Текст книги "Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1)"

Автор книги: Сергей Гусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Да.

– Что “да”?

– А это и есть второе. Игровое наивное жертвоприношение – зачатки религии. Почитай труды о шаманизме: источнике всех верований и магий времён мезолита, да. Между прочим, прослеживается явная связь начала развития человеческой культуры – в том числе религии и живописи, и технического изобретательства – с житием в пещерах. Всё началось со страха перед тьмой – и с раскрепощением подсознания, что под землёй в условиях этой темноты и тишины происходит, да. Заметил, как думается здесь легко, и какие фантазии тут всех посещают?.. Вот отсюда, из-под земли, человеческое развитие и пошло, да. Так что в том, что многие наши товарищи за последнюю пару лет хождения в Ильи поумнели, скажем так, прямо на наших глазах – ‘заслуха’ не твоих с Пищером “универсиДетов”, а камушков, что нас окружают. До сих пор северные шаманы и йоги разные практикуют отсидки в каменных мешках – ‘для осознанья, так сказать, и просветленья’... А началось с наивного “на тебе, Боже – что нам не гоже...” Совсем, как у вас.

– При чём здесь “гоже-не-гоже”? – возмутился Сашка.

– А вы когда-нибудь замечали, какие свечи ставят Шагалу? Огарки! А если и целую сподобится кто – значит, света у него свечного прорва, да. Никому ведь не придёт в голову весь свой свет там зажечь и бросить – и сигануть в темноту наудачу... Вдохновившись верой своей и поступком праведным.

– Я тебе потом скажу,– пообещал Сашка.

– Что?

– Потом. Валяй пока дальше.

– Ну, эскьюз ми, “мы же ВАСП бредубреждали”... В общем, это как игра – поначалу. Я, мол, своим светом поделился – и мне зачтётся. Да. Только поделился – с кем? И как – зачтётся??? – он отхлебнул из кружки.

– Ну, оставил ты свой огарок гореть. Молодец. И что?! Помочь кому-то он может лишь в одном случае: если некий совсем уж бесперспективный додик умудрится заблудиться и остаться без света в непосредственной близости от места гибели Шагала, и вывалиться из темноты своей на этот твой свет в аккурат, пока он ещё не погас. Но что дальше? Взять ему эту твою поминальную свечу, и с ней по Системе шуровать – при условии, что от удачи такой неслыханной на нервной почве ему остатки памяти не отшибло в ужасе?.. Так всё равно, как ни крути, надолго не хватит! Да! И кощунство это по-вашему. Уж проще всю Систему ‘эрэктрофицировать’, или запасками в три наката замостить... А вот тебе самому этого огарочка как раз может и не хватить, да.

– А что? И запаски по всей Системе были,– сказал Пищер.

– При НБС,– подтвердил Сашка,– он ещё смеялся тогда,– Сашка показал на Сталкера,– когда вы с Ветом это делали. Да только всё равно нельзя смешивать: дух – это одно, а материальное...

– Можно, я скажу? – попросил Пит. – Может, ни к месту... Только однажды “Свечки” в Сейсмозону пошли; Свечу поставили, как обычно, и хорошо она горела... Большая такая свеча была, толстая.

– Ты ничего не путаешь? – недовольно проворчал Сашка. – Они ж после спасов ни разу...

– Это было до спасов.

– Вот те на... – Егоров свистнул,– выходит, герои наши по Ильям, как по родным Силикатам шастали? Что-то не верится... И что ж ты, коль об этом знал, не поведал всем тогда – на спасах? И столько лет молчал...

– На спасах я и сам не знал, потому что с ними тогда уже не общался. А рассказала мне об этом Лена – года два назад... Или год...

– Мне она ни о чём таком не ведала.

– А ты её спрашивал?..

– М-да,– заметил Сталкер,– в этом весь наш Егоров. Да и красавец Пит тоже...

– С ними не соскучишься... порой,– согласился Пищер,– однако, это многое меняет... Хотя по сути – уже мало что... Их туда Лис приводил, так? – спросил он у Пита.

Пит пожал плечами.

– Спроси у неё сам. Мне она только про тот случай рассказывала – потому что разговор у нас об этом зашёл... И если можно, я его расскажу.

– Валяй,– согласился Пищер. – Может, и всплывёт что... интересное.

