Текст книги "Договорняк (СИ)"

Автор книги: Сергей Фо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Два гола в одном матче – дубль. Для любого игрока – это большой успех, исполнение маленькой, но мечты. Мне удалось это сделать уже дважды, но и в этот раз я испытывал не менее приятные чувства. Тем более что два гола с игры – это что-то новенькое в моей футбольной жизни. Радость бурлила во мне, как молодое вино. Было вдвойне приятно ещё и оттого, что в очередной раз и тренер, и вся команда после свистка об окончании матча поздравила меня с успехом. Мои отношения в команде однозначно наладились.

В раздевалке рядом со мной оказался Паша Воронежский. Закончившуюся игру он никак не мог записать себе в плюс. Он был этим раздосадован, и это его состояние было весьма заметно. Любви и даже приязни между нами не наблюдалось. Из того, что он стоит рядом, я сделал вывод, что он хочет что-то мне сказать. И я подозревал, что его всё больше и больше раздражает, что я всё чаще и чаще занимаю его место на поле.

– Ты опять сделал дубль...

– Уже в третий раз! – сдержать свою радость я не смог.

– Да... тебе здорово везёт.

– Не больше, чем остальным. Надеюсь, ты заметил, что я "отпахал" весь тайм, вот фортуна меня и отблагодарила. Я вот лично не понял, почему ты так быстро сдался и уже в первом тайме стал ходить пешком. Тебе не пришла в голову мысль, что поступая таким образом, ты утратил интерес скаутов к собственной персоне? Ты разочаровал их, это уж точно.

Пашина реплика была немного обидна, она принижала мой успех. Это можно было списать на молодость моего визави и долгое отсутствие личных успехов. Я решил перехватить инициативу.

– Павел, уж не обиделся ли ты на меня за то, что я "выбиваю" тебя из основы? Ты же знаешь Серебровского. Всё, что Леонид Сергеевич сделал, было сделано ради пользы команды. Мы с тобой в равных условиях. Если не считать твою фору в возрасте. Никто не мешает тебе тренироваться и вернуть себе место в основе. Только для этого тебе придётся попотеть!

– Этот сезон ты отыграешь, а что потом?

– Потом и буду решать. Ты пойми, всегда приятно вспоминать те периоды своей жизни, когда было тяжело, но ты не сломался, справился с трудностями. Как говорится "с честью вышел из затруднительной ситуации". После этого сам себя начинаешь больше уважать. Если я смог подняться, то тебе-то кто мешает?

– Поздно уже.

Этого я совсем не ожидал услышать. Последнюю фразу я говорил ему уже в спину:

– Поздно? Если мне не поздно, то тебе и подавно.

Победа подняла всем настроение, и никто не придал значения пассажу Воронежского. В раздевалке, неожиданно для меня, одноклубники стали обсуждать тот факт, что я стал лучшим бомбардиром в команде. Это обстоятельство можно было назвать и любопытным, и забавным, и странным... Но факт оставался фактом. Ребята стали подначивать меня, а почему бы мне не замахнуться на роль лучшего бомбардира в лиге.

В принципе, при благоприятном стечении обстоятельств, любой игрок мог стать лучшим бомбардиром. Даже вратарь. В футболе были примеры, когда вратарь за свою карьеру забил не один десяток голов. Но это только в принципе, уж очень хитро должны были сложиться обстоятельства. И, тем не менее, жизнь – интересная штука, она богата на сюрпризы. Так, после этой игры ситуация сложилась таким образом, что четыре команды разделили 3-6 места. Благодаря неплохой разнице забитых и пропущенных мячей, мы оказались на 4-м месте. Новичок первой лиги! Газеты назвали этот факт сенсацией. Я назвал это ситуацией. Серебровский просил отнестись к этому спокойно. По его словам, это был результат нашей работы на тренировках и воплощения заготовленного в матчах.

– Нам немного повезло. Но к тем, кто неутомимо работает на тренировках, кто бьётся в матчах, результат обязательно придёт. И к команде, и к игроку в отдельности. А очки посчитаем осенью.

