Текст книги "Плюшевый: глава (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3
После операции

Операция шла долго, и большую часть ее я проспал. Неудивительно: сутки бега, потом тряская поездка в возке – там я тоже спал почти все время, но это был чуткий, тяжелый сон, когда просыпаешься каждый час, если не каждые полчаса. Плюс драка. Плюс необходимость «держать лицо» перед спутниками. Плюс тревога за жизнь отца – как я ни загонял ее вглубь, она норовила прорваться если не наяву, то во сне: там я раз за разом был вынужден отбивать заложников у превосходящих сил бандюганов, и раз за разом погибал, не успевая их спасти – причем в заложниках неизменно оказывался кто-то из моих детей или друзей, как по прошлой жизни, так и по здешней.

А человека, который силой мог бы вколоть мне успокоительного и отправить отсыпаться, принудительно отключив телефон, здесь под рукой не было.

К счастью, усталость и недостаточно выносливый детский организм справились за меня: добравшись до собственной спальни в поместье Конн/ахов, я буквально провалился в сон. Не помню даже, как ложился на кровать.

Правда, сначала я все же успел максимально коротко изложить Фиену историю про засаду Воронов, да с матерью перекинуться парой слов. Тильда вышла посмотреть, как «мальчик» из Цапель при помощи Ясы выносит из кареты оборудование целителей: его оказалось на удивление много под лавками, я понятия не имел, что его там столько. И не похоже, что это хирургические инструменты: какие-то довольно массивные приспособления, что-то длинное, металлическое, позвякивающее… Особенно меня удивил плоский сундучок-чемоданчик, который Яса несла на вытянутых руках так, как будто он был платиновый.

Тильда наблюдала за этой суетой без особого любопытства, но руку мою сжала очень крепко – однако на публике обнимать не стала. «Как хорошо, что ты вернулся, сын! Твой отец очень плох. Если лекарь Иэррей справится, это и правда будет чудо, дарованное богами».

Самого Ориса не видел.

Проснувшись, я долго лежал, глядя в знакомые темные балки потолка. Перевел взгляд на не менее знакомого плюшевого мишку: теперь мой «кровный брат» обзавелся специальной полочкой в углу напротив кровати. Я хмуро шутил про себя «вместо иконостаса», но шутку кроме меня понимать было некому.

В поместье было тихо, судя по солнечному свету на стене, я понял, что проспал колокол на тренировку. Надо же. Или ее по какой-то причине распорядились не проводить? Неужели… траур?

Нет, не может быть. Не могу себе представить Школу Дуба, отменяющей тренировки даже из-за траура!

Я вскочил, увидел привычный желтый тренировочный костюм, разложенный слугами на стуле, и вздохнул с облегчением: значит, все-таки просто проспал.

Вытащив из шкафа «цивильную» одежду, я торопливо выскочил в коридор. Прежде всего – узнать, как наши люди! Мои ребята уже должны были добраться, они всего на полдня от нас отстали. И очень близко за ними должны следовать остальные.

Но, хоть я и подумал так, первым делом я направился к спальне отца. Забавно, что в своей новой жизни я впервые вошел в нее только тогда, когда Орис оказался ранен! До этого я только знал, где находятся покои родителей, но внутри ни разу не бывал. То есть наверняка бывал в детстве, но в моем относительно «взрослом» возрасте они меня туда ни разу не звали.

Дверь в комнату отца была приоткрыта, из-за нее слышались приглушенные голоса. Неужели готовятся к погребению?.. Нет!

Должно быть, когда я перешагнул порог, глаза у меня были самые дикие: все ко мне обернулись.

– А, вот и… герой, – проговорил слабый, но вполне узнаваемый голос. Отец!

Орис полулежал на подушках, бледный, с запавшими глазами и ввалившимися щеками, краше в гроб кладут – но живой! Живой!

Краем глаза я отметил, как изменилась комната. Странные железяки, которые я в своем сумрачном состоянии сознания не смог осмыслить, оказались подставками под фонари. Плюс имелась еще одна странная конструкция, похожая на раскладной штатив для хорошей настольной лампы – только на конце у нее вместо лампы крепилась толстая, поблескивающая синевой линза. Ого! Они оперируют под увеличением⁈ Ничего себе техника. Понятно, почему оиянца называют чудо-лекарем.

