355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Чичин » Генерал Панк. Дилогия » Текст книги (страница 2)
Генерал Панк. Дилогия
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:38

Текст книги "Генерал Панк. Дилогия"


Автор книги: Сергей Чичин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 60 страниц)

– Чееего? Гоблинов никого нету, хошь сказать?

– Ну, вроде как, ваше…

– А куды ж они делись? Я, кажись, уже вопрошал, да ты от ответа аки эльф-свистун легко уклонился! – Обуздывая преждевременно нахлынувшее боевое бешенство, генерал заскрежетал зубами и перекосил рожу до невозможности. – Ну, щас я тебе враз укажу, каково оно – шутки шутить со мной, натуральным гоблином и победителем в ста семнадцати поединках!!

С шипением покинул ножны меч. Клинок его не был безудержно длинным, как у вошедших в моду в последние годы фламбергов, в длину он не дотягивал и до трёх футов, зато был шириной в ладонь и толщиной в палец. Матово-чёрное лезвие сильно сбегалось к острию, позволяя колоть не хуже, чем копьём, рукоять была длиной в фут, намотная, с широко распяленным перекрестьем и массивным навершьем. Генерал обнажил оружие одной рукой, рукав камзола жалобно захрустел, распираемый вздувшимися мышцами, – для одной руки, даже для гоблинской лапищи, двуручник тяжеловат. Джон обнаружил острие у самого своего носа, крупно затрясся и попытался упасть в обморок.

Не тут-то было.

– Зарублю! – пообещал Панк очень честным голосом. – Вот только соври, голову смахну и к вывеске приколочу! А ну – где гоблины? Поминают старейшину? В набег ушли? А где тогда гоблинши, гоблинёнки и прочие гоблинята? Отвечай, булаву гзурскую тебе в задницу!

– Пи, – ответил несчастный Джон, глядя мимо Панка. Явственно запахло отхожим местом.

Генерал на секунду призадумался, обернулся назад. Худосочные гзуры, каждый ему по плечо, следили за ним с явным любопытством.

– Не такую гзурскую, – машинально поправился Панк, – а, знаешь, большую такую. Гзурусскую. У этих недомерков что за булавы?

– Эй! – возмутились за столом недомерки. – Тряси себе корчмарей сколь угодно, а нас почто уделал, гоблюк паршивый?!

Паршивого гоблюка свирепый генерал никак не потерпел, развернулся к гзурам (Джон счастливо ахнул и мешком повалился под стойку), перехватил меч обеими руками и люто заревел, нагнетая ярость и силу:

– Мой дед с гор спускался! Вашим дедам в кепки навалил!

Гзуры – а особенно слабосильные гзуроды, к коим относились Панковы оппоненты – народ скорее торговый, нежели драчливый, но генерал намеренно прошёлся по святому. Кепки дедов взывали к отмщению, и стол с грохотом улетел в глубь зала. Двое вытащили из ножен длинные сабли, третий левой рукой достал короткий меч-акинак, правой – кистень. Переглянулись, обменялись сложной системой кивков и подмигиваний и двинулись на обидчика, грозно пиная стулья и помахивая клинками.

Генерал нагло ухмылялся. Нарочно, чтоб успокоить нервы, перевел разбирательство на рубку – уж тут-то он в своей тарелке, уверенности не занимать. С гзурами биться ему было куда как не впервой. Это великан-гзурус в двойном доспехе чего-то стоит в рукопашной, гзурод же будет опасен разве что верхом, с луком или арканом, да и то… Эти же – с саблями, смеху-то, и без лат, даже без шлемов… Он, правда, тоже, но его меч – не их прутики, отобьёт хоть булаву, а гзурские сабли на нём бессильно иззубрятся. Трое – чуть больше возни, чем с одним, но случалось генералу биться и против большего числа, а успей он выпить, так и со всей Гзурией задраться не побоялся бы.

Гзуры держались на равном расстоянии – в пяти шагах друг от друга, по центру пустили того, что с кистенём. Всё с ними ясно. Этот центральный захлестнёт меч цепью, а тут и двое с боков. Неплохой план, вот только гоблины тем и знамениты, что портят всё на свете, в том числе и планы. Обломятся и эти, а остальное – всё сплошь фигня, как генерал установил на богатом личном опыте.

