Текст книги "Генерал Панк. Дилогия"

Автор книги: Сергей Чичин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 60 страниц)

– А, тогда ладно. Но чтобы потом без наездов! И без вопросов, откуда цепочку надыбал.

Вово помог подняться Зембусу. Друид пошатывался, но стоял на ногах и более не делал попыток сесть или застопориться. Кобольд подкинул его в седло, всучил посох и, с тоской оглядев место столь приятной передышки, двинулся было к костру с целью его затоптать.

– Нет! Погоди! Самому-то зачем напрягаться?! – возопил рыцарь со своей окраины, со звоном припускаясь навстречу.

– Где ж напряженье? Напротив… ну ладно, как хочешь. Сделай нам доброе дело, костер погасивши!

– Ай да спасибо! Четвёртое дело за утро! Жизнь начинает казаться мне штукой хорошей!

Хастред, уже влезший в седло, с любопытством воззрился сверху на топчущего уголья рыцаря.

– Слушай, скажи – а когда ты проклятие снимешь, будешь по-прежнему только хорошее делать?

– Ну ты загнул! Я на годы вперёд наигрался! Нет – буду только ломать, развлекаться и гадить! Морды набью всем насмешникам, что издевались, ну и, возможно, сожгу что-нибудь небольшое!

– Ну а схвативши такое проклятье повторно?

– Тьфу на тебя! Мне такого не надо бы счастья! Впрочем – ну что ж, по знакомой дороге, вестимо, проще ходить… как-нибудь перебьюсь и вторично. В мире запас добрых дел, я гляжу, бесконечен! Если, конечно, не делать их, хех, беспричинно.

– Мысль глубока. В духе рыцарства. Прямо и сильно.

– Хватит трясти ерундой! Едем, да поскорее! – рявкнул с седла генерал. Все гоблины уже повлезали в сёдла, даже Вово взгромоздился на своего битюга, только эльфийка брезгливо тыкала в бок лошади пальцем. Лошадь косила полуприкрытым глазом и в целом вела себя как и положено подневольной скотине – стоически выносила изливаемое на неё презрение.

– Ну и лошадки у вас… вам под стать, это точно, – процедила эльфийка. – Вы, говорят, и на свиньях умеете ездить?

– На кабанах боевых, это да, было дело, – откликнулся Чумп. – Бивни под фут – отчего ж на таком не кататься? Ну а на севере, Хастред соврать не позволит, и волколаков сумели под сёдла поставить!

– Как ни зови, а свинья под седлом – что за гадость!

– Щас за шкирман и в седло, балабольная эльфа! – пригрозил генерал.

– Тихо! Без грубостей! Справлюсь сама, без сопливых. Эй, а седло-то под юбку – никто не допетрил? Как я на этом поеду в таком-то наряде? Вы бы сказали – сняла бы штаны с того дроу!

ДЗИНЬ! Последние язычки пламени сгинули под железной пятой рыцаря.

– Вот, сорок три! Затруднения, милая дама? Я вас охотно возьму на седло пред собою!

– Рыцарь, а рыцарь! Пошёл бы ты в дупу, железный! Ишь возмечтал! Ну-ка дай мне вон тот агрегатик…

Отобрав у приунывшего рыцаря поясной кинжал, эльфийка с видом глубоко думающего существа почесала его рукояткой в копне рыжих волос, затем оттянула юбку в сторону, очень осторожно проколола её у бедра и со свирепым видом распорола до самого низа. Плотная ткань разошлась с пугающим треском, показав в разрезе оскорбительно белую кожу – эльфы вообще загорают плохо, к тому же Тайанне всю свою сознательную жизнь предпочитала кабинетную работу и на мелочи типа солнцетерапии не отвлекалась.

– Дальше давай! – подзадорил Чумп, подмигивая Хастреду. – Во Мкаламе однажды видал я сцену такую – её величают стриптизом!

– Лучше уж ты – поглядим, пропоровши карманы, что у своих ты натибрил, проклятый ворюга!

– Где ж тут свои? Эти, что ли? Да ладно смеяться! Рыцарь и тот мне существенно ближе по духу. Тоже глядит сквозь решетку – забрало видала? Вот и со мною порою выходит такое.

