Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Историю опального вице-адмирала Сенявина мне Грейг рассказал.

Оказывается, в опалу Дмитрий Николаевич попал из-за того, что не стал воевать за французов против превосходящих сил англичан, а предпочёл сберечь доверенный ему флот. В итоге его ещё и уволили с ополовиненной пенсией, которой многочисленному семейству отставного вице-адмирала не хватает на жизнь.

Подробности адмирал Грейг знал не понаслышке, так как сам в это время служил под командованием Сенявина. Кстати, по поводу Тильзитского мира, который обнулил все их военные победы Грейг сокрушался не меньше вице-адмирала. Лихо они тогда флот турков расчехвостили и Константинополь в осаду взяли. А оказалось – всё зря. Ладно, хоть жизни матросов и офицеров сохранили и не дали потом потопить наши корабли в чужой войне.

– Алексей Самуилович, а вы можете так меня отрекомендовать Сенявину, чтобы он меня серьёзно выслушал? – спросил я у адмирала.

– Могу я узнать, для чего это вам нужно? – подозрительно глянул на меня Грейг.

– Хочу его на должность управляющего в своё крымское имение пригласить. Кстати, а какие пенсии нынче у адмиралов?

– У адмиралов три тысячи в год, у вице-адмиралов – две с половиной.

– Угу, значит, на адмиральскую приглашать буду, – прикинул я вслух.

– Вы же не шутите? – с какой-то надеждой посмотрел Грейг мне в глаза.

– С чего бы мне шутить? Раз человек с успехом эскадрами командовал, то и с моими стройками запросто справится, – ответил я на полном серьёзе.

На самом деле я и больше готов заплатить, но это уже будет подозрительно смотреться. А расчёт у меня прост – я вижу, с каким уважением офицеры на Сенявина смотрят, хоть и знают, что нынче он не только не при должности и звании, но ещё и в опале.

Интересная личность. Александр I мстил Сенявину за его популярность и славу в России, за его независимый образ мышления и самостоятельность действий, а будущие декабристы рассматривали вице-адмирала, как главу их Временного правительства.

Что мне это даёт? Так тут всё просто – большое уважение среди офицеров флота и гарантированный приток тех моряков, которые выйдя в отставку, сочтут за честь вступить в новую жизнь под началом столь легендарного управляющего. Заодно, попробую показать Сенявину, что не одними военными действиями победы достаются. Есть и другие пути.

Грейг ушёл к Сенявину, где недолго с ним поговорил, а потом и меня позвал.

– Ваше Сиятельство… – с интересом, и некоторой усталостью, посмотрел на меня опальный адмирал.

– Дмитрий Николаевич, а давайте без титулов? Князем я стал не так давно, а тщеславием никогда не страдал, и надеюсь, не буду.

– Хорошо. Алексей Самуилович сказал мне, что вы очень интересный и деятельный человек, но ничего не сказал про тот предмет разговора, о котором вы его просили.

– Вам коротко?

– Пожалуй, да.

– Мне нужен управляющий моими крымскими землями. Вы мне подходите. Готов предложить жалованье – три тысячи в год, и пока ваш особняк не будет выстроен, я собираюсь дополнительно оплачивать вам достойное жильё в Севастополе. Так каков будет ваш положительный ответ?

– А вы не боитесь?

– Чего?

– Допустим, Император узнает.

– Он обязательно узнает. Резиденция Императорской семьи – мои непосредственные соседи. И, надеюсь, у вашего будущего особняка будет балкон с видом на их дворец.

– И что же, по вашему мнению, будет входить в мои обязанности?

– Всего лишь наблюдение за сроками стройки на моих землях, а потом, возможно, и за строительством Императорского дворца попросят проследить, но уже, за отдельные деньги.

– Весьма смелое утверждение, – переглянулся Сенявин с Грейгом.

– Я бы сказал – весьма ожидаемое. Не Аракчеевым одним сильна Россия.

– Я могу подумать?

– Мне бы очень хотелось спросить – над чем, но думайте.

– Ну, вот, к примеру, от вас потребуют меня уволить. Причём те, кому вы не сможете отказать, – прищурился Сенявин.

– Надеюсь, вам знакомо такое слово – контракт. Давайте, для начала, заключим его на год, а в одном из пунктов предусмотрим, что в случае вашего досрочного увольнения я в обязательном порядке выплачу вам неустойку в размере годового жалованья. Надеюсь, после этого увольнение ничего, кроме радости и кучи денег, вам не принесёт.

