Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Я шёл по набережной под тёплыми лучами солнца и периодически приподнимал шляпу перед встречающимися прохожими. При каждом поднятии федоры свежий ветерок шевелил мои волосы, а я думал о произошедшем сегодняшним утром.

Украл ли я?

Если по совести – безусловно. Технически – нет.

Дословно предложение Вильгельма звучало следующим образом: «Как вы посмотрите на то, если я разрешу вам собрать эссенцию, а вы сделаете парочку Перлов для работы с вашей установкой».

То есть не было обговорено сколько и каким образом я соберу эссенцию. Мне её просто разрешили собрать. И пусть кто попробует опровергнуть эти слова – у меня двое свидетелей, один из которых царской крови.

Совесть? С ней я как-нибудь справлюсь.

Глава 7

Свои обязательства перед Вильгельмом я выполнил от и до.

Более того научил его работников управлять душем.

Для местных докторов даже составил список недугов, которые могут быть излечены, и ряд противопоказаний…. на латыни.

Обратиться к языку медиков мне порекомендовала Лариса, когда я названия некоторых болезней пытался перевести с русского языка на французский.

– Чего задумались, Александр Сергеевич? – в халате врача и стетоскопом на груди появилась галлюцинация в кабинете управляющего, когда я пытался составить перечень болячек. – Врачи всегда латынью пользуются, и вы с ней знакомы. Вот и пишите на латыни, а я продиктую.

Вообще-то, выйдя из Лицея, Пушкин слабо знал латинский язык, но мне это не помешало под-диктовку Ларисы исписать два листа.

Герцог аж крякнул, когда посмотрел на мои каракули:

– Откуда у вас медицинские знания, Александр Сергеевич? Вы же чуть ли не диссертацию только что написали.

– Латынь шесть лет изучал в Царскосельском Лицее, – приосанился я и попытался придать себе важный и значимый вид – А с медициной приходилось сталкиваться в Императорской медико-хирургической академии, когда осуществлял ряд проектов совместно с её президентом лейб-хирургом Виллие.

Давно и не мной замечено, что когда начинаешь сыпать громкими названиями и упоминать значительных деятелей, то и к тебе меняется отношение. Одним словом, прощался со мной Вильгельм I, чуть ли не как с государственным деятелем уровня не ниже замминистра иностранных дел.

После Курхауза жена решила немного поваляться, а я выцыганил на кухне у повара большую чашку кофе, поднялся в мансарду и вышел на балкон.

С высоты открывался красивый вид на реку и противоположенный берег с редкими пока ещё подворьями. Я артефактом ветра сдул пыль с одного из стоящего на балконе стула, уселся на него и задумался. Появившийся на балконе Виктор Иванович опустил ладони на перила ограждения и начал разглядывать окрестности.

– Что мы можем предложить Пруссии, чтобы снизить на эту страну экономическое влияние Англии? – спросил я у своего тульпы.

– Один из ответов ты уже слышал, когда они безоговорочно согласились на покупку красителей для ткани. Хотя, с их стороны это мог быть не более, чем красивый ход. На метр ткани красителя уйдёт на копейки, зато её цена может подняться вдвое.

Я задумался. Действительно, Пруссия была не только важным союзником, но и хитрым игроком. Если Берлин согласился на поставки русских красителей так легко – значит, в этом кроется их интерес.

– Полагаешь, что красители – лишь первый шаг, – сказал я. – Но что ещё может заставить Пруссию отказаться от английских товаров?

Виктор Иванович усмехнулся:

– Ты мыслишь верно. Красители – это крючок. Но чтобы вытащить Пруссию из британской товарной сети, нужна наживка посерьёзнее. Нужно дать им доступ хотя бы к русскому хлебу – чтобы вышло дешевле, чем от других.

Англия поставляла в Пруссию зерно из своих колоний, но Россия могла предложить его по меньшей цене. И если снизить пошлины на экспорт пшеницы и льняных тканей, прусские купцы быстро переориентируются на русских поставщиков.

– Можно предложить технологический обмен – если Пруссия поделится инженерами, Россия откроет ей рынки сбыта на Востоке. А то и вовсе можем пригласить пруссаков в Россию, для создания совместных мануфактур. Неосвоенных ресурсов у нас в Сибири на сотню Пруссий хватит, и не на один век. Пусть едут к нам, со своими знаниями и капиталами. Глядишь, в следующем поколении обрусеют. Кстати, насчёт капиталов. Если Россия введёт Золотой Стандарт на свои деньги, раньше, чем Англия, то изрядно выиграет в плане финансов. Правда, есть одно обстоятельство, этому мешающее – толковой добычи золота Россия пока что не имеет.