Чтобы уложить крайнего на левом генеральском фланге, пришлось приставным шагом сместиться влево и с маху обрушить тяжёлый клинок. Гзур не успел взметнуть саблю – чёрное лезвие развалило его от плеча до пояса. Правда, тут же метнулся крайний справа, и пришлось, избегая его сабли, сделать с шага сальто вперед. Это было унизительно, особенно для гоблина в чине генерала, ещё более особенно – для оного гоблина в оном чине, весящего фунтов двести семьдесят даже без боевой сбруи. Но – традиции! Очень кстати Панк был патриотом, по крайней мере владел акробатическими выкрутасами и дул пиво далеко не хуже иных прочих. Перед глазами всё крутнулось, мелькнули собственные колени, где-то сзади свистнула безнадёжно опоздавшая сабля. Сапоги носорожьей шкуры гулко обрушились на пол, Панка занесло, он выправился, и на него налетел гзур с кистенём, но ударил не им, а коротким узким мечом, только и пригодным на чистку картошки. Генерал с изумлением обнаружил, что у него самого руки пусты; краем глаза углядел свой меч, торчащий из туши зарубленного гзура. Докувыркался!

Клинок акинака звонко лязгнул о стальной наруч и отлетел, не пробив. Руку пронзило тупой болью. В другое время генерал заплясал бы на месте, обкладывая всех и вся отборными матюгами (а гзуров пусть бы доколачивали ординарцы), но события сегодняшнего дня успели выжать из него всю отпущенную ему природой способность что-то воспринимать. Выкатилась из глубин гоблинского существа идеально отлаженная машина крушения – и заработала сама по себе, безо всякого участия сознания.

Гзур и ахнуть не успел, как левая рука генерала метнулась к его горлу и сдавила его до хруста хрящей. Панк вздёрнул противника на носки и отработанным экономным движением метнул правый кулак в его отупелое лицо: – Раз! Два! Три! На третьем ударе рожа гзура, неблаговидная и до коррекции, бесповоротно превратилась в тыкву, а тело безвольно обвисло, утеряв и акинак, и кистень. Генерал перехватил его за шкирку и за пояс, развернул и головой вперед отправил в окно, искусную мозаику из кусочков цветастого сланца. Такую красоту грех не разбить!

Незадачливый защитник дедовской памяти вышиб головой весь сланец до последнего осколочка и исчез где-то снаружи. Бросок на десятку, похвалил себя генерал и стремительно развернулся. Последний гзур набегал, и генерал еле успел нырнуть под саблю, чтобы врезаться головой в живот атакующему. Гзура снесло до дальней стены – врезавшись так, что содрогнулось здание, он сполз было по стене, но азарта не утратил, подскочил и явно хотел броситься в новую атаку… тут его пыл и угас.

Гоблин неторопливо выдернул из трупа меч, небрежно откинул острием от себя и сам двинулся на сближение. На лице его застыла мечтательная мина мясника-гзуроеда. Вот ведь, содрогнулся гзур, довелось нарваться на конкретного прихлебателя Великого Каннибала или, попросту, большого Дупоглота! Этот не просто зарубит, а – вон какой сытый да откормленный! – ещё и справит свой нечестивый ритуал с пожиранием, не то что жизни – посмертия лишишься…

Гзур почувствовал, как холодеют конечности. Видел он уже вполне достаточно. Видел страшный меч гоблина – такой не отобьёшь. Видел и самого гоблина в бою – такого не одолеешь. Уклоняться от него? Всегда и везде бытует мнение, что ежели большой – значит неуклюжий да неповоротливый, а этот вымахал мало что не с тролля… а только чушь это несуразная. Вон болотные тролли, уж на что громилы, а говорят – не зацепишь его в бою никакими средствами. Вот и этот здоровила, пожалуй, в скорости не уступит лучшим бойцам, виденным гзуром в жизни! Поневоле пожалеешь, что ты не из Древних, как гоблины и эльфы – те, как известно, если влипнут, хоть колдануть способны! А ты вот так и сгинешь, и поделом, говорил же оклеветанный мудрый дед – не мотайся ты, внучек, по гоблинским замкам, ничего там нету хорошего.

