Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Самое интересное заключалось в том, что с той стороны контейнер тоже был открыт и в проходе я видел собственную жену, которая магией воздуха перебирала свои наряды.

– Солнышко, – негромко обратился я к Кате, которая стояла в нескольких шагах от меня. – Ты у себя в контейнере видишь тоже, что и я.

– Как я в своём контейнере могу увидеть то, что находится в твоём? – повернула ко мне голову Катя.

– А ты посмотри ещё раз.

– Ой, – прикрыла ладошкой рот жена после того, как выполнила мою просьбу. – Он стал больше и на другом конце ты стоишь. Или кто-то очень похожий на тебя. Я, кажется, догадываюсь, как такое возможно, но нужно проверить.

С этими словами Катя деактивировала свой Перл и умчалась в дом, а мой контейнер между тем принял привычный размер.

– Вот! Нашла испытателя, – гордо заявила о своём возвращении жена, держащая на руке местную кошку. – Ты сейчас в свой контейнер её запустишь, а я поманю к себе.

– Она же не дура, чтобы бежать к тебе через два контейнера, если услышит твой голос в нескольких шагах от себя, – с явным скепсисом воспринял я затею жены.

– А я её рыбой из бочки поманю, – возразила Катя.

– Солёной? – с сомнением посмотрел я на кошку, мурчащую в руках жены.

– Но она ведь об этом не знает.

В общем, кинул я кошку в свой контейнер. Как предсказала Катя, животное примчалось к ней, увидев зависшую в воздухе рыбу. Более того – кошка вышла из Катиного контейнера, когда та подтащила приманку к себе и положила у ног.

Обнюхав рыбу, кошка жалобно мяукнула, мол, обманули. После это гордо подняв голову и задрав хвост, ретировалась из комнаты.

– Эх, – вздохнула жена. – Такой испытатель сбежал. А у меня столько планов на неё было.

– Например?

– Можно было бы привязать ей на шею бантик и посмотреть с ним она выйдет с другой стороны или нет, – объяснила свою идею Катя. – Представляешь – ты, например, в столице, а я у родителей. Открыли одновременно контейнеры, и ты мне с котом что-нибудь передашь.

– А ничего что в наши контейнеры спокойно лошадь с телегой въедет?

– Согласна. Я так глобально не успела подумать, – задумчиво покрутила Катя локон волос. – А представляешь, сколько фруктов сразу можно из Крыма привезти? Только и знай, что загоняй в контейнер груженые подводы, а с другой стороны, принимай их.

– Пока никому не говори об этом открытии, – попросил я жену. – Иначе мы с тобой не подводы с фруктами будем через контейнеры гонять, а личный состав Российской Армии. Да и вообще, найдётся немало желающих переместить груз и людей из одного конца страны в другой. Кстати, надо бы проверить может ли человек зайти с твоей стороны и выйти с моей. Ну и неплохо бы узнать, насколько далеко друг от друга контейнеры между собой связываются. Вдруг такое возможно, только если мы находимся рядом.

На самом деле вопросов больше, но одно уже понятно – мы создали семейный телепорт.

Глава 13

Как бы не пытался негодовать граф Аракчеев, а дело сдвинулось с мёртвой точки. Александр Первый, который под влиянием своего окружения стал заправским консерватором, сумел всех удивить. Он действительно пытается что-то полезное сделать для страны. Собственно, он и в той Истории пытался что-то делать, но над ним висел Дамоклов меч отцеубийцы, а его отца обожала армия.

Неудачно у него вышло и со льготами для чужеземцев. В той же Польше и Прибалтике он отменил крепостное право, а у себя, в центре страны – нет.

Ещё и польским панам дал немало преференций, словно забыв, что их войско, почти в сто тысяч, было у Наполеона в союзниках, и именно поляки славились своим необузданным мародёрством и беспредельным насилием. Фактически, на время кампании, поляки взяли на себя значительную часть снабжения французской армии, грабя деревни и усадьбы на своём пути, а заодно насилуя всех от мала до велика.

И когда тем польским выродкам, которые умудрились выжить и вернуться обратно досталось больше, чем победителям, наше офицерство взбычало.

Все эти претензии мне не раз пришлось услышать, в разговорах Общества. И как по мне – они вполне справедливы.

Да, многие польские паны были сосланы в Сибирь. Интересно, что тем полякам, которые попали в плен, в какой-то мере повезло больше, чем они могли ожидать. Их отправили в Сибирское казачье войско, где они стали родоначальниками многих казачьих династий с несколько необычными фамилиями вроде: Сваровских, Костылецких, Стабровских, Лясковских, Жагульских.

