Текст книги "Караул под "ёлочкой""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Космические корабли «Союз» и «Прогресс» изготавливались на заводах в Подмосковье, а на Байконур прибывали внутри специальных железнодорожных вагонов. На второй площадке вагоны загонялись внутрь монтажного зала 1А, и огромный мостовой кран ставил космический корабль вертикально внутрь цилиндрообразного пятиэтажного испытательного стенда. В течение примерно месяца военные и гражданские расчеты специалистов проверяли бортовые системы космического корабля, заполняли его отсеки оборудованием и продуктами для космонавтов, заправляли топливом баки двигательных установок.

Параллельно с космическим кораблем к старту готовили и ракету-носитель. Ее на космодром привозили по частям такие же специальные железнодорожные вагоны. В монтажном корпусе 1Б ракету собирали воедино и проверяли. Перед стартом на орбиту космический корабль присоединяли к ракете-носителю и укладывали на длинную железнодорожную платформу. За два дня до старта в космос тепловоз вывозил эту платформу на стартовую позицию – первую площадку космодрома Байконур. Здесь ракету поднимали в вертикальное положение, заправляли топливом, готовили к запуску и отправляли в космическое путешествие.

С первых же дней служба в прославленной воинской части, которая готовила к старту ракеты-носители и космические аппараты, пришлась Макарьеву по душе. Ему нравилось готовить к полету грузовые корабли «Прогресс», проводить проверки оборудования на пилотируемых «Союзах». Отделение систем жизнеобеспечения, в которое определили служить Антона, занималось всеми бортовыми системами космических кораблей, связанными с жизнью и досугом экипажей космонавтов. Капитан Полякин, старшие лейтенанты Беланов и Зеленин, а теперь и лейтенант Макарьев отвечали за проверки систем воздухо – и водообеспечения, загрузку в корабли продуктов питания, проверку герметичности газовых магистралей и стыковочных узлов, испытания скафандров.

Служба в офицерских нарядах, которых молодому лейтенанту выпадало по пять-шесть в месяц, тоже была Макарьеву не в тягость. А один из армейских нарядов – караул «под елочкой» – Антону Макарьеву даже понравился. «Елочкой» на жаргоне испытателей космодрома именовалась вывезенная и установленная на стартовой позиции ракета-носитель. Ночью, когда вокруг ракеты на фермах обслуживания зажигались разноцветные габаритные и осветительные огни, все сооружение действительно становилось похожим на огромную стройную ель в блесках новогодних игрушек, одиноко возвышающуюся среди бескрайнего простора казахстанских степей.

Причина, по которой Макарьев предпочитал караул «под елочкой» всем другим нарядам, была более чем прозаичной. Если во время дежурств по испытательному корпусу или по автопарку ты постоянно занят чем-нибудь в течение суток, то в наряд на стартовую позицию заступает сразу четверо офицеров. Пока двое несут караул около ракеты, еще двое отдыхают в дежурном помещении. Этот-то отдых между сменами Антон Макарьев и приловчился использовать для того, чтобы почитать интересную книгу или свежий номер какого-нибудь журнала.

…В ночь на 29 августа 1988 года именно лейтенант Макарьев был назначен в офицерский караул около готовящейся стартовать в космос ракеты-носителя с космическим кораблем «СоюзТМ-6».

 

 

7.

29 августа 1988 года.

Космодром Байконур, стартовая площадка 1.

 

Заступив в караул «под елочку» вечером накануне дня старта советско-афганского экипажа, лейтенант Макарьев прихватил с собой последний номер литературного журнала «Нева», в котором начали печатать новый фантастический роман.

Но едва Антон открыл «Неву», как телефон оперативной связи разразился пронзительной трелью. Макарьев схватил трубку и на одном дыхании выпалил:

– Дежурный по стартовой позиции лейтенант Макарьев!

