Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Пробуждение пришло не сразу.

Сначала в моё сознание постучал запах кофе, который доносился из-за двери.

Потом – тепло.

Не от камина или лучей утреннего солнца, а от человека, который теперь спал со мной под одним одеялом.

От Катеньки. От жены.

Звучало странно, даже в мыслях.

Катя всё ещё спала, чуть повернувшись ко мне. Волосы рассыпались по подушке, словно писали свою собственную картину.

Я долго не решался пошевелиться.

Казалось, одно неверное движение может разрушить эту нежную и хрупкую тишину, и потому я аккуратно выскользнул из-под одеяла.

– Куда-то собрался? – прозвучало за спиной, чуть хрипловато от сна.

– Хотел принести тебе кофе в постель, – ответил я, застёгивая сюртук. – Только услышал за дверью девичьи голоса и решил никого не шокировать своим неглиже. Чувствуешь, какой аромат доносится из соседней комнаты?

– Пахнет вкусно, – смешно пошевелила носиком Катя. – Дай мне полчаса, и мы позавтракаем за столом. В будуаре наверняка дворовые девушки – попроси их зайти и помочь мне одеться.

Полчаса. Ну-ну. В этом времени подобное женское заявление можно смело умножать на два.

С другой стороны, Катя же не столько для себя будет наряжаться, сколько для окружающих и в первую очередь меня. Можно и подождать. Правда, кофе остынет, но никто ведь не мешает попросить сварить новый.

Осталось решить, чем мне самому заняться в ближайшее время.

Впрочем, имеется у меня небольшое дело к Пущину, которое накануне я не успел решить.

– Солнышко, а не подскажешь, какую комнату выделили моему дружке? – поинтересовался я у Кати, доставая из своего дорожного саквояжа конверт с бумагами. – Надо бы ему передать кое-какие документы из столицы.

– Гостевые комнаты в левом крыле второго этажа, – услышал я в ответ. – Как я вчера слышала от матушки, твоему Ивану Ивановичу досталась первая от лестницы. Кстати, можешь пригласить его на завтрак – негоже друзьям голодными сидеть.

– Ты плохо знаешь Пущина. При необходимости он ещё и нас накормить сумеет. Напомни мне, и я расскажу, как мы в Лицее под его предводительством в Императорском саду яблоки воровали.

– В таком случае поспеши его найти, чтобы он не совершил набег на нашу кухню, – звонко рассмеялась Катя.

Подсказки жены вполне хватило, чтобы найти комнату, в которой остановился приятель. Застал я его сидящим на подоконнике с сигарой в одной руке и чашкой кофе в другой.

– Ознакомься, – положил я перед другом конверт после рукопожатия. – Кстати, поздравляю с подпоручиком.

– Ошибаешься, – затянулся Иван и выпустил в окно облако серого дыма. – Очередное звание мне только в следующем году положено. Да и то, если вакансии будут.

– Прочти, – кивнул я на конверт. – Будут вопросы или желание поспорить – я в твоём распоряжении.

На самом деле в конверте не было ничего секретного или непонятного. Я это знаю, потому что сам вызвался передать эти бумаги приятелю после того, как в одной из бесед меня с ними ознакомил Великий Князь Николай Павлович.

Первый приказ, с которым я уже поздравил друга, гласил о присвоении Пущину звания подпоручика. В моём мире подпоручик приравнивался к лейтенанту. Однако, учитывая службу Ивана в гвардии, то за звание он будет получать ставку поручика.

Следующий приказ извещал о том, что приятель командирован на Черноморский флот в, открывающуюся под руководством вице-адмирала Грейга техническую лабораторию по конструированию движущихся мин. В целях конспирации название лаборатории было, конечно, несколько иным, но суть та же.

– Здесь должно быть ошибка, – вопрошающе посмотрел на меня Иван. – Дата командировки совпадает с датой, когда я в отпуск ушёл.