– Так вот, после того выхода они “Свечками” и назвались. Лазили-лазили по Сейсмозоне, дорогу в ЖБК искали... Значит, без Лиса были – так получается, Пищер?..

– Ясен пень,– буркнул Сталкер,– чего это Лису по Ильям плутать? Хотя, конечно, возможны варианты... Но продолжай, да. Потому что одно дело знать Ильи – и совсем другое, даже располагая картой ЖБК, но не зная точно, где находится Штопорная...

– МЯСОКРУТКА,– с нажимом поправил Пищер. – Похоже, что Лис их для поисковки использовал...

– “Догадался Пищер”... Не прошло и десяти лет, да.

– В общем, устали все они страшно – Сейсмозона-то по сравнению с Силикатами...

– Да она и по сравнению с остальными Ильями – квиэнтесенция...

– Не тренди. А ты не слушай, и не задумывайся – а излагай: раз уж Ленки тут самой нет...

– Ну так вот. Со светом тогда у них у всех почему-то плохо было...

– Интересно, как может быть “плохо со светом”,– недовольно пробурчал Сталкер,– мне, например, обычно наоборот – без света плохо становится...

– Ну их обоих. Рассказывай.

– Ну,– продолжил Пит,– устали все страшно, а тут ещё свет садиться начал. Тётки, понятно, в истерику – куда-мол-завели-поворачивайте-домой... а куда: домой? Шкурники со всех сторон одинаковые, куда ни ткнись, то тупик, то грот незнакомый... и кажется, будто камни всё время сыплются – за поворотом. В общем, приехали. И вдруг Понч-Пруевич свет в щёлочку увидал – это потому, что их свет уже совсем плох был,– а то б он его, конечно, не заметил. Но они-то знали, что никого, кроме них, в Ильях нет! И давай туда пробиваться, изо всех сил. А самим и радостно, и страшно – свет такой ровный, будто неживой... Хотя это им так, наверно, со страху показалось. В общем, пробились они туда. Никуда не делись. И как увидели это место – откуда свет...

– Ага,– сказал Пищер,– Шагал?..

– Точно. Радости было...

– Правильно,– заметил Сашка,– Сейсмозона-то прямо от этого места начинается! И засыпало его потому, что они тогда выход вертикальный из неё на поверхность бить задумали – а там всё на соплях...

– Но это же частный случай! – возмутился Сталкер,– вот так и рождаются нездоровые сентенции! Не сомневаюсь: от вашего трёпа всё и пошло, да.

– Не-е,– протянул Пит,– я же сказал: они уже знали про примету – их ведь Лис привёл, он рассказывал...

– Интересно в этой истории одно,– сказал Пищер,– откуда у “Свечек” была уверенность, что в тот день они в Системе будут одни?.. И ведь наверняка каждый раз они так ходили, чтобы ни с кем не пересекаться... Иначе б в НБС знали, что они по Ильям рассекают, в Журнале почему-то не записываясь.

– А ты сам в те годы часто с кем-либо в Ильях встречался? Встреча двух групп – случайная, без предварительного созвона в городе – таким Событием была... Так что чужой свет у Шагала увидеть шансов практически не было, да.

– Кстати, Сталкер,– сказал Сашка, раскрывая портсигар,– насчёт последнего света у Шагала ты мне всё-таки напомни – попозже... Я тоже один случай поведаю... Частный такой...

– А сейчас – слабо? Что-то вы всё: потом-да-после... Только начинаете. А стоящего ничего не говорите, да. Так – готика из разряда мелкопакостных с местным колоритом надвое... Для девочек перед спальником – чтоб прижимались сильнее.

– Да ты же сам не даёшь сказать!

– Я-а???

: Сталкер удивлённо захлопал глазами.

– Как это – “я не даю”? По-моему, вы сами только и ждёте повода, чтоб чего-то не договорить, намекнуть – а прямо не сказать. Знаем мы все эти уловочки, да!

– Слушай, Сталкер,– Сашка устало выдохнул,– мы все очень ценим твои титанические, как белила, усилия по сыску Истины. Но давай договоримся: пусть физик судит физика, химик – химика, а поэт – поэта...

– “Поэты...” Палка-селёдка... Неча тогда путать титановые и титанические, и электрон с позитроном рифмовать. А то наворотят с три короба – экстаз-унитаз – и всё с претензией в науку... Хуже Бродского, да. Или этих, как их, обиженных... которым тарелочки треугольные мнятся...

