Текст книги "Договорняк (СИ)"

Автор книги: Сергей Фо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Глава 6

Хозяин имел желание обсудить со мной один вопрос. Так сказал водитель. Моё физическое состояние не располагало к излишним передвижениям, но ведь не каждый день с вами хочет пообщаться владелец клуба. Я был сильно заинтригован. Мне хотелось знать тему нашей предстоящей беседы, но водитель ничего добавить не мог. С момента нашей последней личной встречи произошло немало событий и все они каким-то образом связывали нас. Начать можно было с того, что команда опять дома проиграла. Но этот вопрос больше к тренеру. У меня и своих «грехов» хватало. Вместо возврата денег я вновь тряхнул его кошелёк, проявил нешуточный интерес к его дочери и был избит в её присутствии. И тут я похолодел от неожиданно пришедшей в мою голову мысли. Максимовичу ведь ничего не стоило нанять мордоворотов, чтобы отбить у меня всякое желание приударять за его дочерью. Предположение было диким, но ничего невозможного в нём не было. Я ведь совсем плохо знал Бориса Романовича. А жизнь мне подсказывала, что успешные в бизнесе пушистыми не бывают. Только мои зарождающиеся отношения с Мирославой были чисты и невинны. Нормальный человек не мог так поступить. Мне не хотелось верить, что к моему избиению причастен Максимович. Если уж и отбивать у меня желание ухаживать за его дочерью, то не в её присутствии. Его поступки доказывали, что он не утратил ещё адекватность. И я отказался от гадания на пустом месте.

Дорога от стадиона до клубной базы заняла пятнадцать минут. Максимович был предельно вежлив со мной, крепко пожал мне руку, предложил сесть в мягкое кресло и попросил свою секретаршу принести нам свежего чая. Его голос был тёпел, а взгляд чист. Невольно я устыдился своих подозрений. Я осмотрелся, в уже знакомом мне кабинете ничего не изменилось.

– Как ваше здоровье?

Меня непроизвольно перекосило. Это дань вежливости или наличие информации? О какой травме ему известно? Полученной мною сегодня или о полученных ранее?

Я немного растерялся и лихорадочно соображал как ответить. Максимович не стал ждать моего ответа.

– Мне стало известно, что недавно вы были практически избиты.

От кого он узнал? От Мирославы? Вряд ли. Я просил её никому не рассказывать об этом инциденте. Тогда от кого? Но если он уже знает, глупо отрицать.

– Да.

– Предполагаете, кто это сделал?

– Нет.

Вошла секретарша с подносом, и Максимович прервал беседу. Он ждал, когда его помощница расставит чашечки с чаем и откроет коробку с конфетами, а я думал о том, что её уже, наверное, давно ждут дома. После того, как дверь за нею закрылась, хозяин кабинета сделал мне приглашающий жест к чаепитию, а сам задал следующий вопрос:

– Это были профессионалы?

– Да.

– Я чувствую, вы так и будете отвечать мне односложно, пока я не раскрою секрет, откуда мне стало известно об этом. Вы стали уже достаточно популярны в нашем городе, а с врачом "скорой помощи" я давно знаком. Не всегда же я был олигархом. В прошлом мы не раз пересекались. Жизнь не предсказуема.

Это многое объясняло.

– Это были спортсмены. Скорее всего, бывшие, но свою спортивную форму, к моему несчастью, они поддерживали.

– Это было нападение на вас или Мирославу?

Я уже думал над этим и пришёл к выводу, что это было нападение на меня.

– Мне показалось, что это было нападение на меня.

– Что дало основание так думать?

– Они провоцировали меня на конфликт. У них была реальная возможность причинить вред Мирославе, но они ею не воспользовались.

– Хорошо, если это так.

Понятное дело Максимович заботился о своей дочери, но он вовремя осознал двусмысленность сказанной им фразы.

– Извините, это нехорошо, что вы пострадали, – мой собеседник вежливо поправился, – но если получается, что напали на вас, я надеюсь, вы разыщете этих людей.