– Это всего лишь означает, что ты не оставлял службу и твои календари не прерывались, – объяснил я расклад другу. – Императора впечатлили твои торпеды, и он ждёт от тебя результатов. Ну а то, что некоторые даты задним числом указаны…. Считай это авансом за твои будущие достижения. Кстати, там, в конверте есть приказ о выплате тебе денежного довольствия за прошедшие месяцы, включая командировочные. Проездные, правда, не удалось тебе выбить, но там всё сложно.

– Так это всё благодаря тебе? – дошло до Ивана.

– Я всего лишь обронил пару слов в нужном месте, – пожал я плечами. – Но, если хочешь, можешь отказаться и вернуться в конную артиллерию, чтобы лошадям хвосты крутить.

– Обменять ласковое Чёрное море на сырую промозглую Балтику? Да ни за что на свете, – резко оборвал меня Пущин. – Слушай, надо же Грейгу сообщить, что я теперь в его подчинении. Только где его искать в таком огромном особняке? Я на рассвете покурить выходил на улицу – так насилу нашёл обратную дорогу. Решил больше не рисковать и потому дымлю в комнате.

– Вообще-то, Катя отправила меня, чтобы я пригласил тебя позавтракать с нами, – взглянул я на карманные часы, чтобы уточнить время. – Но если начнём поиски адмирала прямо сейчас, то вполне можем успеть к столу.

Алексея Самуиловича мы обнаружили в кабинете тестя.

Адмирал с генералом о чём-то шумно спорили за столом и… выпивали. Судя по количеству пустых бутылок у ножки стола, пили офицеры уже не первый час. В пользу это версии свидетельствовал и Лавинский, свернувшийся калачиком и мирно посапывающий на диванчике возле окна.

– О, князь, – воскликнул тесть, когда я вошёл в комнату. – А мы тут с адмиралом молодость вспоминаем. Проходи, присаживайся. Выпьешь?

– Нет, спасибо. Я не буду, – отказался я от выпивки. – К тому же я не один, а с Иваном Ивановичем Пущиным. У него дело к Алексею Самуиловичу.

– Ну, так зови его, Александр Сергеевич, – повернулся ко мне адмирал, услышав упоминание о себе, и тут же развернулся к Голицыну. – Сейчас я тебя, генерал, с одним орлом познакомлю. Знал бы ты, какие он занятные штучки в Севастополе делает. Недаром в нём кровь адмирала Пущина течёт. Ты в курсе, что друг твоего зятя внук адмирала Пущина Петра Ивановича? Золотой человек был.

– Это тот, что при Екатерине Великой Азовской флотилией командовал, а после смерти твоего отца стал главным командиром Кронштадского порта? Знал я его. Да я, считай, со всеми Пущиными знаком, – блеснул своими связями тесть и посмотрел на меня. – Давай, князь, не томи. Зови своего дружку. Вдруг у него что-то срочное.

Лишний раз Ивана звать не пришлось, потому что, войдя в кабинет тестя, я не закрыл за собой дверь и друг прекрасно слышал весь разговор.

– Ваше Сиятельство, разрешите обратиться к Его Превосходительству? – чуть не прокричал Пущин, подойдя к столу.

Тесть поморщился от громкого обращения, бросил хмельной взгляд на Ивана и кивнул, не забыв добавить:

– Только потише, Иван Иванович, пожалуйста. Всё-таки не на плацу. Да и гостя разбудите.

Пущин посмотрел на спящего Таврического губернатора, кивком дал понять, что понял просьбу и, снизив тон, обратился к Грейгу:

– Ваше Превосходительство. Подпоручик Пущин. Представляюсь по случаю присвоения мне звания подпоручик и прибытию в ваше распоряжение.

– Всё-таки дошли мои писульки до Его Императорского Величества, – облегчённо вздохнул адмирал и разве что не прослезился. – Я уже и не помню, сколько писем отправил, чтобы вас, подпоручик, ко мне откомандировали. Теперь-то мы развернёмся. Правильно я говорю?

