Текст книги "Караул под "ёлочкой""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Антон резко свернул влево, перешел дорогу и зашагал в сторону казармы роты телефонной связи.

…Через пятнадцать минут, поболтав о том и о сем со своим старым знакомым заместителем командира роты связи лейтенантом Голубевым, Макарьев выяснил, что в ночь, когда на орбиту стартовал «Союз» с советско-афганским экипажем, дежурным оператором–телефонистом на смотровой площадке была ефрейтор Ульяна Соронина.

 

 

13.

31 августа 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

 

Поговорив с лейтенантом Голубевым и поблагодарив его за проявленную бдительность, Контрразведчик положил на рычаг трубку телефона и подошел к окну.

Из окна его кабинета на третьем этаже нового монтажного корпуса открывался фантастически красивый вид. Сразу за рельсовыми путями железнодорожной станции «Северная» начиналась техническая зона космодрома. Отсюда, с десятиметровой высоты, были хорошо видны аккуратные бело – серые параллелепипеды залов подготовки ракет-носителей и проверки электрических сетей космического корабля, чем-то неуловимо напоминавшие Контрразведчику огромные океанские корабли, целеустремленно идущие за горизонт по бескрайним зеленовато – коричневым водным просторам. Но самое главное – из окна как на ладони была видна соседняя пусковая площадка, на одном из стартовых столов которой сейчас возвышалась могучая громада ракеты-носителя «Энергия» и крылатого корабля «Буран». Космический комплекс своими очертаниями походил на огромный устремленный в небесную высь церковный собор, на боковую поверхность которого присела отдохнуть, широко распластав крылья, большая бело-черная птица.

«Ладно, вернемся, как говорится, к нашим баранам», – Контрразведчик отошел от окна, налил воды в большую металлическую кружку с пластмассовой ручкой и опустил в воду кипятильник. За время работы на полигоне он пристрастился по несколько раз в день пить крепкий горячий чай. Зимой ароматный напиток надежно защищал от простуды и просачивавшегося даже сквозь толстые кирпичные стены зданий холода, а летом, наоборот, предохранял от удушливого зноя и непереносимой жары. Контрразведчик так привык к ежедневным чаепитиям, что теперь уже не мог представить себе, как раньше, во время работы в центральном управлении в Москве, он мог обходиться без нескольких стаканов горячего и бодрящего чая.

Вода в кружке быстро закипела. Контрразведчик выключил кипятильник из розетки, насыпал полную чайную ложку индийского чая на дно граненого стакана, вставленного в медный подстаканник, и залил заварку крутым кипятком. Теперь нужно подождать пару минут – и волшебный напиток, спасающий его от жары лучше всяких «Байкалов» и «Пепси-Кол», будет готов. Чай он любил заваривать именно так, в стакане, «по черному», как шутили коллеги, и пил его без сахара, в полной мере наслаждаясь специфическим ароматом и вкусом напитка.

Контрразведчик подождал, пока чай заварится и немного настоится, сделал несколько маленьких глотков, придирчиво оценивая полученный результат, остался доволен, и со стаканом в руке присел в кресло около письменного стола, расправил плечи.

«Хорошо, что Голубев позвонил, – подумал он, мысленно вернувшись к служебным делам. – Итак, лейтенант Макарьев интересуется телефонистом, дежурившим на смотровой площадке... С чего бы это?»

Контрразведчик за время своей работы на космодроме успел неплохо узнать Антона, а нынешним утром еще и внимательно изучить его личное дело, затребованное из штаба части. Макарьев – человек очень работоспособный и педантичный. Отношения в коллективе практически со всеми коллегами поддерживает ровные и дружеские. Хотя, по мнению непосредственного командира капитана Полякина, все-таки немного замкнутый. Как говорится, себе на уме. Много читает. В формулярах городской и научной библиотек в Ленинске отмечены, в основном, книги по космонавтике и астрономии, сборники фантастики и детективы. Космонавтика и астрономия – это понятно. В части и Макарьев, и его друг и сослуживец Зеленин давно слывут самыми большими спецами по части истории и теории космических полетов. Шутки – шутками, а совсем не у многих офицеров хватает сил и желания вечером, после работы на стендах и на старте, тащиться в техническую библиотеку, чтобы систематически пополнять свои знания, выискивая едва ли не по крупицам новую информацию в ворохе отечественных и иностранных книг и журналов. Значит, приплюсуем к личным качествам Макарьева еще целеустремленность и волю. И сюда же добавим, опять же судя по рассказам коллег, хорошую порцию упрямства. Такие ребята, как Макарьев, обычно имеют сложный характер, не умеют лебезить и прогибаться, часто не ладят с начальством, ершисты и самолюбивы.

Если космонавтика и астрономия – это дань профессии, то запойное чтение фантастики и детективов может говорить о склонности Макарьева к аналитическому мышлению и развитом воображении. Что тоже можно записать в число достоинств лейтенанта…

Теперь кое-что из личных впечатлений… Макарьев честолюбив. Самую малость, но все-таки это заметно. Работу выполняет дотошно, доходит всегда до малейших нюансов. Требователен и лично к себе, и к окружающим. Может быть, поэтому иногда бывает излишне резок. В любом деле всегда предпочитает полагаться, в основном, на свои собственные силы. Если кого и просит о помощи, так только очень близких друзей. И просит очень редко…

«Так, ну и что мы имеем в итоге?» – Контрразведчик допил поостывший чай и отодвинул стакан в сторону.

Что будет делать работоспособный, честолюбивый лейтенант с аналитическим мышлением и развитой фантазией, который оказался в самом центре событий той предстартовой ночи? Учтем, что он предпочитает во всем опираться на собственные силы, любит доводить до конца любое дело и органически не переносит никаких тайн и неясностей. Что он будет делать?

«Да он же неминуемо начнет свое собственное расследование, – лицо Контрразведчика озарилось лучистой улыбкой. – Вот как пить дать, начнет! И будет вести это расследование дотошно и максимально скрытно. Перекопает все сам, лично, и рыть будет до тех пор, пока не нападет на какой-нибудь след!

Он задумчиво пробарабанил пальцами по поверхности стола.

«Н-да, только частного детектива Макарьева нам как раз и не хватает… Ну, куда мы, бедные, денемся, спрашивается, без молодого Шерлока Холмса в степях Казахстана?»

Он достал из кармана рубашки зажигалку и пачку «Стюардессы», вытащил сигарету, помял ее пальцами, зачем-то понюхал и, наконец, закурил.

«Нет, это никуда не годится. Ничего хорошего, если мальчишка будет путаться под ногами у следствия. Мало ли что... Пожалуй, следует поручить кому-нибудь из наших ребят серьезно поговорить с Макарьевым. Наставить его на путь истинный, так сказать...»

Рука Контрразведчика потянулась к телефонной трубке, но вдруг замерла в воздухе. В голову ему пришла неожиданная мысль.

«Что плохого, если Макарьев и вправду начнет заниматься своим любительским частным сыском? Да, он не профессионал. Но глаза у него не зашорены. Совершенно иной взгляд на происшедшие события, чем у меня и ребят из контрразведки полигона»...

Главный вопрос сейчас состоит в том, связана ли с попыткой диверсантов обстрелять ракету на старте более чем странная смерть майора Бехтерева?

Несколько месяцев назад контрразведка получила информацию, что против советско-афганского экипажа готовится диверсия. Но какой будет нанесен удар, когда и кто будет исполнителем – все это было неясно.

И сейчас ясности не прибавилось. Ни на йоту. Диверсионную группу, переброшенную из Афганистана, засекли еще на подходе к Байконуру и силами роты спецподразделения незаметно сопровождали по степи на расстоянии примерно полкилометра. Контрразведчик уже собирался дать команду на захват трех душманов, но судьбе было угодно, чтобы раньше на «гостей» из-за кордона вышел наряд лейтенанта Макарьева…

В итоге диверсионная группа была уничтожена и задачу свою не выполнила. Но, если поразмыслить, диверсантов Макарьев обнаружил только потому, что именно покойный Бехтерев приказал ему проверить периметр ограждения стартовой позиции. А потом почему-то отравился. Или же все-таки его отравили? Гм, тогда нужно искать убийцу... И возможно, не просто убийцу, а пособника диверсантов, вражеского агента...

«Вот тут-то на поле нашей операции и появляется частный детектив-любитель лейтенант Антон Макарьев. Ясно, что как непосредственный участник событий в ночь перед стартом, он сразу же попадет в зону внимания убийцы. Или вражеского агента. Гм, если, конечно, этот агент вообще существует в природе, а не является плодом нашего воображения... Макарьев начинает самостоятельно копаться во всем этом деле. Добросовестно и тщательно рыть в непосредственной близости от вероятного врага. Возможно, он ничего и не найдет, но, по крайней мере, будет постоянно отвлекать на себя какую-то часть внимания шпиона. Может быть, даже заставит его занервничать и чем-то выдать себя... А нервы – это ахиллесова пята любого агента, даже самого опытного. Мы же, контрразведка, при таком раскладе сможем действовать куда более раскованно. И есть вероятность, что быстрее сможем выйти на затаившегося противника».

Ну, а если Макарьеву действительно удастся на что-то наткнуться в своих дилетантских изысканиях? Реально потревожить схоронившегося агента? Вот тогда-то агент непременно активно проявит себя. Обязательно проявит. И, скорее всего, сделает это резко и решительно. Макарьев вполне может оказаться под его ударом...

Контрразведчик любил планировать операции так, чтобы рассчитать их с почти математической точностью. Чтобы заранее предусмотреть практически все, нужно было учесть множество факторов, в том числе и неизвестных, учесть случайности и неожиданности, предусмотреть все возможные опасности. В итоге получалось уравнение со многими неизвестными, но благодаря своему уму и логике, Контрразведчик уже не однажды решал такие уравнения. Руководство контрразведки каждый раз удивленно пожимало плечами, когда он излагал результаты очередной разработки – у многих не укладывалось в голове, как он мог так тонко и умело вычислить очередного врага, сорвать продуманные на десять ходов вперед планы иностранных разведок. В управлении контрразведки его считали баловнем судьбы и везунчиком, завидовали и даже немного опасались. Он не обращал на болтовню за спиной никакого внимания, старался избегать аппаратных интриг и по-прежнему ставил в работе на тройку проверенных лошадей – логику, интуицию и разумное упрямство.

…Через полчаса, набросав на листе бумаги общий план операции, Контрразведчик вызвал к себе сотрудников службы наружного наблюдения и, скользнув придирчивым взглядом по пятерым переодетым в гражданскую одежду офицерам, сказал:

– Ребята, лейтенанта Макарьева, надеюсь, в лицо все знаете? Герой минувшей бурной ночи... Ну, так вот с этой минуты будете поочередно его водить. Круглые сутки. Следить за каждым шагом. Нужно негласно и незаметно обеспечить его полную безопасность. Имейте в виду, что одновременно с вами за Макарьевым может вести слежку еще кто-то... Вот этот «кто-то», в конечном итоге, нам и нужен. Ясно?

 

 

14.

1 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Командный пункт.

 

Макарьев легко взлетел по лестнице на третий этаж здания монтажно-испытательного корпуса, пересек небольшой коридорчик, свернул направо и оказался перед обшитой металлическим листом широкой дверью. Над дверью прямо на поверхности стены большими синими буквами была сделана аккуратная надпись: «Командный пункт». Слева от двери чуть выступала из косяка черная пуговка звонка. Антон секунду помедлил, собираясь с духом, и резко нажал указательным пальцем на кнопку.

Несколько томительно долгих секунд из-за двери не было слышно ни звука. Потом, наконец, гулко забухали по металлическому полу чьи-то размеренные шаги, послышалось раздраженное невнятное бормотание. Заскрежетала щеколда и в проеме приоткрывшейся двери появилась прыщавая физиономия в поношенной солдатской панаме. На левой щеке часового предательски розовело большое пятно пролежня.

– Спишь, дежурный? – весело хохотнул Антон и укоризненно погрозил пальцем. – Солдат спит, а служба идет?

– Здравия желаю, товарищ лейтенант, – часовой приложил титанические усилия, чтобы подавить зевок. – Никак нет, не сплю.

– Ну-ну, – скептически покачал головой Макарьев. – Вот что, дружище, вызови-ка мне ефрейтора Соронину.

– Слушаюсь, – часовой отступил на шаг от двери. – Только вам, товарищ лейтенант, придется здесь подождать. Такой у нас порядок.

– Порядок есть порядок, – безропотно согласился Макарьев. – Я со своим уставом в чужой монастырь не хожу. Только ты уж давай побыстрей, ладно?

– Одна нога здесь, другая там, – солдат растянул губы в ухмылке и прикрыл дверь. Было слышно, как он, напевая что-то себе под нос, удаляется в глубь коридора.

Ждать действительно пришлось недолго. Не прошло и минуты, как за дверью вновь послышались шаги. Только теперь это был не звук грохочущих по металлическим перекрытиям тяжелых солдатских ботинок, а легкий и стремительный перестук туфелек на каблучках.

«Звенящие каблучки таинственной незнакомки», – с усмешкой подумал Антон.

Щеколда звонко лязгнула, дверь приоткрылась и в коридор выглянула коротко стриженная женская головка. Длинные черные ресницы удивленно взметнулись вверх, и в следующее мгновение Макарьева поглотила бездонная глубина двух ясно-голубых озер. Сердце лейтенанта стремительно ухнуло вниз, в открывшийся вдруг бездонный колодец, а лицо сделалось застывшим, бумажно-деревянным, похожим на безжизненную карнавальную маску. Что-то огромное, плотное и невидимое сжало грудь, и Антон почувствовал, что просто не может дышать.

Девушка тем временем полностью открыла двери и шагнула в коридор. Зеленая военная рубашка и такого же цвета юбка сидели на ней удивительно ладно и подчеркивали стройность и хрупкость ее фигурки.

– Это вы хотели меня видеть, товарищ лейтенант?

– Я? – Макарьев услышал свой сдавленный и испуганный голос откуда-то издалека. – Д-да... Я...

Ему показалось, что узкий коридор вдруг стремительно расширился, стены закачались и разъехались в стороны, открывая над головой высокую синь небес.

Антон, наконец, сделал судорожный вдох и закашлялся. Кровь мгновенно ударила ему в лицо.

– Извините... Здесь так пыльно...

– Пыльно? – в голубых глазах-озерах мелькнули озорные искорки.

– Я к вам по важному делу, – нашелся, наконец, красный, как рак, Макарьев.

– Конечно, по делу, – девушка понимающе улыбнулась и с легкой иронией добавила:

– По всему Байконуру уже два дня только и разговоров, что о страшно героическом и страшно деловом лейтенанте Макарьеве.

– Э... – Антон почувствовал себя полностью раздавленным. – Вас, наверное, Пашка Голубев успел предупредить, что я зайду, да?

– Ну, что вы, товарищ лейтенант, – Ульяна рассмеялась. – Чтобы замначальника роты связи Голубев разглашал большую военную тайну? Нет, у нас, товарищ лейтенант, свои собственные источники информации.

– К-ха... – Антон снова поперхнулся воздухом, но быстро овладел собой:

– И о чем же, интересно, вас проинформировали ваши источники?

– О чем? – переспросила девушка и пожала худенькими плечиками.

– Конечно, о том, что героический лейтенант Макарьев продолжает свою такую нужную Родине службу. Позавчера ночью он в одиночку разгромил целую банду душманов, – в ее словах прозвучала уже не скрываемая насмешка. – А сегодня он пытается поймать их сообщника-шпиона. Правильно?

– Правильно, – Антон машинально кивнул, но тут же спохватился:

– Ну, не то, чтобы шпиона...

– Именно шпиона, – решительно прервала его Ульяна. – Давайте называть вещи своими именами.

Она окинула Макарьева иронично – оценивающим взглядом и продолжала:

– Но вы избрали не самое лучшее время для визита, товарищ лейтенант. Во-первых, я сейчас занята на испытательных работах. Во-вторых, кто же беседует на такие темы в коридоре? Нас вполне могут подслушивать!

Она заговорщицки подмигнула Антону и засмеялась. Смех у нее был тихий и приятный.

«Как будто зазвонил маленький колокольчик, – подумал Макарьев. – Маленький, ласковый и нежный колокольчик…»

– Поэтому у меня есть предложение перенести нашу с вами встречу и беседу во времени и пространстве, – ее глаза блеснули веселыми искрами. – Я надеюсь, вы не будете возражать?

– Не буду, – покорно пролепетал Антон. Он все никак не мог перехватить инициативу в беседе.

– Прекрасно, – улыбка Ульяны была обворожительной и обезоруживающей. – Ну, а поскольку вы, видимо, знакомы с дедуктивным методом мышления имени Шерлока Холмса, я просто сообщу вам некоторую дополнительную информацию, из которой вы, конечно же, сделаете правильные выводы. Вы готовы?

– Э... Я... – единственное, что Антон смог сделать, так это натянуто улыбнуться в ответ:

– Я готов.

– Очень хорошо, – Ульяна удовлетворенно наклонила голову. – Итак... Я очень люблю мороженое. Лучшее мороженое в Ленинске продают в кафе «Снежинка». Чтобы переодеться и привести себя в порядок после работы мне понадобится пара часов. А теперь можете делать ваши выводы, товарищ лейтенант.

Она усмехнулась и шагнула к двери.

– Одну минутку, – остановил ее Антон и, не переставая поражаться обнаружившейся, наконец, собственной смелости, на одном дыхании произнес:

– Ульяна, позвольте мне пригласить вас в кафе «Снежинка». Просто отдохнуть... Потанцевать и поесть мороженого. Сегодня, часиков так в восемь, а?

Ульяна весело фыркнула и осведомилась шутливо-строгим тоном:

– Должна ли я, товарищ лейтенант, понимать ваши слова как приглашение на свидание, а не на деловую встречу?

– Абсолютно верно! – совсем уже осмелел Макарьев. – Именно так мое предложение и следует понимать.

Ульяна устремила на него полный искреннего удивления взгляд:

– А как же ваши поиски шпиона?

– Расследование вполне может подождать! – горячо выпалил Макарьев. – М-м... Ну, хотя бы некоторое время...

– Хорошо, – Ульяна перестала улыбаться и чуть наклонила голову, с любопытством разглядывая Макарьева. – Считайте, что ваше приглашение просто отдохнуть, поесть мороженого и потанцевать принимается.

Она секунду помедлила и чуть слышно, одними губами произнесла:

– Антон...

…Ульяна Соронина приехала на космодром Байконур летом позапрошлого года вместе с мужем – лейтенантом Виктором Ильенко.

Родом Ульяна была из Саратовской области. Здесь, на берегу Волги, в маленьком старинном городке Острожске прошли ее детство и юность. Мама Ульяны, Прасковья Дмитриевна, всю свою жизнь проработала школьной учительницей, преподавала старшеклассникам русский язык и литературу в одной из местных школ. Своего отца Ульяна почти не помнила. Максим Соронин был водителем – дальнобойщиком. Как-то в рейсе, на подледеневшей трассе, его напарник не справился с управлением и груженый консервами МАЗ на приличной скорости выскочил на обочину, несколько раз перевернулся и ткнулся крышей кабины в каменистую насыпь. Когда помощь добралась до покореженной машины, и напарник Максима, и сам Максим, дремавший в кабине рядом с водителем, были уже мертвы...

Школу Ульяна закончила с отличием. Она твердо решила пойти по маминым стопам и стать учительницей. Поэтому, прокорпев все лето над учебниками, с первого же захода поступила в педагогический институт в Москве.

Пять студенческих лет пронеслись весело и быстро. Незадолго до выпускных государственных экзаменов на институтской дискотеке Ульяну пригласил танцевать статный и высокий молодой человек. А потом они отправились гулять по ночным московским улицам. Молодой человек, назвавшийся Виктором, оказался курсантом последнего курса высшего командного училища. Слово за слово, взгляд на взгляд – и голова Ульяны закружилась от нахлынувшего чувства. Будущий лейтенант Виктор Ильенко мало того, что оказался земляком с Поволжья, так еще и вобрал в себя все самые сокровенные девичьи мечты. По крайней мере, так тогда Ульяне казалось.

Сразу же после выпускных экзаменов бурный роман студенческой пары завершился гражданской процедурой под марш Мендельсона в одном из ЗАГСов Саратова. Жене военнослужащего надлежало сопровождать супруга к месту службы. А назначение новоиспеченный лейтенант Ильенко получил за тридевять земель – в воинскую часть 11284. Ехать предстояло от московского Казанского вокзала до затерявшейся где-то в глуши казахстанских степей маленькой станции со смешным названием Тюра-Там.

Выпускников высшего командного училища редко распределяли в тот район. Поэтому молодому офицеру так толком некто и не объяснил, где конкретно ему придется служить и чем именно заниматься на этом самом Тюра-Таме. Кто-то из старших преподавателей туманно – что поделаешь, секретность! – намекнул, что военную карьеру выпускнику командного училища придется начинать в ракетных войсках.

Виктор и Ульяна сразу после свадьбы сняли небольшую однокомнатную квартирку в Медведково, на самой окраине Москвы. Вечером, в день получения распределения для прохождения службы, лейтенант Ильенко вернулся домой в несколько подавленном настроении. Честно говоря, он очень рассчитывал, что попадет служить в престижную Западную группу войск в Германии или, в крайнем случае, куда-нибудь на морское побережье Прибалтики. Ульяна молча выслушала мужа и достала с книжной полки географический атлас. Две головы склонились над страницами книги в поисках загадочного Тюра-Тама. Потратив почти час на поиски и несколько раз едва ли не с лупой осмотрев с севера на юг и с востока на запад всю карту Казахстана, ни молодой офицер, ни его жена-учительница населенного пункта с названием Тюра-Там не обнаружили.

– Слушай, Витька, а ты ничего не перепутал? – спросила Ульяна, задумчиво грызя карандаш, которым только что разграфила территорию Казахской ССР на отдельные зоны поиска. – Может название другое: не Тюра-Там, а, например, Тмутаракань или какой-нибудь Тюм-тарарам? Или, может быть, этот твой Тюра-Там находится где-нибудь в Узбекистане или на Крайнем Севере?

– Да вроде бы нет, – лейтенант Ильенко растерянно почесал затылок и пожал плечами. – Посуди сама, какой может быть Крайний Север, если ехать на этот самый Тюра-Там нам с тобой придется с Казанского вокзала?

Он достал из кармана кителя железнодорожные билеты:

– Вот смотри, все точно: Казанский вокзал, станция назначения – Тюра-Там...

– Может быть, это в целях секретности? – предположила Ульяна, нахмурив брови. – Придем мы с тобой садиться в поезд, а к нам подойдут и скажут: вам, молодые люди, на самом деле туда-то и туда-то. Берите вещи и шагом марш следом за нами. И не болтать!

– Ох, ну что ты такое городишь? – возмутился Виктор. – Какая может быть секретность, если я купил эти билеты в самой обычной кассе на Ленинском проспекте?

– Тогда остается предположить только одно, – глаза Ульяны погрустнели. – Этот Тюра-Там настолько мал, что на географических картах его не обозначают...

Воображение ее нарисовало деревянную будочку-станцию в бескрайней выжженной солнцем степи. На будочке висела покосившаяся от времени вывеска с выцветшими буквами «Тюра-Там», а рядом лениво пощипывала колючки пара стреноженных верблюдов. Чуть дальше, в степи, виднелась огороженная колючей проволокой приземистая крышка пусковой шахты баллистической ракеты, вокруг которой жались друг к другу несколько грязно-белых одноэтажных домиков для обслуживающего персонала и членов их семей.

Ульяна печально вздохнула и тут же, ободряюще хлопнув по плечу приунывшего мужа, решительным тоном изрекла:

– Ничего, детей и там нужно учить. И вообще, Вить, давай поищем Тюра-Там в другом атласе?

– Давай, – обречено махнул рукой в ответ лейтенант Ильенко. В этот момент он был уже совершенно уверен, что его военная карьера – а, следовательно, и вся жизнь, – рухнули окончательно.

Другой атлас, намного более подробный, выпуска 1948 года, был через полчаса интенсивных расспросов соседей найден и взят с возвратом под самое твердое Ульянино честное слово в квартире престарелого профессора Минца, проживавшего в соседнем подъезде.

Конечно, карта Казахстана в профессорском атласе была куда более подробной, хотя и не содержала обозначений населенных пунктов, построенных в годы славной целинной эпопеи. Но Тюра-Там оказался все-таки старше, чем хрущевская кампания освоения девственно-залежных земель, и всего через полминуты не особенно напряженных поисков был найден рядом с черной линией железной дороги между станциями Новоказалинск и Джусалы.

– Вот видишь, – Ульяна торжествующе ткнула ногтем в кружочек на карте. – Кто ищет, тот всегда найдет.

– Нашли на свою голову, – зло процедил сквозь зубы Виктор. – Вот уж действительно Тмутаракань...

– Не расстраивайся, – Ульяна взъерошила ладонью волосы на голове мужа. – Не так уж и далеко от Москвы, если разобраться... Это где? Ага... Ну, вот, это Кзыл-Ординская область. Говорят, Кзыл-Орда большой город...

– Кто говорит? – с сомнением осведомился Ильенко.

– Ну, – Ульяна на секунду замялась, не находя ответа. – Разные люди говорят...

К месту службы они выехали через неделю. Вещей с собой было немного – весь скарб молодой семьи умещался в двух чемоданах и рюкзаке.

Двое с хвостиком суток поезд, ненадолго останавливаясь только на крупных железнодорожных станциях, грохотал по рельсам. Дождливое подмосковное лето за одну ночь сменилось мрачноватым редколесьем средней полосы, а к следующему утру за окном вагона от горизонта до горизонта уже раскинулась бескрайняя желто-серая казахстанская степь.

Духота в вагоне стояла неимоверная. От влажной жары не спасали ни открытые настежь окна, ни крепкий зеленый чай в пиалах, который трижды в день приносил в купе неразговорчивый проводник-казах. Одежда, простыни и подушки, казалось, насквозь пропитались потом пассажиров. Виктор переносил жару своеобразно – едва поезд отошел от Казанского вокзала, он завалился спать и практически все двое суток от Москвы до Тюра-Тама похрапывал на своей полке, просыпаясь только для того, чтобы перекусить и прогуляться до туалета. Ульяна же мучалась страшно. Голова раскалывалась от жуткой боли. Ни читать взятые в поездку книги, ни просто смотреть на пролетающие за запыленным стеклом окна пейзажи не было никаких сил. К концу вторых суток пути ей стало казаться, что еще несколько часов такой пытки – и она гарантировано сойдет с ума. К счастью, с небольшим опозданием, около двух часов ночи поезд прибыл на станцию Тюра-Там.

Виктор спрыгнул на перрон первым, подхватил с металлических ступеней вагона замешкавшуюся жену и один за другим стащил вниз из тамбура чемоданы и рюкзак.

Вопреки опасениям Ульяны, железнодорожная станция Тюра-Там оказалась отнюдь не затерянной деревянной будочкой среди голой степи. Рядом с полотном железной дороги тянулись одноэтажные каменные прямоугольники складов, и возвышалась выложенная красным кирпичом башенка диспетчерской. Чуть в стороне располагалось небольшое и какое-то очень уж аккуратное здание местного вокзальчика. За маленьким сквером в сумраке угадывалась привокзальная площадь и бело-серые контуры жилых домов. Чуть правее железнодорожной станции над стайкой одноэтажных домиков гордо вырастала из темноты единственная на весь поселок панельная пятиэтажка.

– Приехали, – произнес Виктор, озираясь по сторонам. – Станция Тюра-Там.

– Теперь уже не Тюра-Там, а Тюра-Тут, – бодро сообщила Ульяна и заулыбалась. Свежий прохладный воздух мгновенно укротил головную боль, и к ней начало возвращаться хорошее настроение.

– Тут или там – будем разбираться утром, – озабоченно заметил Виктор. – Сейчас главное где-нибудь устроиться на ночлег.

Устроиться на ночь им удалось довольно просто. Виктор прошелся в сторону вокзала и разыскал на перроне дежурного железнодорожника. Оказалось, что от железнодорожной станции до штаба воинской части 11284, номер которой значился в командировочном предписании лейтенанта Ильенко, ходит рейсовый автобус. Старенький ЛИАЗ терпеливо дожидался пассажиров с московского поезда прямо на привокзальной площади.

Сначала они ехали по неширокой улочке, состоящей сплошь из похожих друг на друга как близнецы одноэтажных белых домиков. Потом автобус свернул вправо, и глазам Ульяны и Виктора открылась панорама огней ночного города. Мириады маленьких огоньков больше всего были похожи на огромное, растянувшееся вдоль темного ковра земли созвездие. Слева от дороги причудливым узором горели в ночи красные габаритные фонарики высокой даже по московским меркам телебашни. А прямо, за воротами контрольно-пропускного пункта начиналась широкая улица-проспект. Обозначенные в ночи редкими квадратиками светящихся окон, пятиэтажные жилые дома выстроились ровной шеренгой вдоль дороги и тянулись, казалось, куда-то вдаль до самого горизонта.

– А кое-кто говорил мне, что здесь глухомань... – Ульяна бросила на мужа лукавый взгляд.

– Гм, – лейтенант Ильенко немного смутился. – Ну, некоторые признаки цивилизации, вроде бы, есть...

На конечной остановке автобуса – широкой площади с громадным памятником Ленину в самом центре – «признаки цивилизации» материализовались в шикарную четырехэтажную гостиницу. Сонная девушка-регистратор бегло пролистала документы молодой пары и выдала Ульяне и Виктору ключи от двухместного номера:

– Только карточки проживающих утром заполнить не забудьте...

Сил у обоих путешественников едва хватило на то, чтобы затащить свой багаж в номер на третьем этаже, кое-как умыться и, даже не перекусив с дороги, завалиться спать.

Утром Виктор отправился разыскивать штаб воинской части, а Ульяна быстренько уладила формальности с оформлением документов в гостинице и принялась распаковывать вещи.