бурый. Вою —воину.

Перун.В сб. «Перун» посвящение К. Д. Бальмонту (1867–1942). Городецкий внимательно относился к поэзии Бальмонта, писал о ней, отмечал, что поэт, «угадывая будущее, взял самую широкую дорогу: запил от ключа народной поэзии» («Три поэта в кн. «Жизнь неукротимая», с. 78).

Стрибог(древнесл.) – бог ветра.

Тар.Собр. стихов I. Тар —как и последующие собственные имена в этом цикле стихотворений восходит к древнескандинавской мифологии.

Для тебя мой лазоревый Тар.Положено на музыку композитором С. Василенко в 1909 г.

Чертяка.Некоторые стихи этого цикла («Чертяка» здесь «Новолуние», «Полюбовники», «Мать», «Богомол») Городецкий послал Блоку 28 апреля 1906 г. Он писал: «Я побираюсь по столам и бумагам, ищу стихов на сборник. 20 нашел, надо еще. Многое выжигаю. Называться будет «Ярь». Пускай в Дале справляются (яркость, сила земли: напр., грибы – поганая ярь). Совсем было собрался собирать сборник «Калечина-Малечина», имевший в виду выудить из современной поэзии просветы в будущее, ходящие в сарафане, и т. д. Но за отсутствием материала сборник не состоится. Боюсь, что и «Ярь» постигнет та же участь. Стихов посылаю Вам не мало, так что письмо выйдет на неделю» (ЦГАЛИ).

Новолуние.В 1909 году положено на музыку С. Василенко. Ведовство —колдовство.

Богомол. Велелепие —благообразие.

Из казенки. Казенка —шинок, где продавалась водка. Гать– настил из бревен.

Узница. Собр. стихов I. Огневица– здесь: лихорадка.

Стрела. Купальские огни. – Вночь под Ивана Купала (24 июня ст. ст.) зажигались костры, которые Городецкий называет «купальскими огнями».

Огневица —здесь: молния.

Филин. Посолонь —по движению солнца, с востока на запад. «Посолонь» – название книги А. Ремизова, куда вошло стихотворение «Калечина-Малечина», посвященное С. Городецкому.

Змеюка.В Собрании стихов посвящено писателю Алексею Ремизову (1877–1957). Городецкого и Ремизова сближала устремленность к воссозданию «народного русского мира». Занятие фольклором, интерес к Ремизову-художнику был у Городецкого устойчив, хотя были у них и серьезные личные разногласия, в ликвидации которых участвовал А. Блок. См.: ЛН,т. 92, кн. 2, с. 52, 90.

Зной.К 1 октября 1905 г. Городецкий обращался в письме к Блоку: «Зачем спрашиваете о «Зное»?» (ЦГАЛИ).Блок работал над статьей «Краски и слова», в которой полностью напечатал это стихотворение. Таким образом, «Зной» стало первым опубликованным стихотворением Городецкого. Блок писал об этом стихотворении: «Следующее стихотворение молодого поэта Сергея Городецкого кажется мне совершенным по красочности и конкретности словаря… Все можно нарисовать – воздух, озеро, камыш и небо. Все понятия конкретны, и их достаточно для выражения первозданной идеи, блеснувшей сразу» (Блок А., т. 5, с. 21).

Юхано. Имя Юхано, как записал Городецкий в своем дневнике в 1963 г., он слышал, общаясь с финнами в дачном поселке Куоккала, где часто бывал. Об этом стихотворении С. Соловьев писал, что оно «особенно певуче… Сколько мощи и простоты» («Золотое руно», 1907, № 2).

Росянка (Хлыстовская). —Собрание стихов I. Стихотворение положено на музыку И. Стравинским. На подаренных поэту композитором нотах дарственная надпись.