Одна у гзура оставалась надежда – броситься в атаку, ужаснуть гоблина на мгновение, оттеснить, прорваться мимо, а там в окно, а то в дверь, в два прыжка в седло, обрубить привязь, для пущей надёжности полоснуть по шее зверюгу, на которой приехал гоблин, чтоб уж точно не догнал, и – долой из проклятого замка, бросив все дела по наладке семейного бизнеса на выгодных условиях. Не был гзур хорошим бойцом и плохо представлял себе, чем можно ужаснуть гоблина. Хотя, по правде, генерал и сам себе этого представить не мог уже много лет, потому как везло ему в жизни чрезвычайно, из самой безвыходной ситуации он всегда выкручивался, пусть иногда и со скрипом, ни меч, ни стрела, ни копье лишить его жизни не могли, болезни обходили стороной и даже похмелье редко выходило за рамки терпимого. Когда-то в юности, будучи ещё неискушённым в жизненных прелестях и гадостях, глянул спросонья в зеркало – вот тут-то так пробрало, что лучше не надо, неделю трясся как в лихорадке, а с тех пор привык и только посмеивался, специально посматривая во всякие отражающие поверхности. В общем, будем объективны – никаких шансов у гзура не было.

Тем не менее он взревел и рванулся вперед.

Двадцать семь секунд спустя генерал Панк покинул кантину Ордена Гулга № 458 в нейтральном расположении духа. Пассив – замаранный кровью отличный камзол и непонятки насчёт отсутствия гоблинов – уравновешивался активом с лучших китонских виноградников. Меч опять стучал по уху. Генерал шагнул за порог, добродушно пнул ногой бесчувственного гзура, разлегшегося у коновязи в куче сланца, огляделся, икнул и сказал:

– Ишь ты… Развелось вас, право слово!

Прямо перед ним ровными рядами стоял отряд городской стражи, огородивший таверну полукольцом. В первой же шеренге народу было столько, что у генерала разбежались глаза, а за первой отсвечивала и вторая шеренга, да и за ней, вроде бы, ещё кто-то толокся, да было не разглядеть. Итого – со счётом у Панка, истинного гоблина, отродясь не ладилось – много. Он пригляделся к лицам. Как и ожидал – хумансы, изо всех народов только они встречаются враз помногу. Все в недорогих, невыдающихся, но добротных доспехах из толстой кожи, только шлемы из железа; у каждого высокий деревянный щит без герба, копьё футов десяти длиной, видны рукояти поясных мечей. Так себе воинство, более смахивают на ополчение, хотя стоят молча и спокойно, не пихаются и не пересмеиваются – видать, муштра на уровне. Это ладно, это вояки, не таких видали. Но! На правом фланге воинства, чуть впереди строя, под охраной двух перегруженных мышцами здоровил высился… то есть низился… маленький и жирный, с бородой до пояса и носом до бороды, обряженный в мрачненькую серую хламиду… гном.

Воистину надо быть Древним, чтобы понять ненависть, питаемую ими друг к другу. Их, заселивших этот мир задолго до Пришлых, не так уж и много было – эльфы, гоблины, гномы, дварфы да тролли. И всю историю, перескакиваемую из поколения в поколение, бились они друг с другом не на жизнь, а на смерть. Были, видать, причины для лютой вражды – сокрытые так глубоко, что никто из Пришлых так и не прознал про них, да небось и сами древние, что ещё остались, давно про них забыли. Ушли уже эльфы, глубоко под землю спустились и закрыли большинство входов дварфы, гоблины прекратили свою безумную лихую атаку на мир, словно бы устав от неё, а тролли и вовсе никогда за пределы своих болот да пещер не высовывались. И только гномы, известные своим экономическим складом мышления, развивали свою деятельность всё более бурно, ни у кого не вызывая большой симпатии, но и не опасаясь нарваться на неоправданное битьё. Если, конечно, не имели дел с гоблинами. И именно поэтому с гоблинами они старались иметь поменьше. Гоблины никого особо не жаловали, а уж столкнись самый добродушный гоблин с самым безобидным гномом – и придется усмирять гоблина обухом секиры.

