Текст книги "Плюшевый: глава (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Плюшевый: глава

Глава 1
Забег

Скорость и темп – вот главное. Держать скорость. Не повышать, как ни пытаются ноги «ускориться» сами по себе. Не снижать – это уж само собой разумеется. Ровно, мерно. Равномерно.

Вдох – раз-два-три – выдох. Вдох – раз-два-три – выдох.

В голове, как всегда во время бега, сначала поселяется пустота, потом норовит ворваться всякое. Воспоминания. Обрывки песен, даже куски давным-давно забытых фильмов. Какие-то армейские кричалки (никогда не служил по призыву, а вот поди ж ты).

Мой удар по запястью мастера Левина Фаэса во время экзамена на четвертый ранг, он выпускает палку. Удар Ориса по той же руке, и теперь уже настоящий стальной меч мастера Последнего Заката рыбкой падает из одной его ладони, чтобы лечь в другую. Удар по боку Ориса.

Мой собственный удар по горлу первого врага, давным-давно, в другой жизни. Кровь хлещет фонтаном, наемник в черном костюме заваливается на асфальт. Струйка крови из бока Ориса, относительно не страшная, пачкает его штанину. Лекарь Коон говорит: «Три-четыре дня». Алёна заходит ко мне в палату, собранная и невозмутимая, поправляет очки. «Добрый день, теперь я ваш основной лечащий врач на весь послеоперационный период…»

Наш первенец у меня в руках, Алёна устало улыбается, лежа на госпитальной койке: «Как он похож на тебя! Или даже пока что больше на твою маму, если верить фото…» Тильда поддерживает огромный живот и говорит: «Я не сделаю ничего, что повредит этому ребенку. Не устрою истерику, если вы об этом».

Вдох – раз-два-три – выдох.

Орис стискивает мою руку, прижимает ее к своему лбу. «Не пугай меня так, сын!» Орис сам лежит в кровати после ранения и говорит: «Лис справится!»

Я справлюсь. Я должен успеть. Поэтому вдох – раз-два-три – выдох. Не ускоряться! Темп важнее скорости!

Дорога очень плохая. Даже не дорога, а просто тропа через лес, который время от времени сменяется плохо возделанными крестьянскими полями или холмистыми перелесками. Но это ничего: мы привыкли бегать и вовсе по пересеченной местности. Правда, наши забеги обычно короче – тридцать километров, в выходные по хорошей погоде, бывало, бегали пятьдесят, чтобы попасть на дальнее озеро, где хорошая рыбалка (двадцать пять туда, двадцать пять обратно). До Тверна – почти сто двадцать. Полтора-два часа на автомобиле по шоссе. Целая вечность на повозке, запряженной «медленными». И если мне повезет, двенадцать часов – на своих двоих.

Двенадцать часов, от которых зависит жизнь моего отца.

Год в этом мире заставил меня принять местные правила игры, сжиться со своим телом – а значит, и с теми, кто его создал. Мои первые родные все еще больше мне по душе: я никогда не буду с Орисом так же близок, как с моим настоящим папой, который водил меня смотреть новогодний салют и делал со мной уроки. Но я не могу дать главе Школы Дуба умереть. Не могу позволить Тильде потерять любимого человека. Не могу допустить, чтобы мои брат или сестра остались сиротой еще до рождения.

В конце концов, я не хочу принимать власть над Школой и округом в одиннадцать лет! Даже просто заставить воспринимать себя всерьез в таком возрасте – нетривиальная задача. Предпочел бы еще несколько лет готовить свои планы, прикрываясь широкой спиной Ориса.

Вдох – раз-два-три – выдох.

…Труднее всего было заставить себя не рвануть в ночь. Что я сделал вечером: собрал свою группу, а также Фейтла – он частенько присоединялся к нашим тренировкам и тоже бегал неплохо. Рассказал все, как есть: мне нужно было, чтобы они прониклись. А потом добавил:

– Дилла останется здесь – она не выдержит.

– Что⁈ – Дилла, одна из трех девочек нашей группы возмутилась. – Как это не выдержу⁈ Я бегаю быстрее всех!

Это было так: довольно миниатюрная, она и правда показывала скорость всем на зависть.