Со словами тренера трудно было не согласиться. Все понимали, что первый круг для нас сложился очень удачно. От одних только воспоминаний о самом начале турнира дрожь пробивала. Все отдавали себе отчёт, что во втором круге будет гораздо сложнее. Некоторые команды недооценили нас и поплатились за это. Надеяться на то, что они повторят эту ошибку во второй раз, было глупо. Поэтому было решено просто бороться за каждое очко. Мы прошли только половину пути. Глупо делить шкуру неубитого медведя. Но и отказываться от появившегося у команды шанса выйти в высшую лигу никто не собирался.

Глава 11.

Середина ночи. Сна как не бывало. Где-то там, в полусотне километров от города, случилась автомобильная авария, в которой погибли мои надежды и мечты. Телефонный звонок поделил мою жизнь на две части, до и после. И не только мою. Там погибли надежды и мечты целого футбольного клуба. Где-то там, в кювете, оборвалась жизнь мужа молодой женщины и отца двоих малолетних детей. Там померкли и их надежды и мечты. Катастрофа погасила звезду, что дарила свет и тепло многим.

Противно защемило сердце. Я довольно рано потерял своего отца, но мне было почти в два раза больше лет, чем мальчишкам Серебровского. И от этого мне вдвойне сильнее было их жаль. Я не мог не верить своему приятелю из госавтоинспекции. И не мог примириться с его известием. Поэтому ехал на место аварии, чтобы понять, как такое могло произойти.

Было жаль осиротевшую команду. В середине сезона найти равнозначного тренера практически невозможно. Особенно если этот тренер был настоящим отцом своему детищу. Было безумно грустно и за себя, оставшегося без человека, который мог бы стать мне наставником. Мне уже исполнилось тридцать четыре и не факт, что новый тренер станет искать мне разумное применение. Проболтаюсь в команде до конца сезона и "Finita la comedia". Ну почему жизнь так несправедлива? Мечты только-только начали сбываться... А потом мне стало стыдно. Двое детей остались без отца. Молодая вдова с двумя детьми. А я о своём футболе...

Между двумя половинами футбольного первенства был предусмотрен двухнедельный перерыв. Серебровский дал нам всем три дня отдыха. Хорошо же он начался, этот отдых! Место аварии было недалеко от города, и это обстоятельство подтолкнуло меня к тому, чтобы воспользоваться советом друга. Я никак не мог поверить в случившееся, но в 47 километрах от города меня ждало ещё не остывшее тело тренера. Мне просто необходимо было съездить туда и убедиться лично, что это не ошибка. По мере приближения к месту аварии во мне росло чувство утраты. Ощущение было таким, будто я вновь потерял отца. Мне довелось пару раз оказаться пассажиром у Серебровского, и я с пеной у рта был готов всем доказывать, что он отличный водитель. Был. Иногда он превышал скоростной режим, но только тогда, когда ситуация на дороге позволяла это. И никогда он не провоцировал осложнение дорожной ситуации.

На месте аварии находились только сотрудники дорожно-патрульной службы. Они охраняли место происшествия и ждали прибытие следственно-оперативной группы. Дорога в этом месте делала небольшой поворот. Двух секунд мне хватило, чтобы понять, что Серебровский не вписался в поворот и на всей скорости врезался в столб. Он не сделал даже попытки затормозить, из чего напрашивался вывод, что водитель заснул за рулём. Достаточно распространённая ситуация на дороге. Но Серебровский... был опытным водителем, с большим практическим стажем. Начинал ещё с "копейки", самой первой модели Жигулей, и дошёл до престижной иномарки. Только причём здесь было это? Засыпали за рулем и опытные водители, и новички. Но Серебровский... был спортсменом, привыкшим к различным нагрузкам. Авария произошла поздно вечером, да и игра отняла немало сил. Могла сказаться накопившаяся за первый круг усталость. Он никогда не жаловался на своё здоровье, а сейчас нам об этом может рассказать только патологоанатом. Когда мы расставались, он выглядел в полном порядке. Мозг просто отказывался принимать факты, а они были заурядны. Серебровский задремал за рулём.