Кроме отца в комнате находились также Фиен, Тильда и лекарь-оиянец – последний сидел на стуле возле постели отца и держал его за запястье. Видимо, считал пульс. Тильда с улыбкой обернулась ко мне: впервые с ранения Ориса я видел такое облегчение у нее на лице.

– Сын! Иди сюда, дай я тебя обниму!

Я послушно подошел, и вот теперь Тильда стиснула меня, абсолютно не стесняясь. Я почувствовал, что женщина слегка дрожит, и успокоительно погладил ее по руке.

– Спас меня… – пробормотал Орис. – Привел лекарей. Горжусь тобой.

– Пап…

Горло у меня почему-то сдавило.

– Жаль нарушать вашу идиллию, но о спасении говорить еще рано, – сухо произнес оиянец. – Прошу вас помнить то, что сказала госпожа Боней. Результаты операции станут окончательно ясны только через пять-шесть дней. Когда станет понятно, насколько хорошо идет заживление раны. И предостерегаю вас от выражения излишних эмоций: хорошее настроение очень важно, но даже приятное напряжение – это напряжение. А напрягаться пациенту категорически противопоказано!

И снова этот язык и интонации, так напоминающие о медиках моего мира. Все же сложно поверить, что оиянец не имеет никакого отношения к Алёне. Но я тщательно его проверил, даже опросил.

А вот профессиональные манеры у него оставляют желать лучшего – обычно рядом с пациентом о неблагоприятных прогнозах не говорят. С другой стороны, это же Орис. Я подозреваю, что и госпожа Боней, и сам отец дали Иэррею указание не скрывать правду.

– Я помню, мастер-целитель, – сказала Тильда с искренней теплотой и признательностью в голосе. – Но мой муж пришел в себя и может говорить – это ли не чудо!

– Это результат грамотно проведенных мероприятий, – поправил Иэррей. – Что касается чуда – то его еще предстоит явить богу Подземного Царства. Прошу прощения, я ненадолго отлучусь. После меня дежурство возле господина Коннаха возобновит подмастерье Керн. Еще раз прошу, не причинять уважаемому главе Школы Дуба лишних волнений, пусть даже приятных.

С этими словами он поднялся с места, поклонился и, взяв чехол с акупунктурными иглами, был таков.

Мы с Фиеном переглянулись.

– Второй возок госпожи Боней с Лелой Он и остальными из твоей группы вернулся еще ночью, – сказал Фиен. – Утром прибыла группа с последними сменными лошадьми, почти сразу за ними – вторая. Остальных ждем с минуты на минуту…

Остальные – это как раз Дир, оставленный в Лейкерте, и Ланс, оставленный в деревне позже. Лансу я дал задачу забрать брошенных лошадей и похоронить тела наших ребят, а Дира попросил дождаться Ланса. Это нормально, что они задерживаются, но если не появятся – придется мне действительно собирать большой отряд и отправлять его на проверку.

– Ну… рассказывай, – проговорил Орис, протягивая ко мне широкую ладонь. – Как… бегом в Тверн и обратно?

Я шагнул к постели отца, схватил его ладонь в две свои и, вспомнив его собственный жест, прижал ее к моему лбу. Кожа у Ориса была холодной, пальцы казались неожиданно слабыми. Ну… лучше, чем жар. Наверное.

– Сказали же, – глухо произнес я. – Никаких волнений тебе. Лекарей надо слушаться.

– Спасибо… сын.

Он говорил медленно, слабо, выталкивая из себя слова – но улыбался. Очень беззащитно, просто по-человечески – а не хищно, как воин, и не властно, как глава Школы и лидер. Кажется, я первый раз видел у него такую улыбку.

– Благодарить нужно лекарей, – глухо возразил я, снова чувствуя комок в горле и жжение в глазах. – Я просто бежал.