– И тем не менее я чувствую, что у вашего предложения есть двойное дно, – махнул отставной вице-адмирал указательным пальцем.

– Даже тройное, – к его удивлению, легко согласился я с ним.

– И в чём же это заключается? – прищурился Сенявин.

– А вы догадайтесь, – улыбнулся я в ответ, – Одно могу сказать. Всё, что я задумал, пойдёт лишь на пользу флоту и России. Может быть, не Императору, но стране.

– Вы революционер?

– Скорей, заядлый консерватор. Но реформ я не жду. Сам их осуществляю.

– Очень странное сочетание. А можно подробней?

– Можно, но боюсь, не сегодня. У меня молодая жена и медовый месяц, – развёл я руками, – Но завтра, после обеда мы улетим.

– А на какую сумму на съём жилья в Севастополе я мог бы рассчитывать?

– Сколько сейчас может стоить аренда особняка месяца на четыре, который бы вас устроил?

– Отчего на четыре?

– Мои строители – кудесники. Собственно, вы сможете в этом сами убедиться. За четыре месяца они и вам и мне особнячки отстроят. Ваш, понятно будет служебный. Бесплатный для вас и вашей семьи на всё время контракта.

– Шутите? Что можно построить за четыре месяца?

– Нисколько. Под крышу они его за месяц возведут, заодно с моим, а вот отделка и прочее благоустройство времени потребует.

– У вас тысяча строителей под рукой?

– Отнюдь. Работать будет всего около сотни специалистов.

– Представляю себе, что они за это время построят, – скуксился опальный вице-адмирал.

– Императрица-мать с парой своих фрейлин во время своего визита ночевала в одном из построенных ими домов, причём предназначенных для бывших студентов, и осталась весьма довольна. А вот её фрейлины пожаловались. Сказали, что у них во дворце таких удобств нет. Так всё же, за сколько можно снять особняк в Севастополе? – вернулся я к обсуждаемому вопросу.

– Думаю, двухсот рублей может оказаться достаточно, – вмешался Грейг, – И я даже знаю, к кому можно обратиться.

– Значит, с прислугой выйдет триста. Меня устраивает, а вас? – в упор посмотрел я на Сенявина.

– Умеете же вы руки выкручивать, – вздохнул он.

– Ещё и вас такому научу, – подтвердил я, – Типовой бланк контракта у меня есть в самолёте. Сейчас я за ним пошлю кого-нибудь, до утра вы всё изучите, а потом мы впишем туда те пункты, которые каждого из нас волнуют.

– И что же вас волнует?

– Желаете услышать честный ответ, но предупреждаю, в контракт он вписан не будет?

– Очень бы хотелось.

– Английский флот. Его могло бы быть и поменьше. Скажем, раза в два, для начала.

Ох, как оба адмирала на меня вытаращились! Приятно посмотреть.

– Простите, вы это серьёзно? – отдышавшись, спросил Сенявин.

– Стал бы я иначе искать тех специалистов, кто их флот хорошо знает, – скромно заметил я, рассматривая ногти.

Знаете, задело меня одно из воспоминаний девиц о Пушкине, из той, прошлой Истории: – «Ногти, как когти…» Вот и слежу с тех пор за собой, чтобы про меня такого никто не написал. Нет, до маникюра и прочего нарциссизма дело не доходит, но выгляжу я строго, опрятно и ухоженно. Всегда.

– Тайные операции? – почти прошептал Грейг.

– Наоборот, самые простые и понятные.

– Это какие, к примеру? – ухмыльнулся Сенявин.

– Вот скажите мне господа, почему в Николаеве нет производства корабельных канатов? В Петербурге есть, в Архангельске их немеряно, говорят, чуть ли не семьдесят, а в Николаеве и Одессе, и даже в Севастополе их нет? На Чёрном море пеньковые канаты никому не нужны?

– Простите, но при чём тут канаты?

– А куда уходит вся пенька с вашего региона?

Недоуменные взгляды, пожимание плечами. Нет, они реально не понимают.

– Подскажу, раз она тут никому особо не нужна, то и продают её по три копейки за пуд, ну, или около того.

– И что?

– Помнится, нам в лицее преподаватель даже с какой-то гордостью говорил, что лишь благодаря русской парусине и канатам, которые были гораздо прочней Данцигских и стоили вдвое дешевле, Англии удалось победить испанскую Армаду, открыв себе морские пути.