Алый Китеж.Стихотворения этого цикла высоко оценил А. Белый. Он писал: «Здесь действительно заря, а не занавеска, действительно вздох и природа, а не вымученная картонная риторика, сменившая былую свежесть у некоторых молодых, быстро увядающих поэтов» («Весы», 1907, № 6).

Весна (Монастырская).Одно из самых знаменитых стихотворений Городецкого. А. В. Луначарский в предисловии к предполагавшемуся, но неосуществленному сборнику Городецкого писал, что в свое время это стихотворение было «необычайно любимым». Положено на музыку многими композиторами, в т. ч. И. Стравинским (1908 г.). На тему стихотворения выполнено несколько живописных работ, в т. ч. Т. Мавриной: «Стоны, звоны, перезвоны…»

Весна (Городская), Конка– городской экипаж, запряженный несколькими лошадьми и ходивший по рельсам. Пролетка– конный экипаж.

О времени, о своих настроениях, когда были созданы основные стихи «Яри», Городецкий сообщал Блоку в письме, к которому в числе других было приложено и это стихотворение: «Не делая дела, не читая, живу на горке и слушаю Пана. Хожу кругом, в деревни – смотрю в лица, в леса – слежу за белкой и кротом; мелькают бывания. И вдруг в яркой толпе детей на зеленом косогоре, в игре, увидишь что-то очень старое, а из толпы на смутный фон воспоминания выйдет мальчик в белом с тонким лицом и сине-синими глазами в черных кругах ресниц покажет наяву вечное. Или в лесу, на конце его, оглянешься на золотое молчание заката – уже совсем старое, – а луч искривится, скомкает облако – и вот новое счастье. Или перламутровый селезень настигнет утку, вода расплеснется под ними, а Пан на берегу в кустах, чтоб кивнуть им, откинет зеленые волосы, плеснет белой бородой по небу – увидишь самый глаз. Иногда – в сенях просторной избы станешь перед мелкорезным шкафом, полюбив его, а мужик скажет со странной улыбкой: «в старину окном было» – проедешь под излучиной реки мимо заколоченного строения, а возница кнутом покажет и скажет: «здесь мельника жгли», – Играешь с детьми – считают: чирики, милирики, по госту, по мосту, жучка, хрюк – за гулянье стоит руб… Так и сплетается. Это бессвязно, почти заглавия, но все это встречи» (ЦГАЛИ).

«Стены серы, даль в тумане…» Алая вечерница– планета Венера.

На Смоленское. Смоленское —кладбище в Петербурге на Васильевском острове.

Вот опять снега растают. Ефрем Сирин– святой русской православной церкви.

«Слепая мать глядит в окно…»Под названием «Весна» было включено в альм. «Вольница», вып. 2. СПб., 1906, с. 16. Альманах был арестован петербургским комитетом по делам печати. В докладе цензора было сказано: «Подбор статей и стихотворений, помещенных в настоящем сборнике… с несомненностью свидетельствует о намерении составителей вызвать в читателе революционное настроение и оскорбить верховную власть и русскую армию и призвать к ниспровержению существующего государственного строя». В альманахе были опубликованы: рассказ М. Арцыбашева «Революционер» о бессмысленном терроре властей, едкая сатира М. Первухина на Людовика XVI «Король», прямо перекликающаяся с явлением фаворитизма, характерными и для русского двора, стих. М. Волошина «Голова принцессы Ламбаль» о событиях французской буржуазной революции, переводы из Ш. Петефи, пьеска Н. Черняка «В красную ночь» о еврейском погроме, стих. К. Бальмонта «Истукан» и др.

Червонец. Фай– ткань из шелка.

Браслет. Столоначальник —чиновник в министерстве или департаменте.

На массовку.Стихотворение написано в июне 1906 г., в Лесном под Петроградом, и тогда же было послано Блоку. Позже А. В. Луначарский назвал это стихотворение «первым подарком поэта рабочему движению».