– Так точно, Ваше Превосходительство. По всему черноморскому побережью торпедные аппараты расставим. Ни один осман не приблизится, – начал заливать Иван. – А если князь Ганнибал-Пушкин придумает, как торпеды на самолёты вешать, то мы врага за много миль от своего берега начнём топить.

– Видал, генерал, какие орлы у нас подрастают⁈ – довольно пророкотал Грейг. – Дай команду – они османский флот в Константинополе на дно пустят, и Босфор с Дарданеллами русскими сделают.

– Вполне здравая идея, – подал я голос. – Без свободного прохода через эти проливы Чёрное море, как и Азовское, у нас внутренним получается. Сегодня мы худо-бедно через Босфор и Дарданеллы торгуем, а если завтра османский хан не с той ноги встанет и перекроет выход в Средиземноморье? А англичане возьмут и Балтику запрут? В осаде окажемся? Скажете такое не возможно?

Адмирал замолк и начал кусать губы. Видимо пытался понять смысл моих слов. Хотя, что там понимать? Отрубить России выходы к мировому океану проще простого – это и так всем известно. Достаточно надуть в уши туркам, чтобы те перекрыли Босфор, и поставить эскадру у входа в Финский залив. Впрочем, так оно и было в моей истории во время Крымской войны.

И не надо мне сказки рассказывать про мощь Императорского флота – он в основной своей массе гниёт у стёнок и потихоньку разбирается на запчасти и дрова.

Кстати, Российский флот пока ещё существует благодаря таким энтузиастам, как Грейг. Вот только как бы найти таких офицеров побольше, да сократить противников флота.

Наконец-то у адмирала что-то сложилось в голове и его лицо расплылось в улыбке.

– А скажите, Александр Сергеевич, это же ваша заслуга, что Ивана Ивановича ко мне откомандировали? – прищурившись, посмотрел на меня Алексей Самуилович, как на ребёнка, слопавшего варенье из бабушкиного буфета.

Интересно, а какого ответа он от меня ждёт? Что я сознаюсь в том, что специально к нему Пущина отправил, чтобы тот занялся нужным и интересным ему делом, вместо того чтобы киснуть у меня в Велье или якшаться в столице с радикально настроенными декабристами?

С другой стороны, судьбу друга решало Военное министерство. Ну а то, что резолюцию накладывал Император, который присутствовал при первом испытании нового вида оружия, я ведь в этом не виноват.

– Скорее это ваша заслуга, Алексей Самуилович, – ответил я адмиралу. – Это ведь вы бомбардировали Военное министерство своими просьбами. Вот кто-то прислушался и проникся. Так что принимайте под свою руку нового подчинённого. А торпедоносцы мы обязательно сделаем. Поверьте, это будет интереснее брандеров*.

*Брандер – судно, нагруженное легковоспламеняющимися, либо взрывчатыми веществами для уничтожения кораблей противника.

– Торпедоносцы. Слово, какое красивое, – довольно кивнул Грейг. – Князь, а можно торпедами обычные корабли вооружить и увеличить радиус их действия?

– На корабли поставить торпедные аппараты можно. И увеличить дальность поражения тоже можно, но придётся делать их управляемыми, – кратко ответил я адмиралу. – Но это всё решаемо. Я скоро в Крым собираюсь. Думаю, что получится кое-что сделать. По крайней мере, мысли у меня некоторые имеются.

– А ведь он сделает, – заявил тесть, поставив локоть на стол и подперев голову рукой. – Пока ещё не знаю как, но сделает.

– Повезло тебе с зятем, генерал, – заметил адмирал. – Такого парня в родственниках иметь дорогого стоит.

– А то! – согласился с ним Голицын. – Моя дочь абы за кого замуж не вышла бы. Уж такой характер.

Я, конечно, хотел возмутиться, когда обо мне начали говорить в третьем лице, но последняя реплика князя остановила мой порыв. Во-первых, ничего плохого обо мне не сказали. А во-вторых, хочется верить, что тесть с адмиралом говорили то, что на самом деле думают.

