Текст книги "Плюшевый: глава (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14
Прогресс и топтание на месте

Весна 13 года правления Энгеларта Седьмого, 10 549/10 550 г. от Сотворения мира

Весной того года, когда я решал, сдавать мне на первый ранг или не сдавать, с моего появления в этом мире прошло уже около трех лет. Лису исполнилось двенадцать с половиной, Герту – тринадцать и начинало подходить к четырнадцати, как и многим другим ребятам из моей группы. Наша группа стала представлять собой весьма неоднородное зрелище: многие парни, вроде Герта, Джиля, Эвина или Кирта, превратились во вполне себе солидно выглядящих молодых мужчин. Как сказали бы у меня на родине, «призывного возраста». Опять же, уверенность в себе и особенность пластики движений добавляли взрослости.

Правда, если посмотреть им в глаза, впечатление смазывалось. Тот же Герт и по выражению лица казался юношей-студентом, а вот в глазах Эвина вечно жило озабоченное выражение школьника-ботаника перед экзаменом, тогда как Джиль имел привычку так постоянно и широко улыбаться, словно он продажный политик, киноактер или слабоумный. Но впечатление «продажного политика» было ложное: хитрости особой в нем не замечалось, а вот жизнерадостность в моем самом ловком бойце била через край.

Среди девчонок наблюдалось то же самое: Рида и Мика вполне оформились, ну или начали оформляться. Стало понятно, почему тут иногда девушек выдают замуж в четырнадцать – нравы простые, таких девиц либо прятать за семью замками, либо они половой вопрос решат сами, без консультации с родителями! Впрочем, «своим» девчонкам я мозги очень сильно промывал на эту тему и они вели себя прилично, перед парнями попой не крутили. Рида, кажется, вообще решила пойти по материнской стезе, только вовсе обойтись без замужества: как она неоднократно и резко заявляла, парни ее не привлекали. Бедняга Герт – он, похоже, всерьез начал пристраивать клинья!

На самом деле Рида вопросы своего брака не решала, тут дело было за Эймином Оном. Но у меня сложилось впечатление, что этот достойный мастер настолько сильно ожегся с женой, что дочь, что упрямством удалась в мать, пожалуй, заставлять поостережется. Впрочем, за Герта я не переживал: у Тильды имелся список невест наготове, да и без списка парень с его параметрами себе утешение на стороне найдет без труда.

Но ладно, это примерно половина группы. А остальные, несмотря на накачку и усиленные тренировки, выглядели откровенными детишками! Дилла – вообще как будто десятилетка, маленькая, тощенькая… Из парней таких уж откровенных недоростков не было, самым мелким внезапно оказался я! Ну или не внезапно. Однако стало видно, что самые мои мрачные предсказания насчет моего собственного роста оправдаются: выше метра семидесяти мне не вытянуться. Ну и ладно, разнообразие – тоже хорошо. С таким ростом, как у меня был раньше, я даже в бизнес-классе в самолете коленями упирался, а теперь и в экономе летать можно будет. Когда вернусь.

Правда, вот я как раз мелким не смотрелся. Широкие плечи, развитая мускулатура, жесткая физиогномика и аура бойца второго ранга создавали сложное впечатление, так что ребенком при первой встрече меня обычно не воспринимали. Скорее, особо карлицким взрослым с необычно моложавым лицом. Гном гномом, особенно учитывая мою возню с механизмами. Но это тоже шутка только для внутреннего употребления.

В общем, моя личная «гвардия» казалась весьма пестрой компанией! И стала еще пестрее: я договорился с Лейтом Даретом, что вместо части оплаты за ирригацию отправлю к нему на несколько месяцев на учебу некоторых наших учеников. И отправил самых многообещающих. Да, Путь и Школу сменить нельзя по достижению четвертого ранга, да, если будешь тренировать принципиально отличные методы боя – скажем, бой с оружием вместо безоружного – то нарушишь «четкость» своих каналов. Однако это не значит, что нельзя усвоить хотя бы приемы, если уж не методы работы с внутренней энергией, а также иную философию боя – почему нет? Хотя бы для того, чтобы расширить арсенал «автоматизированных» реакций на бойцов разных направлений.

