Текст книги "Изъ Москвы с любовью. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

А к чёрту правила! Сегодня мне всё простят. Играю с теми картами, какие на руках, и пофиг дым.

– Анна Ивановна Суслова. – Девчушка присела в ответном реверансе. – Ваши высочества, рада приветствовать вас на своём дне рождения. Надеюсь вам у нас понравится… И… – Сбилась. Растерялась. Слишком бледная, и дышит тяжело.

– Ань, ты это брось! – грозно насупив брови, погрозил ей пальцем. – Я ж тебе со стены сказал, кто я? Сказал. Ты меня пригласила? Пригласила. Играл я хорошо? Ну, по крайней мере старался – вы даже гонорар мне там насобирали. Значит не тушуйся, чай, не чужие люди. Называй меня просто Саша. А сестрёнка не будет обижаться на просто Маша. Ма-аш?

– Поздравляю! – Машка подалась вперёд и обняла девчушку. – Анечка, поздравляю тебя с днём рождения! – Взяла в свои ручки её голову и наклонила, чтобы расцеловать в щёки. Бли-ин, я тоже так должен был сделать! В смысле вначале поздравить, потом всё остальное. Спасибо, сестрёнка – иногда я рад, что у нас всё общее на двоих, не буду выглядеть пентюхом.

– Спас-сибо, Сп-пас-сибо, в-ваше вы-вы-с-сочество… Просто Маша… Конечно же… И-и-и-и… Проходите, тут у нас столики… Европейская кухня… Но ресторан работает в полную силу, приготовят любое блюдо, выбирайте куда желаете присесть…

Мы прошли внутрь, к танцполу, и я окинул взглядом место действия. Аня пока ещё была не в себе, но ничего, я не сомневался – скоро вернётся, тогда и пообщаемся.

– Варь, Даш, а чего так все сидят? – указал я на общий столик, за которым сидел кое-кто из наших, включая Мстиславских, но некоторым место не досталось, и народ разобрался по отдельным столикам.

– Так места не хватило, – ответила Даша. Они с Нарышкиной, Мишей и Томой сели вместе.

– Непорядок. Гости типа ж должны сидеть вместе? Чтобы общаться, познакомиться друг с другом? Не? – Я нахмурился. Маша, на которую взглянул, пожала плечами: «это не моя война», но подтвердила:

– По логике да. Большой общий длинный стол, чтобы было удобнее знакомиться и общаться.

– Так это ж ресторан, не продумали они длинный стол, – подал голос Миша.

– Непорядок, – повторился я. Хм, столы тут сдвинуты – то есть всё они подготовили, неправда это. Просто на другое количество людей рассчитывали, а тут пришли наши полтора десятка.– Народ!А нас не так и много. Давайте ещё столы принесём и сдвинем? – обратился я ко всем, но в основном к тем, кто сидел внизу.

– Я сейчас распоряжусь, слуги… – затараторила испуганно Аня – получается, у них гостей плохо привечают, раз не поместились все разом? Испугалась девча, что ославят завтра – понимаю. Но не принимаю.

– Стопэ, не мельтеши! – остановил я – Так, парни, девушки… Девушки! – похлопал, привлекая к себе внимание. – Вы ж каждое лето в армии сборы проходите?

– Да-а!

– Так точно!

– Каждое! – эти и другие подобные возгласы стали ответом почти от всех, кроме некоторых, в которых глаз определил простолюдинок – сидели почти вплотную к месту хозяйки стола.

– Есть тут кто не проходил сборы ни разу?

Всего две руки, из тех, кто поближе к имениннице – простолюдинки, наверное.

– Тогда вы люди привычные, и я предлагаю поиграть в военную игру, называется «Зарница». Играется она так: делимся на две команды… Пусть будет по шесть человек. Первая, условно «синяя», её возглавляет…

– Лена. Строганова Лена, – ответила белокурая блонда с умным лицом, на плечо которой положил руку. Она была в светло-синем платье.