– Кстати, Иван Иванович, ты что-то про звание говорил, – встрепенулся тесть, поставил перед Иваном большой бокал и начал взглядом оценивать батарею бутылок, стоящих на столе. Наконец-то выбрав на его взгляд, соответствующий моменту напиток, генерал набулькал другу до краёв и кивнул на бокал. – Надо бы обмыть подпоручика.

Короче, Пущин с нами не завтракал. Впрочем, и в дальнейшей культурно-развлекательной программе он не участвовал.

После обеда мы с Катей решили наведаться в Захарово, чтобы проверить состояние поместья и усадьбы. По документам нам досталось девятьсот десятин земли и дюжина дворов, в которых проживало семьдесят душ мужского и восемьдесят женского пола.

Память поэта смутно подсказывала образ сельца и усадьбы, но мне хотелось лично проверить состояние доставшейся недвижимости и в каких условиях проживают крестьяне.

Мать с отцом от поездки в Захарово ожидаемо отказались и в полдень вместе с Ольгой и её женихом на самолёте Демидовых улетели в столицу.

Я прекрасно понимаю родителей и не сужу их. Не каждый готов поехать на место смерти своего ребёнка. Навестить могилу сына – это одно дело и, пожалуй, нужное. А вот так, смотреть на места, где оборвалась его жизнь… тяжело.

К нашему удивлению в Захарово вызвалась поехать бабушка. Более того, она пообещала пожить в сельце с месяц и принять дела после бывшей хозяйки. Правда, обещание она дала после того, как я поклялся, что в конце мая на гидроплане её доставят в Михайловское, чтобы она могла встретить семью Пушкиных, собирающихся провести лето на Псковщине.

Одним словом, Захарово мы собрались посетить втроём. Голицыны услужливо выделили бабушке пролётку, а мы с Катериной решили опробовать подаренных нам пятилеток.

А кто-то думал, что нам только земли и заводы дарили? Ничего подобного. Представитель древнейшего русского дворянского рода Василий Петрович Воейков прислал нам в подарок со своего конного завода красивых орловских рысаков. Тёмно-серую в яблоках кобылку жена сразу застолбила за собой, велела собрать лошадь на обычное кавалерийское седло и кинулась в дом переодеваться.

– Что это она надумала? – поинтересовался я у местного конюха, седлавшего Катину лошадь.

– Сейчас сами всё увидите, Ваше Сиятельство, – улыбнулся усатый конюх, закончил седлать кобылу и принялся за моего гнедого рысака.

Угу. Через некоторое время Катерина вошла на конюшню, и я ох… как удивился. Полчаса назад я был около лошадей с милой девушкой, одетой по всем писанным и не писаным кодексам, где чётко сказано, что надевать дамам в том или ином случае. Сейчас передо мной стояла та же красавица, но в кавалерийской форме, ладно подогнанной по фигуре и с кивером на голове, в котором удачно были спрятаны шикарные волосы.

– Не удивлюсь, если ты ещё и с фланкировкой знакома, – оценил я наряд жены.

– Нет, танец с шашками для меня тяжеловат – я всё-таки девушка. А вот рапирой фехтовать я и правда умею, – улыбнулась Катя и протянула мне одну из двух крупных морковок, которые держала в руке. – Угости своего красавца.

День сегодня выдался солнечным, и мы пригреваемые его лучами плелись по раскисшей дороге в сторону Захарово. Сзади, ловко лавируя в грязи, плелась пролётка с бабушкой.

– Солнышко, а почему ты дамское седло не выбрала? – стало мне любопытно. – Разве оно не удобнее?

– Терпеть его не могу. Хотя и уверено держусь в нём, – поморщилась Катя. – Это только со стороны красиво выглядит, когда дама в нарядном платье в нём едет. На самом деле устаёшь в разы больше, потому что постоянно за осанкой следить нужно. Опять же в галоп на женском седле не пустишься – грохнешься и костей не соберёшь. А я скорость люблю. Была б сейчас земля сухая, я бы с тобой на спор до Захарово скачки устроила. Мне вот этот простор нужен и возможность скакать во весь опор, – кивнула жена в сторону полей, – А не золотые клетки дворцов с расфуфыренными петухами и гусынями в них.

