Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Арбитр Пушкин

Глава 1

Зима, которая обычно тянется мучительно долго, в этом году пролетела почти незаметно.

Моя контора в Велье, под которую я отдал бывший дом главы, уже не вмешала всех работников. Оно и неудивительно. Там в одном только торговом отделе пятнадцать человек работает, и то не справляются. А перевозки… Зима – самое благодатное время для доставки товаров наземным транспортом. На санях намного больше груза можно перевезти, и гораздо быстрей, чем телегами. Опять же, реки встали, открыв дополнительные санные пути. Ещё восемь человек зашиваются на вопросах логистики.

А сколько новых производств было открыто…

Сначала я даже испугался, как быстро из моей княжеской казны деньги стали утекать, но и месяца не прошло, как казна в рост взошла, и очень быстрыми темпами.

Пошли активные продажи красителей, тканей, удобрений и пшеницы во всех её видах. Заработали совместные производства, начав приносить первую прибыль.

Моё руководство сначала было запаниковало, но когда все уяснили свои новые обязанности, то работа наладилась настолько, что я смог позволять себе поездки на неделю – другую, без опасений, что всё остановится. Понятное дело, оставаясь на связи.

В моих школах добавилось учеников. Одним из основных предметов стало обучение управлению Перлами. Дети – они такие дети. Для них нет ничего невозможного. Раз у Семёна с Гришкой получилось огонёк зажечь или ветром подуть, то они из кожи вон вылезут, но покажут, что и они ничем не хуже. Ещё бы – за это им стипендия положена и значок нагрудный, а тем, кто первый экзамен сдаст и вовсе персональный Перл вручат. То-то радости и гордости будет. И селу польза. Кто Огоньком овладел, они не только избу для семьи освещают, но и над окном фонарик повесят, чтобы разорвать непроглядную темень зимних улиц. А у кого Ветер хорошо получается, пока до школы бегут, то тропку, что вдоль оград, от выпавшего снега почистят. Вроде и неспешно процесс обучения идёт, но с каждым месяцем всё больше и больше фонариков на улицах появляется.

Но самое главное – Велье перестало быть просто селом. Оно становилось центром, куда стекались люди, товары и возможности. А какие технологии здесь апробировались…

И я понимал – это только начало.

К Рождеству на площади большую ёлку поставили. Украшали её всем селом, кто во что горазд. На берегу озера две горки соорудили. Одну, что поменьше, для малышни, а со второй по льду озера можно было саженей на сто умчаться. Хорошо праздники отгуляли, весело, с кострами и праздничными столами, жаль, барина не было. Поговаривают, что сам царь его к себе в столицу вызвал.

* * *

В Санкт-Петербург я в этот раз добирался на экспериментальном судне на воздушной подушке. Новая конструкция повышенной грузоподъёмности, которую мы назвали «Слейпнир». Был такой легендарный конь, который умел очень быстро передвигаться по воздуху. При его изготовлении пришлось помудрить. Создавать один Перл огромной мощности с привязкой на конкретного пилота я не стал. Сложно, дорого и не рационально, зато два многопользовательских – вполне практичное решение. Всегда можно пилотов перетасовать, а в длительные вояжи с собой брать сменный экипаж, ради движения без остановок. Магические фары-то на СВП мощные стоят. Ночью, как днём дорога видна.

Ну, и понятное дело – со стальной рамой мы намучались. Не было бы в кузнице мастеров с Перлами, так и не справились бы. Зато грузовичок с шестиместной кабиной и грузоподъёмностью в шестьсот пудов вышел на удивление крепким и ладным.

