Текст книги "Исповедь игрушечного пилота (СИ)"

Автор книги: Сергей Храбров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

По улице налево, потом направо. Прямо, снова налево, и направо. Наконец, за очередным поворотом показались люди. Человек сорок стояли несколькими компаниями. Завидев Савельича, все приумолкли. Навстречу шагнул высокий мужчина в кожаной куртке.

 Привет, Николай Иванович, привет!  Савельич поздоровался с ним за руку.  Вот, как и обещал, привел вам пополнение.

Множество глаз. Влад принял их настороженность открыто, секунду выждал, улыбнулся:

 Здравствуйте!

Сзади прыснул мальчишка, крякнул кто-то из мужиков, и затем уже каждый  как волна прошла по толпе  поздоровался на свой лад.

 Зовут Владислав Максимович,  продолжил представлять его Савельич.  Человек серьезный, пришел издалека. Изъявил вот желание поработать в коллективе. Форму физическую набрать, да и в должниках не сидеть чтоб. Так что прошу гостя моего не обижать  а то ведь я могу и не поспеть к обидчику на помощь!

Он засмеялся, за ним все подхватили. Заговорили наперебой: ладно, мол, специально обижать никто не собирается, а там уж как себя в работе покажет.

Чуть оживление спало, Савельич обвел людей взглядом:

 Ну как дела? Смотрю, молодежи много. На свадьбу-то когда приглашать будете?

 Обязательно пригласим, Александр Савельевич!

 А чего это только молодежь-то?

 На мою вот серебряную приходите!

В задних рядах все еще переговаривались, когда коренастый мужик, молчавший до этого, спросил:

 Как там обстановка, гражданин начальник? Чего слышно?

Владу показалось, что воцарившаяся тишина могла бы вытянуть сотню киловатт даже из нарисованного аккумулятора.

 Сильно хороших новостей пока никаких,  вздохнул Савельич.  А плохие надо еще проверять и проверять.

По толпе прошел приглушенный вздох. Женщина в зеленом платке, уже готовая брызнуть слезами, подалась вперед

 Вот что я вам скажу,  произнес Савельич твердо.  Нам надо надеяться на себя, на близких своих! Вы всегда это знали, хоть раньше и говорилось много про то, что есть государство, которое о вас позаботится, есть социальное обеспечение и прочее. Теперь этого нет даже на словах. И впереди нас ждет долгая зима. Так вот подготовьтесь к ней хорошенько! Если выдюжите сами, то будете большими молодцами. Поможете выжить другим  честь вам и хвала! Смотрите в будущее, намечайте там что-нибудь хорошее. Ваши надежды делают вас людьми, помогают сохранить себя. Я уверен, что вместе мы справимся!

Секундная пауза, и высокий в кожанке вроде как от имени всех закрыл тему:

 Что ж, Александр Савельевич, будем стараться.

 Вот и хорошо,  кивнул тот.  Про свадьбы тоже не забудьте!

И снова оживление, будто каждому объявили, что сцена готова и вот уже его выход. Мальчишки куда-то побежали, мужики перехватили топоры и пилы, фыркнула лошадь. Начальник всего этого предприятия подошел и, попутно как бы отмахнувшись от официальной части, протянул свою немаленькую пятерню:

 Николай.

 Влад.

 Ты это, слышь. У нас вон четыре подводы, так топор-то свой можешь положить. А то и сам садись, женщины подвинутся.

Влад посмотрел на телеги, на суету вокруг них.

 За предложение спасибо, но я лучше с вами.

Два мужика, вроде как случайно оказавшиеся рядом, переглянулись.

 Ну, если с нами,  улыбнулся Николай,  тогда милости просим!

Глава 29

Инструмент у всех был только ручной  пилы и топоры. И организация процесса особой сложностью не отличалась. Передовая группа во главе с Николаем Ивановичем валила дерево. Мужчины, менее посвященные в клан дровосеков, резали ствол и обрубали сучья. При этом если дерево было толстым, то нижнюю его часть прямо на земле пилили на чурбаки длиной примерно полметра и тут же кололи. Затем в дело вступали подростки. Поленья они относили сразу на телеги, а бревна клали на козлы, где уже женщины пилили эти бревна на чурбаки.