– На небольшие дистанции – да. Но у тебя самые короткие ноги, – сказал я. – Ты делаешь полтора или даже два шага на каждый шаг, например, Эвина. Значит, больше устанешь. На такой дистанции я не могу рисковать. У тебя другие сильные стороны, Ди, бег на большие расстояния – не из их числа. Я буду плохим лидером, если позволю тебе угробиться там, где ты не принесешь пользы.

Дилла хмуро отвела взгляд, но больше не спорила.

– Рида и Мика пусть бегут, нормально, – продолжил я. – Но из остальных останется Герт…

– Почему⁈ – возмутился мой двоюродный брат.

– По той же причине, что мы не взяли тебя к Флитлину, – осадил я.

– Да⁈ – темно-карие глаза Герта опасно сощурились. – И сколько мне еще быть запасным наследником, а⁈

– Это если ты не станешь в ближайшие дни просто наследником, – холодно сказал я.

Герт побледнел и замолчал.

Я смягчил тон.

– Брат, – положил руку ему на плечо. – Обещаю тебе: если у Тильды родится мальчик, никогда больше не оставлю тебя позади! Буду брать в любые переделки. Но учти: на самом деле сейчас здесь, в Школе, может быть опаснее. Кто знает, не попробует ли кто-нибудь напасть, узнав, что Орис ранен?

– Ты это только что придумал… – неуверенно проговорил Герт.

– Нет, – я мотнул головой. – Это сущая правда. Понятия не имею, где сейчас опаснее, но ради рода Коннах мы не имеем права рисковать!

Герт кивнул, смиряясь.

– Еще я бы оставил Эвина, – продолжил я, – как одного из самых хорошо обученных, в качестве резерва. Но мне пригодится его память. Поэтому вместо него оставлю по жребию Кирта или Дериса. Это не в упрек вам, ребята, наоборот. Нельзя лишать Школу всех сразу лучших учеников в нашей возрастной группе! Так, Кирт – песок или камень?

– А? – удивился он. – Это к чему?

– Скажи не думая, песок или камень?

«Дуб или береза» не спросишь – ясно же, что ответит ученик Школы Дуба!

– Ну, песок.

– Остаешься.

– Это что, был неправильный ответ⁈

– Нет, я просто загадал, что если ты скажешь «песок», то останешься. Дерис бежит с нами. Фейтл тоже с нами, как старший. И Лела Он. Думаю, этого хватит. У всех есть запасная обувь? Нет? Так, пойдемте к управляющему…

Обмундирование, подбор сухого питания – в основном вяленое мясо и сыр. Сверка маршрута по карте. Разговор с Фиеном и Тильдой: им надо выслать сменных лошадей на обратную дорогу сейчас же, и нужно договориться по карте, где именно лошади и люди, их сопровождающие, будут нас ждать. Вот и вечер ухнут, как в трубу. И нужно было лечь спать, чтобы выспаться хоть немного, несмотря на то, что сердце выпрыгивало из груди.

Сомнения о том, что можно отправиться на лошадях в ночь и проделать хоть часть пути, я отбросил: лошади неплохо видят в темноте, но Луны сегодня нет, они все равно будут едва плестись. Во-вторых, в повозке как следует не выспаться.

А что если утром лекарь Коон скажет мне, что Орис не пережил ночь⁈

Утром лекарь Коон сказал мне, что Орис стабилен. Я заглянул в его комнату, попрощаться, но отец спал, тяжело дыша, и я, конечно, не стал его будить. Только подержал немного за руку, в основном для вида – в такие моменты имеет смысл сентиментальничать, только если это поможет самому объекту выражения нежности. Но я держал в голове, что Лис должен выглядеть нежным сыном, а в комнате присутствовал лекарь.

– Я скоро вернусь, папа. Не смей умирать.

И – тяжелая входная дверь хлопает за спиной, прохладный рассветный воздух поздней весны принимает меня в объятия. Моя группа уже молчаливо ждет. Лела Он – самая старшая. Фейтл Мерви, бывший неприятель, ныне – прямой вассал, я так понимаю? Ребята из моей группы, восемь человек, кроме тех троих, что я оставил (вместе со мной нас двенадцать). А, нет, девять – Герт чуть в стороне, пришел проводить.

