Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14

Пока граф Толстой настраивался на путешествие, я рассудил, что глупо лететь в Русскую Америку с пустыми руками, если в двух пространственных контейнерах можно взять с собой более ста тонн полезного груза. Чтобы более точно узнать, в чём остро нуждаются жители Дальнего Востока и Аляски, я не придумал ничего лучшего, как обратиться в столице к представителям Российско-американской компании. К тому же в начале сентября в Санкт-Петербург после двухлетнего кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка» вернулся одноклассник Пушкина по лицею Фёдор Матюшкин. Кто как не он должен был знать все новости с края Земли, куда я намеревался отправиться.

Явившись в столицу, я первым делом посетил Антона Дельвига, чтобы выяснить, где я могу найти Фёдора Матюшкина. К счастью, приятель был хорошо осведомлён о местопребывании нашего однокашника и его ближайших планах. Оказалось, что Фёдор почти безвылазно сидит в Кронштадте и ждёт отпуск, дабы съездить в Москву, чтобы увидеть матушку.

Договорившись с Антоном, что мы с ним вместе в ближайшие дни навестим Матюшкина, я отправился в управление Российско-американской компании, что находилась на Мойке.

Чтобы добиться приёма у Первенствующего директора Российско-американской компании пришлось козырять близким знакомством с Императорской семьёй.

Согласен. Подобное поведение не делает чести, но не используй я громкие имена, и неизвестно, когда я смог бы увидеть бессменного директора компании – Михаила Матвеевича Булдакова.

Дело в том, что я застал Михаила Матвеевича практически на чемоданах, поскольку он собирался в отпуск и намеревался отправиться к себе на родину в Великий Устюг. Так что, можно сказать, что я случайно застал Булдакова в столице.

– О чём вы хотели поговорить, ваше сиятельство? – предложил мне мягкое кресло у окна директор и тут же уселся в соседнее.

– Дело в том, что на днях я собираюсь на своём самолёте вылететь в сторону Аляски и могу взять с собой попутный груз, необходимый местным жителям. Хотел узнать, в чём более всего нуждаются ваши подчинённые, – не стал я ничего придумывать и выложил Булдакову цель своего визита.

– Как всегда и везде в первую очередь нужна мука, – заявил директор. – Но насколько я знаю, у вас такой же самолёт, как и у нашей компании. А это значит, что вы сможете взять с собой от силы пятьдесят пудов. Можно сказать, что это капля в море необходимого. Тем не менее, я вам глубоко признателен за желание помочь нашей компании.

– Ваше высокоблагородие, насколько мне известно, для снабжения провизией вашей компании в Калифорнии заложен Форт-Росс. Поэтому мне несколько странно слышать о том, что на Аляске не хватает хлеба, – честно расписался я в своём недоумении. – Отчего так?

– Близкое соседство с океаном не даёт выращивать нужное количество хлеба, – объяснил мне Булдаков. – Всё есть. Овощи, фрукты, скотина. Даже картошки снимаем аж два урожая в год. А вот с зерновыми дело обстоит более, чем печально.

Это я удачно зашёл. У кого-то с хлебом всё кисло, а кому-то его пристроить нужно, не обвалив при этом местный рынок.

– У меня есть большое количество высокосортной муки, и я готов доставить её на остров Ситка, который, собственно говоря, является конечной точкой моего маршрута. Что вы скажете про объём в три тысячи пудов? – поинтересовался я у директора.

– Я знаком с вашими достижениями в земледелии, – медленно кивнул Булдаков. – Но три тысячи пудов почти целиком займут трюм средних размеров шлюпа. Вы готовы снарядить экспедицию, чтобы доставить хлеб на Аляску? Боюсь, компания не сможет оплатить вам такую объёмную перевозку через три океана.

– Меня вполне устроит, если компания купит у меня такой объём муки по цене, установленной на столичной бирже, – заверил я директора. – Позвольте мне самому решать, как я его доставлю в Америку. В свою очередь обещаю, что перевозка не будет вам стоить ровным счётом ничего.

– Ваше сиятельство, вы уже бывали на острове Ситка и знакомы с местными аборигенами? – прищурился директор.

– Пока ещё не был, но надеюсь посетить. А почему вы об этом спросили.