Кстати говоря, как оказалось, не я один такой умный. Как раз той весной я начал собирать больше сведений об императоре и императорском дворе, а также о системе его цензоров. Как я и ожидал, Сорафия оказалась настоящим кладезем сведений об этом всем, но многое удалось найти и просто в книгах. Выяснил я следующее: Император являлся потомственным главой аж пяти так называемых Императорских Школ. Каждая из них считалась весьма и весьма сильной, плюс у императора традиционно вот уже пару-тройку сотен лет имелась и личная гвардия. Формировалась она так: выбирались самые многообещающие ребята из каждой школы и прогонялись через учебу во всех остальных примерно по году, чтобы научить их самым базовым трюкам – еще до того, как рост в рангах сделает это невозможным. А уже потом это все доводилось до ума и полировалось избранными наставниками из числа бывших гвардейцев.

Узнав об этом, я еще удивился, почему так не делают все, хотя бы в небольших объемах – разве плохо получить штук пять универсальных бойцов за десять-пятнадцать лет? Но мастер Боней любезно меня просветила:

– Безусловно, такая мысль приходила многим. Увы, это дорого, и мешает недоверие между Школами. Никто не хочет принять в свои ряды потенциального агента влияния – это раз. Никто не хочет рисковать, что многообещающего бойца обработают у других – это два. То, что вы, Лис, рискнули отправить своих лучших ребят учиться к союзникам – уже вызвало немало разговоров среди глав других школ, и в основном вас осуждают, а не пытаются брать пример! Кроме того, есть еще один нюанс…

Тут Боней помолчала, видимо, подбирая слова, потом сказала:

– Вы отправили учиться ребят, которые уже на четвертом-третьем ранге. Считается, что от этого мало толку. Обычно выбирают детей помоложе. И тут бывает так, что обучение сразу на нескольких Путях не улучшает их потенциал, а губит его. Вместо того, чтобы стать универсалами, дети застревают на четвертом, третьем, втором ранге. Редко даже доходят до первого. У Императора с его гвардией точно то же самое: чтобы получить одного гвардейца, он губит до десяти многообещающих бойцов! Как вы понимаете, мало какая Школа может себе такое позволить.

Я кивнул: институт императорской гвардии сразу заиграл для меня другими красками.

В общем, мои ребята прошли обучение у Ручьев и вернулись домой точно к весенним экзаменам – переполненные впечатлениями. С ними ездил и Герт, и он первым делом на меня вывалил свои размышления:

– Слушай, по сравнению с нашей вотчиной у Даретов – такое болото! У нас тут постоянно что-то строится, грохочет, станки работают, пруды новые перегораживаем, крестьянам поливает, проповеди опять же твои в выходной день под Дубом… – да, мне приходилось устраивать такие сборища, хотя я не делал их обязательными и старался выдержать не в виде проповеди, а в виде разговора по душам. – Вот честно, нас три месяца не было, а ты как будто еще новые мастерские настроил!

– Так и есть, – сказал Эвин, чья почти фотографическая память позволяла ему различать эти вещи безошибочно. – Вон того домика раньше не было. Что там?

– Сталепрокат, – сказал я. – Раз проволоку тянем, то можно и листы металлические изготавливать – почему нет?

– Металлические листы? – не поверил Герт. – Вот так просто?

– Ага, – сказал я. – Если станки с механическим приводом есть, то все просто.

Герт только головой покачал.

– Такие деньги пойдут, – сказал он совершенно по-взрослому. – Дождемся мы нападения.

– Дождемся, – кивнул я. – Но еще не сейчас. Чуть позже. К тому же, нужно сначала зарегистрироваться, прежде чем это все продавать.

– Что? – охнул Герт. – Хочешь сделать Школу Дуба производственной все-таки?