– Удачи, Лис!

Обнимает меня и хлопает по плечу. И сует в руку плитку прессованных в сахарном сиропе семян подсолнечника.

– Вот. Разбудил повара и всю ночь делал. Остальным уже отдал.

– Молодец! Спасибище, Герт! Где ты про это прочитал?

– Да так… в книжке одной, – он неожиданно шмыгает носом. – Лис… Только не пропади там в этом городе!

– Не пропаду.

…И мы бежим. Вдох – раз-два-три – выдох.

Получится ли? Вдруг я переоценил нашу выносливость и возможности усиления икроножных мышц внутренней энергией?

…Впрочем, ближе к обеду я начал понимать, что, кажется, получается. Мы вышли часов в пять утра. Бежали два часа, сделали примерно двадцать километров. Час роздыху. Перекусить. Подсолнечные семечки очень в тему. Бежим еще два часа – мышцы поначалу сильно горели, но потом начали восстанавливаться. Обогнали в процессе первую партию лошадей, высланную Тильдой и Фиеном накануне. Вместе с кучерами их вели Пиль, мой бывший товарищ по команде, и второранговый ученик Преис. Мы помахали друг другу, но останавливаться и болтать, конечно, не стали. Так, а вот теперь пора отдохнуть – полчаса. Уже почти девять утра: нужно попробовать преодолеть как можно больше расстояния до жары. Сможем бежать три часа подряд, отдыхая по пятнадцать минут каждый час? К счастью, по дороге деревня с колодцем и минимум один ручей, если верить Фиену…

Смогли. Более-менее ровный темп… ого, шестьдесят километров позади, половина дистанции: мы прибегаем в деревню Лейкерт, а здесь самый настоящий постоялый двор!

– Зарежь нам поросенка, хозяйка, – кинула Лела максимально сухим, высокомерным тоном. – Плачу серебром!

– Лела, ошибка, – прошептал я. – Мясо нам сейчас не полезет…

– Да? – удивилась моя двоюродная тетка. – Ладно, а что мне тогда попросить?

– Сладкое питье, хлеб.

– А я бы съела мяса…

Я поглядел на нее с интересом – это как она тренируется, что для нее такие нагрузки никак не сказываются на аппетите?

– Мы будем отдыхать тут почти два часа по твоему плану, пока жара не спадет, – добавила Лела. – Предлагаю все же заказать поросенка. Лучше как следует подкрепиться. Лекари все равно не отправятся в путь раньше завтрашнего утра.

Я только рукой махнул. Ну, не справимся мы с поросенком, и что? Серебро потеряем. Однако в нашем ли положении его считать?

Мы действительно устроили двухчасовой отдых, причем Джиль и Мика удивили меня тем, что сумели преспокойно заснуть: Мика растянулась на скамейке возле стены постоялого двора, положив руку под щеку, а Джиль – прямо сидя. Дерис даже хотел ему усы нарисовать угольком, но Эвин не дал.

Я же осмотрел ноги у всех ребят, никому не доверяя. Все было хорошо. Беговых кроссовок тут не делают, но сапоги на тройной кожаной подошве – тоже вещь, если кожа натуральная. Плюс правильно намотанные портянки. Да-да, я не служил в армии, но некоторые хитрости знаю. Портянки я тоже перематывал всем лично.

Ребята, конечно, устали, но пока держались бодро – всего двойная дистанция, да с перерывами, да с хорошими перекусами… Не марафон бежим! Я взял с собой всю группу из двух соображений: во-первых, так проще было раскидать по всем вес багажа (сменная одежда и обувь, еда, вода). Во-вторых, я был уверен, что часть ребят отстанет или собьет ноги, и не хотел остаться совсем без свиты. Но пока, на полпути все было хорошо. Даже удивительно.

И с погодой нам повезло: солнечный, но при этом облачный и довольно ветреный день – не жарко.