– Всех нужно благодарить, – Тильда подошла и обняла меня за плечи. – И Лиса. И его ребят. И даже нас с Фиеном и Гертом, потому что мы разбирались тут со всеми делами и гостями, чтобы Орис мог спокойно выздоравливать. Мы – Коннахи. Мы молодцы. Мы справились.

Говоря это, она гладила отца по щеке, тоже, кажется, впервые меня не стесняясь.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Фиен. – Дела!

Так мы остались в отцовской спальне втроем. Я уже не помню, сколько мы сидели и о чем говорили – но длилось это довольно долго, с полчаса, пока отец не заснул. Впервые я совершенно четко вновь ощутил себя в кругу семьи – то, что никак не мог почувствовать во время «обязательных» вечерних получасовых посиделок!

Потом я понял, что это были последние наши полчаса, проведенные вместе спокойно и мирно.

* * *

До того, как прошел отведенный Иэрреем срок, успело произойти многое.

Во-первых, вернулись наши ребята – все оказались целы, с Воронами больше никто не столкнулся. Лошади Школы Цапли тоже добрались в целости и сохранности.

Во-вторых, я обсудил этот случай с Фиеном во всех подробностях, и мы сошлись на том, что, в отличие от предыдущего случая, со «сдачей экзаменов» год назад, мы здесь точно имеем дело не со случайностью. Вороны действовали по наводке, и они пытались захватить заложника. Вопрос только кого – Сорафию Боней или меня?

Увы, мы перебили их слишком быстро, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Ретроспективно жаль, конечно, но мы торопились и волновались.

Тем не менее моя интуиция буквально вопила: сведения были получены от нас, «наводчик» – один из наших. Возможно, тот самый, что год назад заложил Воронам нашу младшую группу. И тот же самый, что подбил семерых крестьян. Хотя тут неточно: тот, кто подбивал крестьян, имел зуб против меня лично. Может быть, два разных человека, хоть и вряд ли.

В любом случае наиболее вероятен кто-то из группы Ланса и Дира. Может быть, как раз-таки Ланс или Дир. Ланс кажется слишком простодушным и искренним, Дир – наоборот, слишком умным, и будущность обоих накрепко связана со Школой Дуба… М-да. Но все-таки кто-то же предал.

Если уж нельзя проверить точно и у меня нет под рукой никакой сыворотки правды, похоже, придется отстранить от серьезных дел всех вообще парней оттуда. Жаль. Прямо жаль – второранговых групп в школе всего две, и из-за убыли в каждой не по двенадцать человек, а всего по восемь. Ах да, в одной уже семь без Преиса. Остаться без половины этого актива – тяжело. Но какая альтернатива?

Я повторил Фиену, что собираюсь разобраться с Воронами.

– Каким образом? – нахмурился тот. – Между многими Школами постоянно происходят стычки. Вороны даже на этом фоне выделяются неуживчивостью, но они обычно знают меру. То есть пока умудрились никому не насолить настолько, чтобы несколько соседних Школ объединились против них. Почему, кстати, их нападение на тебя год назад выглядело настолько странным – удайся им зарезать вас с Гертом, открытой войны с нами не миновать. А Вороны это не любят.

– А что насчет городских Школ? – спросил я. – Допустим, с сельскими Школами им удается поддерживать баланс. Но ты мне сам говорил раньше, что большинство клиентов Ворона – городские. Неужели нет конфликта интересов?

– Какой-то есть, – пожал плечами Фиен, – никогда в это не лез. Должно быть, Вороны знают, как откупиться.

– Я залезу, – мрачно пообещал я.

Чужие руки – тоже вполне себе орудие убийства. При должном навыке, разумеется. Но для того, чтобы разобраться в этой кухне, мне придется, конечно, крепко подружиться со Школой Цапли. Что ж, все равно собирался.

Волнение после турнира входило в берега, разговоры о боях и техниках других Школ постепенно затухали – и пошли разговоры об осеннем экзамене и о том, кто на какой ранг сдаст. Никто из нынешних второранговых еще и близко не был готов к первому рангу: все сходились на том, что его получение займет у них года три-четыре, если не больше. Один только Ланс хвастался, говоря, что лично он планирует справиться еще осенью.Тренировки и обучение шли своим чередом.