Эльфийка бросила кинжал рыцарю и легко взвилась в седло, перебросив через него ногу – настолько тонкую, что Хастред болезненно поежился, а Вово сделал попытку вытащить из кармана сухарь и оделить им недокормленную сиротку, но, к счастью для себя, опомнился и сжевал найденное сам. Даже подумал, не сгонять ли услужливого рыцаря ещё разок за водой, но постеснялся – страдалец как раз взгромоздился на своего печального скакуна, подобрал копьё и пристроился к их отряду. Чумп немедля подъехал к нему и улыбнулся самым своим дружественным оскалом. Конь рыцаря сделал попытку попятиться, но гоблин успокаивающе цыкнул зубом, заморозив движение бедной животинки.

– Мы за тылами присмотрим, – сообщил он рыцарю. – Поскольку джигиты.

– Что же, охрана тылов – это доброе дело!

– Вот же маньяк! Соискатель добра, понимаешь! Слушай, а может, пристроить тебя в паладины?

– Нет уж, уволь, обойдусь! Это ж надо навеки!

– Ладно, как хочешь. А то – как надумаешь, свистни.

– ТУДА! – проскрипел Зембус, поняв наконец, почему генерал вертится в седле, но не пытается покинуть просеку, и указал посохом путь. – И не стыдно? Как можно в лесу не найти дороги? Это же всего-то – кучка деревьев, двух одинаковых не сыскать!

– Эх! Погляжу я, как сам ты дорогу отыщешь там, где деревьев не встретишь – средь гор и ущелий! – огрызнулся Панк и, потеснив конём следопыта, хлопнул каблуками по лошадиным бокам. – Я тебе рейнджер какой – в деревах разбираться?

Вово немедленно пристроился в хвост начальству, Зембус его, впрочем, отогнал и выехал сам – не было у него особого доверия генеральскому путеводному таланту. Заодно полез по карманам и поясной бандольере, однако корешков и травок своих не обнаружил. Мутило его все ещё свирепо, руками несколько раз промахивался мимо клапанов, но не понять, что кто-то под шумок обчистил его как липку, было трудно. Друид пронзил этого кого-то злым взором и помянул срамным словом столь загадочной этимологии, что даже Тайанне прикусила себя за сустав согнутого пальца и некоторое время беззвучно шевелила губами, пытаясь разложить сей аргумент на корни. Гекзаметр мешал, эльфийка свирепела, но преодолеть хитрую вязь проклятия не могла, не могла и вписать кишевшие на языке эмоциональности в дозволенный размеренный речитатив. Проезжая мимо Вово, от избытка ярости пихнула его в плечо и ещё два раза всадила кулачок в район бицепса.

– Вот же дурак, на дороге расселся, ушастый!

– Ты не ушиблась? – озаботился кобольд искренне. – Смотри, отобьёшь ещё руку!

– Где же вас только штампуют, таких толстошкурых?!

Однако, надо отдать должное генералу Панку, экспедиция, как и всякая другая вылазка, им возглавляемая, в конечном итоге стронулась с места и неспешной рысью отправилась в обратный путь к городу. Зембус, правда, продолжал переживать, ведь без корешков ему не представлялось возможным творить его лесную магию – а магия, чего уж греха таить, была именно тем талантом, который помог друиду выжить в кишащем всякими неприятностями мире. Например, заклинание, которое позволяло изобличить сидящих в засаде местных борцов за справедливость, немало облегчало друидское одинокое существование на протяжении вот уже многих лет. Более того, косвенным путем оно попортило немало крови и баронам, так как, анализируя свои неудачи в попытках изловить гоблина, вожак партизан заставил свою шайку отказаться от разгульной жизни, приучил упражняться с оружием и в итоге из толпы лентяев и изгоев сколотил вполне боеспособное воинство, с которым осмелел и начал совершать набеги на баронские имения. Зембусу до этого, впрочем, дела никакого не было.

Он только знал, что ходить по лесу, не убедившись предварительно, что в кустах не скрывается дюжина хорошо вооружённых увальней, – плохая идея. Но при взгляде на честную рожу Чумпа было совершенно понятно, что травки он спёр не по злобе, а по привычке, и скорее всего за полной ненужностью уже давно выбросил; а взять новых было пока что негде. Оставалось надеяться, что у возможных лесных проблем хватит здравомыслия не оказываться на пути кавалькады.