…В два часа пополудни мы принялись штурмовать вторую часть маршрута. Я лично следил, чтобы никто не съел слишком много, однако первые десять километров с мясом в желудке все равно дались нам нелегко. Я распорядился снизить темп – и мы потратили полтора часа, а не час. Снова короткий роздых – и одному из ребят, Лейту, неожиданно стало плохо на жаре! Как назло, считай, в чистом поле: до ближайшей деревни еще неблизко, а ближайшая точка позади – тот самый постоялый двор.

– Фирс, останешься с Лейтом, – я выделил еще одного из ребят, того, который показался мне самым красным и уставшим из остальных. – Не спеша вернетесь в Лейкерт. Вот вам деньги, будете ждать нас. Хотя первыми вы должны дождаться лошадей с конюхами, которые госпожа Коннах вышлет, может быть, уже сегодня вечером.

Фирс, похоже, действительно устал: он даже возмущаться не стал, что именно его оставляют сиделкой.

Все-таки не нужно было заказывать того поросенка! Или уж задержаться подольше.

Однако следующий этап дался нам бодрее. Солнце начало клониться к вечеру, стало прохладнее. Темп был ниже, чем первые несколько часов, однако мы все же добрались до Тверна часа за три до заката.

Если бы я не так устал и не так был бы занят мыслями об отце, сумел бы лучше запомнить обстановку и больше выводов сделать. А так я лишь устало окинул взглядом крепостную стену со стрелковыми башнями – и предоставил Леле Он вести все переговоры со стражей на воротах. Кстати, стража, судя по нашивкам, представляла собой отряд, набранный из представителей нескольких боевых школ.

Хорошо, что Лела отправилась: я представлял себе процесс оплаты пошлины на вход и тому подобного только приблизительно. Но моя тетка, к счастью, бывала в Тверне – и не раз.

– Нам нужна улица Цапли, – напомнил я ей. – Знаешь, где это?

– Без понятия, – с усмешкой покачала головой единственная женщина-подмастерье Школы Дуба. – Помню только, что это Восточная четверть. Но в городе это просто. Даешь мелочь любому уличному беспризорнику – и он отлично доведет! Только, племянник… может быть, сначала зайдем в городской дом Коннахов, хоть переоденемся? Чтобы впечатление получше произвести?

Когда мы обсуждали с Тильдой и Фиеном план этого путешествия, для меня оказалось сюрпризом, что у Коннахов имеется свой дом в Тверне. Не слишком большой, как мне сказали, «больше тридцати человек там разом не разместишь». Но он имелся! И при нем даже жили постоянные слуги, пожилые муж и жена, которые содержали этот дом в порядке.

Я окинул нас взглядом: пропыленные, пропотевшие.

– Нет, – сказал я. – Пойдем, как есть. Время дорого, а Цапли не откажут из-за нашего внешнего вида. Разве что ты думаешь, что слуги знают, как найти Цапель?

– Наверняка знают, но, думаю, мы и без того их быстро обнаружим.

Лела оказалась права – первый же встреченный нами оборванный босоногий мальчишка (еще одна примета здешнего людоедского общества, без которой я предпочел бы обойтись), удивленно поглядев на нашу делегацию, повел нас прямиком на улицу Цапли – явно названную так по резиденции этой Школы.

И причина его удивления сразу же стала ясна: улица оказалась городской достопримечательностью! Потому что лежала в руинах.

Когда-то, видимо, дома резиденции Цапли занимали всю западную сторону улицы. Но это было до того, как больше года назад на эту Школу совершили нападение, которое, по слухам отбила Сорафия Боней, применив запрещенную технику Черного Солнца. Глядя видимые год спустя последствия, я понял, почему эта техника запрещена: эта западная сторона улицы до сих пор лежала в руинах! Беспорядочные кучи камней, одиноко торчащие в воздух массивные деревянные балки – и чудом оставшиеся нетронутыми куски стен с целыми оконными и дверными проемами. Причем все это уже один раз пережило годовой цикл, так что во многих местах даже росла густая трава.

Нет, было видно, что кое-где руины начали расчищать, в одном месте – которое осталось ближе всего к единственному целому дому – даже высились строительные леса и что-то возводилось. Похоже, еще одно здание для Цапель же, если судить по архитектуре, повторяющей архитектуру соседа и черным штандартам с белым силуэтом цапли, висящим повсюду. Однако чувствовалось, что до остальной территории у Цапель руки дойдут еще не скоро.