– Во! Команду «синих» возглавляет Строганова Лена. А команду «красных» – Геловани Тома, – указал на старую знакомую, которая пришла в красном. Почему она? А потому, что Тома была за тем столиком самая старшая. – Девочки, делимся на две команды, и ваша задача – доставить сюда ещё четыре стола и поставить впритык, удлиняя столик, но так, чтобы с переносимых столиков ничего не упало и не съехало, ни одного прибора, ни одной салфетки, ни одной солонки! Если прибор сдвинулся – отставляем столик в сторону и берём новый, начинаем сначала. Все, кто не участвует, болеем за участников и хлопаем, а вы, парни, быстро отставьте отсюда стулья – чтоб не мешались. Ну что, готовы? Девочки, делимся на команды, делимся! Кто с кем? Или вы на сборах вместо подготовки водку пьянствовали, а на самом деле ничего не умеете?

Сработало! В игровой шуточной форме, да ещё соревновательной, девки разве локтями не толкались чтоб поучаствовать. В «синюю» команду попало даже две подруги Ани – их не было на парковке. Кто не участвовал, быстро отставили стулья и реально кричали и хлопали в поддержку «своих», причём кто кого по какому критерию считал «своим» – без понятия. Взрослые чуть ли не обступили нас и тоже местами поддерживали хлопками, а Лизавета Ивановна смотрела на действо во все глаза, не веря им, со священным трепетом.

– Так, «синяя» команда, аккуратнее! Солонка поехала, сейчас завалится. Что, силёнок не хватит удержать солонку? А как вы в армии полосу препятствий проходите и по бревну бегаете? Как зовут? Катя? А фамилия у Кати? Милославская? Вот, по буму, Катя, бежать можете, а тут у вас тарелка по столу едет! Нет-нет, Лена, правила для всех, тащите этот столик в сторону. Куда? Да куда угодно, и берём новый! Какой? Да любой, они все одинаковы. Ань, заряди слуг чтобы потом на столике марафет навели. «Красная» команда, а вы думаете, никто вашу едущую салфетницу не заметит? Наина Львовна, как не стыдно! Ну и что, что лёгкая – а на войне, думаешь, будет легко? Я понимаю, у вас татарский род, основателем был выходец из татар, но давай не поддерживать в массах легенду о хитропопости этого племени, я больше чем уверен, она в корне неверная. Да, Варя, именно так, вам тоже тащить новый столик. Ну, значит бегать в разгрузке и с вещмешком в тридцать килограмм несколько километров – нормально, не тяжело и не западло, а какой-то жалкий столик передвинуть – каши мало кушаем? Дарья Ильинична, я вижу, что он дубовый. А вот что неподъёмный – это отмаз. И учитывая, что вас в команде шестеро неслабо одарённых – отмаз глупый. Самим не стыдно, девочки?

В общем, я чувствовал себя тамадой, устроившим среди гостей конкурс. Микрофон не требовался – акустика зала хорошая, а гости все сидели недалеко друг от друга, достаточно было просто громко действо комментировать. Столы доставить не проблема, и если честно, это должны были сделать слуги. Но элемент соревнования – не уронить солонки и салфетницы, не сдвинуть тарелки, при том, что столики нужно спускать с невысоких, но ярусов… А это уже не для слуг работа, а господская забава, ключевое слово «забава». Пока тарелки и блюда в основном пустые, но на одном из столов уже красовалось вино и какие-то салаты, и это вино «синие» умудрились опрокинуть. А столы реально тяжёлые, из крепкого натурального дерева. Почему девочки? Так не забываем, одарённые хрупкие девочки нашего мира значительно сильнее качков-«Шварцев» мира «я»; в старину женщины у нас вместо лошади в плуг запрягались в бедных крестьянских семьях, и ничего, справлялись. Во дворце минимум три картины насчитал с похожим сюжетом.

– Итак у нас лидирует команда в синем углу ринга, перевернувшая на своём столике бутылку вина, невзирая на то, что они её перевернули… – издевался я, а все веселились.

– Я сейчас скажу, новую принесут, – это Аня, тихо, для меня.

– Новую то принесут, но девочки сами понимают, что это позор для военнослужащей! Сегодня у них вино упало, а завтра граната до врага не долетит. Но команда синего угла ринга готова реабилитироваться. Она поставила столик на пол, перехватилась, И-и-и-и!