Генерал, попав на едва различимый коридор, проломленный им же на пути в эту сторону, и оттого испытав серьёзное облегчение, пустил коня вскачь, словно беспечный юнец. Хорошо же быть трижды контуженным и оттого утратившим всякий страх ветераном, подумалось ему мимоходом, когда окаймлённые листьями прутья тонких ветвей бросились ему навстречу и, хлестанув по опущенному забралу, бессильно по нему соскользнули. Сзади заругались, что-то обидно-напевное прогудели, но ждать их не хотелось – авось не пропадут. Застоявшийся конь охотно принял настроение седока, помчал как на похороны своего конячьего дядюшки, всего только и стараясь не впаяться лбом в некстати воткнутое на пути дерево. А вослед ему летели встревоженные вопли оставленного отряда:

– Стой, генерал! До беды догоняться недолго!

– Вот же – моча в башку стукнула старому дурню!

– Это куда он? Быть может, там жарят котлеты?

– Вово, заткнись и поверь: не в калориях счастье!

И совсем какое-то расхолаживающе-прозаичное Зембусово:

– Ничего, на рогатину налетит – остановится.

Пугает, – смекнул генерал, но коня таки слегка придержал. Мало ли, какие провидческие таланты вызывает неумеренное потребление настоек из даров леса. Вытаскивай потом из себя любимого пресловутую рогатину, а их в этом краю делают с умом – зловеще погнутыми, чтоб взятый на перо зверь уже с него не снялся невзначай. Пока оклемаешься – уже совсем другие личности возьмут на копьё Хундертауэр, попадут в летописи и прославятся как освободители, а тебе только и выпадет что рутинная служба в заштатном гарнизоне, где за приключение ты будешь считать поход в ближнюю деревню за слабеньким местным пивком, отдающим таким откровенным навозом… Бррр! Накрыло.

Надобно отметить, что подобные грёзы, под общим названием «Кошмары лейтенанта», были генералу уже никак не по чину – хотя бы и потому, что в отставку он уже благополучно вышел некоторое время назад и опасность ссылки куда-либо ему не грозила. Однако, видно, таково профессиональное заболевание всех военных. Один только образ этой вонючей жижи, что фигурирует во всех видениях этой серии под видом ПИВА, способен спаять, как в домне, команду самых разномастных сорвиголов, объединяемых единственно нежеланием его даже пробовать. Остановить же на всем скаку даже полного гоблина оказалось для этой зарисовки вовсе плёвым делом. И хотя генерал так до конца и не купился на этот психический выверт, но тело сработало рефлекторно – руки натянули узду, колени намертво сдавили лошадиные бока, а голова гулко треснулась о толстый сук.

– Сколько вас ждать? – сипло рявкнул он через плечо, пережидая лёгкое головокружение. – Нам до города ехать и ехать! Вово, не спи – там накормят от пуза героев!

– Ты-то герой? – Язвительный эльфийский голосок, так бы и придавил стервозу, хотя, если по совести, она, пожалуй, единственный правильный гоблин в его отряде. – Для героя стремителен слишком!

– Это разведка была, даже я понимаю, – заступился за отца-командира Вово. – Вдруг бы там гзуры? Вот он и проверил дорогу!

– Гзуров бояться – ни в лес не ходить и ни в горы, – печально поделился Хастред.

– Достали вы, – сообщил Зембус задушевно. – Молчите уж лучше.

– Сам и заткни свой фонтан, лесовик-переросток! Я говорю как хочу, не указ ты мне в этом! Вот захочу – и стихами начну изъясняться, а захочу – вообще барабанною дробью!

– Я про язык свистунов ещё читывал в книжке…

– Живо сотри этот наглый оскал, оборванец! Сам и свисти, хоть сквозь зубы, а хоть бы и жопой! Гзурам и гоблинам это занятье привычно!

– Ах ты коза! Хворостиной тебя не отъездить?

– Что ты сказал?! Хворостиной? Меня? Огнемага?