Ох, уж времена и нравы! Я бы… Нет, ни в какую Сибирь их не отправлял. Вешал. Прямо там, где они грабили, и чувствовали себя хозяевами.

Сколько крестьянской крови на каждом из них, и изнасилованных баб, девушек, а то и вовсе девочек! Но Александр и тут умудрился свой народ унизить.

Ни с кого из поляков за этот беспредел по суду не спросили.

А зря. Там, на пути наполеоновской армии не только крепостные попадались, которых наш государь, видимо, за людей не считает, но и дворяне, в чьих усадьбах шляхтичи особо любили развлекаться, порой зависая там на неделю.

Эти сведения на меня выплеснули те офицеры, которые результаты польской оккупации зачастую видели своими глазами. И отчего-то эта мотивация будущих декабристов была мне незнакома. Вот нигде про неё ранее не упоминалось.

Может, Император и был вынужден кого-то простить, из политических соображений, но русский офицер – нет, не смог.

Особенно тот, чью невесту – соседку, а потом и его сестрёнок шляхтичи по кругу пустили, со смехом и подробностями передавая их усадьбы от отряда к отряду. Далеко не одна сотня польских уланов той дорогой прошлась, продвигаясь к Москве.

А я поддержал законное развитие судебного процесса.

Для начала, просто деньгами. Всего лишь попросил членов нашего Общества ставить меня в известность о любых случаях мародёрства и насилия, а сам очень быстро начал собирать штат частных сыщиков. Да, дорого выходит. Но не дороже войны или бунта. Претерплю.

Зато я вскоре нашёл одного из тех, кто сам всё видел и страдал. Практически, всё на его глазах происходило, когда он, пятнадцатилетний подросток, почти неделю прятался на голубятне, питаясь овсом. Его старшую сестру и её служанку изысканно и с фантазией имели офицеры в особняке. Две младшенькие, которые спрятались среди крепостных девок, оказались во дворе. И там офицеров не было.

Зато рядовые уланы, пересмеиваясь, в очередь стояли у конюшни, куда согнали всех девок с деревни. И у многих уже были заранее распущены пояса на шароварах.

Вот таких парней я и находил, помогал им деньгами, предоставлял юристов и нанимал сыщиков.

Мотивированный дворянин клещом вцепится теперь во все увиденные польские изыски и использует предоставленные ему возможности. Он за всё со шляхтичей стребует, по полной, даже за девушек из крепостных. За всех отомстит. По Закону.

Когда мы только начали, польская шляхта завопила о «произволе», но документы были железными: показания свидетелей, приказы о конфискациях, даже записи в полковых журналах, где хвастливые уланы описывали свои «подвиги».

Очень живо описывали, если что. Со вкусом. Понятно, что не о крепостных девках писали, а про дворянок. Крепостные не в счёт.

М-м-м… И что я должен сделать? Понять и простить?

Нет, не готов.

К чему я это рассказал. Так просто моё предложение Николаю – объявить ряд польских панов военными преступниками, кому-то из его советников показалось чрезмерным.

Ну-ну. Вскоре полыхнёт Речь Посполитая, тот же князь Константин из Варшавы быстро свалит, а наши войска кровью умоются.

Не лучше ли заранее чистку провести? Тем более, что в этих преступлениях среди поляков, которые нынче обосновались в Варшаве, виновен каждый первый. Мародёрство и беспредельное насилие у них в крови.

Короче, как могу, тушу тот пожар, который вот-вот может разгореться.

Великий князь Константин…

Не, он неплох. Он даже попытался что-то создать, вроде военных округов. Вот только шляхтичей он не устроит. У них своя тематика и мечты.

Беда в том, что польских войск вокруг него больше, чем русских, а русским офицерам Константин старательно внушал, что конфликт Империи не нужен, и его стоит избегать любыми способами.

Довнушался. Когда полыхнуло, половина русской армии просто оказалась не готова к тому, чтобы начать стрелять в повстанцев. Все чего-то ждали, типа, его приказа, но не дождались. В итоге поляки, в недалёком будущем, захватят все арсеналы.

Великий князь Константин Павлович, наместник Царства Польского, был человеком противоречивым. С одной стороны – брат императора, солдат до мозга костей, искренне желавший порядка. С другой – наивный романтик, веривший, что поляки когда-нибудь полюбят Россию, если им дать поблажек.