– Есть, Сталкер, такая неизвестная тебе наука – физико-химия,– ядовито заметил Пищер,– и биофизика тоже есть. Как и эниология. А электромагнетизм, между прочим, с царевны Электры начинался, кусочка шерсти, да куска волшебной руды, что железо притягивала. И уж не знаю, думал-ли об уравнениях Максвелла Гальвани, истязая лягушек,– или об электроакупунктуре, скажем.

– Между прочим, несмотря на обилие формул, которые всё так хорошо рассчитывают, о природе электромагнетизма современные учёные имеют то же самое представление, что и царевна Электра,– вставил Сашка,– и здесь усматривается некая связь-параллель с астрологией, к примеру...

– Ну, с астрологией ты... немного того,– Пищер укоризненно посмотрел на Сашку,– скорее, говорить нужно о био-и-социоритмологии... А вот в той же астрономии современной загадок и непоняток просто муторных – выше крыши. Одна проблема скрытой массы...

– ‘Скрытой кассы’,– Сталкер хмыкнул,– Максвеллы и НЕвтоны... Пока что у вас всё – на уровне Электры. То есть пиздобольства древнегреческого... И так и останется: тралом в красивую ночь у костра, да! – если не пытаться разобраться серьёзно.

– Это с тобой-то – серьёзно???

– Слушай,– обратился Сашка к Пищеру,– налей-ка ему ещё. Иначе нам его не угомонить.

– Налей, налей,– согласился Сталкер,– ‘угормон ты мой’...

– Пищер снова наполнил кружки; Пит встал, запустил руку на полку с продуктами и, обернувшись через плечо, спросил:

– Чего: сыру или колбасы?

– И сала тоже! – бухнул Сталкер, блаженно потягиваясь.

– Уф-ф, трепачи... Пойду, р-разомну кости – заодно с Милым Другом посоветуюсь...

: Он встал, перелез через спинку сиденья и скрылся в проходе, ведущем к тупиковой части штрека.

– “П-пойду р-размять йя н-ноооогии... За крепью – т-ты стои-ишшь”,– донёсся из темноты удаляющийся голос.

«Бедный Бережков»,– пробормотал Сашка.

– И Пастернак тоже,– тихо добавил Пищер.

Пит сложил горкой нарезанный сыр.

– А почему: с Милым Другом? – спросил он.

Пищер пожал плечами. «Искать смысл в каждом слове Сталкера... Вон, как он только что изображал из себя Блюстителя Строгой Научной Чистоты-и-Нравственности,– а пройдёт день – иль даже пара минут – с пеной у рта будет нести такую дикую ахинею... И ведь никогда не поймёшь, трендит он по приколу – или на полном серьёзе: то ‘Европу в ручную закатывает’ по пипифаксным мараниям Шпленглера, то с бреднями Грофа носится, то с Фрейдом, не имея никакого медицинского образования, то о геологии иль астрономии такое загнёт... Или вдруг прочтёт в каких-нибудь “аргументах-не-фактах” об очередной шарлатанской ‘экспердиции’ к “центру всех мировых цивилизаций” – и...»

– Это от тех времён, когда он с Удавом, Золушкой и Милым Другом в Подарке стоял,– пояснил Сашка. – Они унитаз притащили в Систему – подвиг, конечно, был просто уму не растяжимый,– такими путями-зигзагами пёрли... Но дотащили и поставили в подарковском туалете. И Удав всё говорил: пойду, мол, с Голубым Другом посоветуюсь насчёт переваривания сущего... А когда та история с МД случилась и его выперли из Системы – они все стали говорить: пойду, мол, в самое сердце Милого Друга насру... Или в душу – кто как.

Пит поёжился.

– За что они его – так?

– За дело.

– Сашка потянулся к примусу, качнул пару раз и положил под горелку небольшой кусочек плекса.

– Задело,– повторил он,– но это дело – не наше дело.

Он поджёг плекс.

– НУ ЧТО – ЛЯДИ!!!НЕ ЖДАЛИ??? – раздался из темноты неожиданный рык, и тело Сталкера грациозно обрушилось на сиденье.

– Никак, полегчало? – осторожно поинтересовался Егоров.

– “А как же!!!” – радостно отозвался Сталкер. – Легко на сердце от мягкой бумаги. Она...

– ... И – съел,– сказал Сашка.

– Или гавновика высрал,– предположил Пит.

– Фу,– сказал Пищер.

