Текст книги "Исповедь игрушечного пилота (СИ)"

Автор книги: Сергей Храбров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Савельич снова поднялся и подошел к окну. Чернота за стеклом. На ее фоне занавеска до половины. Бежевая с красными цветочками Влад будто увидел руки той женщины, что соткала эту тряпочку. И другие руки, сложившие эту печь. И тех людей, что поднимали дом, в котором он сейчас находился. А ведь правда! Каждая вещь в этом мире, хорошая или плохая, не появляется из ниоткуда  каждую создают люди! Какой-то конкретный человек! История вдруг представилась Владу предметом не отвлеченным, а очень личным, даже деликатным, из одних рук в другие

Ужинали они молча. Савельич достраивал узкий мостик между той, прошлой своей жизнью и настоящим временем. Влад же думал о том, что еще несколько минут назад стены избы расступались перед душевными переживаниями этого человека, а тут вот вареная картошка, хруст огурца  и поди пойми, что такое человеческое существо на самом деле.

 А я в Москву иду,  сказал Влад за чаем.  Хочу главного найти.

Савельич едва заметно кивнул:

 Знаешь, я ведь как тебя увидел, сразу понял, что тут не все так просто. Только вот в толк не возьму пока, что тобой движет. Твои близкие, твоя семья  это очень большая потеря. Но даже такое чувство не является достаточной мотивацией для того, чтобы вот так в одиночку и неизвестно куда. Почему самого главного? Почему Москва?

 Сам же говоришь, что они зомби. Но вдруг у мира есть еще шанс, а у этих из их арсенала что-нибудь осталось?

 Дать миру шанс,  Савельич усмехнулся.  Прямо такими вот высокими словами об этом и думаешь?

 Нет, такими не думаю.

 А как же тогда?

 А так,  произнес Влад медленно,  что я всю свою жизнь на эту цель меняю. Под ноль! Поэтому объяснять никому ничего не обязан! Равно как и спрашивать у кого-то разрешения или совета!

Они долго глядели друг на друга. Потом Савельич рассмеялся:

 Принимается!

И сразу стал носиться взад-вперед по комнате, мысленно разворачивая свои секретные карты аж до самых до окраин.

 Так, Москва, Москва, Москва Она, конечно, разрушена, но по моим сведениям не до такой степени, чтоб уж совсем ровный слой застывшей стекловидной массы на двенадцать метров вглубь И в деле розыска самого главного отправной точкой будет, безусловно, Кремль! Если бы систему экстренной эвакуации продумывал я, тогда за четырнадцать минут выйти из предполагаемого эпицентра термоядерного взрыва Тогда вниз по Москве-реке на специальной подводной лодке, либо на быстроходном катере! И если так, то второй контрольной точкой будет Перервенский гидроузел. Да Нет. Там сейчас в лучшем случае одни развалины, а если еще и местности не знать Тогда люди! В людях самые глубокие следы остаются. Если люди, тогда Люди, люди, люди Где нам взять людей?.. Опять нет! У этой задачи должно быть иное решение. Принципиально иное

Глава 33

Владу показалось, что он только прикрыл веки, а Савельич его уже будит:

 Просыпайся! Я нашел решение задачи.

 Какое еще решение?

 Это не решение-говорильня! Это решение-действие! Одевайся!

Напевая, он удалился в большую комнату звенеть тарелками. Вот черт! Хватает же его еще и на весь этот театр!

 Так что же все-таки случилось?  спросил Влад, усаживаясь за стол.

 Нам надо сходить в городскую администрацию и составить один документ.

 Какой документ?

 Ты, Владислав Максимович, не спеши,  Савельич говорил мягко.  Пока доверься мне. Я не собираюсь отнимать у тебя свободу, ущемлять твои интересы или причинять вред каким-либо иным способом. Просто позволь старику сделать одно дело, а дальше сам будешь решать.

Пока Влад пил чай, пытаясь сообразить что к чему, Савельич наряжался. Белая рубашка, галстук. Генеральский китель: золотое шитье, по две звезды на погонах, орденские планки.

 Ну как я тебе?  глянул он на Влада.

