Текст книги "Исповедь игрушечного пилота (СИ)"

Автор книги: Сергей Храбров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Annotation

Кто виноват? Что делать? Кто ж ожидает, что эти вопросы накроют лично его – так неожиданно и неумолимо! И станет ли ответом такое непростое путешествие из Петербурга в Москву? Эх, русская душа, и этот двадцать первый век...

Храбров Сергей Александрович

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Храбров Сергей Александрович

Исповедь игрушечного пилота

Светлой памяти моей мамы,

человека огромной жизненной силы

и преданности

Черт бы побрал эту пятницу, этих дорожников и это солнце! И чего он сунулся на этот мост? Ведь знал же, что тут даже ночью бывают заторы! Да и вообще. Видеокамеры вдоль дорог, автомобильное радио, навигаторы  зачем вся эта куча вещей, если ты все равно попадаешь в пробки?! И стоишь в них, стоишь, стоишь! А когда вырываешься на простор, начинаешь гнать, злиться на разных там тихоходов. И вокруг все тоже нервные, дерганые, прут сломя голову  своей манерой езды себе же и создают проблемы!

Старенькая «газель» Влада застыла на середине моста через железнодорожную станцию «Сортировочная». Судя по тому, что вот уже минут десять как все три ряда машин не продвинулись ни на сантиметр, впереди случилась настоящая беда: либо серьезная авария, либо проезд местного царька на государственном лимузине.

Нет, что ни говори, а большая часть неприятностей приходит сверху! Уж если простой офисный работник способен внести столько неразберихи в работу  всего лишь перепутав номер дома в документах,  то сколько хаоса может создать какой-нибудь член правительства! Взять вот эти выборы

От намерения хотя бы мысленно воздать всем негодяям по заслугам Влада отвлек телефон. Нажав кнопку приема звонка, он с чуть нарочитой серьезностью произнес:

 Две девятки на связи.

 Борт две девятки, это база. Доложите обстановку.

 Горизонт чист. Как дела на базе?

Это была их игра. Космическая база сил добра, боевое патрулирование, позывные и доклады. Собственно, придумал эту игру Серега, его четырехлетний сын. Он же был и основным ее действующим лицом. Влад довольствовался ролью командира патрульного самолета с бортовым номером девяносто девять. Маша тоже принимала участие во всем этом, но в радиообмене между «бортом две девятки» и «базой» она чаще всего упоминалась как начальник столовой или министр культуры. Вот и сейчас Серега, старательно выговаривая слова, сообщил:

 На базе порядок. Начальник столовой запрашивает, что приготовить на ужин. Вариант номер один  курица с рисом. Вариант номер два  свинина с картошкой.

 Прошу передать маме, начальнику столовой то есть, что экипаж две девятки выбирает вариант номер два.

 Принято. Уточните время прибытия на базу.

 Примерное время прибытия девятнадцать ноль-ноль. В случае изменения сообщу дополнительно.

 Принято.

Вот если бы каждый человек обладал хотя бы половиной той ответственности, которую проявляет его Серега! А то понаберут на работу хомячков Тут Владу показалось, что пробка впереди сдвинулась с мертвой точки, и он поспешил закончить разговор:

 База, есть еще сообщения для командира две девятки?

 Есть.

 Слушаю.

Серега посопел в трубку, потом вздохнул:

 Ты, пожалуйста, не печалься о нас с мамой.

Влада будто кувалдой по голове шарахнуло. Глухая пробка, раскалившаяся на солнце машина, собственная рука, прижимающая к уху трубку  все это разом перестало существовать. Осталась только ледяная бездна на том конце телефонной линии и

Двигатель стоящего справа камаза заглох на середине такта, и резко подскочивший уровень тишины помог Владу прийти в себя. Он обнаружил, что сидит за рулем, держит в руке телефон и вроде как его очередь говорить!

 Принято, база,  произнес он тоном, обычным для их игры.  Командир две девятки обещает не печалиться.

Серега помолчал несколько мгновений, будто ожидая от отца еще чего-то, а потом закончил сеанс связи:

 Счастливого полета, папка!