Хотя если их «новый путь» окажется достаточно прибыльным, кто знает?

Как и следовало ожидать, наша делегация не осталась незамеченной. Едва мы подошли к уцелевшему дому – трехэтажному каменному строению с такими же вытянутыми в ширину окнами, как в резиденции Коннахов – на крыльце показался человек в неприметной черной одежде. Правда, при этом достаточно дорогой, чтобы его нельзя было счесть обычным простолюдином. Насколько я мог расшифровать костюм и манеру держаться, скорее всего, нам навстречу вышел управляющий домом, старший слуга, мажордом… как угодно. Внутренней энергией он не сиял и вообще по манере держаться на бойца не походил.

– Добрый вечер, господа, – он неглубоко, но уважительно поклонился. – Чем могу быть полезен представителям уважаемой Школы Дуба?

Он, разумеется, тут же узнал нашу форму: мы все были в форменных костюмах наших ранговых цветов (ребята в коричневом, я – в желтом, Лела – в оранжевом).

– Я – Лис Коннах, наследник Школы Дуба, – сказал я. – Мы прибыли сюда, чтобы просить главу Боней о помощи в исцелении.

– Прошу вас, – проговорил слуга, открывая дверь.

В прихожей было полутемно… нет, даже совсем темно. Я почти сразу ощутил сквозь стены несколько ярких огней внутренней энергии – и довольно много более тусклых аур. Как и ожидалось, дом был битком набит адептами боевых искусств, как минимум двое перворанговых. И Боней. Ее «большой скаутский костер» пылал где-то на втором этаже. Абсолютно незабываемое зрелище, ярче, чем у Ориса. Более яркую ауру я видел только у Великого мастера Олера.

Интересно, не стала ли Боней сама Великим мастером за те месяцы, что я ее не видел? Вроде бы аура не чувствуется ярче, но у меня не настолько хорошая память.

Ноги у меня слегка подрагивали, но боли не было. Я оглянулся на своих ребят: оказавшись в «страшном ужасном городе», они прямо-таки сжимались у меня за спиной. И вообще еле держались на ногах. Этот забег нелегко им дался. Зря я все-таки потащил всю группу… или не зря, посмотрим.

– Моим людям нужно отдохнуть, – сказал я. – А сам я буду благодарен, если…

– Мастер Боней примет вас без промедления, – услышал я ясный и чистый голос. Одна из перворанговых аур приблизилась: я увидел на лестнице, ведущей из прихожей наверх, знакомую элегантную фигуру в черной шелковой повседневной форме Цапель (туника с воротником-стойкой и просторные шаровары). Рыженькая, которая произвела на меня такое сильное впечатление у Флитлинов!

– Юный господин Коннах, прошу вас и тех из ваших сопровождающих, которых вы сочтете нужным позвать, следовать за мной, – проговорила Рыженькая спокойным бесстрастным тоном вышколенной секретарши. – Слуги позаботятся об остальных.

М-м, в другое время я бы оценил, люблю такой типаж в женщинах. Но сейчас мне было не до того.

– Подмастерье Он? – я обернулся к тетке.

– Конечно, господин Коннах.

– Мам… – вдруг нерешительно проговорила Рида.

– Что, ученица Он? – сухо обернулась к ней Лела.

– Простите… – пролепетала девочка.

Что она в самом деле хотела? Боялась, что Боней нас съест?

Но реакция Лелы показательна. За всю дорогу она и двух слов дочери не сказала.

Вместе с Лелой я направился вверх по лестнице, бросив прощальный взгляд на лица моих сверстников, что белели в полумраке. Может, взять с собой Эвина или Фейтла?.. Нет, не стоит.

* * *

Сорафия Боней ожидала нас в комнате, которую я счел ее кабинетом. Очень просторное помещение, с огромным, девственно чистым столом – и с отдельным круглым столиком, возле которого стояли два деревянных кресла с подушками. Едва мы вошли, Рыженькая вышла – и спустя буквально несколько секунд вернулась с еще одним стулом и подушками.

– Спасибо, я постою, – нейтрально проговорила Лела Он.

