Текст книги "Договорняк (СИ)"

Автор книги: Сергей Фо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

Глава 5

Шестой тур. Игра дома. В турнирной таблице мы были уже не последние, и у нас 4 очка. Мелочь, а приятно. Находясь в подвале турнирной таблицы, я, как и все в команде, испытывал внутренний дискомфорт. Хотелось, ох как хотелось поскорее «взлететь». Крупный выигрыш у аутсайдера подарил надежду, что будут и более значимые победы в чемпионате.

Серебровский заставил нас всех в абсолютной тишине внимательно просмотреть видеозапись кубковой игры. Он на корню рубил любые проявления эмоций. Мы все убедились, что судья грубо ошибся. Ничего другого лично я и не ожидал. Добрая половина игроков не выдержала и вслух высказалась, что это было сделано намеренно. Леонид Сергеевич никого не разубеждал в этом. Он лишь многозначительно сказал, что они уже взрослые люди и должны понимать, что в футболе, как и в жизни, всякое бывает. Дело игроков всё равно продолжать играть. И играть изо всех сил от первой до последней минуты матча. Меня удивило молчание Паши Воронежского. Очевидно, осознание того, что его удаление было не на пользу команде, сдерживало его.

В раздевалке Болотов вновь вскипел:

– Судья, козёл! Загубил такой матч и ничего ему за это не будет.

С ним нельзя было не согласиться. Ведь действительно, по большому счёту, ничего не будет. Отстранят на игру, другую от судейства и всё. От такой несправедливости кровь в моём организме закипала. Неожиданно для меня в Медведеве проснулся романтик:

– Вы только представьте себе, мы могли выйти в полуфинал. В футбольной истории были даже случаи, когда команды из низших лиг завоёвывали кубок.

Только его никто не поддержал. Воронежский высказал, как мне показалось, разумную мысль:

– Мы могли бы подать жалобу. Пусть этого судью дисквалифицируют.

– Его вину надо ещё доказать. Я уверен, что козлом отпущения и так будет боковой судья, – и под этой фразой Медведева я тоже мог бы подписаться.

– А главный останется в стороне? – возмущение Володи Дубинина было искренним. – Почему у нас правоохранительные органы не занимаются судьями? В фильмах часто показывают, как осуществляется слежка, прослушка. Я уверен, он получил взятку. Иначе, зачем ему отменять стопроцентный гол?

– А ты уверен, что он не поделился с кем-нибудь наверху? И теперь им расследование просто экономически не выгодно? – в словах Болотова была уже явно крамольная мысль. – Представь, ты сидишь в уютном кабинете, и тебе приносят конверты с деньгами только за то, чтобы ты ничего не делал!

– Этого не может быть! Я не могу в это поверить!

Умудренная опытом звезда опять нашла, что ответить нашему голкиперу:

– Не можешь или не хочешь? Разве ты мало знаешь "странных" матчей? И чем ближе к финишу турнир, тем их становится больше, но никто ничего не делает. Значит это кому-то нужно! Иногда это нужно клубам. Забыл, как в конце прошлого сезона наши конкуренты пытались нас "достать"? Чего только не придумывали... У судей наступала "куриная" слепота, а наши соперники выдавали лучший матч в сезоне. Казалось бы, какие во второй лиге деньги? А наш региональный представитель в судейском корпусе "насудил" себе на "Ауди" последней модели.

– Но сейчас-то мы в первой! – я слушал Болотова и мой предыдущий опыт подсказывал мне, что, возможно, он тысячу раз прав. Даже членов ФИФА и УЕФА подкупают, газеты полны различных историй. В качестве взятки ведь могут выступать не только деньги, но и голоса при решениях важных вопросов, очки текущих и будущих турниров, земельные участки, квартиры, женские шубы и даже сами женщины.

– Один раз вляпаешься в эту грязь, до самой смерти не отмоешься! Я принимал участие в таких играх, но больше не хочу! – откровение нашего капитана было неожиданным, а негодование искренним.

– Ты что, брал деньги за сдачу матча? – удивление Соколова, молча слушавшего весь разговор, было сильным и искренним.

– Нет. Несколько игроков обеспечивали заказанный результат, а я не ведал ни сном, ни духом. А потом было уже поздно. И попробуй теперь докажи, что я не имею к этому никакого отношения! Пришлось поменять команду. Но я больше не хочу оказаться в таком дерьме! – и он гневно обвёл взглядом всех игроков, находившихся в раздевалке.

Взгляд был страшен. Я невольно поёжился. В раздевалке буквально запахло физической расправой. И тут в моей памяти что-то щелкнуло. Я где-то читал о драке в раздевалке после матча, только фамилии в статье не указывались.

– Так это про тебя писали, что ты устроил в команде массовую драку?

– Журналисты, как всегда, несколько преувеличили, никакой массовой драки не было. Просто дал по физиономии нескольким игрокам.

– И после этого долго был без работы?

– Пока Серебровский меня не откопал. Пришлось пойти в лигу пониже, но я ни в чём не раскаиваюсь.

Я никогда не любил рукоприкладство. В его поступке начисто отсутствовало благоразумие. Но я чувствовал прилив уважения к Медведеву. К тому же он смог вернуться на прежний уровень игры с новой командой.

В течение трёх дней Серебровский проводил индивидуальные беседы с игроками. Поскольку со мной такой беседы не было, я мог только предполагать о содержании этих бесед. Но из тренерской комнаты многие игроки выходили с опущенной головой. А вот на тренировках работали с удвоенной энергией. Обсуждать действия судей в команде перестали.

Я не сразу заметил, что несколько игроков начали целенаправленно отрабатывать пенальти. В этом не было ничего необычного, все в команде, время от времени били пенальти. В любой команде должен быть штатный пенальтист. Но в игре всякое может случиться, и всегда должны быть игроки, которые могли бы его подменить. Я бы не обратил своего внимания на это, если бы мои одноклубники не били сериями по 10 ударов. Похоже, не сегодня – завтра мне "бросят перчатку". Я был к этому готов. Не было дня, чтобы я не колотил в стену "моего" склада.

Из возможных "дуэлянтов" лучше всего получалось у Медведева и Болотова. Они стабильно забивали по 8-9 голов. Иного и ожидать не следовало – "мастерство не пропьёшь!" Но забить 10 голов подряд даже у них не получалось. Оба наших вратаря не собирались прослыть "дырой" и прилагали максимум усилий, чтобы отразить пенальти. Если Медведев после каждой "неудачной серии" лишь добродушно качал головой, то Болотов злился основательно. Он топал ногами, матерился и посылал мяч куда придётся. Один чёрт знал куда. Лишь ребята из интерната, что помогали нам, расстраивались больше него. Никакой критики – ни комментариев, ни ехидных улыбок, ни вздохов, но про себя они, похоже, страшно плевались. Скрыть своё недовольство им не удавалось, всё-таки ещё дети. Удар у Георгия был очень сильный, и за мячом приходилось бежать далеко. Тем удивительнее было то, что после одной из тренировок он подошёл ко мне и пожал руку, добавив:

– А ты, молодец! "Умыл" нас всех!

* * *

Болельщики нашей команды проигрыш в кубковой встрече простили нам легко. Соперником была, как-никак, команда высшей лиги. К тому же набирал ход скандал с отмененным голом. Виталий, видеооператор команды, выложил этот эпизод игры в Интернет. Да ещё и придумал задиристое название сюжету "Куда смотрит РФС?". Количество просмотров видеоролика било все рекорды. Комментарии были один гневнее другого. Симпатии болельщиков были на нашей стороне. Словно деликатес, они смаковали нашу победу с крупным счетом в гостях в розыгрыше основного турнира. И ждали от нас в домашнем матче очередную победу. Несколько успешных игр вдохнули в болельщиков надежду, что в дальнейшем команда начнёт феерить как в прошлом году.

В ВИП-зоне я вновь обнаружил Максимовича и его красивую жену. Президент старался своим присутствием поддержать своё не совсем зрелое дитя. Рядом с ними привычно сидел телохранитель. Слегка кивнув в сторону трибуны, я попытался поддеть своего однофамильца:

– Ты её ругаешь, а она опять вместе с мужем пришла. Кто мне говорил, что она не любит футбол?

– Не любит. Но ради мужа ходит. Боится Максимовича потерять. Детей-то у них нет.

– А что так?

– Спроси что-нибудь полегче...

Тренеру команды гостей опыта было не занимать. Долгое время он был вторым тренером в одной из команд высшей лиги, затем с переменным успехом тренировал несколько команд 1-й лиги. Как он отвечал представителям прессы, только недостаточное финансирование не позволяет его команде выйти в высшую лигу. И думать нечего, этот умудрённый опытом наставник познакомился со всеми статьями, посвященными нашим успехам. В них, буквально по косточкам, была разобрана игра нашей команды в последних двух турах. Достаточно точно была отмечена и моя роль в игре команды. 2 гола в кубковых играх и 2 – в чемпионате. Как это ни странно, но я был лучшим бомбардиром в команде. Да и голы, забитые мной, были значимыми, переломными. Уверен, что такой опытный тренер сделал необходимые выводы...

С первых минут завязалась борьба за центр поля. Наш противник неукоснительно соблюдал игровую дисциплину. Игроки старательно сохраняли мяч и почти совсем не фолили. Вблизи своей штрафной площади уж точно. Не меня одного радовало то обстоятельство, что наказания в розыгрыше кубка не шли в зачет в чемпионате. И Бояринов, и Воронежский могли в этой игре играть. Но не играли. Вместо них на поле вышли Нечаев Дмитрий и Быков Роман. Так решил Серебровский. И все в команде знали почему. "Насилию не место в коллективе".

Шёл дождь. К сожалению, не первый день. Футбольное поле напоминало болото. На таком поле наша молодежь быстро выдохлась. Отбирать мяч у соперника в таких условиях стоило неимоверных усилий. А работать с мячом тем более. Я честно сказал тренеру, что на таком поле ещё не играл. Не было необходимости. А поскольку навыка работы с мокрым мячом у меня не было, я и сидел на скамейке запасных рядом с наказанными. Стадион, несмотря на дождь, был полон. Зрители активно поддерживали команду. Но уже к середине первого тайма на трибунах стало тихо. Абсолютно все поняли, что этого соперника можно и не одолеть. Игра была равная, но соперник выглядел помощнее. Игроки были опытнее, "мужиковатее" и лучше держали мяч. К концу тайма ребята совсем стали сдавать. Игрокам был нужен допинг. Понимал это и наш наставник. Надо было рисковать. Если и не забью, так одним "мужиком" на поле больше будет. Эта мысль возникла в наших головах, очевидно, одновременно. Пока происходила замена, Серебровский попросил Виктора "поработать с мячом". Тон был похож на приказ генерала. Выдохшийся Соколов другого тона бы и не воспринял. Он достаточно быстро решил поставленную перед ним задачу. То же мокрое поле помогло ему. Мяч влево, мяч вправо, снова влево. Защитник не хотел, но поскользнулся и сбил его с ног. До ворот 22-23 метра. Расстояние убойное. Мяч был мокрым и тяжелым. Удар получился хороший, сильный, но закрутить мяч я не смог и он пошёл прямо вратарю в руки. Голкипер имел опыт работы с мокрым мячом, сначала он аккуратно погасил силу удара и затем вторым касанием взял мяч намертво в руки. Всем было очевидно, что далось это вратарю нелегко. На трибунах прозвучал тяжелый вздох разочарования. Умирала последняя надежда.

Я подошел к Виктору и, извинившись, попросил ещё раз заработать штрафной.

Он сердито мне ответил:

– Думаешь, это так легко?

Я прекрасно знал, что нелегко, и поэтому решил, что нужно поддержать парня.

– Кроме тебя, никто не сможет сейчас это сделать.

За минуту до перерыва Соколов вновь соорудил для меня штрафной удар. Было видно, что его болезненно ударили по ногам. Никто бы не осмелился сказать, что он притворяется. Мою просьбу он выполнил. Но перед этим меня и самого ударили по ногам. Ситуация абсолютно не требовала этого. Нападающий ударил меня по правой рабочей ноге. Сделал вид, что промахнулся по мячу. Только я почему-то ему не поверил. До мяча в этот момент было ох как далеко.

И вот когда мне нужно было пробивать штрафной удар, у меня жутко болела нога. Чёрт бы побрал этого нападающего. Но сколько не проклинай паршивца, ничего не изменится. Мне нужно было пробить хорошо. И не просто пробить хорошо, а пробить результативно. Иначе я не смог бы смотреть в глаза нашему "соколу". Он не пожалел свои ноги. До ворот было чуть дальше, чем в предыдущем случае, около 25 метров. В такую дождливую погоду вратарю сложно взять мокрый мяч. Сколько их, коварно скользнув по траве, залетело в ворота. Плохо только то, что в такую погоду я никогда ранее не играл. И не тренировался. Бить под дождем по воротам просто не приходило мне в голову. А сейчас нужно было обязательно забить. Я боялся, что не смогу как следует закрутить в обвод стенки. Нет навыка работы с мокрым мячом. И тогда я решил просто перекинуть мяч через стенку в дальний от вратаря угол. Удар получился слабый. Настоящий парашют. Но вратарь ждал от меня другого удара. Прямого удара. На силу. Он тоже считал, что мне не закрутить мяч. И контакты в его голове "залипли". Пытаясь добежать до дальней штанги, куда летел мяч, он поскользнулся и упал. Мой "парашют" тихо опустился в верхний угол ворот. Удар получился издевательский. Я и не думал об этом. Зато подумали зрители. Рев стоял неимоверный. Мяч давно стоял в центре поля, а шум все не стихал. В адрес вратаря, время от времени, бросались обидные фразы. Мне его было жаль. В добавленное судьёй время ничего интересного не произошло. Противник был выбит из седла. В перерыве Серебровский предупредил ребят, что соперник сейчас встряхнётся. Все в этот момент подумали "сейчас его встряхнут". Поскольку, по словам Леонида Сергеевича, на таком поле технику не продемонстрируешь, то во втором тайме начнётся обыкновенная "рубка". В этом от меня будет больше пользы, чем от молодежи. И Серебровский решил оставить меня на поле. Моя травмированная нога порождала мечты о замене, но отказать тренеру я не мог.

После перерыва гости сумели основательно завладеть инициативой. Для такой погоды движение было просто сумасшедшее, словно противнику поменяли батарейки, однако сама игра у них не клеилась. Наша команда своей старательностью не позволяла надежде вспыхнуть в головах соперника. Медленно, но верно там разрасталась обреченность. Предсказуемость принимаемых гостями решений и отсутствие точности в передачах сводили на нет все усилия. Вратарь, очевидно, не смог стряхнуть с себя комплекс вины, потому что во второй половине тайма пропустил ещё один неожиданный гол. Удар у Болотова был несложный. Нужно было просто отбить мяч в поле. Однако вратарь стал его ловить, получилось у него это коряво, и от его рук мокрый мяч скользнул в ворота. Такого "подарка" ни одна из команд не ждала. Не удивительно, что после этого вся команда соперников "встала". Мне это состояние было уже знакомо, и я понимал, что никакие крики тренера не заставят игроков перестать бесцельно перекатывать мяч по полю...

После свистка об окончании игры нас провожали аплодисментами. Команда еле волочила ноги, но на лицах была написана неподдельная радость. 7 очков после 5 игр, и мы уже практически в середине турнирной таблицы. Мы! Дебютанты...