– Кажется я начинаю понимать, – сжал руки в кулаки Сенявин, – Раз местная пенька никому не нужна, то и цены на неё смешные.

– По их меркам, более чем, – одобрительно кивнул я головой, – Но не обязательно топить корабли, если можно слегка придушить их строительство и экономику страны. Англичане такое исполняют, ничуть не стесняясь. Отчего бы нам не попробовать? Давайте организуем производство канатов, чтобы лишить местный рынок сверх дешёвой пеньки. Заодно, прибыли получим.

– Но это же лишь капля в море! Джентльмены всего-то улыбнуться! – повысил Грейг голос, невольно привлекая излишнее внимание гостей к нашей тройке.

– Когда местная пенька в цене раза в два повысится? Учтите, что Архангельск сейчас потерял своё значение, а в Петербурге вот-вот введут повышенные пошлины.

– Вы это точно знаете?

– К сожалению, нет. Но вы мне и поможете продавить такое решение.

– Так вот для чего я вам оказался нужен! – с досадой произнёс вице-адмирал.

– Сами-то поняли, что сказали? Ваше слово, поставь мы его в заголовок, в этом вопросе только со знаком минус сыграет, – отмахнулся я от него, и это подействовало получше любого холодного душа.

– Тогда ваш план нам полностью непонятен, – вклинился Грейг.

– И это хорошо! Просто замечательно! Раз уж вы не поняли, то и другие не поймут. В конце концов – кто мы с вами такие? Всего лишь патриоты своей страны. И перед нами стоит довольно простенькая задачка – как немного подсушить Роял Нави, а свой флот сделать таким, чтобы он мог по мордасам надавать любому, кто к нам придёт. Максимально больно. Чтоб забыли, как к нам соваться.

Про то, что это лишь небольшая часть плана, я говорить не стал.

Неподготовленные умы адмиралов такого обилия информации могут не перенести.

* * *

Ни для кого не секрет, что Великий Князь Николай Павлович Романов являлся зятем короля Пруссии Фридриха Вильгельма III. В апреле восемнадцатого года в Москве у короля родился внук, ставший впоследствии Российским Императором Александром II. Фридрих на правах деда и союзника летом того же года посетил Россию и целый месяц рассекал по стране в окружении действующего Императора и его семьи.

Весной этого года Николай Павлович решил нанести ответный визит тестю, и вместе с женой и годовалым сыном посетить Пруссию. Кстати, именно по этой причине Николай Павлович не смог присутствовать на моей свадьбе, хотя и очень этого хотел.

Как по мне, то нет ничего глупее, чем путешествовать по Европе с ребёнком на руках, да ещё когда твоя жена на шестом месяце беременности. Но кто я такой, чтобы оспаривать решения венценосных особ? Ну, хотят родители подросшего внука деду показать – это их дело. Мне оставалось только порекомендовать Николаю Павловичу и Александре Фёдоровне воспользоваться для поездки не гидропланом, а СВП. Стоит отметить, что к моему совету прислушались, а в дальнейшем и воспользовались. В знак благодарности Александра Фёдоровна предложила нам с Катей провести часть медового месяца в Пруссии, где сама по мере возможности составит нам компанию.

Возможно, я бы и отказался от предложения, потому что в тот момент мои мысли были далеки от Европы. Но разговор происходил в присутствии Императрицы Марии Фёдоровны и в её взгляде явно читалось: «Попробуй только откажись и ты со своими Перлами магией на Байкале будешь заниматься».

Так мы с Катей, отложив на неделю дела в Крыму, оказались в сорока километрах западнее Берлина. А именно в Пареце – летней резиденции Прусского короля.

Почётный караул нас, конечно, не встречал, но от места приводнения на реке Хафель до королевского дворца мы добрались на вполне удобных открытых каретах.

Кстати, снаружи так себе особняк. Не зря он среди современников носит название «Дворец Сельская тишь». Скромные два этажа. Жёлтые оштукатуренные стены без архитектурных излишеств под коричневой черепичной двускатной крышей. Никаких тебе фонтанов и позолоченных статуй во дворе. У нас некоторые купцы и те себе особняки строят более помпезные.

Когда мы сошли с кареты, меня удивило то, что сам король вышел нас встречать.

Не прислал адъютанта или придворных, а лично.

– Александр Сергеевич! – произнёс он, когда я сделал шаг вперёд и поклонился. – Екатерина Дмитриевна! Рад вас видеть в стенах моего дома.