Я остановил свою машину в стороне и, в попытке найти опровержение назойливой примитивной версии дорожно-транспортного происшествия, направился к месту аварии. Приблизиться к тому месту, где машина слетела с трассы я не смог, дорогу мне преградил один из сотрудников госавтоинспекции. Он сообщил мне, что своё любопытство я смогу удовлетворить только после окончания работы следователя. Я попробовал наладить с ним контакт и сообщил ему, что разбившийся водитель – мой друг и тренер. Он пригляделся ко мне и по тому, как мышцы его лица расслабились, стало понятно, что он меня узнал. Полезная сторона славы. Он выразил мне свои соболезнования. Я должным образом принял их и высказал своё удивление фактом такого рода аварии.

– Серебровский был опытным водителем. Пустынная трасса. Как он мог слететь в кювет?

Инспектор посветил фонарём на обочину дороги:

– Видите, он немного "сошёл" с асфальта и зацепил правым колесом обочину, его и затянуло в сторону. А тут столб. Не повезло...

Голос инспектора был грустен. Авария произошла ещё вчера поздним вечером, но работать в темноте следователь посчитал бессмысленным, и инспектора ДПС вынуждены были остаток ночи охранять место происшествия. Накопленный опыт подсказывал им, что с Серебровским злую шутку сыграла усталость и потеря концентрации внимания. Вылети погибший с трассы в другом месте, разбил бы только машину. Здесь же лобовое столкновение с бетонным столбом. Шансов выжить практически никаких. Не повезло. Даже сработавшая подушка безопасности вряд ли смогла бы спасти водителя. А в машине Леонида Сергеевича её не было. Как ни крути – не повезло.

Я попросил пропустить меня к автомашине.

– Нельзя, не положено. – Немного погодя, он передумал. Не так много людей, что приедут на место аварии посреди ночи. – Пойдёмте, провожу, только недолго, пока из начальства никто не приехал.

Лобовой удар сделал своё дело, кузов машины был сильно деформирован. Для того, чтобы извлечь тело погибшего, придётся повозиться. По счастливой случайности машина не вспыхнула. Удивительным было и то, что столб устоял, хотя весь был в трещинах. Стояла сухая погода, членам следственно-оперативной группы повезло. Никакие обстоятельства, вроде пожара или дождя не осложнили им расследование. Картина дорожно-транспортного происшествия была достаточно ясна.

Смерти было безразлично, где подкарауливать свои жертвы. Её не интересовали ни пол, ни возраст, ни семейное положение. На дороге она собирала немалый урожай. А вот во мне нарастал протест. Как же так? Почему? Человек был в самом расцвете жизни... и погиб. Это было чудовищно несправедливо! Казалось, я был обманут жизнью в своих ожиданиях. Только не знал, кому предъявить свои претензии. Мне ведь тоже не повезло – встретил стоящего человека, потянулся по-человечески к нему, и тут же потерял. Я чувствовал себя обделённым. Я совершенно не видел в этой жизни справедливости.

Мы осмотрели машину со всех сторон, искорёженное достижение техники. Но когда луч фонаря коснулся задней дверцы машины Серебровского, я не сразу смог понять, что зацепило моё внимание. Что-то отличало эту дверцу от остальных.

– Посвети, пожалуйста, на заднюю дверцу. Тебе не кажется, что с нею что-то не так?

Мы стали изучать её, насколько это возможно в свете фонаря.

– Пожалуй, имеет место легкое касание. Я бы сказал, легчайшее. В нескольких местах совсем чуть-чуть повреждено лаковое покрытие. Да, лёгкое касание.

– Это имеет отношение к аварии?

– Трудно сказать. Это могут решить только эксперты. Если смогут.

– Не верите в их возможности?

– Касание могло произойти и в другом месте, и в другое время.