Я, как и советовал Орису, подошел к Эймину Ону после урока «закона божьего» и попросил поработать со мной дополнительно над контролем контуров внутренней энергии. Мастер Он, разумеется, не отказал.

В общем, в распорядке моего дня изменилось только то, что теперь мы с Гертом как штык в начале каждого свободного часа бегали проведать Ориса, и что вечером вместо посиделок с родителями предполагались более светская беседа с Тильдой и Сорафией Боней, которая все еще гостила у нас в поместье. Очень полезные были вечера: старая дама много и охотно рассказывала нам о порядках в городе – причем у меня было ощущение, что она прекрасно осознает, насколько ценную информацию выдает и соответствующим образом форматирует подачу.

Орис постепенно приходил в себя, рана заживала, отец говорил все бодрее, и хотя по большей части спал, уже чаще просыпался в течение дня, садился на кровати, осмысленно общался со мной и с Гертом. Речь у него перестала быть такой медленной, он пропали длинные паузы. Отец даже начал упоминать, что скоро надо понемногу возобновлять тренировки, пусть хотя бы с низкой интенсивностью – потому что иначе его внутренняя энергия начнет выходить из-под контроля.

– Что поделать, парни, – усмехнулся он. – Чем ты сильнее, тем меньше можешь позволить себе разлеживаться!

Однако утром четвертого дня, когда я забежал к Орису после разминки, то застал у него Сорафию Боней и Иара Иэррея. Старая Цапля самолично меняла у отца компресс на лбу с нечитаемым выражением лица. Сам отец лежал, стиснув зубы, его щеки пылали. Кожа и белки глаз имели отчетливо желтоватый оттенок.

– У него жар? – удивленно спросил Герт. – Дядя Орис, вы простудились?

Но я уже понимал, что это не простуда.

Сорафия Боней с легкой улыбкой посмотрела на нас.

– Процесс лечения проходит неравномерно, юноши, – сказала она. – Иногда за улучшением следует ухудшение, потом состояние больного исправляется снова. Видите, сейчас вашему отцу и дяде не до вас, я вынуждена попросить вас удалиться.

Нам ничего не оставалось, кроме как уйти. Герт направился в библиотеку, а я сказал, что пойду потренируюсь с мастером Оном. Сам же сделал крюк и вернулся в спальню отца.

Госпожи Боней там уже не было, а вот лекарь Иэррей снова сидел на стуле у постели, осторожно втыкая в плечи и живот отца акупунктурные иглы. Орис, казалось, снова впал в забытье.

– Юный господин Коннах, – без всякого удивления поприветствовал меня Иэррей. – Госпожа Боней пошла в кабинет вашей матушки. Там же должен быть мастер Рен и подмастерье Он.

Всю семью собрали. Значит, и правда дурные новости.

Кабинет матери располагался недалеко от спальни отца, я прибыл туда очень быстро. Вошел без стука – как раз чтобы застать безобразную сцену.

Ну, почти безобразную: до настоящей драмы не хватало потеков крови и выбитых зубов. Но Сорафия Боней сидела в деревянном кресле с безучастным видом, а Лела Он нависала над ней, вцепившись в подлокотники кресла, и едва ли не брызгала слюной ей в лицо.

– Что значит «ничего нельзя сделать»⁈ Три дня назад было можно – а теперь нельзя⁈ Разрежьте его и зашейте заново, если вы это умеете!

– У нашего искусства есть пределы, – спокойно произнесла Боней. – И они проходят там, где внутренние силы больного к сопротивлению истощаются. Увы, подмастерье Он, у вашего двоюродного брата слишком много внутренней силы, и она помешала корректному заживлению раны, несмотря на все усилия лекаря Иэррея…

– Значит, было мало усилий! – рявкнула Лела.

– Лела! – Тильда поднялась с места, неуклюжая, с огромным животом, но спокойная, как ледяная статуя. – Ты переходишь все границы! Извинись перед главой Боней!