– Милая леди, позвольте за вас мне вступиться! Дела добрее вовеки никто не придумал, чем отстоять в поединке жестоком честь дамы!

– Ты, железяка, изволь не встревать, где не просят! Речь не о чести, в твоём понимании диком. Значит, меня ты отделать хотел хворостиной?

– Ай! Помогите! Ты что? Он тяжелый! Полегче!

Генерал в раздражении обернулся. Тайанне в отдалении лупила Хастреда своим посохом – хорошо хоть держала его по-бабьи неловко, словно ручку от швабры, и шлёпала с большим энтузиазмом, но без особого эффекта. Книжник отмахивался всеми руками и отпихивался ногой, что, впрочем, не особо помогало. Чумп с рыцарем с интересом взирали на побоище и даже, кажется, делали ставки. Зембус с сокрушённым лицом подъезжал к генералу, показалось даже, что вот-вот сам по примеру эльфийки врежет посохом.

– Не гони так, – предупредил он. – Мало ли где чего. Места, конечно, дикие, да и ехать тут всего ничего, но бойцы из нас ныне никакие. Дешевле засаду объехать, чем нарываться.

– Все вы, лесные народы, похожи изрядно – в мыслях одни лишь засады да их огибанье!

Зембус поскучнел.

– Ладно, вперёд. Только когда в спину воткнётся болт, а на башку уронят сеть…

– Всё, уболтал. Поезжай впереди осторожно. ВЫ! Прекратить, а не то отлуплю как кутёнков! Что же такое – нельзя на минуту оставить!

Он вклинил коня между эльфийкой и вконец оконфуженным книжником, выдрал из цепких лапок девицы посох, швырнул его Чумпу, Хастредова коня наградил пинком вынутой из стремени ноги в круп, посылая его вперёд. Мановением длани услал следом ширму по имени Вово – тот до сих пор как зачарованный глазел на разборки между интеллигентами, одним суровым взглядом напомнил Тайанне, что она тут, по сути, никакой не огнемаг, а так себе, военнопленный, да ещё с такими худосочными ляжками, тьфу ты, срамота одна, укусить и то не за что… Славен генерал был определенного рода харизмой, хотя никогда бы в этом не рискнул признаться в приличном обществе.

В общем, навёл порядок.

И все бы было совершенно хорошо, честно и правильно, и копать бы вскорости рыцарю огороды, кляня про себя зеленокожих доброхотов, но ничто хорошее не бывает вечным. На выезде из леса, когда меж деревьями уже открывался вид на ровное поле и серевшие вдалеке стены Копошилки, друид задержал коня и, загородив дорогу следовавшим за ним, свистанул так заливисто, что генерал счёл должным съязвить особо витиеватым образом, да запутался в отягчённом гекзаметром словообразовании и только и смог, что досадливо плюнуть.

– Ну вы только гляньте! – Зембус потыкал перстом в сторону города. – Слыхивал я про такие чудеса от папаши своего всесведущего, но чтоб воочию…

– Матерь его! – ответствовал Панк эмоционально, завидев причину удивления. – Ну твой, эльфа, папашка и крендель!

Над городом зависла лучившаяся серебряной отделкой яхта. Паруса были, понятное дело, убраны, якорные цепи сброшены – очевидно, куда-то в район ратушной площади, корабль тихо покачивался на приколе чуть повыше стен и радовал глаз изяществом дизайна.

– Что же такого? Летучий корабль – эка штука, – пожал плечами Чумп. – Я на таком аж три раза летал, да и Хастред…

– Даже сбегали с него под шумок абордажа, – поддержал Хастред и подбоченился. – Я ещё мапу унес, ну а Чумп стибрил компас.

– Вот лопухи! Гоблин должен летать на драконе! Ну а летучий корабль – это попросту гадость! Ежели в нём шестерёнка какая заклинит, то-то веселье начнётся в свободном полёте!