– А много золота надо?

– Англии хватило трёхсот десяти тонн.

– Много.

– Так и время пока есть. Можно Великому князю Николаю пару идей подкинуть, насчёт тех же государственных золотодобывающих артелей.

– Угу, и пока они до того же Магадана или Колымы доедут, больше года пройдёт.

– А до Южного Урала за месяц – полтора доберутся. И себе можно долю выговорить. За те же Перлы Разрушения и водные гидранты. Опять же, резиновые коврики с прорезями. На желоба они отлично пойдут, как и стальные листы, с ртутной поверхностью. На половину добычи можно договориться, если вложить свой капитал и технологии, а князю оставить кадровые вопросы и охрану. Пусть создаёт для Империи золотой запас.

– Мошну набью, допустим, и что? – поморщился я.

– Вы же не золотом намерены брать? Под его возрастающее количество ассигнации выпустят, и их ещё нужно будет суметь разместить. Вот и задействуйте под это дело свой банк.

– Ещё и банк, – вздохнул я.

– Если бы. По-хорошему с Пруссией нужно военный союз заключать. Но на своих правилах. Гарантии защиты от Австрии и Франции – в обмен на экономические уступки и совместные таможенные барьеры против английских товаров. И главное, – добавил тульпа, – Сделать так, чтобы Пруссия сама захотела отказаться от Англии. Не запрещать им ничего, как они ожидают, но соблазнять.

Я кивнул. План был ясен. Оставалось лишь убедить Императора, что игра стоит свеч. Сам я к нему не пойду. Нужен Николай.

– А если Англия ответит? – задумался я вслух.

– Тогда мы напомним им, что у России есть не только пшеница и лён, но и штыки, – хохотнул тульпа, растворяясь.

Мда-а…. Отправляясь в Берлин, я никак не ожидал, что мне предстоит обсуждать создание золотого запаса Российской Империи и участвовать в новом проекте золотодобычи. Да ещё и банк учреждать…. По всей видимости, вместо того, чтобы сразу лететь в Крым, придётся обратно в столицу Пруссии вернуться, дабы с Великим Князем переговорить. Как бы парадоксально не звучало, но мне сейчас с Николаем Павловичем проще встретиться в Берлине, чем в России. Здесь я, по крайней мере, точно знаю, где его можно застать.

Погода не преподнесла никаких сюрпризов, и утро перед нашим отлётом выдалось солнечным.

Лётчики плотно позавтракали, попрощались с Марией Павловной и отправились готовить самолёт к полёту.

Настал и наш черёд прощаться.

Странное чувство. Вроде и знаком с герцогиней буквально считанные дни, да и ничего общего у меня с ней нет, а вот грустно как-то от предстоящего расставания.

И дело вовсе не в том, что она приятной внешности женщина. Не могу объяснить, но вот смогла каким-то образом Мария Павловна нас с Катей расположить к себе. Окружила вниманием и заботой, как любящая старшая сестра, да так, что и улетать неохота.

По доброй традиции посидели на дорожку.

Герцогиня пыталась держать себя достойно, хотя в её глазах читалась тоска.

Катя не находила себе места, ёрзала на стуле и молча прощалась с Марей Павловной и её домом. Вдруг её взгляд остановился на столе, посреди которого стояла массивная хрустальная сахарница. Выхватив из неё пару кусков сахара, жена со словами «Я быстро» умчалась во двор.

– Что это с ней? – взглядом проводила герцогиня Екатерину.

– Наверное, с Вестой помчалась прощаться, – с улыбкой предположил я.

– Совсем ещё ребёнок, – расплылась в тёплой улыбке Мария Павловна. – Берегите её, Александр Сергеевич. И…. себя берегите.

– За себя не скажу, а за Катю не переживайте. Никому её в обиду не дам.

По просьбе Вильгельма, взлетев, мы, едва не касаясь воды, пролетели над рекой вдоль набережной.

