Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Лежащая на полу в луже чужой крови заведующая вдруг замычала, ее стеклянные глаза на миг приобрели осмысленность, а затем превратились в безумный взор затравленного зверя.

– Уууууу!!! Не надо! Слышите! Не трогайте меня! – и стала отползать куда-то вбок, смотря глазами сквозь нас. – Не надо! Нет! Уходите! Уходите!!!

– Что ты с ней сделала?

– ИЗЫДИТЕ, ДЕМОНЫ!!! – заорала завка и завыла диким леденящим душу воем отчаяния.

– А ты не видишь?

Мне вновь стало плохо. Теперь уже от осознания того, с каким монстром меня связала злодейка судьба.

– А ты вали отсюда! Охранничек, блин! – топнула ногой Настя. Одноногому охраннику дважды повторять не пришлось.

Я отвернулся, пытаясь сдержать очередной приступ. Боялся посмотреть ей в глаза, даже нечаянно. Потому что то, что видел в глазах Эльвиры, не шло с этим ни в какое сравнение.

– Нет, нет, уходите! Оставте меня! Пожалуйста!!! – выла и плакала безумная заведующая, обращаясь к пустоте. А ведь мне с этой девочкой еще ехать и ехать! Неизвестно куда. Через границы, горы, пустыни и тысячи километров.

…И только тогда я понял, что такое по настоящему ЖУТКО.

Не особо стесняясь, я вырвал в третий раз, прямо в лужу крови на полу. Это чудовище попыталось меня обнять и что-то сделать, чтобы успокоить, снять напряжение колдовскими чарами, но я отшатнулся прочь, как от чумы.

– Этот жив? – она кивнула в сторону оставшегося кавказца, бледного, окровавленного, на грани обморока.

– Да, – все-таки смог выдавить я, вытирая губы.

– Приканчивай, и пошли. Надо ехать, у нас мало времени.

– Да пошла ты…! – новая волна ярости взорвалась внутри. – Знаешь, где я тебя видал?.. Я тебе что, киллер? Я тебе спину прикрывал! А просто так убивать для тебя не буду! Слышишь!

Меня трусило. Да, я сам хотел. Сам и свершил. И теперь самому придется расхлебывать. И плевать, что понятия не имел, что рядом со мной все это время находилось чудовище похуже убитых бандитов. ТАМ это не имеет никакого значения. «Старших надо слушать, более опытных» – сказала бы Консуэла, но ангел тактично молчала, не подливая масла в огонь.

– Все сказал? Ладно, хватит, пошли. – Ведьма, не обращая внимания на мою истерику, настойчивым движением отобрала свой пистолет и пошла к выходу, оставив меня без эмоциональной подпитки.

Я осмотрелся. В дальнем углу умирал последний кавказец. По заляпанному кровью полу ползала и выла безумная заведующая, подобравшая отрубленную голову и почему-то баюкающая ее. У дивана лежало полуобнаженное тело авторитета. Рядом с ним голые тела подчиненных. Ну, а прямо передо мной – труп без той самой убаюканной головы.

Я бы вырвал снова, но было нечем. Потому сдержался и поспешил прочь из этого царства кровавой вакханалии.

ЧАСТЬ II. СТЕЗЯ НЕМЕЗИДЫ

Argumentum baculinum

Аргумент дубины

Массивная черная железная дверь открылась. В щель выглянуло удивленное заспанное мужское лицо, тут же вытянувшись вдоль вертикальной оси.

– Вика?

– Нет, Анджелина Джоли! – буркнула стоящая на площадке девушка. – Конечно, я. – И улыбнулась самой совершенной своей улыбкой. Челюсть парня медленно отъехала вниз.

– Ты это, заходи!.. – он распахнул дверь, пропуская девушку вперед.

Вика вошла, по-хозяйски бросила сумочку на прихожую, скинула босоножки и прошла в комнату. Обалдевший парень проследовал за ней.

– Что, не ожидал? – спросила она, обернувшись, и бухнулась спиной на расстеленную кровать.

– Н-нет, – выдавил тот.

– Ай-яй-яй, Леша! Ты очень, очень плохой мальчик! – она погрозила пальцем и стрельнула глазами. Хозяин квартиры аккуратно присел на стул рядом.

– Как думаешь, почему я пришла? – она стала эротично поглаживать талию, постепенно поднимаясь все выше и выше.