– Мне известно, что вы хороший артефактор, и я подозреваю, что у вас есть свой пространственный карман огромных размеров, раз уж с такой лёгкостью позволяете себе говорить о больших объёмах. Дело в том, что шаман одного из племени колош формирует Перлы, позволяющие незаметно перевозить некоторые грузы. Я снарядил на Аляску несколько экспедиций, и некоторые их участники возвращались с подобными артефактами. Правда, объёмы их пространственных карманов были не впечатляющих размеров. Вот я и подумал, что есть какая-то связь между вами и шаманом колош.

Интересные сведения мне преподнёс директор. Оказывается, о пространственных карманах знают все кому не лень. Я почему-то думал, что это тайна за семью печатями. Теперь понятно, почему мало кто удивляется, когда я иногда демонстрирую свой контейнер – людям о них известно. Может кого-то, и поражают размеры моего пространственного кармана, но не более того.

– Не скрою – так называемый карман у меня действительно имеется. Но сделан он был отнюдь не на Востоке. Это как-то повлияет на моё желание помочь вам в снабжении ваших людей провизией?

– Ни в коем случае, – помотал головой Булдаков. – Ваша цена муки и способ доставки вполне устраивающие. Что вы скажете, если я немедленно прикреплю к вам своего помощника, который оценит качество товара и подтвердит факт его доставки. К тому же, он может послужить своего рода лоцманом во время вашего перелёта. Если вы не летали дальше Урала, то боюсь, вам трудно будет проложить маршрут до Аляски. А у нашей компании имеются маяки на всём пути следования. Кстати, а больше вы ничего не имеете предложить на продажу? Я слышал – у вас лапша хорошего качества производится.

– Лапши быстрого приготовления у меня мало – её быстро оптовики забирают, – после некоторого раздумья ответил я. – Могу доставить обычную лапшу из твёрдых сортов пшеницы. Объём в две тысячи пудов вас устроит?

– Это какого же размера у вас карман? – по-простецки почесал макушку Булдаков. – Конечно, устроит. Вот только половину груза нужно будет доставить в Петропавловск. Не переживайте – это будет по пути и вам не придётся перестраивать маршрут.

Насчёт маяков директор прав. Если по всей европейской части России с подачи Бетанкура имеются люди с Перлами-маяками, по которым в воздухе всегда можно определить в каком месте ты находишься, то Уральские горы Министерство путей сообщения ещё не пересекло. Так что проводник от Российско-американской компании мне не помешает.

После моего согласия директор попросил секретаря пригласить в кабинет своего помощника Юрия Степановича, который во время моего турне будет исполнять роль экспедитора-лоцмана. Вечером того же дня мы вылетели в Велье, где мои люди под присмотром молчаливого тридцатилетнего экспедитора загрузили в мой контейнер почти пятьдесят тонн муки, а заимствованный у Кати, под потолок забили мешками с лапшой. На следующий день в обед мы вернулись в столицу, а вечером курьер Российско-американской компании доставил мне чек с авансовым платежом, где была прописана половина обговорённой с директором суммы.

Не успела от ворот отъехать карета с курьером, как сын слуги Степка примчался в кабинет и доложил, что во дворе меня дожидаются Антон Дельвиг и Фёдор Матюшкин.

– Скажи своей матушке, чтобы она на троих ужин приготовила. Ну и закуски какой-нибудь сообразила. А отцу передай, что я велел баньку затопить, – дал я распоряжение и пошёл встречать приятелей. – Ко мне одноклассники в гости пожаловали.

Почти до полуночи мы с приятелями парились, глушили алкоголь и болтали.

Антон поведал, что устроился в коллегию Министерства Финансов, но ищет пути, как бы перейти в какое-нибудь другое ведомство.

Фёдор рассказал о своём странствовании и о том, что за время кругосветки успел сблизиться с мичманами Литке и Врангелем. А ещё приятель хотел съездить домой и сетовал, на то, что его обделили орденом Святой Анны, поскольку он ещё не является морским офицером.

Я, конечно, мог посодействовать однокласснику с отпуском и заслуженной наградой, но тогда мне пришлось бы брать на себя долг.

Из биографии одноклассника я знал, что в конце этого года тот получит отпуск, а к февралю следующего его командир Головнин выбьет в морском ведомстве Фёдору звание мичмана и Анну третей степени. Так что я убедил приятеля, чтобы тот не хандрил и всё в его службе и карьере сложится хорошо.

– Может, девушек пригласим? – ближе к полуночи заплетающимся языком предложил Дельвиг.