Отложив трубку, Влад какое-то время просто сидел и смотрел в никуда. А потом разозлился. Что за чертовщина?! Он давно привык к тому, что его сын является ребенком только с виду  по крайней мере, точности в суждениях ему не занимать. Но не печалься о нас с мамой

Где-то в глубине души Влад осознавал, что вовсе не слова сына так его припечатали. А то, что стояло за ними. Такое неведомое и неотвратимое, что и сравнить-то не с чем! Приоткрывшееся будущее  а там Нет. Чепуха. Померещилось. Просто подхватил Серега новое для себя слово Да и что вообще четырехлетний пацан может знать о печали?! Влад быстренько припомнил все их с Машей недавние разговоры в присутствие сына. Не упоминали они печаль! А если и произносили всякие такие слова, то ничего особенного в них не вкладывали Может, телевизора Серега насмотрелся?.. Тоже вряд ли. Телевизионное пространство с некоторых пор полностью принадлежит полоумным политтехнологам, а от просьбы не печалиться веет ну прямо аристократизмом каким-то! Да и с какой стати ему просто так печалиться?

Тем временем пробка на мосту и не думала рассасываться. То движение впереди, что Влад принял за знак грядущего вызволения, оказалось всего лишь попыткой одного из водителей развернуться. В ситуации, когда машины стояли в обоих направлениях, такой маневр был скорее жестом отчаяния. Да, если проторчать тут еще полчаса, то печалиться придется уже о нем самом!

Заглушив наконец двигатель своей «газели», Влад вдруг обнаружил, что его сильно знобит. Лоб и руки покрылись холодным потом! И это когда на улице плюс тридцать, а в кабине все сорок! А может Точно! И как он сразу не догадался?! У него же просто тепловой удар! Конечно, носиться с самого утра по жаре, без воды, на нервах  а потом еще удивляться, что «база» приказывает не печалиться!

От осознания того, что он всего лишь получил по голове от родного северного солнышка, сразу стало легче. Это же ерунда! Вот выберется он из пробки, поставит машину в тенечке, сам зайдет в прохладное кафе, выпьет апельсинового сока, прихватит с собой двухлитровую бутылку воды  и снова полный порядок! Влад даже рассмеялся: надо будет вечером, когда Серега уснет, рассказать Маше хохму про то, как ее муж перегрелся на солнце и ему явился ангел смерти в обличие сына! Ха-ха! Конец всем печалям!

Распахнулась помятая дверца камаза и его водитель грузно спустился на дорогу.

Владу вдруг нестерпимо захотелось избавиться от тесного панциря своей машины. Он вытащил ключ из замка зажигания и по привычке бросил взгляд в левое зеркало: не едет ли кто?

Открытое пространство встретило его неподвижным раскаленным воздухом, от которого руки враз покрылись гусиной кожей. Как будто он вылез не из перегретой кабины, а из морозильника.

Обзор в сторону проспекта Славы перекрывался фурами. Ну и ладно. Не очень-то и надо было что-нибудь там разглядывать! Нет, само собой, всегда хочется заполучить побольше информации  пусть даже и для того, чтобы иметь иллюзию контроля над ситуацией. Только в данном случае идея повлиять на пробку своей осведомленностью была слишком уж явной иллюзией.

Между легковушек, что стояли рядом, бродил водитель камаза  кряжистый мужик в майке, тренировочных штанах с отвисшими коленями и тапочках на босу ногу. Он беспрестанно вытирал руки о майку и, ни к кому конкретно не обращаясь, объяснялся:

 Ну господа местные жители! Я все понимаю. И Санкт-Петербург. И культурная столица. И я ж не против! Только мы сюда не на экскурсию прибыли. И не позагорать. Нам же ехать надо!

Этот до мозга костей дальнобойщик обводил взглядом замершие автомобили и все повторял: ехать надо, ехать надо, ехать надо. Так, наверное, в старину заклинали вышедших из повиновения лошадей.

Подумав, что немного размять ноги тоже не помешает, Влад захлопнул дверцу своей машины и через высокий бордюр шагнул к чугунным перилам моста.