Система оплаты была тоже простая. Одна половина всех заготовленных дров шла в общественный фонд, вторая же делилась между самими работниками. Положенную долю каждый мог забирать ежедневно. Однако все предпочитали раз в три-четыре дня подгонять одну из груженых телег к своему дому. Выходило так, что за месяц человек мог обеспечить себя топливом на всю зиму. Только это на обычную зиму! Какова же будет предстоящая, никто не знал, поэтому некоторые трудились на заготовке дров с самого начала этого предприятия.

В свой первый день в новой компании Влад едва поспевал за остальными. К вечеру он ощутимо устал, но на последнюю телегу не сел  заткнув топор за ремень, пошел вместе с мужчинами. Уже в городе Николай Иванович поинтересовался:

 Ну что? Завтра придешь?

 Приду, если не прогоните.

 Чего ж гнать-то?  хохотнул Николай Иванович и наклонился ближе:  Ты это, слышь, хоть у Александра Савельича и так всего в достатке, но ты скажи ему, что если нужен лес дополнительно, то я привезу

За разговором оказалось, что Влада проводили до самого дома. Это было весьма кстати, потому как в наступившей темноте он сам вряд ли нашел бы дорогу.

Следующее утро далось в ощущение натертыми ладонями и тянущими мышцами. Но, несмотря на это, Влад чувствовал себя очень даже бодро! Ведь как хорошо, когда все препятствия на твоем сегодняшнем пути известны! Встать с постели, не торопясь размяться, собрать необходимое, дойти до места. А там, на людях, вся эта ненужная телесность, как говорит Савельич, быстро отступит!

На третий день, перед самым перерывом на обед, к нему подошел маленький мужичок  из тех, которые завзятые лесорубы.

 Шабаш,  шмыгнул он носом,  кончай работу! Давай, подходи к нашему столу.

Влад давно заметил, что в каждом коллективе народ кучкуется. В школе, в армии, на работе  везде люди по каким-то приметам находят близких себе по духу и затем стараются держаться вместе. По два, по три, по четыре человека.

Этих было пятеро. Николай Иванович сидел на пеньке, объяснял что-то вполголоса подошедшей женщине. Трое расположились в круг: парень, с узким лицом и длинными черными волосами, коренастый мужик, назвавший тогда Савельича гражданином начальником, и еще один, молчаливый, с проседью в бороде. Последним был тот самый маленький мужичок. Который едва устроившись рядом с коренастым, уже кивал и подмигивал, приглашая присоединяться.

Влад положил топор на землю и присел. Парень с узким лицом не глядя подвинул в его сторону пару свежих огурцов. Бородатый старательно расправил тряпочку, где четыре луковицы взяли в окружение бумажку со щепоткой соли. Влад развязал свою котомку.

 Ух ты!  шмыгнул носом маленький мужичок.  Вот же Савельич! И не животновод, а мясо у него всегда имеется. Да и картошечка какая крупная!

Он зачерпнул из выложенного Владом полную ладонь и одним махом отправил в рот. Причмокнул от удовольствия.

 Ты, Шабашик, следи за собой,  сказал подсевший к «столу» Николай Иванович.  За словами следи, да и за руками тоже.

 А чего я такого сказал?  удивился маленький мужичок, пропуская мимо ушей замечание про руки.  Справного хозяина издалека видать. А Савельич-то уж хозяин из хозяев! Всего у него в достатке. Это я, голь перекатная, только в обед и бываю допущен на празднике жизни поерзать!

Влад улыбнулся и подвинул свою снедь ближе к середине:

 Угощайтесь.

Все взяли по кусочку  все, кроме маленького мужичка. Тот лишь вздохнул:

 Эх, господин-товарищ! Надо бы тебя сразу к нашему столу, с первого дня.

 Ты лучше расскажи, почему тебя Шабашиком кличут,  сказал Николай Иванович и повернулся к Владу:  Вообще-то, родители Степаном его окрестили.