– И не подумаю! – Лела стояла яростная, как никогда похожая на Ориса, и я вдруг отчетливо увидел, что зря считал ее мужиковатой: на самом деле мать Риды очень, очень красива. Просто размашистые движения и вечно недовольная или высокомерная мина на лице слишком ее портили. – Эта старуха только делает вид, что старается! Думает, что с Лисом ей проще будет иметь дело, чем с Орисом! Она никогда никого не любила, она не может понять…

– Подмастерье Он! – а это уже сказал я.

Все обернулись на мой голос, Лела скривилась, собираясь выплюнуть и сказать что-то уже совсем невежливое – я это чувствовал. Например, обозвать Боней старой шлюхой.

Но глава Цапли подала голос первая.

– Единственному мужчине, которого я когда-либо любила, – сказала она спокойным тоном, – переломили хребет прямо у меня на глазах. Я видела, как с его лица ушла жизнь – и ничего не могла сделать. Еще я видела, как умирает одна из моих дочерей. О смерти другой мне сообщили спустя год. Так что, подмастерье Он, госпожа и молодой господин Коннах… Я все же примерно представляю, что вы чувствуете, – ее губы искривились. – Верьте или нет, если бы была хоть малейшая возможность, известная мне, которую можно найти на земле или в небесах, чтобы спасти Ориса Коннаха, я бы не пожалела на это сил. Но я такой не знаю. Все, что я сумею сейчас сделать – это посоветовать, как сделать его последние дни хоть немного легче. Умирать с таким количеством внутренней энергии, как у него, особенно мучительно. Я видела.

– Орис не захочет метаться в агонии, – сказала Тильда. Она все еще стояла, и все еще говорила совершенно спокойно. – Мы уже обсуждали это. Он захочет уйти… более достойно. У него почти столько же энергии, сколько у Великого мастера. Если несколько сильных бойцов помогут ему, возможно, он сумеет Вознестись.

«Нет!» – чуть было не заорал я.

Но что я мог возразить реально?

Боней грустно склонила голову.

– Что ж, такой человек, как он, конечно, захочет уйти именно так… – пробормотала она. Затем вновь подняла глаза на Тильду. – Моя внутренняя энергия тоже почти на грани с Великим мастером. Если он примет мою помощь, для меня честь предложить ее.

– Это говорите с Орисом, – сказала Тильда, вновь присаживаясь. – Я в этом ничего не понимаю.

* * *

Насколько тяжело Орису дались ранним утром следующего дня последние несколько шагов до площадки перед алтарем бога Подземного Царства – я не знаю. Но шел он почти ровно и прямо, как и тогда, на турнире. Перед тем, как отправиться в этот буквально последний путь, положил руку мне на плечо.

– Школа теперь твоя, Лис. Я знаю, ты справишься.

И поглядел мне глаза в глаза. Белки у него были совсем желтые, зрачки метались. Кожа – очень горячая на ощупь. Я даже обнять его не мог, чтобы не сделать больнее, поэтому просто сжал руку у себя на плече.

– Все сделаю для этого, папа.

Потом он обернулся к племяннику.

– Поддерживай Лиса, Герт.

– Конечно, дядя, – двоюродный брат чуть не плакал, но держался.

Тильда тоже его не обнимала и не целовала – ее вообще здесь не было. Орис запретил ей приходить, и Боней его поддержала. Кажется, старая Цапля была чем-то обеспокоена в состоянии матери, но вслух она ничего не говорила, наоборот, всячески успокаивала ее, что с ребенком все хорошо. Я тоже не спрашивал: сделать-то все равно ничего не мог.

Вот Орис занял место рядом с алтарем, где уже ждали Фиен, мастер Кеверт, мастер Он, мастер Гарт и мастер Фидер – все мастера Школы. И Сорафия Боней, которая довольно странно смотрелась рядом с этими мускулистыми молодыми мужчинами. Лела Он тоже предложила свою помощь, но Орис отказал: для первого ранга это опасно.

Они встали в круг, словно на детском утреннике. Сцена выглядела бы смешной, если бы я не видел, как Ориса била дрожь. По сомкнутым рукам хлынул поток внутренней энергии.