В общем, вечеринка началась с веселья. Мой словесный понос почему-то не то, что никто не прервал, наоборот. Я завёл всех так, что, когда столы поставили, все вдруг ощутили себя «своими», ручкались, знакомились, смеялись и похлопывали друг друга по плечам и спинам.

– Александр… Марья… – всё ещё тушевалась Аня, но уже не так сильно. – Прошу, садитесь сюда. Ребята, подвиньтесь пожалуйста.

Столиков добавили, место появилось, и народ от головы стола к краю с одной стороны сдвинули – ибо во главе стола сидит хозяйка, а дальше гости идти по старшинству чина и важности, а среди присутствующих это, конечно, мы, а после нас… Чёрт возьми, даже не скажу кто, наверное Мстиславские (Гедиминовичи). Вяземские и Долгорукие тоже крутые, Рюриковичи, но вроде как очень дальние. А всякие Строгановы или Милославские боярство вообще вот-вот совсем недавно получили. В общем, князья должны были оккупировать эту часть столика, сдвинув в конец всех остальных, но у нас не средние века, а «ламповая» молодёжная вечеринка, и мои сподвижники не стали ничего менять, спокойно сели в том конце. Но вот уже нас там сажать никак нельзя.

Народ всё понимал, без пререканий потеснился, пересел, сдвинул тарелки, и мы с Машей оказались возле именинницы. Видя, что Зайки непростые девочки, Соль села справа от меня (то есть народ сдвинулся на три места), как бы защищая от всех телом, а Селену посадили напротив меня же с противоположной стороны. Никто против не был. Но главное как я сидел относительно хозяйки – между нами была только Маша. Дома передо мной ещё Женя и Оля, не считая бати. Но и тут Маша выше, и спорить с этим бесполезно, да и не нужно.

– Ну, рассказывай, как до такой жизни докатилась? – окинул я подбородком вокруг, имея в виду клуб. Маша заехала мне локтем в бок, а Аня покраснела и опустила глаза.

– Так получилось, ваше высочество, – произнесла девчушка, сидящая напротив с другой стороны стола, слева от Ани. То есть её лучшая подруга. – Было разослано несколько сотен приглашений. Но пришло всего чуть больше десятка гостей.

Имелись в виду не только дети, но и взрослые – взрослые, к слову, продолжили сидеть тем же составом, ничего не меняя. Да, близко к друг другу, но не вместе. Ну да это их проблемы.

– Что же, значит, сделаем так, чтобы они пожалели о своём решении, – картинно просиял я. – Чтобы кусали локти и говорили: 'Что мы наделали! Как пропустили такую вечеринку у таких клёвых людей⁈

– Точно! – поддержала Маша. Кстати, Саш, ты подарок отдал?

Гитара стояла со мной рядом – я лишь прислонил её к ступеньке следующего яруса, в метре от себя.

– Я подумал, ещё не время, у меня же специфический подарок. Посидим вначале, поболтаем… А хотя… Ну да бог с ним! Ань, могу пойти на сцену? – указал на играющих девочек.

– Да, конечно, ваше вы… Саша, – поправилась она. – Всё, что есть в клубе, в твоём распоряжении.

Я взял гитару и под недоумённым взглядом Маши и остальных, кто к нам прислушивался, двинулся через танцпол. Что, родная, думала я подарю только гитару? И каким же человеком надо быть, чтобы дарить пустые гитары? Неадекватом каким-то! Гитара без песни – как брачная ночь без невесты… Кстати, надо запомнить фразу, тоже откуда-то из мира «я», но не могу пока сказать, откуда именно. Ступеньки на помост. Девочки-музыкантки при моём появлении играть прекратили, дружно, кроме ударницы, подскочили, нахмурив недоумённые моськи.

– Микрофоны работают? – указал я на один из стоящих трёх микрофонов, который по центру.

– Да. Только пока отключили. Давай включу. – Басистка подорвалась к стойке и щёлкнула переключателем. Я подошёл, осмотрел сам микрофон и стойку.

– Широкополосник? – Произнёс это на расстоянии, но нет, звук из колонок не пошёл, значит обычный. И откуда я в этом разбираюсь?

– Нет, – ответила та, что за левым от танцпола синтезатором. – Обычные.

– Тогда помогите настроить, – указал на гитару. – Чтоб звук нормальный был. Со звукоснимателем некогда возиться.

– Сделаем.

Девчонки в три пары рук подтащили две остальные стойки и наклонили их так, чтобы микрофоны смотрели в резонатор. Один мне – петь, две для гитары. Вообще-то для оной хватит и одного, но я решил, пусть будет.

– Раз-раз-раз, – произнёс я, прислушиваясь к эху. На меня смотрел монитор, из которого было слышно себя, но как-то непривычно всё-таки. – Один-два-три!

Эха почти нет, хорошо. Провёл по струнам рукой, проиграл лёгкую мелодию – колонки по залу донесли её. Как-то отстранённо, приглушённо, и рассогласованно.

Одна из девушек подошла к микрофону, отодвинув меня:

– Оксана, третий чуть убавь. – Махнула, играй. Я снова провёл по струнам. – И ещё чуть. А второй убавь самую малость. Ещё играй, – это мне. Я поиграл. – Вот так лучше будет. – И снова в микрофон. – Оксан, если что – лови. – Хлопнула меня по плечу. – Наш звукреж. Мы ж на тебя не рассчитывали, а у нас всё подстроено под нас

– Понимаю. Если вы не в претензии, то и я тоже.

Нет, они не в претензии – девочки понимают, что это частная вечеринка, и рулят на ней гости хозяев. Как им скажут сделать – так и надо. Сомневаюсь, что в обычный день кому-то позволят петь со сцены и перенастраивать так долго отлаживаемые схемы звучания!

– Дорогие хозяева, – это я склонил голову в направлении боярыни, стоящей недалеко от стойки бара рядом… Скорее всего с второй боярыней – одежда, вид, осанка – опыт Саши подсказывал, что это наверняка она. – Аня. Гости. – А это в направлении всех остальных. – Прежде, чем делать подарок, у меня официальное объявление. Дело в том, что три месяца назад, в конец мая, на меня покушалась массачусетская наёмница, ведьма. Охрана сработала её, но она успела ударить и чуть не отправила эту бренную тушку к праотцам, – картинно оглядел себя. Зал напряжённо молчал. – Но меня спасли сёстры. Ксюша, наша маленькая целительница, не давшая умереть до подхода бригады врачей, и сестра-близнец Маша, каким-то чудом и молитвой удержавшая от ухода за грань – находясь на той стороне, я её слышал, и это не бред сумасшедшего. И всё было бы хорошо, но я потерял память – посттравматическая амнезия, и ничего и никого не помню. Да, ребят, я не помню вас, – это молодёжному столику, наполовину состоящему из ребят с парковки. – Буду знакомиться со всеми заново. Это первое официальное объявление семьи Годуновых, завтра всё то же озвучит наша пресс-служба. Семья надеялась, память восстановится, мурыжыили меня разными упражнениями и тестами три месяца, не выпуская из кремля, но, как видите, не повезло.

Гул в зале, и в основном от взрослых столиков, начавших что-то обсуждать. Хотя и детский тоже загудел неслабо, но там все уже всё знали, «по секрету всему свету», а кто не знал – тому я до сего момента был сугубо фиолетов.

– Тем не менее, жизнь продолжается, – продолжал я. – И сегодня мы на празднике у замечательной девушки, которой я хочу пожелать не так много в масштабах вселенной, но зато того, что по моему мнению ей не хватает. Уверенности в себе.

Сделал паузу, ловя гул и пытаясь разглядеть в полутьме Анино лицо. Нет, отсюда хреново видно – ещё и рампа, как назло, светит в глаза, хоть и явно притушенная на время «жрательной» части банкета.

– Ну, а поскольку я музыкант, то и подарок у меня может быть только один – песня… – воодушевлённо потянул я. – Ну, и вот эта гитара, конечно же, – постучал по резонатору. Какой ещё подарок может подарить музыкант? Только то, в чём разбирается. Моя сестра Маша полностью меня во всём поддерживает и доверила выбирать мне, – кивок для sister. А это нужно было сказать, чтобы не выглядело, что у нас у каждого свой подарок. А так получается, я приглашён, она пришла со мной, а значит и подарок с меня, пусть она и более старшая в паре мужчина-женщина. Короче, с пивком потянет. – Ань, давай так, пусть кто-то принесёт маркер, я на ней сзади распишусь, а ты потом по этой линии или гравировку сделаешь, или выжигателем.

– Обязательно! – донёсся голос Ани, а после несколько подкалывающих комментариев и смех.

– Итак, главный подарок. Песня. – Я тяжело вздохнул, собираясь с духом и мыслями. – Она, скажу честно, должна исполняться на гармошке или баяне. Но я на баяне не умею, только на струнных – скрипка там, виолончель, гитара. Потому исполню на гитаре.

Перебрал струны ещё раз, немного подстроил. В магазине она уже была настроена, и чуть подкрутил, пока ехали на Шелепиху, но какая акустика в машине? Вот сейчас к идеалу максимально близок.

– Оксан, добавь второй немного, – попросил невидимого, но существующего звукрежа. Прям как бог – где-то есть, и нас видит и слышит, а мы его нет. Хотя это и есть бог для подобного рода площадки? Ещё поиграл – вроде нормально. – Спасибо, так лучше.

И заиграл. Вступление, ещё восемь тактов, и:

Пусть бегут неуклюже

Пешеходы по лужам,

А вода по асфальту рекой.

И неясно прохожим

В этот день непогожий,

Почему я веселый такой?

А что ещё петь? Не надо переусложнять, лучшее – враг хорошего. А песня для дня рождения реально классная.

А я играю на гармошке

У прохожих на виду.

К сожаленью, день рожденья

Только раз в году.

Судя по молчанию напряжённо слушающего зала, народу зашло. Они пока не поняли, не прокрутили в голове, но раз нет негатива, значит считаем, что людям нравится.

Прилетит вдруг волшебник

В голубом вертолете

И бесплатно покажет кино.

С днем рожденья поздравит

И, наверно, оставит

Мне в подарок пятьсот эскимо.

Интересно, для местной публики насколько ценно «бесплатное кино» и «пятьсот эскимо»? Но контекст ясен, а главное он.

А я играю на гармошке

У прохожих на виду.

К сожаленью, день рожденья

Только раз в го-ду.

И проигрыш. Соляки наше всё. Но тема такая, что не разгуляешься, это тебе не «Child in Time» глубоко-пурпурных, и настал момент, когда гитара замолчала. Всё.

Пауза. Народ смотрит, ждёт ещё чего-то. Понимаю и сам, что мало, надо ещё. Нельзя «сажать» зал! Закон сцены! И мой зал как раз раскрыл в удивлении зенки и посмотрел в мою сторону: «Ого, а чё там такое?» И если его сейчас обломать, не то, что впечатление смажется, но и я предстану перед гостями мероприятия как некий… О, как мышонок с песней «Какой чудесный день». Как-то так будут ко мне относиться. Играть надо, но что? Что, блин⁈

А хотя… Почему б и нет? Раз начал с этой ноты – продолжаем. Панки грязи не боятся.

– Следующая песня тоже детская. Почему? Потому, что шестнадцать это граница, рубеж, когда детство заканчивается и начинается взрослая жизнь. И сегодня, в последний день твоего детства, я хочу пожелать, чтобы в тебе всегда, всю твою взрослую жизнь оставалась детская вера в чудо, в победу добра над злом, и главное, чтобы в твоём сердце всегда жила надежда, что рано или поздно, но в итоге всё будет хорошо.

Снова по струнам, проигрыш. Звучание мягкое, бархатное – пожалуй, даже получше, чем у той гитары, что подарила Женя.

Медленно минуты уплывают вдаль,

Встречи с ними ты уже не жди.

И хотя нам прошлого немного жаль,

Лучшее, конечно, впереди.

Скатертью, скатертью

Дальний путь стелется,

И упирается прямо в небосклон.

Каждому, каждому

В лучшее верится…

Катится, катится

Голубой вагон.

Время быстротечно. Всё меняется, как написано на кольце царя Соломона. Но не надо жалеть о прошлом – нужно смотреть в будущее. Смотреть с высоко поднятой головой и огнём в сердце.

Может мы обидели кого-то зря,

Календарь закроет старый лист.

К новым приключениям спешим, друзья!

Эй, прибавь-ка ходу, машинист!

Да, Ань, у тебя в прошлом свои беды – унижения и остракизм. У меня – потеря памяти. Но не важно что было, важно то, что мы построим в будущем. Я уже добился независимости от сестёр и мамы, заставил с собой считаться, а это было непросто. И теперь смотрю на мир с широко распахнутыми глазами, готовый рвать и метать, но выгрызать себе место под солнцем. И то же самое должна сделать ты. И если ты не сможешь – никто не сделает этого за тебя. Такова жизнь, именно так работает этот мир.

Голубой вагон бежит, качается,

Скорый поезд набирает ход…

Ну зачем же этот день кончается,

Пусть бы он тянулся целый год!

Скатертью, скатертью

Дальний путь стелется,

И упирается прямо в небосклон.

Каждому, каждому

В лучшее верится…

Катится, катится

Голубой вагон.

Да, всё будет хорошо. Нет следа за кормой, никакие вчерашние обиды не имеют значения. Мы просто идём вперёд… И всё, чего достигнем или нет, зависит от нас. Об этом моя песня, и, судя по тишине в зале, народ это понял.

Тишина, и все смотрят на меня. «Ещё» – общая мысль, которую никто не говорит вслух, но которая отчётливее ясного витает в атмосфере клуба.

– Вы хотите песен? Их есть у меня! – ответил я одесской поговоркой и продолжил трешак. Именно трешак, ибо про то, что на совершеннолетие битой жизнью рослой девахи буду исполнять детские добрые песни, и зал примет их на ура, я мог подумать в последнюю очередь.

– Следующая песня – про доброту. Мы должны хранить чуточку её в своём сердце, чтобы не скатиться до уровня животных. Ибо нас от них отделяет именно это – они живут инстинктами, а мы видим границу между добром и злом. И совершая первое, прокачиваем себя, возвышаемся над этим бренным миром. А от себя я ещё добавлю: Ань, как бы ни было плохо – улыбайся! Всегда улыбайся! Не представляешь, как это дико всех раздражает!..

Наконец, смешки по залу, а я начал. Вез вступления, сразу в галоп:

От улыбки хмурый день светлей,

От улыбки в небе радуга проснется…

Поделись улыбкою своей,

И она к тебе не раз еще вернется…

Когда спускался по ступенькам, мне хлопали. Все, и дети, и взрослые. Раздавались приветственные крики. И даже часть персонала, кто мог, выглядывали из разных мест – видимо, слушали чудика, поровшего этакий сюр. Когда поставил гитару на место и сел, почувствовал что что-то не так. Но не успел приняться за еду, как… Аня разревелась. Просто раз, и ударилась в мокроту, причём навзрыд.

– Маш… Меняемся.

Всё понимающая сестра пересела, я же подвинул её стул к хозяйке мероприятия, подсев ближе, и уткнул заплаканную мордашку себе в плечо.

Так именинница и сидела, ревела, постепенно успокаиваясь. Я гладил её по голове, шептал нежные слова, которые, к слову, помогали. А Маша тем временем взяла бразды правления столом в свои руки и начала развлекать гостей, что-то рассказывая и подбираясь к тосту – слуги таки принесли нам и вина, как бы пора, и первыми тост (после своего прибытия) говорить должны как раз мы, самые именитые и важные гости из присутствующих. А конкретно она, как более старшая в паре. На нас с Аней смотрели с пониманием, местами с покровительством… И я вдруг прочёл в глазах гостей, причём не только тех, кто приехал со мной, но и тех, кто был здесь до, что и этот клуб, и эта девушка, теперь мои. Моя собственность. За которую я буду нести ответственность, ибо сам взвалил её на себя. И эта мысль не вызывала неприятия и беспокойства.