Но я на всякий случай сделал несколько снимков. Сейчас в хороших сотовых телефонах имеются не просто многопиксельные камеры, сравнимые с прежними фотоаппаратами, некоторые из них снабжены ещё и хорошей вспышкой. Покупая свой телефон, я искал просто аппарат с большим экраном, а он оказался продвинутым. И вот это обстоятельство оказалось очень кстати. Кстати? Мой почти забытый опыт оперативной работы подсказывал мне – собирай как можно больше фрагментов мозаики. Возможно, они и не пригодятся. Кто знает? Но картина, в любом случае, будет точнее.

Мы уже собрались вернуться на шоссе, как в тиши ночи неожиданно зазвучала красивая мелодия. Когда начался повтор мелодии, я догадался, что это вызов сотового телефона. Но не моего, и не инспектора. Это мог быть только телефон Серебровского. Мигающая подсветка помогла его обнаружить, он лежал на полу автомашины. Удивительно, как он не разбился? Разбитые стёкла автомобиля давали возможность до него дотянуться, но инспектор не стал этого делать. Его остановила светящаяся на панели телефона фотография "любимой".

– Никто не сообщил его жене о случившемся?

– Решили подождать до утра.

– Может быть, ответишь, всё равно не спит.

– Оперативный дежурный сам сообщит, когда сочтёт необходимым.

Мне сразу вспомнилась любимая фраза моего первого наставника про чемодан, который каждый должен нести сам. Хотя, скорее всего, сотрудник был просто молод и не знал слов, что могли бы смягчить боль утраты. А есть ли, вообще, такие слова? Мелодия, зазвучавшая повторно, заставила меня мыслями вернуться к сотовому телефону. Он лежал на полу. Не в кармане Серебровского. Неужели его хозяин разговаривал с кем-то по телефону и поэтому зацепил обочину? Но он не любил отвлекаться за рулём. Не любил, но телефон из кармана достал. Неосознанно я озвучил свою догадку:

– Не забудь обратить внимание следователя на то, что телефон лежит на полу, причем в рабочем состоянии.

Инспектор удивлённо взглянул на меня, но какую-то запись в своей служебной книжке всё же сделал. Мне не хотелось подводить этого сотрудника, и я не стал дожидаться прибытия следственно-оперативной группы. Я увидел то, что хотел. Но успокоения моей душе это не принесло. Нелепость смерти легла на сердце тяжким грузом. В результате глупой аварии дети стали сиротами, а жена вдовой с двумя детьми. Это казалось нереальным, всего несколько часов назад он, успешный молодой тренер, руководил своим детищем. Но возле дороги находилась автомашина, и в ней ещё находилось тело Серебровского.

* * *

Закончился первый круг. Последние две игры не внесли кардинальных изменений в таблицу. Первые две строки по-прежнему занимали обе бывшие команды высшей лиги. Однако мы к ним подтянулись, всего одно очко отделяло нас от второго места. Мы не успели, как следует, даже порадоваться этому обстоятельству. Гибель Серебровского отодвинула наши турнирные успехи на задний план. В голову постоянно приходили мысли о суетности мира. Любая мелочь, пустяк, стечение обстоятельств меняли нашу жизнь, а иногда и обрывали. У Серебровского были далеко идущие планы, а теперь нет, не только его планов, но и его самого.

Максимович взял все хлопоты по организации похорон на себя. В душе я был благодарен ему за это. Мне было не по себе от мысли, что весь объём хлопот мог лечь на раздавленную горем женщину, с её маленькими детьми. Максимовича в команде, иногда, обвиняли, одни в бездушии, другие в стремлении к экономии. В оказанной им помощи я не увидел ни того, ни другого. Не увидел я и показухи или желания напомнить о себе. Боль утраты и уважение к погибшему. Только эти чувства я и испытывал во время похоронной церемонии. Возможно, у меня "поехала крыша", но я бы хотел, чтобы у меня были именно такие похороны. Вот только чтобы они были очень и очень нескоро.