ДИКАЯ ВОЛЯ

Третий сборник стихов Городецкого вышел в конце 1907 года. Поэт спешил издавать свои стихи, и эта поспешность сказывалась на качестве его новых книг. Об этом писала современная ему критика. «Появись эта книга за другой подписью, мы приветствовали бы ее с радостью, – писал Брюсов. – Но от автора «Яри» мы требуем большего».

«Дикая воля» полностью вошла во второй том Собрания стихов Городецкого. Напечатан в изд. Вольф в 1910 году.

Мать родимая, тебе я эту книгу отдаю. В сборнике «Дикая воля» напечатано как посвящение.

«И вот опять совсем один…»В правленном Городецким экземпляре «Дикой воли» стихотворению предпослано заглавие «Валун».

«Под вечер жизни, в час унылый…»В правленом экземпляре «Дикой воли» стихотворению предпослано заглавие «Облак». Последняя строфа в настоящей редакции написана в 1944 г.

Смеретушка. В экземпляре, принадлежавшем Городецкому, в 8-й строфе правка автора – «Пойдешь – деревья двинутся».

Тюремные песни. С. Городецкий в автобиографии «Мой путь» писал: «В том же году я выпустил вторую книгу «Перун», где противоречия, уже обозначенные в «Яри», выступали ярче, и вскоре третью – «Дикая воля», где тема противоречий погасла в личных переживаниях и сказках. Опыт по наблюдению жизни окраин и старой деревни при отсутствии стойкого мировоззрения оказался недостаточным для того, чтобы мое творчество развивалось плодотворно. Отдел этой книги «Тюремные песни» я написал в «Крестах» – царской тюрьме, куда я попал за перевоз из Финляндии в Петербург «Историко-революционного альманаха», только что изданного издательством «Шиповник» и запрещенного в столице».

РУСЬ

Четвертая книга стихотворений Городецкого, вышедшая между 24 сентября 1909 года (на титульном листе – 1910 г.). Книга имела помету: «Вып. 1», но второго выпуска не последовало. Эпиграф к книге – из стих. Вяч. Иванова «Нищ и светел» («Cor ardens». М., 1911, с. 212). «Если бы исполнение последней книги стихов С. Городецкого, – писал Блок, – соответствовало ее замыслу, было бы уместно говорить о самом замысле, о том страшном, многоголовом чудовище, именуемом «Русью», которое из рода в род влечет и губит своих певцов. Но исполнение не соответствует замыслу. Книга «Русь», несмотря на присутствие в ней нескольких удачных стихотворений («Весна», «Золотой Спас», «Свирель в метелях»), строф и образов («дожди ушли столбами»; гроза «просвистела» дождями, «свирельный гимн по небу плыл и падал в тихие снега – на занесенные луга»), – лишена цельности. В ней нет упорства поэтической воли, того музыкального единства, которое оправдывает всякую лирическую мысль; нет и упорства, которое заставляет низать кольцо за кольцом в целую цепь. Это – книга переходная, полунаписанная, а потому – достойная внимания только как страница биографии талантливого поэта» (Блок А., т. 5, с. 649–650).

Русь. В автобиографии «Мой путь» Городецкий писал: «Много помогала моему самосознанию студентка Бестужевских курсов, начинающая актриса Анна Алексеевна Козельская, которая, став моей женой, увлекла меня на Волгу, к истокам Суры, где я опять соприкоснулся с народной жизнью и написал первую вышедшую массовым тиражом у Сытина (тридцать пять тысяч) книгу «Русь»… Но на Волге еще бытовала древняя Русь. И в «Руси» наряду с отражением народных страданий оказались и примиренческие христианские тенденции.

В день выхода книги Городецкий на экземпляре, подаренном жене, которую он называл Нимфой, написал: «Васильсурской Нимфочке, терпеливице, любимице, звездоглазочке, помощнице и союзнице в моей драке с современностью. Лесной. 24-IX-09» (Архив С. Городецкого).