В общем-то, смотрелось нормально. Только на кителе от долгого висения в шкафу образовались складки. И ещё он был немного великоват. Прочитав все это у Влада на лице, Савельич кивнул:

 Я и сам знаю, что мундир на мне как на корове седло. А если еще и фуражку надеть К тому же, спутники-шпионы таких вот расфуфыренных болванов с орбиты и высматривают.

Он скинул китель, достал из шкафа черную водолазку, напялил ее прямо на рубашку. Сверху надел наплечную кобуру, из кармана брюк переложил в нее пистолет. Покряхтывая, влез в темно-серый гражданский пиджак и легонько попрыгал. Наконец повернулся:

 Как сейчас?

И человек был тот же самый, и пиджак никакой не особенный. Но черная водолазка, короткие светлые волосы, острый взгляд  вылитый агент ноль-ноль-шесть!

На улице было еще темно. Похоже, Савельич знал дорогу наощупь. Двигаясь быстрым шагом, он лишь дважды включил на долю секунды фонарь, и каждый раз это был нужный поворот. За вторым таким поворотом они наткнулись на патруль. Три человека, не военные, но с оружием. Старший патруля узнал Савельича, кивнул и пожелал доброго здоровья.

Начинало светать. Влад подумал, что стал уже привыкать к этим не родившимся дням, когда рассвет проявляет тени, да так и застывает в этом своем состоянии до следующей ночи. С другой стороны, если к этим рассветам он только стал привыкать, то это значит, что не забылись окончательно те, прошлые

Их остановил еще один патруль. Эти Савельича не знали, но после показанного удостоверения тоже закивали, а один взял под козырек.

 Ты, Владислав Максимович, доверься мне,  сказал Савельич, когда впереди показалось высокое здание.  Как станем бумаги оформлять, так сразу все поймешь. И ежели чего, то удивления своего никак не выказывай, держись спокойно и уверенно. Как в те моменты, когда ты что-то делал и при этом точно знал, что весь мир под тебя подстроится. Случалось с тобой такое?

 Случалось.

 Правильно-правильно! Должно было случаться. Иначе как бы ты досюда доковылял. И как прежде на все это решился бы

Внутри здания администрации Влад ощутил атмосферу государственного учреждения  ту атмосферу, которую не смогла выжечь даже ядерная война. Сколько раз в прежние дни он клял на чем свет стоит и сами эти учреждения, и тех, кто в них работает. А тут увидел, понимаешь ли, стенды объявлений, вдохнул их пыль  и защипало глаза.

Завещание. Я, Леонов Александр Савельевич, номер паспорта такой-то, проживающий по адресу такому-то, вне зависимости от даты и обстоятельств моего ухода из жизни завещаю принадлежащий мне земельный участок, расположенный по адресу такому-то, со всеми строениями, а также все остальное мое движимое и недвижимое имущество, включая принадлежащую мне интеллектуальную собственность, Петрову Владиславу Максимовичу, уроженцу города Санкт-Петербурга (Ленинграда)

Ну, собственно, вот.

Хорошо еще, что Савельич отвлекает разговором высокого мужчину в очках, хозяина кабинета. Есть время прочесть еще раз. Итак. Завещание. Я. Леонов. Александр. Савельевич

 Так что, Владислав Максимович?  голос этого в очках раздался будто издалека.  Все правильно?

Влад кивнул.

 Вот и хорошо, вот и славненько!  затараторил Савельич.  Паспорт твой утерян, да и на паспорт сейчас надежды нет ни у кого. Поэтому мы приложим к этому документу фотографию. А поскольку похожим на тебя может стать каждый, кто от души пройдется по своему лицу наждачной бумагой, то к фотографии мы добавим отпечатки всех десяти твоих пальцев.

Высокий в очках щелкнул Влада мыльницей, тут же распечатал фотографии, наклеил на каждый экземпляр завещания, заверил печатью. Савельич тем временем достал из своего портфеля плоскую коробочку, открыл ее, закатал рукава.