Панк был не самым добродушным гоблином.

И гном не выглядел самым безобидным.

– Чтоб у меня борода отросла! – с ходу полез в бутылку генерал, и плевать ему было на расстановку сил. – Кого я вижу! Торговое гномство и без… хм, хм! С охраной!

– Генерал Панк, я полагаю? – пробасил коротышка как в бочонок, вполне сносно выговаривая «р», что для гнома было более чем странно – вообще-то они даже писали принципиально на своем собственном языке, где была предусмотрена особая буквица, гибрид «р» и «г». – Меня зовут Тиффиус, я полномочный представитель Ордена Гулга в Северных землях, магистр. А также Наместник сего замка.

Генерал опять икнул. Он и сам знал, что всякий мало-мальски толстый гном именуется магистром. Худые гномы встречались куда как реже, подвергались поношениям со стороны дородных сородичей и прозывались обычно бакалаврами. Гномизм процветал. Но как, побери его Стремгод, этот магистр оказался Наместником Хундертауэра? – изумился генерал про себя. И, побери меня Стремгод с ним вместе, что есть такое наместник? Для лорда скромноват… Типа регент?

– Как я погляжу, генерал, вы тут занимаетесь бесчинствами? – осведомился Тиффиус как можно вкрадчивее.

– Хошь поглядеть – разуй глаза, дупоторговец, – машинально нагрубил Панк. – Не видишь – я в аккурат кой-чего учинил, что значит – занимаюсь учинством. Понял, нет? А ещё магистр – ха! – полунамоченный!

– Но позвольте…

– Вот тебе дуля, плюгавец! – громыхнул генерал, боковым зрением выглядывая пути к бегству. – Не тебе, обозный недомерок, задевать низкими подозрениями боевого офицера! Коли у тебя проблемы на мой, к примеру, счёт – бери меч, в иных выражениях я с тобой лясы точить никак не согласный!

Какой-никакой, а это был шанс – выкликнуть гнома на двобой. Сам он, вестимо, не выйдет – не по гномьей части воинские подвиги. Однако тот, кого вызвали, по закону может выставить замену, и уж коли генерал гному не глянулся, так это будет для последнего чудесный случай устранить гоблина. Никто не обзовет его беспредельщиком, коли его боец прикончит возмутителя спокойствия в честном поединке. Наверняка самые сильные воины – те, что мрачными глыбами торчат по обе стороны Тиффиуса. Генерал с лёту оценил их – не то чтобы старые, но и не юнцы, слеплены из тяжёлых мышц, развитых многолетними упражнениями с разнообразным оружием, закованы в первосортные пластинчатые латы, увешаны оружием по самое не балуйся. Противники умелые и опасные, но… добраться бы! Панк немало повидал таких вот молодчиков, за немалые деньги скучающих в глуши, знал и себя, за все сорок лет редкую неделю не сходился врукопашную с самыми удивительными противниками – и вот жив же… Вышел бы без боязни на любого, а коли облечься в любимую кольчатую броню, что в мешке, – так и обоих враз не убоялся бы. А вот коли прорываться иначе… из кантины выход один, даже окна и те смотрят на ту же сторону, забежишь – не выскочишь. А ломиться через строй – накладно, десяток копий даже в неумелых руках верная смерть, а тут их мало не сотня. Меч не поможет, даже если вдруг оживёт и пойдет сам кромсать хумансов. Магией?