– Макарьев? – голос в трубке звучал глухо, но Антон сразу же узнал начальника штаба второй испытательной группы. – Говорит майор Бехтерев. Ну-ка, возьми с собой двух солдат и пройдись по периметру стартовой позиции. Проверишь ограждение и посмотришь, чтобы никто там не шатался. Понял?

– Так точно! – отчеканил Антон. – Пройтись вдоль периметра и проверить ограждение.

– Ну, выполняй, раз понял, – буркнул голос и из динамика донеслись гудки отбоя.

Антон положил телефонную трубку и повернулся к сержанту Русакову:

– Виктор, буди рядового Игнатова, берите автоматы и быстро сюда! Приказано проверить периметр стартовой позиции!

Русаков состроил на лице кислую мину, но вслух ничего не сказал и скрылся в помещении казармы, в которой после смены отдыхал наряд.

Антон приоткрыл дверь комнаты отдыха офицерского состава, шагнул внутрь и остановился у металлической койки, на которой, подложив под голову форменную фуражку, сладко посапывал лейтенант Нагорнов.

– Олежка, подъем, – он стал тормошить спящего офицера за плечо. – Вставай, говорю!

– А? – Нагорнов встревожено вскинулся на кровати и сонно буркнул:

– Который час?

– Половина четвертого. Вставай.

– Какого черта вставать? – недовольно засопел еще толком не проснувшийся лейтенант. – Мне еще полтора часа спать...

– Только что позвонил Бехтерев, – пояснил Антон. – Приказал мне проверить периметр ограждения. Останешься здесь за старшего.

– Ох, твою налево и направо, – Нагорнов опустил ноги с кровати и хрустко потянулся. – А что случилось-то?

– Да вроде бы ничего, – пожал плечами Макарьев.

– А, понятно, – Олег Нагорнов криво ухмыльнулся и стал натягивать сапоги. – У нашего Бехтерева очередная заморочка из цикла «Кому не спится в ночь глухую»…

Антон в ответ только рукой махнул и вышел из дежурного помещения. На пороге покуривали одну сигарету на двоих Русаков и зевающий, еще не совсем проснувшийся рядовой Николай Игнатов, оба с «калашниковыми» через плечо. При появлении лейтенанта погасили окурок, поправили ремни.

– Готовы? – Антон осмотрел солдат критическим взглядом.

– Так точно! – Русаков вытянулся по стойке «смирно».

– Игнатов, ты хотя бы лицо умыл, – с укором заметил Макарьев. – А то не ровен час, еще заснешь на ходу.

– Не заснет, товарищ лейтенант, – Виктор Русаков ухмыльнулся и шутливо ткнул Игнатова кулаком в бедро. – А если по дороге начнет похрапывать, я его подзатыльничком разбужу...

– Это надо еще посмотреть, кто кого разбудит, – лениво и зло огрызнулся Игнатов. – Тоже мне нашелся будильничек...

– Разговорчики в строю, – строго одернул обоих Антон. – Значит, так. Задача командованием нам поставлена такая: проверяем периметр ограждения стартовой позиции с внешней стороны. От контрольно-пропускного пункта идем направо, по часовой стрелке вокруг стартовой позиции. При движении не шуметь и не разговаривать. Ясно?

– Так точно, ясно!

– Ну, раз ясно, пошли.

Они прошли мимо здания контрольно-пропускного пункта через металлические ворота и вдоль забора из натянутой между бетонными столбами колючей проволоки двинулись вправо. Сразу за небольшой асфальтированной площадкой перед воротами, на которой обычно оставляли подъезжавшие к стартовой позиции машины, не имеющие пропуска для проезда на стартовый комплекс, начиналась железнодорожная насыпь. Шагая гуськом друг за другом, они поднялись на насыпь по выложенным из кирпича узким ступенькам, пересекли железнодорожное полотно и остановились у вышки часового.

– Ефименко! – позвал Антон, запрокинув голову. – Спишь там, что ли?