Намёк на моё прошлое был очевиден. Только мои размышления привели меня к выводу, что мне это не нужно. Кажется, Максимович думал иначе.

– Это не входит в мои планы, – вежливо ответил я.

– Но почему? – он искренне недоумевал. – Вас обработали, как боксёрскую грушу и, боюсь, вы нескоро забудете об этом инциденте.

Я вздохнул и всех телом почувствовал правоту последней фразы Максимовича. Но у этой "медали" была и вторая сторона.

– Видите ли, – осторожно начал я, – я уверен, практически на сто процентов, что я сломал одному из них ногу. И поскольку пострадала коленная чашечка, передвигаться он начнёт, в лучшем случае, через три месяца.

Немного подумав, я продолжил:

– С одной стороны я удовлетворён, а с другой – у меня могут возникнуть проблемы.

Я не знал, стоит ли посвящать в детали моего собеседника. Но он в любой момент мог проконсультироваться со своими юристами. Уж лучше мне сделать это самому, с глазу на глаз.

– Я, конечно, буду утверждать, что находился в состоянии необходимой обороны, и у меня есть хороший свидетель, но ... меня могут обвинить в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью. Ведь по факту у меня лишь побои, а у моего противника сломана нога в коленной чашечке. В нашей стране неблагоприятная судебная практика. При всей очевидности ситуации меня легко обвинить в превышении необходимой обороны и затаскать по судам.

Я взглянул прямо в глаза Максимовичу и, встретив в них понимание, добавил:

– Я предполагаю, что пока нападавшие анонимны, они сами не будут выдвигать против меня никаких обвинений.

Мой собеседник задумался. Было очевидно, что он согласился с моими доводами, но что-то его не устраивало.

– Но ведь они могут пожелать отомстить вам. Как минимум, один из них.

Эта мысль приходила мне в голову, но я отмахнулся от неё, как от назойливой мухи. Высказанная вслух, угроза приобрела более реальные очертания. Я почувствовал, как подсознательно напряглись мышцы моего лица.

– Я вижу, вы способны оценить и мой контраргумент. По-моему мнению необходимо обязательно узнать причину их агрессии. Поэтому я предлагаю вам, частным образом, мне известно, что у вас есть определенный опыт, найти их. Когда мы будем обладать достаточной информацией, тогда и решим их судьбу. Но в любом случае врага надо знать в лицо.

Справедливость последнего утверждения я познал давно, очень давно.

– Не беспокойтесь, возможные расходы я оплачу. Только сделайте это, не привлекая к себе внимания.

Расценив моё молчание, как знак согласия, Максимович встал, и я понял, что наша беседа закончилась. Мой чай остался недопитым.

* * *

Я вновь тренировался индивидуально. В предсезонный период, включавший три учебно-тренировочных сбора игроки команды методично и комплексно, под руководством Серебровского, повышали уровень функциональной подготовки: наматывали километраж, тягали штанги, укрепляли и наращивали необходимые мышцы, работали над общей и специальной выносливостью. Как-никак, предсезонная подготовка закладывала фундамент не на несколько первых матчей чемпионата, и даже не на первый его круг, а на весь соревновательный период. Межсезонье для футболистов – горячая пора, оно "кормило" весь оставшийся год. Ничего этого я не делал. Мне это не требовалось. Я просто бегал по утрам, считая необходимым повысить собственную выносливость. И моя работа не пропала даром. Когда команда сдавала тест Купера – бег в течение 12 минут, я показал хороший для своего возраста результат. Но я понимал, что в отличие от всех остальных футболистов, заложивших крепкий фундамент на весь сезон, мой футбольный тонус плохо предсказуем. Да и вероятность получения травмы или повреждений, связанных с растяжениями и надрывами мышц, связок была у меня существенно выше.