Витязь. По поводу этого, а также некоторых других стихотворений, Блок писал: «Всякая неотчетливая мысль, стремящаяся воплотиться преждевременно, становится тенденцией, будь это заоблачный «витязь» или русский Христос, «Золотой Спас», – тенденции не миновать, если образы не выношены. Из неотчетливости возникает тенденция в «Руси» Городецкого; тенденция заставляет его вопрошать: «Где сияет солнце жарче, чем на Руси? Из ряда неожиданных вопросов-ответов вырастает «витязь», «жених», которому все нипочем…» (Блок А., т. 5, с. 650).

Опубликованная 12 октября 1909 г. в газете «Речь» рецензия Блока вызвала чрезвычайно резкую реакцию А. А. Городецкой и самого автора. «Я не ожидал иного отношения к книге от петербуржцев, – писал Городецкий Блоку. – «… Песни и думы» – только первый выпуск «Руси», а будет второй, третий, четвертый, в 9, 10, 11 и 12 гг. и только тогда ты мог бы судить о замыслах и соответствиях». 15 октября 1909 г. Блок писал матери по поводу писем о «Руси»: «С Городецким – бесплодная переписка, которая кажется ничем не кончится». (Блок А. Письма к родным, т. I, с. 275.)

ИВА

Пятая книга стихотворений Городецкого посвящена: «Анатолию Константиновичу Лядову с любовью и восхищением». Книга вышла осенью 1912 года. Тесной дружбе Городецкого с Лядовым способствовала общая любовь к русскому фольклору, народной поэзии, музыке. На экземпляре сборника «50 песен русского народа», переложенных Лядовым, композитор написал: «С особой нежностью делаю эту надпись Сергею Митрофановичу Городецкому, поэзия которого так близка моей душе. 8 апр. 1911 г.».

Получив 15 октября 1912 г. книгу от Городецкого, Блок 11 ноября записал в «Дневнике»: «…вчера я читал «Иву» Городецкого, увы, она совсем не то, что с первого взгляда: нет работы, все расплывчато, голос фальшивый, все могло бы быть в десять раз короче, сжатей, отдельные строки и образы блестят самоценно – большая же часть оставляет равнодушие и скуку» (Блок А., т. 7, с. 178). Но об «Иве» были и положительные отзывы. Так, В. Нарбут писал: «Ни в одной из предыдущих четырех книг Сергей Городецкий как поэт не проявлялся с такой убедительной четкостью, как в «Иве»… пятая книга является зеркалом, в котором отразились стремления поэта за довольно крупный (1908–1912 гг.) период времени, и знаменует собой завершение известного круга настроений. Необычайная любовь Сергея Городецкого к Древней Руси, его привязанность к неведомым медвежьим углам родины и соболезнование обиженным судьбою – роднят автора «Яри» с певцами, вышедшими непосредственно из глубин народных… И досадно, – наряду с прекрасными стихотворениями, – встречать кое-где вымученные, еще захлестнутые мутью символизма пьесы. Но видно, что последний уж осужден Городецким и в «Иве» играет роль чешуи, которую весною сбрасывает змея. Жизнь, насыщенная запахами, цветами и мощью чернозема – многогранное земное бытие властно пленило поэта» («Вестник Европы», 1913, № 4, с. 387–388). В другом журнале анонимный рецензент писал: «Сергея Городецкого невозможно воспринимать только как поэта. Читая его стихи, невольно думаешь больше, чем о них, о сильной и страстной и вместе с тем по-славянскому нежной, чистой и певучей душе человека, о том расцвете всех душевных и физических сил, который за последнее время начинают обозначать словом «акмеизм» («Гиперборей», 1912, № 2, с. 25).

Странники. Скуфья– головной убор церковнослужителей.

Нищая. Н. С. Гумилев писал в «Письмах о русской поэзии»: «Странники», «Нищая», «Волк» являются представителями мужской стихии акмеизма в стихах Сергея Городецкого». А. В. Луначарский отмечал «даже ритм некрасовский» этого стихотворения.