– Что ты! Отец мне бы этого не простил! – тут же отперся я. – Нет. Просто моего-то главного подмастерья, Шейфа, выперли из его Школы. Зимой еще. Разузнали, что мы продавали проволоку стражи – ну и приказали ему вернуться в город. Я ему не велел ехать, узнал все как следует сначала.

– То есть попросил госпожу Боней узнать? – ухмыльнулся Герт.

– Отчасти. Но у меня уже и свои агенты там есть. В общем, его хотели за нарушение устава их Школы чуть ли не казнить – у Главы Школы есть такое право, сам знаешь, – Герт кивнул. – Сперва я хотел пойти с ними на прямой конфликт: сказать, что кто хочет казнить моего ценного человека, тот будет иметь дело со мной.

– Надо было! – сурово воскликнул Герт, а Эвин только головой покачал.

– … Но потом сообразил, что можно поступить умнее, – спокойно продолжал я. На самом деле «умный» вариант я приготовил с самого начала, но делал перед всеми вид, что готов именно на первый. – Пришлось раздать немного денег… Там же мастера тоже не едины между собой, неподкупных нет. Короче, кончилось тем, что они просто выгнали Шейфа из Школы. Так что теперь по городской хартии Тверна мы проволокой торговать не можем, потому что ее должна производить именно Школа Трех Шестеренок.

– Но мы все равно торгуем? – поинтересовался Герт.

– Зачем? – хмыкнул я. – Мы торгуем прутом. Гвоздями. Листовым металлом. Печки вот небольшие начали делать. А проволоку раздаем в подарок или как образец товара. Ну, зато другой товар продаем с небольшой наценкой.

Герт захохотал.

– Здорово придумал!

– Здорово-то здорово, но меня это не устраивает, – серьезно сказал я. – Не хочу играть по их правилам. Сейчас получается что? Получается, что все эти мастерские и предприятия не относятся к Школе Дуба, а относятся к поместью Коннахов напрямую. Коннахи – такие же землевладельцы, как, например, Флитлины или Эйтсы, только без титула. Раз никто не может запретить тому же графу Флитлину торговать металлом со своих рудников в городе, то на каком основании это запрещать мне?

Герт присвистнул.

– Ага. Ясно!

– Но, – продолжил я, – раз уж я веду такую торговлю именно как землевладелец, мне нужно платить налоги императору, как граф Флитлин платит.

– Серьезно? – удивился Герт. – Ведь Школы налогов не платят!

– Школы не платят, но производство-то идет не от Школы, еще раз говорю.

– Ну, можно отпереться…

– Можно, – согласился я, – только недолго. И пока доходы будут небольшие. А когда будут большие, того и гляди император свою гвардию пошлет. Зачем мне это нужно? Лучше платить серебром, чем кровью наших людей. По этому поводу планирую летом или в начале осени съездить в Тверн, поговорить с императорским цензором. Тем более, мне все равно придется переносить производство куда-нибудь поближе к источникам металла… Может быть, к Барнсам. Вот и хочу получить на это патент, как некоторые дворяне получают патент на торговлю вином или металлом.

– Зачем переносить? Разве здесь плохо?

– Пока никто не стал строить такие же станки, – усмехнулся я. – Так-то доставка металла сюда и доставка товара покупателям тоже влетает в серебрушку, но, поскольку товары наши пока еще дорогие и никто таких не делает, все равно выходит выгодно. А как только примутся делать и другие, сразу придется все это изготавливать прямо у рудников. Металл добывают в вотчинах Эйтса и Барнса – с ними и придется договариваться.

Герт слегка очумело кивнул.

– Столько деталей! Голова идет кругом.

– Это нормально, – успокоил его я.

Пока же мне надо было решать накопившиеся вопросы со Школой, в том числе вопрос экзаменов и предателей.

