Текст книги "Изъ Москвы с любовью. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Ты меня не помнишь? – спросил парень, поприветствовав меня (тоже без рукопожатия – аристократ, блин).

– Нет, – честно покачал я головой.

– Тогда давай знакомиться заново. Михаил. И это, Саш… Мы особо не были близки, в отличие от тебя и сестры. Но я… В общем, можешь смело на меня рассчитывать. Тебе не легко, и я, как и сестра, мы готовы подставить плечо и помочь во всём, чем сможем. – Он протянул руку и похлопал мне по плечу – жест фамильярный, но, видимо, оригинальный Саша такое ему позволял.

– Спасибо, – пробормотал я.

Нет, не растрогал. Это аристократия, элита, тут интриги и интересы такого уровня, что… Но передо мной дети. Да, дети! Я только сейчас это по-настоящему осознал. Да, их учат лицемерию, лжи и поиску выгоды, но они пока ещё умеют быть искренними. И мне повезло в этом – попал в нужный возраст. И этот Миша… Да, он был искренен, переживал и был готов помочь больше, чем искал выгоды (хотя и выгоды искал тоже, не будем возводить людей в ангелы). Молодым это «в прикол», а вот если б ему было года на три больше… Там уже только как Тома, честная выгода, и хорошо бы, если как она, открытым текстом.

– Спасибо, Мих. Буду рассчитывать на тебя. – Похлопал его по плечу в ответ.

– Тогда пошли? – кивнул он в сторону входа.

– Какой пошли? – возмутилась Машка. – Ты что, не видишь, в чём он? – укоризненно нахмурилась сестрёнка и указала рукой на мой камзол.

– Ох уж эти мальчишки! – закатила глаза Варя.

– Ну, какие есть! – довольно улыбнулась Даша – всё же это был её брат. Да, не понял, что не по статусу идти в такой-то одежде, ну так и что с того?

– На. Мы тебе привезли переодеться. Все вместе выбирали, – протянула мне плечики с костюмом самая продвинутая из всех – Наина. – И не смей истерить, надо переодеться!

Как она мне дорога! А мой предшественник, получается… Раз она, даже не сестра, так мне это говорит… Скоро совсем себя прошлого уважать перестану!

– Так я не против. – Я почесал макушку. – Вопрос только где?

Варя заозиралась:

– В машине?

– В машине неудобно. – А это Маша.

– Точно, неудобно, – согласился я. – Тогда давайте прямо тут.

– Тут? Ты с ума сошёл? – округлила глаза сестрёнка.

– А то! – согласился я и принялся расстёгиваться.

Я ж в этой одежде за электрическими прибамбасами в магазин шёл, специально выбирал «попроще». Так что их реакция на качество прикида закономерна.

– Девочки, не тормозим! Обступили меня, создали кружок, заслонили от мира! – повысил я голос, видя, что они стоят в афиге, не веря, что я, сын царицы, буду переодеваться тупо на улице на парковке какого-то клуба. Я же и не думал шутить – скинув камзол и отдав на руке Варе, начал расстёгивать рубашку.

– И брюки тут будешь переодевать? – обалдело произнесла Вяземская.

– Ага.

Только тут они послушались, несмело меня обступили. Некоторые, вроде Соль и… Ага, сам в шоке, Вяземской, от вида меня без штанов покраснели и засмущались. А вот Даша наоборот смотрела на мой голый торс, а потом на ноги и труселя во все глаза. Да блин там смотреть не на что! Кожа и кости – совсем запущенное тело. Но поди ж ты… Ах да, тут нет Интернета, порнография – только на видеокассетах, и достать её детям непросто, особенно детям именитых фамилий, ибо за ними пригляд строже.

Сильно не оголялся. Снял рубашку, надел, снял брюки, надел другие. То есть на мой взгляд ничего эдакого – и чего Машка так покраснела? Туфли они не привезли – нацепил те же. На всё про всё ушло менее двух минут – чёртовы запонки! Слава яйцам, хоть галстука не купили – не умею его завязывать.

– Всё, я готов, – поднялся, поднял руки вверх и повращав корпусом. Нормально одежда сидит, размер мой. Впрочем, сестра-близнец знает мой размер, с этой стороны я не ждал сюрпризов.