– Н-не з-зн-наю, – икнул парень. Это была не та Вика, что он знал.

Тем временем рука «другой Вики» дошла до груди и стала ее нежно массировать.

– Ну что, совсем? Даже предположений нет?

Парень не ответил, лишь тупо взирал на лежащую девушку, пытаясь хоть что-то сообразить.

Вика поднялась, присела. В глазах ее на мгновение промелькнула привычная теплота.

– Да ладно, я решила тебя простить. Подумаешь, с кем не бывает! Ну, сорвался человек. Ты ж меня любишь, да?

– Д-д-да… – только и смог выдавить хозяин квартиры.

– И ты меня хочешь? Ведь так? – ее рука стала эротично гладить бедро, поднимаясь все выше и выше, задирая платье вверх. – Ты же меня хотел? Все это время? Расскажи, как это было? Как ты хотел меня? – ее голос перешел на томный. Алексей почувствовал, что его башня снесена окончательно, но какая-то неведомая сила приковала к стулу.

Вика вновь томно улыбнулась.

– Ну ладно, хватит, я тебя простила. Иди ко мне! – и протянула руку.

Повторять не требовалось.

…Они лежали на той же самой кровати, обнявшись. Ее одежда валялась вокруг по всей комнате. Да, это было великолепно. Какая же она все-таки дура, что отказывала себе в подобном раньше!

Вика повернула голову к обалдевшему от счастья экс-бойфренду. Внутри все скривилось от отвращения, но лицо озаряла довольная улыбка.

– Ну, как тебе?

– Супер! – только и выдавил молодой человек.

– Я решила, что раз уж так получилось, почему я должна отказывать себе в маленьких жизненных радостях?

Лицо этого идиота светилось. Боже, как же легко управлять мужчинами!

– Ты выйдешь за меня замуж? – в блаженной улыбке он обнял ее и стал щекотать мочку уха. Вика улыбнулась.

– Нет.

– Почему? – он все еще продолжал, поэтому она сама отстранилась.

– А зачем? Ты хотел меня трахнуть – вот она я. Зачем мне замуж?

– Ну, как же… Я люблю тебя.. – На его лицо было трудно смотреть без хохота, но она сдержалась и даже улыбнулась. – А ты меня любишь?

– Я? Тебя? Ты с ума сошел?! – картинно воскликнула она.

– Тогда почему пришла? Я думал… – Улыбка окончательно сползла с лица парня.

– А вот это тебе нужно делать почаще! Знаешь, полезно.

Она вылезла из-под простыни и стала одеваться, разыскивая вещи. Алексей сел на кровать и недоуменно уставился на девушку, которая внешне походила на его, но на самом деле оказалась совершенно чужая.

– Вик, я же извинился! Ну, бес меня попутал! Ну, виноват!..

Вика резко развернулась, глаза ее блеснули злым огнем.

– О! Вот тут ты прав! И даже не догадываешься насколько! Именно, бес! И именно попутал.

– …Точнее демон-искуситель, – поправилась она уже тише.

Воцарилось гнетущее молчание. Парень чувствовал, как по коже бегут холодные мурашки. От вертящейся перед зеркалом девчонки исходило… нечто, от которого дрожали колени. И он ничего не мог с этим поделать.

– Проблема, Лешенька, в том – продолжила девушка с наигранной милой улыбкой, крутясь перед зеркалом, – что демоны не могут творить, что хотят. Они скованы правилами, не могут делать что-то самостоятельно. Только подсказывать, советовать, толкать. Если у человека есть какое-то намерение – демон лишь подтолкнет его к нему, убедит, что ему это нужно.

Но если у человека чего-то нет и в мыслях… – Она вздохнула. – …Демон бессилен. Любой, даже самый сильный и самый искусный.

…Кстати, у тебя самый что ни на есть средний демон, – закончила она разговор о высоких материях. – Ни особо сильный, ни особо опытный. Так что произошедшее полностью на твоей совести – не надо пенять на его коварство.

Как и ожидалось, Алексей ничего не понял. Однако объяснять что-то подробнее в ее планы не входило.

– Но ты… Пришла! И я думал… Простила! – запутался он.

