Текст книги "Договорняк (СИ)"

Автор книги: Сергей Фо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

Всё оставшееся до финального свистка время в моей голове вертелась фраза "везёт сильнейшим". После розыгрыша мяча в центре поля играли мы недолго. Это было взаимное желание и игроков, и бригады судей. Гости не верили в то, что могут отыграться. А мы не собирались разубеждать их в этом.

Уже в уютной постели, перед самым сном, в голову пришла ошеломляющая мысль: "Это здорово заполучить три очка, а удовлетворения-то от победы нет. Потому как не заслужили мы её! Так, подарок фортуны! А поскольку удача переменчива, как хорошенькая женщина, то это даже и не подарок, а скорее подачка".

* * *

Подарок или подачка, но следующий день бы законным выходным. Отличная возможность отдохнуть физически и, главное, психологически. Я старался прогнать все мысли о футболе из головы. Тяжелая игра напомнила мне о необходимости проконсультироваться с кардиологом. Каков бы ни был результат, я не хотел, чтобы о нём кто-то узнал кроме меня. Поэтому я решил обратиться в частный медицинский центр. Согласно рекламе у них имелось самое современное оборудование. Симпатичная женщина, примерно моего возраста, внимательно выслушала мою "легенду" о причине обращения и тщательно провела ультразвуковое исследование. Футболом она не интересовалась и меня не знала. Просьба об анонимности консультации её удивила, но возражать она не стала. "Любой каприз за ваши деньги!" Сама она осталась обрабатывать полученные результаты, а меня отправила к следующему специалисту на велотренажер. При взгляде на её коллегу мне пришла голову шаловливая мысль, что владелец центра набирал только симпатичных врачей и в строго определенном возрастном диапазоне. К всевозможным частям моего тела были прикреплены датчики и меня попросили крутить педали. Крутил их я долго и с разной скоростью. Доктор варьировала нагрузки, временами я чувствовал уже знакомое неприятное напряжение в груди. Если в начале испытания у меня хватало сил шутить, то к концу процедуры это желание куда-то пропало. Самое грустное было то, что и у врача оно тоже исчезло. Датчики с меня были сняты и меня вновь проводили на УЗИ. Но во второй раз обследование заняло гораздо меньше времени. А потом я долго сидел в коридоре и читал журналы, рекомендующие всевозможные медицинские услуги. Чем дольше я сидел, тем мрачнее становились мои ожидания. Но в платном медицинском учреждении мой приговор был зачитан, хоть и с грустной, но всё же улыбкой на лице.

– Вы практически здоровы и нет никаких причин для тревог.

– Никаких? А как же мои ощущения? Нехватка воздуха?

– А вот об этом вы должны просто знать. У вас хорошее тренированное сердце, но большие перегрузки, – она сделала ударение на последнем слове, – нежелательны. Вы можете заниматься даже спортом, за исключением спорта высоких достижений. Вы же не занимаетесь им профессионально?

– Меня обследовали не один раз, но ничего подобного не говорили.

– Ну, во-первых, вы были моложе, а, во-вторых, за это время выросли наши технические возможности.

– И что же мне делать?

– Жить. При здоровом образе жизни вы с вашим сердцем без проблем доживете до ста лет. У вас есть незначительная сердечная недостаточность, которая проявляется только при больших физических нагрузках.

– Может быть, мне пропить какой-нибудь курс лекарств?

– Это не даст результатов. В вашем случае может помочь только хирургическое вмешательство. Но оно дорого стоит, и нет никаких гарантий на положительный результат. К чему вам это? Вы же не планируете лететь в космос?

– Хотелось бы...

– Сожалею, но вам придётся остаться на Земле...

Казалось бы, пустяк, но день был безнадежно испорчен. Рассказывать об этом кому-либо не хотелось. Я преодолел столько препятствий и получил подножку от того, от кого никак не ожидал. Мой собственный организм подложил мне свинью!