– Как вам удобнее, – кивнула Рыженькая.

Я же опустился в кресло – с большим облегчением, потому что при одном взгляде на него понял, что не способен больше пройти ни шага. Все-таки сто двадцать километров после того, как регулярно бегал всего лишь по тридцать в день – это слишком, слишком много!

Если бы не внутренняя энергия, мы бы давно уже валились как кегли. Но даже с ней… тяжело.

Рыженькая снова вышла – и вскоре вернулась, держа под руку госпожу Боней. Она ничуть не переменилась за то время, что я ее не видел, не постарела видимо. Все та же элегантная пожилая дама со снежно-белыми волосами и статной фигурой молодой женщины. Дома, правда, она была одета не в белое, как на приеме у Флитлина, а в черное. Если бы белый и черный не были «родовыми» цветами Бонеев – или цвета Школы Цапли, уж не знаю – я бы счел, что дама в трауре. Но в этом мире траурным цветом считается серый.

Она позволила Рыженькой подвести себя к креслу и мягко опустилась в него, поставив рядом свою тяжелую черную трость.

– Спасибо, Яса, дорогая, – Боней поглядела на Рыженькую. – Можешь оставить нас. Думаю, наследник Коннахов хочет поговорить наедине.

Рыженькая кивнула и была такова – действительно, вышколенная секретарша.

Сорафия Боней же перевела взгляд на меня: добрый такой взгляд, с чуть лукавым прищуром. Приятная улыбка.

– Рада снова видеть вас, молодой человек, – проговорила она. – И рада, что ваша нога настолько восстановилась, что вы… пробежали весь путь от поместья Коннахов сюда, не так ли? Поразительно! Что же такого срочного случилось? Неблагоприятное положение плода у вашей матушки? Вам нужна опытная акушерка?

– Нет, – сказал я. – Мой отец тяжело ранен. В печень. Нам нужен человек, способный сшивать и чинить внутренние органы.

Я не знал, как сказать на местном языке «хирургия» – в памяти Лиса не было такого понятия. Может быть, такого понятия не было во всем местном языке.

– Вот как, – проговорила госпожа Боней. По ее лицу мелькнуло сложное выражение.

– Вы согласитесь послать с нами мастера-целителя Иэррея? – спросил я. – Не знаю, какую плату вы берете, но…

– Да, я пошлю Иэррея, – перебила госпожа Боней. – И поеду сама. Зря я отослала Ясу… Думала, у нас будет время для разговора. Но с ранениями в печень не шутят. Сколько времени ему дал ваш лекарь?

– Три дня, – сказал я, слабо удивленный тем, что ее даже не пришлось уговаривать. Чтобы удивляться сильно, нужны, что логично, силы, а они-то у меня как раз и кончились.

Впрочем, если подумать… Если все получится, репутация Цапель взлетит до небес. И, независимо от результата, глава Школы Дуба будет лично им обязан. Выгодная сделка.

– Вот как… И когда он был ранен? – уточнила Боней.

– Вчера после полудня.

– То есть уже прошло больше суток? Что ж, не будем терять времени.

Неожиданно легким, сильным движением Боней поднялась с кресла. Ее аура вдруг запульсировала – и, словно это был сигнал (почему «словно»), рыженькая Яса немедленно показалась на пороге.

– Яса, полевой набор номер три для меня, номер пять для господина Иэррея, и сама собирайся, – спокойным властным тоном произнесла Боней. – Также двоих мальчиков для охраны. Две повозки, мою личную и большую. Выезжаем через час, собери вещи как на две недели отсутствия. Распоряжения соответствующие.

Серьезно⁈ Они могут собраться за час⁈

Мое уважение к Сорафии Боней, и так довольно высокое, подскочило еще выше. А мы-то с Лелой решили, что раньше, чем с утра, лекари не выедут!

– Двоих? – с сомнением переспросила Яса.

– С нами подмастерье Дуба, – с усмешкой сказала Боней, – и целый трехранговый ученик оттуда же. Да еще ты. Двоих ребят будет вполне достаточно.

…Через час с четвертью мы снова миновали городские ворота – в другую сторону. Еле успели: они уже закрывались на ночь. Домой! Надеюсь, вовремя.