– Никак нет, – бодро откликнулись сверху. Секунду спустя над дощатыми перилами поднятой над землей будки появилось лицо охранника:

– Слежу за дорогой к стартовой площадке, товарищ лейтенант!

– Это хорошо. Зорче следи. И лучше всего – с открытыми глазами, – со смешком посоветовал Макарьев и повернулся к Русакову и Игнатову:

– Идем дальше. Русаков – за мной, Игнатов – замыкающий.

Они стали спускаться по насыпи вниз, стараясь держаться метрах в двух от забора из колючей проволоки. Глаза лейтенанта еще не привыкли к темноте. Сделав несколько шагов, Макарьев споткнулся об обломок металлической трубы, потерял равновесие и едва не упал. Шепотом чертыхнувшись, он поправил съехавшую на лоб фуражку и двинулся дальше. Мусор вокруг стартовой позиции периодически убирали, но в промежутках между уборками под ногами могло оказаться все, что угодно: ржавая арматура, моток колючей проволоки, обломки какого-нибудь списанного прибора. Поэтому ходить вдоль ограждения – да еще ночью – караульные не любили: можно было не только порвать и испачкать обмундирование, но и серьезно пораниться.

Забор из колючей проволоки охватывал стартовую позицию сплющенным сплошным кольцом. Попасть внутрь можно было только через ворота – автомобильные на КПП рядом с дежурным помещением, и железнодорожные: одни – на центральном рельсовом пути, по которому завозили на старт ракету, и другие – на грузовой железнодорожной ветке, используемой для подвоза оборудования и топлива. К этим грузовым железнодорожным воротам и направлялись сейчас, двигаясь вдоль забора, лейтенант Макарьев и двое солдат.

Проволочный двухметровый забор был в полном порядке и непрерывным, едва различимым в ночной темноте контуром тянулся по правую руку от идущих.

«Триста лет он кому-нибудь нужен, этот распроклятый забор,– мысленно выругался Макарьев. – Бехтереву, наверное, сейчас просто нечем заняться. Сидит наш дорогой майор где-нибудь в казарме или в своем кабинете на технической позиции, мучается бессонницей и, усердно накручивая телефонный диск, лепит пистоны всем подчиненным налево и направо! Для общей профилактики и ощущения полноты армейской жизни. Чтобы служба сахаром не казалась!»

Летом в степи светает рано. Зыбкая линия горизонта на востоке начала понемногу светлеть, все отчетливее вырисовывая границу между по-прежнему темной землей и постепенно разгоравшейся зарей. Белесые невесомые отблески лучей установленных на ажурных вышках мощных прожекторов, словно ловкие пальцы невидимого исполинского массажиста, скользили по всему пространству степи, разгоняя мелкие островки тьмы вокруг стартовой позиции. Злополучный проволочный забор, вдоль которого сейчас перемещалась группа под командованием Макарьева, был хорошо виден почти на всем своем протяжении и все так же девственно нерушим. Макарьев шел вдоль ограждения, неслышно ступая по земле мягкими хромовыми сапогами и периодически бросая взгляд то на переплетенные колючей проволокой столбы, то в постепенно оживающую перед скорым рассветом степь.

Много позже, когда Антон подробно анализировал события этой ночи, он так и не смог четко определить тот момент, когда почувствовал опасность. Наверное, думая о чем-то своем, Макарьев краем уха все же уловил что-то необычное среди ватного безмолвия темного пространства степи. Неясный образ проник в мозг, скользнул в подсознание и вернулся обратно колющим ощущением тревоги.

Антон резко остановился. Шагавший следом и на ходу дремавший сержант Русаков с разгона ткнулся носом ему в спину и испуганно охнул.

– Ну-ка тихо, – шепнул Макарьев, не оборачиваясь, и прислушался.