Мало кто из негоблинов посвящён в тайны их магии. Всех гоблинов мнят магами, ибо они, как и все Древние, имеют в основе своей не только косное плотское начало, но и частицу Вечной Силы. В хумансах, например, этого нет. Если хуманс и способен овладеть магией, то лишь путём долгих изысканий и упражнятельства. И сила его будет заёмной, не идущей изнутри, но лишь перенацеленной силой природы. Магическое же начало гоблинов позволяет каждому из них считаться колдуном… Но на этом халява и кончается. Природа вообще отнеслась к Панковым собратьям с изрядной долей никому не понятной иронии. Помимо знаменитого пивного заклятия каждый гоблин без особого обучения может овладеть всего лишь парой заклятий, иногда мощнейших, способных обрушивать горы и испарять моря, но гораздо чаще – совершенно бесполезных. Если долго трудиться в какой-либо сфере, со временем открываются новые возможности именно в этой области, наш знакомец Панк неплохо владел рядом заклятий, назначенных для обращения с драконами, но даже под угрозой смерти не смог бы зажечь и крошечный огонёк, не говоря уже о призвании на головы противников метеоритного дождя или там шторма молний. Генерала это не слишком угнетало, но сейчас он с теплотой вспомнил боевого мага, с которым как-то штурмовал крепость мятежного кронпринца в Доринорте. Вот где пригодились бы таланты того малого!

В общем, ситуация сложилась аховая, и надеяться приходилось только на то, что как всегда вывезет кривая.

– Попрошу вас, генерал! – отчаянно воззвал Тиффиус. – Не будем! Соблюдайте!.. вы арестованы за… за… за государственную измену!

– Чего? – Панк поразился до того, что даже перестал коситься по сторонам, лишь глаза выкатил на раздувшегося от важности гнома. – За каку таку измену?

– Государственная измена суть злонамеренное деяние, учиненное в ущерб бытующему государственному устрою и укладу! – оттарабанил гном бойко, подумал и добавил дюже значительно: – Учинённое… вы согласны, генерал?

– Ну допустим, – согласился сбитый с толку генерал. – А где ущерб? Что гзуров побил? Спасибо скажи – медаль не требую. Повезло тебе, борода, что я скромный.

И подумал, что вообще-то про медаль – идея неплохая, потому что на завешенном его наградами ковре там, в резиденции, ещё есть свободное место в пару кулаков. На самом-то деле скромностью генерал отродясь не страдал.

– Согласно уложениям, карающий меч – привилегия единственно власти! – не сдавался искушённый в словопрениях Тиффиус.

– Во-во. Считай, я тоже полномочный, как его… Ну, в общем, делегат от Большого Совету на сием празднике жизни.

Генерал задрал голову и поглядел в низкое голубое небо, словно бы призывая Совет в свидетели, а на самом деле опасаясь, что сейчас сверху свалится на голову кто-нибудь из божков помельче, дабы настучать ему по шее за такие откровенные враки. Нет, вроде никого. Опять, наверное, весь Совет дерётся с воплями и дребезгом, никто ничего не слышал, или им там не до мелкого вруна далеко внизу. Будем считать – пронесло.

Зато гном побагровел от ярости и запыхтел так, что телохранители его переглянулись и осторожненько начали сдвигаться подальше. Вдруг, мол, лопнет – таким забрызгает, вовек не отмоешься. Генерал при виде дезертирства повеселел и вопросил нахальнейшим образом:

– Что, нашла коса на камень? Хрена могет твой Гулг супротив всего Совета? Не тресни, пухлятина, не нарушай государственный устой и уклад.

Этого магистр не вынес. Он топнул короткой ножонкой, взмахнул бородой и заверещал, пронзительно и противно:

– А, язычник! Убогий поклонник шайки грязных божков! Да мы твой Совет… всю эту шушеру загоним нужник Великому Гулгу чистить, а богинь покрасивше, коли найдутся такие, – в гарем, так и знай, мерзейший!

Тут бы генералу хихикнуть – мол, что же это за Гулг такой, что его дерьмо выгребать нужны три дюжины не самых хилых богов… Глядишь, и повернулась бы наша история иным образом, и кто знает, к чему бы привела и чем бы кончилась. Но Панк вскипел, словно бы и не отвел душу на гзурах. Уж над своей верой он никому не позволял издеваться! Да, по сути, никто и не пробовал. Кто хотел придраться к гоблину – придирался легко без теологии и получал своё беззлобно и деловито. Да и кому смеяться над сборищем гоблинов в Большом Совете, когда у всех свои боги чудны настолько, что впору стать безбожником! Только гном и мог дойти до такого…

И генерал наплевал на вопиющее неравенство сил.

– Клянусь ножами Бараки и шляпой Райдена, – процедил он очень медленно, отчего вышло особенно зловеще, – за это ты отве…

И прыгнул.