Мне не приходилось ранее бывать в гостях у Серебровского. Опоздать на начало церемонии я не хотел. Поэтому, боясь застрять в одной из многочисленных пробок, выехал из дома заблаговременно. В итоге у меня появилась возможность изучить его место обитания. Я был очень удивлён тому обстоятельству, что он жил в малогабаритной двухкомнатной квартире, расположенной в старом четырехэтажном панельном доме. Но ещё больше меня поразила скромность внутренней обстановки. Она, безусловно, была приобретена ещё во времена его футбольной молодости. Игроки, которых он пригласил в команду, имели гораздо более комфортные апартаменты. О них он позаботился. В его же квартире новыми были только телевизор с огромным экраном и пишущий DVD. Всё остальное: мебель, музыкальную аппаратуру, видеомагнитофон можно было назвать антиквариатом.

Супруга Серебровского, ещё недавно полная надежд женщина, смотрела на меня потухшими воспалёнными глазами. Было очевидно, что ей с трудом удавалось сдержать поток слёз. Черный платок подчёркивал, что прежняя жизнь для неё закончилась. Я подумал, не посетила ли её голову мысль, что и сама жизнь для неё закончилась. Ведь нищета расправила над ней свои крылья. Школьный учитель. Всем известна заработная плата педагогов в регионах. Переезды за мужем из города в город, не способствовали ни её карьере, ни её профессиональному росту. Немало её сил и времени отняли и дети, два мальчика. Похоже, погодки, которые молча жались к матери. Они прижимались к ней всякий раз, как на её лицо выбегала очередная слеза. Младший из них держал в руках огромного персидского кота, с белой, как снег, длиннющей шерстью. Обои в коридоре, спинки дивана хранили следы его больших когтей. Но сейчас он не был похож на родственника царя джунглей. Глаза этого красавца были полны страха от присутствия большого количества посторонних людей. Кот был явно тяжел для мальчика, но он крепко прижимал его к груди. Я пробыл в квартире Серебровских достаточно долго, и всё это время из головы не выходила мысль "Кот слишком тяжел для мальчика. Почему он не отпускает его?" Их объятия напомнили мне моё детство, и меня осенило – это же подарок отца. Частичка живого отца. Наверное, общий любимец. Как всё-таки непредсказуемы перемены в нашей жизни. Как тонка та грань, что разделяет саму жизнь и смерть. Выходя, я выразил свои соболезнования вдове и вложил в её плохо слушающиеся руки конверт. В нём лежал гонорар за последний забитый мною гол. Я не смог отблагодарить Серебровского при жизни, но не мог не сделать этого после его смерти. Мне хотелось, чтобы хотя бы его семья ощутила мою признательность. И ещё я сказал себе, что буду последней сволочью, если не приду к вдове ещё раз.

Тяжкий груз сдавил мою грудь, мне не хватало кислорода, это состояние мне было незнакомо. Я присел во дворе на скамейку и стал смотреть на маленьких детей, что играли в песочнице. Они строили дома, гаражи, дороги и были так увлечены, что не замечали никого вокруг. Это в моей жизни не стало близкого мне по духу человека, а их жизнь была по-прежнему полна красок. Это напомнило мне о том, что и моя жизнь ещё не закончилась. Я сидел и предавался размышлениям о том, что наша жизнь скоротечна, поэтому жить нужно ярко и не забывать о тех, кто ушёл. За этим занятием меня и застал Володя, наш вратарь. Он присел рядом и долго молчал. А когда заговорил, стало очевидно, что о наболевшем.

– Это был хороший человек и отличный тренер. Нелегко в этом признаться, но я обычный человек. Талант не спешил извергаться из меня, а он настойчиво занимался со мной. Возился, по-доброму, как с ребёнком, несмотря на все совершенные мною в жизни и на поле ошибки. А их, к сожалению, было немало. Это был большой человеколюб. Мы часто огорчали его, а он продолжал с нами работать, как ни в чем не бывало. И упорно строил команду, способную решать большие задачи.