Проигравшим полякам поблажек дали даже больше, чем своему народу.

Но поляки любили только одно – свою Речь Посполитую. В мечтах. И ненавидели всё русское.

Я это знал. Знал и то, что скоро в Варшаве вспыхнет мятеж. Что русские гарнизоны будут вырезаны, что арсеналы разграбят, а потом поляки начнут вешать тех, кто не успел бежать. Знал, что Константин, вместо того чтобы дать приказ стрелять, будет уговаривать всех «не поддаваться на провокации», пока его самого не вышибут из дворца.

И потому мой разговор с Николаем был жёстким.

– Ваше Высочество, – я положил перед ним папку с документами, – Тут не просто донесения. Это приговор.

Он медленно перелистывал страницы. Списки имён. Описания зверств. Показания свидетелей. Польские офицеры, которые ещё вчера грабили русские деревни, сегодня разгуливали по Варшаве в мундирах с русскими орденами.

– Ты предлагаешь арестовать их всех? – Николай поднял на меня холодные глаза.

– Нет. Я предлагаю их расстрелять.

Тишина.

Потом он откинулся в кресле, постукивая пальцами по столу.

– А Константин?

– Константин Павлович либо согласится, либо отправится в отставку. Польша – пороховая бочка. Если мы не вынем фитиль сейчас, взрывом нам снесёт половину империи.

Он задумался. Я знал, о чём он думает. О том, как Европа завопит о «кровавом деспотизме». О том, что Австрия и Пруссия начнут шептаться. О том, что даже свои могут не понять.

Но я знал и другое.

– Они уже готовятся к мятежу, – тихо сказал я. – Через полгода, может, через год – но он будет. И тогда крови будет вдесятеро больше.

Николай резко встал, подошёл к окну. Стоял долго. Потом обернулся:

– Готовь список.

* * *

Чистка началась тихо.

Первыми взяли тех, кто был замешан в зверствах тысяча восемьсот двенадцатого года. Потом – заговорщиков, уже готовивших восстание.

Польская шляхта взвыла. Константин Павлович сначала рвал и метал, потом замолчал – когда ему показали документы о готовящемся покушении на него самого.

А через три месяца в Варшаве всё-таки вспыхнул мятеж.

Но он был жалким. Без лидеров, без подготовки, без арсеналов. Русские войска подавили его за неделю.

И Европа даже пикнуть не успела.

* * *

– Ну что, – Николай как-то сухо усмехнулся, разглядывая донесения, – Теперь ты доволен?

Понять его не сложно. Он выше головы прыгнул, изрядно рискуя.

Я пожал плечами.

– Я бы ещё пару десятков фамилий добавил. Для надёжности.

Он хмыкнул. Но в глазах читалось понимание.

Иногда войну нужно начинать первым.

Чтобы её не было.

И всё это мы умудрились провести, минуя графа Аракчеева и нашего Императора, который всё глубже и глубже впадает в религию.

Что характерно, ни с Николая, ни с меня за эти действия никто не спросил.

Это и удивило.

* * *

На время Катиной беременности мы решили осесть в Захарово.

Не потому, что в Петербурге стало тесно, а потому что здесь – тише, зелёнее и ближе к родным.

Тесть с тёщей – в Вязёмах, всего в двух верстах.

Идеальное расстояние: не слишком далеко, но и не так близко, чтобы мешать.

Опять же Москва – под боком.

Ничего страшного в том, что по Златоглавой на СВП нельзя рассекать.

В случае нужды добираемся до построенного тестем вокзала на Москве-реке, а там пересаживаемся в карету – их на ближайшей площади великое множество.

Пример тому – сам Дмитрий Владимирович: он тоже из Вязём на СВП доезжает до вокзала, а оттуда его карета забирает и везёт по делам.

А ещё Катя вдруг пристрастилась к вязанию.

Не к спицам – те у жены уже были – а к крючку.

Кто-то скажет: эка невидаль – бабы на сносях с веку в век вяжут.

Верно. Не спорю.

Но есть одно исключение – вязание крючком ещё не существует.

Можно сказать, Катя стала его основательницей… после того, как я её научил.

Идея пришла не откуда-то, а от Ларисы, моей тульпы.

– Научи жену, – сказала она. – Пусть руки не без дела болтаются, а дело делают.

Лариса дала мне уроки, а моими же руками нарисовала несколько схем – детские шапочки, носочки, пинетки.

Я поначалу отнёсся скептически.