Я сцепил зубы. Если у Ориса не получится довести дело до самосожжения, он просто ускорит агонию и будет мучиться еще несколько часов – и что тогда? Перерезать ему горло? Или смотреть?

Но у Ориса получилось. Всего две-три минуты, кажется, меньше, чем это заняло у Великого мастера Олера, – и он оттолкнул руки Боней и Фиена, стоявших вплотную.

Только черный жирный пепел осыпался на траву.

«Надо было сказать ему, что я его люблю, – подумал я. – Почему не сказал? Ему было бы приятно».

Но вслух произнес другое, обращаясь к Герту:

– Пойдем. Скоро начнется тренировка. А потом у нас очень много дел.

Глава 4
Планы и союзы

Прошу у тебя, Господи, милости для моего второго отца, Ориса Коннаха. Он совершил грех против воли Твоей, которого нет страшнее, но совершил его от незнания, от невозможности услышать Твою проповедь и слова Твоих пророков. Прошу милосердия для тех, кто помогал ему. И прошу милосердия для себя, потому что мог проповедовать перед ним – но не сказал ни слова из трусости и гордыни. Прошу Тебя, милосердия.

Милосердия.

Милосердия.

У меня нет оправдания. Я должен был. И не захотел вступать с ним в спор, который заранее посчитал пустым.

Мне этот грех не искупить. Но он! Он виноват меньше, Ты ведь видишь это. Прошу Тебя, помоги его душе спастись из внешней тьмы. Если есть хоть что-то, что я могу сделать для этого – укажи мне путь.

Прошу тебя, Господи.

* * *

– Вы хотите от меня – что? – пораженно переспросила Сорафия Боней.

– Сельских лекарей, – сказал я. – Точнее, хотим, чтобы ваши ученики поработали целителями в наших деревнях. Оплата помесячно, вне зависимости от количества больных. Охрану гарантирую. Да и вряд ли кто-то будет на них тут нападать. А взамен можете присылать сюда две группы ваших старших адептов – наши наставники возьмут их в оборот.

– Ну, я бы не стал говорить так конкретно… – пробормотал Фиен. – Для начала мне нужно самому взглянуть на их уровень. Кеверт говорил, что у ваших ребят вполне достойная база, однако… – он сделал паузу, подбирая слова.

– В общем, решим в процессе, – вклинился я.

И бросил на своего заместителя короткий взгляд: мол, не порть мне дипломатию, это уже технические детали пошли. Фиен приподнял бровь – но замолчал.

– Зачем вам лекари в деревнях? – спросила Боней таким тоном, как будто подозревала меня в чем-то нехорошем.

– Чтобы увеличить численность населения, разумеется, – удивленно сказал я. – Причем заметьте, я не прошу вас прислать высококлассных мастеров, способных работать с внутренними органами человека… Как, кстати, называется это искусство?

– Хирургия, – сухо проговорила Боней.

Ага, вот я и узнал это слово в местном языке!

– Спасибо, буду знать. Так вот, я не прошу отправить хирургов. Но у крестьян гигантская убыль при родах и в результате плохой обработки ран, которые они получают во время полевых работ. Плюс последствия обморожений зимой. Люди, способные спасти хотя бы часть обреченных, дадут мне и моим наследникам на горизонте десяти-двадцати лет, может быть, две-три сотни человек трудоспособного населения.

Скорее всего, даже больше, учитывая общую численность податных крестьян у Коннахов в две с половиной тысячи. Но возьмем максимально консервативную оценку.

Сорафия расхохоталась своим профессиональным серебристым смехом (представляю, как в свое время она сдавала по нему зачет какой-нибудь суровой наставнице).

– Далеко загадываете, Лис! Одна группа лекарей… нет, скорее полторы – у вас же двенадцать деревень! Две группы бойцов… А старших учеников у меня в принципе сейчас не так много, это не секрет. Может, проще вовсе объединить наши Школы?