 Пять экземпляров,  приговаривал он, ловко прикладывая палец Влада сначала к пропитанной чернилами подушечке, затем к бумаге.  Вот этот экземпляр для Владислава Максимовича. Этот для нотариуса. Этот для меня. И этот для меня. И этот тоже.

Позволять кому-то двигать твоими пальцами оказалось не таким уж легким делом  Влад даже вспотел. Он еще оттирал руки от чернил, когда Савельич вернулся и протянул запечатанную в пластик бумагу:

 Вот, Владислав Максимович, твой экземпляр. Ни воды не боится, ни случайного огня. Теперь ежели чего, тебе главное хотя бы один палец сохранить!

Они посетили еще несколько кабинетов. Каждый раз представляя своего спутника, Савельич говорил, что давно уже хотел уйти на покой, да вот только сейчас прислали ему преемника  Владислава Максимовича, стало быть; человека хоть и молодого, но через многое уже прошедшего, с честью прошедшего, и если бы побольше таких людей, то солнце можно было бы каждый день вручную выкатывать, а потому за смену свою он совершенно спокоен. После таких слов хозяин кабинета поднимался и еще раз протягивал руку. Отказываться от чая приходилось уже на ходу.

Возвращались домой они другой дорогой. Было еще светло. Влад оставил свою способность понимать происходящее в кабинете нотариуса, поэтому шел развернувшись вовне белым листом.

Вот одетая в камень набережная. Тихая вода. Выплывающие из тумана купола храмов. И вроде как чей-то голос с другого берега. Раньше этот город существовал для него лишь злосчастным светофором на московской трассе, а тут, оказывается, рукотворные каналы, которым никак не меньше сотни лет. И кажется, что вот сейчас поднимется солнце, порвет в клочья этот туман, и прямо от твоих ступней начнет разворачиваться родной Питер, оглушая после бессонной ночи многолюдным утром! И среди этих людей

Нет, чистым листом вовне получается совсем недолго.

 Все очень просто. Ты сменишь меня на этом, так сказать, посту. Я тебе все расскажу, покажу, со всеми познакомлю. А когда закончим  ты меня застрелишь.

Они вновь сидели за столом, друг напротив друга. В наступившей тишине Савельич пристально смотрел на Влада. Тот, вроде как, все услышал. Закусил губу. Отвернулся. А потом в его внутреннем мире что-то с чем-то соединилось  и произошел взрыв!

Вскочив, Влад одним движением перевернул тяжелый стол.

Схватил табуретку и грохнул ею об пол.

Да! Потому что все вокруг отупели! Думают, что если он доброжелательный человек, то его можно вот так вот туда-сюда! Как ослика на веревочке! А он этих ословодов может десяток в землю зарыть! Голыми руками! Туда-сюда! Десяток! А если подождут в очереди, то и еще больше! Вот только свобода ослам  это не на его знамени написано! Не на его знамени! Не на его

Раздолбив табуретку, Влад опустился на пол и обхватил голову.

Какое-то время лишь фантом такого неожиданного всплеска энергии, раздираемый на части своими же разнонаправленными потоками, метался от стены к стене, постепенно рассеиваясь.

Но вот Савельич вздохнул один раз, другой, да и принялся наводить порядок.

 Я не отупел. И мне хорошо известно, кто ты такой. Может быть, лучше известно, чем кому бы то ни было. И я хочу выразить тебе благодарность за ту выдержку, которую ты проявил!

Он долго двигал стол, стараясь установить его точно на прежнее место. Потом принес другую табуретку. Достал бутылку водки, налил по двадцать капель.

Выпили. Бутылка отправилась обратно в буфет.

 Ситуация у нас непростая. Но если оставить в стороне эмоции, то обстановка такова. Ты, Владислав Максимович, идешь искать главного виновника. Несешь ему самый суровый приговор. Но и у тебя, как ты сам прекрасно понимаешь, билет в один конец. Что ж, тут расклад справедливый. С другой стороны, есть я, который приложил руку и к созданию атомной бомбы, и мозгам тех, кто ее взорвал. По правде сказать, на мне крови и без ядерной войны много. И ты не прогадаешь, если убьешь меня, а не какого-то там политика, который только и умел, что назидательно хмурить брови в телекамеру.