Сам я весенний экзамен в этом году решил игнорировать. Мой второй ранг чувствовался очень стабильным, но до первого ранга ни энергии, ни навыков явно не хватало. Фиен мне так прямо и сказал:

– Лис, ты очень стараешься, отлично занимаешься, но кроме всего прочего должно окрепнуть твое тело! Еще год, может быть, даже полтора или два – лучше не спешить. Ты и так подошел к самому рубежу. Тебе, в конце концов, даже тринадцати нет! Я слышал о героях, которые брали первый ранг в двенадцать, вроде в старые времена был один случай, когда даже у одиннадцатилетнего это получилось. Но, как правило, все они гибли молодыми. Уж не знаю, что здесь причина, что следствие. И… мне не хочется наговаривать на госпожу Коннах, она демонстрирует исключительную твердость духа. Но ты уверен, что твою раннюю гибель она выдержит?

Я поморщился: мне очень хотелось к следующему лету, ко времени Большого Турнира взять первый ранг. Пусть даже участвовать я не собирался, но – на всякий случай. Однако Фиен был совершенно прав, я и так чувствовал, что прыгнул выше головы для своего возраста. Может быть, даже этот чересчур низкий рост как раз и стал следствием чересчур быстрого роста в рангах – лекарь Коон и лекарь Иэррей даже намекали мне, что это возможно. Мол, ресурсов тела не хватило. Было бы о чем жалеть.

В общем, экзамены пролетали мимо меня. А вот многие из моей группы участвовали – и Герт взял второй ранг! Единственный из всех ребят своего возраста!

Мой двоюродный брат очень этим гордился, а особенно гордился тем, что теперь вровень со мной.

– Вот увидишь, Лис, я тебя еще перегоню! – хвастливо воскликнул он.

– Да я только рад буду, – хмыкнул я. – Стану еще больше тебя работой нагружать!

Герт картинно охнул и схватился за сердце.

Но, похоже, угроза на него несколько подействовала: пыл тренировок он немного поумерил. А может, Фиен и с ним поговорил на тему того, что брать первый ранг раньше пятнадцати-шестнадцати лет сильно не рекомендуется. Ну, хотя бы четырнадцати!

А вот Ланс и еще двое парней из «группы предателей» первый ранг получили.

Обычно в этом случае устраивают пышный праздник, все веселятся. Потом свежеиспеченные перворанговые получают богатые денежные подарки – вместо жалованья, которое ученикам даже на старших рангах как бы не полагается. А дальше либо уходят искать своего счастья где еще, либо остаются в качестве подмастерьев. Но эта троица попросила праздник не устраивать. Ланс мне прямо сказал:

– Ком в горле, Лис. Не хочу уходить из Школы, хочу остаться и быть подмастерьем. Мне в прежние времена мастер Орис намекал, что оставит такого, как я. А теперь тебе подмастерья нужны – а не получается.

– Ланс… – сказал я.

– Да все понимаю, – сумрачно сказал этот великан. – Этот позорный мудак так и не объявился, а без него ты не имеешь права никому из нас доверять, чтобы не подставлять остальных. Ясно. Только от этого горше. Нашел бы эту гниду – удавил бы! – он сжал кулак. – И особенно тошно, что, вообще-то, так-то я за каждого из наших парней поручусь! Но кого-то проглядел.

– Не горюй, – я хлопнул его по плечу. – Уверен, что с твоими навыками и способностями ты где угодно хорошо устроишься.

– Да, – кивнул Ланс. – Но мастером Школы Дуба мне уже не бывать!

– Почему? – спросил я. – Если все еще будешь хотеть идти дальше по пути, кто тебе запретит? Приходи, когда почувствуешь, что готов сдать на высший ранг – подтвердим. А может, и в Школе оставим, если предатель к тому времени объявится.

– Ты серьезно? – Ланс очень сильно повеселел. – Поверишь человеку, который шатался несколько лет неизвестно где? Допустишь опять детей учить?

– Если выявим предателя – поверю, – хмуро сказал я. – Ты, Ланс, потрясающий боец, честь для любой Школы – принять такого, как ты. Отпускать тебя на все четыре стороны из-за какой-то, как ты выразился, гниды – мне как ножом по сердцу. Так что если решишь вернуться, и ситуация к тому времени уже разрешится, с удовольствием тебя возьму.

– А если вы так предателя и не найдете? – хмыкнул Ланс.