Я смотрел на себя в зеркало и понимал, что Мирослава заметит моё состояние. Она с некоторых пор удивляла меня своей способностью распознавать мои малейшие колебания настроения. Пытаясь скрыть от неё своё состояние, я решил сводить её на премьеру нового блокбастера. Мы уже давно планировали это сделать. Поэтому моё предложение было принято с радостью. Два с половиной часа эмоционального сопереживания главным героям вытрясли из меня собственные волнения. После фильма мы зашли в кафе, съели по мороженому, обсудили фильм. Какого же было моё удивление, когда уже в постели, Мирослава задала мне убийственный вопрос:

– Ты расскажешь о своей проблеме прямо сейчас или завтра?

* * *

На тренировке я в подробностях поделился с Медведевым своей "парадоксальной мыслью". На мой незаданный вопрос он ответил:

– Знаешь, очкам я, конечно, рад, а вот удовлетворения от игры у меня тоже нет. И радость от победы очень быстро куда-то испарилась. Мы догнали лидера. За три тура до финиша. В начале сезона я бы мог заключить пари, что ничего подобного не будет. Мы потеряли тренера, потеряли президента клуба, а команда всё равно достигла вершины. И как теперь на ней удержаться? Я не представляю, как играть следующую игру.

– Что тебя сильнее всего беспокоит?

– Ощущение какой-то хрупкости нашей пружины. Я боюсь, что она подведёт нас. И это в тот момент, когда мы в трёх шагах от успеха. У ребят, словно, уши заложило, говори – не говори, ничего не слышат. Только делают вид. В этой ситуации самое грустное то, что очередной наш соперник действительно проходимый. Но уж лучше бы это был фаворит! Нам было бы легче на него настроиться.

Странное чувство. Медведев словно озвучил мои мысли. Мне даже стало как-то не по себе. Читает он их что ли? Я встряхнул головой, о чём думаю? Просто такова реальная картина и мы оба её наблюдаем.

Я поговорил с Мирославой на эту тему. Ребят как-то надо встряхнуть. А то загремим на финише турнира под фанфары. И она решила провести эксперимент. Для чего попросила задержать ребят после тренировки до её прихода. Когда я сделал это, то услышал реплики с ноткой недовольства "А кого ждём?"

Я заблаговременно позвонил Мирославе, и она не заставила себя долго ждать. Когда её увидели в раздевалке, многие были искренне удивлены. Но ещё больше они были удивлены, когда она раздала премию за победу в следующем матче авансом и предупредила, что в случае ничейного результата её придется вернуть. О проигрыше никто не думал. Это было что-то новенькое. Неожиданное. Деньги, как ни крути, пусть необычная, но бумага, а как приятно они грели тело, лежа в кармане рубашки? Я представил, как каждый член команды принесёт их домой, поделится планами на их счёт со своими близкими. Вряд ли у кого-то возникнет желание их вернуть. Идея Мирославы была оригинальна, вот только поможет ли она?

* * *

Кардиолог предупредила меня о нежелательности сильных не только физических, но и эмоциональных перегрузок. А они как раз и начались. Впереди меня ждали самые тяжелые игры. Как назло, мысли о двойном убийстве стали посещать меня с завидной регулярностью. С такой, что у меня вновь пропал мой здоровый сон. Всё чаще мне снилось что-то такое, о чём утром я не мог вспомнить. Только голова была тяжелая, как с похмелья. Думы о том, что рядом может находиться хладнокровный убийца вряд ли кому-нибудь могут поднять настроение и укрепить сон. Спасали от них меня только Мирослава, да футбольные дела. Только избавление было непродолжительным и постепенно они вновь возвращались ко мне. Я, конечно, пытался их "придушить". Здравыми рассуждениями.

Никому из членов футбольного клуба убивать своего президента никакого резона не было. Мы все получали хорошую зарплату, причём вовремя. Поставить всё под угрозу? Неразумно. Нельзя же резать дойную корову.