Железнодорожная станция «Сортировочная» была отсюда как на ладони. Слева не спеша проползал длиннющий состав, груженый лесом. Чуть правее маневровый тепловоз тащил одинокую цистерну с надписью «С горки не спускать».

Влад положил ладони на горячие перила и устремил взгляд к горизонту. Если не брать в расчет эту дурацкую пробку и этот незаметно подкравшийся тепловой удар, то можно сказать, что у него все складывается неплохо. Нет, оно и на самом деле неплохо! Потому как на пробки злиться глупо, в пробках все в одинаковых условиях. А у жаркой погоды есть обратная сторона: в предстоящие выходные он точно откроет купальный сезон, хоть на календаре еще только начало мая! И уж если на то пошло Вот здесь, на этом мосту, он даст себе слово переговорить с Машей о том, чтобы сначала купить новую машину, а уж потом думать про мебель в гостиную и на кухню. И нечего пугаться страшилок про затянувшийся кризис. Да, так будет правильно! Взять большой цельнометаллический фургон. Новый. Немецкий. С кондиционером. И «газель» свою не продавать, а посадить на нее водителя. Хотя бы соседа Диму. Почему нет? Парень он серьезный. А самому пора уже расти вширь. Точно! Даешь новую машину! Сегодня же вечером он обсудит это дело с Серегой  и они вместе уломают маму подождать с мебелью еще пару лет.

Тут Влад заметил какую-то суматоху в районе тех путей, по которым только что прополз состав с лесом. Вдоль стоящих вагонов бежали трое железнодорожников в оранжевых жилетах. Один из них махал красными флажком и, по-видимому, чего-то кричал. Влад посмотрел в том направлении, куда так спешили эти люди, и увидел приближающийся поезд. Вроде как пассажирский, но уж больно короткий: четыре огромных локомотива тащили всего четыре вагона! Этот странного вида состав с ревом промчался под мостом, и железнодорожник с флажком побежал вслед, продолжая отчаянно подавать свои сигналы.

А он-то полагал, что из всех областей человеческой деятельности, доступных ему для непосредственного наблюдения, железная дорога представляет собой чуть ли не единственную, свободную от суеты. Так вот же  полюбуйтесь! И сюда добрались крикуны и пустозвоны! Кругом, блин, засада

Влад поднял голову. Небо было совершенно прозрачным. Редкие облака на горизонте воспринимались объемно  и в то же время расстояние до них впечатляло. Эх, вот где никогда не бывает дурацких проблем, так это на небе! Там все просто и понятно: или дождь, или снег, или ясно, или пасмурно; случается, конечно, и буря, только и это тоже без лишней нервотрепки.

Странное дело, но Влад уже не ощущал никаких последствий теплового удара. Он стоял посреди моста, на солнцепеке, и при этом у него не было ни головной боли, ни слабости. Хватало сил даже на то, чтобы злиться на эту пробку, хотя делал он это больше по привычке, из корпоративной солидарности со всеми настоящими водилами.

Решив вернуться к своей машине, Влад уже почти двинулся, но тут его лица коснулся слабый ветерок  такой неожиданный, будто еле слышный вздох в чистом поле. Он посмотрел вперед

Темная полоса, появившись ниточкой у самого горизонта, начала быстро наползать на голубое небо. Странная такая полоса, будто живая. Влад уже готов был вслух спросить, что все это значит, но вдруг ощутил, как смертельная тоска пронзила его тысячами острых стрел.

Опоздал

Волна низкого гула прокатилась по земле.

Мост завибрировал мелкой дрожью.

Длинный тревожный гудок.

И голос женщины-диспетчера, мгновенно сорвавшийся до самой последней степени крика.

Ладони будто приросли к горячим перилам моста, и следующие несколько секунд Влад мог только фиксировать происходящее.