– Господи, и это мой брат! – наигранно покачала головой Машка и хлопнула себя по лбу. – Позор моим сединам!..

– Пошли уж… Седая Марья-царевна. Девочки? – Я взял Машу под руку, точнее она меня, и потащил к выходу. Остальные вереницей потянулись следом. Зайки сначала протупили, но судя по тому, что Селена приложила ладонь к уху, получили нагоняй в гарнитуру и быстро нас догнали, зашагав чётко справа и слева.

– Он не сказал нам, что царевич, – пожаловалась моей сестрёнке Соль. – Мы ехали и гадали, каков он из себя, этот загадочный сын царицы, и как с ним работать, и не будет ли Саша ревновать… А он сидел и смеялся с нас, провинциальных дурочек.

Маша весело захихикала и бросила уважительный взгляд.

– Клевета, я не смеялся! – парировал я.

– В душе – смеялся! – отрезала обиженным голосом Селена. А вот княжны, идущие чуть сзади, о прекрасно нас слышащие, заржали.

– Да бог с ним. Девчонки, вам простительно, вы с ним не были знакомы, и вообще из провинции, – тяжело вздохнув, серьёзным тоном произнесла Маша. – А я недавно поняла, что, оказывается, совсем этого молодого человека не знаю. Вот вообще. Несмотря на то, что прожила рядом с ним четырнадцать лет. И познаю эту книгу вместе с вами. Вот где засада!

И сестрёнка это искренне!

Что на такое ответить? Вот и я не сообразил. А Зайки задумчиво закивали, признавая, что да, её проблема круче.

Наконец, вход. Который главный, не с парковки. Нас ждали – суетящаяся дамочка с папкой и горящими глазами не старше двадцати пяти.

– Вы последние? – без «здрасти» обратилась к нам.

– Пожалуй, – кивнул я, оглядываясь назад. Нет, парковка пустая, кто мог или кто хотел – уже внутри.

– Вы не вместе? – Кажется, она нас не узнала. Ну да, тут сейчас толпа деток важных родителей прошла, и мы внешне ничем от оных не отличаемся. А охрана… С нами пошли две тётки в гражданском, никаких гербов и винтовок.

– Чутка по очереди, – весело нахмурился я – пока что мне нравится, когда тебя не узнают. Маша хмурилась, но уверен, и ей в итоге понравится.

– Галя, подь сюда, – позвала кого-то девушка-менеджер.

К нам на улицу вышла… Напрашивается эпитет «дворецкая» или «метрдотель». Или «конферансье».

– Кто следующий, как объявлять? – окинула «метрдотель» нас цепким взглядом.

– Давай мы. По парам пойдём, – это Даша обернулась в мою сторону. – Княжичи Дарья и Михаил Долгорукие, – важно заявила «дворецкой».

– Ясно. Следуйте за мной, – склонила голову и повернулась ко входу та.

На входе стояли две охранницы, без оружия (в смысле винтовок – пистолеты на боках в кобуре висели), в строгих деловых костюмах. И вопрос не только в статусе – как раз сегодня я б на месте Сусловых ждал провокаций. И они не дуры.

Княжичи вошли следом за объявляющей тёткой. Мы же, оставшееся молодое поколение, стояли молча. Первой не выдержала Варя:

– Какое-то чувство… Как-то резко всё меняется. Очень быстро. Как будто я чего-то не успеваю.

– А нам каково! – вознесла очи Соль. – С царевичем! Принцем! На бульваре! Подраться успели! Идём на приём! И даже не в курсе, кто он.

– Да, вам хуже всех, – констатировала Наина, и заулыбалась. – Но и круче всех тоже вам! Вот это прикол – так прикол! С принцем – на бульваре! Со мной ничего подобного в жизни никогда не произойдёт. Даже в силу происхождения, и что мы уже знакомы. Вы счастливые, девочки!.. – Это она тоже искренне.

– Кто следующий? – вышла «дворецкая».

– Идите, – толкнул я в плечо Наину, и они с Варей двинулись внутрь.

– Как ты? – повернула голову Маша.