Вот и помчались мы на нём в Питер, максимально используя реки, сначала до Пскова, а там, через Псковское и Чудское озёра, а дальше по Нарве и Луге, до самого Финского залива. Крюк дали здоровенный, но скорость движения всё окупала. Над льдами можно топить на полную, не беспокоясь о том, как с санями на тракте разъехаться, а то и вовсе не сбить кого, тормозов-то у нас нет. А чтобы испытания вышли полноценными, то я нагрузил «Слейпнир» почти по максимуму. Ткани из Велье в полном ассортименте, включая новые, с добавлением вискозы, швейные машинки, иглы, нитки фурнитура, готовые рубахи – отличный запас для той лавки, которую мы с сестрой собираемся открыть в Питере. Теперь ей товаров надолго хватит. Ну, и подарки семье – самые лучшие ткани разных цветов, чтобы мои родственники успели заказать себе наряды к моей свадьбе.

И нет, я вовсе не Дед Мороз, который спешит в Питер с подарками. Меня Великий князь Николай на разговор пригласил. Этак вежливо, но отказываться от таких приглашений не принято.

* * *

Про своё прибытие в Петербург я известил Великого князя через канцелярию. Приглашение получил на следующий день. Прибыть рекомендовалось к полудню, в Аничков дворец.

Великий князь Николай Павлович принял меня в своем кабинете – высоком светлом зале, где сквозь тяжелые бархатные шторы едва пробивался зимний петербургский свет.

Он стоял у камина, опершись о мраморную полку, и в его прямой, почти деревянной осанке чувствовалась не столько надменность, сколько привычка к самоконтролю и дисциплине.

– Проходите, Александр Сергеевич, присаживайтесь – кивнул меня князь, приветствуя, – Собственно, пригласил я вас по уже знакомому для вас вопросу. Впереди Рождество, со всеми его празднованиями и в столицу съедутся крайне интересные люди. Даже те, кто предпочитает большую часть года проводить за границей. Оттого у меня намечается несколько занимательных бесед, которые и для вас будут интересны. Готовы поучаствовать?

– Как скажете. Вот только я пока не знаю, кто эти люди, и не понимаю – какова моя роль в беседах? – осторожно попытался уточнить я детали предстоящей игры.

– О, люди будут очень своеобразные. Лучшие философы, экономисты, бывшие видные государственные деятели. А вот тема у всех бесед будет довольно общая: процветание России и улучшение жизни нашего народа. Мне будет интересно выслушать их мнение, и возможно, полемику.

– Хм, пока не понимаю, для чего же вам я потребовался?

– Так мы же вашу роль ещё в прошлый раз обговорили. Не помните? Мне нужен Арбитр. Тот, кто во время беседы покажет спорщикам сильные и слабые стороны их рассуждений.

– Вы считаете, я на это сгожусь?

– Пока никого лучше вас я не нашёл, – вроде бы честно признался Николай.

– Но почему я, а не вы сами? – задал я вопрос, уже из чистого любопытства.

– Мне по статусу положены лишь итоговые фразы. Начни я с чем-то не соглашаться, и многие из тех персон, которых я приглашу, могут тут же, словно флюгер, поменять своё мнение. Но такое уже меня не устраивает.

– Вы думаете, у меня получится? – не поскупился я на изрядную долю скепсиса.

– Я в этом уверен. И ваш юный возраст в этом вопросе нам только в помощь. Мэтры не посчитают вашу оценку серьёзной, но если она будет достаточно аргументирована, то им придётся вываливать всю подноготную, чтобы обосновать свою точку зрения.

– Другими словами, вы заранее желаете узнать, какие козыри у них в рукаве припасены, чтобы они их не выложили в самый неподходящий момент.

– А вот этого я вам не говорил, – усмехнулся Николай, – Но очень надеюсь, что вы не против таких встреч.

– Отчего же. Вовсе не против. Хотя, если я правильно догадался, то с парочкой некоторых теоретиков я бы с удовольствием встретился не у вас во дворце, а в подвалах жандармерии. А ещё лучше – где-нибудь в глухом переулке.

– Неужели всё так плохо? – прищурился Николай, словно оценивая меня в очередной раз.

– Вредные теории порой опасней пистолета, а наших дворян так легко обмануть. Они же как дети – верят в любую зарубежную брехню, если её в обществе признают модной.