Вагоны, вереницами стоящие на путях, начали нервно трястись, желая разорвать железные объятия своих собратьев. Среди нарастающего лязганья взгляд Влада привлекла цистерна, отделившаяся от основного состава. Чудом удерживаясь на рельсах, эта цистерна докатилась почти до самого моста, но от сильного толчка все-таки споткнулась, высекла густой сноп искр и завалилась на бок. Вспышка пламени, резкий запах бензина, фигурка железнодорожника, бегущего к мосту в надежде спастись от разливающегося огня. Влад находился от этого человека метров за сто, но был готов поклясться, что видит на его лице странную смесь ужаса и удивления. И оглядывался тот железнодорожник не на горящую реку, наступающую ему на пятки, а на то, что находилось за ней!

Влад оторвал взгляд от станции, посмотрел в сторону горизонта

Никакого горизонта уже не было!!! С адским грохотом к мосту неслась темная стена, высотой до самого неба! Она поглощала и перемалывала все на своем пути! Железнодорожные вагоны, прежде чем исчезнуть во тьме, взмывали в воздух словно осенние листья!

На миг установилась неестественная тишина.

Ты, пожалуйста, не печалься о нас с мамой

С Влада разом слетело оцепенение, он определил, в какой стороне находится их дом, рванулся туда всем сердцем

Ударная волна сбила его с ног и швырнула в месиво, которое еще минуту назад было фурой, мирно стоящей на мосту. Теряя сознание он подумал, что купленную Машей рубашку будет трудно отстирать.

Глава 1

Тяжесть

Как давно эту вселенную заполнила тяжесть. Даже для куска чугуна давление слишком велико Но надо потерпеть. Ведь это печь, плавильная печь. Тут все ожидают переплавки Уже развели огонь. И очень скоро все они, отслужившие свой срок куски металла, размягчатся, потеряют форму и сольются воедино. И там не будет этого мучительного давления. Там будет покой! Надо лишь выдержать последние минуты. А в том, что эти минуты на самом деле последние, сомневаться не приходится: стало уже горячо. Еще немного, и он примет то, что ему предназначено

Вот только этот запах. Он его беспокоит Да, беспокоит. Потому что металл не воняет. Тем более так противно, оседая тошнотворной маслянистой сладостью в горле Стоп! Какое у куска чугуна может быть горло?.. Никакого Если только Только что?..

Если только он не оказался в этой плавильной печи по ошибке!

Стоило мысли лишь допустить существование какого-то иного положения вещей, как сразу к вселенской тяжести добавилась боль. Сделалось невозможным вздохнуть и волна ужаса: надо бежать!!!

Поднять голову. Никак. Пошевелить вообще чем-нибудь Рука. Правая. Дернуть на себя. Еще раз. Прижать к груди Левая рука. Дернуть. Резкая боль! Плевать! Дернуть еще раз. Боль! Не обращать внимания. Собраться. И дернуть изо всех сил локтем к животу! Еще раз Так. Теперь ноги. Подтянуть к себе. Никак. Просто пошевелить. Нет Глаза. Смотреть Темнота Где я?!! Тошнотворный запах. Не хватает воздуха. Бежать! Потыкать рукой  правой  по сторонам. Что-то плотное, но есть щели. Надо растолкать. Лбом, плечами, руками  толкать, толкать, толкать Посвободней, но дышать трудно. Ладно. Теперь извиваться ужом, вытащить ноги. Подобрать колени к груди. Одна нога Вторая Перевести дух В голове стучит. И этот запах. Мерзость Надо упереться и надавить. Еще сильней Сдвинулось. И толкать, толкать, толкать Только бы не задохнуться Потыкать руками-ногами. Где сдвигается лучше?.. Да чем же это его завалило?.. Вот здесь давит в ответ слабее. Развернуться туда руками. Снова подтянуть ноги, упереться. Толкнуть! Протиснуться. Снова толкнуть Нет больше сил Жар и смрад. И что-то едкое рвется изнутри через горло, не продохнуть Это конец Теперь уже нет выбора! Только наверх! Если горло не отпустит, то есть лишь несколько секунд Толчок, еще толчок Рука в пустоте. Ухватиться за край дырки. Просунуть голову. Яркий свет! Вздохнуть. Никак, перекрыло намертво Ну пожалуйста!!! Вдох Полная грудь жара! Глаза открыты. Языки пламени! Надо высвободить плечи, ноги Бежать Нет, ползти Туда, где темный просвет в стене огня Мгновение легкости. Удар! Что-то твердое и ровное Ногам жарче, чем голове. Ползти в направлении головы. Ползти. Ползти

 Эй, смотри, еще один жмурик задергался.