 А чего?  еще больше оживился маленький мужичок.  Шабаш очень даже хорошее слово! Само-то по себе оно, может, и иностранного происхождения, но у нас на Руси быстро все на свой лад приспосабливают. Шабаш означает конец работы. Быстрей все сделал  больше отдыхаешь! Безо всяких заумностей! Так что ты, дорогой товарищ, смело меня Шабашиком называй. Я и против Степана ничего не имею, но это имя нареченное, родителями даденное. А Шабашик  это уже мое, уверованное!

 Развел тут словоблудие,  проворчал коренастый.  Просто шабашник он! На любую работу подряжался, лишь бы платили побольше. Строить так строить, ломать так ломать! А как портреты чьи-нибудь таскать, так тут он вообще в первых рядах. Короче, всегда по ветру, как дерьмо в проруби!

 А хоть и дерьмо!  развел руками Шабашик.  Зато как пахну!

Все засмеялись. Тот молчаливый, что сидел справа, махнул рукой: чего, мол, с ним разговаривать.

Влад посмотрел на Шабашика. Лет сорок, мешки под глазами, а в движениях и в словах порывист как подросток. И всегда окутан запахом дешевого одеколона  будто носит в кармане открытый флакончик.

Шабашик еще закидывал в рот последние крошки, когда парень с узким лицом закурил. Глубоко затянулся, пустил пару колец, потом вздохнул:

 Ну что? Так и будем сидеть сложа руки?

Видимо, это была тема, которую они уже обсуждали. Только на этот раз ему никто не ответил.

 Вот я и говорю,  не унимался он.  Про зиму все понятно. И про дрова тоже. Но дальше-то что?

 Раньше надо было думать,  проворчал коренастый.  Я вон всегда говорил, что дружней надо действовать. Ежели чего, так и трассу московскую перекрывать, и стоять до конца!

 Да что ты заладил?!  вскипел парень.  Я спрашиваю, что нам сейчас делать, а ты мне все раньше да раньше!

 Он потому тебя взад отправляет, что не хочет пылесос твой строить,  сказал Шабашик.  Да и я тоже не верю, что мы сможем сляпать такую машинку, которая весь туман прокачает.

 А во что ты веришь? В те слова, что произносит Александр Савельич? Или в сказку про то, как однажды с небес спустится знающий человек и наконец-то укажет, куда тебе идти и что делать? Так вот сидит перед тобой знающий человек  спроси его!

Тут вмешался Николай Иванович:

 Ты, Владислав Максимович, пойми нас правильно. Мы люди простые, что думаем, то и говорим. А обстановка сейчас сам знаешь какая, и чего ждать  неизвестно. Вот мы и спорим, бывает, до усрачки. Но это не для того, чтоб кого задеть или обидеть.

 Я все понимаю,  сказал Влад.  Да и тех, на кого имеет смысл серьезно обидеться, не здесь искать надо.

 Вот я вам сразу сказал!  затараторил Шабашик.  С понятием этот человек! И к Савельичу, поди, не просто так пришел. Потому не задержится он у нас.

 Опять ты кудахтаешь в ту сторону, куда ветер дует,  проворчал коренастый.

 А чего не покудахтать, ежели не все яйца еще снесены?  живо отреагировал Шабашик.

 Ладно!  поднялся Николай Иванович.  Работник ты, Владислав Максимович, толковый, поэтому оставайся с нами сколько захочешь.

 А то давай к нам и насовсем!  вставил и тут свое слово Шабашик.  Мы тебя женим. Если ты с бабой обращаешься так же ловко, как и с топором, то за тебя любая пойдет!

Минуту назад в их компании все было крайне серьезно, но вот уже шутки, смех  и сразу так легко на душе! Да, правда, открытые люди, простые, и очень даже хорошо, что такие разные

Эта легкость была с ним и весь следующий день. Он чувствовал теплоту дерева. И холодную сталь топора. Ощущал свои руки, и как на самом деле мало им требуется усилий, если мысль остра как лезвие. Влад так увлекся процессом работы, что когда в середине дня разогнул спину Окружающий мир предстал перед ним поразительно четким! Деревья будто перестали кутаться в лохмотья обыденности, и теперь стояли новорожденными, почти касаясь его носа. Да, никакого расстояния: только выдохни  и ветка вон того дерева, что понадеялось на тридцать условленных метров между ними, встрепенется навстречу! Господи, как хорошо жить! Рукавица выскользнула из руки, Влад долгое мгновение наблюдал за тем, как она падает  и одним движением подхватил ее у самой земли. А когда выпрямился, то встретился взглядом с одной из тех женщин, что резали бревна на козлах. Она, похоже, смотрела на него уже какое-то время. Молодая девушка, темные глаза  и никакого расстояния!