 Опять ты за меня решаешь,  вздохнул Влад.

Савельич проигнорировал эти слова. Его лицо, глаза, руки  все выдавало в нем волнение.

 Если ты думаешь, что при таком исходе я что-то теряю, то вовсе нет! Я прожил долгую жизнь, и она не была рутинной. Много целей, много усилий, много преодолений! Но, знаешь ли, приходит старость. Когда смотришь в данный момент на какой-то предмет, а он цепляет одно воспоминание, другое, третье, и вот ты уже целиком погружаешься в прошлое, переживаешь его заново  черпаешь удовольствие от движения уже оттуда! Но что там прошлое! Я тут недавно обнаружил, что смотрю в будущее. За ту черту, которой закончится эта моя жизнь. За ту черту! Как футболист, который вроде бы еще играет, но до конца матча всего минута  а разница в счете непреодолима!

С улыбкой, такой неподходящей для подобного разговора, Савельич вышагивал по комнате. Руки за спину, спина прямая.

 Если туман рассеется и выглянет солнце, то у людей появится шанс построить новый мир, более прочный. Однако это будет уже не моя игра  по крайней мере, в теперешнем моем качестве! Если же нашей цивилизации суждено погибнуть, то мне не хотелось бы наблюдать этот процесс, сидя в подземном бункере наедине со своей старостью.

 А зачем тебе именно я?  спросил Влад.  Ты мог бы давно взять кого-нибудь из местных жителей, ввести его в курс дела и спокойно застрелиться.

 Кого-нибудь из местных, конечно, мог бы. Но знаешь, я за свою жизнь много чего накопил. Не в смысле богатства, а в смысле опыта, мыслей, понимания. Кому попало это все не передашь, хотя бы и потому, что не каждый ценность в этом видит. А тут являешься ты, молодой и умный, всем злодеям их участь расписавший, готовый следовать своему пути до конца  как такому не покориться?!

Савельич расхохотался, и Влада немного отпустило. Будто его плеча коснулось что-то более значительное, чем смерть.

 И насчет самому застрелиться,  продолжал Савельич.  Не знаю как кому, но мне примерить на себя такое действие довольно сложно. Но даже если исключить эмоциональную составляющую! Разве я знаю, как обстоят дела на том свете? Самоубийц отправляют в ад прямиком или через промежуточные станции? Ведь судя по тому, что им и на этом свете приходится несладко, на том их тоже ничего хорошего не ждет. Поэтому да, чисто технически я мог бы пустить себе пулю в лоб сам, но все-таки предпочитаю, чтобы это сделал кто-нибудь другой.

 Но ведь если ты принял решение уйти из жизни, то какая разница, чей палец нажмет на спусковой крючок? Или ты хочешь кого-то обмануть?

 Нет-нет!  Савельич затряс головой.  Предстать перед высшим судом с желанием обмануть  это не очень разумно. Я просто полагаю, что и в небесной канцелярии может существовать своя бюрократия. И если она там действительно существует, тогда даже какое-нибудь формальное обстоятельство теоретически способно склонить чашу весов в ту или иную сторону. В моем случае это особенно важно, поскольку грехов на мне немало.

Будто о чем-то вспомнив, старик прошел в дальнюю комнату, но сразу вернулся, с большими карманными часами в руке. Откинув крышку, он позволил игрушечной мелодии отыграть несколько нот. И вот крышка захлопнута, часы спрятаны в карман, кулаки уперты в стол, взгляд во Влада.

 Если сделаем так, как я сказал, то будем иметь следующее. Я, передав тебе свои дела и получив из достойных рук расплату за свои прегрешения, обрету свободу и душевный покой. Ты же покараешь злодея и, тем самым, исполнишь данное себе обещание. Также, тебе не придется продолжать свой поход, рискуя сложить голову совершенно напрасно. Плюс ко всему, ты сможешь спокойно жить здесь, принося пользу окружающим. А если интереса к этой самой жизни в тебе еще достаточно, то подаришь счастливые мгновения какой-нибудь хорошей женщине! Таким образом, предложенный мною план оказывается выгоден всем сторонам  даже тем сторонам, что в данный момент здесь не присутствуют. Что скажешь?