Горшеня. Корчага —здесь: глиняный горшок. Махотра, макитра —глиняные сосуды, в которых терли мак, горох и т. д.

Лазарь. Калик —нищий, распевающий псалмы, стихи, духовные песни. Лазаря запели —духовные стихи о Лазаре бедном.

Ивану Никитину.Традиции никитинской поэзии явственны в «Иве». Городецкий интересовался творчеством И. Никитина. Он издал двухтомник его произведений, присутствовал на открытии памятника Никитину в Воронеже, где и написал это стихотворение. 18 октября 1911 г. в газете «Русское слово» была опубликована статья Городецкого «Никитинский день в Воронеже», где без последней строфы напечатано стихотворение «Ивану Никитину». В статье Городецкий писал: «Хочу и я прочесть стихотворение, написанное на заре. Посылают к губернатору цензуровать… Когда возвращаюсь к памятнику, передают отказ городского головы в разрешении читать… Памятник очень хорош (работы Шуклина)… Потихоньку, про себя, сказал я ему свои стихи».

София. София —Софийский собор, построенный в Новгороде в первой половине XI в. Рамена —плечи. Вече —народное собрание в Новгороде. «Корсунские врата»– бронзовый барельеф, исполненный в 1152–1156 гг. в Магдебурге. Попал в Новгород из Швеции как военный трофей, находился на западном фасаде Софийского собора. Спас —икона «Спас нерукотворный».

Монах. Булава —палица. Обапол —возле. Вериги —цепи, оковы, которые носили на себе монахи, юродивые «ради смирения плоти».

Листопад.Положено на музыку Н. Черепниным.

Отдание молодости.В автографе посвящено А. К. Лядову.

Расстрига. Акафист —церковное песнопение. Анапест– стихотворный размер.

Монах. Аллилуйя —припев в церковных христианских песнопениях. Аналой —подставка в церкви для книг и икон.

Ночь. —Стихотворение посвящено поэту, критику, драматургу Г. И. Чулкову (1879–1939). Сохранилось (ЦГАЛИ)несколько писем С. Городецкого к Г. Чулкову. В одном из них (декабрь 1913 г.) – неопубликованное стихотворение, перекликающееся с «Ночью».

 
Георгию Чулкову
Тайным утром, в час всеснежный
О тебе, – в тиши невдруг, —
Так подумалось мне, друг
Опечаленно-мятежный,
Кроткий духом, мукой мудрый,
Дерзкой речью, люб мне он,
Пленник медленных времен,
Путник ночи серокудрой.
 

С. Городецкий

Вий. Вий– фантастическое чудовище из украинских легенд. «Подымите мне веки…»– слова Вия из одноименной повести Гоголя.

Лань. Стихотворение посвящено Софии Вышнеградской, знакомой Городецкого, музыкантше-любительнице.

Полуверка. Первая публикация в газете «Русское слово» 1 (14) января 1912 г. сопровождено примеч. автора: «Полуверки носят на груди серебряный круглый щит, называемый блястою, поголовно упиваются лишвою, т. е. эфирной водкой».

Черница. Черница– монахиня.

Ведриночка. Стихотворение посвящено Марии Андреевне Ведринской (1877) артистке театра В. Ф. Комиссаржевской и Александринского театра.

Полонянка. Ушкуйник– речной разбойник.

Ерусалим. Здесь: святая обитель.

Сказка. Погост– кладбище. Изнок– июнь по старославянскому календарю.