– Вполне нормальное желание, – согласился я. – Только не в этот дом. Меня потом слуги жене сдадут. Да и каждая собака мой дом знает.

– Значит, мы сами к дамам пойдём, – заявил пьяненький Фёдор. – Князь, где у тебя ближайший салон, где примут таких красавцев, как мы?

На счёт красавцев, я бы поспорил. Никто из нас троих на роль фотомодели явно не тянул. Но адрес ближайшего публичного дома приятелям я подсказал. Сам же сослался на усталость и, проводив однокашников, брякнулся спать.

Первая наша остановка после Москвы была в Ревде.

Юрий Степанович что-то пытался возразить и привести какие-то аргументы, но мне было плевать. Мой самолёт и мой груз – как хочу, так и лечу. Кому не нравится – могут идти на Аляску пешком. Мне нужно было посмотреть, как обстоят дела на моём заводике, и я это сделал, посадив гидроплан прямо возле Демидовских цехов.

В целом приготовлениями к выпуску новых сталей я остался доволен. Две новых печи уже достроены. Руду и уголь постоянно подвозят. Неплохо бы ещё прокатный стан добавить, но в Нижнем Новгороде уже думают над этим вопросом.

Не всё, конечно, так гладко, как хотелось бы. Но нанятый мной в Туле и вышедший на пенсию оберцегентнер* Павел Петрович Дивов соответствовал своей фамилии и проявлял максимум смекалки и своих организаторских способностей, чтобы провести первую плавку к Рождеству.

* Оберцегентнер – штаб-офицерский чин 9-го класса в горном ведомстве Российской империи. Согласно горной табели о рангах, соответствовал чину капитана военной табели.

Следующая посадка была в уже Иркутске на Ангаре. Наш лоцман, пользуясь, случаем передал местным купцам распоряжения из главного офиса РАК и захватил целый мешок писем, адресованных жителям Петропавловска и Русской Америки.

Затем были Авачинская бухта с Петропавловском и Павловская гавань на острове Кадьяк, где мы оставили половину груза. В конце почти недельного перелёта мы приводнились в незамерзающем Ситхинском заливе, на берегу которого вокруг Михайловской крепости был расположен посёлок Новоархангельск, являющийся столицей Русской Америки.

Со слов Матюшкина я знал, что на данный момент в посёлке проживает две сотни русских и тысяча индейцев. Я, как человек, выросший в двадцатом веке, думал, что увижу национальное жилище индейцев.

Но как говорил любитель печной живописи кот Матроскин: фиг вам! В обычных деревянных домах местные индейцы живут. Сам я дома не подсчитывал, но навскидку что-то около сотни строений точно было.

Мало того в посёлке имеются церковь, начальная школа, судоремонтная верфь, цейхгаузы** и мастерские.

** Цейхгауз – здание или помещение, где хранились запасы обмундирования, снаряжения, вооружения, провианта и амуниции.

Мне стало интересно – на какие шиши построен такой огромный посёлок, что во многих домах в окнах стёкла, чего у меня в Крыму пока ещё нет. Со слов моего одноклассника в двухэтажном доме начальника Русской Америки, и вовсе помимо огромной библиотеки ещё и настоящее пианино имеется.

– Всё очень просто, Александр Сергеевич, – решил провести для меня курс экономики Юрий Степанович. – Если для компании средняя шкура калана обходится в тридцать рублей со всеми расходами на добычу и транспортировку, то на Дальнем Востоке она стоит сто пятьдесят рублей, а в Петербурге уже все четыреста. Но в Кяхте купцы из Китая дают за неё минимум пятьсот рублей либо десять пудов первосортного чая – в Европейской части России такой чайный груз стоит уже не менее девятисот рублей. Вот и считайте, какая прибыль с одной шкуры «морского бобра».

И всё это под руководством одной компании. Побольше бы таких компаний, да поменьше им палок в колёса совали – тогда б и жить стало бы веселее.

Пока Юрий Степанович объяснял мне особенности экономики его компании, мы дошли до бревенчатого частокола, за которым находился дом правителя Русской Америки.

Возле ворот стоял мужчина средних лет в мундире морского офицера и с интересом смотрел то на нас, то на причал, где был пришвартован мой гидроплан.

Юрий Степанович проявил инициативу и представил нас с графом начальнику Русской Америки – Семёну Ивановичу Яновского.

Видимо, как гидропланы, так и гости не часто появляются в этой глуши, потому что даже после знакомства Яновский смотрел на нас с явным любопытством.