– Если он так ненавидит Коннахов, как я думаю, то еще покажет себя, – задумчиво проговорил я. – Потому что тут дело явно в личной ненависти.

На этом мы с Лансом и расстались. А мне было действительно жаль! Сколько усилий, какой отличный кадр – а удерживать нельзя.

* * *

Кроме того после экзаменов пришлось выдержать не самый приятный разговор с мастерами. В конце весны мы как раз решали, какие заявки на летние наймы принимать – и влез мастер Гарт.

– Лис, а ведь до Большого турнира всего год остался! Разве не пора уже готовиться? Команду собирать, отборочные проводить?

Остальные мастера переглянулись. Школа не так велика, кто-то успел раззвонить, что я сказал Тильде еще в прошлом году: мол, мы на Большой Турнир ехать не собираемся. Остальные мастера, похоже, давно уже это знали. А вот Гарт как-то упустил. Ну, он правда казался мне самым молодым и наивным из всех.

По выжидательным взглядам других мастеров я понял, что мое решение не участвовать в Турнире они не особенно одобряют. И даже Фиен, который безусловно на моей стороне, немного сомневается.

Тут у меня было два варианта действий: я мог занять жесткую позицию и холодным тоном объяснить всем, что турнира не будет, потому что я так решил. А мог…

Я выбрал второй вариант. И спросил самым мягким и спокойным тоном:

– Мастер Гарт, я пока участвовал только в одном турнире, и то очень маленьком. Возможно, я чего-то не понимаю. Расскажите мне, пожалуйста, какой главный выигрыш за участие?

– Честь и слава! – уверенно сказал этот совсем еще молодой человек. – И деньги, конечно!

– Это для участников, – проговорил я. – А для Школы?

Эймин Он неожиданно хмыкнул, Фиен Рен вздохнул.

– Честь и слава? – неуверенно повторил Гарт.

– Для Школы, как мне видится, главных призов два, – продолжил я. – Во-первых, заявить о себе как о сильной Школе, чтобы получить более выгодные наймы в дальнейшем. Во-вторых, если адепт выигрывает турнир, то следующий Большой Турнир проводит как раз его Школа. Это большие расходы – но и огромная прибыль! В десять раз большая, чем та, которую мы получили после нашего последнего турнира… – тут я сделал паузу и добавил совсем другим, мрачным тоном. – Если не считать катастрофического убытка, который мы тогда понесли.

Гарт, однако, взгляда не отвел.

– Вот поэтому нам и надо участвовать! – воскликнул он. – Иначе все решат, что мы струсили после смерти Великого мастера Коннаха!

– Меня это не волнует, – хмыкнул я. – Сам я знаю, что не трус и никто из наших не трус, а шавки пусть себе лают. Но продолжим насчет выгоды Школы. Скажите, уважаемые мастера, есть ли среди наших учеников третьего и второго ранга кто-то, кто способен выиграть молодняковую часть турнира? Или не так. Я знаю, что удача бойца тоже играет огромную роль. Есть ли среди них явные фавориты, которые способны потягаться с лучшими бойцами других Школ?

Мастера переглянулись.

– Есть много способных и сильных парней, – наконец сказал Фидер. – Но я понял, куда ты клонишь, Лис.

– А тут и понимать не надо, – произнес я. – У нас нет звезды. Ланса я вынужден был отпустить. Герт еще молод. Да, он взял второй ранг – но только-только, он будет на год-два моложе самых молодых из других участников! А если вдруг возьмет первый, то ему придется сражаться с мастерами – это вообще без шансов. Обо мне и говорить нечего.

– Ну почему, – пробормотал Фиен. – У тебя шанс как раз есть. Да и Герта я бы не стал так сразу сбрасывать со счетов.

– Мне это неинтересно, – отрезал я. – Молодняковая победа не дает ничего, кроме раздувания гордыни. Кто-нибудь из вас чувствует себя в силах выиграть основной турнир? – я обвел их всех взглядом. – Или, может быть, знает способного подмастерья, который может дойти хотя бы до полуфинала? Лелу Он не называть.