Однако! По мелководью этот головастик пропетлял складно! Но это хороший вопрос: сколько у него, Влада, интереса к жизни? И к какой именно жизни?..

 Ты, Владислав Максимович, не торопись. Мне пленники не нужны! Спокойно все обдумай, выспроси у меня подробности, попытайся примерить все на себя. Я ведь хочу, чтобы это было твоим собственным движением души. Если решишь остаться, тогда сразу примемся за работу. Если захочешь уйти, то я еще какое-то время останусь на посту и завещания менять не стану  на тот случай, если вернешься. Так что думай, а я пойду соберу твой рюкзак. Это чтоб выбор для тебя совсем уж свободным сделать.

Напевая какой-то бравый марш, Савельич удалился в сени. Стал там что-то двигать, чем-то звенеть. Определенно, он находился в приподнятом настроении  как будто взялся, наконец, за настоящее, серьезное дело.

Влад глянул в окно. Было еще светло.

А ведь середина лета!

Ему вдруг захотелось услышать пение птиц.

Он вышел на крыльцо.

Нет, никто не пел. Деревья стояли притихшие, будто неживые, и даже ветер куда-то подевался.

Можно, конечно, остаться здесь. Каждый вечер укладываться в чистую постель, и, повернувшись лицом к бревенчатой стене, не сразу засыпать. Найти себе женщину  пусть это называется такими словами. Утром выходить вот сюда, на крыльцо, а она чтоб подступала тихонько сзади и обнимала. Ощущать тепло дорогого тебе человека. И плыть с ним вот так, отдавшись неспешному течению жизни этого городка  либо в направлении всеобщего рассвета, либо в никуда, но главное вместе

Глава 34

Еще затемно Влад покинул тот дом, который сутки назад был ему завещан. Отойдя подальше практически наощупь, он привалился спиной к дереву и стал дожидаться утра.

Савельич действительно дал ему свободу выбора. Надставил к вещмешку похожую ткань, чтобы тот стал в два раза больше объемом. Положил консервов, сухарей, витаминов. Две армейские фляги водки. Снаружи привязал легкий спальник камуфляжного цвета. Когда Влад забирал вещмешок, сверху на нем лежали его граната и нож. И еще пистолет. Гранату и нож он взял, а пистолет Получается, с ним хоть в дальнюю дорогу, хоть прямиком к тому, кто сам вынес себе приговор Пистолет он оставил.

Пробуждающиеся ото сна улицы провожали его настороженно. Влад подумал, что еще чуть-чуть  и они могли бы стать для него почти родными. Эти перерастающие друг в друга двухэтажные домики. Этот застывший в прыжке через канал мостик. И даже эти совсем заброшенные исторические постройки Ему вдруг захотелось сюда вернуться! Тихим вечером пройти точно так, по этой не самой совершенной улице  только в обратном направлении! И чтобы солнце уже клонилось к закату. А еще влюбленные парочки навстречу. И чтоб Савельич никуда не спешил

Оставив за спиной последнее городское строение, он вздохнул с облегчением. Хотя тело еще хранит тепло русской печки и в мыслях одинокий старик продолжает свой рассказ  это уже перевернутая страница. Через неделю кожа рук сделается серой от грязного тумана, ладони будут радоваться пламени осторожного костра, мысли станут лишь продолжением дороги.