– Ну, я намеревался поднять эту тему несколько позже, – невозмутимо проговорил я, – но можем условиться о помолвке сейчас. Либо с вами, либо с кем-то из ваших внучек, на ваш выбор. Свадьбу, конечно, придется отложить – пока я еще несколько молод.

Сорафия фыркнула, Фиен каменно молчал рядом, но я прямо чувствовал, каких усилий ему стоило сохранять невозмутимость.

– Вот именно, – заметила Боней с той же веселостью. – Молоды вы еще – так сразу брать меня в оборот!

– А вы сами подумайте, – сказал я. – После смерти моего отца мы оказались в уязвимом положении. Вы – тоже уже год как танцуете на углях… а то и дольше, если я верно понимаю ситуацию. Объединить усилия в данной ситуации очень разумно и логично. Мне нужна продовольственная безопасность и зачистка ближайшей провинции от угроз вроде Воронов и точек напряжения, вроде непонятной ситуации с Флитлином и Уорином, а также разрешить конфликт со Школой Тростника. Вам – нужна надежная защита против Гильдии Медиков. Я вижу, что вы, лично вы – надежный человек, уважающий свои договоренности. Вы, возможно, тоже уже сделали такой вывод обо мне… впрочем, если не сделали, готов подождать и доказать вам.

Сорафия чуть покачала головой, сардонически улыбнулась уголком рта. Я снова отчетливо увидел, насколько красива она была в молодости – лучше той же Ясы. Точнее, не так: женская красота – не универсальная штука, у нее нет единой линейки. Яса Керн была мне особенно мила из-за ее поверхностного сходства с Алёной, но у Сорафии в молодости явно присутствовала та изысканность черт, которая делает обычное женское лицо произведением искусства. Особенно если его правильно подать, а я был абсолютно уверен, что Боней это умела.

– Вот что, молодой человек, – сказала она. – Я вернусь в Тверн, приму текущие экзамены у моего молодняка – и посмотрю, скольких я смогу выделить. И да, идея обменяться группами старших учеников мне нравится. Но тут нужно говорить предметно, едва ли не поименно. Сейчас я не готова представить вам список. Опять же, финансовая составляющая…

– Это все нужно утрясать, разумеется, – кивнул я. – Но я рад, что принципиальная договоренность достигнута. И… что касается брачного союза, тоже подумайте. Мне все равно нужно жениться рано или поздно. Для вас такая явная связь со Школой Дуба будет весьма полезна.

– Для вас – не очень, – снова хмыкнула Боней. – Если уж говорить начистоту.

– Союз со Школой, чья глава применила Удар Черного Солнца? По-моему, как раз-таки весьма полезна. Если правильно разыграть карты, никакие отбросы вроде Воронов и… кто там у вас в Тверне аналогичную нишу заполняет, Школа Метлы? В общем, они тогда к нам не полезут сами и заказы вряд ли будут брать. Точнее, поднимут на нас цены. Разве не это – часть вашей оборонительной стратегии?

Боней снова усмехнулась.

– Из меня получилось отличное пугало на старости лет, не так ли?

– Я бы скорее назвал вас щитом, – я пожал плечами. – Убери вас – и Цапли станут легкой добычей. Но с вами – совсем другое дело. Никто не хочет рисковать и терять еще один кусок города.

– Тогда вам от союза с нами и вовсе нет прока, – с улыбкой проговорила Боней.

– Ну почему же? В сельской местности эффект, конечно, ниже, однако наша Школа даже без моего отца – сама по себе серьезная сила. Если еще добавить союз с таким человеком, как вы… Не думаю, что в ближайшие несколько лет кто-то рискнет нас тронуть. За несколько лет мы с Гертом вырастем в рангах, мастер Рен укрепит свое положение главы собственного рода, раз уж у него теперь есть сын. И мне удастся увеличить численность школы.

– Увеличить… численность? – осторожно спросила Боней.

– Именно, – кивнул я. – Я планирую набрать больше детей и, по возможности, оставить в Школе хотя бы половину нынешних вторых рангов в качестве подмастерий.