Тут раздались смешки.

– Мне кажется, – продолжал я, – вы, мои мастера, вполне способны побороться за главный приз. Однако отпустить вас всех на Турнир я не могу – это значит ослабить Школу на несколько месяцев! И даже двоих или троих – слишком много. Если кто-то один захочет поехать – я отпущу, и заплачу за эту поездку из собственных средств. Но – без команды. Отпускать несколько десятков учеников для охраны на Турнире я не могу.

– Зачем на Турнире охрана? – нахмурился Гарт.

– Затем, – сказал я, – что наша Школа очень уж выделилась последнее время. Мы зарабатываем немалые деньги за счет мастерских. Некоторые из вас уже вложились своими капиталами, – я поглядел на Она и Фиена, – некоторые еще раздумывают, – взгляд на Кеверта.

На Гарта и Фидера я не смотрел: у Гарта свободных денег не было, а Фидер считал все эти предприятия «мальчишеским баловством», о чем не раз и заявлял. Впрочем, не перед учениками.

– Хочешь сказать, нас попытаются ограбить? – хмыкнул Фидер.

– Хочу сказать, кого-то из вас могут попытаться втравить в неприятный инцидент или взять в заложники, – холодно проговорил я. – Я ведь уже вступил в конфликт с несколькими городскими Школами. А они, сами понимаете, играют нечестно. Мы же будем вдали от родных стен и без особой поддержки. Думаете, наши союзники за нас вступятся, если что?

На самом деле, возможно, и императорский цензор что-то имеет против меня, но этого вслух я говорить не стал. А вот упоминание, что городские Школы – источник всего мирового зла, прошло хорошо.

Мастера переглянулись.

– Городских Школ я не боюсь, но мне это все тоже неинтересно, – резко сказал Фидер. – Не поеду.

– Я солидарен с Лисом, – развел руками Фиен. – И Школу оставлять не хочется.

Гарт вздохнул.

– Я бы поехал… – протянул он. – Но одному, без команды, никакого веселья!

Кеверт и Он почти синхронно покачали головами.

– Не вижу смысла, – проговорил Он.

– Мне сына нужно учить, – поморщился Кеверт. – Позор один, до сих пор на второй ранг не сдал! Давно уже пора. Турниром заниматься недосуг.

– Значит, вопрос решен, – подвел я черту.

Но вопрос оказался не совсем решен. Неожиданно ко мне в кабинет явилась Лела Он и прямо с порога заявила:

– Лис, ты сказал, что отпустишь любого мастера на Большой Турнир, если он решит ехать. А меня отпустишь? Мне не нужна охрана, мне даже деньги не нужны, – тут она усмехнулась. – У меня есть наследство моего отца и даже содержание от Она, хоть этих денег я и не касаюсь.

– Садись, пожалуйста, – я встал из-за стола и указал Леле на один из стульев возле моего конференц-столика. – Давай поговорим толком. Отпустить я тебя отпущу, но зачем ты поедешь? Лела, ты отличный боец, но…

– Но я женщина, и поэтому почти наверняка уступлю любому мужчине одного со мной ранга? – фыркнула Лела, с неожиданной великосветской грацией опускаясь на один из стульев. – Я в курсе, дорогой племянник, уж можешь не сомневаться! – выражение ее лица стало серьезным. – Разница между врожденными возможностями бойцов перестает сказываться только на уровне Великого мастера. Но как я добьюсь этого уровня, если меня не берут в настоящие битвы? Так высоко почти невозможно подняться одними тренировками! По крайней мере, быстро – невозможно!

– Ты хочешь стать Великим мастером? – спросил я. – И зачем тебе быстро? Да, и почему тебя не взяли в обычный найм? Я был не в курсе…

– И Фидер, и Гарт отказались, а с Кевертом, и тем более с Оном я сама не горю, – махнула она рукой.