 Не принимает царствие небесное столько грешных душ за один раз.

 Брось ты, батюшка, свою пропаганду. Сказал же доктор, что рефлексы могут сохраняться какое-то время и у трупа. Вот я сейчас прикладом затолкаю его обратно. Черт, ну и дымят же они!

 Лучше пристрели, прояви милосердие.

 Ишь ты, пристрели! Патроны для живых сгодятся. А насчет жалости  у меня приказ.

Звуки. Он слышал такие когда-то

Открыть глаза Больно Повернуть голову Все же посмотреть Что-то движется Это Это человек. А в руках у него знакомый предмет Автомат! И воспоминания  стоило за что-то зацепиться!  словно короткие вспышки. Армия. Школа. Запах блинов. Мама. Большое зеркало в прихожей. Глаза пацана, застигнутого врасплох собственным отражением Да! Это он! Его зовут Влад! Но что сейчас?..

Отворачивая лицо, человек в расстегнутой шинели подошел к выпавшему из общей кучи телу. Он уже два дня как не испытывал страха перед мертвяками. Но все еще продолжал с ними разговаривать.

 Давай обратно. Доктор сказал жечь всех, чтоб эпидемии не было. Да и душу твою батюшка уже отпел.

Попытавшись ногами подтолкнуть мертвяка обратно к костру, он лишь перевернул его на бок.

Ишь ты, глаза совсем как у живого! И как только сохранились на изуродованном лице. А вдруг и вправду жив?.. Нет, не может быть, столько времени прошло. К тому же, доктор сказал всех в огонь. Всех до одного, чтоб не распространяли заразу! Да и не потащит он его никуда. Зачем? Чтоб зря потратить лекарства, а потом еще и персональную могилу ему рыть? Нет, доктор велел медикаменты экономить. А насчет могилы  вместе с другими повеселей будет Он склонился над мертвяком, намереваясь взять того за остатки одежды и подтащить к огню. Склонился тяжело, гримасой отвращения на небритом лице и запахом водочного перегара. Хотел проворчать еще что-то, но скрюченные засохшей кровью пальцы схватили отворот его шинели и дернули вниз.

 Б!  выругался небритый и едва успел подставить руки, чтобы не врезаться в асфальт головой. Устало матерясь, он поднялся на ноги Мертвяк лежал на спине и крепко сжимал его автомат.

 Эй, а ну-ка отдай!  рука метнулась слишком резко, и ей навстречу вылетели три пули, возвестив о себе запоздалыми хлопками.

 Да ты что это делаешь?!  закричал второй человек.  Мы к тебе по-людски, а ты? Вот я тебя

Автомат повернулся и дал две короткие очереди по этой фигуре в черной накидке.

Выстрелы

Выстрелы не повторились эхом. Это должно значить что-то очень важное. Но это ладно, это потом Ускользающему сознанию сейчас надо замереть и, не теряя ощущения пальца на спусковом крючке, вслушаться в окружающее пространство

Никаких угрожающих звуков больше не было. Голова опустилась на землю, глаза закрылись.

Что же такое происходит?..

Порыв ветра обдал лицо жаром. Веки сами собой разомкнулись  и сразу захотели сомкнуться крепче, но он, превозмогая резь в глазах, удержал их.

Совсем рядом  гора человеческих тел. Все вперемешку, как сломанные куклы. И огонь, который неторопливо превращает их в черный дым. А этот запах

Надо убираться отсюда. Но прежде

Переворачивая труп небритого с живота на спину и подтаскивая отстающие ноги, он дотолкал его до желтых языков пламени. Сразу отполз. Попытался встать. Не получилось. Полежав немного, он перекинул ремень автомата через голову и на четвереньках двинулся ко второму незнакомцу.