– А ты не фукай,– объявил Сталкер,– я-те не дамка. Ты дальше излагай. Думаешь, чукча там мозги высрал? Не-е, чукча всё помнит – ведь на самом интересном месте остановился, подлец!

– Это на каком? – подозрительно осведомился Сашка.

– На самом.

: Сталкер взял кружку, показывая, что выключается из игры.

– ЗА СОЮЗ МЕТАФИЗИКИ С МИФОСПЕЛЕОЛОГИЕЙ! – изрёк он.

– Ишь ты,– удивился Пищер,– а вообще ничего...

– Ничего, ничего. Как ни крути, лучше не обзовёшься. Да. Я оттуда все свои лучшие мысли выношу.

– М-да,– крякнул Сашка,– чего у него не отнять – так это...

– Этого, да.

– И этого тоже. Я имел в виду...

– Что имею – то и введу!

– Крепок Сталкер задним мумом...

– Трудно спорить с задницей?

– Сам-то понял, что сказал?

– Ладно вам,– сказал Пит,– Пищер, рассказывай. Они же специально тянут...

– Я – МОЛЧУ,– гордо произнёс Сталкер.

– Пищер достал из-за пазухи жестянку с табаком, трубку, открыл крышечку коробки.

– Пусть вначале Егоров свой частный случай расскажет,– предложил он.

– Так ты же не досказал до конца!

– Ничего. Ты ведь не умер? Вот, Пит в антракте нам свою повесть поведал; ты, что мог, где-то выложил... Надеюсь не вляпаться. Так что теперь сашкина очередь. А я – потом: подытожу.

– А что? – Сашка поставил недопитую кружку на стол,– так даже лучше. Кто его знает – может, нет на самом деле для всех этих историй времени – ни начала, ни конца... Что, где, с кем – неважно.

– Ну-ну,– пробормотал Сталкер,– может всё-таки вызовем психовоз – пока он тут всё крушить не начал?..

Сашка не стал отвечать – наклонился к примусу, подхватил зажимом догорающий кусочек плекса, поднёс его к головке и повернул ручку. Сине-зелёным ореолом вспыхнуло мягко гудящее пламя; Сашка поставил на примус кан и отрегулировал жихлер. Гудение стихло.

– Парафин... – напомнил Сталкер.

– Знает, собака,– усмехнулся Сашка,– да выловил я его уже... Ладно, слушайте. Это специально для Сталкера – тоже один такой небольшой “частный случай”. О Последнем Свете и Свече у Шагала.

... Я перед прошлым Новым годом – тем, что в Сапфире праздновался – раньше на пару дней закинулся. Так у меня с работой выходило; я тогда через день работал. Доволок до грота – до Сапфира, я имею в виду – игрушки, жратву, спальник – и решил ещё воды притащить. На месте дураку не сиделось.

Все только завтра, самое раннее, должны были начать приезжать, под вечер; ну а мне завтра на работу нужно было – на день. Я лишь 31-ого мог приехать, потому и привёз всё своё барахло заранее: чтоб 31-ого налегке, только газеты и плакаты везти. Да магнитофон с катушками.

– Ну, до вечера ещё далеко; так сразу уходить из Системы не хотелось – дай-ка, думаю, за водой к роднику сбегаю: общественно-полезно потружусь, значит.

Ага – чтоб мне в следующий раз на месте усраться, если подобный ‘энтузазизм’ в голову придёт!.. Потрудился, значит. Не потрудился только свет запасной взять – всё в Сапфире оставил. А зачем, думаю? Головка у меня хорошая, “циклоповская”; патрон вместо штатного фуфла настоящий, надёжный был – это я первым делом заменил, как систему приобрёл, и ещё батарейный отсек их гавёный к чертям собачьим выкинул и вместо него коногоновский акомный блок на три-с-полтиной вольта, естественно, подсоединил. А так, конечно, “циклоп” – лучшее, до чего наша промышленность придурочная дорационализироваться сумела... И дефицит, между прочим, жуткий. А ещё параллельно ‘паРтТрону’ у меня ёмкость противоперегрузочная стояла – 6 Х 200 мкф, чтоб лампочка при включении не перегорала – они же всегда, паскуды, на включении перегорают, когда у акомов выброс пусковой и напряжение – теоретически – стремится к бесконечности, а у лампочки как раз не к месту спираль холодная... Чуть-ли не с отрицательным сопротивлением, значит. А акомы у меня – свежее некуда: остыть после заряда не успели, как я с ними выехал.