А что такого? Нам несложно, а курортникам радость и очередная тема для обсуждений на ближайшие два дня. Где они ещё увидят так близко самолёт. Поднявшись на высоту в сотню метров, мы дали круг над городом, «помахали крылом» на прощание и взяли курс на Берлин.

Ох, и досталось же мне в Берлине…

После прилёта чуть передохнул, а потом у нас с Великим князем состоялась продолжительная беседа. Этак, часа на два с половиной. Он мне и верил, и не верил.

Собственно, от него мне не так много нужно было. Пара горных офицеров, не ниже ших-мейстера по званию, верный Николаю человек, и с десяток солдат. Всю экспедицию, включая наёмных рабочих, которых наймут на месте, оплачиваю я. Технология добычи тоже моя. Но прибыль пополам.

Вот же я его озадачил… Ведь чуял он подвох, но никак не мог понять, откуда. А я не делился знаниями.

Если что, то только в Миасской золотой долине около пятисот пудов золота, вполне доступного для добычи в нынешних условиях. И как вишенка на торте – золотой Треугольник – самородок весом в два пуда и шесть фунтов. Настоящий подарок Ташкутарганской долины. Не такой уж и великой, чтобы её с помощью магии не удалось перекопать вдоль и поперёк.

А потом, после вечернего чая (всё-таки у бритов моду переняли) мы уже на троих переговорили. Я, Николай и Фридрих. Говорили про проект военного союза. Так, вроде ничего конкретного, типа, намётки, а мне пришлось громить невысказанное. Причём, в обе стороны. А как иначе? Я же заранее предупредил князя, что Пруссию нам не нагнуть требованиями. Только склонить в свою сторону, для чего нужно ещё постараться.

И знаете, что больше всего мешает моим планам? Быстрый и недорогой морской путь от Пруссии до Англии.

По моим меркам, Англия хорошо устроилась, пребывая от большинства развитых европейских стран в шаговой доступности, если так можно назвать крайне короткие морские пути.

Против доставки морем даже специалистам по логистике трудно что-то возразить – она веками была самым дешёвым способом транспортировки.

Английский экспорт товаров через море перекрыть не реально, а вот они…

«Джентльмены» никогда не отягчали себя даже теми правилами, которые сами же насаждали и придумывали. Если они им переставали нравится, их тут же, в ходе игры, переписывали, словно дымной завесой прикрываясь атакой на купленные издания, формирующие общественное мнение.

Вот только на этот раз – фигвам…

И это я вовсе не про индейское жилище.

Нет, это полдюжины эссе и коротких рассказов, подготовленных мной для дальнейших публикаций.

Отчего так? Ну, в эссе преобладают личные эмоции и оценки, а в рассказах – факты и аргументы.

Опубликую всё анонимно. Есть на то подходящий человек, готовый взяться за хорошую награду. Авторами окажутся несуществующие журналисты, но местным газетёнкам за такое придётся приплатить. А мне потом – привезти их в Россию. Там вера в сообщения газет, особенно зарубежных, крайне велика.

Мне вдруг подумалось, что тезис о «варварах», к которым принято взывать в этой клике, вполне стоит обнулить заранее. Для начала достаточно будет заранее опубликовать, какое количество ирландских детей было продано в рабство и отправлено на фермы – инкубаторы. *

* Только в течение 1650-х годов более 100 тыс. ирландских детей в возрасте от 10 до 14 лет были отняты у родителей и отправлены рабами в Вест-Индию, Вирджинию и Новую Англию.

Английские хозяева начали использовать ирландских женщин как для личного удовольствия, так и для получения прибыли. Англичане придумали лучший способ использовать этих женщин (во многих случаях девочек в возрасте от 12 лет) для увеличения своего состояния: поселенцы начали скрещивать их с африканскими мужчинами для производства рабов особого вида.

Англия продолжала эту практику, отгружая десятки тысяч белых невольников, более ста лет.

И, пожалуй, стоит рассказать людям о том, как английские джентльмены о собственных, английских детях заботятся.

У них даже таблицы официальные для деток разработаны. Там указано, в каком возрасте кому какой груз к ногам надо привязывать. Иначе повешенный ребёнок слишком долго в толстой пеньковой петле «пляшет», изрядно развлекая толпу, а не устрашая её, и это отнимает чересчур много времени у тех ответственных лиц, которые обязаны следить за приведением приговоров в исполнение.