ЦВЕТУЩИЙ ПОСОХ

Шестая книга стихотворений Городецкого, вышедшая в свет между 24 апреля и 1 мая 1914 года, но работа над восьмистишиями начата была автором значительно раньше. Так, Блок еще 24 декабря 1911 года записал в «Дневнике», что автор ему «читал хорошие восьмистишия»; об этом же запись от 5 января 1912 года: Городецкий «читал стихи, некоторые хорошие – «восьмерки», как он называет» (Блок А., т. 7, с. 108, 119). Название книги, возможно, было подсказано А. Белым – в «Воспоминаниях об Александре Блоке» Городецкий писал: «Долго искал он (Блок, – Е. П.)объединяющего названия для новой книги. Помню, Белый на узеньком листике своим порхающим почерком набросал около десятка названий – было среди них «Зацветающий посох». К выходу книги Блок остановился на «Нечаянной радости» («Печать и революция», 1922, № 1, с. 79). По-видимому, это название сохранилось в памяти Городецкого, и через семь лет он использовал его, несколько изменив только смысл первого слова. Книга открывалась посвящением «Нимфе», то есть А. А. Городецкой (см. коммент. на с. 434) и в нем, в частности, говорилось: «Эта вереница восьмистиший сложилась, за малыми исключениями, в 1912 и 1913 гг…. Здесь отразился пережитый мною и многими в наши дни кризис мировоззрения, а именно символизма… Может быть, иные строки этой книжки убедят в этом не одну тебя. По крайней мере будучи именно акмеистом, я был, по мере сил, прост, прям и честен в затуманенных символизмом и необычайно от природы ломких отношениях между вещью и словом. Ни преувеличений, ни распространительных толкований, ни небоскребного осмысливания я не хотел совсем употреблять. И мир от этого вовсе не утратил своей прекрасной сложности, не сделался плоским». Выход книги был поддержан одним из столпов акмеизма, Н. Гумилевым, писавшим: «Поворотный пункт в творчестве поэта Сергея Городецкого – «Цветущий посох». Обладатель неиссякаемой певучей силы (и в этом отношении сравнимый только с Бальмонтом), носитель духа веселого и легкокрылого, охотно дерзающего и не задумывающегося о своих выражениях, словом, кудрявый певец из русских песен, он наконец нашел путь для определения своих возможностей, известные нормы, дающие его таланту расти и крепнуть» (Гумилев Н. С. Письма о русской поэзии. Пг., 1923, с. 185–186). Резко отрицательно отозвался в своей рецензии на книгу поэт и критик Борис Садовский: «Мысль автора – дать непременно «вереницу восьмистиший»… отзывается надуманностью и обличает напряженность чисто литераторского изобретения. Восьмистишие вообще – труднейшая форма: это – миниатюра, в которую приходится уписать целую картину на клочке. Такой мастер слова, как Фет, лишь в самые последние годы жизни прибегал к восьмистишию, причем ему удалось создать всего несколько шедевров… На примере же г. Городецкого мы видим, что недостаточно одной внешней формы для того, чтобы заставить книгу жить» («Северные записки», 1914, №5–6, с. 175).

Эпиграф к первому разделу книги, как отмечено самим автором на принадлежащем ему экземпляре, – из стихотворения его отца – М. И. Городецкого; ко второму разделу – из стихотворения Пушкина: «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…» и к третьему разделу – из стихотворения Лермонтова «Воздушный корабль» (у Лермонтова: «Другие ему изменили»),

« Над морем лежу, на скале распростертый.» – Стихотворение написано летом 1913 г. в Новом Симеизе, где тогда отдыхал Городецкий с женой Анной (Нимфой) Алексеевной и дочерью. «Милые, славные, дорогие Городецкие, – писал А. К. Лядов в Новый Симеиз 16 июня 1913 года. – Знаете ли вы зубную боль? О, Вы не знаете зубной боли! А вот Достоевский так знал. Вспомните его «Записки из подполья», и Вы поймете, что я пережил за это время. Лето началось ужасно… Я начал заниматься «Ангелом». Скоро приступлю к инструментовке. Что работает Сергей Митрофанович?..»