Глава 30

 Чего вскочил-то?!  удивлению Савельича, казалось, не было предела.  Воскресенье сегодня, для всех выходной.

Точно, воскресенье! И вчера он отлично это знал. Но, видимо, новый ритм жизни за несколько дней сумел крепко поставить его на свои рельсы: утром спешишь к месту сбора, до сумерек сходишься с деревьями врукопашную, затем ужин, возможность посидеть просто так в полудреме; и о том, кто ты и откуда, вспоминается, конечно, но как-то так, на заднем плане

Влад стоял босиком посреди кухни и наблюдал за тем, как его намерение одеться-перекусить-мчаться удаляется, словно скорый поезд от опоздавшего пассажира.

 Выходные существуют для того, чтобы лучше работать в будни!  не смог и тут обойтись без назидания Савельич.  Иди, поспи еще. А я как обед приготовлю, так тебя разбужу.

Воскресенье так воскресенье! Тем более что он действительно хорошо потрудился за эту неделю: пальцы вон на правой руке с утра едва разгибаются. Так что отдых действительно не помешает. Что же касается разных там мыслей, то если попробовать накрыться одеялом с головой

Запеченная целиком курица, большой чугунок картошки, квашеная капуста, грибы в сметане. А еще каравай черного хлеба. Глядя на все это богатство, Влад почему-то вспомнил, как вылизывал консервную банку в лесу  даже почувствовал привкус металла от пореза на языке.

 А знаешь что?  схвативший уже было вилку Савельич вскочил.  Давай выпьем!

Достав из буфета большую бутыль, он со стуком поставил ее на стол.

 Вишневая наливочка. Сам делал. Градуса почти никакого, зато вкус  закачаешься!

Он налил маленькие граненые стаканы до половины, поднял свой. И на миг потемнел лицом:

 Ну, за тех, кто сейчас был бы с нами, если б мог.

Выпили.

Владу показалось, что стенные часы, шедшие до этого вполне себе бесстрастно, стали отстукивать секунды громче. Как будто наступившая тишина дала отмашку особой миссии всех ходиков  быть в настоящем времени ориентиром, за который притихший человек может ухватиться, если волны воспоминаний окажутся слишком крутыми.

 Налегай на еду, брат-акробат,  сказал Савельич.  А то совсем остынет.

Кусок куриного мяса в рот. За ним дымящейся картошечки, которая подчеркивает мясной дух. И свежего огурчика для легкости. Еще лучку. И, наконец, черного хлеба с притаившимися в порах крупными кристалликами соли. Глубоко вдохнуть через нос

 Так говоришь, не здесь надо искать тех, на кого стоит серьезно обидеться?

Влад застыл.

Савельич же задал вопрос и будто о нем забыл: не переставая жевать наполнял свою тарелку, причмокивал, качал головой.

 Ты меня в прицелах-то своих долго не держи,  произнес он наконец.  Я ведь информацию о тебе потому собираю, что мне решение принять надо.

 Насчет чего решение?

 Насчет того, как нам с тобой дальше быть.

Повисла пауза. Пространство комнаты настолько сгустилось, что теперь помощь могла потребоваться уже стенным часам.

  В общем-то, мне с тобой все ясно,  вновь запрыгал по словам Савельич.  Человек ты правильный. И вдобавок к этому с тобой спокойно. Что спиной поворачиваться спокойно, что по большому счету.

Он засмеялся своим мелким смехом, и Влад снова увидел на столе еду.

 А что я о тебе людей расспрашиваю, так ты должен понять. И меня понять, и людей. Сейчас ведь всем нам без доверия никуда. Но как доверять, если ты ничего о себе не рассказываешь? Вот и приходится в людях твое отражение высматривать, раз уж я тут за порядком следить поставлен.