Внутри только что-то тихонечко так тренькнуло: свет. Ну, открыл я головку, смотрю – а лампочка эта моя уж вся чёрная: кранты ей, значит, скоро, ресурс свой честно выработала, до дна почти спираль исчерпала. Ну ещё бы – с ёмкостью... «Ладно,– думаю,– за водой сбегать её точно хватит». И смотрю далее на запасную – а она на один вольт. Представляете?.. С ума сойти: дефицит, конечно, жуткий – за одну такую в Ильях в сезон 10 “двушек” смело просить можно – да только к чему она мне со свежими акомами? Сунул я её обратно в головку – не глядя; ладно, думаю, если вдруг встречу кого – обменяю на “трёшку”,– схватил канистры, и поскакал.

– “Налёг на вёсла – и поплыл”,— прокомментировал Сталкер.

– Ну да. Только уж как плыл... Канистры эти, две “десятки” пластиковых – смешно! но мне там, правда, не до смеха было – словно идти не хотят. То друг о друга зацепятся, то в проходе застрянут, то на голову мне из шкурника: бух! бух!– дуплетом обратно, словно кто их оттуда в меня вышвыривает... Я их вперёд кидаю – а они назад, будто живые, выскакивают... Меня такое зло разобрало...

Пищер издал странный звук – будто подавился.

– Ты чего? – удивился Сашка.

– Н-ничего... В общем, я тебе тоже – потом – кое-что изложу...

– Он отвернулся, начал выколачивать трубку.

– И эти самые люди говорят, будто я им мешаю трепаться! – Сталкер воздел руки к каменному своду, словно призывая его в свидетели,– Нет уж! Дудки! Никаких “потом”, слухи на бочку – и чтоб потом никаких слухов! Тоже мне – нашли кулуары... У вас что, часть историй специально “для служебного пользования”? Я, мол, не дорос – или Пит?..

Пищер поморщился.

– Н-нет... Не то. Я расскажу – только это очень много всего, и всё так... Так странно... В общем – давай, Сашка.

Сашка кивнул.

– Хорошо. Собственно, чего тут рассказывать? Ну, путались они у меня в руках – ну и что... Это вроде как получается, что я раздолбайство своё на Систему перекладываю...

Сталкер помотал головой.

– Ну уж – нет. Вот тут у ВАСП неувязочка, да. И вообще: странные вы люди – ты и Пищер. Где не надо – целую гору эмоций наворотить готовы, а фактик-то – может, один-единственный стоящий! – не заметите, да. Ты вообще как считаешь: сколько раз можно подряд неточно кинуть какой-либо предмет?

– Ну, не знаю... – Сашка пожал плечами,– я разозлился... разнервничался, может – отсюда и нескладуха вся...

: Сталкер задрал вверх голову и завыл.

– Нет! Вы видели, какая барышня кисейная??! Ох – он, видите-ли – разнервничался... О, Великий Каменный свод! Известняк-Свидетель!.. И я – Я!!! – уговариваю этого человека поверить в то, что с ним происходило на самом деле!.. Да ты что – первый раз в жизни канистры в руках держал? Под землёй впервые очутился?? Никогда по шкурникам с трансами и канистрами не бегал??? Или ничего не слышал о такой вещи, как статистика? О теории вероятностей что-нибудь слышал?..

– У слишком усердного кондуктора трамвай стоит,– усмехнулся Пищер.

– Чего?

– Тормоз пережал. По приколу. Отпусти – поедет.

– Ладно,– сказал Сашка,– всё это не главное. Главное дальше было. И потом: я ведь кидал их своими собственными руками...

– И я об этом, да. Вопрос лишь в одном: что так может влиять на нас под землёй – я имею в виду: здесь – что наши руки нас не слушаются? Ну – просто и без метафизики?

– Слишком просто. Слушай, что дальше было.

... До выхода я, в общем, нормально добрался. Пока разгорячённый был, без паузы, чтоб на морозе не околеть, наверх выскочил – и бегом по тропинке, “чуть-чуть завьюженной”, до Родника. Набрал воду и обратно. Практически с той же скоростью – мороз был около двадцати и рассупониваться возможности не было. Сунул канистры во вход, следом скатился – и к Журналу: дыхание перевести, сигаретку выкурить, чтоб рукам дать возможность отойти, а то просто окоченели они у меня на поверхности,– ну и почитать-посмотреть – может, кто ещё в Систему забрался, пока я до Сапфира и за водой бегал. Но нет: моя запись, что я вошёл, была последней. Я дописал, что взял воду и потащил её в Сапфир, закрыл Журнал, убрал его и ручку в пакет – от сырости подземной нашей – и в этот мовемент мой свет стух.

– Весело.

– Весело сидеть так: ‘у самого синего входа’, ещё пятнышко света от него на камне белеет – наверху-то день, и солнце, и мороз,– не май, сами понимаете, месяц,– а одет я даже не для сидения на одном месте в гроте – а чтоб с канистрами воды на полной скорости нисколечко не вспотеть... То есть более, чем легко – наверх больше, чем на пять минут не выскочишь, да и у Журнала сидеть – колотун пробирает: дует ведь от входа... А все мои тёплые вещи там же, где и запасной свет: в Сапфире, до которого от входа... сами знаете, сколько. И две канистры на руках полные – ледяной родниковой воды, как детишки Кэт... Впрочем, канистры – тьфу. Главное – это я тут же подумал – раньше, чем через 30 часов, никто не появится. Разве что,– но на это надеяться... Спички у меня, правда, с собой были – это тебе, Пит, ещё раз о пользе курения – целый коробок. То есть штук 50 спичечек, и сигареты – треть пачки в портсигаре. И ещё я вспомнил, что видел недалеко от Шагала – по дороге ко входу – небольшой огарочек: сантиметра в два, не больше. Я всегда такие вещи примечаю, когда хожу – даже если лечу на всех форсажах – мало-ли что...

– Что естественно, то не стыдно,– прокомментировал Сталкер,– в общем, ты “на спичках” дошёл до этого огарка...

– На трёх. На трёх спичках,– гордо уточнил Сашка,– одна – чтоб в шкурник МИФИ вписаться, это первый после Журнала; дальше в шкурнике просто – ‘впенЬдюрился’, и ползи, пока не выползешь; тут колени и локти сами дорогу знают – хожено...

– Да куда ты из него денешься! – хором воскликнули Пит и Пищер, а Сталкер продолжил:

– Ещё одну ты зажёг на повороте – чтоб в Коммундизьмъ не упилить...

– Точно. Система Коммундизьма ещё похуже Сейсмозоны будет. И ещё одну – чтоб в Четвёртом этот огарочек найти...

– А потом ты взял его и дошёл с ним до Сапфира. И считаешь, что этот огарочек организовала тебе Двуликая?

– Нет. Я поставил его Шагалу.

– Ага: всё равно – на тебе, Боже, что нам не гоже. Побоялся, что не дотянешь на нём до Сапфира – да?..

– Нет! Там рядом ещё парафинка валялась – банка консервная с разрезанными краями; так, чтобы свечку поставить внутрь можно было, и она светила и не задувалась бы при ходьбе... И огарок в два сантиметра двадцать минут горит, минимум... Можно было дойти до Сапфира.

– Так что же? И шёл бы. Или всё-таки испугался: ведь, скажем, кто знает – какой фитиль у такого огарка; опять же, выронить банку эту из руки легче лёгкого – и ищи её потом в темноте по щелям...

– Да чего тут гадать – всё равно никакого другого света у него не было! – воскликнул Пит.

– Думайте, как хотите. Только посидел я минут 10 – 15 у этого огарка у Шагала, покурил – он хорошо горел, ровно – и нырнул в лифт Шагала: это ведь короче, чем по транспортному обходняку обползать – то есть, конечно, со светом я бы по обходняку пошёл, чтоб зря по шкурнику не карячиться – даже без вещей... Но в темноте... Оттуда ведь в Коммундизьмъ тоже легко выскочить – и: “гуляй, Вася”... Считай, отходил и отползался. Так что я сиганул напрямик – через лифт. И – удивительно! – полз я по Сейсмозоне и ни разу не задел ни головой свода, ни плечами стен... Будто раздвинулось всё вокруг. То есть я рукой впереди проведу – так легонько – ага, мне сюда. Или – не сюда. И ползу. Плавно/медленно — вроде не спеша, и в тоже время легко-легко, уверенно... А на душе такой покой – словами не описать. И словно не прополз – пролетел я её всю насквозь. Со светом у меня такого в ней ни разу не было: она же крутит, водит,– там просто невозможно выйти туда, куда хочешь; шаг влево, шаг вправо – спасы, хлопок в ладоши – погребение... А тут проскочил всё в два вдоха.

..: Выскочил в Дальнюю. Тут уж до Сапфира рукой подать, не шкурники – штреки широченные, и гроты подряд идут, и перекрёстки... Но только трудновато на ощупь в таких объёмах ориентироваться. И тут я, конечно, ещё четыре спички истратил – одну сразу после Железной Дороги, чтоб убедиться, что точно в Дальнюю выскочил, а не в какую-нибудь Сетку, или обратно в Ближнюю сдуру по темноте,– и чтоб в объёмах этих гигантских ( после Сейсмозоны-то! ) правильно сориентироваться,– и, опять же на ощупь, в Пьяную не упилить... Ещё одну мне пришлось зажечь в Пробке, на повороте; ещё одну – в Назарете, там перекрёсток сложный, сразу два трилистника, расходящихся под 120^о, смыкаются,– и последнюю я зажёг уже в самом Кайфе, перед шкурником, что непосредственно в Сапфир ведёт.

: Зажёг её,– впендюриваюсь в шкурник; говорю мысленно: «вот и всё – дошёл, добрался» – и в этот момент спичка моя догорает, я смотрю перед собой – а свет остаётся. «Ага,– думаю,– лампочка-покойница, лампочка-зомби...» Я руку наверх, к головке – а она горячая, чуть-ли не плавится – как в первую минуту штамповки-творения на заводе-изготовителе…

– Это твоя запаска,– начал Сталкер.

– Правильно: сообразительный ты наш... Я “однушку” бесполезную, не глядя, в головку сунул – и закоротил контакты кондёра, что у меня параллельно ‘парттрону’ стоял. Только одно мне неясно: как же это я с закороченной лампочкой спокойно до Родника дошёл и к Журналу вернулся?.. По Сейсмозоне ведь не лазанье – сплошное кувыркание; так почему ж у меня там свет ни разу даже не мигнул? А погас – когда я спокойно у Журнала сидел, записи читая... И зажёгся: когда я в шкурнике дыхание переводил, на спичку догорающую любовался. Хотя обратно я той же дорогой, разумеется пёр – и кувыркался не меньше... Опять же: интуиция перед тем, как я за водой бросился,– я ведь не потом свои ощущения и мысли “под историю” подгонял, всё чувствовал именно так, как сейчас говорил...Оттого и запомнилось. И всё ломал голову – то-ли она мне говорила: не трогай своего света, в “козу” головку вгонишь,– то-ли под “козу” именно этим движением и подвела... Ведь получается, я зря в головку полез – смысла в том никакого не было. Но с другой стороны, не пускала же Она меня с канистрами из грота,– тормозила...

Сталкер пожал плечами.

– Ну, если здесь всё от Свечи вашей зависит – “то мне непонятно, откуда берутся девушки”,– то есть, почему до 1976 года, до ваших шаманских световых жертвований, Ильи не были усеяны трупами. Ходили-то не меньше. И никто – по ряду причин – светом своим драгоценным не разбрасывался. Да.

– Ну, насчёт “не меньше” – это ты загнул,– нарушил молчание Пищер. – Терпеть не могу, когда ты вот так для красного словца ляпнешь чего по приколу – и потом весь вечер с пеной у рта отстаиваешь... Раз с языка слетело. Сам же говорил, что встреча двух групп была – Событие... Когда с компанией Шагала впервые встретились – вспомни, как раз накануне его гибели – специально на другую сторону плато ушли, подальше – в Никиты полезли... Всё хотели соединение с Ильями нащупать. Тоже идефикс был – не хуже Озера.

– Уходили под девизом “у вас своя свадьба, у нас своя”,– согласился Сталкер,– потому что они в секрете от всех над свои “сюрпризом” работали – выход из Сейсмы снизу вверх долбили, под руководством магистра вашего НБС-овского, Борзова-мудрого... И – додолбились: в тот же вечер. Ещё бы мне этого не помнить, да.

– Наш “секрет” не умнее был: соединение между Ильями и Никитами прокопать... даже удивительно порой, как это у дураков мысли сходятся.

– Однако мы ставим ему Свечу, а нам вот...

– Бог миловал,– согласился Пищер,– но я о другом: уходили-то больше, чтоб друг другу не мешать, глаза не мозолить... До того это тогда казалось... ну, ненормальным – две команды в одной Системе. И насчёт Свечи: кто сказал, что она устраняет ЧП? Гороскоп судьбы не отменяет, как и любого иного рода предсказание. Коррективы они невольно могут внести – и то... Спорный это ещё вопрос. Просто ты не полезешь “под кирпич”, зная, что он может свалиться тебе на голову. Двуликая ж предупредила Сашку: не ходи за водой, козлёночком станешь...

– А нам, русским, ограждения по фигу! – засмеялся Сталкер.

– Вот и влипаем постоянно.

– Нам не скучно – хоть и тошно...

– Вот-вот. А насчёт твоего “третьего” – ты ведь как раз предсказание имел в виду? Тогда слушай, что со мной и КрАкодилом дальше было.

– Давай,– согласился Сталкер. – К “третьему” ты нас всех очень грамотно привёл, да. Так что – излагай. Только ни об одном действительно сбывшемся предсказании я почему-то до сих пор ни разу не слышал... Да.

– Тогда слушай. Впрочем, об этом как раз историй навалом. Некоторые очень их любят рассказывать,– Пищер посмотрел на Сашку с Питом,– я же предпочитаю говорить только о том, что было со мной лично. Чтоб не ошибиться. Ведь бывает, кое-кто и приврёт... Слава Богу – со мной было достаточно. Хотя уж лучше б, наверное, чтоб ничего не было...

– Ну, это как сказать,– заметил Сашка.

Кан с чаем начал закипать и он выключил примус.

– Давай, перед чаем ещё жахнем ,– предложил Сталкер,– не оставлять же ‘в рагу’...

– Да уж... Чего тут оставлять – на два раза осталось, и всё.

– Можно по одной сейчас – и по одной на ночь,– сказал Пит.

– У-у,– отозвался Сталкер.

– Пищер занялся розливом вина; Сашка с Питом, пользуясь паузой, нанесли визит Милому Другу,– затем выпили, съели по кусочку сыра – и Пищер продолжил.

... Он рассказывал – и пламя свечи плясало над столом в такт его словам; Сашка смотрел на это диво – и вокруг: видит-ли ещё кто? – Сталкер слушал, полуприкрыв глаза, откинувшись на пенке – тепло и удобно, и Сашка с удовольствием отметил, что сиденье для него получилось правильным – на таком не надоест сидеть на одном месте, и пенка укладывается тепло и комфортно,– Сталкер свободно полулежал на ней, только папиросой иногда – пых, и лёгкое потрескивание, и красные искорки, и сладковатый запах травы; а через раз рукой – плавной дугой вниз, к столу, к кружке, и наверх ко рту; глоток – чуть-чуть, совсем немного – и той же красивой дугой обратно: “всё в себе, всё из себя”.

– Пит клевал носом: кемарил,– потом скажет, какой мне сон снился, ребята – начнёт пересказывать пищеровскую историю, и Сталкер, конечно, тут же что-нибудь ‘оттопырит’ – любит он это дело, подумал Сашка, а Пищер – Пищер был весь там, в Ильях, в том феврале и гротике, где...

– Я сказал ему: дай, зажгу. Он дал мне коробок – и я стал зажигать. Первая спичка, вторая, третья... Гена мне потом сказал: загадал, если ты с третьей не зажжёшь – всё, возвращаемся в грот, собираем шмотьё – и наверх. В город. Но с третьей спички я её-таки зажёг. То есть зажёг – не то слово:

: Точка такая на фитиле появилась – малюсенькая-малюсенькая, синенькая, не больше булавочной головки. И сидим мы с КрАкодилом “так рядышком” – и, затаив дыхание, на неё смотрим.

– Пищер замолчал, взял со стола свою кружку, отхлебнул.

Сталкер медленно кивнул – покачал головой, словно в такт; то-ли Пищеру, то-ли чему-то внутри себя.

– Сашка вдруг увидел её: эту пищеровскую точку на Свече, словно на своей, подался вперёд – в этот момент свеча на столе догорела, погасла, и стало совсем темно, лишь огоньки сигарет – Сталкера и Сашки, да трубка Пищера маленьким туманным пятнышком, словно где-то в невообразимой дали, костерком – “и пала тьма”,– тихо сказал Сталкер, и Пищер продолжил:

– Медленно-медленно... Очень медленно – но она разгорелась.