Его рука была твёрдой, взгляд – доброжелательным.

Говорил король по-французски с лёгким акцентом, но его речь была мне понятна. Сложнее было бы, если б он на немецкий язык перешёл – у меня с ним не очень.

Николай Павлович и Александра Фёдоровна тоже были рады.

Особенно она.

С её стороны это чувствовалось сразу – в улыбке, которая не гасла на её губах, и в том, как она взяла Катеньку под руку, словно они знали друг друга с детства.

– Мы очень рады, что вы всё-таки смогли приехать, – сказала Александра Фёдоровна, когда мы проходили в зал. – Даже если это получилось неожиданно для вас самих.

– Мы тоже рады вас видеть, – признал я и, прищурившись, посмотрел на Великого Князя. – Только подозреваю, что Его Светлость пригласил нас сюда не только для того, чтобы провести время среди соотечественников.

– Не думаю, что всего две встречи омрачат ваш отдых, – заметил Николай Павлович. – С вами хотел встретиться канцлер Гарденберг. В частности, его интересуют ваши красители. А ещё вас просит о встрече испанский посол Мигель Эскивель. В общем, вы, как всегда, центре внимания.

Вообще-то, необычный способ встретиться. Могли бы и сами связаться со мной в России, а не вмешивать в это дело семью Романовых и заставлять меня прерывать медовый месяц, чтобы примчаться в столицу Пруссии.

Другое дело, что меня трудно застать на одном месте, но кто хочет, тот находит. Пока не знаю, что от меня нужно испанцу, но про немцев могу сказать так – если сумма за красители мне понравится, то я готов простить канцлеру его дерзость.

– Неужели нельзя просто побыть на отдыхе? – спросила Катя улыбнувшись.

– Можно, – ответил князь. – Но только если вы готовы объяснить это остальным. Впрочем, обе встречи назначены на послезавтра, так что время для отдыха есть. Как вы смотрите на то, чтобы завтра провести день в столице, а вечером посетить Берлинскую государственную оперу? Насколько я знаю, завтра дают оперу Бетховена «Фиделио». Это обязательно нужно послушать.

При упоминании оперы, я заметил, как у Кати загорелись глаза. Насколько я теперь знаю, балы она не привечает, а вот театр ей нравится. Да и где ещё можно посмотреть на игру актёров в этом времени, как не в театре? Телевидения же еще нет. Так что, если опера жене понравится, то я готов и Николаю простить, что выдернул меня из России.

Ближе к вечеру в Малом зале дворца состоялся скромный ужин в честь нашего прибытия.

Фридрих Вильгельм III сидел во главе. По правую руку от него находились сыновья, приехавшие в Парец, чтобы повстречаться с сестрой, а по левую, собственно, сама Александра Фёдоровна с Николаем Павловичем. Ну и мы ближе к краю стола примостились.

А вот кого я не ожидал увидеть рядом с Великим Князем, так это Великую Герцогиню Саксен-Веймар-Эйзенахскую.

И нет, это не три разных лица, а всего лишь старшая сестра Николая – Мария Павловна. Та тоже примчалась в предместье Берлина, чтобы повидаться с братом и его женой.

Король за столом отпускал шутки и выглядел очень довольным.

Собственно говоря, а что ещё человеку для счастья надо? Чтобы твои повзрослевшие дети под одной крышей за столом подле тебя порой собирались, да внуки в соседней комнате играли да спали. Вот и весь рецепт.

Весь следующий день, как и обещал Николай Павлович, мы провели в Берлине, а вечером попали в театр.

Честно говоря, в опере я ни слова не понял. Мало того что на немецком языке, так ещё и пели. Пожалуй, если б не либретто, в которое я периодически заглядывал, то выглядел бы полным невежеством. Нет, оркестр и солисты были на высоте – я даже иногда им аплодировал. Но не моё это.

К моему удивлению жену опера зацепила, и она ревела оба действия и всю дорогу до Пареца. Успокоилась только за полночь, да и то не без моей помощи.

* * *

Канцелярия князя Гарденберга располагалась в старом здании, где каждый камень помнил ещё времена Фридриха Великого. Каменные стены, высокие потолки, часы, которые били так, будто отсчитывали не время, а ход истории.

– Ваше Сиятельство, – начал я, когда меня провели в кабинет, где за столом уже ждал сам канцлер. – Благодарю за приём. Не ожидал, что меня сочтут достойным внимания так скоро.