Максимович слыл изрядным трудоголиком и приносил большую пользу компании. Значит, никому и в компании не было причин убивать рабочую лошадь.

Может быть, я просто о чем-то не знаю? Тогда я прибёг к помощи более информированного источника:

– Мирослава, а у твоего отца в компании были враги?

– Я ведь у отца работаю не очень долго. Наверное, были. Враги есть у всех активных людей. Был бы лежачим камнем, тогда бы не было. Да и то, кто-то мог возжелать даже его место под камнем. Но тот отрезок времени, что я работаю в компании, я не сталкивалась с такими людьми, кто бы настолько сильно ненавидел отца, чтобы его убить. После смерти отца у руководства компании возникли большие проблемы. Кому-то необходимо подхватить эстафету у сошедшего с дистанции президента, а желающих нет. Отец вёз груз и всех это устраивало. А теперь выясняется, что это был труд каторжанина, и желающих добровольно заменить его нет. Поэтому его компаньоны искренне и больше всех жалеют об утрате. И потом, его отношения сложились очень давно, в последнее время не произошло ничего такого, что заставило бы пойти его недоброжелателей на столь решительный шаг.

– Может быть, что-то произошло, а мы просто не знаем.

– Он бы не стал кричать об этом, это верно, всё держал бы в себе. Но мне кажется, я бы почувствовала. Последнее время мы ведь очень тесно общались.

Опять ничего. Ничего. Но поверить в то, что это было простое совпадение, когда два руководителя клуба разбиваются в похожих автомобильных авариях, я уже не мог. Подсознание давило на меня. Они были приличными людьми, но у кого-то всё-таки нашёлся аргумент, что склонил чашу весов в пользу убийства.

После долгих раздумий я пришёл к выводу, что самая веская причина была у брошенной жены. Вот только зачем ей было убивать тренера? К тому же почерк убийства был не женский. И алиби у неё было железобетонное. Зато мотив самый подходящий. Тогда я стал думать, а не могла ли она нанять кого-то со стороны? И тут я поймал себя на мысли, что это не хорошо. Я уже дважды заподозрил вдову Максимовича только потому, что она мне лично не симпатична. Да и антипатия моя ни на чём не основана. Я её плохо знаю. Она не обязана думать, так как я, и вести себя так, как мне хочется. Мне пора вспомнить о присказке "своё мнение обо мне оставьте при себе".

* * *

С трудом, но я смог прогнать свои мысли о вдове из головы. Заставил себя перестать думать о ней. А утром проснулся – и опять двадцать пять! Криминалистика учит искать мотив. Я и искал мотив. Алчность, зависть, месть, страх перед разоблачением, ненависть... Что ещё может толкнуть адекватного человека на совершение столь тяжкого преступления? Чем больше я раздумывал, тем чаще в моей голове возникал образ жены Максимовича. Ходила же она на ненавистный ей футбол, пытаясь удержать супруга. Велик был её страх лишиться больших денег и того, что к ним прилагается. Её можно было понять. Молодость в прошлом, красота не вечна, а вокруг целый рой молодых и интересных, да ещё и более покладистых конкуренток. Угроза оказаться у разбитого корыта была нешуточная. Подходил к ней и такой мотив, как месть. Ей предпочли заурядную свежесть. И вместе с тем я прекрасно понимал, что я плыву в сторону самой примитивной версии. Да, супруги, отягощенные изжившим себя браком, обязательствами и подогретые эмоциями, совершали немало убийств. Но у жены Максимовича имелось железное алиби. Да и ДТП – это не то преступление, при помощи которого жены расправлялись с неверными мужьями. Нужно было быть очень опытным водителем с железными нервами. Где, как и когда она могла разрешить проблему транспортного средства? И зачем, зачем ей убивать Серебровского? Ей-то он чем помешал? Конечно, это невероятный вариант. В принципе, можно нанять киллера. Только ей-то где его взять? Не тот круг общения. И она слишком осторожный человек, чтобы прибегать к услугам незнакомого ей человека. С её интеллектуальным развитием она прекрасно понимала, что может нарваться на провокацию. Чтобы отвязаться от назойливых мыслей, я решил, хотя бы частично, отработать эту версию. Найти водителя Максимовича не составило труда.