В команде использовались различные разработки для точного определения уровня готовности, в том числе и новые при аэробной и анаэробной нагрузке. Ещё недавно об их наличии я даже не подозревал. Сейчас же знал, что аэробная нагрузка – это та, что идёт при нормальном дыхании, а анаэробная – та, что требует дополнительного кислородного обеспечения. Игрокам замеряли уровень молочной кислоты, которая при различных, но интенсивных физических нагрузках образуется в мышцах и тормозит их сокращательную способность, вызывая утомление. Определялся и максимум нагрузки, который мог позволить себе организм. В последующем тренировки проводились с учётом полученных результатов диагностики. В итоге каждый игрок знал, в каком направлении ему необходимо работать. Я же находился в свободном плавании и не знал, как отреагирует мой организм на выпавшие на его долю нагрузки.

Для Серебровского было аксиомой, и он неоднократно говорил об этом, что игра любой команды должна строиться от обороны. На теоретических занятиях он доводил до игроков свои разработки оборонительных действий при персональной опеке и при зонной обороне, а также при сочетании этих методов. Команда делилась на две части, и каждому игроку Серебровским ставилась конкретная задача. Сначала ребята решали поставленные задачи на игровом столе, а затем и на футбольном поле в ходе тренировок и игр. Серебровский считал, что поскольку команда молодая, то нам сам бог велел активно использовать прессинг соперника на его половине поля. Мы не должны были давать возможность сопернику спокойно организовать атаку и старались как можно скорее отобрать мяч с целью организовать свою. С учётом имевшейся статистики Серебровский отдавал предпочтение зонному методу обороны. Цифры свидетельствовали, что те команды, которые применяли в защите этот метод обороны, пропускали примерно на 50% меньше голов, чем те, кто использовал персональную опеку. Но зонный прессинг требовал активного и мощного давления игроков команды на противника на различных участках поля. Абсолютно все игроки должны были больше двигаться в течение всего матча, а чтобы работа не проходила вхолостую, "каждый должен был знать свой маневр".

Наша команда наигрывала различные комбинации выхода из обороны с участием разного количества игроков. Было чуточку грустно, но мне пришлось признать, что на палочку-выручалочку я не потянул. Команде необходимо было продолжить ставить игру в атаке против серьезных защитных редутов. Поэтому игроки разбивались на группы и из раза в раз отрабатывали игру в короткий пас, стеночки, забегания, синхронное движение. Необходимость этой работы понимали абсолютно все. В первой лиге соперник двигался быстрее, соображал быстрее и передачи его были на порядок точнее. После нескольких преподанных нам уроков все это понимали и на тренировках пахали до седьмого пота. Никто не роптал, а мой однофамилец, Иванов Евгений, так тот даже шутил: "жизнь налаживается, всё у нас будет хорошо". Моя травма не позволяла переносить такие нагрузки, но я должен был знать и понимать замыслы тренера. Поэтому на групповых занятиях я старался тоже присутствовать.

Время шло, и я стал понимать, что моя любовь к футболу проходит сильнейшее испытание. Одно дело играть в него, когда возникает желание. И другое дело заниматься им с полной самоотдачей практически ежедневно. И тогда, когда есть настроение, и тогда, когда от него уже тошнит. И тогда, когда ты здоров, и тогда, когда что-то болит. Легко любить футбол, когда он приносит радость. Но ведь его необходимо любить и тогда, когда он приносит огорчения.

Я всё чаще стал ловить себя на мысли, что наши оценки (моя и тренера) совпадали. Я обратил своё внимание на этот факт в тот момент, когда Серебровский в очередной раз назначил пирамиду. Кое-кто не смог скрыть недовольство, я же признал правоту наставника. Он прибегал к ней тогда, когда видел, что команда не доработала на тренировке. Изюминка задания заключалась в том, что игроки случайным образом делились на две половины и сражались в двусторонней игре до двух голов. Если была ничья, то пробивались пенальти. Можно было сказать: "Эка невидаль"! Но юмор заключался в том, что команда-победитель уходила в раздевалку, а проигравшие делились вновь на две команды и вновь играли в двустороннюю игру. Играли, правда, уже на вдвое меньшем участке футбольного поля, но также до двух голов. Если случался ничейный результат, то вновь пробивались пенальти. И так до конца. Пытаться сачкануть было себе дороже. Я пришёл к заключению, что таким образом Серебровский пытался сплотить команду и нарабатывал умение играть на морально-волевых усилиях. К тому же он учил, таким образом, не жадничать в игре, а работать на общий конечный результат.