Да, в Англии приговаривают детей к казни через повешение. За бродяжничество, за кражу булки хлеба или репы.

Обычно про это в «свободной прессе» стараются не писать, а тот случай, когда были повешены семилетний мальчик и его одиннадцатилетняя сестра лишь случайно в газеты попал. **

** Известный случай: в 1708 году в Англии повесили семилетнего Майкла Хэммонда и его сестру одиннадцати лет за кражу буханки хлеба. Публичные казни были отменены в Британии только в 1868 году, а минимальный возраст в 16 лет, с которого человек может быть казнен – лишь в 1908 году… Только за 1814 год в тюрьме Олд Бейли за воровство было повешено пятеро детей младше 14 лет, причём самому младшему было 8.

Про такие стороны английских норм жизни стоит знать тем странам, в которые сейчас Англия несёт «просвещенье» и прочие ценности «цивилизованного мира». А в России, как бы про «варварство» и крепостничество не писали, но пожизненная каторга и смертная казнь для детей была немыслима.

– Дорогой, ты последнее время много думаешь, могу я узнать, о чём? – почти неслышно подкралась ко мне жена.

– Катенька, ты очень непростой вопрос мне задала. Если коротко ответить, то, наверное, про процветание России думаю. Нет, не государства, но страны и народа. Вот только одно от другого отделить никак не получается.

Дальше объяснять не стал, так как в голову чистая крамола пришла. Про Александра Первого и Аракчеева. Власть-то они узурпировали, а что с ней делать – не знают. Не хватает разумной долгосрочной стратегии и управленческих навыков. Опять же, что у Императора параноидальное недоверие к своему окружению, что у Аракчеева – жажда тотального контроля. Вроде бы и хотят, как лучше сделать, а на самом деле тормозят развитие страны получше любой Англии. Для управления такой страной, как Россия, не просто команда нужна, а сотни, а то и тысячи ответственных людей, правильно расставленных на государственные посты. А они, вдвоём… Даже не смешно.

– И что ты собираешься делать?

– Жить, моя хорошая, и радоваться каждому дню! Помогая себе, стране и друзьям!

* * *

Шоппинг.

Как много в этом слове для сердца женского слилось.

Каретой нас снабдили, пусть и не парадной.

Отказать жене в том, чтобы выгулять её по торговым кварталам Берлина, я, по вполне понятным причинам, никак не мог.

Впрочем, мне и самому интересно было, так как я в некотором роде к миру тканей причастен.

Что могу сказать. Ткани в Пруссии достаточно унылы по расцветкам, и вполне себе среднего уровня по качеству. Недаром продавцы на мою одежду с завистью смотрели.

Зато качество обуви мне понравилось, в отличии от её фасонов. Но всё равно приобрёл себе несколько пар практичных немецких ботинок. Надоело выбирать между сапогами и туфлями, а то и вовсе – штиблетами.

Ботинки, в моём привычном понимании, в России ещё пойди найди.

Жена тоже не частила с покупками. Лишь в одном магазине задержалась. Увидела набор из полутора дюжин разнокалиберных иголок с парой напёрстков, в красивом сафьяновом футляре, и чуть сморщив лоб, что-то посчитала на пальцах, а потом заказала сразу восемь комплектов.

– Я только что с половиной подарков определилась! – порадовала она меня, – А ты что-то интересное увидел?

– Ты знаешь, очень на то похоже, – уставился я на обычный портновский метр и измерительную ленту, которые увидел на соседней витрине, – И мне нужна твоя помощь.

– Что-то интересное нашёл? – бросила она взгляд на витрину, где было выставлено не меньше дюжины образцов разного вида.

Большинство из них предполагали измерения в дюймах и футах. Но вот та пара, на которую я уставился, была явно в сантиметрах. По крайней мере, с глазомером у меня всё хорошо. Редко обманывает.

– Спроси у продавца, сколько у них имеется вот таких лент и линеек? – ткнул я пальцем в увиденные образцы.

– К сожалению, всего лишь по три штуки того и другого, – перевела Катенька ответ.

– Если мы их купим, он готов назвать нам адрес изготовителя? Или нам стоит узнать его самим? – продолжил я разговор.

– Ответил, что сожалеет, но адреса не знает, – последовал перевод.

– Жаль, давай я тебе помогу донести купленное до кареты и пошли отсюда, – изобразил я пантомиму «уходим».