В принципе, его понять можно. Служить у чёрта на куличках, где из всех развлечений только книги да алкоголь – так себе жизнь. А тут, какие-никакие гости пожаловали – хоть какая-то отдушина.

Зайдя в дом, мы вчетвером прошли в кабинет местного правителя, где нас встретили запах табака, книжные шкафы, и карта северной части Тихого океана, висящая на стене за большим двух тумбовым столом.

– Это вам от Булдакова, – протянул я бумаги Семёну Ивановичу, после чего он указал нам на мягкие кресла возле его стола, а сам уселся во главе и принялся изучать документы.

Яновский бегло просмотрел бумаги, кивнул и наконец-то поднялся.

– Ваше сиятельство, из письма Михаила Матвеевича я понял, что для перевозок вы используете пространственный карман. Вы уже бывали в наших краях?

Намёк на местных шаманов был более, чем понятен. Поэтому мой ответ был таким же, как и Булдакову:

– Мои Перлы не имеют никакого отношения к вашим землям. Впрочем, при выгрузке муки и лапши вы сами сможете в этом убедиться. Насколько мне известно, местные шаманы не формируют Перлы, создающие карманы таких размеров, как у меня.

– Что ж, тогда пройдёмте на склад? – предложил Яновский. – Или, может сначала, покушаем и чайку попьём?

– Давайте сначала закончим с делами, – возразил я. – А потом уже и по трапезничаем и поговорим.

Пока местные работники под присмотром Юрия Степановича разгружали мой контейнер, мы с графом сидели на бревне и смотрели за работой.

– Когда вы меня познакомите с местным шаманом? – поинтересовался я у Толстого, который задумчиво разглядывал снующих туда-сюда грузчиков.

– Завтра с утра и сходим, – заверил меня граф. – Только нужно будет у Яновского проводника выпросить.

– А вы сами разве не знаете дорогу?

– Я был здесь, когда Баранов местных колош по всему острову гонял, – не отрывая взгляда от рабочих, объяснил Толстой. – Так что многое могло измениться с тех времён.

Я проводил взгляд графа и заметил, что он рассматривает рослого парня лет шестнадцати, который цветом кожи несколько отличался от остальных индейцев. Решив, что это вполне может быть сын графа я в который раз присмотрелся к Толстому и не нашёл ничего общего в чертах его лица и грузчика.

– А что с метисами происходит, если с родителями что-то случится? – поинтересовался я у графа.

– Ничего не происходит. Племя его с распростёртыми объятиями примет к себе. У колош матрилинейная система родства, – пояснил граф. – Так что метисы, рождённые индианками от русских, имеют в их обществе вполне равноправный статус.

– Я так понимаю, что у вас от местной индейки есть ребёнок. Не интересно узнать его судьбу?

– Нет, – отрезал граф. – Жизнь местных индейцев полна невзгод и опасностей, а потому, за редким исключением, коротка, как жизнь бабочки-однодневки. Не хочу знать, что с моим ребёнком могло случиться, что-то плохое. Лучше я буду пребывать в безызвестности, чем горевать по ещё одному ребёнку.

Я знал биографию графа. Поэтому мне нечего было сказать человеку, сожительствующего с цыганкой, от которой у него за всё время совместной жизни родилось одиннадцать детей, и только одна дочь – Сарра – дожила до семнадцати лет. Все остальные рождались либо мёртвыми, либо умирали в младенчестве.

На следующее утро мы с графом и проводником покинули Новоархангельск и направились в сторону гор, а ближе к полудню вышли к устью реки.

Там стояла деревня. Меня уже не удивляли деревянные избы. Разве что крыши домов. Те были покрыты дёрном, и потому казалось, что люди решили над головой заиметь свой личный газон. Но такие крыши я уже и в Новоархангельске заметил.

Само селение было огорожено редким частоколом. У ворот стояло два воина с копьями и чём-то разговаривали между собой.

Граф что-то им сказал на местном языке. Один воин смерил нас взглядом, а затем махнул рукой, мол, проходите.

Шаман сидел посреди деревни у костра.

Старик, седой, глаза, как у совы.

– Ты пришёл, – сказал он мне на вполне понятном русском.

– Пришёл.

– Хочешь получить эссенцию?