Тишина не была абсолютной. Справа, на стартовой позиции, металлической скороговоркой тарахтел не отрегулированный автомобильный двигатель, слышались негромкие звуки команд руководителей испытательных отделений и командиров боевых расчетов. Сзади, со стороны шоссе и монтажного корпуса, доносились далекие невнятные голоса. Несколько человек – наверное, из числа инженерного персонала – громко разговаривая, шли по дороге в сторону технической зоны. И еще один звук пробивался спереди, откуда-то из глубины по-прежнему остающегося черным пространства ночной степи. Легкое металлическое позвякивание почти на пределе слышимости.

 – Ложись! – шепотом приказал Антон и первым упал на теплую и пыльную землю. Одним отточенным движением сбросив с плеч автоматы, Русаков и Игнатов бесшумно легли рядом с командиром.

Антон приподнял голову и снова прислушался. Через несколько томительно долгих секунд что-то снова едва слышно звякнуло. Какой-то неразличимый в темноте объект перемещался из степи в сторону стартовой позиции и ограждения из колючей проволоки.

«Кто же это может быть? – Антон напряг глаза, всматриваясь в темноту. – Если кто-то из военных или гражданских, то почему идет к периметру, а не в сторону ворот? Может там, в заборе, есть дыра? Лаз в колючей проволоке?»

Макарьев усмехнулся, представив, скольких трудов будет стоить незнакомцу пробраться ночью сквозь дыру в проволочном заграждении, так чтобы не порвать одежду и не пораниться. Гораздо проще пройти через КПП. Если, конечно, у незнакомца есть пропуск на стартовый комплекс...

«Ай да Бехтерев! – с восхищением отметил про себя Антон. – Просто ясновидец наш майор, оказывается! Надо же так угадать: вывести нас ночью почти точно на нарушителя!»

– Товарищ лейтенант, посмотрите в сторону станции! – горячо зашептал на ухо Макарьеву пододвинувшийся вплотную Виктор Русаков. – Видите?

Он вытянул вперед руку, указывая направление. Антон перевел взгляд в сторону едва заметных в темноте далеких корпусов железнодорожной станции и почти сразу же увидел тех, кто двигался им наперерез. Их было трое. Черные, зыбкие в темноте фигуры едва различались глазом на фоне усыпанного звездами ночного бархата неба. Они двигались друг за другом, осторожно переставляя ноги и явно стараясь не шуметь. Идущие казались сгорбленными. Присмотревшись, Антон различил у них за плечами большие вещевые мешки. Тот, который шел вторым в цепочке, помимо такой же, как и у всех поклажи, нес на левом плече толстую короткую трубу.

«Ничего себе сюрприз!»– Макарьев, напрягая глаза, всматривался в ночь. Ни на военных, ни на гражданских испытателей троица, вышедшая из темной степи явно не была похожа.

«Может, это туристы? – мысленно прикинул Антон. – Какие-нибудь заплутавшие в степи лодочники-байдарочники, приехавшие отдохнуть на Аральское море?»

«Ну, ты и фантазер, братец, – тут же сам себе возразил он. – Какие могут быть байдарочники в трехстах километрах от моря? В самом центре закрытой и тщательно охраняемой зоны? Гм... Что же, придется немного нарушить ваши планы, товарищи туристы или кто вы там есть на самом деле!»

Антон правой рукой нащупал на земле крупную гальку и, чуть приподнявшись на локте, по навесной траектории с силой швырнул камешек в сторону, в направлении стартовой позиции. Камешек, описав в воздухе дугу, выбил пыльный фонтанчик на поверхности степи метрах в пятидесяти от перемещающихся в темноте фигур. Звук от удара получился глухим, но все же хорошо различимым. Троица в степи мгновенно оцепенела. Передний из идущих приподнял левую руку, явно призывая шедших следом за ним к спокойствию и молчанию. Несколько секунд они стояли неподвижно, напряженно вслушиваясь в доносившиеся из степи и со стартовой позиции звуки. Потом передний повернулся к остальным и негромко что-то произнес. Троица снова двинулась вперед.