Мы сидели во дворе и ждали выноса тела. Желающих проститься с Серебровским было много, поэтому прощание затягивалось. Володя помолчал ещё несколько минут, и стал рассказывать мне, каких трудов Серебровскому это стоило.

– Серебровский, возглавивший команду, и в тот момент весь клуб, получил "в наследство" серьёзные долги по предыдущему году и массу других проблем, "благодаря" которым команда долго находилась на грани расформирования. В тот период я был в команде вторым вратарем. Приглашений в другие клубы у меня не было. Специальных теоретических занятий с вратарями прежний тренер не проводил, и мы оба играли интуитивно. Лично я просто копировал манеру игры основного вратаря. На тренировках делал те же упражнения, что и он.

Приход нового тренера финансовую ситуацию в команде не изменил. Мы тренировались, тренировались и ещё раз тренировались. Подъём по турнирной таблице проходил без стимулирующих факторов, на голом энтузиазме – всё "за спасибо". Практически за идею. Серебровский каждому из нас разъяснял, что только командой мы можем чего-то добиться. В той команде никто из игроков не блистал и скауты к нам не заглядывали. С растущим комом долгов по зарплате команда упорно лезла на вершину турнирной таблицы. Уступая по финансированию почти всем клубам своего дивизиона и ориентируясь только на свои кадры, команда выиграла зональный турнир "ввиду явного преимущества". Никто из администрации региона не нацеливал клуб на эту победу, и никому (кроме болельщиков и самой команды) она оказалась на тот момент не нужна. У ребят сложилось впечатление, что золото дивизиона стало для многих высоких должностных лиц в регионе костью в горле. Туров за пять до финиша турнира команда на собрании даже задавала вопрос Серебровскому: а нужна ли, кроме нас самих, кому-то ещё эта победа? На что он ответил: а кому из вас интересна жизнь в полсилы?

Ничего удивительного, что одновременно с победой в зоне и участием в Кубке футбольной лиги в клубе стал дымиться запал бомбы, способной окончательно взорвать всю ситуацию... Многие видели, что ситуация потихоньку вышла из-под контроля: Серебровский с трудом наскреб денег на участие в турнире, по отзывам (да и по внутреннему ощущению), команда прилично смотрелась, обыграла пару клубов первой лиги и даже позволила себе обкатать самых молодых футболистов. Мы решали на Кубке свои локальные задачи и на этом фоне вполне достойно завершили сезон.

У Серебровского по графику была учеба тренеров в столице. Пока его не было в городе, в команде произошел "взрыв": борьба за выплату долгов зашла к тому времени в тупик. Игроки, вконец отчаявшись, перед самым Новым годом пошли на крайние меры, подав сразу 16 заявлений в Палату по разрешению споров.

Когда Серебровский вернулся в город, половины команды уже не было. Не было и одного из наших лучших нападающих, отправившегося на просмотр в команду высшей лиги. Клуб со дня на день ждал объявления о банкротстве, казалось, он уже приказал долго жить.

У Серебровского должны были опуститься руки. И они опустились. Этого следовало ожидать. Последние из игроков его команды искали для себя новые команды. И тут появился Максимович. За бесценок, да оно действительно и не стоило больших денег, скупил имущество развалившегося клуба: стадион, загородную базу, акции клуба... В своём желании избавиться от балласта, местное руководство не оставило себе ни одной акции.

Максимович пообещал карт-бланш Серебровскому при условии возвращения в первую лигу за два сезона. Леонид Сергеевич согласился, но поставил всего одно условие – право на вето на переходы игроков в другие команды до истечения срока контракта. А затем стал беседовать со всеми оставшимися игроками команды с глазу на глаз. Эти беседы длились, иногда, более двух часов. Оставил в команде Серебровский четверых. Троих, бывших юниоров и меня вратаря. Затем предложил пригласить несколько маститых игроков. Это влетело Максимовичу в копеечку, но он дал своё согласие. Ограничились тремя, но деньги были потрачены очень серьёзные. Всем приглашённым "звездам" были куплены квартиры в экологически чистом районе города. Недостающих игроков Серебровский искал в провинциальных городах. В футбольных столицах даже молодые игроки стоили слишком дорого. И как сказал Серебровский, очень многие из них уже ставили деньги, а не футбол на первое место. Даже ничего собой ещё не представляя. Леонид Сергеевич пересмотрел в нашем регионе, наверное, всю молодежь, начиная с 15 лет. Минимальный срок контракта с большинством игроков составлял три года, с теми же, кто очень понравился Серебровскому – пять. И команда за два сезона вновь вышла в первую лигу.