* * *

Всё своё свободное время я посвятил поиску моих обидчиков. Для начала я попробовал составить фотороботы нападавших. Но тут меня ждало первое разочарование. Результат оказался ниже всякой критики. А ведь с одним из них я стоял лицом к лицу. Но неспроста они встали так, чтобы свет от уличного фонаря падал им в спину. Ох, неспроста. Самый лёгкий путь оказался самым тупиковым.

Следующий путь показался мне более перспективным. Я переговорил с Мирославой, и мы пришли к выводу, что наши обидчики передвигались на серой "Тойоте". Совместными усилиями мы составили возможные варианты государственных регистрационных номеров автомашины. После чего я приобрёл хороший коньяк, колбасу, овощи, майонез, сыр, фрукты. Купил всё, на что в продуктовом магазине упал мой глаз. И пошёл к концу рабочего дня к своему давнему знакомому из госавтоинспекции. Для многих это был Михаил Алексеевич, а для меня просто Миша. Как-никак прожили в одной комнате общежития целых три года. Мы учились на одном курсе юридического факультета, и одновременно, но каждый самостоятельно, решили пойти в правоохранительные органы бороться за справедливость. Жизнь разбросала нас, но мы регулярно встречались, очевидно, стараясь сохранить в душе идеалы молодости. А уж помогать друг другу, по мере возможности, нам сам бог велел. Мы закрылись в его кабинете и стали планомерно уничтожать спиртное и продукты, в перерывах давая задание компьютеру. Обработка имевшейся базы данных автомобилей, состоявших на учете, завершилась раньше, чем закончились мои припасы. Основная часть вариантов регистрационных номеров из моего списка не подошла, потому что они были выданы владельцам отечественных автомашин. Из иномарок оказалось только две "Тойоты", да и то не того цвета.

– Это были поддельные номера. Смелые ребята. Ведь их могли остановить и проверить в любой момент.

– Смелые. Очевидно, они не собирались нарушать правила дорожного движения. Да и коллекция портретов американских президентов в бумажнике, думаю, была солидная. "Тойота" – не дешевое удовольствие, а она у них была в хорошем состоянии. Ты лучше скажи, что дальше-то делать.

Михаил только развёл руками:

– Я тебе больше ничем помочь не могу.

Но за чашкой кофе мой помощник озвучил идею, стоявшую в моём списке под номером три.

– Ты говорил, что повредил злодею ногу, так и поищи его в больницах.

Мы собрали остатки нашей трапезы в большой черный пакет, в котором я и принёс продукты. Договорились созвониться и как-нибудь посидеть вместе. Всегда приятно вспомнить время, когда мы были молоды. И тут я поймал себя на странной мысли. Подсознательно я признал, что не молод, хотя сам собрался играть в футбол и доказать всем, что ещё далеко не стар. Налицо было раздвоение личности. Вспомнилась присказка "тихо шифером шурша, крыша едет не спеша".

Я пообещал Михаилу достать пару пригласительных билетов в центральную ложу на очередную домашнюю игру, коль у него появилось желание увидеть хоть один из моих разрекламированных спортивной прессой шедевров. Лишь бы только моё здоровье не подкачало, да удача была благосклонна. Пока он протирал чистой тканью полированную поверхность своего стола, я вызвал такси. Ни я, ни мой бывший сокурсник по юридическому факультету не имели желания общаться на дороге с работниками того учреждения, которое мы покидали. Я подвёз его до дома и затем поехал к себе. Отрицательный результат – тоже результат.