Но когда Катя увидела, как из клубка ниток посредством крошечного крючка появляется целый узор, глаза её загорелись.

– Это же, как Формирование Перла, – сказала она. – Только медленно. И без эссенции.

С тех пор она вяжет.

Постоянно.

Утром, днём, вечером.

И это – полбеды.

Жена умудрилась «заразить» вязанием младшую сестру, тёщу и всех подруг, что к нам заглядывали.

Теперь вязание крючком – модно.

Примерно одна десятая часть дворянок Москвы этим занимается.

Не знаю, как долго продлится этот бум, но Катя уже надумала популяризировать рукоделие и собирается выпускать периодический журнал – с напечатанными схемами и фотографиями готовых изделий.

А мне – только радость.

Шерстяные нитки идут с моей мануфактуры в Крыму, льняные – из Пскова.

Плохо разве?

Пока Катерина развивает мелкую моторику рук, я улучшаю свою способность тонко управлять воздушными потоками с помощью… кубика Рубика.

На самом деле, собрать его очень просто.

Достаточно знать алгоритм и запомнить пару десятков поворотов. С этим даже пятилетний ребёнок справится.

Я сам собираю кубик в среднем за минуту.

Если руками.

А вот когда собираю потоками воздуха – всё намного сложнее.

Нужно удерживать кубик в подвешенном состоянии, не задеть лишнего, и при этом аккуратно вращать грани.

Это – не просто игра.

Это – тренировка контроля.

Идею создать игрушку мне подсказал Виктор Иванович. Как оказалось в дальнейшем, идея тульпы получила продолжение.

Мне хотелось чем-то занять жителей Захарово, чтобы тем не нужно было мотаться в Москву, зарабатывая на оброк и себе на еду.

Народу в сельце мало, соответственно открыть какое-нибудь крупное производство – значит столкнуться с кучей проблем.

В общем, я не придумал ничего лучше, чем вручить одной семье артефакт для добычи гранул полиэтилена из воды, а другой – экструдер для штамповки деталей кубика.

Затем несколько семей собирают изделия дома, а за ними приезжает купец из Москвы, специализирующийся на продажах игрушек.

В итоге получилось любопытно.

Игрушка, задуманная как забава для жены, пользуется огромным спросом в Москве.

Купец говорит: рынок готов проглотить любое количество кубиков, если не ломить цену, и было бы неплохо расширить производство.

Я пока не задумывался об этом всерьёз. Но, думаю, всё к этому идёт.

Тесть, видя, как мои крестьяне неплохо зарабатывают на выпуске кубиков, загорелся идеей – организовать своё производство поделок из пластмассы в Вязёмах.

Думаю, стоит помочь ему запустить пирамидку Рубика.

Или хотя бы змейку – её делать проще, а выглядит эффектно.

С этими мыслями и несколькими расчётами я и явился в особняк тестя.

Вручив тёще очередной Катин кулинарный эксперимент – торт из нескольких коржей, пропитанный кремом и обсыпанный толчёным орехом, я прошёл в кабинет князя.

И встретил там графа Фёдора Ивановича Толстого, известного под прозвищем Американец.

Мы уже были знакомы с графом и его появление в доме тестя не вызвало у меня удивления. Передо мной были два дворянина и офицера, которых в своё время связала судьба.

Дело в том, что Фёдор Иванович после кругосветного путешествия в разгар русско-шведской войны, рискуя жизнью, возглавил разведывательный отряд при операции на берегу Ботнического залива.

Используя разведданные, собранные графом Толстым и его отрядом, русский корпус совершил дерзкий переход по льду залива, обойдя шведские войска с тыла. Эта успешная операция, ставшая возможной благодаря мужеству и находчивости Толстого с командой, позволила Российской Империи присоединить Великое княжество Финляндское.

Разрабатывал план операции по переходу через Ботнический залив, и возглавить её собирался мой тесть – князь Дмитрий Владимирович Голицын.

По какой-то причине Александр I отстранил Голицына от руководства походом через залив и поручил это дело Барклаю де Толи.

В результате тесть психанул, утрировано послал Императора со всем его Генеральным штабом на хрен, да и подал в отставку.

– Вы как всегда вовремя, Александр Сергеевич, – вскочил с кресла граф, чтобы поздороваться со мной. – А мы с Дмитрием Владимировичем сидим и былые времена вспоминаем. Может, раз уж нас теперь трое, пулю распишем.