Великий князь задумался на мгновение, затем медленно прошелся к окну, раздвинул шторы и уставился на заснеженный двор.

– Дети… – повторил он за мной, и в его голосе прозвучала горечь. – Ты прав, Александр Сергеевич. Они и вправду как дети. Только вот если ребёнок обожжётся о свечу – он хоть заплачет, но больше к огню не полезет. А эти… эти готовы сжечь весь дом, лишь бы доказать, что пламя – это прогресс.

Он резко развернулся ко мне, и в его обычно холодных глазах вспыхнуло что-то яростное.

Я молчал, чувствуя, как в воздухе повисает нечто большее, чем просто разговор о предстоящих дискуссиях.

– Ты спрашиваешь, почему именно ты? – Николай Павлович снова подошёл к камину, взял в руки кочергу и резко ткнул ею в угли. – Потому что ты не боишься говорить то, что думаешь. Потому что тебя не купишь ни чинами, ни деньгами. И потому… – он бросил на меня тяжёлый взгляд, – Потому что, если кто-то из этих «философов» вдруг решит, что ты – просто марионетка, говорящая мои слова, они быстро поймут, что ошибаются.

Я усмехнулся.

– Значит, я должен быть одновременно и вашим голосом, и вашей тенью?

– Нет. – ответил он твёрдо. – Ты должен быть самим собой. Именно поэтому это сработает.

Пауза затянулась. Где-то за стенами дворца прозвучал далёкий скрип каретных полозьев по снегу.

– Хорошо, – наконец сказал я. – Я согласен. Но с одним условием.

Великий князь приподнял бровь, давая понять, что он удивлён.

– Каким?

– Если я увижу, что кто-то из этих господ не просто заблуждается, а сознательно сеет яд… я не стану ждать вашего разрешения, чтобы назвать вещи своими именами.

Николай Павлович замер на мгновение, затем медленно кивнул.

– Договорились.

Я встал, поклонился и направился к выходу. Но, прежде чем я переступил порог, его голос снова остановил меня:

– Александр Сергеевич…

Я обернулся.

– Не разочаруй меня.

В его глазах читалась нет ни приказ, ни угроза – а почти что… надежда.

Я не ответил. Просто кивнул и вышел.

Впереди меня ждала зима. Впереди меня ждали эти разговоры.

И я был готов.

Я – Арбитр.

* * *

Три месяца спустя. Апрель тысяча восемьсот девятнадцатого года. Вязёмы.

Весна пришла не сразу. Сначала – похолодание, потом – капель, и только к началу апреля земля начала освобождаться от ледяного плена. Реки разлились, выбрав удачный момент для бунта против зимы. В Москве многие улицы превратились в болото, а в Подмосковье – особенно в Вязёмах – вообще напоминали топкие тропики.

Именно в такую погоду, когда колеса застревали в грязи, а кареты впору было менять на лодки, мы с Екатериной Дмитриевной и решили обвенчаться.

Не в Петербурге или Москве, где полиции и казакам пришлось бы отгонять от храма любопытную паству, пришедшую услышать сплетни, а не молитвы.

Наше венчание состоялось в Вязёмах. Там, где выросла Екатерина.

В Спасо-Преображенском храме. Там куда юный Пушкин впервые осознанно пришёл к Церкви.

Может возникнуть вопрос: а чего время тянул до паводков, если сватался перед Новым Годом? Отвечу так – обычно венчание происходит через пару месяцев после сватовства. За это время идёт не только подготовка к торжеству, но и утрясаются многие формальности. К примеру, если надо мной никто не властен, то Екатерине пришлось обращаться за согласием на брак к Его Императорскому Величеству, потому что она служит царскому двору и Александр I её непосредственный начальник.

Конечно, была возможность через ту же Марию Фёдоровну ускорить процесс разрешения, но зачем? Чтобы мир решил, что Екатерина выходит замуж по залёту, а свадьба играется так поспешно, дабы скрыть позор? И для чего нам такие домыслы и последующие шепотки за спиной?