А все-таки Савельич необыкновенный человек! Если, конечно, правду о себе рассказывает. Да, Влад, все верно, ложь бы ты за версту почуял, но все ли тут в порядке с логикой? Итак. Тебя Савельич выходил. Влияние его в городе ты видел своими глазами. И подземное убежище тоже. Дом на тебя он переписал. Жизнь свою, верней смерть, в твои руки отдал. И вместе со всем этим врать? Нет, Влад, он тебе правду рассказал. Правду! Но что тебя в этой правде грызет, что не дает покоя?.. А то грызет, что не знаешь ты ответа на свой вопрос. Как хороший человек  а Савельич хороший человек  мог стать источником чего-то плохого? Чего-то такого, что и его жизнь поломало, и жизни других, так ведь? И нет у тебя, Влад, ответа на этот вопрос. Совсем нет! Но только ли на этот?.. Ну, копни поглубже. Давай, когда еще к этому подступишься! Какой вопрос не дает покоя? А вопрос простой. Если хороший человек причинил зло, но потом искренне раскаялся и предпринимает действия для того, чтобы исправить последствия своего поступка  насколько в таком случае он должен понести наказание? Вот, Влад, твой вопрос! И не знаешь ли ты, почему он так тебя беспокоит?

Все, дорогой товарищ! Хватит! Ты давно уже все решил! А если не все, тогда оглядись вокруг и найди другой вариант того, как тебе с собой помириться!

Ветер. Он шумит вовсе не зловеще. Просто листья на деревьях такие маленькие, что трепещут коротко и, собираясь в хор неведомых насекомых, добавляют окружающему миру тревожных ноток. И еще эти листья совсем не пахнут. Но, быть может, все дело в чьем-то немного подпаленном обонянии

Савельич, конечно, умный человек. Только сильно заносчивый. Вы, мол, Владислав Максимович, и не должны были этого понимать, потому как в советской школе учились, а учебники для нее я составлял Так порой все представлял, будто он один правду знает. Но если так, если в твоей, Влад, жизни не было правды, то что же тогда Маша? Что Серега? Что тогда Леха Шмидт?!

-

 Они подружились в учебке. Этот Леха Шмидт Было в нем что-то особенное, ну, кроме того, что он рыжий немец с Поволжья. Уже на первом месяце службы Леха встанет, бывало, посреди расположения роты, руки демонстративно в карманах, на лице улыбка: «А я сказал нет!» И не заботило его, кем был тот, кто не прав.

 Некоторые думают,  говаривал он,  что если я маленький и щуплый, меня под себя подмять можно. А я ведь если захочу, то никто меня с места не сдвинет. Не веришь, Влад? Тогда попробуй! Давай, сдвинь меня! Попробуй!

Конечно, во всем этом было что-то мальчишеское. Да они тогда на самом деле были мальчишками! И оставались таковыми даже после первого обстрела.

 Лежу я, значит, как и все, мордой в землю,  деловито излагал Леха, заняв позицию в центре их компании.  Мины рвутся, осколки свистят! Только потише стало, чувствую  кто-то за ногу меня дергает. Поворачиваюсь  Влад! Каску снял, глазищи белые, рукой за свой затылок держится. Леха, кричит, посмотри, Леха, что у меня там?!! Ну, подполз я, посмотрел  у него царапина сзади на шее. Ничего, говорю, у тебя там нет, просто воротником натерло. А он вцепился мне в плечо, не отпускает. Уже тишина наступила, а он мне в самое ухо, не ври, орет, не ври, скажи, что там у меня, Леха, скажи!!!

Слушая своего друга, Влад тоже смеялся, до боли в животе. Ведь тогда еще можно было так смеяться. Потому что мальчишки. Потому что весна, которая на Кавказе резкая, насыщенная сухим, жарким ароматом цветущей зелени, пусть в их случае даже и с привкусом гари. И еще потому, что у каждого в жизни есть святое право  не ведать того, что будет.

Это случилось, когда они попали в засаду. Командира тогда сразу ранило, и еще двоих. Леха шел правей по склону, и он тоже поначалу залег, но потом рванул вперед, за что-то там зацепился и начал поливать духов длинными очередями. В общем, принял огонь на себя. Командир приказал отходить, но Влад остался лежать. Сначала смолк автомат Лехи, потом и огонь духов стал менее плотным. На мгновение установилась тишина. Такая тишина, будто весь мир попал в паузу  до того момента, пока самый проворный не положит свое намерение в основу следующего витка. И Влада как подбросило. Плевал он на духов! И на войну эту плевал! И на все остальное тоже плевал! Вот только друга своего сейчас вытащит