 Кем поставлен?

 Жизнью!

Все еще находясь под впечатлением от такой повестки дня, Влад отрезал себе курицы, потом стал накладывать картошку, квашеную капусту. Опомнился лишь когда его глубокая тарелка была уже с горкой. И разбираться с ней, как видно, придется один на один, поскольку тот зверский аппетит, что минуту назад едва не клацал зубами, вдруг как-то присмирел.

Савельич же, напротив, только начал входить во вкус. И как ловко у него это получалось: возьмет картофелину, закинет в рот, пару раз отработает челюстями  и вот уже та самая картофелина возвращается в этот туманный мир в виде слов! Судя по количеству еды на столе

 Жизнь штука такая. Только глупцы думают, что своими комариными укусами дорогу в ней прокладывают. Умные же люди направление главного течения определяют, вливаются в него и гребут потихоньку  и для себя с пользой, и для других. И уж совсем единицы так высоко поднимаются, что могут самому этому течению вешки выставлять. Но даже этим редким людям помощь окружающих требуется. Помощь и понимание. Молчуном-то по жизни не пройти!

 Это если по жизни.

Усмехнувшись, Савельич вроде как задумался. И вдруг поднялся:

 Ладно! Прошлого уже не воротишь, а наше настоящее имеет смысл только в перспективе будущего. Выпьем за грядущую эпоху малых городов! Подставляй швыряло!

 Чего?

 Стакан давай!

На этот раз стаканы были наполнены до краев. Чокнулись. Выпили. Савельич крякнул, вытер губы рукавом, ладонями по груди отстучал какой-то залихватский ритм.

 Эх, дорогой товарищ! Побросала меня жизнь по белу свету! Всю страну исколесил, народу столько повидал! Вот приедешь, бывало, на новое место, познакомишься с людьми, начнешь туда-сюда по работе, и вроде все как надо. А когда закончишь дело, сядешь за стол это самое окончание отмечать, вот тогда люди и начинают тебе открываться! Как заново знакомишься! И столько слов узнаешь новых, столько шуток. А уж когда плясать пойдешь Честное слово, я бы и сейчас сплясал! Но только если б повод какой, да принародно. А то увидят, что мы тут с тобой хороводы потихоньку водим, так могут и подумать чего не того!

Он снова захохотал, ударил ладонями по коленкам, потом плюхнулся на стул.

 А за какую это такую эпоху малых городов мы пили?  спросил Влад.

 Хочешь знать?

 Ну, раз уж принял ее вовнутрь

Волна энтузиазма, было уже отшумевшая, снесла старика со стула:

 Следуй за мной! Сам все увидишь!

В сенях дохнуло прохладой. Сначала Владу показалось, что хозяин ведет его на улицу. Однако перед самым выходом на задний двор тот остановился, поскрежетал ключом и открыл дверь в стене. Влад видел эту дверь и раньше  такую узкую, меньше человеческого роста,  но думал, что она ведет в кладовку. Савельич исчез в проходе и его голос раздался уже откуда-то сверху:

 Заходи. И засов закрывай!

Сразу за дверью начиналась винтовая лестница.

 Задраивай люк, задраивай!  метнулся сверху луч фонаря.  Теперь ты вроде как на подводной лодке!

Влад нащупал засов, с лязгом задвинул. Толкнул дверь для проверки:

 Готово.

 Вот и хорошо, вот и славно. Поднимайся!

Лестница была крутая и узкая. Деревянные ступени, тонкие перила под правую руку. Человек полного телосложения мог бы здесь запросто застрять. Последний раз по винтовой лестнице Влад поднимался на колоннаду Исаакиевского собора. Только та лестница была каменная, метра два шириной. И еще в здании, знакомом с детства, и в городе, воспринимаемом как данность. Тут же, толкаясь коленками вслед ускользающему лучу фонарика, за стариком, странным даже по ночным меркам, на какую-то подводную лодку, при этом почему-то наверх

И вот, вроде как чердак. Большой. Два светильника по бокам дают дежурное освещение. Стеллаж с книгами. Стол. И еще один. Дальняя стена скрыта темнотой, а там

 Добро пожаловать на капитанский мостик!  потирая руки, Савельич проследил за взглядом гостя и рассмеялся:  Нравится?