Нет. Всё шло чинно и благородно, как это у нас всегда бывает. И Екатерину Император благословил в положенные сроки.

А потом пришла Масленица. Да не одна, а вместе с постом до самой Пасхи, во время которого обряд венчания не проводится.

Опять же, можно было подсуетиться и попросить Церковь сделать исключение. Более того, я уверен, что будущему тестю местная епархия в просьбе не отказала бы.

Да что там говорить – при желании я мог бы и сам обратиться напрямую к главе Псковской епархии, с которым у меня хорошие отношения. Более того, думаю, что Владыка Евгений лично бы нас обвенчал в одном из Псковских храмов или в Велье. Но для чего эта спешка? Чтобы из заурядного обряда венчания создать повод для сплетен и слухов?

Зато сколько дел я успел сделать за эти месяцы, что даже сам себя не устаю по голове гладить.

Одно из достижений, которым я могу гордиться – акционерная компания «Крылья России» встала на крыло. Угу, такой вот каламбур. Тем не менее, завод в Нижнем Новгороде начал выпуск гидропланов, а в Рождествено освоили изготовление СВП.

Естественно, производство в Велье не остановилось. Не покривлю душой, если скажу, что её стало ещё больше, потому что юбки и скеги для СВП делаются пока только у нас. Так что теперь мы их изготавливаем не только для себя, но и для Рождествено.

Что интересно, если Катраны в основной массе закупаются казной, то на летающие дормезы очередь из богатых дворян. И тут я могу только спасибо сказать Императорской семье за то, что стала бесплатным амбассадором компании. Если б я в своё время на дормезе не прилетел в Царское Село на день рождения Николая Павловича, то кто его знает, как бы всё сложилось.

Не менее парадоксальная ситуация обстоит с судами на воздушной подушке – их вопреки нашему первоначальному замыслу активно скупают артели перевозчиков. Причём берут даже пассажирские версии, которые затем переделывают в грузовые.

В принципе, желание торгового люда иметь в своём распоряжении грузовой транспорт вполне понятно – даже зимой на подводу более чем тридцать пудов не погрузишь, а тут за один раз можно перевезти в десять раз больше и это не предел. На первый взгляд цена СВП и сопутствующих Перлов кажется дорогой, но я пообщался с московскими купцами и мне по секрету сказали, что расходы на покупку транспорта и артефактов окупаются в течение полугода.

Глядя на то, как перевозчики начали зарабатывать деньги на СВП, у меня с соучредителями возникла идея открыть своё транспортное отделение, благо устав компании это позволяет.

Так родился пассажирский маршрут Санкт-Петербург–Москва, проходящий по Мариинской водной системе. Каждый день судно в семь часов отправляется из столицы от Шлиссельбургского моста, чтобы вечером следующего дня закончить свой путь на Москве-реке в районе Проломных ворот Китай-города, а наутро отправиться обратно.

В моей реальности Общество первоначального заведения дилижансов появилось в Санкт-Петербурге весной двадцатого года, а первый экипаж из столицы в Москву стартовал и вовсе только осенью. Так что конкуренции у нас ближайший год не предвидится. Да и какой из дилижанса может быть соперник, если он будет трясти по ухабам и гравию всего четверых пассажиров более трёх дней, а мы дюжину людей с комфортом перевозим менее чем за двое суток. Вот появится железная дорога, тогда и начнём репу чесать. Как знать, может к этому времени мы регулярное авиасообщение организуем.

Не скажу, что поездка из столицы в Москву стоит копейки, но дешевле ехать только «на своих». К тому же у СВП два салона разных ценовых категорий. К примеру, четыре места в салоне первого классе стоят восемьдесят рублей каждое, за которые пассажир всю дорогу может провести лёжа в трансформируемом кресле. Остальные восемь пассажиров за сорок рублей едут сидя. Конечно, наклон спинки сиденья и здесь регулируется, благо место позволяет, но с креслами из первого класса это всё равно не сравнить.

Тем не менее, несмотря на, казалось бы, высокую стоимость проезда, ещё ни разу суда не отправились в путь хотя бы с одним пустым местом.

Так что возим людей и гребём денежки маленькой совковой лопатой. Особенно рады такому прибытку мои компаньоны. Бетанкур даже уже как-то раз заикнулся, что неплохо бы и до Нижегородской губернии СВП пустить.

В принципе, почему бы и нет. Москва-река в районе Коломны впадает в Оку, а та в свою очередь в Нижнем Новгороде сливается с Волгой. Так что всё возможно – нужно только статистику пассажиропотока точно знать, чтобы не затевать убыточное предприятие. Но тут Августину Августиновичу, как министру путей сообщения, и карты в руки.

Что можно сказать о свадьбе….

Дорого.

Богато.

Хлопотно.

Шумно.

Суетливо.

Местами смешно.

Кое-где трогательно до слёз.

Даже оркестр и танцы были.

Женщины все красивы и сверкают украшениями, как новогодние ёлки.

Мужчины подтянуты и готовы обсудить любой вопрос начиная от погоды и заканчивая политикой.

Тесть весел, немного пьян и бросает остроты по любому поводу.

Тёща мила и беременна. А потому на общем фоне выделяется животом, хотя и пытается его скрыть платьем, у которого талия «под-грудь».

А вот драки не было. Не заказали.

Даже не уверен, что Екатерина выдержала бы весь этот день на ногах, если б я ранее не сделал ей Перл, придающий сил и выносливости, а затем и научил формировать его самостоятельно. Сам-то я с подобным артефактом почти не расстаюсь. Почему бы и будущей жене не иметь такой же.

В подружки Екатерина выбрала себе такую же фрейлину, как и она сама – Варвару Киселёву, сестру Павла Киселёва, флигель-адъютанта Александра I.

С моей стороны в роли свидетеля я видел только Ивана Пущина и даже один из гидропланов за ним в Севастополь послал.

И ведь не подвёл друг. Прилетел.

Правда не один, а с Грейгом и Лавинским.

Мы договаривались о том, что для Крыма ближе к весне будет готово два дормеза, поэтому я прекрасно понимаю, что адмирал с Таврическим губернатором решили воспользоваться оказией, чтобы встретиться со мной лично. Тем не менее, их появление все равно было для меня внезапным.

Ещё более неожиданным для меня стало то, что Лавинский на свадебном банкете вручил бумаги на земли в Крыму. Которые, кстати, оказались соседскими с уже полученными мною от Императорского двора.

– Участок уже размежёван, – пояснил Александр Степанович. – И на нём нет вакуфных земель.

Тут я призадумался.

Что такое вакуфные земли? Это участки, которые в Крыму находились в вечном пользовании мусульманских религиозных общин. Их нельзя было купить, продать или передать по наследству. Они считались богоугодными, принадлежали мечетям, муллам, духовным школам и братствам.

После присоединения Крыма к России, такие земли стали препятствием для новых владельцев. Даже если участок казался свободным, через пару месяцев выяснялось, что он числится как вакуф, и любые попытки освоить его вызывали споры, судебные тяжбы и порой открытые конфликты.

Вакуфные земли, хоть и были частью культурного наследия, фактически создавали препятствие для развития, потому что никто не мог точно сказать, кому они принадлежат на самом деле. Ни одна казённая карта не отражала реального положения дел. Только старые книги, которые в основной своей массе давно были утрачены, да воспоминания местных старейшин, меняющих свои показания по известному только им алгоритму.

Поэтому отсутствие таких земель на участке, полученном мной, было не просто приятной неожиданностью.

Это был ключ к спокойствию.

Не нужно будет ломать голову над тем, чья это память хранится в межах, и чьи потомки могут заявить свои права через суд и историю.

Тем временем свадьба продолжалась.

Если уж речь зашла о нежданных гостях, то могу отметить, что после запроса на пруд в Вязёмах приводнился дормез Демидовых. Честно говоря, когда, отдавая Демидовым заказанный ими самолёт, я приглашал их на свою свадьбу, то не очень рассчитывал, что Алексей Петрович и его супруга Мария Денисовна соизволят прилететь в Подмосковье. А вот гляди ж ты, ошибся.

Впрочем, подарок, который вручила нам эта чета, был не менее ценным, чем Крымские земли.

В кожаной папке, что через слуг передал нам младший-Демидов, оказались документы на Ревдинский медеплавильный завод. Я упоминал о нём, когда приглашал Демидовых на свадьбу, но тогда речь шла о готовности выкупить завод, а не получить на него дарственную.

– Что вы хотите делать с этим заводом? – спросил меня тогда старший-Демидов. – В округе ведь нет залежей медной руды.

– Проведу реконструкцию. Установлю паровые воздуходуйки и молоты, а затем буду ваш чугун с Ревдинского завода в сталь переплавлять, – объяснил я свой интерес. – Вы же чугун на свой Бисертский завод за шестьдесят вёрст возите. Так почему бы его часть не продать мне, если завод буквально на другой стороне пруда расположен? Опять же, вы готовый металл до Набережных Челнов сплавляете, так я готов вам платить и за перевозку своей стали. На одном из заводов в Нижнем Новгороде, где я являюсь соучредителем, начали производство паровых двигателей. Продав медеплавильный завод мне, вы вполне можете рассчитывать на то, что паровые машины появятся в ближайшем будущем и на ваших производствах. Вы ведь до сих пор от водяной мельницы работаете?

– Мы подумаем, – услышал я тогда в ответ.

Сегодня я этот ответ увидел и даже подержал в руках.

И нет. Демидовы вовсе не тронулись умом и не играют в благотворительность. Медеплавильный завод в Ревде для них токсичный актив из-за отсутствия поблизости руды. По этой же причине на него нет покупателя. Так что Демидовы ничего не теряют, передавая его мне.

Скажу больше – они остаются в выигрыше, потому что за завод и приписанных к нему людей не нужно будет платить в казну подать, а паровые двигатели я им, как и обещал, поставлю. Естественно, не бесплатно, но и драть с них три цены не собираюсь. В конце концов, я могу у них чугун взаимозачётом взять или за перевозку стали по воде меньше заплатить.

Мне хорошая сталь нужна. А уладить экономические вопросы можно множеством способов.

– Командующий Черноморского флота с губернатором землю в Крыму дарят. Представители древнейшей династии промышленников – завод на Урале. Что дальше будет? – с любопытством смотрел на меня подвыпивший тесть. – Замок на тропическом острове?

И ведь Дмитрий Владимирович почти угадал.

Правда, подарок был адресован больше ему самому, чем мне или жене, потому что вручил его предводитель московского дворянства Обольянинов Пётр Хрисанфович. Понятное дело, что дворянство пытается наладить дружеские отношения с недавно назначенным генерал-губернатором, но презент от этого не становится менее значимым.

Скажу больше – он оказался знаковым, потому что нам было подарено сельцо Захарово.

За соседним столом охнула бабушка, а затем закашлялся отец.

– Чего это они? – легонько толкнула локтем меня Катя, имея в виду поведение моей родни.

– Я же вроде уже рассказывал, – негромко ответил я жене. – До того, как я в Лицей поступил, Захарово бабушке принадлежало. Я каждое лето там проводил.

– Прости, забыла, – слабо улыбнулась Катя. – Столько всего за день свалилось. Получается, что мы теперь соседи с моими родителями?

– Выходит, что так, – подтвердил я вывод жены.

– Очень мило и удобно, – заключила Катя. – В случае необходимости можно будет матушке внуков оставлять.

– Ты уже готова родителям внуков подарить?

Сразу ответа я не услышал, потому что жена густо покраснела, загадочно улыбнулась и потупила глазки.

– Лучше немного подождать. Я ещё не знаю, как это – быть женой… – прошептала Катенька мне на ушко.