 «Интересная картинка вырисовывается! – Антон во все глаза всматривался в движущиеся в темноте фигуры. – Наши незваные гости, оказывается, не любят резких ночных звуков. Ночные звуки их пугают... Гм, а ведь очевидно, что эти трое пытаются пройти незамеченными к старту и очень боятся, что их обнаружат!»

 Он прикинул соотношение сил. Их трое и «гостей» тоже трое. Вроде бы равновесие. Но он – всего лишь офицер – двухгодичник, а Игнатов и Русаков даже в сумме не потянут хотя бы на одного вышколенного «коммандос», которые в приключенческом кино задерживают нарушителей и крошат в капусту бандитов. Так, парочка без пяти минут дембелей в полусонном состоянии с уже успевшей атрофироваться от постоянного отлынивания от утренней зарядки мускулатурой. Понадеяться на вооружение? С нашей стороны – два «калашникова» и давно не чищенный почти однофамилец «макаров» в кобуре на поясе. Со стороны степных «странников» – неизвестно что. Толстая труба на плече одного из «гостей», кстати, выглядит достаточно внушительно...

 – Русаков! – Антон принял решение. – Сейчас тихо отползаешь назад. Пусть Ефименко поднимает по тревоге роту охраны. Передашь: здесь три нарушителя, возможно вооружены.

На лице Русакова отразилась сложная гамма чувств. Ну, какие могут быть нарушители в самом центре Казахстана? В сотнях километрах от государственной границы? За полтора месяца до дембеля? Делать ему нечего, нашему лейтенанту, что ли? Взялся розыгрыши по ночам устраивать? Да нет, глаза смотрят серьезно... И в голосе не чувствуется фальши... А может и вправду нарушители?

– Давай действуй, – слегка подтолкнул Русакова локтем Макарьев, прервав его тягостные раздумья. – И вот что... Свой автомат оставь мне.

Русаков, наконец, сообразил, что дело затевается серьезное, молча кивнул и пододвинул в сторону лейтенанта «калашников». Ловко и почти бесшумно развернулся на месте и пополз обратно в сторону сторожевой вышки.

«До сторожевой вышки метров триста – триста пятьдесят, – Антон мысленно прикинул расстояние. – Значит, где-то минут через пять Русаков должен доползти. Еще пять минут накинем на объявление тревоги и принятие командирских решений... Минут десять на сборы и прибытие роты от казармы сюда. Двадцать минут! Да за это время можно полкосмодрома взорвать!»

– Игнатов, – шепотом позвал Макарьев второго солдата. – Сними-ка на всякий случай автомат с предохранителя. Но стрелять только по моей команде. Будем лежать и тихо дожидаться роту охраны. Понял?

– Так точно, – так же шепотом ответил Игнатов. Сон с него, похоже, как рукой сняло.

Троица в темноте дошла почти до самого проволочного ограждения и остановилась. Шедший первым поднес что-то темное на уровень глаз и направил в сторону стартового комплекса.

«Бинокль или прибор ночного видения, – догадался Антон. – Ребят определенно интересует наша ракета. И с чего бы это, спрашивается, такой пристальный интерес?»

Передний из «гостей», видимо, старший среди троицы, обернулся и тихо произнес несколько слов на незнакомом Макарьеву языке. Второй в цепи сразу же присел на одно колено, поднял толстую короткую трубу на уровень плеча и навел ее в сторону стартовой позиции. Несколько секунд он целился, потом опустил трубу и что-то сказал первому. Первый согласно закивал и коротко о чем-то распорядился. Все трое почти одновременно опустились на корточки и стали стаскивать с плеч свои рюкзаки.

«А эта толстая кургузая трубочка на плече – явно не кинокамера, – сообразил Макарьев. – Э, да наши ребятишки, кажется, только что произвели пробное прицеливание. И судя по всему, удачное».

Он снял с головы фуражку, осторожно положил ее рядом с собой на землю и сдвинул вниз пластину предохранителя на оставленном Русаковым «калашникове».