Черная накидка из плотной ткани издавала знакомый запах. Так пахло от бабушки, когда она по воскресеньям возвращалась из церкви

Яркое солнечное утро. Трава холодит босые ноги. Бабушка. И ее голос, немного окающий: «Побегай по росе, внучек» Это было так давно, даже если следовать той, непрерывной линии памяти! А ведь между этой линией и настоящим моментом есть нечто такое

Ладонь ткнулась во что-то твердое. Крест. Большой, серебристого металла, на тонкой веревке.

На этот раз он быстро выбился из сил. Упал лицом на черную накидку. Немного отдышался. Потом поднял голову и огляделся. Приблизиться к огню удалось сантиметров на пятьдесят Нет, этого человека ему не дотащить, слишком он тяжелый. Тогда хотя бы перевернуть глазами вниз

Уже оставив это тело в черной накидке, он долго лежал с ним рядом. Острая боль, что рвалась наружу через горло, затихала медленно.

Нет! Дыханию нельзя позволить совсем успокоиться! Он и так одной ногой уже за границей беспамятства! Надо усилием воли заставить себя приподняться на локтях. И все равно куда  только прочь отсюда.

Ползти, ползти

Господи, что это за место, где кругом темнота и лишь горящие мертвецы источают свет?.. Наверное, это сон. Иначе и быть не может!

Он остановился и ударил себя ладонью по лицу. Потом еще и еще раз. Ничего не изменилось, только на щеку легло чуть больше боли  да и то как-то издалека, словно через подушку Очень липкий сон! Оно бывает: во сне все кажется до жути серьезным, а утром от этих страхов не остается и следа. Поэтому не надо паниковать. Надо найти в этом сне место, откуда возможно проснуться обратно И сейчас даже не стоит пытаться вспоминать, где заснул. Надо просто ползти и искать. Потому что в каждом, даже самом жутком мире оно должно быть  такое место, где все будет хорошо. И он его найдет. Обязательно найдет!

Глава 2

Прохлада на губах В ней есть что-то знакомое Она пришла оттуда, где хорошо. Где у каждой вещи есть свое название И у этой прохлады тоже есть название. Только он его забыл Но у забыл случается и обратный ход Да, надо вспомнить. Тогда сразу все изменится Как же оно Пусть это слово лишь мелькнет! За него можно будет ухватиться и как по мостику выбраться из этого кошмара Он же его знает. Это слово. Это слово Столько раз оно совершенно свободно срывалось с его губ. Такое простое и знакомое

Вода

Вода!

Он открыл глаза.

Темнота. И какие-то шорохи рядом.

На подбородок тонкой струйкой льется вода.

Пошевелившись, он застонал от боли.

 Попей еще немного.

Его словно током ударило. Левое плечо уткнулось во что-то твердое. И снова этот голос:

 Не бойся. Мы здесь одни.

С трудом заставив свое тело лежать спокойно, он прохрипел:

 Ты кто?

 Меня зовут Лиза.

 А что ты здесь делаешь?

 Я здесь живу,  ответил голос и добавил, заметно изменившись:  Теперь.

На пятом выдохе он снова процарапал горло:

 А почему я ничего не вижу?

 Потому что сейчас ночь.

Подняв правую руку, он ощупал свою грудь, потом лицо. Они отзывались болью.

 Вода еще есть?

Его правой щеки что-то коснулось. Пластиковая бутылка. Он схватил ее и стал жадно пить. Прохладная влага потекла внутрь, и на короткое время это приятное ощущение заполнило все сознание.

И потом надо было еще отдышаться от такого водного марафона.

 А тебя как зовут?

Он вздрогнул, потому что забыл о существовании этого голоса. Затем выдавил:

 Влад.

И сразу же приложился к порядком опустевшей бутылке. Ведь когда пьешь, можно не думать ни о чем другом.

 А моего папу зовут папа Сережа.

По инерции он сделал еще два глотка. Нащупал рядом со своим лицом твердую ровную поверхность и осторожно поставил туда бутылку.

 А где сейчас твой папа?

 Не знаю.

В наступившей тишине Влад почувствовал непонятную тревогу в груди. Не желая ей поддаваться, он повернул голову и попытался всмотреться в ту область темноты, откуда раздавался голос:

 А сколько тебе лет, Лиза?