– Я пришла потому, что хотела посмотреть, как же оно у нас было бы, не будь ты таким идиотом. – Вика застегнула последнюю застежку и подмигнула своему отражению. Отражение подмигнуло ей в ответ, после чего показало язык. Девушка нахмурилась, отражение же сделало загадочную мину, именуемую в смайликах «это не я!». Парню повезло, он этого всего не увидел, правда, везение заключалось всего лишь в нескольких дополнительных мгновениях жизни.

«Боже, как можно было любить такого придурка?» – спросила Вика про себя.

Отражение не ответило, да, в общем, и не могло ответить по объективным причинам.

– А ты хочешь посмотреть на все моими глазами? – Девушка резко повернулась, в глазах ее заполыхали огни. Алексей машинально отшатнулся, попятился, но существо, так похожее на его Вику медленно приближалось, смотря так, что он не мог даже на мгновение оторвать взгляда.

– Хочешь почувствовать унижение? – эта бестия уже ползла по кровати, словно богиня мщения, неумолимо настигающая свою жертву. Он пробовал отстраниться, отползти дальше, но спина уперлась в стену. А такие страшные чужие глаза полыхали все ближе и ближе, нависая над ним. Он почувствовал, что задыхается.

– Чувствуешь? А теперь почувствуй страх! – продолжила она. – Страх и унижение одновременно, когда тебе делает больно человек, которого знаешь очень давно. СЧИТАЕШЬ что знаешь.

Она села сверху, приблизив его глаза к своим. Парень хрипел, задыхался, все мышцы его тела свело мертвой судорогой. Из уголка рта потекла слюна, глаза бешено завращались, пытаясь сбросить этот пронзающий душу взгляд, но Вика не отпускала.

– А теперь почувствуй предательство. Предательство любимого человека, променявшего тебя на чувство удовлетворения. Такое сладкое, но такое обманчивое.

Алексей задергался, забился в конвульсиях. Через мгновение глаза закатились, и он опал, уставив взгляд в одну точку.

Вика захлопала глазами, поморщилась, словно отгоняя наваждение. Или же деактивируя мощное оружие, каковым только что и являлся ее взгляд. Медленно сползла с мертвого тела, отдышалась.

– Слабак! – небрежно бросила она, встала и вышла в коридор. Нацепила босоножки. Взяла с прихожей сумочку и обернулась, обращаясь неизвестно к кому:

– Все вы только языком молоть крутые. А на деле – пшик.

Затем вышла, оставив открытой такую большую и прочную железную дверь.

Глава 4. Чудовища

Детвора, она была повсюду. Любопытные рожицы с интересом разглядывали нас из всех окон и дверей. Правда, близко подходить никто не решался.

– Настя! Настька!.. – раздалось откуда-то слева, и в нашу сторону бросилась белая тень. Я хотел вскинуть оружие, но удержался. Нервишки, однако, ни к черту!

– Настя! – и белокурая девчонка лет пятнадцати повисла на плече моей спутницы. – Забери, забери меня отсюда! Я больше не могу тут! – и зарыдала.

Ведьма махнула рукой, чтобы я шел дальше. Выглядела при этом донельзя растерянной; глаза ее тоже блестели, а душу обуревало смятение. На мгновение передо мной предстало не чудовище, а самая обычная девчушка со своими чувствами и проблемами. Но я спешно отогнал эту мысль и медленно побрел к «Мерину».

Охранник по имени Михалыч сидел на лавочке возле ворот и глушил из горла желтую ядовито пахнущую жидкость из переполовиненной полуторалитровой бутылки. Я подошел и сел рядом. Тот оторвался и уставился налитыми кровью глазами, однако, без агрессии.

– И чо дальше?

Я покачал головой.

– Не знаю. Дай и мне?

Он понимающе кивнул и протянул бутыль. Я резко выдохнул, сделал несколько больших глотков. Термоядерный сивушный самогон обжег горло, ободрал пищевод и даже сделал неслабую попытку попроситься назад. Я закашлялся, скривился. Полегчало, мысли худо-бедно собрались в кучу.

…Ну вот, только что я убил четырех живых человек. Что чувствовал сейчас?

Да ничего! Совсем! Только пустоту внутри. Ни раскаяния, ни сожаления. Ни желания что-то исправить или искупить. Вакуум!

– Как же ты это все терпел? Весь этот беспредел? – обратился я к мужичку.

– Так и терпел, – хмыкнул он. – Деваться мне некуда. Вот только он и помогает, – кивок на бутылку.

– И до сих пор не спился?