К сожалению, группу Ланса и Дира все-таки придется «выставить на мороз», как только они прокачаются – если «крот» раньше не проявит себя. Однако есть же еще личные ученики мастеров, это двадцать человек (вовремя я о них вспомнил!). Там сейчас только третьи ранги, вторых нет, однако если их подтянуть… Ладно, это детали. В общем, резко увеличить число подмастерьев и учеников все-таки возможно – однако для этого нужны деньги. И продовольствие.

– Это может не понравиться императорскому цензору… – раздумчиво произнесла Боней.

– А у императорского цензора есть реальные войска или влияние в регионе? – усмехнулся я. – Сомневаюсь, что император пришлет сюда свои отряды только потому, что я решил набрать на сотню человек больше! Или вы оцениваете риски иначе?

Боней качнула головой.

– Сейчас – нет, – проговорила она. – Но через три года завершается цикл… Столица вновь переедет в Тверн, как тридцать лет назад.

Еще одна милая особенность местной слабой централизованной власти: императорский двор был буквально кочевым. В смысле, единой столицы, великолепного города, где строились бы в изобилии дворцы и храмы и куда стекались бы ресурсы со всей страны, не существовало. Вместо этого столица кочевала, каждые три года (иногда чуть реже) переезжая из области в область. Такой стиль управления, если я правильно помню, в нашем мире практиковали некоторые владыки в начале средних веков.

Между прочим, именно тридцать лет назад (чуть меньше, двадцать семь), когда столица «по разнарядке» оказалась в Тверне, Сорафия Боней и соблазнила предыдущего императора. Да так эффективно, что речь чуть было не пошла о разводе с ее прежним мужем, чтобы император мог взять ее «официальной» наложницей – не законной женой, разумеется, боги упасите! Однако что-то в последний момент не сложилось (тут сплетни приводили разные версии, вплоть до того, что Боней умудрилась завести при дворе еще одного любовника, которого император показательно казнил), и при переезде двора прочь из Тверна Сорафия осталась с Бонеями.

– Три года еще нужно пережить, – заметил я. – Нашу Школу и при Орисе постоянно атаковали. Какой силы давление будет сейчас – не берусь представить. Но ответ на давление я знаю только один – расширяться.

Я улыбнулся госпоже Боней.

– Так что, – продолжил я, – если хотите заключить прочный союз с нашей Школой, предложение брака остается в силе. Я понимаю, что вы являетесь главой как бы временно, до совершеннолетия вашего внука – но, поскольку ему сейчас три года, это «временно» все равно займет более десяти лет. Так что вы вполне можете решать.

Боней хмыкнула, покачала головой.

– Мои внучки еще слишком малы. Старшей нет и семи. Я не знаю, вырастет ли хоть одна из них с таким характером, чтобы суметь ужиться с вами, юный Коннах. А несчастливый брак не идет на пользу политическому союзу. Говоря начистоту.

– Законные опасения. Поэтому я и говорил, что брак можно заключить непосредственно с вами… но не настаиваю, разумеется. Думаю, как раз три года на размышления у вас есть.

Боней с иронией произнесла:

– Я думаю, ваша матушка решит вопрос вашего брака раньше. Особенно если брачный союз с Бонеями вообще замаячит на горизонте.

– Моя матушка поддержит мое решение как главы рода, – сказал я. – И поймет политическую целесообразность.

– Еще раз: вы слишком юны, чтобы так на меня давить, – все с той же приятной улыбкой проговорила Сорафия Боней.

– Тогда давайте пока оставим этот вопрос, – легко согласился я. – Так вот, по поводу финансирования ваших лекарей…

* * *

Когда разговор с Сорафией Боней был окончен и она ушла под руку с Ясой Керн (девчонка все время просидела в отцовском кабинете, где мы беседовали, мастерски изображая мебель), Фиен поглядел на меня с нечитаемым выражением лица.

– И что это было, Лис? – спросил он негромко.

– То, о чем мы договаривались.

– Мы с тобой разговаривали о лекарях. О расширении Школы. Я, кстати, до сих пор не убежден, что это правильное решение… но допустим. Допустим. Но откуда взялось предложение брака⁈ Да еще самой старой Цапле⁈ – вот тут невозмутимость ему изменила.