Садиться играть в карты с Американцем – так себе затея. «Картёжный вор» – это про него. О чём я и сказал. К счастью, Толстой не обиделся, и мы уселись перед Голицыным.

Граф слыл не только заядлым картёжником, но ещё и великим шулером. И что интересно, кроме как на передергивании карт, его никто не мог поймать. Всем было интересно, откуда у Фёдора Ивановича появляются нужные ему карты и потому следили за его руками тщательно, пытаясь разгадать его секрет.

Мне тоже было интересно – в правду ли граф нагло прячет карты в рукаве, пока не увидел на его руке перстень с крохотной, почти незаметной жемчужиной молочного цвета.

– Фёдор Иванович, а давно у вас этот перстень? – взглядом показал я графу на предмет своей заинтересованности.

– Мне его аборигены на острове Ситка сделали, когда я там, у Александра Андреевича Баранова целую зиму гостил, – беззаботно махнул рукой Толстой. – Кстати, они же мне и кучу татуировок сделали. Не желаете увидеть?

С этими словами граф хотел было задрать рукав сюртука, дабы продемонстрировать мне свои рисунки, но я вовремя его остановил:

– Спасибо, граф, но может быть в другой раз. Меня, как артефактора интересует Перл в вашем перстне. Даю слово дворянина, что о нашем разговоре никто не узнает, но мне хотелось бы знать – какой объём занимает ваш пространственный карман.

Внезапно взгляд графа заметался, как у актёра, забывшего реплику в момент, когда все ждут решающего признания. В большой степени он смотрел не на меня, а на тестя, словно ища у того поддержки.

– Не стесняйся, Фёдор Иванович, – заявил тот. – Александр Сергеевич лучший из артефакторов страны и всегда верен своему слову. Так что твоя маленькая тайна дальше него никуда не пойдёт.

– В таком случае – извольте, – передвинул своё кресло граф поближе ко мне и активировал граф свой Перл над столом.

Как я и ожидал, пространственный карман Толстого оказался небольшим. Да и не мог он оказаться выдающихся размеров, при таком скромном Перле. Скорее Толстой мне показал средней величины сейф, в котором по полкам были разложены ассигнации и мешочки с металлическими деньгами. Успел я заметить и две шкатулки, в каких обычно хранят драгоценности. Ну и на отдельной полке лежало несколько колод игральных карт с разными рубашками – как же без этого.

– А как вы активируете свой карман за столом? – стал мне любопытен процесс обмана графом своих соперников в карточной игре. – С определённого ракурса он же всё равно виден.

В этот момент я увидел, что граф изменил поток эссенции, идущий от него к Перлу, и вход в его «сейф» пропал. Внезапно, будто рождённый самим воздухом, перед нами закружился червовый туз, парящий на едва уловимом дуновении.

– Любопытно решение, – всмотрелся я в схему Перла, работающего в перстне Толстого. – И много на острове Ситка аборигенов, владеющих такими Перлами?

– Мне артефакт сформировал шаман племени тлинкит, – пояснил граф. – Я с его дочерью… А впрочем, это неважно. Со слов шамана, он знает множество мест, где имеются колодцы Пространства, но Перлы он формирует только избранным. А почему вас это заинтересовало, Александр Сергеевич?

– Профессиональная деформация, – объяснил я свой интерес. – Фёдор Иванович, если у вас такие хорошие отношения с шаманом племени, не хотите ли увеличить своё благосостояние? В частности, меня интересует эссенция Пространства. В свою очередь готов сделать всё, чтобы ваша экспедиция в Америку прошла успешно.

– Заманчивое предложение, – скрестил граф руки на груди и задумался. – Впрочем, я согласен. Давно уже хотел развеяться и куда-нибудь съездить, да всё причину себя с места поднять найти не мог. Но мне нужны пара недель, чтобы все свои дела в Москве уладить.

– В таком случае, когда будете готовы, дайте мне знать, – кивнул я в ответ.

Удачно я в гости к тестю зашёл. Иначе, как бы я ещё узнал, что на Аляске имеются колодцы с эссенцией Пространства, да ещё в больших количествах?

Остались мелочи. Как бы помягче Катеньке донести, что я ненадолго на Аляску должен слетать, и для себя вопрос решить, какую там из тлинкиток выбрать. Толстой ясно дал понять, что без этого никак.

Из интересного:

Архимагу тоже нужен отпуск! Осталось закончить последнее дело и можно уезжать в глухую деревню. Казалось бы, что может пойти не так?

/reader/461726