Свободное время следующего дня я посвятил проверке травматологических пунктов и больниц. Их в городе было немало. Для ускорения процесса поиска я приготовил денежные купюры различного достоинства и приобрёл несколько коробок хороших конфет. В процессе общения каждый раз мне предстояло решать задачу, что же предложить потенциальному обладателю необходимой мне информации. Для начала я демонстрировал своё удостоверение работника детективно-охранного агентства и начинал жаловаться:

– Пропал один из участников конференции, что проходит в нашем городе. Свидетели утверждают, что он был сбит автомашиной и отправлен в медучреждение. Он даже не успел зарегистрироваться. Мне известно только, что пострадала его коленная чашечка.

Я понимал, что несу сущую галиматью, но она позволяла начать диалог. Мне жаловались на нехватку времени, чрезмерную занятость. Кое-кто враждебно заявлял, что не обязан мне помогать, кто-то рекомендовал обращаться в полицию. Как это ни было грустно, но в большинстве случаев моё личное обаяние не помогало достичь нужного результата. И тогда я был вынужден переходить к следующему этапу нашего общения:

– Я понимаю, что отнимаю ваше драгоценное время и готов компенсировать его...

От компенсации никто не отказывался. Только в одном случае я ошибся, и милая, симпатичная девушка отодвинула коробку конфет со словами:

– Конфеты можете подарить своей девушке, а мне моё время дорого.

И поскольку на её лице играла улыбка, а глаза при этом были холодны, я вынужден был оценить её по высшему тарифу. В этот раз она ничего не отодвигала в мою сторону, а только неуловимым движением пальцев руки зацепила предложенную мною купюру и положила её в карман. Анекдот состоял в том, что она ничем мне не смогла помочь, но и купюру не вернула.

Второй день моих поисков обошёлся мне значительно дороже, но результат был прежним.

На очереди была идея номер четыре – модернизированная номер три. Поскольку ребята были ушлые, то пострадавший мог обратиться к какому-либо частнопрактикующему врачу. Но в любом случае, для постановки диагноза любому специалисту потребовались бы результаты рентгеновского обследования. Третий день ушёл на проверку рентгенкабинетов. Поскольку в них редко работали молодые девушки, я решил конфет не покупать. Прежняя легенда уже не подходила, пришлось придумать новую:

– Клиент адвоката, который обратился в наше агентство, утверждает, что он сумел нанести напавшему на него преступнику травму ноги. Чтобы спасти невинного человека, нам необходимо проверить предоставленную информацию. Возможно, нам удастся, с вашей помощью, найти истинного виновника инцидента.

В этой легенде было слабое звено – все знали, что адвокат получит денежное вознаграждение от своего клиента, наше агентство получит какую-то долю этих денег. Все это понимали и хотели тоже "откусить от пирога". Увы, но ничего лучше я придумать не смог. Или неосознанно поленился в надежде на спонсорскую помощь от Максимовича. Зато процесс заключения нашего молчаливого соглашения значительно ускорился. В конце своей тирады я аккуратно клал на стол денежную купюру, и она быстро, а иногда просто мгновенно, исчезала. В этот день проколов в виде отказов в помощи не было. Но и положительного результата тоже не было. И это при том, что третий день поисков обошелся мне дороже двух предыдущих, вместе взятых. С такими темпами утечки денег возникла угроза вылететь в трубу. Осталась одна надежда на верность слову Максимовича.

Больше у меня реальных идей не было. Да и фантастических тоже. Я упёрся в тупик. Мне явно не хватало информации. Напряженные раздумья лишь привели меня к осознанию того, что я перебрал все самые простые пути, желая примитивно снять сливки. Я проверил все варианты, что лежали на самой поверхности. Но как копнуть глубже я не знал.

* * *

Я круто поменял свою жизнь. Можно сказать, съехал с автобана. Окружающий меня пейзаж стал намного интереснее, только поворотов и колдобин стало значительно больше. Но это был мой выбор и, пока, новая жизнь мне нравилась. Нравилась и девушка, которую я встретил в этой жизни. В течение дня я неоднократно ловил себя на мысли, что думаю о Мирославе. Эти мысли в моей голове в итоге разродились идеей поужинать вместе. Откладывать дело в долгий ящик я не стал. Тут же позвонил в понравившееся нам обоим кафе и, назвав себя, спросил, могу ли я рассчитывать на одну из кабинок вечером. Меня не успели ещё забыть, точнее мою щедрость, и пообещали гарантированный положительный результат. Мы договорились, что я перезвоню им через несколько минут. Теперь мне нужно было узнать о планах на вечер Мирославы. Моё сердце учащённо билось.

– Добрый день, это Александр.

– Гроза вратарей. Добрый день.

Неплохое начало. Маленький камешек скатился с моей души, и я уже гораздо смелее продолжил:

– В нашем кафе сегодня день итальянской кухни. Диетологи утверждают, что она наиболее близка жителям нашего региона. Проверим вместе справедливость этого предположения?

– Кафе мне понравилось. Я согласна.

– В семь вечера у офиса?

– Да.

В её голосе слышалась усталость, и я понял, что моё предложение поступило весьма вовремя.

– Тогда до вечера.

Я перезвонил в кафе и подтвердил свой заказ. Моя клятва, что я не подведу их, освободила меня от предоплаты. Жизнь продолжала течь своим чередом, только у меня появилось ощущение, что за спиной выросли крылья. "Э, старичок, пожалуй, ты влюбился". Я ещё раз подумал об этом, когда повторно брился. "Коль мужчина чаще бреется, значит, он на что-то надеется". И ещё раз я подумал об этом, когда в автосалоне заказал генеральную уборку своей автомашины. "В этом деле не бывает мелочей".

В 19-00 она вышла из здания, с легкой иронией оглядела меня:

– Как денди лондонский одет... мы в неравных условиях. У меня не было возможности переодеться.

– Мы можем заехать к тебе домой.

– Не стоит. Тогда ужин будет слишком поздним. В следующий раз я что-нибудь придумаю.

От её "следующего раза" кровь в моих жилах побежала быстрее. Я усадил её в автомашину, и мы без приключений добрались до кафе. В этот раз администратор и официант были ещё более предупредительны. То ли моя слава доползла до кафе, то ли имело место желание сделать нас постоянными посетителями. Почему бы и нет? С итальянской кухней, как выяснилось, мы оба были знакомы поверхностно. Я смог вспомнить только пиццу и пасту. Поэтому мы решили положиться на вкус официанта. И не ошиблись. Уже с салатом и вином он попал в самое яблочко. Приятно было осознавать, что мы не ошиблись, доверившись ему.

– Как твоё здоровье?

После совместно перенесённого испытания, мы не договариваясь, само собой, перешли на ты.

– Издержки профессии. Реабилитационный период.

Я рассказал Мирославе, что, несмотря на изрядный объём поисковых работ, найти напавших на нас пока не смог.

– В тот момент, когда их машина отъезжала, я думал, что при желании легко их найду. Если захочу. А когда оно появилось, – я не стал говорить, что меня попросил об этом её отец, – оказалось, что ниточки, одна за другой, обрываются.

Она улыбнулась.

– И в тебе проснулся азарт охотника?

– Да. Чем больше я узнаю о тщательности и продуманности их подготовки к нападению, тем больше хочу их найти. Только сейчас я упёрся в тупик.

И я рассказал ей о проделанной работе и об отсутствии свежих версий. Мирослава внимательно слушала меня, ей явно хотелось помочь мне.

– Ты уже решил, что будешь делать с ними, когда найдёшь.

– Нет. Сейчас мне хочется просто найти их. Хочется узнать, какую цель они преследовали. А наказать их... один из них уже понёс серьёзное наказание.

– Мне кажется, если этот случай нападения на тебя не предать огласке, то у них появится искушение повторить нападение. Может быть, уже на кого-то другого.

Мирослава, так же как и я, считала, что нападение было на меня.

– Я согласен с тобой, только мои варианты поиска иссякли.

– Может быть, ты просто не там искал?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты считал, что они из нашего города, а ведь возможно, это не так.

Для меня это предположение было неожиданным. Я давно ни с кем серьёзно не ссорился. А уж в чужом-то городе у меня тем более не могло быть врагов.

– Но кому я мог помешать в другом городе?

– Что изменилось в твоей жизни в последнее время? Может это как-то связано с футболом?

Я не знал, что ответить. Я только-только начал играть в клубе 1-й лиги и уже кому-то успел помешать? Это казалось невероятным. Но над этим стоило подумать.

Как и в предыдущий раз, мы заказали несколько блюд, но все в одном экземпляре. Решили продолжить пополнять наш багаж знаний о вкусной и здоровой пище. Ещё в прошлый раз Мирослава задала мне вопрос, стоит ли садиться за руль в нетрезвом состоянии? Тогда дело ограничилось простым уменьшением дозы спиртного до минимума. В этот раз я решил, что просто оставлю машину у кафе и вызову такси. Вино показалось мне отменным.

* * *

Игра 9-го тура была в гостях. Наполовину по совету, наполовину по требованию врача, на игру я не выезжал. Ребятам удались две результативные контратаки. Жаль только, что в конце игры Соколов получил травму. Я мрачно предположил, что, наверное, это просто цена, которую платит техничный футболист. Виктора я встретил в кабинете врача.

– После вашего появления на поле, в какой-то момент, мне показалось, что стали меньше бить по ногам. Я даже намеревался выразить вам свою благодарность. Не успел...

– А теперь уже, выходит, и не за что?

– Да нет. Думаю, что всё-таки меньше. Многие понимают, что нарушать правила в играх с нами себе дороже. Вы с большой долей вероятности можете их наказать.

– И всё же, коль мы с тобой здесь встретились, выходит, показалось... Наличие в команде игрока, способного наказать за грубость – это, конечно, сдерживающий фактор, но необходимо выполнение ещё одного условия.

– Он должен быть на футбольном поле?

– К слову, да. Но необходимо выполнение гораздо более важного условия.

– Какого?

– Этот игрок бесполезен в случае отсутствия ещё одного человека.

– Вы меня заинтриговали. Кого?

Виктор искренне удивился. А мне казалось, что ответ лежит на поверхности.

– Честного судьи.

Он добродушно рассмеялся.

– Я наивно полагал, что это условие выполняется автоматически. Были же времена, когда команды сами выбирали, кого они хотели бы видеть в качестве арбитра.

– Да, был такой период, когда команда могла дать отвод одному из предлагавшихся судей. Сейчас присяжных так в судах выбирают.

– А что? Пусть судят те, кому доверяют.

– Или те, кого можно купить.

– И где тогда выход?

– Профилактика. Реально отправленный в места не столь отдалённые судья и дисквалифицированная команда остановят многих.

– Но не всех. В некоторых странах это не особенно-то помогает.

– Что я могу на это ответить? Если ты хочешь иметь здоровые зубы, то и чистить их нужно тщательно. Но и от регулярных походов к дантисту отказываться не стоит.

После осмотра мы отправились в тренажёрный зал. Часть мышц можно и нужно было нагрузить. Виктор выбыл из игры на неопределенный срок. Сам он рвался в бой, но врач в категоричной форме пресёк все его попытки. По словам эскулапа, Серебровский потребовал нас беречь. Вот мы и работали под присмотром врача, по разработанной им программе. Требование поберечь было приятным, но наша форма в конце тренировки была мокрой от пота. В конце занятия Соколов задал мне неожиданный вопрос:

– Знаете, на вашем лице недовольство. Мы же хорошо поработали. Что не так?