– Привет, – мы пожали друг другу руки, – я не отниму у тебя много времени. Жена Максимовича – опытный водитель?

– Нет, – ответ был скор. После некоторого раздумья, более неуверенно, – нет. Когда они поженились, я обучал её вождению. Она получила права, но самостоятельно ездила считанное количество раз. Она быстро разобралась, что это не забава, а труд, к тому же много ответственности и нервы, которые не восстанавливаются. Когда ей куда-то было нужно, Борис Романович присылал меня. В случае необходимости сам передвигался самостоятельно. Вот у него навыки были отличные. А в гараже всегда стояли три личных автомобиля, выбирай любой...

Вот и всё. Обрез. Теперь точно можно было переходить к следующей версии.

* * *

Люди жили, мирились с той ситуацией, в которой находились. И вдруг убийство. Что-то должно было произойти, что подвигло их на столь решительные действия. И у этого что-то должны остаться следы. А я их никак не мог найти. Ожидая Мирославу, я во второй раз за день увидел водителя Максимовича, и его образ принёс в мою голову свежую мысль. По-моему, недурную. Традиционное:

– Привет.

– Привет.

Сам он не задавал вопросов, ждал, когда задам их я.

– Я понимаю, куда ты только Максимовича не возил. И всё-таки.... в последнее время, была такая поездка, которая показалась бы тебе странной? Ну если не странной... может необычной?

Вопрос требовал усилий, и водитель честно пытался вспомнить. Он добросовестно морщил лоб, и в другое время это вызвало бы у меня как минимум улыбку, но только не в этот раз. Это было очень важно для меня. Неожиданно его лоб разгладился.

– Вспомнил. Недели две назад он удивил меня. Дважды за один раз. Мы ездили в соседний город к частному детективу. Сначала я удивился, зачем он ему, если у него есть собственная служба безопасности. Потом мне в голову пришла мысль, зачем нам ехать к чёрту на кулички, если этот детектив и сам приедет, только свистни. Но в итоге я пришёл к выводу, что это как-то связано с его женщинами и сразу выбросил всё из головы. Меньше знаешь – меньше болтаешь. Максимович любил людей умных и ненавидел чересчур разговорчивых. У него любимая поговорка была "Слово – серебро, а молчание – золото".

Ну что на это я мог ему сказать? Он прекрасно понимал, что от него требуется. Я дважды задавал вопросы, и дважды не встречал никаких возражений. В клубе только ленивый не знал, что я пришёл в футбол из агентства, оказывающего детективные услуги. Лояльность. Только... название города мне было знакомо. Я ведь и сам там побывал. Поэтому я не стал спрашивать у водителя название детективного агентства. На 100% я был уверен, что это был мой детектив. Его работа, очевидно, понравилась Максимовичу, и он не стал искать другого. От добра добра не ищут. Мне сразу же захотелось позвонить по знакомому номеру телефона. Но... по телефону такие вопросы не решаются. Необходимо было лично встретиться. И прихватить денег. Существовала вероятность, что из-за смерти Максимовича окончательный расчёт не был произведён. Но звонок я всё же сделал и договорился о срочной "аудиенции".

Полуулыбка. Искреннее рукопожатие. Предложение выпить кофе. Почему бы и нет? Немного взбодриться после дороги.

– Ваш визит как-то связан со смертью Максимовича?

– Как вы догадались?

– Интуиция. Он просил собрать информацию по одному ДТП и попал во второе.

– Странно, да?

– В жизни всякое бывает... но вопросы возникают.

– Максимович погиб, и я хотел бы ознакомиться с тем материалом, что вы собрали для него. Сейчас я могу признаться, что и в моём случае я действовал по поручению Бориса Романовича.

– Моё мнение, это ДТП спровоцировано современным развитием связи.

Сказать, что я был удивлён, ничего не сказать. Мои глаза изъявили желание вылезти на лоб. Я-то ждал совсем другую информацию. "Крутую" и позволяющую прижать к стенке моего преступника.

– Вы... вы меня удивили...

– Извините, если вы ждали что-то иное. Я обнаружил, что Серебровскому сразу после матча было несколько звонков, и по времени большинство из них "накладываются на трассу". Нельзя во время движения, тем более в вечернее время, разговаривать по сотовому телефону. А тут ещё и превышение скоростного режима. Всё к одному. Одним словом вылетел с трассы, и, на его несчастье, тут как тут и столб оказался.

– Вы выяснили, кто его допекал звонками.

– Да, это было несложно. Все звонившие – это футболисты его команды.

– Вы ознакомили Максимовича с результатами работы?

– Да, сразу. Он должен был подъехать, но поскольку я кратко изложил ему по телефону о результатах, мне показалось, что он потерял к ним интерес.

– И где тогда этот отчёт?

– Видите ли, в вопросах анонимности я иду своим клиентам навстречу, но ссориться с налоговой инспекцией я не могу. Часть денежных средств я вынужден легализовать. Иначе это убьёт мой бизнес. И когда Максимович не подъехал за отчётом, я отослал его по почте. Моя работа не отняла у меня много времени, и поэтому в нём же я указал, что меня удовлетворит и сумма, выплаченная в качестве аванса.

– Вы можете сделать для меня копию вашего отчета?

– Максимович погиб, информация не носит секретный характер... почему бы и нет? Подождите секундочку.

Он поискал в своём компьютере необходимый файл и распечатал мне его. Я держал в руках лист, собираясь заглянуть в него, когда меня посетила неожиданная мысль.

– Вас не беспокоили из полиции?

– В связи с этим случаем? Нет. Заполучить информацию, что собрал я, им проще.

Так-то оно так, только лично мне было бы интересно, почему лицо, облечённое властью и располагающее немалыми возможностями, обратилось к частному детективу. Либо сотрудники полиции проигнорировали этот факт, либо они не знали о нём. Если не знали, то почему? Максимович расплатился наличными, это было понятно. Но куда затерялся письменный ответ детектива?

* * *

Я и предположить не мог, что нам выпадет такое испытание. Мои отношения с Мирославой, на мой взгляд, гармонично развивались. Мы всё больше привязывались друг к другу, и самым логичным следующим шагом в их развитии было вступление в брак. Но случилось ДТП, в котором погиб Максимович. На первых порах оно не внесло никаких изменений в наши отношения, разве что ещё больше сблизило нас. Поначалу...

А затем произошло ознакомление с завещанием Максимовича. Содержание его оказалось неожиданным. Выяснилось, что Максимовичу принадлежат только 17% акций компании. Значительную часть своих средств он вложил в создание инфраструктуры футбольного клуба. А кроме клуба у него имелись лишь коттедж за городом, квартира в городе и несколько автомашин. Борис Романович оказался весьма скромным олигархом.

Но не это было главным. Оформить развод он не успел и все ожидали, что всё имущество достанется его вдове Татьяне Александровне. Однако, как оказалось, Максимович изменил своё завещание, и супруге досталась только городская квартира, автомашина и сумма в банке, достаточная, чтобы безбедно жить на проценты. Всё остальное имущество отошло его дочери от первого брака, Мирославе.

Я не знал, как к этому отнестись. Теперь меня уж точно можно было назвать охотником за приданым. Причём весьма расчётливым и дальновидным. Можно, конечно было делать вид, что ничего не случилось. В конце концов, мы познакомились, когда Мирослава жила с матерью, была небогата, а её отец был жив и вовсе не собирался умирать. К тому же он никогда не препятствовал её отношениям со мной.

До ознакомления с завещанием мы с Мирославой обсуждали возможные шаги вдовы в отношении клуба. На данный момент он был убыточен и однозначно был бы продан. Либо целиком, либо по частям. При продаже базы клуба и стадиона очень сложно было бы вернуть затраченные средства. Но вот распродать игроков команды можно было с прибылью. Если не затягивать этот процесс. Мы боялись такого исхода. Неожиданно основное наследство досталось Мирославе, и я понимал, что если она не хочет превратить его в дым, то от клуба необходимо оперативно избавиться. Девушке повезло... только можно ли так сказать, если она потеряла отца? Во всяком случае, ей повезло, что отец изменил текст завещания.

Глава 21.

38-й тур. Вторая половина октября. Унылый дождь вызывал одни мрачные мысли. Ветер добавил негатива, мгновенно выдув накопленное в раздевалке тепло. Футбольное поле очень быстро стало превращаться в болото. Десяти минут хватило на то, чтобы футболка с бутсами стали мокрыми, несмотря на все их разрекламированные влагоотталкивающие свойства. Я любил футбол, но в происходящем не мог найти ни одного светлого пятна. Весной и летом у меня была пара неприятных выступлений под дождём, но разве они могли сравниться с этой игрой в конце второго осеннего месяца? Оказалось, что открывать для себя что-то новое даже в любимом занятии далеко не всегда приятный процесс. Я по жизни всегда любил тепло, играть в таких условиях мне было чрезвычайно дискомфортно.

Находясь в тёплой раздевалке, мы много шутили, сами того не сознавая старались приподнять испорченное погодой настроение. Перед выходом на поле по-доброму посмотрели друг другу в глаза и пообещали бороться изо всех сил с первой до последней секунды матча. Поэтому ничего удивительного не было в том, что первый тайм команда начала очень энергично. Ребята по-настоящему сражались абсолютно во всех эпизодах, но запала хватило только на половину тайма. А затем команда начала сдуваться, как прохудившийся шарик. Капитанская "подкачка" игроков не приносила ощутимого результата. Силы утекли как вода сквозь пальцы, скорость передвижений упала, и мы завязли в локальных поединках вдали от ворот. Сама игра слабо напоминала футбол, скорее регби. Судья с большим искусством на многое закрывал свои глаза. Меня буквально трясло от его манеры судейства, точка закипания была преодолена за очень короткий промежуток времени. Но я терпел это безобразие, понимая, что прояви я как-либо внешне свои чувства и следом мог грянуть взрыв. Меньше всего я хотел его спровоцировать. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как только успокаивать своих одноклубников. В итоге мы изрядно выдохлись в борьбе с погодой, соперником и судьёй, и лишь по инерции дотянули до перерыва, сохранив первоначальное лицо.

И всё бы ничего, да только на табло горели нули. А ведь в этой безрадостной игре мы были хозяевами! В глазах ребят нетрудно было прочитать надежду на мой спасительный удар. И я очень хотел их выручить, только в этот раз у меня ничего не получалось. На раскисшем поле, в холодную и ветреную погоду, прежде я не играл. Никогда. Мои мышцы замерзли и стали деревянными. Только кого это волновало? Надо было продолжать активно двигаться, помогать ребятам в атаке и обороне, при случае бить по воротам, изо всех сил стараясь забить гол. Понятно, что никому из одноклубников не хотелось расставаться с премией. Я и сам не хотел. У меня тоже были грандиозные планы, как лучше всего её потратить.

– С нами так бьются, будто они тоже уже получили премию.

Мой однофамилец озвучил то, о чём думали многие.

– Не удивлюсь, если это действительно так. Но у нас-то ещё есть шанс выиграть турнир, а у них его нет. Так и давайте биться ещё и за этот шанс.

Я подбирал слова, но капитан опередил меня, озвучив мои мысли.

Мы остро нуждались в чувстве локтя. И оно было, но только в раздевалке. На раскисшем поле оно очень скоро куда-то исчезло. Все бились, но каждый сам за себя. А к тридцатой минуте тайма я заметил ещё одну особенность в нашей игре. По большому счёту многие из моих одноклубников самозабвенно отдавались игре, пока мяч был у нашей команды. У ребят вспыхивало желание забить столь необходимый гол. При потере же мяча они приступали к имитации борьбы. На этом болоте никто "умирать" не хотел. С вероятностью 99%, большинство болельщиков не заметили этой разницы. Но я видел каждого из них на тренировках, видел в наших лучших играх, и знал, на что они способны.

Однако права укорять кого-либо у меня не было. Я и сам не сумел полноценно настроиться на игру, голова была переполнена двойственными мыслями и чувствами. Но больше всего было вопросов. Что ждало клуб в будущем? Что ждало команду? Что ждало каждого из нас? Дни проходили, а будущее по-прежнему находилось в жутком тумане. Неудивительно, если в ходе этой игры в ужасных условиях в головы моих одноклубников закрадывалась благоразумная мысль, а не поберечь ли свои ноги на будущее? Получить травму сейчас было почти равносильно футбольному самоубийству. От назойливой мысли о развале клуба ноги сами собой останавливались, а руки опускались. Примеров невыполнения обязательств футбольными банкротами перед своими игроками было предостаточно. Травмированные игроки вообще никому не были нужны. Суровая правда жизни. Все в команде об этом знали, в том числе и я. Вот только для меня эта команда была первой и последней пристанью, и я упрямо продолжал играть с полной самоотдачей. Риск получить травму был велик, но я был твёрдо убеждён, что наше будущее закладывается в нашем настоящем.

Не удивительно, что меня так сильно раздражали пролившиеся на нас со всех сторон дифирамбы. Из одной статьи в другую перекочёвывала фраза, что мы – самый перспективный коллектив среди лидеров гонки. Нами сыграно рекордное количество игр без поражений! По словам авторов до нашего триумфа осталось всего три шага. Экспрессом из второй лиги прямиком в высшую! Можно было подумать, что для этого достаточно только в один из последующих дней просто проснуться пораньше. Если у меня от подобного прессинга "сносило крышу", что уж тут говорить про молодежь?

Вся эта попавшая в голову информация не торопилась её покидать, заполнив "оперативную память" и не давая возможности максимально сконцентрироваться на футболе. А дела наши на поле обстояли неважно. У нас по-прежнему ничего не получалось. Наш соперник тоже ничего конструктивного не мог создать. И мы бодались, как два барана. Медленно, но верно игра катилась к ничейному результату. В создавшейся ситуации, что греха таить, в мою голову заползла мысль о приемлемости этого исхода. Конечно, расставаться с премией было безумно жаль, но не искрила игра, и хоть ты тресни! До финального свистка нам осталось дотерпеть всего лишь каких-то три минуты добавленного судьей времени. Сдавалось, что все смирились с ничейным результатом. В нашей команде, во всяком случае, точно все. Увы, и я в том числе.

Смирились, но только не молодой нападающий в команде соперника. Он упрямо продвигался по бровке, аккуратно проталкивая мяч и укрывая его корпусом. Это был уже не первый его рейд, и никто не придал ему особого значения. Наш защитник Денисов, регулярно набивающий шишки в футболе, бежал сбоку, не сбивая его и наивно веря в то, что лишая нападающего возможности сместиться ближе к центру, он лишает его возможности что-либо сделать вообще. Так они добрались почти до линии ворот. Никто не поддержал нападающего, и ему ничего не оставалось делать, как попытаться самому приблизиться к воротам. К Вадиму тоже никто не пришёл на помощь, а поскольку он не хотел нарваться на пенальти, то просто пытался выдавить соперника за линию ворот. Забить с образовавшегося почти нулевого угла практически было невозможно. Защитник в это свято верил. Верил в это и наш вратарь. Так верил, что не слишком тщательно выбрал позицию, оставив между собой и штангой щель, сантиметров в пятнадцать. Нападающий же верил в то, что он может забить гол и из этого положения, поэтому изо всех сил приложился по мячу. Ни футболисты на поле, ни зрители на трибунах не смогли понять, как мяч оказался в воротах. Но он там был. Судья, на всякий случай, осмотрел сетку и, ничего в ней не обнаружив, показал на центр поля.