– Нормально. А ты?

– Такое ощущение, что куда-то лечу. В смысле, опаздываю, пытаюсь нагнать, но… Бегу и бегу! Всё настолько резко, что…

– Вопрос в одном: со мной ты или нет? – поддерживающе улыбнулся я.

Она в ответ обняла, прижалась ко мне.

– Какой ты иногда дурачок!

Помолчали.

– Девочки, вы счастливые! – произнесла она для Заек.

– Почему? – спросила Селена.

– Вы можете замутить с этим красавцем! А я себе такого же вряд ли встречу.

– У тебя вся жизнь впереди, – поддержала её Соль.

– Может быть. Да что-то подсказывает, не факт. – Из её груди вырвался вздох.

– А если я окажусь не прав, и эта ставка не сыграет? – задал мучивший вопрос я. – Вдруг эта Аня – тварь из тварей, а её мамы – конченные люди, которым нет доверия, и с которыми лучше не иметь дел? А я «впишусь» за них?

– Отступать поздно. Будем решать что делать, воспитывать их. А что нам остаётся? Да и мама не поймёт, если после такого опустим руки и отойдём в сторону.

Понравилось это «нам», «мы». Маша не разделяет себя и меня, уж по крайней мере в данном случае. Впишусь в неприятности? Это будут и её неприятности. Мы реально словно две части единого целого. С одной стороны приятно, чёрт возьми, но с другой… Стоит очень сильно задуматься.

Ситуацию спасла «дворецкая», снова выйдя за нами.

– Готовы?

– Так точно! – резко обернувшись, по-военному ответила Маша.

– Как вас представить?

Если слуги об этом спрашивают, значит мой план по «инкогнитам» перевыполнен.

Глава 8
И бесплатно покажет кино

Глава 8. И бесплатно покажет кино

– Не подумайте, что я не люблю гостей… я люблю гостей, как и всякий хоббит, но я предпочитаю знакомиться с ними прежде, чем они пришли!

(Бильбо Бэггинс, «Хоббит или Туда и Обратно»)

– Не такое это простое дело – ходить в гости! Когда войдём, главное, делай вид, будто мы ничего не хотим.

(м/ф «Винни-Пух идёт в гости» )

Всё-таки праздновать совершеннолетие в пустом клубе… Не очень. Да, это их клуб, они всего лишь закрыли его на один вечер, но с таким количеством гостей можно было устроить мероприятие и дома, в особняке. Но мама Гульнара была неумолима:

– Мы – боярский род! Кто бы что ни говорил и как бы ни считал. А значит и праздновать нужно соответствующим образом.

– Мам, но никто не придёт!

– Дочь, плевать. Надо.

И теперь они в пустом клубе. Полтора десятка взрослых за индивидуальными столиками и девять представителей молодого поколения за их общим детским. В огромном «Перекрёстке», рассчитанном на полтыщи посетителей (сотня – столики, и четыре сотни помещается на танцполе), их три десятка ощущались, словно спасающиеся в море в лодке среди безбрежного океана. Подчёркивающая никчёмность пустота клуба, стены которого располагались где-то вдали, давила на её психику неимоверно, и Аня не была уверена, что завтра или послезавтра сдержится и не выскажет маме Гульнаре по этому поводу.

Ребята, кто пришёл её поддержать… Только четверо из них были теми, кого она могла назвать высоким словом «друг». Четверо других пришли потому, что их семьи вели совместные деловые проекты – так надо. И ещё пара взрослых – партнёры мам, но это не её гости. Про мальчика, что играл и пел с кремлёвской стены на набережной, она не помнила, и думать про тот случай забыла. Царевич? Может быть. Не важно это, да и плевать – на такие приглашения, которое она тогда прокричала, никто никогда не реагирует, и никто им не следует. Да и точно ли то был принц? Может кто из дворцовой обслуги? Или из Годуновых, но младшие ветви, а там народу хватает? Ей было всё равно, она просто забыла про тот случай, как забывают музыканта, чьё творчество послушаешь на Арбате, кинешь ему в чехол от скрипки или гитары причитающуюся монетку и идёшь дальше. Она с тремя подругами встретилась в конце рабочей недели – девочки тоже подрабатывали в своём семейном бизнесе. Погуляли, отдохнули. Засиделись допоздна, решили пройтись – одна из подруг жила в Зарядье, пешком рукой подать. А тут кто-то на гребне стены, мимо которой шли, играет, да красиво так! И толпа человек в пятнадцать стоит, слушает. Молодёжь, прикол – они тоже остановились, заодно пообщались с теми, кто там был. А после втянулись, и даже поучаствовали в сборе «пожертвования для неизвестного музыканта», она скинула туда сотенную купюру. Да, немало, но Аня уже почти научилась не считать деньги – рядом с ТЕМИ, кто там находился, отдать меньше было бы стрёмно. Не простолюдинка больше, боярышня, и поначалу осознать это стало самым сложным в новом статусе. И пусть вокруг них вакуум, они всё равно боярский род, этого никто и ничто не изменит, и она будет соответствовать.