Надо сказать, генерал – в который уже раз – все перепутал. Барака, искусный в поединках бог рукопашного боя, пригодился бы в схватке со стражами, а могучий бог грома Райден мог бы разве что добавить силы в и без того неудержимый гоблинский рывок. А вот окликнуть богиню меткости Милину генерал не допёр – а может, постеснялся взывать к помощи женщины в сугубо мужском предприятии.

Гном в ужасе шарахнулся, запутался в полах рясы, грохнулся наземь и завопил благим матом. С боков мощно и стремительно рванулись охранники. Генерал обрушил меч с одной руки ещё из прыжка. Ближний воин уже заслонил гнома и отмахнулся длинным мечом. Панк чуть развернул клинок – он рухнул на ребро вражьего меча, перерубил как сухую ветку, а на излете промял ещё и двинутый навстречу щит. Тиффиуса было уже не достать, и генерал принял неравный бой, отлично понимая, что он будет последним.

Второй верзила ударил топором в голову, Панк с удивительной для его туши мягкостью поднырнул и колющим ударом под щит вогнал меч ему в грудь. То ли набитая рука ударила точно в невидимый глазу стык пластин, то ли Райден и впрямь помог, но меч ушел аж на фут.

– Живыыыым!!! – гаркнул непонятно зачем гном откуда-то из-за плеча.

Ну, ежели живым, то это вам дорого станется! Обезоруженный охранник набегал сзади. Генерал выпустил меч, развернулся, поймал летевшую в голову руку в латной перчатке и вмиг сотворил грубый, но действенный приём – швырнул могучее тело противника через бедро прямо в подступающих стражей. Телохранитель сдавленно охнул, сшиб троих, а генерал моментом освободил свой меч. Глянул за плечо – магистр отползал, не вставая на ноги. Панк бросился за ним, особо ретивый страж рванул наперерез, вскидывая щит, но гоблин вместо меча коварно хряснул в дерево плечом, опрокинул бойца, перекатился через него, вскочил. Сильно ударило в спину. Генерал устоял – как там гном ни либеральничал, а остальные едва ли хотят его имать живым, а когда перед тобой такое чудище, не до соблюдения приказов, так что сейчас истекали последние мгновения его жизни, и Панк готов был встретить смерть бестрепетно, лишь бы удалось дотянуться до главного обидчика. Ударило снова, потом сразу в обе ноги, и он покатился кубарем. Оглянулся – стражи метали копья тупыми концами, уже метнувшие вытаскивали мечи и обтекали с боков, толстая задница Тиффиуса исчезла за коновязью… Эх, непруха! Впрочем, у коновязи очумелыми глазами следили за подвигами хозяина кони, а трое стражей с мечами, что на пути, – не такая уж и крепкая преграда, особливо ежели убивать правда не будут!

Но едва лишь генерал вспрыгнул на ноги, на него мягкой, по неумолимой подушкой обрушилось Заклятие Сна. Магическое начало гоблина воспротивилось, и он успел ещё взвиться в очередном прыжке и даже рубануть с двух рук одного из стражей, но тут искусно сплетенное заклятие взяло верх над хаотичной сущностью, и генерал не узнал даже, уложил ли этого противника. Прямо на лету издав богатырский храп, он тяжко рухнул на плечи двум другим стражам, сбил их с ног, но и зловещий воронёный клинок вывалился из бессильно разжавшихся пальцев.

Тиффиус трусливо высунул нос из-за коновязи и огляделся. Посреди улицы ненавязчиво серел ещё один гном – местный хундертауэрский Верховный Жрец Гулга. Наместник мало что знал о нём, встречался раз шесть в год по религиозным праздникам да на званых обедах, которые сам же время от времени и давал. Жрец занимал роскошные палаты в глубине замка, проводил какие-то изыскания в области магии да службы во славу Гулга, больше Тиффиус ничего не знал и узнать не порывался, а Жрец, в свою очередь, не вмешивался в подвластные Наместнику административные дела.