– Кто не спился? Я не спился? – он удивленно вскинул брови.

– Я бы не смог столько лет на мразь работать, – покачал я головой. – И молчать.

– Знаешь, что бы с тобой сделали, начни ты говорить?

Я вспомнил должности финансируемой группировкой особ и решил не спорить.

– Это провинция. Дыра. Здесь все схвачено. Здесь все опутано и стянуто в тугой узел. И его не развязать, сколько не пытайся. Думаешь, я не пробовал?

Он помолчал.

– Мы с кумом еще лет десять назад, царство ему небесное, начали на них информацию собирать. Он тоже Афган прошел. Сам понимаешь, запугать нас трудно было. Только когда поняли, что все бесполезно, я сдался.

– А ОН НЕ СДАЛСЯ!!! – заорал Михалыч. – Теперь отдыхает, на кладбище. Со всею семьею. – И, выхватив у меня из рук бутылку, крепко приложился.

– Так что зря она так… Не мог я… – Вытер рот грязным рукавом. – Правда, не мог…

Я почувствовал, что еще немного, и его опять охватит истерика.

– Вы распутывали узел. А она его разрубила, – вдруг как-то сами собой сорвались слова с языка.

– Чего? – охранник прекратил дрожать, глаза приобрели осмысленное выражение.

– Был такой полководец, Александр Македонский. Он с тридцатитысячной армией покорил всю Азию, аж до самой Индии. Однажды, еще в начале похода, его войска зашли в Гордион, город такой. По преданию, основатель города завязал очень запутанный узел и сказал, что кто его развяжет, станет владыкой Азии. Так вот, когда Александр не смог развязать его, то просто взял и разрубил.

Я замолчал. Михалыч переваривал услышанное.

– И что?

– А то. Он стал бы владыкой Азии, даже не будь того узла. Потому что он – Александр Великий. И именно потому он разрубил тот узел, а не наоборот. Понимаешь?

«Йо, чувак! Да ты по ходу сам пытаешься оправдать свое чудовище! Браво!» – воскликнул довольный голосок.

«Изыди, бес!» – автоматом буркнул я. Только Эльвиры мне сейчас не хватало для полного счастья.

– Я не Александр. – Михалыч повесил голову. – Не всем быть Александрами.

Он взял в руки бутылку, и, припадая на здоровую ногу, побрел прочь.

Я ждал еще минут пятнадцать, пока не увидел идущих Настю с той самой девчонкой. Сзади, затравленно оглядываясь, шествовали еще двое ребят помладше, мальчик и девочка, очень друг на друга похожие. Процессия поравнялась со мной.

– Миш, это моя подруга. Очень-очень старая. – Она представила мне девчушку, голос ее задрожал.

– А это? – указал я на малых.

– Это тоже с нами. Сам на них посмотри.

Я посмотрел. Что-то в их ауре было странным и до боли знакомым. Хотя и не таким сильным, как у Насти или остальных колдунов.

– У них тоже есть способности?

Ведьма кивнула.

– Малявки, быстро в машину!

Девочка с мальчиком побежали в сторону «Мерседеса», на ходу торгуясь, где кто будет сидеть.

– Я не могу помочь всем. Помогу хотя бы тем, кому смогу.

И вновь в моей душе что-то перевернулось. Мое чудовище оказалось добрым и отзывчивым.

«Заботливое чудовище!» – хмыкнула Эльвира.

– Ты хоть представляешь, кто за нами гонится? И куда мы едем? – постучал я пальцем по лбу.

– Ты предлагаешь оставить их гнить здесь?

Я даже не нашел, что ответить.

– Мы их немного подбросим, – продолжила она, не замечая мои попытки протеста. – Потом они поедут в Москву. Свяжутся с моими знакомыми. Те должны помочь. Я хоть и беглянка, но одна из них, а это значит много. А у детей и правда есть способности.

– А она? – я кивнул на бледную, готовую сквозь землю провалиться «старую-старую подругу».

– Они – ее пропуск в нормальную жизнь, – отрезала ведьма, затем повернулась к девочке.

– Будь им опекуном, мамочкой родной. Сопельки вытирай. Тогда, может быть, и тебя пристроят. Больше я ничем не могу помочь. Извини.

– А с тобой нельзя? – с надеждой пробормотала девочка.

– Нет. За нами гонятся бандиты. Я не могу вас подставлять. Так что твой единственный шанс – это они.

Та кивнула.

– Ладно, Миш, поехали.

Мы подошли к машине, когда сзади из темноты раздался совсем заплетающийся голос:

– Что, думаешь крутая? Думаешь, что-то изменила, да?

– В машину! – бросила ведьма девочке и обернулась к нетрезво шатающемуся Михалычу.

– Да, завтра трупы уберут, начнут следствие, – желчь лилась из него Ниагарским водопадом. – А послезавтра все замнут. А потом Мага найдет вас, и на следующий день фрагменты ваших тел будут пылиться в кювете.

– Не найдет, не переживай, – улыбнулась ведьма.

– А ты не думаешь о тех, кто остался? – продолжал скалиться афганец. – Деток она спасла! Это бизнес, Настена! И остался Мага, который за этим бизнесом стоит. А есть те, кто стоит над Магой. И от смерти Исы и заведующей ничего не изменится.

Потому что это СИСТЕМА! Это бизнес, принадлежащий мафии! И пока будет мафия, будет и бизнес. Александра Македонская, блин! Узел она перерубила!.. – и Михалыч истерично засмеялся, обдавая нас волнами перегара.

Настино лицо с каждым его словом делалось все бледнее и бледнее.

– Миша… – она повернулась. Голос дрогнул. – …Давай задержимся ненадолго?..

И я понял, что только такие чудовища, как она, могут перерубать Гордиевы узлы.

– Давай… – выдавил я, хотя готов был вырвать собственный язык.

– Но мы опоздаем?..

– Значит судьба у нас такая! – я обреченно вздохнул. Настена же вновь повернулась к охраннику. Лицо ее разгладилось, вновь обретая стальные черты, голос перешел в разряд командирских.

– Так, гвардии сержант, отставить истерику!

Тот прекратил смеяться, глаза сделались осмысленными.

– Чего?

– Ничего! Мы хоть что-то сделали! Что смогли, то и сделали! На что сил хватило! А что сделал ты?

– Я? – афганец сначала опешил, затем зло оскалился. – Слышите вы! Герои хреновы! Валите отсюда, куда ехали! Приехали, понимаешь, пострелять! Развлекалово себе устроили бесплатное! Валите, без вас разберутся!

Настя уперла руки в бока, глаза сжались в две узкие щелочки.

– А ты, значит, так и останешься тут? Заглушать самогоном позывы собственной совести? Трус!

– Ты!.. Да я!.. – Михалыч моментально позеленел от бешенства. – Да ты сссоображаешь?! Да ты знаешь, что они с Коляном сделали?! А с женой его?! А с дочкой?! Да ты, сука московская!.. Героиня, мать ее!.. Сидите там, в своей Москве, и по…, что за этим вашим… МКАДом делается! Тоже мне…!

– И где же ты был, когда они это делали с его женой и дочкой? – надменно спросила ведьма.

Михалыч замолчал, виновато опустив взгляд.

– Дома сидел. Яичницу жрал, – продолжила она. – И в ящик пялился. Так, Михалыч?

– Милиция…

– А я не про милицию! Я про тебя, гвардии сержант! Тебя, героя войны! Без пощады мочивших врагов ТАМ! Где же ты был ЗДЕСЬ?

Тот молчал, не отрывая взгляда от земли.

– А односельчане ваши где были? Вы же там вроде все за одного?

Охранник продолжал сжирать взглядом землю.

– Трусы! Расселись по своим щелям и сидите, как бы вас чего не тронуло! – теперь уже Настя плюнула ему под ноги.

– Здесь же свои… Посадят… – выдавил охранник, но как-то вяло и неуверенно, пытаясь убедить скорее самого себя.

Ведьма быстро открыла багажник, вытащила АКМ и протянула изумленному охраннику

– Ну что ж, или садись в тюрьму как мужчина, или живи и трясись, как трус, заливая совесть самогонкой. Выбирай.

Сказать, что тот опешил – ничего не сказать. Реакция охранника была настолько бурной и протрезвительной, что он даже закашлялся.

– Ты, это… Чего?.. – он отступил на шаг назад

– Того! – ведьма с горящими глазами на тот же шаг приблизилась.

На лице охранника вновь проступили осмысленные черты. Он стоял и переваривал свалившуюся информацию.

– Ты с-серьезно?..

– Серьезнее некуда! Выбирай, Михалыч. – Она напустила на себя нетерпеливое выражение, после чего отстегнула и пристегнула рожок, демонстрируя, что автомат настоящий.

Наступила продолжительная пауза. Старый афганец стоял и обалдело смотрел то на автомат, то на ведьму, то почему-то на меня. Наконец в его внутренней борьбе наступил перелом. Зло выругавшись, выдохнул, схватил ствол и зверски улыбнулся.

– Давай!

– А не боишься? Тюрьма здоровью не способствует!

– Отбоялся свое, – оскалился он.

Настя довольно обернулась. В глазах ее танцевали адские демоны.

* * *

– Думаешь он сделает это? – задумчиво спросил я.

Она задумалась.

– Думаю, да. Не пропащий он человек. Трус – да. Немножко. Душа у него покалеченная. Все из-за войны, проклятой. И из-за ноги. Кому он тут нужен был, инвалид? Но человек вроде не конченый. Думаю, сделает.

Мы возвращались назад, высадив деток поближе к соседнему городу. Про скорость, с которой летели, лучше промолчу. На прощание Настя дала подруге кучу стодолларовых бумажек и не меньшую кучу наставлений. Потребовала, чтоб та по памяти назвала с кем связаться и как добираться до ее служебной квартиры.

– И последнее. Не воровать. Если менты вас поймают, прощай всё. Доллары больше чем по одной купюре не менять. Старайтесь в «белых» обменниках, ханыги у вокзалов вас на прицел возьмут и не отстанут, пока не решат, что вам такая сумма ни к чему. Поняли?

Новоиспеченный опекун двух юных колдовских дарований кивнула. Зевающие малые тоже.

– Спуску им не давай, даже если их и возьмут в ту организацию. Пусть порядок знают. Все. Нам пора.

Они обнялись.

– Я буду скучать. Спасибо, Насть!.. – Девочка заплакала.

– Давай, будь умницей! – Настин голос тоже дрогнул. Она поспешила ретироваться, села в машину и быстро нажала на газ. А ее старая знакомая еще долго стояла и махала вслед.

Когда отъехали достаточно далеко, Настя как бы пояснила, хотя я ничего не спрашивал:

– В свое время мне помог выкарабкаться один хороший человек, завербовав в свою организацию. Теперь и я пытаюсь им помочь. Пусть всего лишь троим, но помочь. Понимаешь?

Я вяло кивнул. Но Настю эмоции просто распирали.

– Больше я ничего, совсем ничего не могу сделать.

Я молчал.

– Просто этот детдом… Это ад! Ты никогда не поймешь этого, ты там не был. Эй, а ну стой!

Она прижала машину к обочине и вопросительно на меня уставилась.

– В чем проблема, Миш? Ты после… этого… какой-то весь не такой?

– Все в порядке, – ровно ответил я.

– Так, пойдем, выйдем, – бросила она и стала вылезать из салона.

– Пошли. – Я равнодушно полез следом.

Когда подошел, она резким и неуловимым движением опрокинула меня на капот, схватив за грудки.

– Да что это с тобой, а? Что с тобой твориться? Объясни? – заорала она. – Мы на дело с тобой идем, важное и опасное, а ты тут раскис, как последний нюня!

– Знаешь что, дорогая? – заорал я в ответ ей в лицо. – Иди-ка ты в жопу со своим делом! – и оттолкнул от себя. Та обалдело на меня уставилась, не ожидая такой реакции. Затем холодно поинтересовалась:

– Миш, что происходит?

– Что-что! Да то, что ты чудовище, вот что! Ты вообще понимаешь, что творишь?!

Судя по ее взгляду, она попыталась понять, о чем я, но успехов не достигла.

– Завка это заслужила, – произнесла она. – И бандиты тоже. Если ты об этом. Так что возьми себя в руки и хватит ныть! Ты не первый и не последний, кто человека убил!

– Да при чем здесь я?! При чем здесь убил?! – вновь заорал я. – Я не про себя, а про тебя, идиотка! Что, как железяками вертеть научилась, так теперь все можно?.. – на этих словах мой крик захлебнулся.

Вновь deja vu. Только теперь с человеческой девушкой в главной роли.

Я попытался успокоиться и взять себя в руки. Хватит криков, они рождают лишь неприятие и отторжение. А мне нужно достучаться, ни больше, ни меньше.

…Ну что за наказание – наставлять девочек на путь истинный? У кого-то там наверху просто отменное чувство юмора!

Получилось, успокоился. И поймав взглядом ее холодные и немного испуганные глаза, тихо продолжил:

– Насть, я знаю, куда ведет эта дорога. Дорога мести. Не ходи по ней.

Тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

– Знаешь, из-за чего я подрался с тем демоном? С ТОЙ демоном – она девочка? Она пошла по этому пути. И теперь на целую вечность заперта в аду, прислуживая своему Хозяину, выполняя грязную работу, которую терпеть не может. И свалила бы, да нет, фигушки! Не пускают! И ведь хорошая девчонка между прочим!

– Не повторяй чужих ошибок, Насть. Не надо, – закончил я.

Слова рвались из самой глубины души, от самого сердца. Видимо, говорил я очень искренне, поскольку на ее лице появились первые слезы. Она отвернулась, пытаясь спрятать их.

– Знаешь, сколько я ждала? Сколько мучилась? Ты ведь не представляешь, каково это, жить в постоянном страхе, что тебя изнасилуют и убьют. И никто и ничто в мире тебе не поможет.

– Потому что ты НАХРЕН НИКОМУ НЕ НУЖНА!!! – повернулась и закричала она сквозь слезы.

– Когда меня завербовали, эту суку попытались привлечь к ответственности. Но это оказалось не так просто. Слишком много людей оказалось втянуто в это дерьмо. Важных людей. И на слишком многих у нее был компромат.

Эта тварь выжила. На время прикрыла свой бизнес, но осталась на плаву. И даже орден ничего не смог сделать.

– Они же почти всемогущи?

– У них клятва Диоклетиана, – покачала она головой. – Они не могут вмешаться на таком уровне. Какие-то мелочи – да. Но в остальном мы не занимаемся подобным – не можем.

Если бы она хотя бы незаконными любовными приворотами приторговывала, ее бы кончили на следующий день. И всех, кто был бы с нею связан. Но перед орденом эта мразь чиста, у нас оказались связаны руки. Руководство решило, что мы и так достаточно вмешиваемся в земскую жизнь, и новое вмешательство, ничего не дав, только еще больше сдвинет равновесие.

– Ты говоришь я чудовище? – размазала она ладонью по щекам расплывшуюся тушь. – Это так, я чудовище. Меня учили быть чудовищем, думать, как чудовище, поступать, как чудовище. Потому, что моя работа – бороться с другими чудовищами, еще более чудовищными, чем я. Извини, что это выяснилось для тебя в такой ответственный момент, стало неприятным сюрпризом. Что я не подготовила тебя. – Слезы новой волной потекли из глаз.

Она была на грани истерики. Да, перегибать палку тоже не стоит. Жаль что я не психолог, все выкрутасы судьбы исследую на собственной шкуре.

– Но я благодарна тебе, – вдруг продолжила моя спутница, выдавив сквозь слезы искреннюю улыбку. – Очень благодарна. Что ты был рядом…

И в голос разрыдалась.

Я прижал ее к себе. Убаюкивал, гладил по волосам, пока истерика не достигла пика и не пошла на спад.

– Ты тоже извини, – шептал я. – Я тоже во многом не прав. Но наделать тебе глупостей не дам.

Да, женские слезы – страшное оружие. Но эта девочка передо мной не кривлялась и не лукавила. Она была открыта, читалась, как на ладони. Это действительно всего лишь девочка, глупая, ранимая, взбалмошная, вредная, немного идеалистка и максималистка, как и все мы. Просто хорошо обученная и тренированная для работы «специалистом по устранению…». И надо воспринимать ее именно так, не делая из нее богиню, мудрый и опытный абсолют.

Она подняла на меня свои ясные глаза, в которых я тут же утонул. Ее губы вновь были в миллиметрах от моих. И разводы туши на лице, делающие ее еще женственнее и красивее… Инстинктивно я повел ее лицо к своему…

…Но удержался. Просто еще сильнее прижал. Она поняла правильно, и я почувствовал мысленный вздох облегчения.

– Мир, напарник? – шмыгая носом, пролепетала она.

– Мир, напарница, – выдохнул я.

* * *

Михалыч уже стоял у дороги, собранный, побритый и почти трезвый. За спиной у него болтался большой рюкзак. Одет был не в свою из грязи вылепленную форму, а в чистую рубашку и чистые джинсы. Да, так он и на человека похож! Просто жених на выданье!

– Все собрал? – спросила Настя подъезжая к теперь уже бывшему охраннику детского дома.

– Да мне и собирать особо нечего, – пожал тот плечами. Голос уверенный. Все же решился быть с нами, до конца.

– Садись, – кивнула Настя за спину.

Как только тот влез, обработанная мною чуть раньше Настя начала вводный инструктаж.

– Михалыч, запомни. Сразу и навсегда. Мы не мстим. Мы – наказываем. Никаких эмоций. Никаких личных чувств. Особенно, если встретятся те ублюдки, которые убилваи семью твоего друга.

Михалыч нехотя кивнул.

– Если не сдержишься, мне придется тебя убрать. Маньяки нам в команде не нужны. Понимаешь?

– А то! Как на войне. Кто сорвется – сразу труп. Духи таких не щадили… Хотя они вообще никого не щадили!.. – он до хруста сжал кулаки.

– Вот и хорошо. Это и есть война. Война с преступным миром. Нам не важны ни национальность, ни возраст бандитов. Мы просто будем их тупо валить. Подчистую.

– Складно говоришь, Настенька. А как узнаешь, кто из них бандит?

Ведьма усмехнулась.

– Узнаю, не бойся. У нас с Мишей кое-какой сюрприз для этих господ есть. – И хищно оскалилась.

– Где ж ты раньше была, девонька?! – вздохнул афганец.

– Да, где только черти не носили! Работала на одну жуткую структуру.

– От которой и бежите с напарником?

– От неё самой. Извини, Михалыч, меньше будешь про эту структуру знать – дольше проживешь, – отрезала она. – Без обид.

– Да какие там обиды! – выдохнул он.

– Начинай.

Михалыч начал. Повествование его было долгим и непростым.

А началось все с того, что где-то в середине девяностых в их районе появилось двое братьев, Магомет и Исмаил Бароевы. По самой распространенной версии они перешли кому-то дорогу в златоглавой и «легли на дно».

Впрочем, «на дне» лежали не долго, видимо те люди, которым они не угодили, сами приказали долго жить, благо срок жизни у подобных людей всегда невелик, а в те неспокойные годы был низок катастрофически. Но братья, обжегшись на молоке, стали дуть на воду, решив, что синица, которая в руке, как-то лучше золотой жар-птицы в далекой столице. Перед ними и так лежала кладезь, нехоженые просторы, где двое предприимчивых людей со специфическими навыками могут по настоящему развернуться. И братья начали собирать команду «единомышленников».

Собрав оную и получив небольшую долю влияния, руководимые прожженными братьями «единомышленники» стали уничтожать слабых и встревать в разборки сильных местных кланов, умело стравливая их друг с другом, пока в один момент не окрепли настолько, что стали практически хозяевами района. Нет, это еще не была этническая ОПГ, скорее то действительно единомышленники. Слишком высоко они не прыгали, многого достичь не стремились, но и своего никому отдавать не собирались. И быстро заняли свою небольшую, но прочную экологическую нишу.

Некая Антонина Петровна, заведующая одним из расположенных на их территории детских заведений, была не в их епархии. Птица иного полета. Трогать ее братьям запретили, но присматривали они за ней внимательно – мало ли что. И не удивились, когда та неожиданно чуть не вылетела в трубу. Надо быть последней дурой, чтобы так глупо подставиться, ведь сами братья вели себя предельно осторожно.

Но вот неожиданно грянула беда, в которой их осторожность не играла никакой роли, причем в лице таких «своих», но одновременно таких «чужих» земляков.

К началу нового тысячелетия все сферы влияния в столице оказались поделены, и группировки естественным образом подались в регионы. Их регион хоть и не богат, нефти-газа-чего-то там в нем отродясь не водилось, но от златоглавой расположен не так, чтобы очень далеко, при том, что стоимость земли здесь смехотворна. Вокруг и начали мелькать солидные молодые парни респектабельной внешности, прибирающие к рукам более-менее доходные местные объекты собственности, которым мало кто мог отказать. Ибо за молодыми респектабельными людьми славянской внешности шли вооруженные до зубов небритые смуглые рожи стрелянных ветеранов кровавой кавказской войны. Причем воевали те рожи отнюдь не на стороне правительственных войск, и любить или жалеть кого-либо из населения этой страны у них не было стимула.