Щелкнул выключатель, и дальняя часть помещения тоже осветилась.

 Ну? Что это, по-твоему?

Подзорная труба, подаренная ему в детстве на день рождения, школьный поход в планетарий, кадры из документального фильма про Пулковскую обсерваторию.

 Это телескоп,  ответил Влад.

 Правильно, телескоп. А сначала, в потемках, не показался ли он тебе пушкой?

 Нет.

 Значит, ты не военный и дешевыми боевиками тоже не увлекался,  улыбнулся Савельич.  Телескоп-рефрактор Орион-Сириус сто двадцать. Говорит тебе это о чем-нибудь?

 Ни о чем.

 Ладно, тогда план действий таков. Я выключаю свет и открываю смотровое окно в крыше. Мы по очереди глядим в телескоп: сначала я, потом ты. Все делаем молча, максимум шепотом. Поговорить можно будет потом, когда я закрою окно. Ясно?

 Да.

 А раз ясно, тогда давай тренироваться.

 В каком смысле?

Савельич вздохнул:

 Ты будешь смотреть в телескоп в полной темноте. Мы ни от кого не прячемся и никого не боимся, однако дисциплина есть дисциплина. Поэтому. Если ты умеешь настраивать телескоп с завязанными глазами, тогда можно приступать прямо сейчас. Если же нет, то изволь хотя бы пару раз приложиться к окуляру при свете! В прямом смысле!

Они подошли к телескопу.

 Стоять следует здесь, между этих двух стульев. Руками держаться за их спинки. Я стану нажимать кнопки на пульте управления, и телескоп сам наведется на нужные объекты небесной сферы. Ручка фокусировки будет выкручена в крайнее положение. Начнешь медленно вращать ее по часовой стрелке до упора, затем так же медленно обратно. Как только что-нибудь увидишь  сразу останавливаешься и говоришь мне. Готов?

 Да.

 Тогда начинай!

Взявшись одной рукой за спинку стула, Влад наклонился к окуляру. Расплывчатый светлый фон. Колесико крутится туго. Медленно до упора. И так же обратно.

 Очень хорошо!  сказал Савельич.  Как закончишь с одним объектом, я наведу телескоп на другой, и ты проделаешь все то же самое. Запомнил?

 Запомнил.

 Тогда встань вот здесь. И не двигайся, пока не позову.

Свет погас. Очень быстро темнота наполнилась теми шорохами, про которые не знаешь, принадлежат они окружающей неизвестности или же просто грезятся. Но вот повеяло сквозняком, и звону в ушах будто открыли сливное отверстие  его место занял звук трепещущей на ветру листвы деревьев.

Пальцы старика как-то неожиданно сдавили плечо, а его дыхание оказалось возле самого уха:

 Постой так еще немного.

Плечо обрело свободу и Влад потерял равновесие. Ему показалось, что он падает, но проходили секунды, а удара головой обо что-нибудь твердое все не было. Наконец совсем рядом появились маленькие огоньки. Это были кнопки пульта управления телескопом. Взгляд сам ухватился за них.

 Давай,  прошептал Савельич.  Твоя очередь.

Влад сделал шаг. Старик взял его левую руку и положил ладонью на спинку стула.

Так, окуляр. Крутить колесико.

И снова едва различимое:

 Ну что?

 Ничего.

Телескоп двинулся и почти сразу остановился. Влад выкрутил колесико до упора, затем вернул его обратно.

 Ну?

 Ничего.

 Постой спокойно, я закрою окно.

Опять шорохи. Но теперь руки лежали на спинках стульев  в дополнение к ногам на полу этого было достаточно для того, чтобы уверенно контролировать положение тела в темноте.

Загорелся свет. В крыше  там, куда смотрел телескоп  Влад различил узкие щели, очерчивающие квадрат примерно два на два метра. Мощные петли по его боковым сторонам означали, что эта дверь в небо состоит из двух створок. И они открываются, если потянуть за ту веревочку, которая в данную минуту покоится на стене, привязанная к небольшому крючку. Интересно, сколько еще сюрпризов в радиусе десяти метров скрывается?..