Не знаю, как работает местная магия. Может с шаманами и вправду духи разговаривают да предсказывают будущее. Тем не менее, вопрос старика поставил меня в тупик и я не стал врать:

– Хочу.

– Зачем?

– Чтобы делать Перлы.

– Для кого?

– Для людей.

– Каких?

– Русских. Тлинкитов. Кто попросит.

– Лжёшь, – зыркнул на меня своими глазами старик, что у меня аж волосы на загривке дыбом встали. – Ты хочешь силу.

– Хочу. Но не для власти.

– А для чего?

– Чтобы строить будущее.

– Тогда плати. Он знает как, – кивнул шаман на графа, стоящего от нас метрах в пяти. – В полночь приди к хижине у реки.

– Кто будет ждать?

– Анё’ша.

– Кто она?

– Дочь моего брата.

– А она знает?

– Знает.

– И согласна?

– Она знает, что это нужно.

Вот так вот просто шаман меня сосватал к своей племяннице. Не шаман, а сутенёр какой-то.

С другой стороны – я знал, на что иду, так что отступать после путешествия на край света довольно-таки глупо и Перл выносливости мне в помощь.

Полночь. Хижина. Факел у двери.

Анё’ша ждала у двери. Рассмотрев меня в свете огня, девушка что-то прощебетала, открыла дверь и жестом руки пригласила войти внутрь.

Я не буду описывать, что было дальше. Это не тайна. Но и подробностями делиться не считаю нужным.

Могу только сказать, что утром Анё’ша с помощью жестов объяснила, что я должен прямо сейчас идти к шаману.

Вот так, даже не напоив на дорожку чаем (или что там пьют индейцы), меня выставили за дверь. Как говорится: сунул – высунул – беги.

Деваться было некуда, и я поплёлся в деревню колош, где меня уже ждал шаман.

Через час пути по почти неприметной тропинке мы оказались возле входа в пещеру.

Внутри было светло. Сверху в потолке – провал. Дневной свет падал прямо в середину.

По стенам стекала вода и собиралась в небольшое озеро.

По периметру озера, как грибы после дождя, выросла дюжина колодцев.

Из них сочился молочно-белый свет – эссенция Пространства, живая, пульсирующая, как дыхание.

На мой взгляд, размеры колодцев были скромнее того, что мы с Катей обнаружили в Ямсе, но их количество с лихвой это компенсировало.

– Ты можешь взять, – кивнул мне в сторону озера старик.

– Сколько?

– Столько, сколько сможешь нести.

– А если возьму больше?

– Тогда не донесёшь.

– А если попробую?

– Тогда забудешь, зачем пришёл, – ответил шаман и вышел из пещеры.

Насчёт «не донесёшь и забудешь» – бред, конечно. То, что местный шаман не умеет формировать большие Перлы, не означает, что этого не могу делать я. Тем не менее, наглеть я не стал и осушил каждый колодец на три четверти, чтобы в дальнейшем источники восстановились. Кто знает – может мне приспичит ещё раз сюда вернуться. Обидно будет, если я прилечу, а в пещере меня ничего не будет ждать, кроме озера.

– Как всё прошло? – встретил меня в Новоархангельске Толстой.

Я прикинул общий объём эссенции Пространства, который у меня получится, если я развею двенадцать получившихся у меня Перлов. По приблизительным подсчётам должно с лихвой хватить на шесть огромных Перлов, каковые были у меня с Катей. Так что на вопрос графа я честно признался, что ожидал меньшего.

– Я ваш должник, – напомнил я Фёдору Ивановичу.

– Мне не нужны деньги, Александр Сергеевич, – ответил тот. – Но не откажусь от Перлов здоровья.

– В таком случае давайте продолжим этот разговор в Москве, – предложил я. – Там я могу сформировать любой артефакт для человека, на которого вы мне укажете.

В записках современников о графе я где-то встречал версию, что за свою жизнь он на дуэлях убил одиннадцать человек. По слухам у Толстого даже имелся список убитых им людей и когда у него умирал ребёнок, он напротив одной из фамилий рисовал православный крест и ставил надпись «Отомщён». Так что я не видел ничего удивительного в том, что он хочет спасти своих детей. Вполне объяснимое желание и я готов ему помочь.

* * *

Вот не стоит спрашивать, ради чего я превозмогал, и реально рисковал жизнью.

Я сам расскажу.

Вовсе не трудно догадаться, что перелёт из Аляски до Москвы во второй половине ноября – дело мутное. Во всех смыслах этого слова.