Странно. Может меня потому и тянуло к Екатерине с того момента, как её увидел, потому что наши желания в чём-то совпадают? По крайней мере, я тоже терпеть не могу пышных приёмов и балы в «золотых клетках», как удачно выразилась жена.

Помимо природной красоты, в Кате, конечно, ещё осталась капелька юношеского максимализма. И мне это в ней нравится. Тем не менее, отметку для себя я сделал – если когда-нибудь создам что-то скоростное, наподобие, мотоцикла, то управление ей не доверю. Убьётся же.

* * *

Что мне, князю Пушкину, который нежданно-негаданно стал одним из возможных советников Великого князя Николая, можно предложить, чтобы направить страну по пути экономического развития?

Если честно, то предложений у меня вагон и маленькая тележка. Вот только каждое из них понимания не встретит. Врагов наживу, а друзей, вряд ли.

Я прекрасно понимаю, что крепостное право – это кандалы на ногах экономики. Но его резкая отмена вызовет бунт дворянства. Поэтому и предложил:

Постепенное освобождение с землёй по образцу прибалтийских губерний (где крестьян освобождали без земли, что вело к обнищанию).

Создание «вольных хлебопашцев» с правом выкупа земли у помещиков при поддержке государства.

Увеличенные пошлины на вывозимые из страны пшеницу, уральскую сталь, парусину, пеньку и дёготь – стратегические ресурсы, по нынешнему времени.

Развитие фермерских хозяйств на юге России, где земли много, а крепостных мало.

Собственно, как предложил, это и без меня высказали, а я лишь поддержал и составил меморандум, где зафиксировал дельные мысли.

Можно сказать, намыл их, словно крупицы золота, просеивая часы долгих бесед.

Арбитр – очень удобная позиция. Зачастую позволяет ничего самому не выдумывать, а лишь доводить некоторые идеи до их рабочего состояния.

Англия нынче уже вовсю переживает промышленную революцию, а Россия отстаёт.

Отчего бы не начать строительство железных дорог чуть раньше? На ту же, Царскосельскую, сил и возможностей уже вполне хватит. Целесообразней, конечно, построить дорогу от столицы до Кронштадта – расстояние то же самое, что и до Царского Села, а выгод кратно больше. Но тут уж не мне решать, что для Императорского двора важнее – показуха или рентабельность.

Созданием машиностроительных заводов под покровительством казны, с привлечением частного капитала, я уже озаботился. Теперь этот опыт можно тиражировать.

Льготы для иностранных инженеров, чтобы можно было перенимать технологии.

Казалось бы, в технологиях я и сам дока. Так вот нет, не во всех. В той же работе с металлами, даже с простейшим чугуном и сталью, мои знания буксуют, нарываясь на отсутствие систем контроля, привычных моему времени. Самому разбираться – жизни не хватит. Проще делегировать эти обязанности, но направив их в верное русло.

Эти мысли я уже от себя добавил.

Наверняка сейчас, пока я с женой путешествую по Крыму, мой меморандум под лупой изучает не только Николай, но и его старший брат – Александр I.

Сегодня мы с Катенькой, осмотрев наши крымские владения, собираемся в Николаев, куда нас пригласил адмирал Грейг.

Дела на моих крымских землях пока идут не шатко не валко. Первые три десятка переселенцев, из которых десяток составили строители, а два десятка – бывшие солдаты, а нынешние отставники, только обустраиваются. Больше людей мне доставить пока не удалось. Этих-то пришлось на СВП привезти, чтобы хоть что-то сумели приготовить к приезду первого каравана из полутора сотен мужчин и женщин, которые лишь недавно выехали из Велье на подводах. Отчего я тянул? Так зима. На чём их было на юг отправлять. Не на телегах же по снегу, и уж тем более не на санях в Крым, где снег не каждую зиму увидишь.