 Этот телескоп трогать нельзя, потому что он выровнен. Но у меня есть другой, попроще. Его можно устанавливать где угодно и направлять на любую точку небесной сферы. Так вот не знаю, остались ли где-нибудь действующие радиотелескопы и можно ли теперь с их помощью что-нибудь определить, но в оптический телескоп ничего не видно во всех направлениях!

 Да,  вздохнул Влад.  Два месяца солнца на небе не было.

 И какие выводы из этого ты делаешь?

 Ну, свет не может пробиться через туман.

 Правильно. Не может. Дальше что?

 В каком смысле дальше?

 В таком смысле, что я хочу знать ход твоих рассуждений по поводу того факта, что два месяца солнечные лучи не могут пробиться к земной поверхности.

Влад пожал плечами:

 Ну, зима будет холодной.

 Зима будет холодной,  повторил Савельич, не дождавшись продолжения.  Истина, доступная любому дворовому псу. Еще какие-нибудь мысли на этот счет у нас есть?

 Мысли у нас есть,  произнес Влад медленно.  И если бы мы точно знали, чего от нас хотят, то подобрали бы подходящие.

Савельич проследовал к длинному столу, что стоял возле стены, и включил там яркую лампу.

 Подойди сюда, пожалуйста,  попросил он не оборачиваясь.

Влад подошел. Яркая лампа на столе подсвечивала микроскоп.

 Соланум туберозум. Простой картофель,  Савельич держал в руке тонкий стебель с бледно-зелеными листьями и указывал им на микроскоп:  Посмотри сам.

Через окуляр были видны крупные растительные клетки. Хлорофилл, хромосомы, рибосомы  память начала подкидывать Владу слова, которые выходили за рамки его интересов даже в школе.

 Ну?  строго спросил Савельич.  Что можешь сказать по поводу увиденного?

Нет, это уже слишком! Какого черта этот дед так раздухарился? Сыплет и сыплет своими вопросами! Может, комнатная собачка ему понадобилась, чтоб по команде за конфеткой подпрыгивала?!

Почуяв неладное, Савельич подошел к Владу и заглянул ему в глаза:

 Прости меня, старика. Хватил, вот, стакан вина, да и позабыл совсем, что ты ко мне в курсанты не записывался.

Присев на край стола, он задумался. В наступившей тишине Влад вдруг ясно осознал, что впервые за два месяца находится в помещении, которое освещается электричеством. И не сказать, что электричества этого тут последние крохи догорают. Так почему же до этого они встречали и провожали ночь при керосиновой лампе?..

 В обычной жизни,  начал Савельич все еще задумчиво,  в обычной жизни на звезды смотрят лишь влюбленные парочки да уставшие от своей близорукости астрономы. Но теперь совсем другое дело, и вот почему. Если ты в детстве играл с юлой, то должен был заметить одну особенность. Вращающийся волчок находится в равновесии до тех пор, пока не коснется какого-нибудь предмета. Только коснулся  сразу кувырком в сторону и конец игре!

Ударив ладонями по тому месту на столе, где только что изображал вращение волчка, Савельич вопросительно поднял брови. Влад кивнул.

 Наша Земля тоже вращается. Вокруг своей оси вращается, и вокруг Солнца. Вокруг Земли вращается Луна. Солнечная система также вращается. Все это составляет очень тонко уравновешенную систему.

Какое-то время Савельич ходил мелкими шажками, крутил правой кистью вокруг левой  изображал Солнечную систему. Потом резко хлопнул в ладоши и остановился.

 И вот подрыв ядерных боеприпасов на поверхности планеты! Большое количество взрывов! Теоретически, их суммарной мощности могло хватить на то, чтобы создать такой эффект, будто вращающаяся Земля налетела на некое препятствие, если совсем уж упрощать. Но как нам установить наличие этого эффекта и, если он действительно имел место, оценить его величину?

Савельич уже не задавал вопрос Владу. Заложив руки за спину, он прохаживался взад-вперед, вроде как читая лекцию.