Это была невероятная удача игрока. Можно было спорить на любую сумму, что пробей форвард ещё десять раз, ему не удастся повторить свой успешный удар. Но что с того? Он попал тогда, когда кроме него в это не верил никто. Это была ошибка всей нашей команды, мы позволили настырному нападающему пробить. Это была явная ошибка нашего вратаря. Володя понял это сразу и в отчаянии обхватил голову обеими руками. Немногочисленные оставшиеся на стадионе зрители свистели и кричали различные, в зависимости от воспитания, обидные слова. Ещё недавно, будучи болельщиком, я бы тоже сочно выразился. А сейчас все слова застряли в горле. И не у одного меня. Вспомнилась "бородатая" фраза "и на старуху бывает проруха". Да, право на ошибку имел каждый. Вот только в конце сезона цена ошибки возросла, но... Бросить камень во вратаря ни у кого рука не поднялась. Ведь никто не пришёл на выручку Денисову, и никто не пришёл подстраховать вратаря.

По большому счёту, игроки атаки не забили ни одного гола, игроки обороны не помогли вратарю. Мы все недоработали. Так кому бросать упрёк? Только самим себе. Конечно, мы все имели право сказать, что нам очень сильно не повезло. Но лично я больше склонялся к тому, что фортуна наказала нас за поползновение лени.

– Вот поганец! Один обломал всю команду. Весь сезон псу под хвост!

Медведев ругался, а я слышал в его голосе восхищение.

– Да нет! Он лишил нас только одного очка, а два очка мы сами потеряли.

– Но согласись, каков поганец!

Я был согласен с капитаном. Молодой нападающий был действительно хорош. Боец. Я мечтал о таких игроках в нашей команде. В такую мерзопакостную погоду он совершил сумасшедший рывок на последней минуте матча! Моё восхищение было настолько сильным и искренним, что я подошёл к парню и предложил ему поменяться футболками. В первой лиге не принято было это делать, но моя репутация уже чего-то стоила и парень искренно обрадовался. А я подумал, что моя футболка не последняя в его коллекции. Другой возможности заговорить с ним могло не представиться, поэтому я не стал ходить вокруг да около, а сразу изложил ему всё, что хотел.

– Отличный забил гол. А главное рывок хорош. Пойдёшь к нам в команду?

– Но... у вас же спонсор погиб. Говорят вы самоликвидируетесь.

– Да, владелец команды погиб, но слухи о нашей смерти преждевременны. Так пойдёшь?

– Вам-то я зачем? У вас хватает молодых нападающих.

– Нам нужны бойцы по жизни. А их не бывает много. У нас молодая команда... но для желающих проявить все свои самые лучшие качества в ней всегда найдётся место.

– Я самым серьёзным образом рассмотрю ваше предложение, если вы его повторите через месяц. Вы ведь играющий тренер в команде? Спасибо за футболку. Надеюсь, это будет футболка лучшего бомбардира чемпионата.

Не глуп. Вежлив. С чувством юмора. Такому палец в рот не клади. Не заикнулся о деньгах. Я увидел его сегодня в первый раз, в первой игре дома он не принимал участия. Парень мне безумно понравился. Это была симпатия с первого взгляда. Не только потому, что он забил гол. Умён на поле и за его пределами. Лишь бы нас не опередили. Но как произошла утечка информации? Я никому не представлялся тренером, да и Максимович не предавал официальной огласке этот факт ...