– Вы недооцениваете себя, князь, – ответил он по-французски, аккуратно откладывая перо. – Ваше имя уже давно не просто имя. Оно стало обещанием.

– Надеюсь, не войны?

– Скорее… сотрудничества.

Он указал на кресло. Я сел. За окном светило то же солнце, что греет и Петербург, и Берлин. Только здесь оно казалось чуть более холодным и мне невольно захотелось вернуться в… Крым.

Беседа началась в деловом русле. С красителей. С их применения в текстильной промышленности, особенно в военных нуждах.

– Мы готовы закупить партию ваших новых пигментов, – сказал Гарденберг, после того как мы обсудили несколько образцов. – Даже заплатим выше, чем вы просите.

– Зачем? – спросил я. – Если бы вы хотели экономить, заказали бы у своих химиков. А если вам нужен контроль над поставками – тогда это уже политика.

Канцлер позволил себе едва заметную улыбку.

– Иногда цена – не только деньги. Иногда она измеряется доверием. Или стратегией.

– Тогда позвольте мне быть более точным, – сказал я, сложив руки на столе. – Почему именно Россия? Почему не Англия? У них технологии развиты, рынки шире, а ваша промышленность им хорошо знакома.

– Англия слишком много на себя берёт, – ответил он. – Особенно теперь. Они хотят не просто сбыт товара. Они хотят влияния. А с вами, князь, мы говорим не как с конкурентом. А как с партнёром.

– Интересное определение, – усмехнулся я. – Только я не уверен, что понимаю, чей интерес вы сейчас отстаиваете: Пруссии или Австрии?

Разговор становился плотнее и занимательнее.

– Александр Сергеевич, – произнёс канцлер, немного наклонившись вперёд, – вы знаете, как сложно быть третьей силой между двумя великими? Мы не можем позволить себе быть зависимыми от одного. Но и не можем игнорировать другого.

– То есть вы не хотите зависеть от Лондона, но и Вену не принимаете до конца?

– Именно так.

– Тогда скажите прямо: кто для вас сегодня настоящий враг?

– Не враг, – поправил он меня. – Просто тот, кто хочет, чтобы мы были меньше, чем мы есть.

– Англия?

– Да.

– Или Австрия?

– Обе.

– А Россия?

– Для нас – пока гарант баланса.

Я немного помолчал.Такие слова стоят денег. Или, как минимум, соглашений.

– Тогда объясните, почему ваши люди так активно интересуются нашими технологиями? – спросил я, переходя к следующему вопросу. – В том числе теми, что связаны с Перлами.

– Это не политика. Это бизнес.

К моему удовлетворению князь понял, что я говорю о шпионе, оказавшемся в свите прусского посла.

– А разница?

– Разница в том, что бизнес можно купить. Политику – нет.

– Значит, вы хотите купить мои красители, чтобы через них купить доступ к чему-то большему?

– Нет, – покачал он головой. – Мы хотим показать своим друзьям, что можем выбирать. Не всё, конечно. Но хотя бы не покупать одно и то же у одного и того же поставщика.

– Любопытно, – кивнул я. – Но тогда почему не обратиться к французам? У них тоже свои красители. И технологии.

– Потому что Франция всё ещё не оправилась от Наполеона. А нам нужно спокойствие, а не очередная революция в модной рамке.

Мы долго говорили.

О нефти, которую прусские купцы пытались использовать вместо натуральных красок.

О новом заводе в Шлезвиге, который должен был освоить производство синтетического индиго.

О бумаге, которая должна была стать основой для новых книг, если бы не война цен на целлюлозу.

– Ваше Сиятельство, – сказал я, когда мы перешли к кофе. – Мне не нужны комплименты. Давайте договоримся сразу. Что вы получите от этой сделки?

– Развитие.

– Это красиво. Но не конкретно.

– Хорошо, – он вздохнул. – Получим возможность снизить зависимость от Лондона. И одновременно покажем Вене, что не собираемся её слушаться беспрекословно.

– То есть я для вас всего лишь рычаг?

– Как и мы для вас, – ответил он спокойно. – Такова дипломатия.

– А как же Россия? – добавил я, чуть погодя. – Неужели вы не боитесь, что мы станем слишком влиятельны?

– Боимся. Только вот вы – единственные, кто не требует ничего лишнего. Ни территорий. Ни долга. Ни постоянного давления. Вы предлагаете торговлю, а не зависимость. Это редко. И потому ценно.