Немного лишнего задержался я на Аляске, вот и лечу теперь обратно, как полоумный, невзирая на туманы, снегопады и прочие неприятности, включая обледенение.

Что характерно, не на круизном лайнере, который с его высоты полёта, этих проблем не замечает, а фактически на самодельном фанерном самолётике.

Казалось бы, в чём дело? Этот мир нетороплив, и тут никто никуда особо не спешит.

Вопрос спорный, как по мне. Катеньке двадцать второго ноября восемнадцать лет исполнится!

И это важно! Все остальные дела и проблемы могут подождать.

Всё-таки я долетел! Самолёт под списание – фанера напрочь потрескалась. Под самый конец мы самолёт уже втроём тянули, еле вытаскивая. Но затащили! Он долетел. И мы вместе с ним. Чудо, не иначе!

Недаром оба пилота сразу после приземления в храм умчались. На святом духе и какой-то там матери, постоянно поминаемыми пилотами, мы кое-как до посадочной полосы добрались, за которую сошёл замёрзший участок реки, и плюхнулись туда, вовсе не куртуазно, а как полено, которое пнули по заснеженной дорожке.

Зато я за день до праздника успел вернуться. И это плюс.

Подарки… Их есть у меня. Понятное дело, что это не Перлы Пространства, те самому нужны, а вот три дюжины шкур каланов, пусть пока и не лучшей выделки, вполне себе станут хитом сезона. Но не вдруг, а когда их обработают и превратят в шубы и полушубки. Глядишь, и мелкой сестричке моей жены модный мех перепадёт. Она уже заневестилась. Всего-то на пару лет младше Екатерины. Ещё у меня припасено полдюжины шкур морских котиков. И это всё.

Всё, что мне удалось выменять на одну из полутора ведерных технических ёмкостей, куда был залит спирт. Отчего я сам не догадался спирт в пространственный карман загрузить, не знаю. Просто не догадался.

Водку и коньяк местные жители оценивали заметно ниже. В итоге мы чуть не грохнулись, когда самолёт начал обледеневать, попав под мокрый снег.

И это ещё раз подтвердило аксиому, что жадность наказуема. Дороговато и тяжело мне подарки обошлись.

Так-то спирт должен был нас спасать от обледенения, вот только его ополовиненных запасов на весь полёт не хватило. В итоге мне пришлось упираться, помогая пилотам магически. Но я справился.

* * *

Чисто теоретически я надеялся, что день рождения жены мы отметим в узком кругу, у нас в Захарово. Фиг я угадал.

Мне буквально на пальцах объяснили, что для московского губернатора такой афронт неуместен. Не, ясное дело, что без знакомой мне распальцовки, а скорей, более близкой к еврейскому театру, но дали-таки понять, что это просто фу, как неприлично.

К счастью, с меня потребовались только деньги. Не так много, но и не мало. Этак тысяч в сто двадцать мне восемнадцатилетие жены встанет. Хорошо, что я муку и лапшу успел удачно продать, и они мне этот расход частично перекрыли. Всё не так обидно. Но на будущее я зарёкся празднества в Москве справлять. Каких-то неправильных денег они стоят…

Кстати, для девушки в этом времени восемнадцатилетие – далеко не кармическая дата. Она ей ничего не добавляет – ни в правах, ни в обязанностях. Тем более, для замужней дамы, каковой по своему статусу моя Катенька и является. Так что вопрос у нас вовсе не в отмечании значимой даты, а в том, что это день рождения дочери губернатора, ради которого он снял залы недавно отстроенного Дворянского собрания.

Собственно, полный масштаб мероприятия до меня дошёл лишь в момент празднования.

Что могу сказать – Голицын великий демократ! Купцы первой и второй гильдии прибыли чуть ли не в полном составе, и московские дворяне практически затерялись в их рядах.

Ох, и разгулялся же я. Столько интересных разговоров с купцами провёл! Планов – громадье!

Кстати, жене больше двухсот тысяч только деньгами подарили, не считая всего остального. Так что если я и зарекался от чего, то это теперь не точно… Нормальные же инвестиции вышли!

Впрочем, не об этом мои заботы и, как ни странно, радости.

Пока я гонял на Аляску, при дворе и в столице много всего случилось, и я выпал из фокуса внимания светского общества и придворных. И слава Богу!