Когда они уже вышли из-под огня и отлеживались в зеленке, Леха открыл глаза. Сколько времени он смотрел? Пятнадцать секунд? Двадцать? Как много увидел Влад за эти секунды! Вся Лехина жизнь, как вспышка короткая, но в общую ткань вселенской жизни вписанная навечно, Лехиными глазами, и отдельно те минуты, когда он лежал один на склоне. А эти минуты «Мне уже ничего не надо было,  как бы говорил Леха,  и даже если б духи меня забрали, мне бы это уже не повредило, но ты пришел за мной, друг, ты пришел за мной» Влад хотел было подползти поближе, но тело Лехи напряглось, и он выступил за пределы своего лица:

 Возьми, это тебе!

Влад слышал эти слова наяву, хотя зубы Лехи были плотно сжаты, только кровавая пена на губах! Да и не мог он говорить, потому что вся грудь его была разворочена. Не мог, конечно

Больше Леха в сознание не приходил, так и умер. А на следующий день Влад понял, что его друг действительно ему что-то передал. Их вызвали к комбату, и там незнакомый полковник из Москвы долго и нудно все про срыв какой-то спецоперации талдычил. Это казалось диким, потому как этого полковника вчера с ними на том склоне не было, а Леха Шмидт был, и этот полковник сейчас стоит здесь, а Лехи нет, так почему же тогда эта крыса тыловая В какое-то мгновение Влад вдруг ощутил спокойствие. Полное спокойствие, и лишь на кончике взгляда заряженная мысль: «Ну, вонючий боров, давай! Скажи еще что-нибудь про приказ, про трибунал, про спецоперацию свою. Скажи! А я посмотрю тебе в глаза, и твое сердце остановится! И это будет от нас извинением за то, что не полегли вчера всем взводом»

Когда Влад вернулся из армии, его стали звать в правоохранительные, так сказать, органы. В военкомате-то всех дембелей обхаживали, в милиции работать предлагали, но эти пару раз заявлялись к нему домой. Солидные такие, в костюмчиках, обращались на вы. Говорили, что очень нужны им такие вот решительные сотрудники, которые могут и приказ исполнить, и взять ответственность на себя если что. Но на все это Влад отнекивался. Отвечал, что не определился еще с тем, чего хочет в жизни. Он не врал, он и на самом деле не знал, чего хочет. Зато точно знал, чего не хочет. Воевать не хочет! Исполнять идиотские приказы не хочет! Слушать все это вранье про обеспечение конституционного порядка не хочет! И особенно не хочет видеть рожи духов, которых приказали пропустить, и которые идут, ухмыляются и говорят в лицо, что ваши хозяева вас продали! Всего этого Влад, конечно, не говорил  так, включал дурачка.

Он жил как живется, далеко не загадывал. Накопительством не занимался, поэтому в мелочах себе не отказывал. Иногда просыпался посреди ночи от того, что во сне кончились патроны, и сердце колотилось до самого утра.

Потом он встретил Машу. Это произошло так странно. Он был внутренне весь такой застывший, хоть и не осознавал этого. А она сначала как частичка всей этой суеты вокруг, но потом тоже замерла  и вот они уже вроде как два островка посреди горной реки. И тут пространство перед лицом Влада расступается своей обыденностью и появляется Леха Шмидт. Внешне спокойный, даже слегка незнакомый, на каком-то далеком берегу, и только голос его, смешливый такой: «Жми на газ, Влад!» Да, именно так оно и было! И он к этой девушке, два шага, как по узкому мостику. Шуточный поклон с видом заговорщика:

 Меня зовут Влад.

В ближайшую субботу они сходили в кино. И в воскресенье тоже. В понедельник, когда он проводил ее до дома, она сказала слегка покраснев:

 Можно я тебя поцелую?

Так просто, так открыто, так неотразимо! В тот момент Влад понял, что это у них навсегда.