Всего этого я не знал. Сумел дважды по крупицам собрать команду. И вот его команда опять стояла на пороге краха. Это вызывало внутренний протест.

– Из уважения к памяти погибшего нужно помочь Максимовичу сохранить команду, – слова сами слетели с моих уст.

– Вы меня поняли. А мне казалось я не смог найти нужных слов.

– Теперь нас уже двое, но нам нужны единомышленники.

– Не сомневаюсь, нас гораздо больше. Медведев уж точно с нами!

– Ты говорил про три звезды, а я вижу в команде только две...

– С одной звездой вы познакомились раньше всех. Он получил травму и стал тренером вратарей.

Я грустно улыбнулся.

– Для меня это было нелегкое знакомство, а вот для него...

– Катастрофа. Именно так он и сказал. Я был под впечатлением от фантастического дубля в вашем дебютном матче и хотел об этом с кем-нибудь поделиться. В конце тренировки, когда Семен Семенович начал делиться своими воспоминаниями, я решил, что настал подходящий момент. Я сказал ему, что был готов пожалеть вратаря соперников уже после первого каверзного гола, а он заполучил таких целых два. Не хотел бы я оказаться на его месте! Тогда он, в ответ, признался мне, что вы забили ему десять. Я спросил его, не шутит ли он? На что он мне ответил, какие шутки, если он подвёл Максимовича и поэтому до сих пор ждёт увольнения из клуба. Он сказал, что готов был убить вас, а я слышал в его словах только уважение.

– Сейчас об этом уже можно забыть. Точнее нужно забыть. Легче будет жить. И ещё мне будет легче жить, если ты будешь обращаться ко мне на "ты". Внутренне я ещё не дорос до "вы".

– Я попробую, но не обещаю, что у меня это сразу получится.

* * *

Гибель Серебровского сидела, как заноза, в моей голове. Я не хотел, но мысли невольно цеплялись за неё, принося мне боль. Двухнедельный перерыв между кругами уже казался мне неоправданно растянутым. Я "залип" на произошедшей трагедии. Было жаль самого Леонида Сергеевича, жаль его жену, и безумно жаль его детей. Погибнуть в расцвете сил, в тот момент, когда стал очевиден положительный результат трудов. Не старость, не болезнь, а какая-то глупая авария унесла жизнь настоящего человека. Чтобы как-то отвлечься от гнетущих меня мыслей я затеял ремонт в своей квартире. Подтолкнула к этому решению меня Мирослава, точнее её посещение. Не знаю, из каких соображений, но Мирослава, ещё до гибели Серебровского, вежливо напросилась на чашку кофе. И я испытал массу неприятных эмоций, когда она своим цепким женским взглядом останавливалась на беспорядке в моей берлоге. Порадовала её только моя ванная комната.