Во дворце адмирала собралось всё светское общество Николаева, и не только оно. Встретилось мне несколько незнакомых офицеров и даже один пожилой мужчина в недорогом камзоле, но он держался с отменной выправкой, и чужим не выглядел.

Грейг женат не был, так что над моей Катенькой взяла шефство жена крымского наместника и повела её знакомить с николаевскими дамами, хоть со многими моя жена была уже знакома по прошлому визиту в Крым.

– Кстати, господа, меня не поставили в курс, в честь чего сегодня праздник? – поинтересовался я после череды взаимных представлений.

– Формально, в честь годовщины успешного штурма острова Тенедос, который наш адмирал умудрился захватить быстро и с малыми жертвами.

– Прошу простить, но Тенедос – это где? – озадаченно поинтересовался я, тщетно пытаясь вспомнить, что я о нём знаю.

– Около Дарданелл, – любезно пояснил мне один из офицеров, и даже замер, ожидая, поинтересуюсь ли я, где же эти Дарданеллы находятся.

– Хм, вы сказали, формально из-за годовщины штурма, а на самом деле?

– На самом деле – мы не так часто получаем правдивые новости из Петербурга, тем более, доставленные на этот раз с большой скоростью, то есть, почти что свежие. Так что вы даже не надейтесь, что вашу жену наши дамы в ближайшие два часа отпустят, – хохотнул он, оглядываясь на плотно сбившийся женский круг.

Что могу сказать – вот уж попали мы, так попали. Впрочем, Пущин мне в помощь. Иван Иванович про все питерские слухи и сплетни куда лучше меня осведомлён. Да и Грейг не раз в Адмиралтействе побывал, так что от меня особых рассказов вроде не должны потребовать, а вот послушать со стороны будет интересно. Заодно к опальному вице-адмиралу присмотрюсь. Именно им оказался тот мужчина в штатском камзоле.

Начал, как ни странно, Пущин.

– Господа, у меня чрезвычайная новость, наш шлюп «Камчатка» пересёк Атлантику и обогнул мыс Горн, – помахал Иван Иванович над головой конвертом со множеством марок, – Наш с князем друг по лицею, Фёдор Матюшкин, прислал мне письмо с оказией. Сейчас они держат путь к русским владениям в Северной Америке. В Кронштадт надеются вернуться уже к концу этого лета, где и завершат своё кругосветное путешествие!

Раздались аплодисменты, которые и я охотно поддержал. Надо же, что русские творят – на шлюпе, да вокруг света… Помнится, он мне даже во время плавания по Финскому заливу не показался надёжным судном.

Пару тостов в честь отважных мореплавателей я поддержал бокалом лёгкого крымского вина, после чего мужское общество переместилось на веранду, где многие тут же закурили. И разговор само собой перешёл на политику. Больше всего офицеры интересовались с кем мы в настоящее время дружим и против кого.

– Император верен принципам Четверного союза, который был утверждён в Аахене, – уверенно изложил Грейг официальную точку зрения и повернулся ко мне, – А вы что думаете, Александр Сергеевич?

– Я считаю, что затишье продлится на ближайшие годы, но повоевать вы ещё успеете, – посмотрел я через свой бокал на оконный витраж.

– И с кем же?

– Англия сейчас начала с османами и персами заигрывать. А в Аахене у них была общая позиция с Пруссией. Сильная Россия многих пугает.

– Ну, Англия с нами воевать точно не станет. Где она и где мы! – хмыкнул адмирал.

– Сама нет, а вот флотом может поучаствовать.

– Вы что-то знаете?

– Всего лишь предполагаю, – пожал я плечами, а офицеры, которые нас слушали, приобрели задумчивый вид.

Эх, как жаль, что не могу я рассказать, как мы, русские, свои корабли в Севастопольской бухте топили.

Но нынче – шиш! Костьми лягу, но не дам такому непотребству случиться!