– Что ж, пусть будет так, – согласился я. – Но учтите: если мы начнём работать вместе, я не позволю использовать наши технологии против тех, кем они были даны.

– Это предупреждение?

– Это условие. Если вы его нарушите, то не только потеряете поставки. Вы потеряете возможность быть частью чего-то нового.

Он кивнул. Понял. Или сделал вид, что понял. Что в политике почти одно и то же.

Когда мы закончили, он протянул мне документ.

– Вот наш первый заказ. Цена – как вы и просили.

– Только чуть выше, чем я рассчитывал, – заметил я, пробежавшись глазами по цифрам.

– Это не плата за красители. Это плата за выбор.

– Как скажете. Пусть будет выбор.

– Он уже сделан, – сказал Гарденберг, вставая из-за стола. – Теперь остаётся только наблюдать, куда он нас приведёт.

Выходя из канцелярии, я чувствовал, что сегодняшний день прошёл не зря.

Не потому, что продал что-то. А потому что услышал правду, которую обычно прячут за улыбками и верительными грамотами.

Катя ждала в карете.

– Ну что? – спросила она. – Заключили мир?

– Нет, – ответил я. – Просто выяснили, кто кому не враг.

– Это уже половина успеха, – улыбнулась она.

– Больше половины, – согласился я. – Это почти всё. По крайней мере мы говорили с открытыми забралами.

* * *

Испанский посол маркиз Мигель Эскивель прислал мне приглашение, предложив встречу в посольстве Испании. Сказать честно, очень хотелось его послать… куда-нибудь в Экстремадуру, но любопытство пересилило. Казалось, где я и где Испания? Что у нас может быть общего?

Оказывается, может. Интерес испанской короны к алюминию. Гордые испанцы, услышав от Франции, что у них в хранилищах появился новый ценный металл, почувствовали ущемление национальной гордости. Кстати, посол отменно владеет французским, что позволило нам общаться без переводчика.

– Алюминий у меня есть, но очень немного. Порядка ста пудов, – изобразил я сложный мыслительный процесс, ответив не сразу.

Кстати, у меня действительно лишь столько наберётся. Руки до него пока не доходили. Да и глину мне только начали свозить. Вот осенью, я бы и пару тысяч пудов легко смог потянуть.

– Но Франция у вас же больше купила?

– Да, но сами понимаете, алюминий – товар редкий и его получение стоит изрядных средств и усилий. Кстати, а каким образом вы собираетесь оплачивать интересующую вас партию? – сразу сбил я посла с обсуждения количества, переходя к более приземлённым вопросам.

– Разумеется, золотыми эскудо.

– Насколько я в курсе, содержание золота в них составляет восемьдесят семь процентов…

– Восемьдесят семь с половиной, – прервал меня посол, важно подняв вверх указательный палец.

– Допустим. У меня в слитках содержание металла девяносто семь процентов. При соотношении один к трём…

– А вот этот вопрос я хотел бы с вами обсудить, – наклонился маркиз над столом.

– Разве есть, что обсуждать? Я не вижу предмета.

– Соотношение. Я готов говорить про две части золота за долю алюминия.

– А-а… ну поговорите. Только, не со мной, – сказал я, поднимаясь из-за стола, – Забыл поинтересоваться, как здоровье вашего короля? Надеюсь, с ним всё в порядке?

– Сядьте, я не закончил. Сверх того, вам предлагаются виноградники в Андалусии.

– Не интересуют. Разве что о баранах можем поговорить.

– О баранах?

– Ну да. Коэффициент по металлам два с половиной и тысяча баранов с доставкой в Севастополь. Разумеется, речь идёт про самцов – мериносов, в возрасте от полутора до трёх лет. С документами, подтверждающими их породистость.

– Тысяча! Это очень много! К тому же, почему вы говорите про самцов. Скажу вам по секрету, одни самцы вам приплода не дадут, – попробовал пошутить маркиз.

Ладно, долго рассказывать не стану. Торговались мы ещё час, но всё-таки сошлись на предложенном мной соотношении и пяти сотнях баранах.

Отчего я от овец отказался? Так они стоят в десять раз дешевле, чем хорошие производители. Овец я и в Одессе куплю. Там Миллер и Рувье их тысячами разводят. Это я успел выяснить, пока создавал бизнес-план по моим крымским землям. А мериносы мне нужны.

Пора Англию по шерстяным тканям слегка прищучить. И Савва Морозов мне в помощь.