 Когда жила с мамой и папой, то было шесть.

Папа Сережа. Мама

Ты, пожалуйста, не печалься о нас с мамой

Влад дернулся всем телом, ударился обо что-то лбом, рывком повернулся на бок, закрыл голову руками, но было уже поздно. Необычная для этого времени года жара. Предстоящие выходные на озере с Машей и Серегой. Пробка на мосту. Темная полоса у горизонта. Смерч. Провал в сознании. И этот новый мир, заполненный темнотой и

 Тебе очень плохо?

Лиза. Девочка. Шесть лет.

Он ничего не ответил. Просто лежал и сжимал изо всех сил кулаки  сначала до боли, потом до полного онемения. Плохо, плохо, плохо

Когда Влад очнулся, то подумал, что рядом никого нет.

 Лиза,  позвал он осторожно.

 Что?

Ему сразу полегчало, но надо было спешить:

 А где мы находимся?

 В подвале соседнего дома. Тут жила Вика, моя подруга.

 А как я здесь оказался?

 Ты приполз.

 Когда?

 Прошлой ночью.

Помедлив, Влад попросил:

 Лиза, расскажи мне, что случилось.

В темноте стало совсем тихо. Потом что-то зашуршало, маленькая ручка нащупала его голову, и быстрый детский шепот принялся толпиться словами возле самого уха.