Уже потом, много их ночей спустя, он спросил, почему он. То есть, она любит его потому, что он это именно он  такой, какой есть, единственный и неповторимый? Или же любой девушке просто необходимо кого-то выбрать, а когда выбрала, то вложить в него свою любовь и видеть уже не столько самого избранника, сколько те качества, которыми его через свою любовь наделила? Ведь она же, Маша, такая красивая, могла бы найти какого-нибудь богача и глядеть на окружающий мир немного свысока Ты помнишь, Влад, что она тогда ответила? Она сказала, что он это он, она это она, и поэтому все именно так, как оно есть! И что насчет остального она предпочитает не беспокоиться, если он ей позволит. Она была потрясающая! Конечно, он позволил ей не беспокоиться. И как не позволить, когда он насмотреться на нее не может?! И каждой клеточкой ощущает, что их один плюс один это не просто два, а что-то неизмеримо большее.

Потом Влад обнаружил, что начинает понимать стихи. Он стал брать в руки книжки, сохранившиеся у него со школьных времен. И там, среди вроде бы знакомых четверостиший, ему иногда казалось, что некоторые строчки про него, или даже он сам Но нет, сам стихов писать он не стал. И та мысль про один плюс один  ее он тоже, скорей всего, где-то вычитал. Ведь до него столько людей жили, встречались, открывали для себя полноту чувств

Однажды они прогуливались по набережной, и Влад внезапно осознал, насколько встреча с Машей изменила его представление о жизни. Даже в своем прошлом он видел теперь преимущественно хорошее, а что раньше казалось плохим, так это тоже оно, хорошее, только обратной своей стороной! И даже Леха Шмидт вспоминался ему все больше как почетный гость на их с Машей свадьбе.

К моменту, когда на свет должен был появиться их сын, Влад подошел в изрядном беспокойстве. Это беспокойство он легко прятал за естественными в данном случае заботами. Но иногда оно прорывалось через многочисленные заслоны, и тогда приходилось молча стоять перед наивным вопросом: как он будет кого-то воспитывать, если сам не считает себя особо взрослым?.. Все ответы нашлись в один миг. Когда в родильном доме медсестра вынесла ему спящего сына, Влад осторожно отогнул край одеяльца И узнал тонко прорисованные черты человека, с которым не виделся всего ничего  лишь пару вечностей! Эй, да в такой замечательной компании ему сам черт не брат!

Глава 35

 Стой! Бросай оружие!

Этот крик раздался уже после того, как на Влада навалились и ударили по затылку.

Его прижали к земле, связали руки, натянули что-то на голову. Потом поставили на ноги и куда-то потащили.

Шагов десять прямо, затем направо, и вроде как налево по дуге. Влад попробовал повиснуть на руках тащивших его, но тут же получил еще два удара:

 Молчать! Нарушителю государственной границы за сопротивление полагается расстрел!

Ну вот, что-то начинает проясняться. С расстрелом все понятно. А государственная граница Есть, значит, какое-то общественное устройство и, следовательно, хоть какие-то законы

Так, спокойно, Влад, спокойно. Голова поплыла, но это не страшно, ты ведь по ней получил. Давай, продолжай соображать

Кем бы они ни были, скрутили его профессионально. Мешок на голову оказался под рукой. Не убили, и в вещах рыться первым делом не стали. Перегаром от них не воняет, кислятиной тоже. Оружие есть, брякает. Ведут уверенно. Обувь, похоже, одинаковая. Ладно, пусть будут солдаты. Теперь бы еще понять, какой такой армии!

Его куда-то завели. Это было ясно по тому, как изменились звуки шагов. Усадили на землю, прислонили к чему-то спиной, связали ноги.

 Сидеть и не двигаться!

Вдруг слева, совсем рядом, раздался плаксивый женский голос:

 Ребятушки, милые, меня-то за что? Я же просто в город шла

 Молчать! Не то кляп в рот засуну! Через два часа вам все объяснят!

Женщина проглотила свои стенания и теперь только еле слышно постанывала. Кроме этих стонов были слышны еще чьи-то вздохи и шевеления.

Влад покрутил головой, а потом взял да и завалился на бок.

 Не двигаться! Сидеть смирно!

К нему подошли и не очень вежливо усадили обратно. На это понадобилось не более десяти секунд. Значит, пространство не очень большое и охрана присутствует постоянно.