Жрец проводил равнодушным взглядом полёт и падение Панка, после чего поклонился Наместнику и неспешно удалился в неизвестном направлении. А несокрушимый генерал так и остался лежать в одном прыжке от коня, и сознания в нём было на порядок меньше, чем в гзуре, что старательно прикидывался трупом под окном.

Опасность миновала, и гном сразу ожил.

– Эй, олухи! – обратился он к страже. – Вы, вы! Вам говорю, болваны! Сотника сюда, да поживее! Да зевак разгоните, БЫСТРО!!!

Зевак вокруг и впрямь обнаружилось преизрядно. Стража вяловато двинулись отпихивать их копьями, те так же неспешно потекли с места на место, а из-за безопасного уголка в отдалении вальяжно выплыл сотник. Был он облачён в изящный панцирь с золотой насечкой и вооружён тонкой рапирой в изукрашенных ножнах. Вдобавок сотник был красив, высокомерен и беспробудно глуп. Какими путями он добрался до чина сотника, Тиффиусу было страшно даже предположить. Кажется, дело было в заслугах его семейства перед Орденом. И то, не желая позорить свои элитные отряды такого рода сокровищем, заправилы Ордена закатали старину Эразма сюда, на край мира. Расхрабрившийся ввиду явной несостоятельности гоблина сотник едва ли не вприскочку подпорхнул к Наместнику и подал руку в щегольской перчатке. Гном за неё ухватился, едва не повалив хуманса, и с трудом воздел себя на ноги.

– Что делать с варваром, почтенный наместник? – елейным голоском осведомился сотник. – Смею ли предложить принятую в иных метрополиях меру от таких вот незваных гостей – сажание на кол? Либо, может быть, в петлю? Головы рубить, как я помню, положено только лицам дворянских кровей, да и топор тупить – гоблины, знамо дело, народ дюже прочный…

Гном подумал, поглядел на Панка. Генерал, как истинный герой, безмятежно дрых. Ха, варвар?.. Генерал всё же, и вон на поясе не иначе как дворянская золотая цепь (и почему на поясе?! Сползла?). Да и толстая пергаментная газета Ордена приходила Тиффиусу по воздушной почте каждую неделю. Кое-что о генерале Панке Наместник знал, и знание это было неутешительное. Вот будет штука, если завтра выручать этого генерала из заключения или там мстить за его безвременную кончину примчится весь его боевой расчет – полторы дюжины звероподобных детин в железе с ног до головы да пара колдунов-дестройеров, плюс дракон, дышащий огнём, плюющийся кислотой и, пардон, очень метко справляющий нужду прямо на лету… А система ПВО ни к чёрту. И сотня лоботрясов вон уже смекнула, что к чему, и от следующего гоблина разбежится, как свора зайцев от горного волколака. Нет, обращать на себя гнев общественности не резон. А вот ежели подойти к делу хитрецой…

– Нет, Эразм, – пробурчал Тиффиус с почти натуральным омерзением. – Не к лицу нам, смиренным гулгитам, проявлять кровожадие. На коня – и вон из города. По Южному, понятное дело, тракту.

Эразм покривился. В гулгиты его не приняли ввиду исключительной тупости. Догматы Ордена были сформулированы столь хитроумно, что определить, присуще ли действительно его членам упомянутое кровожадие, было задачей не из лёгких.

– Итак, – объяснил Тиффиус терпеливо, – на коня. Чтоб ничего не пропало. Он и поймёт, что зла ему здесь не желали, он порядок нарушил, мы его выставили, все честь по чести, а обществу таковая либеральность шибко по сердцу. Уразумел?

– Нет, – признался сотник застенчиво.

– Ну, и не поймёшь. Туп, аки сей гоблин, добро бы ещё мечом так же научился… А в гулгиты метишь, голова пустопорожняя. Выполняй!

– Слушаюсь, – ответствовал Эразм удручённо (он давно уже мечтал провести показательную казнь). – Эй, вы двое! Взять тело оное и на коня водрузить, да покрепче утвердите, не то свалится ещё, а Ордену Всеблагого Гулга через это позор ужасный грозит – верно я понял, почтенный Наместник?