« Шестидесятница родная…» – Мать– Екатерина Николаевна Городецкая (1845–1920). Городецкий писал в автобиографии «Мой путь»: «Мать, урожденная Анучина, получила комплименты от Тургенева, когда обрезала буйные косы и надела очки на ясные глаза. Потом дружила с одной из жертв «слепцовской коммуны».

« Счастливый путь, родимый наш, великий…» – Написано в связи со смертью Л. Н. Толстого.

« В лавчонке тесной милого глупца». – Написано по случаю приобретения первого издания стихотворений Ф. И. Тютчева, напечатанного в 1854 г. в С.-Петербурге, в типографии Э. Праца. Книга в библиотеке Городецкого не сохранилась.

« Бальмонт, наш пленительный, сладостный гений…» – Бальмонту Городецкий посвятил и еще одно стихотворение «Странник мира», опубликованное в «Солнце России» к 25-летию творческой деятельности поэта:

 
Я тебя никогда не видал,
Но твой голос я с детства заслышал,
Но с годами все выше и выше
За тобой свой восторг устремлял…
 

Сохранился портрет К. Бальмонта, нарисованный С. Городецким.

« И зачем-то загорались огоньки». – Стихотворение посвящено Вячеславу Ивановичу Иванову, поэту, филологу, теоретику символизма. В начале творческого пути Городецкий был тесно связан с Вяч. Ивановым, часто встречался с ним, участвовал в его знаменитых «средах». В архиве Городецкого сохранилось несколько писем Вяч. Иванова. Они написаны в 1921 г., когда поэты встретились в Баку, где Городецкий работал в КавРОСТА, а Вяч. Иванов преподавал в университете. К тому же времени относятся несколько портретов Вяч. Иванова, нарисованных Городецким, и рукописный журнал, целиком посвященный Иванову.

« Я и днем, и в тихий вечер приходил…»– Посвящено Лидии Дмитриевне Зиновьевой-Аннибал (1866–1907), писательнице, жене В. И. Иванова.

« Тайным утром, в час всеснежный…»– Стихотворение было послано Георгию Чулкову в декабре 1913 г. С Чулковым Городецкого связывали сложные литературные и житейские отношения. В 1920 г., встретив Городецкого после долгой разлуки, Г. Чулков обратился к нему со стихотворением (не опубликовано):

 
Тебя узнал я, Городецкий,
На новом поприще твоем:
Все тот же смех, живой и детский,
И все вокруг тебя вверх дном.
Но знаю, друг, в душе поэта
Живет волшебница-печаль, —
И дымным заревом одета
Тобой угаданная даль.
Недаром в Грузии беспечной
Ты вечную тоску обрел,
И в нашей жизни быстротечной
Змеиный чувствовал укол…
 

«Седой и юный, Руси простивший…»– Морозов Николай Александрович (1854–1946), народоволец, ученый, поэт, дружил с Городецким. На своей книге «Звездные песни» он написал в 1920 г.: «Дорогому другу Сергею Митрофановичу Городецкому от всей души. Н. Морозов». В архиве Городецкого сохранился автограф адресованного ему стихотворения Морозова:

 
«Полно убиваться,
Полно тосковать
Пусть снега кружатся
Под окном опять,
Пусть метели сеют
Горы у ворот, —
Летом все растает.
И снега и лед.
 

6 окт. 1922

Николай Морозов

Цель жизни – преодолевать препятствия».

«С какой тоскою величавой…»– Владимир Пяст, автор книги воспоминаний «Встречи», где многие страницы посвящены Городецкому, его ранней литературной деятельности.

«Звериный цесарь, нежити и твари…»– Алексей Ремизов (1877–1957), писатель.

«Как только вспомню этот голос…»– Зелинский Фаддей Францевич (1859–1944), филолог-классик, профессор Петербургского университета. Городецкий слушал у него лекции по античности. Зелинский присутствовал на «башне» Вяч. Иванова, когда Городецкий впервые читал там «ярильские» стихи в 1905 г. На книге Ф. Зелинского «Из жизни идей», т. II. СПб., 1905, надпись: «Сергею Митрофановичу Городецкому на добрую память. Автор».

«В сердце дверь всегда открыта…»– Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874–1952), поэтесса, переводчица. Щепкина-Куперник вспоминает это стихотворение в письме Городецкому, посланном 15 сентября 1941 г.:

«Сердечно уважаемый Сергей Митрофанович, если Вы меня еще помните, как уверяет наш общий молодой приятель Н. Любимов, – то может быть и захотите пойти навстречу моему желанию. Он говорил мне, что Вы редактируете славянский сборник. Мне очень трудно сейчас без работы не столько материально, сколько душевно… Заказана была мне книга воспоминаний к Октябрю – но Вы сами понимаете, что все воспоминания побледнели перед действительностью… Помните Мариоки? Помните «Твой сад»?.. Как все это давно было…»

«О Леонардо, о планетах ближних…»– Кульбин Николай Иванович (1866–1917), военный врач, художник, теоретик русского футуризма.

« Как воду чистую ключа кипучего…»– Посвящено поэту Николаю Алексеевичу Клюеву (1884–1937), чьим творчеством Городецкий серьезно интересовался.

«Родятся в комнатах иные…»– Клычков Сергей Антонович (1889–1940), поэт, прозаик.

«Хрычей, и девок, и глазастой…»– Верхоустинский Борис, автор книг рассказов «В лесах», «Утренняя звезда», романа «Молодое вино». На сохранившемся экземпляре сборника «Утренняя звезда» дарственная надпись автора: «Другу и брату во кресте. Сергею Митр. Городецкому. Автор. 6.1.1916. Петроград».

«Корявой погани, грибья и хворостины…»– Нарбут Владимир Иванович (1888–1944) – поэт.

«Просторен мир и многозвучен…»– Стихотворение посвящено Н. С. Гумилеву (1886–1921). Вместе с Городецким Н. Гумилев стал основателем нового литературного направления – «акмеизм». Городецкий писал в автобиографии «Мой путь»: «Я все более разочаровывался в душном мистицизме символистов, в их стремлении к потустороннему. Мы организовали «Цех поэтов»… Издавали журнальчик «Гиперборей». Выдумали акмеизм (Гумилев предлагал «адамизм»), устраивали диспуты. Нам казалось, что мы противостоим символизму». «Дорогому Сереже Городецкому, брату-акмеисту в память веселых дней, когда мы бывали вместе», – написал Гумилев на книге «Колчан».

«О звездах, о просторах черных…»– Стихотворение посвящено Лозинскому Михаилу Леонидовичу (1886–1955), поэту, переводчику, одному из участников «Цеха поэтов».

«Он верит в вес, он чтит пространство…»– Посвящено Мандельштаму Осипу Эмильевичу (1891–1938), одному из талантливейших участников «Цеха поэтов».

В 1921 г. О. Мандельштам писал (публикуется впервые, архив С. Городецкого): «Вопреки всем-всему я утверждаю, что Городецкий остался верен себе. Узнаю во всем старого Городецкого времен Цеха и акмеизма и с любовью жду и прозреваю будущего Городецкого».

«Я отроком в музее меж дверей бродил…»– Зенкевич М. А., поэт, один из активных представителей акмеизма. Даря в 1928 году Городецкому книгу стихов «Поздний пролет», М. Зенкевич написал: «Вечно молодому Сергею Городецкому в знак старой акмеистической дружбы».

«В начале века профиль странный…»– Посвящено Анне Андреевне Ахматовой (1889–1966).

«В высоком кургане, над морем, над морем…»– Стихотворение посвящено Елизавете Юрьевне Пиленко (Кузьминой-Караваевой; 1891–1945), поэтессе. Ее первая книга «Скифские черепки» вышла в Петрограде в издательстве «Цеха поэтов».