Вакуум подтвердился и там, под стеной; некоторые, когда она представилась (а они с ребятами, пока слушали, тесно общались) быстренько «слились», решив не поддерживать разговор. Но Ане было не привыкать: она давно перестала объяснять, что они не виноваты, что отец, официально её удочеривший человек, умер сам, и никто не делал ему плохого. Но нет, не признают, хоть что делай, а значит и не надо ничего делать. Просто это не её круг и не её друзья, вот и всё. Аня смирилась с таким отношением, не ждала от мира чудес но и ни в коем случае не отчаивалась, не падала духом – в отличие от мам, которые пыжылись и что-то кому-то доказать пытались, такой у них характер. Почему не отчаялась? Да потому, что выросла хоть не в трущобах (мамы всегда имели какой-никакой, но бизнес, деньги на себя у них были), но в семье мещан-простолюдинов, и в первый класс ходила в мещанскую же школу «на раёне», где драться научилась раньше, чем читать. Ну, драться она и до этого умела, но в школе отточила навыки до блеска. И оказавшись в гадюшнике высшего света, который их не принимал, лишь пожала плечами. Неприятно, да, но жить-то можно! Аня понимала, что карьеру так не сделать, а с другой стороны зачем? У них есть своё дело и бизнес, оставшийся от Сусловых – их родовые предприятия. Многие оказались убыточными (именно из-за этого род Сусловых шёл на дно, и ушёл бы, если б не мамы), но их семья, надрываясь, потихоньку выводит общий баланс в плюс. А есть и их экономическая основа – клуб и афеллированные с ним смежные предприятия, их приданное, за счёт которого семья и восстанавливает предприятия боярского рода. Деньги у них будут – заработают, земля есть, титул есть. Не нравятся, не принимают другие рода? Что ж, у кого-то в стране ситуация и похуже.

– Ань, не грусти, – погладила её по руке Инна Романовская, самая близкая подруга в этом гадюшнике. – Всё будет хорошо.

– Я не грущу, – покачала головой она. – Просто… Мне теперь шестнадцать. Я уже не ребёнок, и мамы подключат к управлению семейным делом. А там… – Из груди вырвался тяжёлый вздох. – Они стеной ограждали меня от негатива, от этой человеческой плесени, а теперь придётся окунуться в неё с головой.

– Такова жизнь, – скривила губки Инна. И Аня вдруг отчётливо поняла, что она, конечно, подруга, но вряд ли пойдёт за ней на Голгофу. У неё нет друзей! Просто нет. Никаких, ни из старой жизни, ни из новой. И с этим невозможно ничего сделать, друзей нельзя купить в магазине или выиграть в лотерею. Хотя нет, именно что выиграть в лотерею можно, но она не представляет, где продаются такие лотерейные билеты.

Тем временем в зале появилась мама, просто мама, родная, Лизавета Ивановна, всё детство она только её называла этим словом – тётя Гульнара стала мамой после их совместного замужества. И лицо её хоть и было тревожно, но Аня поняла, страшного ничего не случилось. Мама наклонилась и зашептала дочери на ухо:

– Всё хорошо, ребята ошиблись адресом, это не провокация. Хотя фамилии там и правда серьёзные.

– Слава богу! – Червячок, что грыз её, отпустил. Ибо они всей семьёй боялись именно этого – что кто-то из недоброжелателей, не раз намекавших, что «Перекрёсток» в цветах других хозяев будет смотреться эстетичнее, пойдёт на совсем некрасивый шаг, чтобы на них надавить. А таких хватает, и это не кто-то один – таких «эстетов» минимум четыре, три боярских рода и один княжеский, и это только те, что открыто предложил купить их клуб за бесценок. Кстати, наверное, только поэтому они ещё на плаву – «эстеты» не могут договориться, кто из них больше «эстет», конкурируют друг с другом. Пусть клуб пока побудет в руках «этих простолюдинок», главное чтобы не достался «партнёрам».

– Мам, там точно всё хорошо? Ты напряжена, – нахмурилась она.

– Ну… Проблемы всё же есть – кое-что очень непросто. Но я решу. Отдыхай, дочь. – Лизавета Ивановна нахмурила брови, погладила её по голове, распрямилась и пошла по направлению к стойке бара, где в этот момент находилась администратор. Что ж, раз говорит, что решит – значит не критичная ситуация. Её можно потом расспросить, что да как, сейчас же лучше не отвлекать «боярыню за работой» как она называла мам в деловом режиме.

– Ань, всё хорошо? – с тревогой посмотрел на неё Денис, единственный приглашённый ею мальчик, простолюдин, часть прошлой жизни.

– Да, наверное.

– Тогда у меня тост. Давайте выпьем за то, чтобы… – поднялся парнишка.

Она улыбалась. Грустно, но улыбалась. Ибо как бы плохо ни было – надо терпеть, стиснув зубы, это первое, чему научил отец. Да, приёмный, но он принял её, как родную и занимался ею, обучал. И в целом-то был хорошим человеком! И если б не оказался таким придурком, чтобы сесть пьяным за руль… Но тут ничего не изменишь, мужчины слабы, и им, женщинам, из-за этого приходится на многое идти и многим жертвовать.

Их компания сидела, о чём-то говорила, и, несмотря на давящую пустоту огромного клуба вокруг, за самим столом атмосфера установилась тёплая. Как вдруг будто гром среди ясного неба раздался голос метрдотеля из динамиков колонок, объявляя пришедших:

– Княжичи Любовь, Мила и Геннадий Мстиславские!

Не только за их столом, но и во всём клубе воцарилась тишина, лишь тихо игравшая на сцене группа продолжила музицировать. Аня инстинктивно подскочила – встречать новоприбывших, душа в себе волнение, граничащее с паникой. Ибо сегодня гостей не объявляли. Их настолько мало, что Аня всех знала наперечёт. Кто-то приехал раньше, кто-то задержался, но она всех встретила и выразила приветствие, официально кого-то объявлять, как на приёмах в лучших салонах, не требовалось. И тут… Мстиславские?

Обернулась в сторону, куда ушла мама. Та стояла у стойки бара и с кем-то разговаривала, лицо её было напряжено. Почувствовав её взгляд, повернулась, удовлетворённо кивнула: «Всё хорошо, дочь, всё под контролем, я в курсе». То есть это на самом деле ТЕ Мстиславские? Так вот почему она вернулась вся нескладная и на взводе?

Аня собралась с духом и вышла навстречу приближающейся троице. Две милые тёмно-русые девушки со змеиными глазами и слащавыми улыбками (что для высшей аристократии Москвы норма, хуже, если б было иначе), между ними высокий и статный юноша крепкого сложения лет двадцати с небольшим… Да это же один из парней, что стоял с ними на набережной! Что ж, это меняет дело – «в прикол» молодёжь может пойти на многое. Но всё же представители такой фамилии, и явиться к кому-то отверженному без приглашения?

– Боярышня Анна Суслова? – спросила девица слева, самая старшая на вид, Аня дала бы ей двадцать четыре – двадцать пять.

– Не извольте сомневаться. Суслова Анна Ивановна. – Аня присела в лёгком реверансе, приветственно склонив голову.

– Любовь Ивановна Мстиславская. – Девица также сделала реверанс. – Моя сестра Мила Ивановна, и наш брат Геннадий Иванович Мстиславские, – представила спутников. – С ним вы, возможно, знакомы.

– Мы… Общались, – мягко сформулировала Аня, а Геннадий кивнул в ответ – дескать, узнал.

– Дозволь выразить своё почтение и прошу принять это от нашей семьи – Девица протянула ей небольшую шкатулку – типовую, в которых продаются ювелирные украшения. Не самого высокого качества, но не самого высокого в понимании аристократии. Украшение там ценное, но не аховое – как раз по уровню дочери боевого, при этом небогатого боярского рода, коим они считаются. Ключевое слово «считаются», её одарили согласно статуса, как если бы отец был жив, и этой травли бы не было!

– Благодарю. Мы рады видеть вас в нашем доме. Располагайтесь где хотите, сейчас подойдёт кто-то из людей принесёт меню, – снова присела она в реверансе. – Сегодня у нас европейская кухня, но так как это ресторан, официанты примут любой ваш заказ – стол не ограничен национальными блюдами.

– Удобно устраивать дни рождения в ресторане! – заметила Мила. Ей Аня навскидку дала бы двадцать – двадцать два.

– Не поспоришь, – тактично ответила она и улыбнулась. Мало иметь свой ресторан – многие крутые аристократические рода имели или имеют таковые. Но почему-то популярными по Москве считаются те, которыми владеют купцы и мещане. Не умеют бояре и князья работать в этом бизнесе, и это хорошая новость.

Поправка от автора. В не слишком сильно загаженном иностранными словами языке этого мира нет слова «бизнес», есть лишь наше отечественное «дело». Но, несколько раз споткнувшись о невозможность описать процесс для читателя из нашего горячо любимого мира без именно этой англоязычной формулировки, решил оное слово оставить, посконное «дело» не всегда передаёт нужный контекст. А потому любая компания, организация или процесс, приносящие прибыль, в тексте будут называться «бизнес», чтобы мы могли лучше понять аборигенов, при том, что они сами так не говорят. И да, Саша абориген, так как использует в речи базу данных царевича.

– Если я свой следующий день рождения проведу у вас, как смотришь? – А это ей подмигнул Геннадий. – Кстати, официально мы представлены, давай от чопорности к простоте: сегодня я Гена. Просто Гена.

«Просто Гена» так сразу, прямо со входа и знакомства? Аня непроизвольно нахмурилась, но Мила, поняв её сомнения, улыбнулась.

– По сравнению с некоторыми «простосашами» на парковке это не такое и плохое решение, поверь. Не переживай, просто мы на самом деле хотим устроить тёплую молодёжную вечеринку. Мила. Просто Мила, – присела она в реверансе.

– Люба, – поддержала её и старшая сестра.

Аня ничего не поняла, кроме того, что так и есть, эта семейка на самом деле предлагает прейти на «ты» без подводных камней, и что мама не просто так выходила на улицу – что-то там произошло, и, возможно, у неё ещё будут гости. Ну, а собственно, почему бы и не перейти, сблизившись с этими людьми? Да, без приглашения, но она рада гостям.

– Очень приятно, Гена, – склонила Аня голову. – Мила, Люба. Тогда я просто Аня. А по поводу дня рождения – разумеется, мы принимаем любые заказы любой сложности. – А это Гене. – Пусть ваш управляющий свяжется с нашим, я отдам распоряжение насчёт партнёрской и дружеской скидки.

Мстиславские закивали, и двинулись вперёд – весь разговор они стояли метрах в десяти от выхода из главного зала. И тут же встал вопрос: а куда гостей посадить?

– Прошу вас пока за наш стол, – указала она на «детские» сдвинутые столики у самого танцпола. – У нас есть место, но если захотите – можете занимать любой столик, сегодня они все наши. Музыкальная программа начнётся… – Сверилась с часами. – … Где-то через час.

– Благодарим… – ответила за всех Люба.

Мстиславские сели за их стол – там ещё оставалось место, ибо они сдвинули с ребятами несколько больших столов, но людей, чтобы усадить на все получившиеся места, банально не хватало. Её друзья немного так обалдели от новоприбывших, но выходили из ступора и знакомились и, первую скрипку неожиданно начал играть Гена, демонстрируя, что он открытый парень, душа компании, в отличие от достаточно скованных и более деловых и ответственных сестёр. Аня же села на своё место и попыталась взять себя в руки, ибо ничего в происходящем не понимала. Прибывшие Мстиславские, похоже, далеко не из главной ветви, но даже так где боевые бояре Сусловы, и где они! Ибо они всё равно князья, Гедиминовичи, потомки правителей Великого Княжества Литовского. Аня знала историю, и помнила, что именно Мстиславские первыми получили от царя Фёдора Борисовича право наследовать по женской линии, ибо у последнего боярина этой семьи, Фёдора Ивановича, служившего аж четырём царям (четырём последним царям-мужчинам), не было наследников мужского пола. Традиция передавать титул главы рода дочерям назрела, и ещё немного, и была бы введена от безысходности, но именно Мстиславский, не имевший сыновей и не желавший сохранить род мутными схемами замужества дочек, стал первопроходцем, возглавившим знамя перемен во всей стране, несмотря на то, что его дочки родились ещё до перекоса полов.

И потомки того самого Мстиславского в энном колене у неё на дне рождения. Приехали сами, без приглашения, и она сомневалась, что харизмы и наглости Гены хватило бы для этой выходки. Сёстры, что привезли его сюда, производят впечатление правильно воспитанных серьёзных особ, и нашкодить брату точно не дадут. Да и сам Гена, несмотря на компанейство и раскованность в общении (которую она заметила ещё на набережной под стеной), не похож на мажора, делающего то, что решит его правая пятка. Она снова повернулась в сторону мамы – та уже находилась у выхода и разговаривала с метрдотелем. Почувствовав взгляд дочери, повернулась и успокаивающе кивнула: «Всё будет хорошо, всё под контролем». Она верила мамам, обеим. Подруги по жизни, ни разу не собирались замуж вместе, но вместе построили свой первый бизнес, от которого потом плясали. Развивались, прогорали, всё теряя, начинали заново, нарабатывая опыт. Они вытянули счастливый билет, случайно затащив в постель повесу-боярина, последнего из рода, над которым не было сестёр, мам или бабушек, отчего он разболтался и вёл разгульный образ жизни. Две прожжённые стервы-мещанки с деловой хваткой поняли, что это шанс, и взяли боярина в оборот, объединившись на этом поприще и став сестрицами. Вместе вывели боярина из состояния перманентного запоя, промыли мозг о том, что так жить нельзя, сделали похожим на человека, и тот, осознав твёрдую женскую руку над собой, о которой, видимо, подсознательно давно мечтал, не будь дураком, быстренько женился. На обеих сразу – а чего глупости выяснять кто лучше, обе же старались? Да, до конца мамы его не вытащили – смог папа учудить с той поездкой за рулём. Расслабились и отвернулись, занимаясь делами рода, за что корят себя нещадно. Но так или иначе, жизненный опыт, что стоит за мамами, бесценен, и Аня верила, если они говорят, что под контролем – значит справятся.

Мстиславские что-то рассказывали из жизни великосветских тусовщиков, когда голос метрдотеля из колонок объявил:

– Боярышни Елена Анатольевна Сроганова и Екатерина Семёновна Милославская!

– Ч-чего? – застыла с отвиснутой челюстью её подруга Инна.

– Романовская, комарик залетит! – подколол её сидящий чуть за ней напротив Денис. Та захлопнула рот, но понимания это не прибавило. – Строганова? Милославская? – вопросительно произнесла она вслух.

– Если мы обе услышали одинаково – значит не послышалось, – покачала головой хозяйка этого вечера, поднимаясь встречать новых гостей. Украдкой посмотрела на Мстиславских – те ехидно-преехидно улыбались, особенно Гена.

«Ну капец!» – произнесла про себя Аня, ибо ноги чуть не подкосились и определённо задрожали.

* * *

– Царевичи Марья и Александр Карловичи Годуновы, – звучит голос из колонок. Объявляющая «Галя» во фраке с бабочкой, карикатурная такая конферансье, произносила наши имена в микрофон, а с акустикой в ночном клубе по определению замечательно. Глаза у «Гали» осоловевшие – охренение первой степени. До этого были княжичи и боярышни, но то дело житейское, ибо тут ночной клуб как раз для аристократии. Но чтоб представители правящей семьи, вживую, да не отдохнуть в обычный день, а на день рождения к задвинутым под шконку высшего общества хозяевам?.. В её карьере пока такого не было. – В сопровождении потомственных дворянок Соль Артёмовны и Селены Артёмовны Зайцевых. – Зайки хоть и телохраны, но одновременно и гости – мне так имиджмейкер царевича подсказал. Так что объявить их надо, но после нас, чтобы не делать их самыми важными из перечисленных до нас с Машкой. Представление от обратного же, всё в силе и работает – так надо.

Пока стояли и ждали объявления, глаза адаптировались к скудному освещению клуба, можно разобрать что тут да как. И что имеем? Оп-па! Неплохо, не ждал такого. Скажем так, «16 тонн» хороший клуб, но тут мне нравится больше. Во-первых, круг. Тут на Цветном всё круглое – и цирк, и главный павильон цветочного рынка, и этот ночной клуб. По центру главного зала – круглый же танцпол с одной стороны которого невысокая сцена, с метр всего возвышение, на которой в данный момент лабает ансамбль из пяти девчонок в концертных костюмах и блескучих штанах. Не, ну а что вы от музыканта хотите – на что учился, на то в первую очередь внимание и обратил. Ансамбль типовой: «Ударник, ритм, соло и бас, и конечно, ионика. Руководитель был учителем пения – он умел играть на баяне». То есть гитара (вторая гитара прислонена к стойке в конце сцены, по факту получается ритм и соло, если понадобятся обе), бас, ударные и два синтезатора. Причём нормальные синтезаторы, а не апнутые клавесины типа того дедушки, что стоял у девчонок, что играли у Соньки на Никитских. Лабала группа что-то тихое и атмосферное, спокойное – ибо сейчас «жрательная» часть банкета, когда люди сидят за толом и чинно разговаривают. «Танцевательная» начнётся позже. Может показать им, что такое мягкий джаз системы релаксации в галереях торговых центров мира «я»? Сам танцпол немаленький, уж точно поболее циркового ринга. Раза в два, если не в три. Почти на самом танцполе на его уровне, размещался главный столик, за которым сидела молодёжь, человек пятнадцать, видимо, во главе с именинницей. А вокруг танцпола, небольшими ярусами, словно невысокий амфитиатр, разомкнутыми кругами располагались столики с удобными мягкими стульями, креслами и даже диванами. Три десятка столиков, в общем немало. Пустовали многие из них, но буду справедлив, и занятых было достаточно… Для дня рождения той, кому (чьему роду) объявили остракизм. Потолок зала держался на множестве колонн, расходящихся от периметра танцпола к внешним стенам, и это неплохо, что их много – над нами ещё три этажа, здание представляет собой круглую башню почти наравне по высоте с цирком.

Девчушка, вышедшая из-за главного «детского» столика, была растеряна – не то слово. На лице чуть ли не паника. Но на волевых держалась, и, тяжело переставляя ноги, подошла и предстала перед нами.

– Ты прав, и впрямь высокая, – произнесла Маша, пока она шла, ибо Аня, я её узнал, была более, чем на голову выше меня.

– Привет, Аня. Знаешь, с высоты ты кажешься ниже. – А это я, задрав голову, девушке, сходу в карьер без «здрасьте». – Поздравляю тебя с шестнадцатилетием, и это… Позволь представить тебе свою сестру Машу. Мария Карловна Годунова, – указал я ладошкой на сестрёнку, которая присела в реверансе. – На самом деле она тоже была на стене тогда, просто стояла за зубцами и вы её если и видели, то плохо. Но она как бы тебя видела, так что вы не совсем уж незнакомые люди.

Бли-ин, сразу начал базар-вокзал, а должен был представиться, кто я! А то незнакомый чел сразу начинает что-то рассказывать, сестру представлять… Это я Аню видел, а она меня нет! Меня она ТОЖЕ не видела, не только Машу. А значит юридически мы не знакомы, и правила этикета говорят, что надо было…