Тиффиус сокрушённо вздохнул и сказал только:

– Меч вернуть не забудьте, жульё…

Стражники, не обременённые политическим мировоззрением, бездумно сложили щиты и приступили к исполнению приказа. К чести генерала Панка, вдвоём его тушу они не смогли приподнять больше чем до колен и, только задействовав ещё двоих, ухитрились взвалить бесчувственного гоблина на седло. Избрали они почему-то каурого коня, который был привязан задним и уж конечно никак не мог задавать темп. Генерал так и не почувствовал, как его вывозили через Главные ворота, как гнали плетьми коней, как кони долго трусили по утоптанной дороге, как оставался позади гоблинский оплот, лишённый самой своей сути, а равно и довольно спорного своего достояния – гоблинов…

Магистр же Тиффиус, вернувшись в свою башню, первым делом для успокоения нервной системы угостился сладким пирогом с яблоками и кружечкой тёмного южного пива, а затем уселся за письменный стол, придвинул к себе лист пергамента, взял перо и сочинил послание такого вот рода:

Дорогой Коальд!

В знак высочайшего благоволения к тебе и достойному твоему роду Орден Великого Гулга имеет сообщить тебе нижеследующее:

Побывав в Хундертауэре, отправляется Южным трактом в иные земли гоблин Панк, именующий себя генералом. Зная о нелюбви твоей к этому недостойному племени и подозревая гоблина того во взаимности, сообщаю, что из Хундертауэра он отбыл после полудня третня сей седмицы. Коли поспешит, так может достигнуть твоих владений к ночи. Гоблин сей – личность неприятная и опасная сверх всякой меры, а кроме того, имеет при себе изрядно злата, коему рачительный сеньор наверняка найдет лучшее применение, нежели безродный бродяга. Полагаюсь на твою безмерную мудрость, а от себя смею заверить, что Хундертауэр не был обрадован визитом вышеозначенного Панка, и я лично буду безмерно благодарен всякому, кто избавит вверенные мне владения от дальнейших такого рода посещений.

С безграничным почтением

Наместник Ордена Гулга в Хундертауэре

Тиффиус

P. S. Я полагаю, искушённому в политике мужу, каким ты, вне сомнения, являешься, не стоит напоминать о строгой конфиденциальности этого послания.

Гном старательно перечитал сочиненное, покивал, оценив собственный гладкий слог и непревзойденное хитроумие. Поставил в конце личную закорючку, подул, высушивая чернила, свернул лист в трубочку, запечатал должностной печатью. Подумал, отломил печать и скрепил трубку обычным шнурком – нечего разбрасываться официальными документами.

– Прощайте, генерал Панк, – процедил Тиффиус со злорадной улыбочкой и громко потребовал почтовую птицу, а также заливного поросёнка и графинчик лурестанского винца.

…А когда генерал Панк с трудом разлепил словно залитые липучей смолой веки, ему захотелось прыгать от радости и вообще вести себя подобно юной бестолочи, перепившей по неопытности горячительного: над ним маячила фигура, в которой безошибочно угадывались родные гоблинские черты. Страшный сон кончился! Фигура насвистывала и шмонала по генеральским карманам, а большего в лесном сумраке было не разобрать. Единственный еле различимый лучик, пробившийся через сплетение ветвей, отражался от золотой дворянской цепи Панка. Долгожданный собрат держал её в зубах и покачивал ею, как маятником, словно аккомпанируя собственному бездарному свисту. На душе у генерала потеплело – свой в доску брат-мародёр! Как же это по-гоблински – походя обшарить карманы сражённого кем-то ещё героя! Хумансы гнушаются, кивают на любимых своих эльфов, придумали даже хитроумное словечко «благородство» – трезвый гоблин и не выговорит. А того не понимают, что эльфы по карманам не шарили исключительно по недомыслию – сами они одежду носили без карманов, ну и забывали, как правило, что у кого-то другого они могут и иметься.

– Э-э, – проскрипел генерал. – Здрав будь, брат гоблин!

– Ждорово, – нимало не смутился мародёр. – Ты не вштавай. Видать, в бою дошталошь порядком?

– Ты, это, цепь-то выплюнь!

– Жашем? Ещё пригодитша.

– Выплюнь, грю, а то кулак в рожу суну! Даром что от гномизма пострадал!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю