Текст книги "Плюшевый: пророк (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

После чего подкинула уже сама, по своему почину.

М-да, похоже, когда она попробовала подкидывать людей, то сразу же вошла во вкус!

Я приземлился красиво, сразу же уйдя в кувырок, попытался подловить Сору снизу, она увернулась. Мы танцевали так еще несколько минут, потом я все же умудрился поймать ее за талию и поцеловать в щеку пониже уха – уж куда дотянулся, встав на цыпочки.

Гости разразились восторженными воплями, даже аплодисменты послышались. Герт громко орал: «Лис не посрамил честь Коннахов!» Похоже, ему тоже уже хватит.

– Не сердись, – тихо сказал я. – Натурально, неудачная шутка.

– Разве я могу на тебя сердиться, – вздохнула Алёна. Потом задумчиво добавила: – Надо попробовать туффи[1] потанцевать. Представляешь, что мы теперь сможем вытворять, когда ты до конца вырастешь? Дома все призы были бы наши!

* * *

[1] Туффи или туффи-танец – полный аналог земного электросвинга на Терре. Особенность этого танца в том, что партнер всячески крутит и подбрасывает партнершу. Ну или наоборот, если физические кондиции позволяют! (Что бывает, прямо скажем, редко.)

Глава 10

Пенициллин и кролики, невестки и свекрови

Интерлюдия: городские сплетники

– … И вот этот сельский выскочка, который Воронов уничтожил и еще две сельские Школы нагнул, у которого Цапли по струнке ходят и который еще Пророком себя зовет! Дубов-то глава! Говорят, он огнем дышит!

– Огнем! Скажешь тоже!

– Да у меня невестки двоюродный брат в Лейкерт по делам частенько ездит, там в местном трактире со слугой из Школы Дуба пил, тот говорит: дышит! Куча народу это видела!

– Угу, когда упьешься, еще не то увидишь…

– Так это ж бойцы, они ж не пьют!

– Значит, грибочки нюхали или еще чего…

– Иди ты со своими грибочками! У меня сноха на свадьбу их со Старой Цапли цветы привозила, для украшения. Сама эту Цаплю видела, своими глазами. Говорит, уд-то у Пророка волшебный!

– Оба-на! Еще и уд! Она что, у них в спальне под кроватью сидела, эта сноха?

– Нет, она ж эту Боней, которая теперь Великим мастером стала, и раньше видела! Говорит, старая тетушка такая была, благородная, но уже одной ногой в могиле. А теперь – прямо молодуха! Годов тридцать пять, ну, край, сорок, не больше! Как замуж согласилась за этого Коннаха пойти, так сразу и помолодела! Не просто так, я себе думаю!

– Сказочки. У баб такое часто бывает: вроде старуха совсем, а как влюбится – откуда что берется. Особенно если в молоденького мальчика.

– Ну, может и так… А только не спроста все это! Я вот в храм в резиденции Дуба на проповедь ходил…

– Это как же тебя занесло?

– Да дождь пошел, спрятаться хотел, а у них двери не закрываются – дескать, по их новой вере положено! И, скажу я тебе…

* * *

Первый этап свадьбы в Тверне прошел нормально. Было несколько мелких заминок, вроде нападения каких-то непонятных наемников на резиденцию Цапель (обычное дело, пограбить решили, пока все праздником заняты), да драки между гостями, да официального возмущенного письма Гильдии Трех Шестеренок в городской магистрат. Суть этого письма сводилась к тому, что, мол, Лис Коннах незаконно увел у них подмастерье, а теперь имеет наглость устраивать публичное бракосочетание с главой Школы Цапли и даже ни одного их мастера не пригласил. Поскольку я позвал зато почти всех членов городского магистрата, и не только накормил досыта и напоил допьяна, но еще и снабдил дорогими сувенирами «на добрую память», письмо это было вежливо отвечено – а в остальном проигнорировано.

Что же касается самой свадьбы, то про нее говорили: мол, все отлично, на свадьбе мастеров бойцовских Школ драки даже в традиции. Но чтобы невеста дралась с женихом – это обычно уже после первой брачной ночи, а не до. После этого обычно следовали шуточки разной степени скабрезности: наша с Сорафией сексуальная жизнь на короткое время стала городской притчей во языцех, заткнув по степени значимости даже сплетни о моих художествах в Арнейде! Кстати, одним из компонентов этой сплетни – не самым популярным – была легенда о неких волшебных свойствах некой части моего тела. Мол, если женщина со мной переспит, то сразу помолодеет. К счастью, большая часть горожан в эту историю не поверила: Сора прежде не слишком часто появлялась на людях, не так уж много людей ее видели и могли найти сильное различие между ее нынешним обликом и прежним. Другое дело люди, с которыми она имела дело постоянно, и в Школе Цапли и за ее пределами – но они, кажется, в массе приняли объяснение, что никакого чуда тут нет. С одной стороны, лечение Иэррея, которое после долгих проб и ошибок все-таки исцелило ей спину (лечил-лечил и наконец нашел лекарство – бывает), с другой – влюбленность в «молоденького мальчика», то есть меня, и удачная косметика. Кстати, косметикой она действительно пользовалась – но для обратного эффекта: чуть добавить себе лет.

Помогало и то, что мало кто в точности знал ее возраст. Если женщина в шестьдесят пять начинает выглядеть на тридцать – это чудо. Если женщина в «старше пятидесяти» начинает выглядеть на «ну, пожалуй, что-то около сорока, может, моложе» – это вполне объяснимо без привлечения сверхъестественных сил!

Правда, у Соры в седине уже начали пробиваться пшеничного цвета пряди, но она угрожала мне, что специально будет их обесцвечивать, лишь бы поддержать легенду. Я был резко против, но осознавал, что мои доводы чисто эмоциональные. Очень хотелось посмотреть на нее с золотистыми волосами!

Так вот, после свадьбы пришла пора нам ехать в поместье Коннахов и повторять весь цирк там.

Герта я оставил на хозяйстве в Тверне вместе с мастером Эткином, надежным управляющим Сорафии. Брат слегка нервничал, поскольку осознавал, что большую часть решений по резиденции Дуба ему придется принимать самостоятельно, пусть даже советуясь с опытным человеком. Ни я, ни Фиен просто не успеем дать ему совет в письме, если решение будет нужно принимать срочно! И именно из-за того, что он хорошо понимал ответственность, я почти не сомневался: Герт справится, даже если наделает мелких ошибок. Хотя на первых порах не собирался бросать его надолго: после праздника Солнцеворота мы с Сорой собирались вернуться в Тверн, заняться делами в городе, а потом, уже к весне, поехать обратно в поместье. Мне нужно будет принять экзамены, а потом мы вместе с Сорой отправимся к Йермскому руднику. Или, может быть, съездим на рудник еще до экзаменов, если весна будет ранней – поглядим!

Кстати, этой же весной мы планировали начать в нашем поместье возведение дополнительных зданий для учеников Цапли: будет у нас загородный кампус медуниверситета, более подходящее место для биологических исследований (та самая новая лаборатория, про которую Сора ворчала, что она ей нужнее ювелирных украшений) и заодно резервная база. А то нынешняя загородная резиденция Цапель представляла собой сравнительно небольшой дом, расположенный бок о бок с загородными резиденциями еще нескольких городских Школ. Слишком хорошо всем известное и тяжело защищаемое место!

Не говоря уже о том, что как только нам понадобятся более сложные исследования, там будет трудновато обеспечить секретность и защиту от контаминации. Не то чтобы я боялся, что в ближайшее столетие мы дойдем до исследования вирусов или болезнетворных бактерий, но… а с другой стороны, почему, собственно, и нет? Увеличительные стекла есть – микроскоп можно собрать. Вопрос только в том, чтобы напустить на проблему нужных специалистов!

Впрочем, ладно, это размышления для будущего времени.

Впервые я ехал из Тверна домой «в режиме туриста». Или даже в режиме «туриста в медовый месяц».

Мы с Сорой никуда не спешили, не гнали лошадей. Да и сложновато было спешить, учитывая, что за нами ехала отдельная повозка с подарками для свекрови от уважительной невестки, за которыми приглядывала Сорина служанка – та самая бессменная пожилая Ия. Когда я спросил, не лучше ли этой старой даме остаться в резиденции с точки зрения здоровья, Сора покачала головой и ответила: «Я и сама предлагала! Нет, приказать ей сидеть дома – значит, насмерть обидеть!»

Ладно, решил я, так оно даже и лучше. Верных людей нужно держать ближе. Я все равно собирался зажигать Черное Солнце в экспериментально-лечебных целях вблизи поместья Коннахов – заодно и эту заслуженную старушку подлечу! Сильно омолаживать, увы, не стоит: от слухов не отмашешься. Но добавить здоровья обязательно нужно. В конце концов, эта женщина спасла жизнь моей жене. За нами должок.

Мы сделали крюк, чтобы заехать в загородную резиденцию Цапель. Я полюбовался на лабораторию – светлая, чистая, неплохо оборудованная (по местным меркам!) комната, в которой царил тяжелый запах плесени! Поглядел и на крольчатник, потискал кроликов и даже захватил одного особо удачливого подросшего крольчонка в клетке в подарок Ульну и Беру. Естественно, такого, на котором еще ничего не испытывали.

– Еще бы нам надо таких на еду разводить, – заметил я, – тоже разнообразие. Но это потом, сейчас в повозке места нет.

– Да, тут лучше сразу десяток брать, – подтвердила Сора. – Но учти, что эти кроли не породные, в них жрать особо нечего. Селекцию именно на мясо мы не проводили, так что даже не знаю, стоит ли возиться. Мы продаем любителям экзотики и разнообразия. И выходим даже не в ноль, продажа мяса кролей покрывает процентов восемьдесят расходов на корма.

– Посчитаю, – согласился я. – У нас корма свои, а вы-то закупаете. И труд по заготовке – бесплатно-принудительный.

Сора фыркнула.

– Пожалуй, надо будет и наших мальчиков к вам гонять «на картошку».

– На пшеницу и ятерию, – поддержал я. – А что, хорошее начинание! Трудовая дисциплина – полезная штука. Только, конечно, платить им за это придется… А это все осядет сама знаешь где! У самогонщиц и маман-любительниц.

– И оживит деревенскую экономику, – хмыкнула Сора. – Пусть крестьянки подзаработают! Только налогом их обложи. Сам знаешь, не можешь запретить – возглавь.

Из резиденции так же неспешно выехали на «главную дорогу», которая вела на мои земли через Лейкерт. Один раз остановились, чтобы устроить пикник, другой – чтобы полюбоваться видом. И, что самое удивительное, я не скучал в отсутствии привычного темпа «успеваем двадцать дел в срок, который едва хватило бы на одно». Здорово было просто наконец-то не спеша проводить время с женой: болтать обо всем на свете, обсуждать наши дальнейшие планы, даже вести теологические споры! Они, кстати, обычно сходили в ноль: у меня лучше память, так что я почти всегда мог процитировать Книгу близко к тексту. Зато Алёна – та еще упрямица – как правило, всегда могла интерпретировать тот или иной отрывок в свою пользу. (Что? Я тоже упрямый? Да ну, я исключительно гибок, рационален и легко меняю свое мнение при изменении обстоятельств!)

Но о религии мы говорили значительно меньше, чем следовало бы, учитывая историю с Пророком – и необходимость вести непротиворечивые проповеди!

И еще о чем почти не говорили: о детях. В смысле, о наших. И о внуках – опять же, о тех, кто остался на Терре. А так наоборот Сора во всех подробностях рассказала мне о своих трех спиногрызах, а я в свою очередь развлек ее историями отжигов Ульна и Бера.

К слову пришлось, и я подколол Алёну насчет того, что, дескать, она раньше терпеть не могла, когда ребенка подкидывают в воздух – а теперь пожалуйста, сама грешна.

Она с улыбкой пожала плечами:

– Ты прав. Но, знаешь, когда сам контролируешь ситуацию, взгляд меняется на многие вещи. Я просто знаю, что не позволю им упасть. Знаю, что у меня хватит и ловкости, и скорости реакции. А раньше я этого не могла даже в теории – и судила по себе.

Тут она задумалась и добавила еще:

– Кстати, наша «драка» на свадьбе…

– Танец.

– Ладно, танец. Так вот, помнишь, раньше, в прежнем теле, я никогда по тебе даже в шутку не стучала? Хотя едва доставала тебе до подмышки.

– Помню, – с улыбкой сказал я. – И сковородками не кидалась во время семейных ссор! Самообладание у тебя всегда было на уровне.

– Самообладание тут ни при чем… Точнее, не совсем при чем. Девчонкой я была драчливой. Просто потом я работала в травмпунктах, когда училась… ну, на практике. И видела, что порой жены мужьям или дети-подростки родителям наносили совершенно жуткие травмы, иногда голыми руками! Просто потому, что не соизмеряли силы! Я понимала, конечно, что шансы нанести здоровому амбалу, владеющему магией, серьезную травму моими кулачками минимальны, но все-таки не хотела даже в теории тебе повредить.

– Спасибо, – сказал я, чувствуя себя ни на шутку растроганным. – А сейчас уже не испытываешь прежнего трепета?

– Наоборот. Сейчас я уверена, абсолютно точно уверена, что не ударю с такой силой и в такое место, чтобы поставить даже болезненный синяк – если не захочу! Поэтому на свадьбе и позволила себе… немного повыпендриваться.

– Мне нравится твоя новая уверенность в себе, – сказал я абсолютную правду.

Также я стребовал с Алёны ее гипотезу о внутренней энергии – ту самую, которую она как-то в слишком общих выражениях рассказала Герту и которую я хотел попросить ее повторить мне на орденском, но все время что-то отвлекало.

– Я думаю, что внутренняя энергия – это некая особенность иннервации мышечной ткани, – пояснила жена после долгих дисклеймеров о том, что она не физик, не специалист и вообще все это только догадки. – Поэтому он связан с ростом мышц, но зависимость не линейная – можно получить первый ранг даже до того, как организм полностью вырос, что отлично доказывает твой пример. И по той же причине внутренняя энергия гаснет сразу как прекращается высшая нервная деятельность.

– Если это электрический феномен, может быть, его можно запустить снова электрошоком? – тут же предположил я.

– Боюсь, это феномен скорее квантовый, – покачала головой Сора. – Что мы можем косвенно заключить по тому, что внутренние энергии и Лиса, и Сорафии возросли скачкообразно после того, как мы вселились в их тела… или, скорее, после того, как какая-то часть наших тел перекочевала в их!

– У тебя тоже был скачок? – поинтересовался я.

– Да, Сора всю жизнь почти провела на первом ранге, стала высшим рангом лишь лет за пять до истории с Черным Солнцем и почти не росла после этого. То есть Великим мастером ей стать, по всей видимости, не светило – не в этом возрасте! А после того, как я очнулась в ее теле, моя энергия была… ну, ты видел.

– Уже на грани с Великим мастером, – пробормотал я. – М-да. А Лис всего-то скакнул с седьмого ранга на четвертый – это кратно меньше! Интересно, почему у тебя скачок был настолько больше, чем у меня, да еще и память объединилась? Чисто из-за близости к центру поля? Или из-за того, что я находился в состоянии клинической смерти, а у тебя нервная система была активна? Есть предположения?

– Увы, – со вздохом сказала моя жена, – я, конечно, заведовала научно-исследовательским институтом магии и медицины, но только потому, что у тебя не нашлось другого доверенного человека! Исследованиями как таковыми я никогда не занималась – квалификация не та.

– Ну, не прибедняйся, – попросил я. – У меня имелись другие доверенные люди, но ты реально была лучшей кандидатурой!

– Я не прибедняюсь, – она поморщилась. – Как ни тяжело это признавать, наша младшая невестка справилась бы лучше – она все-таки в первую очередь физик, а потом уже… О, Творец! – упомянув женщину, которую давно и прочно недолюбливала, моя жена как будто о чем-то догадалась. – Вот о чем я все хочу с тобой поговорить и все время забываю! Я же буду той самой «неудобной невесткой» для твоей здешней матери! Я старше ее в два раза! Только недавно об этом подумала, когда подарки собирала! Пока я не знала, кто ты, я даже мысли не допускала, а потом…

– Не бойся, – посоветовал я, приобнимая ее за плечи. – Тильда Коннах, конечно, не очень рада перспективе заполучить в невестки Великого мастера из городской Школы, но она разумная женщина. Она не будет чинить нам препятствий или закатывать истерики.

– Уж настолько-то я и сама успела ее прощупать еще тогда, но… – Алёна вздохнула. – Дело не в ее внешней реакции, а во внутренней. Ты ведь ее любишь? Это было видно. Я бы хотела с ней поладить.

– Уверен, что рано или поздно у тебя получится. В твою пользу работает то, что ты старше ее всего лишь на тридцать лет, а не на восемьсот.

Примерно такая разница в возрасте у нас со старшей невесткой! Что поделать. Нам выпало жить в динамичное время: когда я был ребенком, моя страна только-только начинала полеты в космос – а мой сын женился почти что на инопланетянке.[1]

А теперь мне вообще довелось с помощью футуристического аппарата угодить в средневековье, – точнее, скорее, в прединдустриальную эпоху, – но это к делу не относится.

Сора прикусила губу.

– Ледяной ад! Я вдруг сообразила, как я виновата перед тобой!

– В чем?

– Ты всегда хотел большую крепкую семью, много поколений под одной крышей, настоящий клан…

– Ну да. Мой отец и брат уже начали что-то такое создавать, но не сумели по уважительным причинам. А у нас с тобой были все шансы.

– Вот именно – были! Я оттолкнула обеих наших невесток, и теперь наши сыновья с нами не живут! А ты мне ни слова не сказал!

Я мог только обнять ее крепче.

– Солнышко, ты не виновата, что наши мальчики выбрали… довольно необычных женщин. Особенно старший. Конечно, тебе было трудно их принять. Но я бы не сказал, что ты их оттолкнула. А не говорил ничего, потому что не видел смысла. Ты и так начала оттаивать, когда внуки появились. Крепкие отношения нельзя наладить сразу, привыкание требует времени.

– Которого у нас не было, как выяснилось, – горько проговорила Алёна.

Я вынужденно промолчал: ответить мне было нечего.

– Короче, я не хочу подвести тебя снова. Постараюсь поладить с твоей здешней мамой во что бы то ни стало!

* * *

Мы приехали в поместье Коннахов утром третьего дня в пути, и обнаружили, что здания украшены вымпелами с изображениями дубов и желудей – подготовка к свадебному пиру уже началась. Сам пир должен был последовать через два дня, через день после нашего прибытия ожидали первых гостей, которые собирались остаться с ночевкой (а это планировали почти все: расстояния в нашей провинции довольно немилосердные – почти как привычные мне по Ордену, только без автомобилей).

Наши повозки остановились возле крыльца. Я спрыгнул с лошадиной спины и помог Соре выйти из возка. Сорафия была плохой наездницей: в городе этому учиться незачем и сложно. Алёна – тем более. А я, хоть и не особенно любил лошадей, все же предпочитал отбивать задницу в седле, а не трястись в повозке. Мы с Шейфом довели до ума элиптические рессоры и даже презентовали Соре несколько штук, но, будем откровенны, на загородной «дороге» они спасали мало. Так что я пересаживался на лошадь всякий раз, когда Алёна говорила, что хочет немного побыть одна. Ее собственная интровертность наложилась на интровертность Сорафии, и порой моя жена уставала даже от моего общества. Кстати, тоже новое развитие событий: раньше мы никогда не проводили вместе столько времени кряду, чтобы она успела от меня устать!

Слуги, выполняющего роль дворецкого, в усадьбе Коннахов отродясь не водилось, так что я сам распахнул перед Сорой дверь. Подумал, не подхватить ли ее и не перенести ли через порог, но потом решил не развлекать публику. Этот обычай здесь не знаком, никто не понял бы, чего я так выделываюсь. Всякому бойцу ясно, что я способен ее поднять, хоть и ниже ростом.

Кроме того, в этот раз нам пришлось подождать Сорину служанку, которая выбралась из возка самостоятельно.

К моему удивлению, в прихожей нас ждала матушкина служанка Герна.

– Мой господин, госпожа, – она поклонилась нам. – Вдовствующая госпожа Коннах приготовила вам, госпожа, домашнюю обувь и просит передать, что ждет вас в семейной гостиной, если вы не устали. А если устали, то встретится с вами, когда вы отдохнете.

– Я не устала, большое спасибо госпоже, – вежливым, улыбчивым и максимально естественным тоном тоном произнесла Сора. – Домашняя обувь очень удобная, красивая, и в точности мой размер! Спасибо большое госпоже.

– Мы запомнили ваш размер по вашему прошлому визиту, госпожа, – еще раз поклонилась Герна.

– Вот как! Благодарю за такое внимание! Это моя старшая и самая доверенная служанка Ия Блайри, – Сора указала на пожилую даму, следующую позади нас. – Она помогала упаковывать подарки для госпожи Коннах и госпожи Рен. Будьте так любезны, велите слугам принести их туда, где обе госпожи смогут их осмотреть.

– Разумеется, госпожа. Все будет сделано.

Еще один потрясающий момент: совершенно явственно – ну, для меня – было видно, как Сора из Алёнки, прагматичной, собранной, местами даже грубоватой или, во всяком случае, очень прямолинейной (типичные манеры для хирурга!) превращалась в любезную, обходительную Сорафию! Прежде она тоже играла подобную роль в своем официальном качестве как руководителя научного института, а позднее главы Магистериума образования, но у нее не выходило и вполовину так естественно и гладко. Как говорила жена моего друга Мишки Бастрыкина, та еще светская львица: «Лёнечка, вы всем хороши, но воспитание в семье медиков и ваш профессиональный опыт очень заметны!» Ну вот, теперь у моей жены появился более чем достаточный лоск.

Пока я вел Сору в семейную гостиную, против воли вспоминал, как мы с Орисом и Гертом шли тем же путем в день моего появления здесь. Интуиция не подвела: Тильда точно так же сидела у окна и что-то шила, именно как в тот день. И даже одета была в то же самое платье! Только волосы не распущены, а убраны в сложную прическу. И рядом с нею сидела Айна, тоже шила.

Увидев нас, Тильда тут же отложила шитье и попыталась подняться, но Сора успела первой.

– Добрый день, госпожа Коннах, – вежливо произнесла Сора и даже сделала местный аналог женского книксена. – Госпожа Рен, – а вот Айне лишь вежливо кивнула.

И не потому, кстати, что Айна ниже иерархически – вроде как жена всего лишь мастера Школы, а не вдова ее Главы! Тильда по негласному этикету Школ гораздо, гораздо ниже любого Великого мастера – и так-то именно моей матери надлежало бы первой приветствовать мою жену! Но Сора успела сразу же проявить уважение в качестве невестки перед свекровью – хотя и с меньшей долей подобострастия, чем полагалось в этом случае (Рида, например, во время свадебной церемонии кланялась Айне гораздо ниже).

Тем самым она показала, что не требует для себя особенных привилегий и настаивает именно на семейных отношениях – и Тильда, как опытный политик, наверняка это считала.

Тильда и Айна тоже поднялись, повторили ее церемонный жест.

– Великий мастер Боней, рада приветствовать вас в вашем новом доме, – с улыбкой сказала Тильда, таким же любезным и естественным тоном. – Или мне следует называть вас Великий мастер Коннах? Мой сын очень туманно отписал мне на этот счет!

– Боней-Коннах, – улыбнулась моя жена. – Увы, я не могу полностью соблюсти традицию и взять фамилию Коннах, поскольку мой внук еще слишком мал, чтобы принять руководство родом Бонеев и Школой Цапли.

– На самом деле двойные фамилии тоже в традиции, – сказал я. – Помнится, отец Лелы, когда женился на ее матери, сестре нашего с Гертом деда, присоединил фамилию Коннах к своей фамилии Эстен! Мы решили, что так проще, чем давать дополнительную пищу для слухов. Ну, насчет того, что во главе городской Школы стоит женщина из семьи сельской Школы.

– Могу только одобрить твой политический инстинкт, сын, – улыбнулась Тильда. – И… Великий мастер Боней-Коннах, вы отлично выглядите!

– Пожалуйста, зовите меня просто Сорафией, а еще лучше Сорой, – попросила моя жена. – И спасибо за комплимент.

– Хорошо, – кивнула Тильда. – Вы, кажется, не знакомы с Айной Рен? Моя хорошая подруга и правая рука, без нее я бы не справилась с управлением поместьем.

– Очень приятно!

В таком духе разговор продолжался с четверть часа, пока не заглянула Герна и не сказала, что подарки от Великого мастера разобраны и можно внести их, если госпожа пожелает.

Тильда, конечно, пожелала: этикет требовал от нее эти подарки внимательно рассмотреть и похвалить – иначе это означало бы, что Боней ей не нравится.

Вошло несколько слуг, расставили на длинном столе ящики и корзины.

Подарки были более-менее стандартными: много дорогих тканей, меха, ароматические масла. Необычными были только два сундучка детских игрушек и тех книжек, которые здесь с натяжкой можно было назвать детскими: разные истории о путешествиях, исторические заметки и даже сборник сказаний из разных Школ нашей провинции.

– Смотрю, Сора, вы не оставили вниманием наших мальчиков, – улыбнулась Тильда. – Благодарю вас!

– Как я могла игнорировать брата и названного брата моего мужа? – спросила Сора. – Тем более, у меня самой внук ненамного старше, чем они.

И вдруг неожиданно подала голос Айна.

– Знаете, быть может, у меня тоже скоро появятся внуки. Но вашей старшей внучке, если я правильно помню, уже больше десяти лет – а вы выглядите явно слишком молодо для этого! И точно гораздо моложе, чем тогда, когда приезжали к нам четыре года назад, чтобы попробовать вылечить Великого мастера Ориса. Сейчас вы кажетесь ровесницей с Тильдой или со мной, если не считать седины! – тут Айна сделала комплимент моей матери: разница между женщинами была лет пять или шесть, поскольку Айну выдали замуж совсем юной. И сейчас эта разница была видна во всей красе: несмотря на четверых детей, Айна не казалась даже тридцатилетней (хотя тридцать ей сравнялось с гарантией!), а Тильда, увы, смотрелась почти на сорок.

– Значит ли это, что Лис совершил для вас чудо – точно так же, как для моего сына? – закончила вопросом свою речь мать Герта.

У Тильды на лице появилось слегка напряженное выражение – она явно опасалась, что прямолинейность Айны преждевременна. Но я был благодарен младшей из двух женщин: некоторые вещи нужно проговаривать сразу.

Сора поглядела на меня.

– Лис, ты лечил меня так же, как Герта, или по-другому? – спросила она мягко.

– Примерно так же, – ответил я. – Только сил потребовалось больше. Герт был в целом здоров, рана касалась только плоти. А у тебя пришлось лечить и кости, и нервы. Но все-таки Творец позволил мне это сделать.

– И теперь вы… действительно наша ровесница? – спросила Тильда.

– Не знаю, госпожа Коннах, – покачала головой Сора. – Я чувствую себя гораздо моложе, это верно. У меня начинают отрастать волосы прежнего цвета, не седые. Но я понятия не имею, сколько продлится это чудо!

– Пока я в силах, я буду лечить Сору, – ответил за нее я. – И тебя, мама, и вас, Айна. Сделаю все, чтобы вы сохранили молодость и здоровье!

Тильда смотрела на меня странным, напряженным взглядом.

– Если бы Творец пожелал совершить это чудо четыре года назад! – тихо сказала она.

Я сглотнул.

– Я тоже все время об этом думаю, мама. Пути Творца неисповедимы. Возможно, четыре года назад я недостаточно хорошо услышал его волю. Может быть, я мог получить доступ к чудесам уже тогда – но оказался слишком глуп и глух, чтобы его услышать.

Тильда опустила взгляд.

– Не думаю, что ты виноват, сын, – тихо проговорила она. – И ты, пожалуйста, так не думай. Я очень рада, что вы теперь здоровы, Сора. Позвольте мне спросить откровенно. Вы сможете родить Лису ребенка? – она говорила слегка хрипло, но с полным самообладанием. Я знал, что она не заплачет.

Сора покачала головой.

– Я бы охотно родила ему столько детей, сколько он пожелает. Но вряд ли. Точно не в ближайшее время. Эта часть моего тела требует лечения, на которое чудеса Лиса не способны.

– Или способны, но не сразу, – поправился я. – Поглядим.

На несколько мгновений повисло довольно тяжелое молчание. Потом Сора заговорила:

– Быть может, еще рановато для этого, но позвольте и мне высказаться прямо, госпожа Коннах.

Тильда кивнула.

– Мой покойный муж научил меня ценить прямоту. Прошу вас, говорите.

– Я понимаю, что вам тяжело. Как бы я ни выглядела сейчас, но я старше и вас, и госпожи Рен почти в два раза, а Лис моложе меня на полвека. Вы это знаете, я это знаю, этого не изменить, – ее тон стал жестким. – Поэтому я долго не соглашалась на этот брак. Но Лис сумел меня переубедить. И раз так, я считаю своим главным долгом охранять моего мужа, чтобы он смог выполнить миссию, возложенную на него Господом!

Моя мать посмотрела в глаза моей жене.

– Лис вступил на очень трудный путь, – сказала она. – Ему нужна вся возможная защита!

– Я тоже так думаю, – согласилась с ней Сора.

После этого я понял, что они действительно поладят.

* * *

[1] Этой истории в «Проделках новых магов» нет, не ищите. Мы так до нее и не добрались. Но намекаем здесь на Хлою.

Глава 11

Сельская свадьба и деловые переговоры

Интерлюдия. Тильда Коннах

Тильда проснулась, как от рывка. Показалось, что на границе яви и кошмара плакал ребенок. Ульн! С Ульном что-то случилось!

Подорвалась бежать – враги, отравители! Но еще до того, как подскочила на постели, успокоила бьющееся сердце. Это не дом ее отца, отравы можно не бояться; с Ульном не случится так, как с ее младшим братишкой. И Ульн уже большой, ему скоро пять лет. Она очень хорошо обучала его и Бера, точно так же как раньше Лиса. Он не возьмет еду ни у кого, кроме доверенных людей: ее, Айны, Герны, Лиса, Герта или Фиена. Даже у сестер Бера или лекаря Коона не возьмет!

С Ульном все в порядке, он выпил свой стакан молока, как и Бер, и пошел спать. Или ему опять приснился кошмар?

Тильда чутко вслушивалась в тишину. Нет, никто не вскрикивает от ужаса, никто не плачет. Тихо. Слуги пока не зажигают свечи в коридорах – значит, еще глубокая ночь. Комнату слабо освещали лишь тлеющие угли через отверстие в печной заслонке – маленький розовый островок света.

Ульн уже большой мальчик, и больше не спит в корзине рядом с ее кроватью – или в комнате Ренов, когда у Тильды уже кончилось молоко, а у Айны еще нет. И Лис тоже давно большой мальчик, настолько, что собрался жениться, даже привез домой свою невесту… которая старше самой Тильды и Великий мастер притом! Правда, выглядит очень молодо – потому что Лис совершил для нее чудо. Впрочем, Лис вот уже много лет изумляет свою бедную старую мать, чем дальше, тем больше – она уже привыкла и старается только не мешать ему…

Да, Тильда называла себя старой. Пока еще мысленно, но уже примеряла, как будет говорить это вслух. Орис ее бы отругал за это. Но быть старой в ее положении вовсе не плохо. Быть старой – это выгодно с политической точки зрения, делает прочнее положение, внушает уважение и авторитет. Опять же, быть может, если она начнет иначе одеваться и иначе вести себя, это положит конец этим отвратительным слухам о ней и Фиене Рене!