 Здесь можно было бы спросить, зачем нам понадобилось так подробно разрабатывать тему движения планеты. А дело тут вот в чем. Жизнь на Земле, в том виде, в котором она нам известна, существует в определенном климатическом режиме. Температура и состав воздуха, его влажность, давление, количество солнечных лучей  тысячи лет все эти параметры колебались в очень узком диапазоне. Без ущерба для предмета нашего исследования можно утверждать, что достаточно долгое время климат на нашей планете оставался неизменным. И эта неизменность позволила выстроиться цепочке жизни. Микроорганизмы перерабатывают почву, делая ее потенциально плодородной. Растения извлекают из почвы необходимые элементы и создают из них более сложные соединения. Растения поедаются животными, а животные  людьми.

Влада вдруг почувствовал, что у него тяжелеют веки. Все эти почвы, растения, элементы, соединения, пищевые цепочки

Савельич шагнул в центр комнаты и круто повернулся. Звонким командирским голосом, наличие которого у него вряд ли кто мог предположить, он начал чеканить:

 Итак, опуская все промежуточные рассуждения и умозаключения, ситуация такова. Неустановленная последовательность чьих-то действий и бездействий привела к подрыву значительного количества ядерных боеприпасов на поверхности планеты Земля. В результате массовая гибель людей, уничтожение крупных городов, всеобщая паника, развал экономики, крах системы государственного управления. Словом, утрата социальной структуры нашей цивилизации. Если же оценивать природные последствия данной катастрофы, то главную опасность представляет даже не радиоактивное заражение. Главная опасность  туман. По всей видимости, он представляет собой пепел, наподобие вулканического, который поднялся в атмосферу. Также он может являться и какой-то другой, не известной ранее реакцией земной природы на имевшую место плотность ядерных взрывов. В любом случае, этот туман препятствует проникновению солнечных лучей к поверхности Земли, что делает невозможным нормальный рост и развитие растений. Чтобы установить данный факт достаточно посмотреть через микроскоп на срез клубня картофеля. Наконец, туман не позволяет вести наблюдение за звездами и, следовательно, оставляет открытым вопрос наличия либо отсутствия фатального отклонения планеты Земля от своей орбиты.

Приблизившись к Владу вплотную, Савельич как бы по секрету добавил:

 Покуда нам во вселенском смысле отключили свет, это будет эпоха малых городов.

 Почему малых?

 Потому что крупные города слишком зависят от централизованной поставки электричества. Ну, свет в лампочках, тепло в батареях отопления, горячая вода. Потом, конечно же, продовольствие. Крупный город ежедневно потребляет несколько тысяч тонн еды, которую сам не выращивает! И, наконец, проблема производства. Вот, скажем, менеджер рекламной фирмы. Во времена продуктового изобилия, порожденного солнечным светом и сетью электростанций, он зарабатывал тем, что показывал все прелести женских колготок и кричал о достижении успеха в жизни методом чрезмерного употребления пива. Но что этот менеджер сможет предложить в обмен на еду в новых условиях?

 Ну, что-нибудь из запасов. Какие-нибудь ценности

 Нет,  перебил Савельич.  Разговор не об этом. Мы рассматриваем перспективу, так сказать, долгосрочного выживания. Когда простые люди доедят свои запасы и у них закончится золото, стоимость которого и так уже сильно упала по отношению к другим вещам, большие города не смогут существовать в качестве единого организма.

 А маленькие смогут?

 Да, смогут.

 И насколько маленькими они должны для этого быть?

 Народу в таком городе должно быть достаточно много для того, чтобы обеспечить рождаемость. И еще надо иметь возможность всем миром совершить что-нибудь значительное. Например, построить мост через реку или плотину. Но при этом в домах должно быть печное отопление, либо его там можно быстро наладить.

 Иными словами, городок должен быть примерно таким, как этот?

 Точно!  просиял Савельич.

 И как долго эта эпоха малых городов продлится?

 Здесь не все так просто. Если растения превратятся в несъедобные, перестанут вырабатывать кислород и человечество не решит эту проблему, то эпоха малых городов станет последней в истории нашей цивилизации. Три года, пять лет, десять  около того.