Сработало. Всплеснув руками, продавец бросился вслед за нами, попросив минуту подождать, пока он проверит накладные.

В итоге за девять рублей серебром, в переводе на наши деньги, я получил адрес мастерской некоего Карла Шмидта.

– Нам надо проехаться в одно из предместий Берлина, – довольно серьёзно заметил я, на что Катя лишь плечиками пожала.

Золотой ты мой человек! Где ещё найти такую жену, которая бы в самый разгар шопинга так спокойно от него отказалась, чтобы с мужем поехать не понять куда.

Мой же интерес ясен и чист, как слеза младенца.

Мне кровь из носа нужен точный измерительный инструмент и метрическая система мер!

И вовсе не потому, что с ней школьники на треть легче осваивают математику. И даже не оттого, что с ней расчёты проводить в разы быстрей. Всё банально просто.

Мой тульпа, Виктор Иванович, чуть с ума не сошёл, когда я его заставил переводить чертежи самолётов в вершки, аршины и сажени.

Есть и другой момент.

Засилье английской системы измерений. От неё нужно срочно отказываться. Иначе Англия легко скопирует любое наше изобретение.

В своей прошлой истории в России ещё лет на пятьдесят вперёд даже производители оптики не обладали возможностью измерений точней, чем четверть точки. ***

*** В России до 1868 г. не только механические заводы, но даже не все оптики умели производить измерения с точностью большей ​¼ точки (0,06 мм); между тем производство хороших металлических патронов требовало точности в 1/10 (0,025 мм), а то и в 1/20 (0,013 мм) точки.

В русской системе мер 1 точка = 0,254 мм = 254 мкм = 1⁄100 дюйма = 1⁄10 линии.

Мастерскую мы нашли, и она оказалась очень скромной.

– Герр Шмидт, я бы хотел увидеть полный перечень измерительного оборудования, производимого вашей мастерской, – довольно спокойно объяснил я свой визит, когда выяснилось, что мастер вполне сносно владеет французским, как и многие выходцы из Эльзаса и Лотарингии.

– Вам проще сказать, что именно вас интересует, – гордо произнёс мастер, хотя обстановка его мастерской этому не способствовала.

Грязновато тут. И очень пыльно.

По крайней мере, Екатерина, заглянув сюда и выяснив, что мы сможем общаться и без неё, сообщила, что подождёт меня в карете.

Прекрасно её понимаю. Химчисток в этом мире нет, а наряды стоят дорого. Не в грязной мастерской их пачкать.

– Допустим, меня интересует штангенциркуль.

– Stangenzirkel?

– С нониусом, – добавил я уже на своём, но неожиданно был понят.

– Откуда вы знаете, что я начал над ним работать? – вскипел Карл, тревожно оглядываясь по сторонам.

Я его прекрасно понимаю. Приехал к нему иностранец, причём, на далеко не простой карете с королевским гербом на дверце, и начинает подробно его выспрашивать о том, о чём он сам лишь недавно додумался.

– Что вы от меня хотите? – с некоторой долей паники в голосе спросил он.

– Всего лишь пытаюсь понять, какого уровня инструменты вы способны изготовить.

– Если бы у меня было всё необходимое, то лучшие в мире! – запальчиво ответил Шмидт.

– Отличный ответ. Вы мне подходите. Где можно закупить всё то, что вам нужно?

Сразу скажу. Сопротивлялся пруссак, а в недалёком прошлом, недавний эльзасец, недолго.

Бизнес у него не сильно пошёл, и когда я предложил две тысячи в год серебром, и предложил выкупить у него всю готовую продукцию, что в сантиметрах была изготовлена, он контракт подписал.

Я был честен.

Сразу предупредил, что контракт у нас лишь на год, и если он за этот год ничем меня не удивит, то на том мы с ним и закончим.

– А сами-то вы что хотите? – попробовал пробить мои хотелки новый работник.

– Всего лишь пару – тройку линий, где бы постоянно производили самый разный измерительный инструмент. От простых ученических линеек, до микрометров.

– А что такое микрометр?

– Хороший вопрос. Но сначала надо подписать дополнение к контракту. О неразглашении полученных сведений, – подтолкнул я к нему бумагу.

Ну, вот. Одним ценным мастером больше.

Теперь бы пару опытных литейщиков найти и тогда с чистой совестью можно возвращаться домой, в Россию.