«Расстояние до наших дорогих гостей сейчас метров шестьдесят или семьдесят, – Антон облизал кончиком языка пересохшие от волнения губы. – Если они вдруг захотят из своей трубочки пальнуть по ракете, мы с Игнатовым их, пожалуй, достанем... Достанем даже раньше, чем они успеют пальнуть... Н-да... Только лучше все равно стрелять поверх голов. Живыми они нужны, гости наши дорогие, живыми... Эх, жаль позиция неудачная: они немного на возвышенности, а мы – в низинке. Ну, да выбирать теперь уж не приходится».

– Русак, ты что, совсем сдурел? – вдруг громко, едва ли не на всю степь, раздался сзади голос караульного Ефименко. – Ты чего на животе ползешь?

Пятно света от прожектора на караульной вышке качнулось вправо и переместилось от железнодорожной насыпи в сторону проволочного забора. Трое незнакомцев около ограждения мгновенно оказались на земле.

– А ну вставай, разведчик хренов! – весело загоготал на вышке Ефименко. – Ты что, решил ко мне незаметно подкрасться, что ли? Чего руками машешь, придурок?

Антон быстро оглянулся назад. Всего в полусотне метров от караульной вышки Русаков приподнялся с земли и, стоя на коленях, отчаянно махал руками, пытаясь заставить караульного замолчать и убрать свет.

– А где Игнат и лейтенант? – никак не унимался Ефименко. – Или они следом за тобой ползут?

Луч прожектора скользнул вдоль забора из колючей проволоки и уперся почти точно в пятачок земли, на котором распластались Антон Макарьев и Николай Игнатов.

«С возвышенности мы сейчас видны, как на ладони», – успел подумать Антон. По спине пробежал неприятный холодок.

Тишину ночи прорезал сухой треск автоматной очереди. Впереди, всего в полуметре от того места, где лежал Макарьев, песок фонтанчиками взвился вверх. Игнатов громко охнул, схватился рукой за левое предплечье и перевалился на бок. Антон, – почти машинально, не целясь и даже не поднимая головы, – нажал на спусковой крючок «калашникова». Автомат возмущенно плюнул огнем, затрясся и загрохотал. Его дуло было направлено вверх под углом, и очередь вспорола небо слишком высоко над головами нарушителей.

Троицу нарушителей около ограждения ослепил прожектор. Поэтому они не смогли сразу точно прицелиться, и принялась палить из двух или трех стволов наугад. Несколько коротких очередей с визгом пронеслись над головой Макарьева.

Антон перестал стрелять, резко дернулся вправо и перекатился почти к самому проволочному забору. И вовремя – не прошло и нескольких секунд, как в то место, где он только что лежал, ударила прицельная и длинная автоматная очередь.

Макарьев чуть приподнял голову и увидел, что один из нарушителей привстал с земли и из своего короткого автомата буквально поливает огнем его прежнюю позицию.

«Ага, прожектор их все-таки ослепил. Стрелок в темноте еще плохо видит, – сообразил Антон. – Вот и на нашей улице начинается праздник, ребятушки!»

Он поймал на мушку хорошо различимый на фоне светлеющего предрассветного неба силуэт стрелка и выстрелил. «Калашников» громыхнул короткой очередью, поперхнулся и замолчал. Патроны закончились.

Стрелок на возвышенности дернулся, гортанно вскрикнул и тяжело осел на землю.

«Попал!» – Макарьев отшвырнул прочь бесполезный теперь автомат, расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Но прицелиться не успел. Один из засевших на пригорке нарушителей на мгновение привстал и сделал резкий замах рукой в сторону Антона.

«Граната!» – Макарьев испуганно зажмурил глаза и вжался в землю. Он совершенно ясно осознал, что ни спрятаться, ни убежать уже не успеет. Да и негде было спрятаться и некуда было бежать в этой почти идеально ровной и плоской степи... Маленькая, ребристая и неотвратимая смерть неслась к Антону по навесной траектории, чтобы сотнями металлических осколков пригвоздить к пыльной поверхности земли его распластавшееся среди высохшей травы тело...

Время странно растянулось. Сердце сначала замерло, и тут же встрепенулось испуганной птицей, каждым своим ударом отмечая уже не секунды, а миллисекунды жизни, последние мгновения существования… Сейчас будет взрыв, удар, боль, темнота и небытие…

Но взрыв грохнул впереди, метрах в семидесяти от Антона. Что-то массивное с шелестом и воем пронеслось над головой Макарьева в сторону железнодорожной насыпи, и наступила тишина. Антон открыл глаза, осторожно приподнял голову и посмотрел вперед. На возвышенности, широко раскинув руки, лежало чье-то неподвижное тело. Вокруг медленно оседала поднятая взрывом пыль.

«Сам себя взорвал, что ли? – удивился Макарьев, озираясь вокруг. – Да нет же! Я хорошо видел, что один из троих замахнулся, собираясь бросить в меня гранату! Почему же не бросил? Погоди-ка, а может это ловушка, чтобы меня выманить? Я сейчас встану, а они возьмут и срежут меня автоматной очередью. Спокойненько и прицельно, как в тире!»

Несколько томительно долгих секунд он лежал неподвижно, ожидая продолжения боя. Но впереди, на пригорке, никто больше не шевелился. Только слева, метрах в десяти от Макарьева, кто-то завозился в темноте и застонал.

– Игнатов? – шепотом позвал Антон – Живой?

– Руку зацепило, товарищ лейтенант! Больно… И крови много...

– Потерпи! – приказал Макарьев. – Я сейчас.

Держа пистолет наготове, он подполз к Игнатову. Солдат лежал на боку. На левом предплечье расплывалось небольшое темное пятно.

– Я тебя перевяжу, Коля, – пообещал Антон. – Только сначала схожу посмотреть, как там поживают наши гости.

Он подтянул к себе автомат Игнатова, медленно поднялся на ноги, и направив ствол «калашникова» вперед, двинулся к возвышенности. Ему показалось, что эту сотню шагов, которые отделяли его от позиции нарушителей, он прошел за несколько бесконечно долгих и тревожных часов. Антон осторожно крался в сторону пригорка на полусогнутых, одеревеневших от напряжения ногах, ожидая в любое мгновение вспышки встречного выстрела и удара вонзающейся ему в грудь пули. Но ни вспышек, ни выстрелов больше не было.

Когда он, наконец, поднялся на возвышенность, его глазам открылась страшная картина. Все трое нарушителей были мертвы. В этом не могло быть никаких сомнений. Второй стрелок так и не успел бросить гранату. Она взорвалась у него в руках, искромсав осколками тела всех троих нарушителей. Меньше всего досталось первому из них, тому, которого Антон почти наугад срезал автоматной очередью. В момент взрыва он лежал лицом вниз, и ему только разворотило спину мелкой металлической шрапнелью. От бросавшего гранату незнакомца осталась бесформенная обезглавленная масса туловища. Третьего, того, который нес на плече толстую трубу, отбросило взрывом метра на два в сторону от пригорка. Большой металлический осколок раскроил ему череп прямо посередине лба и превратил лицо в сплошное кровавое месиво.

Антон почувствовал, как к горлу подкатывает ком тошноты. Он резко отвернулся, перекинул через плечо ремень с «калашниковым» и зашагал назад, к раненому Игнатову.

 

 

8.

29 августа – 3 сентября 1988 года.

Орбитальная разведывательная группировка США

– Вашингтон, Белый дом.

 

Ночную перестрелку на Байконуре зафиксировал американский разведывательный спутник КН-11 «Кеннан».

Спутник пролетал над космодромом на высоте около трехсот пятидесяти километров и с помощью новейших телекамер с высоким разрешением вел съемку узких участков земной поверхности под собой. Полученная «картинка» кодировалась в набор цифр и передавалась сначала на летевший на еще большей высоте спутник электронной связи и управления, а оттуда – на принимающую станцию в форте Вельвуар в штате Вирджиния, чуть южнее Вашингтона.

Яркую вспышку взрыва в закрытой зоне космодрома спутник отследил, едва показавшись из-за горизонта. Одна из боковых телекамер «Кеннана» тут же уперла свой зоркий взгляд в ослепительно вспыхнувшее в ночи пятнышко, мгновенно фиксируя его расположение и яркость. Бортовой компьютер выдал оперативный анализ спектральных характеристик появившегося в ночной степи объекта. Через мгновение операторы на станции, принимающей сигнал со спутника, увидели на мониторах то, на что сейчас была нацелена телекамера «Кеннана».

– Пожалуй, стоит, чтобы наш «Кеннан» рассмотрел эту зону повнимательнее, – оценив полученное изображение, заметил руководитель полета. – И сделал привязку по местности.

– Это где-то в районе космодрома Байконур, – оператор повел подбородком в сторону монитора и заглянул в бумаги на рабочем столе. – По нашим данным сегодня планируется старт космического корабля с советскими и афганским космонавтами.

– Сейчас мы постараемся определить координаты вспышки поточнее, – начальник смены потянулся к микрофону оперативной связи. – Придется побеспокоить наших управленцев...

Всего через несколько минут решение было принято. Набор команд ушел из центра управления полетом на бортовые антенны спутника. Повинуясь приказу с Земли, огромный девятнадцатиметровый цилиндр, имевший в диаметре три метра и весивший около пятнадцати тонн, включил двигатели ориентации, качнулся, и медленно завалившись набок, уперся всеми своими электронными глазами в то место, где было зафиксировано яркое пятно. Журналисты не зря прозвали сверхсекретный КН-11 «замочной скважиной». С этой минуты «Кеннан» надежно фиксировал все, что происходило в районе, где полыхнула огненная вспышка. Но больше ничего необычного он не увидел.

В конце смены сделанную спутником запись просмотрели еще раз. Помимо уже зафиксированного взрыва в том же районе обнаружились и менее яркие вспышки.

– Такие вспышки мы видим едва ли не каждый день, когда спутник ночью пролетает над Афганистаном, – заметил оператор. – Совершенно очевидно, что это стрельба и разрывы гранат.

– На советском космодроме? – скептически ухмыльнулся руководитель полета. – Русские начали войну на собственной территории?

– Похоже, Джон прав, – начальник смены задумчиво потер ладонью подбородок. – Картинка действительно напоминает боевые действия. Коллеги, не забывайте, что на старте сейчас стоит корабль с русскими и афганцем. Возможно, кто-то пытается к нему пробиться. И далеко не с мирными намерениями…

– Зона стрельбы почти вплотную примыкает к стартовой позиции «Союза», – оператор вывел на монитор контуры карты с обозначением расположенных на местности объектов. – Отсюда до ракеты всего несколько сотен метров.

– Как бы там ни было, нам пора поставить в известность кое-кого в Вашингтоне, – начальник смены снял телефонную трубку.

«Кеннан» к этому времени уже покинул пространство над Советским Союзом и теперь пересекал Афганистан, обозревая страну от высоких горных хребтов на севере и востоке до полупустынь и пустынь на юге. Спутник сверкнул яркой звездочкой в лучах восходящего солнца почти точно над горой Тиргаран, окинул взглядом своих электронных глаз вершины Гиндукуша и Паропамиза и понесся дальше над едва заметными речушками в труднопроходимых ущельях и широкими голубыми лентами Пянджа и Гильменда.

Сообщение от «Кеннана» в течение нескольких дней «гуляло» по этажам различных ведомств, пока не оказалось в одном из кабинетов в здании Центрального разведывательного управления США в Лэнгли.