Генерал высокомерно задрал подбородок, давая понять, что переубедить его не удастся. Никто, собственно, и не пытался. Вово взирал на чудо чудное отвесив челюсть, он и корабля плавучего в жизни не видал, а тут сразу висит в воздухе, ничем не поддерживаемый, ещё и ветром его покачивает, словно не абы какая конструкция, а чахлый ивовый листок. Тайанне с неудовольствием отводила взор – ей, видимо, тоже неловко было за папины понты, ишь, сноб, в такую глушь не на карете, не верхами, даже не в магическом коконе, а на собственной яхте, даже дочку навестить не может, без того чтобы не сверкнуть крутостью…

…Для справки. Летучие корабли впервые вошли в обиход в эпоху Хранителя, причём не без его собственного участия. Хранитель Ушкут был, согласно легендам, существом весьма бескомпромиссным, хотя и не злобным; преследуя нарушителей устоев, он ни перед какими преградами не останавливался, а учитывая, что такой вещи, как утомление, не знал, удирать от него наземными путями оказалось совершенно бессмысленно. Точно так же, как и пытаться уплыть – догонит хоть вплавь, хоть на лодке, если, конечно, сыщет подходящую, что не сразу утонет под его тушей. Потому хитроумцы (гоблинские историки обычно подставляют на их место гномов, впрочем, совершенно бездоказательно) и задались вопросом – а как бы от него всё же сподобиться улизнуть. По всему выходило, что из всех дримландских просторов недосягаем для Ушкута только воздух; стало быть, прежде чем пакостить, следовало найти возможность висеть в воздухе, пока проклятый мутант не утомится прыгать там, внизу. Тут гениальнейшие магические и технические умы того времени сошлись на решении общей для всех проблемы… и в итоге был создан первый летучий корабль.

В основу его лёг принцип преобразования накопленной заранее магической энергии в потребные на текущий момент заклинания, разработанный некогда пустынниками. Установив подобный агрегат на самую заурядную онтскую ладью и заложив в него немалой мощи артефакт, призванный служить топливным баком, экспериментатор, чьё имя так и осталось потерянным в глубине веков, заложил основы воздухоплавания. Правда, его кораблик мог управляться только хорошим магом, задававшим направление энергии вручную, и к тому же при потере управляющим концентрации норовил грюкнуться оземь. Да и помог он от Ушкута как веник от угрызений совести, ибо подняться высоко маг не решился и курсировал всего в сотне метров над его головой, а недооценивать палицеметательные способности Хранителя явно не стоило. Так что первый блин по традиции вышел комом…

Но лиха беда начало. Много лет летучие корабли совершенствовались и в магическом, и в техническом плане. Те, что ныне приобретали для личного пользования светские львы вроде Альграмара Эйрмистериорна, изготовлялись на элитных верфях по специальным заказам. Как правило, процесс подачи магической энергии в них был полностью автоматизирован, в режиме экономии поддерживалось только заклинание левитации, наложенное на корпус, общее же управление осуществлялось не обязательно магом, но любым, кто горазд был освоить индивидуально сконфигурированные рычаги. Таких кораблей никогда не было много на севере, где в небе традиционно господствовали гоблинские драконы, давая кораблям сто очков вперёд по скорости, маневренности, а главное, по стоимости, – за них-то обитателям Железных Гор платить не приходилось, в отличие от дорогостоящих корабельных корпусов, тонкой настройки системы управления и, конечно же, питающих всю конструкцию артефактов. Но вот дальше на юг, где никакой альтернативы воздушным кораблям не было, а путешествие по земле порой было крайне затруднено разгулом воинственных народов, эта идея оказалась весьма популярной. В свое время даже помышляли установить пассажирские маршруты через весь континент, но затея оказалась чрезвычайно дорогостоящей. К тому же серьёзно проредил парк понастроенных в запале кораблей рейд Марки – гоблинам показалось весьма забавным брать на абордаж неуклюжие посудины.

На текущий момент обладание собственной летучей яхтой свидетельствовало о достатке на уровне бюджета небольшого, но обладающего развитой экономикой королевства, о немалой претенциозности, а также большой самоуверенности. Во-первых, в случае, если питающий артефакт разрядится, потребуется либо его заменить, либо управлять кораблем, используя свою собственную магическую силу – а это далеко не всякому магу по плечу. Во-вторых, прилететь в Копошилку на подобном чуде и надеяться, что никакой местный гоблин не отвинтит от конструкции важную деталь, – это уже наивность на грани глупости… или же твёрдая уверенность в собственных силах. Например, у генерала уже явственным образом зачесались руки. Не то что кормило отчекрыжит, но и паруса распорет на портянки, как пить дать. Чтобы не трясли тут ерундой перед носом бывалого драконария.

– Гзуров не видно? И славно! Быстрее к воротам! – скомандовал Панк и широко махнул дланью, указывая направление и при этом промахнувшись мимо ворот на полмили.

Кавалькада выплеснулась из-под сени деревьев в чистую степь. Рыцарь, держась сзади, завёл себе под нос философическое рассуждение на тему: «А не зачтётся ли мне как благое деянье то, что в ворота я въеду, не дав в сани стражам?» Вово счастливо заурчал чревом в предвкушенье скорого обеда, а Чумп наметил себе серебряную бляху, украшавшую поясной ремень рыцаря.

И тут-то из травы взвился конный гзурус.

Был он один, и потому гоблины откровенно растерялись – это уж ни в какие ворота не лезло! Гзуры-самоубийцы всегда были явлением из рук вон редким, ибо вообще славились жизнелюбием на весь континент. Иного же определения для верзилы в кепке, который вдруг появляется из засады и устремляется наперерез целой банде старых неприятелей, призывно размахивая боевым молотом на длинном древке, было попросту не подобрать.

– Экий джигит! – вымолвил Хастред, с гримасой изымая из саадака лук. – Прямо жалко… А впрочем, не очень.

– Тоже спасатель? – предположила Тайанне вдумчиво. – А что? Бородат и дороден… Я бы подумала, с кем мне к папаше являться.

– Стой, проклятий гоблин, да?! – мажорно воззвал гзурус, вздымая богатырского коня на дыбы. – Виходи на чэстний бой! Визиваю по адын, надэюсь нэ трусишь, да?

Генерал метнул умоляющий взор на друида. Вступать в препирания с гзуром, когда язык твой тебе не принадлежит, – да уж лучше в бой без штанов, всё позора меньше!

– Да, – равнодушно хрюкнул Зембус.

– Да?! – изумился гзурус, коня осадил и даже челюсть отвесил от изумления.

– Ну нет, – покладисто поправился друид. – Как тебе угодно, кепка. С кого начнёшь?

– Чур не с меня! Я не воин, не гоблин… я леди! – на всякий случай открестилась от подобной чести Тайанне.

– Я, господа! Мне позвольте! Не век же костры жечь! – жалобно воззвал рыцарь, пытаясь отпихнуть в сторону Вово. – Я вам очищу дорогу за милую душу!

– Что ж, сделай милость, ссади бородатого дурня, – пригласил генерал и демонстративно скрестил руки на груди в знак того, что в поединок соваться не будет.

Рыцарь радостно отставил, всадив в землю, свое длиннющее копьё, выволок из петли при седле двуручный меч-бранк и пустил коня прямо на гзура.

– Может, пальнуть гзуру в глаз? – шепотком предложил Чумп генералу, демонстрируя короткий ручной арбалет с взведённой тетивой. – Чтоб надёжно и сразу?

Генерал покосился на него с откровенным презрением. Понятно, мол, что работа у того не самая благородная, на это завсегда можно сделать поблажки, например, посмотреть сквозь пальцы на то, что пренебрегает традиционным оружием и что вокруг него постоянно куда-то пропадают кружева; но чтоб предложить прямо так беспринципно вмешаться в ход поединка, это ж каким гномом быть надо!

– Ох, разберусь я с тобою, разбойная морда! Выучишь воинский кодекс от корки до корки! Пусть поединок спонтанный, пусть нет секундантов и неогорожено поле – но всё же двобойцы! Если б тебя так – стрелою, когда ты на деле?

– Был бы кошмар, – согласился Чумп без особого энтузиазма. – Ну, деритесь, а я еду дальше. Эльфа, поедешь? Предвижу кровавую баню.

– Еду, конечно! И ты не отстань, волосатик!

Чумп и Тайанне первыми обогнули съезжавшихся гзуруса и рыцаря, Хастред поспешно подхлестнул коня и направился следом, за ним, пожав плечами, двинул и Зембус. Гзур что-то проворчал разочарованно, что, мол, крысы бегут с корабля, но сам уже погрузился в боевой транс, увесил в руках тяжкий молот с одним боевым оголовком, зловеще изогнутым шипом на обухе и копейным острием на торце и высматривал, в какое бы место приложить ладную стальную статую, что высилась в седле напротив него.

Вово вопросительно таращился то на генерала, то на внезапно нарисовавшийся двобой – неужто это серьёзно? Почему верзила в кепке мешает ехать? Раз мешает – почему нельзя всем миром стоптать, дать по грибообразной голове и оставить прямо тут, посреди поля, где никто не найдёт беспамятного и не обидит зря? Панк покривился, мотнул головой – догоняй своих, сам же выпрямился в седле как истукан. Он-то за боем проследит до конца, а случись гзурусу взять верх и восхотеть ещё – что ж, кто ищет, пусть найдёт!

Молот сшибся с длинным клинком, скрежетнуло так, что заныли зубы, разлетелись; оба поединщика – неспешные, с тяжёлым оружием, не больно-то часто размахаешься. Боевые кони, привычные к таким делам, пошли узким кругом, морда к крупу, бойцы на них снова метнули друг в друга свое оружие, оно вновь сшиблось, на сей раз упёрлись клинок в рукоять, окованную сталью, воины навалились всей массой, силясь передавить. Гзур был крупнее, но и рыцарь к нагрузкам приучен, к тому же пуда полтора лишнего веса ему придали доспехи, так что коса нашла на камень…

Генерал восседал в седле, даром что задницу натёр самым прискорбным образом. Ох уж ему эти рыцари, приученные к шустрым действиям разве что вокруг баб! Сам он оприходовал бы гзура ещё из первой сшибки, да где ж рыцарю иметь понимание об ударе головой, знатно продолжающем оружейную атаку? Смех и грех – торчи тут и наблюдай за их безыскусным мечебряканьем.

Молодёжь беспрепятственно добралась до ворот, оттуда помахали руками, Чумп вроде бы даже что-то крикнул, но ветер унёс слова. Потом замахали опять, генерал покривился – как дети, право слово, – заставил себя помахать в ответ, но те всё не унимались, более того, Вово принялся размахивать мечом, не вынимая из ножен, Чумп вполне отчётливо покрутил себе перстом у виска, а Хастред с заметной даже издалека гримасой страдания на лице опять ухватился за свой лук. Генерал в долгу не остался – грозно лапнул рукоять меча, кулак другой руки продемонстрировал в самом подробном ракурсе. Теперь уже и флегматичный Зембус присоединился к общему театру, а эльфийка выдернула у него свой реквизированный намедни посох, вскинула, целясь в степь, и пошла чертить правой дланью в воздухе какие-то сложные фигуры. Панк приглядывался так и эдак, ни одной знакомой не узнал, на всякий случай свернул им дулю, подумал, что одной мало на такую-то банду, и добавил вторую.

– Да оглянись наконец, раздолбай слеподырый! – выдохнул рыцарь промеж двух тяжких взмахов клинком, высекавших искры из толстого черена вражьего молота. Они с гзурусом так и кружили друг вокруг друга, постоянно меняя поле зрения, сейчас рыцарь был лицом к генералу, и тон у него был такой, что Панк даже не обиделся на неуставное обращение – враз извернулся в седле и почтил вниманием то, что творится у него за спиной.

Ничего особенного там не творилось – если не считать надвигающегося на рысях отряда гзурусов на лёгких, неподкованных лошадях.

– Ах ты подлец! Задержать нас двобоем пытался?! – рассвирепел генерал, рассерженный более нецелевым использованием воинского кодекса, нежели надвигающимися немалыми неприятностями.

– Ну же, скачи! Задержу их, покуда есть силы! – просипел рыцарь, хотя очевидно было, что запыхался он не на шутку, снесут, налетев, одним ударом…

Гзурусы издалека разрядили несколько своих арбалетов. Один из болтов генерал нагло отшиб в сторону кулаком, а рыцарь качнулся в седле, избегая своего… и молот поединщика с маху врезался ему в рифлёную грудину панциря.

Это генерал заметил краем глаза, а в крае другого глаза полыхнуло ослепляюще, мимо пронёсся, разбухая в полёте, слепленный из чистого пламени шар, лопнул перед передними гзурусами, вызвав взрыв конского ржания, из вставшей стены пламени появился один из шустрых всадников – летел головой вперед, оставив коня где-то далеко позади, спикировал в землю, продолбив кепкой изрядную канаву. Но генерал уже утратил интерес к этой части поля боя, развернулся к поединщикам, пришпорил коня, притёрся вплотную к союзнику, извлекая попутно меч – уж коли попраны дуэльные нормы, так грех не подсобить!

Рыцарь оседал – панцирь промялся на груди, можно было поспорить, что раздавлены все рёбра, но гзур – как ни крути, а вояка справный – ничего на волю случая не оставил. Гикнул, развернул коленями коня поудобнее, и тяжкий молот, который гзур ухватил двумя руками, въехал в блестящий шлем с некогда залихватским плюмажем. Хрустнуло, и генерал успел только заметить, как толстая струя крови, рассечённая забралом на десятки тонких, тугим фонтаном ударила изо рта рыцаря, оросив жидкую гриву его коня. Даже конь рыцарский, тоскливо вскрикнув, обрушился на колени – и генерал остался один на один с гзурусом.

Тот с трудом выправился от собственного могучего замаха, потянул на себя молот, но гоблин успел ухватить его свободной рукой под оголовок и удержал. Гзур изо всех сил напыжился, плечи и спина вздулись буграми завидных мышц, но генерал только со свирепой насмешкой оскалился – и удержал молот опять. Знал он это чувство, когда рядом падает товарищ, пусть даже случайный попутчик, пусть обуза, пусть сплошная неприятность – но шёл рядом, ехал, помогал, сражался, хотя это был и не его бой – и словно демон скорби, скупой воинской печали расправляет над тобой крылья, и не сдвинет тебя с места даже пара троллей, покуда не отплатишь по заслугам этому вот вражине, на чьей породистой роже уже проступает откровенное изумление пополам с суеверным ужасом.

– Слюшай, атдай мой кувалд, ти нэчэстно дэрешься! – возопил великан-гзур внезапно тоненьким голоском.

Ирония судьбы немедленно дошла до Панка и мигом испарила весь трагизм ситуации. Благородный демон скорби взмахнул крылами, раздосадованно плюнул на макушку Панку и улетел на поиски более подходящего последователя. Генерал же коротко заржал и выпустил молот – так что гзур от неожиданности попятился вместе с конём шагов на десять. Генерал открыл было рот – сказать вослед язвительную гадость, на кои всегда был горазд, но тут мимо него, чуть не опалив, пронёсся второй фаербол, рванул среди гзуров, а детина с молотом втянул голову в плечи, шарахнулся да и свалился неловко с коня.

«Только б его не пришибли ненароком!» – помыслил генерал, не без удовлетворения отметив, что мысли его строятся по старой доброй схеме – без успевшего уже осточертеть распевного ритма. Бросил взгляд на рыцаря. Хоть и понял уже, что – всё, но не удержался. Конь поднялся, отбежал, а хозяин его остался под ногами бесформенной грудой железа с разможжённым шлемом.

– Эх ты ж… – начал было выговаривать ему генерал, но понял внезапно, что сказать ему нечего. Всякому обучился Панк за немалые свои годы, знал, что сказать сильнейшему врагу, выходя на смертный бой, и как двумя словами срезать зарвавшегося юнца, как воодушевить своё воинство и охладить пыл дорвавшихся до крови, как устыдить наглого и как заставить призадуматься бесшабашного… А вот разговаривать с павшими так и не выучился. Всегда на потом оставлял… а «потом», как правило, забывалось прежде, чем наступить. Мелькнула на миг мысль – подобрать хоть тело, отвезти в город, но с холодностью безжалостного ветерана видел – не успеть, покуда станешь слезать, подбирать и в седло взваливать… Развернул коня, пнул в бока пятками и полетел, пригнувшись, к своей столпившейся у ворот братии. Позади с матом и гиканьем прорывались через клочья огня конные гзурусы, и, вызывая неудержимую ухмылку на генеральской роже, вопил былой поединщик: