Текст книги "Караул под "ёлочкой""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– То есть неизвестный водитель «газика» хотел остаться незамеченным? Ты это хочешь сказать? – осведомился Контрразведчик.

– Так точно, Вадим Алексеевич, – на лице Чекмаева заиграла хитрая улыбка. – Или все это может оказаться простой случайностью, или некто явно не хотел привлекать к себе внимание.

– Да, это уже интересно, – Контрразведчик поправил пальцем съехавшие на кончик носа очки. – Послушай-ка, Константин, а как этого самого Железняка вызвали на работу?

– Он говорит, что ему позвонили среди ночи и... – капитан вдруг осекся и глянул на Контрразведчика широко открывшимися от удивления глазами:

– Вы думаете, что...

– А почему бы нет? – перебил его Контрразведчик и, стремительно поднявшись со стула, зашагал по комнате, заложив руки за спину. – Раз уж мы с тобой взялись измышлять гипотезы, то почему бы и нет? Кто-то от имени Бехтерева звонит Макарьеву и приказывает проверить периметр вокруг старта. И этот же кто-то звонит Железняку и вызывает его на работу! В котором часу, ты говоришь, ему позвонили?

– Э... Где-то около половины третьего...

– Вот-вот... Заметь, Костя, по времени-то второй звонок практически совпадает с первым!

– Вы и вправду считаете, что и Макарьеву, и Железняку мог звонить один и тот же человек?

– Может быть, может быть...– Контрразведчик на секунду задумался, глядя в степную даль за окном, и резко повернулся к Чекмаеву:

– А ты не спрашивал у Железняка, кто именно из руководства звонил ему в ту ночь и вызывал на работу?

– Спрашивал. Железняк говорит, что звонил начальник отдела Волынцев. Звонивший сказал, что в приемной заводской экспедиции придется подождать минут тридцать-сорок. Но с самим Волынцевым я еще не беседовал, Вадим Алексеевич.

– С Волынцевым поговоришь немедленно. Прямо сейчас. И сразу же ко мне с докладом. Это первое. Теперь второе, – Контрразведчик взял со стола ручку и пододвинул к себе чистый лист бумаги. – Костя, с какой максимальной скоростью может двигаться «газик»? С учетом того, что ехать придется ночью и, в лучшем случае, по шоссе, которое соединяет вторую площадку с Ленинском.

– Ну, километров шестьдесят – семьдесят в час можно выжать... – капитан наморщил лоб, размышляя.

– Возьмем по максимуму – семьдесят километров, – Контрразведчик вывел число на бумажном листе. – А сколько, ты говорил, времени прождал Железняк в приемной?

– Он утверждает, что где-то около получаса.

– Значит, тоже возьмем по максимуму – полчаса. За это время кто-то воспользовался машиной Железняка и вернул ее на место. Спрашивается, на какое максимальное расстояние этот некто мог удалиться за примерно тридцать минут, которые были в его распоряжении? Такая вот простенькая задачка...

– Скорость умножим на время и получим расстояние, – на лице капитана мелькнула улыбка. – Учебник по физике. Шестой класс.

– Молодец, сразу видно, что в школе учился на «отлично»!– с язвинкой подшутил Контрразведчик. – Ладненько... Значит, если на дорогу в оба конца ушло максимум полчаса, то путь к цели занял всего пятнадцать минут. Предположим, что все это время «газик» ехал на максимальной скорости. То есть семьдесят километров в час. Умножаем семьдесят на четверть часа... И получаем, что от административного здания экспедиции машина могла уйти за это время на семнадцать с половиной километров. Это если по максимуму и по хорошей дороге.

Контрразведчик еще раз внимательно окинул взглядом расчеты и поднял взгляд на Чекмаева:

– Вот что, Костя... Во-первых, ты в самом срочном порядке находишь Волынцева и выясняешь, кому и когда он звонил в ночь перед стартом. Если он вообще звонил, конечно... Во-вторых, немедленно поднимаешь по тревоге роту спецназначения. От моего имени, конечно. Пусть наши ребятишки самым внимательным образом прочешут весь этот пятачок от здания экспедиции до отметки семнадцать с половиной километров. Неторопливо, двигаясь по спирали, так, чтобы ни одного местечка, где даже теоретически можно что-либо спрятать, не пропустить. Ни единого! Ясно?

...Через час капитан Чекмаев доложил Контрразведчику, что начальник отдела Алексей Иванович Волынцев в ночь перед стартом водителю Железняку не звонил и на работу его не вызывал.

А еще через два с половиной часа, когда сумерки уже начали сгущаться над степью, поисковое отделение группы специального назначения на территории корпуса 2Б, – том самом, в котором готовили к запуску ракеты-носители, – обнаружило труп Кирилла Ушакова. Тело инженера было найдено в цистерне с остатками жидкого азота, которая стояла в железнодорожном тупичке около компрессорной.

 

 

32.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

 

Майора Демиденко, своего постоянного партнера по преферансу, Агент заметил еще издали, когда вышел из столовой и спускался по ступенькам в сторону нижнего строевого плаца. Демиденко считался одним из лучших специалистов по вычислительной технике на космодроме. Всегда веселый и улыбчивый, сейчас он шел навстречу Агенту с озабоченным выражением на лице.

– Привет, Александр Михайлович! – бодрым голосом окликнул его Агент. – Что это ты сегодня не в настроении? Что-нибудь случилось?

– А, это ты… Привет, – Демиденко поднял на Агента рассеянный взгляд, остановился и пожал протянутую руку. – Случилось… Ты разве еще ничего не знаешь?

– Нет. А что?

– Большие неприятности на орбите. Космонавты не могут приземлиться.

– Да что ты? – Агент изобразил на лице удивление. Его сердце сжалось в радостном возбуждении. Устройство, которое три с половиной месяца назад он тайно поместил в спускаемый аппарат космического корабля, сработало!

Когда Агент получал это задание и оговаривалась сумма вознаграждения, единственным условием со стороны заказчика был подтвержденный факт срабатывания внедренной в вычислительный комплекс «Союза» микросхемы. Только после этого деньги за проведение всей операции будут переданы ему через почтовый ящик с очередным курьером. И только после этого его работа здесь, на Байконуре, будет считаться завершенной и ему дадут координаты канала для ухода за пределы этой взрастившей его, но все-таки такой ненавистной ему страны.

– И что же случилось? – Агент изо всех сил старался ни словом, ни жестом не выдать собеседнику своей радости. – Движок полетел?

– Черт его знает, – Демиденко неопределенно пожал плечами. – С двигателями вроде бы все в порядке. От «Мира» «Союз» отстыковался нормально, сбросил перед спуском орбитальный отсек. Лахов стал готовить двигатель к включению. И вдруг – на тебе, нестандартное включение двигателей, а потом – сбой в ориентации!

– Хреново! – Агент озадачено присвистнул. – Без двигателей и с потерей ориентации машинку на Землю не посадишь!

– Представляешь, какая неприятность: отказали оба инфракрасных датчика! – от волнения лицо Демиденко стало покрываться красными пятнами. – Оба! И основной, и резервный!

– Ничего себе! Ну, а если попробовать вручную сориентироваться?

– Да так поначалу и хотели сделать! Сразу же на следующем витке. Подготовились, экипажу передали инструкции. Лахов включает двигатель, несколько секунд нормальной работы – и вдруг сбой в вычислительном комплексе. И корабль снова теряет ориентацию.

– Вот это да! – Агент округлил глаза. – Михалыч, и что же теперь будет?

– Посадка перенесена на завтрашнее утро, – хмуро буркнул в ответ Демиденко. – Все управленческие расчеты переведены в дежурный режим. По крайней мере, на предстоящие сутки.

– Михалыч, а если и завтра их посадить не удастся? Тогда что?

– А тогда полный звездец! – в сердцах ругнулся Демиденко и пояснил:

– Запасов воздуха у Лахова и афганца хватит на трое с половиной суток. Потом – все, хана...

– Ох, ни хрена себе, – Агент приоткрыл рот, демонстрируя собеседнику, крайнюю степень своей растерянности. – Это ж два трупа и международный скандал как минимум!

– Если, не дай Бог, ребятам не удастся завтра вернуться на Землю, – Демиденко еще больше нахмурился, – наши особисты здесь камня на камне не оставят!

– Да мы-то причем? Авария ведь на орбите, а не здесь!

– Не здесь, говоришь? А диверсанты неделю назад? А смерть Сереги Бехтерева? Поверь мне, кое-кто из кожи будет лезть, чтобы связать все в один клубок!

– Пожалуй, ты прав, Михалыч. Под раздачу достанется всем, – задумчиво протянул Агент и заторопился:

– Ладно, Александр Михайлович, я пойду. У меня сегодня еще одна проверочка на «Прогрессе».

– А, ну бывай, – Демиденко кивнул на прощание и зашагал в сторону столовой.

Агент спустился на нижний плац, достал сигареты и закурил.

Итак, та штуковина на «Союзе» сработала. А это значит, что обещанные деньги уже почти у него в кармане. Деньги есть и в перспективе будет свобода. Дня два, от силы три, – и прости – прощай, дорогой космодром. Прости – прощай, родная страна!

Агент затянулся на полную грудь, щелчком отшвырнул окурок в сторону и пружинистой походкой зашагал к воротам испытательного корпуса.

Впереди его ждало светлое будущее. Деньги и свобода.

 

 

33.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Монтажно-испытательный корпус 1А.

 

– Присаживайтесь, ребята, – Контрразведчик привычным жестом указал майору Казинцеву и капитану Чекмаеву на стулья около письменного стола. – Чем порадуете?

Майор молча достал из кожаной рабочей папки несколько стянутых скрепкой листов бумаги и протянул Контрразведчику:

– Здесь отчет оперативной группы по Кириллу Ушакову, Вадим Алексеевич. Акты экспертиз, докладные моих сотрудников и краткие выводы.

– Вот с кратких выводов, Паша, пожалуй, и начнем. Командование сегодня утром горячо поздравило меня со вторым трупом. Им там, в Москве, нет дела до того, что тело Ушакова неделю пролежало в жидком азоте и является, если так можно выразиться, всего лишь еще одним дополнительным штрихом в общей картине той распроклятой предстартовой ночи. Труп есть труп, а видимых результатов нашего расследования пока нет... Так что шею мне сегодня намылили и стружечку со спины сняли. Поочередно из каждого начальственного кабинета и по полной программе… Итак, какие соображения по Ушакову, ребята?

– Смерть Ушакова наступила мгновенно, от колотой раны под левой лопаткой, – полистав свои бумаги, Чекмаев извлек заключение патологоанатомов. – Осмотр тела убитого кровоподтеков и других прижизненных повреждений не выявил. То есть, следов драки нет.

– Я полагаю, Вадим Алексеевич, – снова вступил в разговор Казинцев, – что Ушакова мог убить только хорошо знакомый ему человек. Во-первых, нет следов борьбы. А я уверен, что человек комплекции Ушакова не дал бы себя так просто убить. Удар, скорее всего, был нанесен неожиданно – в тот момент, когда убитый инженер не ждал нападения. Во-вторых, расположение раны на теле почти исключает вариант нападения из засады. Значит, остается предположить, что смертельный удар был нанесен человеком, которого Ушаков знал достаточно близко. Возможно, во время разговора Ушаков почему-то на долю секунды повернулся к собеседнику спиной. Убийце хватило этого времени для единственного и точного удара.

– Так... Мотивы убийства?

– Вадим Алексеевич, у меня на этот счет есть кое-какие соображения, – Чекмаев щелкнул пальцами. – Макарьев утверждает, что в ночь перед стартом именно Бехтерев отдал ему по телефону приказ проверить периметр ограждения вокруг стартового комплекса. В то же время все телефонисты в один голос говорят, что ни на смотровой площадке, ни в испытательном корпусе Бехтерев к телефону и близко не подходил. Тогда кто мог звонить Макарьеву?

– Ты полагаешь, что нашему лейтенанту мог звонить Ушаков? – угадав логику рассуждений капитана, засомневался Контрразведчик. – Ну, и на чем основываются это твое предположение?

– Знаете, какое хобби было у Ушакова? – на лице Чекмаева появилась хитрая ухмылка. – Игра КВН и любительский театр. Говорят, он был настоящим докой по части имитации чужой речи! Мог заговорить любым голосом!

– Значит, по-твоему, голосом Бехтерева с Макарьевым говорил Ушаков?

– Конечно, Вадим Алексеевич! По чьей-то просьбе Ушаков звонит Макарьеву. А потом его убивают! Мавр сделал свое дело…

– И теперь мавр может уходить... Ладно, считай, что я принимаю твою версию. Предварительно. А зачем тогда нужна смерть Бехтерева?

– Макарьев мог погибнуть в схватке с диверсантами, а мог и остаться в живых. Так случилось, что лейтенант выжил. Первый вопрос следствия: как караул оказался около периметра стартовой позиции? По приказу Бехтерева. А Бехтерев – если бы его оставили в живых, – обязательно заявил бы, что Макарьеву он не звонил. Значит, мы бы сразу стали искать человека, умеющего подделывать голоса. И непременно бы вышли на Ушакова!

– Н-да... Выглядит логично, как считаешь, Павел Викторович?

– Константин Геннадиевич сегодня явно заслужил вкусный пирожок с полки, – сказал Казинцев и заговорщицки подмигнул Чекмаеву. – Агент, тут следует отдать ему должное, Вадим Алексеевич, – мужичок ловкий и сообразительный: пара трупов и мы всей нашей следственной группой целую неделю жевали версию о самоубийстве Бехтерева!

– Ну, это ты преувеличиваешь, Павел Викторович! – решительно запротестовал Контрразведчик. – Версии мы с вами отрабатывали самые разные. Хотя версия самоубийства, – тут я с тобой, пожалуй, соглашусь, – была у нас основной. Ладно, будем считать, что неделю агент у нас выиграл. Один ноль в его пользу, но мячик сейчас на нашей стороне и можно контратаковать. Чем мы и займемся!

– Я думаю, что нервишки у агента начинают серьезно пошаливать, – с пренебрежительной ухмылкой констатировал Казинцев. – Он на грани провала и вот-вот должен обнаружить себя.

– Поэтому для убыстрения этого процесса мы с сегодняшнего дня открываем второй фронт в лице лейтенанта Макарьева. Пусть агент ощутит реальную угрозу себе еще и с этого направления, – Контрразведчик повернулся к Чекмаеву:

– Вот что, Костя... О том, что найден труп Ушакова, пока никому вне нашей службы не сообщать. А вот Макарьева немедленно привлечь к опознанию тела Ушакова. Как лицо, пользующееся нашим особым доверием.

– Ясно, Вадим Алексеевич.

– И вот что еще… После опознания пусть кто-нибудь из твоих ребят побеседует с лейтенантом, – продолжал Контрразведчик. – А во время беседы – вроде бы так, невзначай, – расскажет ему о похищении «газика» у Железняка и о том, где именно и как был найден труп Кирилла Ушакова.

 

 

34.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

 

– Антошка, ты куда пропал? Что-то случилось?

Ульяна отыскала Макарьева в летней беседке за зданием монтажно-испытательного корпуса. Антон сидел на узкой деревянной лавке под острым колпаком раскалившейся от солнечных лучей металлической крыши. Сидел, безвольно сгорбившись, с опущенными плечами, положив руки на колени и понурив голову. Лицо Макарьева посерело и осунулось, а неподвижные, словно остекленевшие глаза уставились куда-то в пространство без всякого выражения.

– Антон, да что случилось-то? – ладонь Ульяны осторожно коснулась его плеча. – На тебе же лица нет!

Он поднял голову, посмотрел на девушку погасшим и совершенно отсутствующим взглядом и тихо произнес:

– Присядь, Уля.

– Я еле тебя нашла, – Ульяна перевела дыхание и опустилась на лавку рядом с Антоном. – Олег Беланов сказал, что ты как ушел на обед, так и не появлялся. Где я тебя только не искала! Мы же с тобой договаривались сегодня встретиться в обеденный перерыв, ты помнишь?

– Извини, что не смог прийти. Я был на опознании тела, Уля.

– Где?!

– На опознании тела Кирилла Ушакова, – бесцветным голосом повторил Макарьев. – В подвале под зданием управления дивизии. Ушакова убили, Уля…

Ульяна испуганно охнула и прикрыла рот ладонью.

– Картина, как говорится, была еще та... Не для слабонервных, – хмуро продолжал Макарьев. – Кирилл Ушаков почти неделю пролежал в жидком азоте. Знаешь компрессорную станцию около корпуса 2Б? Ну, там, где собирают ракеты носители?

Ульяна кивнула. В ее округлившихся синих глазах застыл страх.

– Вот там Кирилла Ушакова и нашли. В цистерне с азотом. Замороженного...

– Его что же, живьем столкнули внутрь?!

– Нет, сначала его ударили ножом под лопатку. Прямо в сердце. Потом погрузили в «газик» и довезли до этой цистерны. А затем тело спрятали внутри...

– Боже мой, – прошептала Ульяна, облизав кончиком языка враз пересохшие губы. – Сначала Бехтерев, теперь Ушаков... Уже двое...

– Этой сволочи, которая здесь завелась, наплевать на человеческие жизни, – Макарьев скрипнул зубами и зло сжал кулаки. – Эта тварь прет вперед с упорством танка!

– Антошка, – Ульяна коснулась пальцами его руки, – этот мерзавец ни перед чем не остановится...

– Да, решительная вражина нам с тобой попалась, – в голосе Макарьева зазвучали металлические нотки. – Ему есть что терять!

Ульяна положила голову на плечо лейтенанта. По ее щеке поползла маленькая слезинка:

– Антошка, я боюсь. Он же может ударить по тебе в любой момент! Подло, из-за угла, в спину!

Макарьев обнял девушку за плечи и легко коснулся губами ее лица:

– А я больше не собираюсь ждать его ударов, Улечка! Знаешь, мне страшно надоело быть потенциальной жертвой. Пора разделаться с этой мерзостью раз и навсегда!

– Как? Ты знаешь, как это сделать? Он же почти не оставляет следов! А все наши с тобой догадки, в конце концов, приводят только в тупик.

– Говоришь, он не оставляет следов? – на лице Антона появилась злая ухмылка. – Так мы эти следы оставим за него! А его убедим, что эти следы настоящие. Прямо носом его в них и ткнем! Пусть задергается, гад!

– Ну, и что ты предлагаешь? – Ульяна вытерла носовым платком влажные глаза и легонько отстранилась от него. – Только имей в виду, Макарьев, рисковать собой я тебе больше не позволю!

– Вот это исключительно приятно услышать! – Антон усмехнулся, снова притянул к себе Ульяну и поцеловал в губы.

– Я серьезно говорю, Антошка, – Ульяна упрямо тряхнула головой. – Больше никакого риска, слышишь? По крайней мере, в одиночку.

– О, вот это очень существенная оговорка! – Макарьев засмеялся. – Значит, не в одиночку рисковать мне можно?

– Макарьев, а хочешь по шее? – в глазах Ульяны сверкнули шальные искры. – Я же о тебе беспокоюсь, балбес!

– Все-все, сдаюсь на милость победительницы, – Антон шутливо поднял руки. – Обязуюсь впредь действовать исключительно под вашим контролем, Ваше Высочество!

– Ну, а если серьезно, – лицо Ульяны смягчилось, она поправила упавшую на лоб прядь волос, – у тебя и в самом деле есть план, как нам поймать этого мерзавца?

– План? План есть, – Макарьев перестал улыбаться. – О том, что Кирилл Ушаков умеет имитировать чужие голоса, знали всего несколько человек: я, Беланов, Доцинов, Петровин, Михайленко, Симонов, Шестюк, Кузин, Глуховцев, Лопатин и покойный Бехтерев. Так ведь?

– Так, – кивком подтвердила Ульяна. – Это наш список из десяти подозреваемых. Ушакова мы теперь можем вычеркнуть – он стал жертвой убийцы. Остается девять человек…

– Сегодня у капитана Лопатина соберется наш очередной «мальчишник», – продолжал Антон. – В своем обычном составе. За исключением, конечно, уехавшего Полякина и убитых Бехтерева и Ушакова…

– Ну, и что?

– А вот теперь послушай, какой у меня есть план, – Макарьев пододвинулся поближе к Ульяне. – Сегодня вечером я собираюсь напроситься в суточный наряд по монтажно-испытательному корпусу...

 

 

35.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Кабинет капитана Лопатина.

 

В «каптерке» у капитана Лопатина все собрались к пяти часам.

Первыми пришли Макарьев и Беланов. Пару часов Антон и Олег просидели в комнате отдыха отделения, болтая о том и о сем, сыграли несколько партий в шахматы, а потом отправились в магазин за закуской.

– Александр Васильевич, я сегодня по части фирменных напитков – пас, – честно предупредил Макарьев, когда они с Олегом со свертками и пакетами в руках переступили порог кабинета Лопатина. – Мне в наряд по испытательному корпусу заступать.

– Тебе? Сегодня? – брови Лопатина вопросительно изогнулись. – А, по-моему, Рома Семеновский должен...

– Мы поменялись, – отмахнулся Антон. – Ромка сегодня идет на день рождения к знакомой девчонке. Без пяти минут его невеста, понимаете? Вот и пришлось выручать товарища...

– Ладно, – охотно согласился капитан. – Значит, пить не будешь, будешь только закусывать. Давайте-ка с Олегом пока колбасу и сыр порежьте.

– Это мы всегда запросто, – Антон принялся выгружать продукты из пакетов. – По части приготовления холодных закусок мы с Белановым кому угодно фору дадим! Правда, Олег?

Чуть позже, все вместе, втроем, явились управленцы: Доцинов, Петровин и Михайленко. Доцинов притащил целый пакет зелени. Зелень Михаил Васильевич вот уже несколько лет подряд выращивал на небольшом приусадебном участке, по-мичурински пытаясь адаптировать лук, щавель и укроп к казахской земле. Подполковник Петровин тоже пришел с сюрпризом: выставил на середину стола полулитровую бутыль с темно-красной жидкостью, закупоренную деревянной пробкой.

– Домашняя? – плотоядно поинтересовался Беланов, бросив на бутыль оценивающий взгляд. – Наливка?

– Ага, – весело подмигнул в ответ Петровин. – Вчера из дому посылку получил. Знаете, ребята, у меня батя по части домашних вин – ну, просто спец. Да вы сами сейчас убедитесь!

– Убедимся, убедимся, – радостно подхватил Михайленко и энергично потер руки. – Может, сразу и начнем убеждаться?

– Это кто тут без представителя фирмы начинать собирается? – в дверях показалась высокая худощавая фигура Симонова. – Совсем наши управленцы от рук отбились, правда, Александр Васильевич?

– Так на то мы и управленцы, чтобы управлять общим процессом, – надув щеки, захохотал Доцинов, покровительственным жестом похлопывая Симонова по спине. – Ты, Артур Семенович, лучше скажи, где летают твои орлы? А то, знаешь ли, действительно семеро одного не ждут...

– Орлы на подлете, – Симонов взглянул на часы. – Обещали быть ровно к пяти часам.

«Орлы» – Виталий Кузин и Евгений Шестюк – себя долго ждать не заставили и действительно явились через несколько минут с полной сумкой бутылок с минеральной водой.

– Александр Васильевич, принимай груз, – провозгласил прямо от дверей Кузин и принялся выставлять запотевшие бутылки на стол. – Холодненькая! Знаешь, откуда? Прямо из азотохранилища!

Последним в «каптерку» пришел подполковник Глуховцев. По его посеревшему от усталости, изможденному лицу было заметно, что прошедшая неделя далась подполковнику нелегко. Макарьев отметил, что всегда энергичный и жизнерадостный Александр Николаевич за последние дни осунулся и ссутулился, а под его глазами залегли глубокие тени.

– Все собрались? – Лопатин скользнул взглядом по присутствующим, разместившимся на стульях и деревянных табуретах вокруг застеленного старыми газетами большого рабочего стола. – Ну, давайте, что ли, по первой...

Он достал из сейфа полутора литровую флягу с разведенным водой серебрянкой спиртом и наполнил рюмки.

– А я, с вашего позволения, водички, – Макарьев налил себе минералки в стакан. – Скоро построение в наряд...

– Позвольте мне сказать, ребята? – Глуховцев с рюмкой в руках поднялся со стула. – Вот Александр Васильевич сказал, что все здесь собрались... Не все, Саша... Нет с нами больше Сережки Бехтерева... Нашего Трофимыча... Как там на самом деле было, пусть следствие разбирается... А я хочу помянуть хорошего мужика и нашего с вами друга. Пусть земля ему будет пухом!

– А что следствие говорит, Александр Николаевич? – поинтересовался Петровин, когда все выпили и потянулись за бутербродами.

– Следствие? – рассеянно переспросил Глуховцев. Чувствовалось, что его мысли блуждали где-то далеко от этого стола. – Следствие пока ничего конкретного не говорит. Самоубийство – и точка. Сегодня дали, наконец, разрешение на похороны... Завтра хоронить будем, во второй половине дня.

– Как раз на девятый день, – мысленно подсчитал Кузин. – Эх, Трофимыч... Упокой, Господи, его душу.

– Не знаю, как вы, – Лопатин покачал головой, – а я до сих пор не могу поверить в это самоубийство!

– Но по результатам экспертизы... – начал Михайленко.

– Да что мне эта экспертиза! – взорвался Лопатин. На его щеках проступили красные пятна. – Пусть они засунут свою экспертизу, знаешь куда, Витя? Я не верю! Не верю, что Трофимыч мог наложить на себя руки! Ну, не такой он мужик, понимаешь?

– Я-то понимаю, Саша, – с горечью вздохнул Михайленко. – Но кому и что ты докажешь?

– Я тоже не верю в самоубийство Сережки, – тихо произнес Глуховцев. – Я, ребята, знаю... Знал Сергея Трофимовича дольше вас всех... Больше десяти лет вместе, на одной воинской группе. Еще с лейтенантских погон... Я не верю ни в какое самоубийство. Да, что там говорить, не стал бы Трофимыч травиться, не стал!

– Так ты думаешь, что его отравили, Александр Николаевич? – подавшись вперед, спросил Симонов. – Но кто? И зачем?

– Ох, не знаю, Артур Семенович. Да и не мое это дело – знать. Пусть те разбираются, кому положено, – Глуховцев прикрыл глаза, и устало опустил подбородок на грудь.

– Я тоже считаю, что Трофимыча убили, – подполковник Доцинов потер ладонью лоб, словно стараясь избавиться от головной боли. – Вот только за что, неясно. Но что умер он не по своей воле, не отравился – это точно!

– А мотивы для убийства есть? – вступил в разговор Евгений Шестюк и заинтересовано покосился на Макарьева. – Может быть, это как-то связано с теми диверсантами, которых перебил наш Антошка?

– Ну, я не следователь, – слегка раздраженно пожал плечами Михаил Васильевич. – Про мотивы я тебе, Женя, сказать ничего не могу.

– Я думаю, что и с мотивами разберутся и убийцу найдут, – с абсолютной уверенностью в голосе произнес Макарьев. – По оставленным им следам и найдут.

– А если их не окажется, следов этих? – скептически ухмыльнулся майор Михайленко. – Ну, какие могут быть следы?

– Следы всегда остаются, – решительным тоном возразил Антон и взял с тарелки очередной бутерброд. – Может быть, на первый взгляд они незаметные… Но если хорошенько поискать, обязательно найдется что-нибудь, что точно укажет на убийцу.

Он обвел взглядом хмурые лица товарищей и продолжал:

– Вот мне во время отпуска знакомый милиционер рассказал такой случай. Парня, молодого инженера, убили ударом ножа. Под левую лопатку ударили, точно в сердце. Ночью убийца вывез труп на угнанном «газике» и спрятал – где бы вы думали? – около компрессорной станции в почти пустой железнодорожной цистерне. Машину потом поставил на место и затаился. Думал, мерзавец, что все концы надежно спрятал в воду и его не найдут. А ведь нашли! Не прошло и недели, как нашли. И знаете как? Левое переднее колесо на «газике» оказалось с дефектом. Очень характерный глубокий порез на резине. А подъезд к той цистерне, где убийца спрятал труп, был по грунтовке. Вот колесо и отпечаталось. Сначала по отпечатку колеса нашли машину. А потом и самого убийцу. Обнаружился и свидетель, который видел, как убийца ставил угнанную машину на место. Ну, и в самом автомобиле нашли небольшую безделушку, которую убийца впопыхах выронил и на которой остались его отпечатки пальцев.

– Ну, это милиции просто повезло со следами, – со скептической усмешкой сказал Кузин. – А сколько случаев, когда убийц так и не находят?

– Значит, плохо ищут, – резко отрезал Макарьев. – Чтобы получить какую-то информацию, нужно или копать поглубже или платить тому, кто может копать...

– Давайте лучше сменим тему, ребята, – предложил Петровин. – Муторно как-то на душе и без этих ваших разговоров... Тоже мне пинкертоны нашлись...

– Выпить еще надо, – Лопатин принялся разливать разбавленный спирт по второму кругу. – Между первой и второй, как говорится, промежуток небольшой...

Капитан собрался было плеснуть спирт и в рюмку Антона, но Макарьев помотал головой, накрыл свою стопку ладонью и шепотом напомнил:

– Мне в наряд…

Снова выпили. Разговор постепенно перекинулся на другие темы и к недавним событиям на космодроме больше никто не возвращался. Когда дело дошло до дегустации присланного Петровину из дома «зверобоя», Макарьев засобирался уходить. Пора было идти получать оружие и заступать на дежурство.

 

 

36.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Кабинет капитана Лопатина.

 

«Сволочь! – подумал Агент, едва сдерживая раздражение. – Он же все знает! Но откуда? Откуда?!»

Он сидел за столом в «каптерке» капитана Лопатина, вертел в руках пустую рюмку, из которой только что выпил водку, и с ненавистью сверлил взглядом неторопливо прихлебывающего из граненого стакана минеральную воду лейтенанта Макарьева.

«А может быть, я ошибаюсь? – Агент попытался успокоиться и взять себя в руки. – Может все то, что сейчас рассказал Макарьев, это просто цепь случайных совпадений?»

«Посмотрим... Что он там говорил, этот долговязый лейтенант? На теле, вытащенном из цистерны, была обнаружена ножевая рана под левой лопаткой. Смертельная рана. Первое совпадение.

Теперь второе... Машина, которую я угнал, а потом поставил на место. В рассказе лейтенанта тоже угоняют машину. И тоже ставят на место. И угнанная машина тоже «газик». Ах, ты, твою мать!