– Во-первых, мне приятно, что ты обращаешься ко мне на вы, но будет лучше, если всё же перейдешь на ты. Мне так проще.

Виктор кивнул в знак согласия.

– Хорошо, только сразу не получится. А что не так?

– А во-вторых, – я продолжил, – я вчера ужинал в кафе. Мы выпили бутылку очень хорошего вина на двоих. Я никак не ожидал, что мне это аукнется.

– Внешне это совсем незаметно.

– Внешне... а внутри... я почувствовал это при хороших нагрузках.

– И что? Совсем не пить? Даже вино? Даже очень хорошее? Врачи же советуют пить стакан хорошего вина.

Не думаю, чтобы он когда-либо страдал от похмелья. Его вопросы были искренни.

– Советуют. Только кому? Обычным людям. Ругаю себя всю тренировку. Надо было ограничиться одним бокалом.

В глазах моего собеседника сверкнул огонёк.

– Может, кампания была хорошая?

Э, да этому парню в рот не клади! И я решил тоже пошутить. Нахмурив брови и набычившись, я стал надвигаться на Виктора:

– Это ты на что намекаешь?

Не дав ему времени по-настоящему испугаться, я рассмеялся и уже добродушно повторил:

– Это ты на что намекаешь?

По лицу Соколова было видно, что он пережил неприятные мгновения, но фраза, им произнесённая, говорила о том, что с юмором у него всё в порядке.

– Вы в театральном кружке никогда не занимались? Я ведь поверил вам.

– Да был у меня в прошлом опыт, правда, не театрального кружка.

В команде все уже знали историю моей жизни. На лице Виктора промелькнуло понимание того, о чём я говорю.

– Наш массажист сказал, что вы были полицейским, причем порядочным.

– Полицейским... действительно был. А порядочным... надеюсь, остался.

– Он сказал, что вы спасли его от тюрьмы.

– Это которого? Молодого? Его лицо мне показалось знакомым, но я не смог его вспомнить.

– Выходит, это правда?

– Может быть и правда, но я не помню. Разные были ситуации.

На третий день совместных занятий Соколов задал мне вопрос, как оказалось, мучавший и его тоже.

– Как же так случилось, что вы пришли в серьезный футбол так поздно?

Я уже дважды отвечал на этот вопрос. С каждым разом мне всё легче было находить нужные слова, и всё же я подбирал их очень тщательно. Интересно почему?

– Знаешь, вот сейчас я думаю, как это здорово, что я вообще пришёл. Счастливое стечение обстоятельств. В жизни много таких ситуаций, когда надо выбирать. Иногда ты даже не догадываешься, что упустил в своей жизни что-то важное. Просто потом через какое-то время тебя начинает жечь горечь: "Почему ты не выбрал решение, которое было достаточно очевидным?".

Виктор молчал. Он понял, что последует продолжение.

– Мы с тобой в чём-то похожи. Я тоже из интеллигентной семьи. Поэтому учёба давалась мне без всяких усилий. Моим родителям про меня окружающие говорили "чудо-ребёнок". Прошло какое-то время, и все стали говорить "талантливый мальчик". Я всё это слышал, и меня что-то распирало изнутри. Но прошло ещё какое-то время, и я стал слышать уже только "одаренный юноша". Я до поры до времени не обращал внимания на эту перемену. И вместо того, чтобы изо всех сил работать руками и ногами, я плыл по течению. Очень скоро заметил, что я всего лишь один из тех, кто не обижен богом какими-то способностями. "Чудо-ребёнок", "талантливый мальчик"... и вот ты уже серое пятно, на которое никто и внимания-то не обращает. И в этом никто, никто кроме тебя, не виноват. Никто. Кроме разве что тех, кто слишком часто и слишком громко говорил в твоём присутствии "чудо-ребёнок" и "талантливый мальчик". Но ведь это была твоя, а не их жизнь.