– А они-то почему отказались⁈

Отказать перворанговому бойцу – это что-то новенькое! Да, Лела слабее многих мужчин своего ранга, но она точно сильнее третьего и второго ранга, а их-то в найм берут. И ни у Фидера, ни у Гарта я не замечал пренебрежительного отношения к женщинам-бойцам. То есть пренебрежительное отношение к женщинам вообще тут заложено в культуре, но бойцы женского пола, кто решил остаться именно бойцами, – особый контингент. Да, они считаются слабее, но в основном высшие ранги помнят, что путь до Великого мастера открыт всем.

– Не знаю, – коротко сказала Лела.

И я почувствовал, что она не совсем со мной честна. Может быть, и не знает, но догадывается.

– Лела, а зачем тебе стать Великим мастером – быстро? – спросил я.

– Это вопрос моей чести, – сказала она холодно.

И я снова почувствовал фальшь.

Мне захотелось потереть лицо рукой, но я удержался. И спросил мягко:

– Ты скучаешь по Орису?

Лицо женщины дрогнуло, будто я ее ударил.

– Я хочу пройти его путем, – наконец сказала она, чуть более хрипло, чем обычно.

– Вот и ответ, почему тебя не берут в найм, – жестко сказал я. – Никакому мастеру не нужен в отряде боец, который заведомо пытается попасть на пир к богу, совершив подвиг!

Ведь вариант «стать Великим мастером и самосжечься внутренней энергией» – не единственный для обретения посмертия, есть еще вариант «отдать жизнь за свою Школу или командира».

Вот тут на лице Лелы отразилось изумление.

– Я бы никогда!.. Я не подвела бы так товарищей!..

– Прости, милая тетя, – вернул я ей «дорогого племянника», – но ты недостаточно хорошо себя зарекомендовала перед остальными мастерами, чтобы они тебе доверяли!

Ошарашенное выражение на лице Лелы сменилось спокойным, даже упрямым.

– Жаль… – пробормотала она. – Ну что ж. Так могу я ехать на Турнир?

– Да, пожалуйста, – сказал я. – Езжай туда следующим летом, я отпишу организаторам. И удачи тебе.

* * *

А ближайшее лето пролетело по большей части в сельскохозяйственных заботах. Наймов у нас в этот раз было множество: несколько купеческих караванов просили охрану аж до Пирота – это далеко, за три провинции, на побережье. Кроме того, граф Флитлин, обеспокоенный прошлогодним происшествием с налоговым обозом, попросил усиленного патрулирования своей границы – пришлось направить туда целых два отряда. А еще не стоит забывать о новом пополнении, опять в расширенном составе, которое нужно было учить!

Лично я занимался в основном производственными и сельскохозяйственными вопросами – повернуться некогда было. Мои электрические опыты тоже отнимали немало сил, в основном моральных, потому что шли из рук вон плохо.

Компоненты для аккумулятора наконец пришли, и мне даже удалось его собрать, после чего я продолжил опыты с лаком. Это оказалось куда сложнее, чем я думал! Например, один образец у меня просто загорелся при подаче напряжения. То есть нужен был лак одновременно достаточно тонкий, выдерживающий высокие температуры и служащий надежным изолятором. На его подбор я и грохнул почти три месяца. Как это получилось, блин, у первых радиоинженеров моей родины? Они, небось, имели дело с куда более развитой промышленностью, вот в чем дело!

Правда, в результате мой арсенал «патентованных средств» пополнился неплохой линейкой мебельных лаков: тут, как выяснилось, лаки для дерева были не в ходу. Мебель просто полировали и натирали воском. Так что совсем провальным эту лабораторную активность назвать было нельзя, свою серебрушку она еще принесет.

И, думаете, все? Можно собирать генератор прокола?

Как бы не так! Получив условно подходящий лак, мне пришлось вплотную заняться инвертором тока. Точнее, решить, что я им тут же займусь – вот только вернусь из Тверна, куда мне пора было отправляться на переговоры с императорским цензором.

Я поехал туда в начале осени, сразу же после очередных экзаменов (нет, на них я тоже не взял первый ранг – даже пытаться не стал). Остановился в нашем городском доме и отправил вежливое письмо цензору с просьбой о встрече.