Закладки у меня поставлены долговременные, а имперская машина неповоротлива. Но я уже успел заметить и понять, что некоторые из моих идей начали работать. Поэтому стоит набраться терпения и немного подождать, желательно никуда особо не высовываясь. Пожалуй, самая верная тактика на сегодняшний день.

* * *

– Ваше Сиятельство, у нас вал заказов на калийные удобрения! – порадовал меня мой управляющий Селивёрстов, поставив эту новость впереди остальных, – Двести двадцать тысяч пудов!! Это как⁈

– К сожаленью, Никифор Иннокентьевич, это не так уж и много. Всего лишь означает, что на следующий год в России с двухсот двадцати тысяч десятин земли снимут полуторный, а то и двойной урожай, против обычного. Недаром же мы рекомендуем пуд удобрений на десятину использовать. Для нас цифра хороша, а в масштабах страны прибавка урожая будет не сильно заметна. Зато, как выйдем на миллион пудов, вот там – да. Вся страна прибавку в урожае заметит. Но такое лишь на следующий сезон случится. Сейчас многие удобрения ради пробы берут, а всплеск интереса и заказов я позже ожидаю, – тем не менее, не мог я не порадоваться эффективности той простенькой рекламы про прибыль при использовании удобрений, которую я описывал в своих статьях.

Даже представить себе не готов, какое количество споров у помещиков произошло по этому поводу. Но попробовать решили многие, и сделали заказы. Одни, поверив, а другие, из вредности, чтобы потом сказать, что в земледелии жить надо по старым заветам, а не по новой моде, но и они хотя бы десяток пудов себе всё равно заказали.

– Миллион пудов? А как мы справимся с их доставкой? – выпучил глаза мой управляющий.

– Слушай, но как-то же справлялись раньше, когда соль на Нижегородскую ярмарку везли? Строгановы ещё в прошлом веке по два – три миллиона пудов в год по Каме доставляли, пока пермских соледобытчиков Поволжье ценами не перебило. А у нас маржа с пуда поболее будет, чем за соль. Этак, раз в несколько. И конкурентов не предвидится. Но в одном ты прав – для столь серьёзных объёмов доставки нам свой человек нужен в руководстве. Вот и найди мне, кому такое место можно доверить, – озадачил я Селивёрстова, перейдя с ним на «ты» после его растерянности.

Так-то, логистика – это очень важно! Страна у нас большая, расстояния огромные и расходы на доставку порой цены на товар раза в полтора могут увеличить.

Вопрос у меня далеко не праздный. Перл Пространства даёт возможность создать телепорт. А если подойти к этому делу грамотно и с выдумкой, то можно фантастические грузопотоки по всей стране перемещать.

У меня в голове невольно возникли ассоциации с сортировочной станцией, где одни товары будут приниматься, а другие отправляться обратно. И всё фактически моментально и без особых затрат! Это ли не чудо!

Этакие услуги железной дороги, но в экспресс-варианте.

Откуда такие мысли? Так у меня в сундучках нужного аурума припасено на три парных Перла Пространства, ну, или на шесть хранилищ.

Если кто не понял, то поясню: при правильной организации транспортировки я могу те же калийные удобрения из Прикамья в Велье переправить очень быстро. В полном объёме, если дело правильно поставить.

Скажем, для начала организовать его так, чтобы телепорт мог пропускать тонн по двадцать – тридцать в час.

Сложно? Нет, не очень.

Нужен всего лишь ровный, гладкий пол и сотня дисциплинированных парней с нормальными тележками. А также, пара диспетчеров и бригады по загрузке – выгрузке.

Если прикинуть, то я за пару дней могу из Соликамска в Велье все удобрения доставить. Вот только здесь мне нужна лишь половина. Вторую нужно в Нижнем Новгороде отгрузить.

– Никифор Иннокентьевич, – обратился я к своему управляющему, – А молодые и крепкие парни, желающие зимой прилично заработать, у нас найдутся?

– Вам сколько надо? – тут же встал в стойку Селивёрстов.

– Мне не любых. Сначала мы их проверим. Скажем, дадим в руки тележку с грузом в шесть пудов, и пусть они сорок сажен на время пробегут. Норматив им установим. Кто справится, тех и будем рассматривать.

Хм, так-то всё весело. Но вот я отчего-то догадываюсь, на кого вся эта эпопея с тележками и Перлами свалится. Я и очень хотел бы сказать, что это пока не точно, но, блин, уже уверен – точно на меня!