После развода с женой у меня долгое время было подавленное настроение. Я желал освобождения от этих цепей Гименея, но когда это произошло, был опустошен. В этих совместно прожитых годах было не только плохое, но и хорошее. И это хорошее совсем не страдало деликатностью, время от времени всплывая в моей голове. И тогда мне приходилось вырывать эти воспоминания из своей памяти. Иногда, "с мясом". Мне желательно было чем-то занять свою голову, вот я и начал ремонт квартиры со своей ванной комнаты. В строительных работах я был полным дилетантом, и мне приходилось регулярно консультироваться со специалистами. Я не один раз ходил на стройку брать уроки как клеить плитку. Работал я очень медленно, но я знал одно: "если хочешь сделать что-то очень хорошо – сделай это сам!" Да и спешить мне было некуда. Заводить новые отношения с представительницами пусть даже лучшей половины человечества не входило в мои планы, поэтому каждый вечер был в моём распоряжении. Зато, каков был результат! Пребывание в ванной комнате неизменно повышало моё настроение. Серо-голубая плитка с рисунком синего цвета была положена с образованием более сложного рисунка. Швы были ровными, и как бы ни пытался глаз, он не мог найти ни одного места с браком. Хромированные трубы, краны, смеситель радовали глаз своим блеском. Когда я лежал в своей большой ванне, то мог разглядывать себя в зеркальном потолке. И подмигивали мне в этот момент разноцветные лампочки. В результате моё настроение неизменно улучшалось, каким бы плохим ни было.

Эта ванная комната отняла все мои деньги и всё моё свободное время. Я закончил свои работы одновременно с завершением периода хандры. Энтузиазм моей строительной активности иссяк, и я потерял к ремонту всякий интерес. Интерес к строительным работам, но не к процессу принятия ванны. Он только вырос. Говорят, мудрецам и политикам в Древней Греции во время принятия ванны приходили умные мысли в голову. Кто не помнит из школьного курса закон Архимеда! Мне ничего гениального в голову не приходило, я просто получал от процесса принятия ванны удовольствие. Изучая журнал с программой телепередач, я случайно наткнулся на интересную статью и узнал, что не стоит принимать ванну с водой выше 37 градусов по Цельсию. Слишком горячая вода неблагоприятно воздействует на сердце и сушит кожу. Это натолкнуло меня на мысль "залезть в интернет" и основательно изучить этот вопрос. Мой прежний опыт говорил лишь о том, что не стоит лежать в ванне более 15 минут. Слишком долгое купание вызывало у меня слабость. Этому должно было быть разумное объяснение. Я нашёл ответ на этот вопрос и на многие другие. Японцы придумали, и правильно сделали, чайную церемонию. Я открыл для себя церемонию принятия ванны. Сначала неспешно мылся под душем, затем наполнял ванну и добавлял в воду морскую соль, эфирное масло или травяной сбор. И моя чистая кожа впитывала полезные вещества. После купания обязательно отдыхал хотя бы в течение получаса. На гели для душа я денег не жалел. Мыло слишком сильно сушило мою кожу. Кроме того, в гелях для душа имелись специальные смягчающие добавки, например лимонная кислота. Увлажняющие же добавки и эфирные масла позволяли избежать сухости кожи после мытья. Из того же интернета узнал, что ванны с морской солью питают кожу, препятствуют возникновению целлюлита, укрепляют сердце, борются с заболеваниями опорно-двигательного аппарата, успокаивают нервную систему. Мне очень понравились ванны с эфирными маслами. Они приятны, да вдобавок еще и способны устранить легкое недомогание. Отличное профилактическое средство. Достаточно было капнуть в воду 5-6 капель масла и слегка перемешать воду. Ванна с мятой помогала мне снимать усталость и стресс, тонизировала и освежала кожу, благотворно влияла на состояние ногтей и волос. В древности люди даже считали, что мята повышает умственные способности. Не думаю, что кому-то удалось существенно поумнеть, подышав мятными парами, но мою работоспособность и настроение они точно повышали. Ванна с шалфеем помогала моему организму противостоять инфекциям. Время от времени, у меня были приступы мигрени. И я спасался от них, вдыхая пары розового масла. Попутно выяснилось, что розовое масло ещё и омолаживает кожу, повышает её эластичность и упругость. И если верить женщинам улучшало цвет лица. Увы, эфирные масла дороги, поэтому, гораздо чаще я принимал ванны с различными отварами трав. Если хотел успокоиться, то использовал ромашку. Когда в жаркие дни я начинал сильно потеть, то использовал дубовую кору. В периоды эпидемий гриппа вместо таблеток принимал лимонные ванны.