* * *

Отъезжая от стадиона, я заметил на остановке общественного транспорта знакомую фигурку. Её офис был в другом конце города, что же она тут делает? Девушка безуспешно пыталась спрятаться от дождя под навесом, имевшим многочисленные пробоины. Не спасал её и зонт. Я остановился и приоткрыл дверцу автомобиля. Никакой реакции. Пришлось посигналить. Она приблизилась к автомашине и, чуть наклонившись, попыталась вежливо отказаться:

– Благодарю вас, но с незнакомцами я не езжу.

– Но... хоть мы и не знакомы, вы меня знаете.

Она вгляделась в моё лицо, и в её глазах можно было прочесть узнавание.

– Но мы не представлены.

– Хорошо, я довезу вас молча, только скажите куда.

В эту дождливую погоду её приглушенный смешок был вроде луча солнца. Ехали мы, действительно, молча, она лишь сообщила мне адрес, куда ее подвезти. Мы разглядывали друг друга, не слишком успешно пытаясь скрыть этот факт. Я был в значительно более невыгодном положении. Зато оказалось, что подруга, к которой я её привез, еще не добралась до дома, подъезд дома не обещал особого уюта, и я предложил подождать в машине и послушать музыку. Было бы невежливо отказываться от этого предложения, и моя пассажирка это понимала.

После "мимолётного видения" в кабинете Максимовича в мою голову часто приходили мысли об этой девушке. Но я прогонял их аргументами "кто я и кто она": существенная разница в возрасте, временность моего положения, разница в социальном статусе. И когда мне казалось, что удалось их прогнать окончательно, мысли о девушке вновь возвращались...

И вот случай. Мы сидели и, молча, слушали мой сборник иностранных песен о любви. Я им втайне гордился. На компьютере такой может сделать каждый, только нужно потратить на это немало времени. Различные музыкальные ассоциации время от времени составляли списки лучших музыкальных композиций за последние двадцать, пятьдесят, сто лет. За основу я и взял эти списки. Но выбрал из них, конечно, те, что больше всего понравились мне. Зато в итоге получилось, что в моём сборнике бездна вкуса. Он всегда настраивал меня на романтический лад. Не поддаться его настроению было невозможно. Когда показалась подруга, я набрался храбрости и, назвав себя, спросил у пассажирки, не будет ли она возражать, если я приглашу её посидеть как-нибудь в кафе. В ответ я получил полуулыбку и скромную визитку:

– Вот мои контактные телефоны, но вам еще нужно будет уговорить меня, потому что я, вообще-то, домоседка. Отличный сборник.

– Спасибо тогда за предоставленный шанс...

Я взглянул на визитку.

– Мирослава.

Мы выиграли трудный матч, но не поэтому в этот промозглый вечер я летел домой как на крыльях. И даже моя маленькая квартирка, казалось, выросла в размерах.

* * *

Нога у меня опухла, несмотря на все процедуры. Клубный врач поработал с ней и в перерыве матча, и после него, я выполнил все его рекомендации, но ничто не помогло. Мне приходилось передвигаться, превозмогая боль. Скрыть этот факт мне не удавалось. Я опасался, что кое-кто в команде может подумать, что я "нарываюсь" на сочувствие, но ничего с собой не мог поделать.

На теоретическом занятии Серебровский продемонстрировал нам забавную кассету. Маститые итальянские игроки обучали молодых коллег, как подставляться под соперника и, как кривляться, чтобы судья поверил в правонарушение и дал желтую карточку сопернику. Посмеялись все от души. Но куда катится футбол, если игроков уже и таким вещам обучают? Серебровский же просил нас быть готовыми и к такому развитию событий. Предупрежден, значит вооружен.

Следующую домашнюю игру я смотрел с трибуны стадиона. Игра получилась трудная. Поле ещё не просохло после дождей. Старожил лиги. Без финансовых проблем. Все игроки с опытом, хорошо читали игру. Наши атаки глохли в зародыше. Ни одной ошибки в обороне. Мелкий фол в середине поля и аккуратная игра у своих ворот. Никаких надежд на победу. От этой безнадёги в сердце заползала тоска. Выручить нас могло только что-то неожиданное, вроде чуда. Немного радовало только то, что команда соперников представляла собой россыпь сильных игроков, а не единый коллектив. Им явно не хватало сплоченности. Иначе они бы вынесли нас ногами вперёд.

Выручил команду Соколов. В этой монотонной игре, которая, похоже, усыпила всех, он неожиданно взорвался. Взял игру на себя и на скорости "рванул на амбразуру". Ему удалось обвести четверых, в том числе и вратаря, потому что никто из соперников не ожидал такой откровенной наглости, и каждый понадеялся на коллегу. Игра безликая, серая, но случившаяся вспышка подняла на ноги всех зрителей. Этот гол был шедевром. Я это сразу понял. Только вот проворонил половину эпизода. Сидел с открытыми глазами, но моё сознание не сразу включилось. Спас меня большой экран, имевшийся на стадионе. По нему раз двадцать подряд показали фантастический футбольный слалом.

А потом его всю неделю показывали в новостях. Попал он и в футбольную передачу по центральному телевидению. Тренер первым почуял беду. Но вряд ли его беседа с Соколовым могла что-то изменить. Сам же Виктор и рассказал всем, что с ним встретились два агента из столичных клубов. Сумма предлагаемой заработной платы превышала его нынешнюю в 10 раз. Президент клуба заявил в интервью местной газете, что планов продавать Соколова у клуба нет. Но он был бизнесменом, и многие в команде, да и болельщики тоже, посчитали это делом времени. Вопрос был только в трансферной сумме. А она медленно, но верно поднималась с каждым днем. Как-никак, а четыре гола на старте чемпионата – это немало для любого игрока. А тут ещё и телевизионные трансляции с демонстрацией его техники на всех спортивных каналах.

Серебровский не поленился повторно поговорить с Виктором. Соколов был молод, неопытен, и не стал скрывать от ребят суть беседы. До трансферного окна в чемпионате его не продадут. А чтобы сумма личного контракта была больше, тренер посоветовал Виктору забивать побольше. Разумно. Команда от этого тоже будет в плюсе.

Я "носился" со своей ногой, как с писаной торбой. А что ещё мне оставалось делать? Мой рабочий инструмент. Процедуры медленно, но верно давали нужный результат. Я начал тренироваться по индивидуальному графику. Впрочем, он был у меня всегда. Но сейчас у меня был напарник. Игорь Борзов. Ему было сложнее. Его главным достоинством была скорость. А для этого он должен был выздороветь полностью. Тренер ежедневно индивидуально занимался с ним. Я его понимал. Очень скоро Игорь останется единственным нападающим с серьезным потенциалом. Всё, что тренер показывал Игорю, я пытался также повторять. Во взгляде Серебровского я читал хорошо скрываемую иронию. Осваивать такое в 34 года. Но он молчал. И я его опять же понимал. "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы голы в нужный момент забивало". В глазах же Игоря я читал благодарность. Иногда он не в состоянии был скрыть боль, но если я терплю, значит, и он сможет вытерпеть тоже. Работа через не могу.

Общая "пахота" сближала нас. И как-то само собой вновь возник вопрос, затронутый мною у Игоря в гостях. Задачу, для начала, мы с ним определили скромную. Он должен был на максимальной скорости пробежать 50 метров и, не останавливаясь, пробить в хоккейные ворота, поставленные сбоку или спереди. А до них было всего 3 метра. "Не смешите людей, поставьте подальше!" Эта фраза прозвучала не один раз. Мы и поставили их подальше, но только после того, как Игорь научился попадать десять раз из десяти. А это было не так уж и просто, ведь я просил его бежать с мячом на максимальной скорости. Затем мы стали отодвигать и отодвигать ворота. Очень скоро советы перестали поступать. И расстояние уже было не маленьким, да многие и сами попробовали, что это значит пробежаться с мячом максимально быстро, а затем попасть в хоккейные ворота. Мы осваивали этот приём после окончания официальной тренировки, поэтому свидетелей нашего фанатизма было немного. Мы повторяли и повторяли одно и то же из раза в раз. В конце концов, в своё личное время каждый волен заниматься, чем хочет.

* * *

Говорят, "нет худа без добра". В период прохождения курса лечения в распорядке моей жизни появилось немного свободного времени, и я решил "ковать железо, пока оно горячо". Позвонил Мирославе. Благо номера её телефонов у меня были. Конечно, определенные сомнения меня терзали. Кто я, и кто Мирослава? Но я решил: не попробуешь – не узнаешь ответ. А отрицательный результат – тоже результат.

– Добрый день, это Александр.

В трубке слышно было только дыхание, и я решил добавить:

– Поклонник дождливой погоды...

К звукам дыхания добавились ещё какие-то звуки. Несмотря на немалое расстояние между нами, мне показалось, что это был приглушенный смех, и мне сразу вспомнилась её сдержанная улыбка.

– Добрый день, я ещё не успела забыть вас.

– Только на это я и надеюсь, хочу вас пригласить на ужин сегодня.

– Не могу... к сожалению... срочная работа...

Кажется, меня вежливо отшили.

– Может быть, завтра?

Нет же, нет! Мне словно протянули руку, и я тут же ухватился за неё.

– Где мы встретимся? Заехать за вами? Во сколько?

– В семь вечера, ко мне на работу. До встречи.

– До свидания.

Обычная фраза. И только через какое-то время я обратил внимание на смысл мною сказанного. У меня будет свидание. Свидание. А именно этого-то я и хотел.

Ожидание встречи было тягостным. Я готов был крутить колёсики часов, лишь бы ускорить их ход. Только где они эти часы? Но, действительно, нет худа без добра. В моем распоряжении было достаточно времени и помыть машину, и привести в порядок себя. Я даже сделал то, что никогда в жизни не делал ранее. Обычно я обрабатывал свои ногти сам, а тут посетил салон красоты.

На следующий день, сияющий снаружи и изнутри, в 18-55 я стоял у входа в офис. В 19-01 она вышла из здания, и мы поехали в кафе, где я уже был пару раз. Некоторые считали его маленьким, но мне оно показалось уютным, да и кухня понравилась. В узком зале все столики были заняты. Кафе было довольно популярным. Мирослава удивленно приподняла брови и, молча, посмотрела на меня. Я назвал себя администратору, и он проводил нас в одну из немногочисленных полузакрытых кабинок.

– Пришлось вчера продемонстрировать всё своё обаяние.

О своём согласии на двойной тариф за позднее бронирование я, конечно, умолчал. Хочешь быть на коне, найди общий язык и с ним тоже.

– Вы делаете успехи не только на поле...

– Вы знаете о моих успехах?

– Только то, что вы уже дважды превратили моего отца в нефтяную скважину, из которой откачиваете деньги. Во втором случае, правда, он был приятно удивлен этому обстоятельству.

– А я думал, что приношу ему доход.

– Как бухгалтер, могу квалифицированно сказать, что разница в вашу пользу. О двух ваших фантастических голах знает весь город, даже наша бухгалтерия, а что было в первый раз?

– Пари. Мне просто повезло. Опять же фантастически.

Она рассмеялась, и я ещё раз за время нашего знакомства услышал "звон серебряного колокольчика". И ещё я услышал в нём искренность и чистоту. Мне казалось, что умудрённые опытом женщины смеются иначе. Впрочем, я мог и ошибаться. У меня был небогатый опыт общения с противоположным полом, да к тому же ещё и неудачный. В области кулинарии мои познания также были весьма скромны, и я положился на вкус Мирославы. В результате непродолжительного, но конструктивного обмена мнениями, мы решили пополнить наши знания и заказали три блюда: два салата и мясо по-французски, но договорились поделить каждое блюдо пополам. Вино взяли на усмотрение официанта. Кухня оправдала мои надежды, всё было очень вкусно. Приятно удивили меня и огромные порции. Слава богу, торопиться нам было некуда. Во время поглощения поданных нам яств мы обменивались незначительными замечаниями относительно блюд, обстановки в кафе, звучавшей музыки, демонстрируемых видеоклипов. Было очевидно, что мы оба получали удовольствие от всего этого. Мирослава не выдержала первая.

– Пора обменяться вопросами.

– Хотите сказать, нам пора узнать друг о друге побольше?

– По очереди...

– Уступаю вам первой это право.

– Вы не слишком поздно начали играть в футбол?

– Лучше поздно, чем никогда. Зато теперь у меня одной несбывшейся мечтой стало меньше.

– После ваших чудо-голов это решение не выглядит таким уж сумасбродным. Но когда я увидела ваш контракт, я испытала шок. В кабинете отца вы произвели на меня впечатление благоразумного человека...

– На сумасшедшего не был похож?

– Нет.

– Разве вы не знаете, что психи нередко тоже обладают обаянием?

Она опасливо покосилась на меня.

– Но ведь психически больным не дают водительские права...

– Вы правы. Не дают. Мне хочется думать, что моё решение – это всего лишь здоровый авантюризм.

Мирослава, очевидно, решила вернуть мне должок и спросила не без ехидства:

– Здоровый?

– Не я первый совершаю непонятные для окружающих поступки. Кто-то плыл в неизвестность открывать новые земли, кто-то добровольцем шёл на войну. Смена профессии в моём возрасте это пустячок... мелочь... да я и не первый, кто это сделал. Когда я устраивался в охранное агентство, я нуждался в тихой заводи, где мог бы отсидеться и зализать раны.

Мирослава в очередной раз взглянула меня удивлённо.

– Охранное агентство похоже на тихую заводь?

– В моём случае, да. От меня требовалось только добросовестное исполнение своих обязанностей. Любая ситуация предусмотрена служебной инструкцией. В случае её соблюдения не возникали ни конфликты, ни проблема выбора. У этой работы был редкий плюс – все проблемы заканчивались одновременно с завершением смены. Режим работы и отдыха расписан на год вперёд.

– Но было же что-то, что вас не устраивало?

– Это появилось позже. Чувство неудовлетворения.

– Зализали раны, набрались сил ... и?

– Отправился в новое плавание.

– Заключив такой невыгодный контракт?

Мирослава работала в бухгалтерии и, по её словам, успела познакомиться со многими нюансами моего контракта. Пожалуй, стоит рассказать ей обстоятельства его рождения.

– Видите ли, контракт был написан на эмоциях и поэтому несколько противоречив. Ваш отец проиграл мне пари и хотел как можно быстрее вернуть свои деньги. У меня было время подумать, и сейчас я могу объяснить откуда взялись некоторые цифры. Борис Романович просто хотел вернуть проигранную сумму, да ещё и с процентами, за пару недель. Дольше он ждать не хотел. Но чемпионат начался неудачно, и до меня никому не было дела, в том числе и ему. А потом всё пошло, как пошло. Никто не предполагал такого развития событий. Даже я. Даже в самых смелых мечтах.

– А как образовались расценки за виды голов.

– Эмоции. Опять эмоции. Я планировал забивать голы со стандартов. Борис Романович посчитал, что пенальти забивать во много раз проще и они для меня стали в четыре раза дешевле, чем голы после штрафных ударов. Аргументом послужил и тот факт, что в команде уже имелись свои "пенальтисты". Тогда я, в пику, задал вопрос, как мне будет оплачен гол с игры, ведь я не штатный нападающий. И мы сошлись на полуторном размере стоимости такого гола. Следом в мою голову пришла идея оценить голы после угловых ударов по двойному тарифу. Возможно, мне никто и не доверил бы их пробивать, но в тот момент из желания подсластить столь жесткие условия, я и сделал это предложение. А поскольку они очень редко забиваются, то ваш отец легко согласился.

– Вы обговаривали премии за все виды голов, и отец легко соглашался, потому что не это было самым главным в контракте?

– В общем-то, да. Главным в нём было то, что если мне, в ходе матча, предоставят возможности, а я ими не воспользуюсь, то плачу штраф в размере премии за один гол.