Вечером они должны были уезжать к бабушке в Лугу. Мама собирала вещи и разрешила Лизе пойти погулять. Они могли уехать раньше, на поезде, но мама хотела, чтобы их отвез папа и чтобы он остался с ними на выходные. Так вот, мама сказала, что ей можно погулять одной, но чтобы из двора никуда. Конечно, она всегда слушалась маму, только двор в их доме маленький  всего одна песочница для малышей. Да и ребята все уже разъехались. Поэтому Лиза побежала в соседний двор, который большой. Там она покачалась на полосатых качелях, поиграла в мяч с девочкой, пока ту не позвали обедать. Оставшись снова одна, Лиза решила, что два раза обежит вокруг двора, потом еще раз покачается на качелях и  правда-правда!  вернется домой. Но когда она уже подбегала к качелям, земля задрожала, что-то бухнуло и все стало падать. Лиза испугалась и тоже упала. Земля тряслась, и был сильный грохот, и поднялась такая пыль, что она чуть не задохнулась. А потом все перестало трястись, но сделалось темно. То есть, конечно, тьма наступила когда все тряслось и падало, только Лиза этого не заметила, так как зажмуривала глаза и закрывала уши руками. А когда их открыла, то было уже темно и все дома сломались. И она вся испачкалась, и эта противная пыль была у нее в носу, во рту и даже в карманах платья. Лиза сразу побежала к проходу в их двор, но он оказался завален. Тогда она забралась на гору из разрушенного дома  хоть мама запрещала ей залезать даже на деревья  и оттуда увидела, что их двора нет. И дома их тоже нет. И вообще кругом одни развалины. Лиза ободрала все коленки, пока добралась до своего дома. Но это было не самое плохое. Потому что когда она стала звать маму, та не отзывалась. Конечно, Лиза плакала, но просто так не сидела. Она оттащила все не очень тяжелые камни от того места, где, как ей казалось, был раньше их подъезд. И постаралась сдвинуть с места большой обломок стены, но не смогла. При этом она все время звала маму. А земля еще много-много раз тряслась, только уже не очень сильно. И где-то был пожар, и пахло дымом. Потом наступила совсем ночь и Лиза заснула. А когда проснулась, то был уже день, но не такой как обычно, а темный. И она снова стала звать маму, однако скоро почувствовала, что очень хочет есть. Тогда она выбралась на улицу и нашла магазин, в который они ходили с мамой. Но магазин тоже был засыпан. Лиза пошла искать какой-нибудь не разрушенный дом, но не нашла. А потом она побоялась заблудиться и вернулась. И решила поискать кого-нибудь из своих знакомых. Так вот, когда она оттащила четыре камня от того места, где раньше был подъезд ее подруги Вики, то увидела дырку в земле. Она заползла в нее и очутилась здесь. И тут она нашла почти целую буханку хлеба и воду, которая капала из труб. Она съела половину хлеба, напилась воды и уснула. А когда проснулась, то рядом с ней сидела мышка, но не простая. Это была очень взрослая и умная мышка. До землетрясения она работала мышиной королевой, у которой было много подданных. Только ее подданные все погибли, и она осталась одна. Поэтому она все время плакала. И когда глядела на Лизу  тоже плакала. Лиза хотела ее покормить и отломила половину оставшегося хлеба. Но мышка не стала есть, а лишь понюхала хлеб своим быстрым носиком. А потом пробежала к самому выходу, оттуда обернулась и позвала за собой. Разумеется, мышки не умеют разговаривать как люди, но Лиза поняла, что она предлагает ей куда-то сходить. И вот они выбрались из подвала и пошли. Мышка указывала дорогу: отбежит немного, остановится, оглянется, подождет Лизу  и снова вперед. Так они добрались до двора того дома, где был магазин. Там мышка нырнула под камни и через минуту вернулась с целой упаковкой печенья. Да еще какого! С клубничной начинкой! Лиза ела это печенье до тех пор, пока во рту не стало совсем сухо. Она, конечно же, предложила поесть и мышке, но та отказалась. А потом Лиза начала разгребать мусор в том месте, откуда мышка вынесла печенье, и обнаружила узкий подземный ход. Она проползла по нему и очутилась в подвале магазина. Там было очень темно, и поэтому она взяла на ощупь несколько шуршащих пакетиков, да еще большую бутылку  надеялась, что с лимонадом. Когда Лиза вытолкала все это на поверхность, мышка сидела на том же месте и ждала. Бутылка оказалась с простой водой, даже не газированной, зато в одном из пакетиков были конфеты. Но Лиза не стала есть их сразу. Она попила воды из бутылки и пошла с мышкой обратно к своему домику, ну то есть, к этому подвалу. И с тех пор они вот тут и живут. А эта мышка  она очень умная. Она ночью куда-то уходит, а утром возвращается, и они весь день проводят вместе. Мышка, конечно, спит днем, но сразу просыпается, если Лиза хочет выйти на улицу. Иногда она даже никуда ее не пускает: встанет на проходе и не отходит. Когда такое случилось в первый раз, Лиза обиделась. Но потом услышала крики на улице и громкие хлопки. И тогда она поняла, что мышка откуда-то знает, когда можно выходить из домика, а когда нет, и больше не обижалась. А прошлой ночью Лизу разбудил шум. Она испугалась  ведь мышки-то рядом не было!  и спряталась в дальнем углу. А это оказался он. Только она тогда еще не знала, что его зовут Влад. Она вообще сначала не знала, кто это. Уже утром, когда пришла мышка, они вместе подобрались к нему и рассмотрели. И он оказался взрослым дядей, который как будто много раз падал на асфальт лицом со всего разбегу. А еще он скрипел зубами и спрашивал, как называется вода. Лиза сначала не понимала, к чему все это, но потом догадалась. И она давала ему воды из бутылки, и он успокаивался, но потом опять начинал спрашивать, как называется вода. И она снова потихоньку лила воду ему на губы, а сама хотела, чтобы он поскорей проснулся  чтобы спросить, не видел ли он ее папу А он не видел ее папу? У них такая серебристая машина «Форд»

Влад слушал и думал о том, сколько же этой маленькой девочке пришлось пережить! И все это, по-видимому, оказалось для нее слишком ужасным. Настолько ужасным, что она повредилась рассудком и выдумала себе подругу  мышиную королеву, которая может позаботиться о ней как мама. Бедная девочка! Нет, папу ее он не встречал. Он вообще мало чего видел за это время. А что видел, так то лучше поскорей забыть.

Ему было не очень удобно лежать на спине. Но голова Лизы пристроилась у него на груди, а ее ручки обхватывали шею и плечо. В какой-то момент девочка перестала всхлипывать и притихла.