От Боней я знал, что цензор иной раз может выделить время человеку чуть ли не через месяц, но дел у меня в городе хватало – в основном торгово-маркетинговых, но и с типографией нужно было наконец разобраться, заказать все-таки и первую детскую раскраску, и парочку других, которые я все же дорисовал в свободное время. Сюжеты уже придумывал не сам – нашлись добровольные помощники в лице Айны и, внезапно, старшей служанки Герны, которая оказалась большой мастерицей рассказывать Ульну и Беру сказки. Вот я эти сказки и переделал в свои «графические новеллы».

Так что ожидать я собирался столько, сколько надо. Однако цензор принял меня буквально на следующий день.

Куда ехать, я знал. В каждом из десяти главных городов Империи, не исключая Тверн, имелась своя Императорская резиденция – обширный особняк в центре города, в котором проживал императорский двор. Точнее, его часть – в давние времена, когда этот особняк строился, двор был значительно меньше. Большинству придворных приходилось снимать дома и квартиры в городе: в три года, когда Император прибывал тут, цены на недвижимость обычно взлетали до небес, а приличного жилья было не найти.

А в то время, когда императора во дворце не было, здесь как раз и обитал его цензор с собственной небольшой свитой. Занимал он, понятное дело, не основное здание, а один из вспомогательных флигелей, куда я и направился.

Не один, а прихватив с собой Фейтла Мерви как человека, который вместе со мной плотнее всего занимался управлением производством – ну и выглядел посолиднее. На четыре года меня старше, мой бывший недоброжелатель уже достиг семнадцатилетнего возраста, а выглядел даже постарше – совсем взрослым. Если, конечно, не приглядываться, что кожа на лице совсем гладкая: усы у него пока росли едва-едва, а брить их приходилось едва ли раз в неделю (я слышал, как Фейтл кому-то на это жаловался).

Слуга цензора тут же проводил нас к нему в кабинет – на удивление маленькую, старинного вида комнату. Сам императорский цензор Иргис Оровин тоже не заставил себя ждать. И вот тут мне неожиданно пришлось применять весь свой хваленый самоконтроль, чтобы не заржать над его внешним видом. Больше от неожиданности: я привык уже к местной моде, и привык, что она относительно напоминает некую усредненную одежду позднего средневековья из моего мира – с включением необычных фасонов, порой из более поздних эпох или из явно других культур, вроде оиянской и эремской.

Так вот, на цензоре следы эремского влияния оказались особенно заметны!

Так-то он одет был привычно для меня: в шаровары, заправленные в сапоги, в длинный камзол, немного напоминающий халат, на шнуровке спереди – чтобы можно было зашнуровать или распустить в зависимости от погоды. Волосы носил длинные, собранные на затылке в хвост, как поступают тут многие мужчины, усы и бороду брил. А вот в ушах у него висели длинные-предлинные серьги с золотистыми топазами и какими-то дополнительными висюльками – то ли полудрагоценным цирконом, то ли чем-то посерьезнее. В камнях я разбираюсь постольку поскольку. Смотрелось это откровенно забавно, если не сказать больше. Тем более, что цензор оказался нестарым еще человеком, скорее даже молодым – что-то между тридцатью и сорока, с правильными чертами лица и располагающей улыбкой. Даже с ямочками на щеках. Его окружала довольно мощная аура бойца первого ранга, но по движениям почему-то не получалось распознать, к какому боевому стилю он тяготеет – хотя, как мне уже казалось, я тут многого насмотрелся и научился определять хотя бы, рукопашник передо мной или адепт вооруженной руки. Неужели выученик тех самых императорских школ?

В общем, эти странные серьги как-то отвлекли мое внимание, хотя я понимал, что это на самом деле древнеэремский способ различения важных чиновников. У них там так и было: у кого серьги длиннее – тот и важнее. Император носил серьги до земли, первый министр – до пупа. Говорят, что нынешний император такие серьги уже больше не надевает, поскольку жалеет свои уши. Для него тронные украшения-подвески привязывают к налобному обручу.