Текст книги "Арбитр Пушкин (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Как я и предполагал, свалить все заботы на чужие плечи мне не удалось. Причина простейшая – конструкция самого портала. Меня вовсе не устраивает, если он будет выглядеть, как два узких контейнера, вроде железнодорожных, приставленных торцами друг к другу. А я ведь чуть было не вляпался в такое устройство своего планируемого терминала, когда собрался брать за основу конструктивные особенности пространственного хранилища.

В результате все работы пришлось отложить, запереться в кабинете и начать думать головой.

Я представил себе схему: два крытых помещения с абсолютно гладким каменным полом. Между ними – незримый портал, созданный парными Перлами. С одной стороны – грузчики с тележками, загруженными мешками. Они катят тележку через невидимую границу, и она мгновенно оказывается за тысячу вёрст, где её тут же принимает вторая команда грузчиков и откатывает в зону разгрузки, освобождая «ворота» для следующей тележки.

В идеале мне нужно две полосы. А значит… Значит предстоит ломать на части конструкт пространственного хранилища и радикально менять его геометрию.

Четыре полных кофейника, ночь без сна, красные глаза и мешки под ними – вот она, цена победы!

Почти прямоугольная рамка портала, согласно моим расчётам, будет шесть метров в ширину и три в высоту, а сама зона перехода сократиться до полутора метров в глубину. Понятное дело – цифры довольно приблизительны – плюс минус лапоть, но попробуйте провести сложные расчёты без калькулятора. Я половину тетради за ночь исписал… Высота мне показалась сначала чрезмерной, но потом я прикинул, что у меня могут оказаться негабаритные грузы, и смирился.

К слову сказать, расчёт я делал, как на железнодорожный контейнер на двадцать футов, а не на сорок. Мне пока и его для экспериментов хватит, а экономия аурума выходит существенная. Двойная.

Достал из потайного ящика стола один из сундучков. Три парных Перла Пространства. Шесть крупных точек для связи или двенадцать более мелких. Один Перл я, разумеется, оставлю здесь, в Велье. Второй должен быть в Соликамске, у месторождения. Третий… третий в Нижнем Новгороде, на ярмарке, ключевом торговом узле империи. Четвёртый, пожалуй, стоит придержать для Москвы или Петербурга. Ещё в Ревде не помешает. Но обо всём позже подумаю.

Сейчас спать!

Через пару дней Селивёрстов доложил:

– Тридцать семь человек отобрал, барин. Крепкие, сообразительные. Бегают с тележкой, как угорелые. Спрашивают, когда же работа начнётся и сколько платить будете.

– Платить буду втрое против обычного грузчика, – отрезал я. – Но за один прогул или пьянство на службе – расчёт сразу, без разговоров. Им это объяснил?

– Так точно, объяснил. Глаза горят. Скучать зимой – невмоготу, а тут и дело, и заработок.

– А что с тележками? Готовы ли?

– Пока только дюжина. Но всё по вашим чертежам. На подшипниках и резиновом ходу, – отчитался управляющий.

Японский мотороллер! Как же мне тебя долго ждать…

Была у меня идейка. Раз уж подобие электродвигателя появилось и Перл, для их питания, то что бы мне себе средство передвижения не соорудить. А вот нет. Теперь все мои невеликие запасы одуванчикового каучука на колёса для тележек пойдут.

До полноценной и качественной резины нам далеко, поэтому обрезиненные колёса – вполне предсказуемый расходник. Их много потребуется. И я вовсе не готов свои хотелки ставить поперёк стратегических задач.

У меня уже была готова первая пара Перлов и площадка – полигон, для отработки навыков.

Первый перенос – всего лишь на сто метров. Дорожки размечены белой краской, зоны разгрузки и выгрузки, жёлтой. Порядок отрепетирован.

Отлично. Пора.

Сначала – испытания.

Просто. Гениально. И безумно.

Но сначала в тележке поехала пара кроликов. Раз десять их туда-сюда прокатили, а они привыкли, и даже перестали отвлекаться от капусты и моркови.

Эффективность транспортной линии упиралась в скорость и дисциплину.

С этого мы и начали тренировку.

* * *

Я сидел на бревне и наблюдал, как в телепорт вбегают грузчики с тележками, чтобы тут же появиться в сотне метров от меня перед Селивёрстовым. Я не слышал, что он кричал мужикам, но судя по тому, как он активно махал руками, речь его, скорее всего, была убедительная.

Итак. Что мы имеем. А имеем мы более двухсот тысяч пудов удобрений, которые нужно переправить в Велье и Нижний Новгород. Для наглядности я перевёл злосчастные пуды в тонны, а затем в количество полувагонов для перевозки сыпучих грузов грузоподъёмностью семьдесят тонн. Получился эшелон из пятидесяти вагонов.

Даже если на тележку грузить триста килограмм, а каждого грузчика снабдить усиливающим перлом, то всё равно операция по перевозке такого объёмного груза в моих глазах выглядела эпической. Что-то я явно упускаю. Должен быть какой-то другой метод.

В то время, пока я размышлял о предстоящей переправке удобрений, ко мне подошли Максим с Николаем.

За прошедшее лето ребята заметно прибавили в росте и раздались в плечах. Сейчас передо мной были уже не те пацаны, которых я забирал из Арапово, а вполне сформировавшиеся парни. Скоро, а если быть точнее, то на зимнего Николу, у ребят день рождения и я уже приготовил им подарок из двух частей.

Во-первых, специально для них построили двухквартирный дом, к которому прилегает большой огород. Я уверен, что хозяйство братьев будет самым заметным в селе.

А во-вторых, на день рождения я вручу парням вольную. С дедом этот вопрос я урегулировал. Документы в местной управе выправил. Так что осталось только дождаться случая и поздравить ребят.

Убегут ли от меня вчерашние крепостные? А зачем им куда-то бежать, если в Велье у них есть и дом, и земля. А главное – у меня для них всегда найдётся прибыльная работа. Ну а надумают уехать, так ведь я могу затребовать обратно перлы, которые для них делал.

– Барин, а чего у нас мужики с тележками бегают? – глядя на снующих грузчиков, спросил Макс. – К войне готовятся?

Хм. А ведь Максим подсказал очень удобный способ доставки боеприпасов на передовую прямо с пороховой мельницы или завода по производству ядер. Но это на случай боевых действий. Сейчас же передо мной стояли вполне мирные цели, о которых я и рассказал ребятам.

– Барин, а зачем грузить сыпучие удобрения на тележки, если в другом месте их снова придётся сгружать? – спросил Николай. – Не проще сразу переместить весь груз туда, куда нужно? Если удобрение хранится в амбаре и поместить его нужно в такой же амбар, но в другом месте, то зачем вообще нужны эти тележки и куча народа? Кинь воздушную трубу через свой телепорт.

Вот оно. Свежий взгляд на проблему. Понятно, что от грузчиков с тележками никуда не уйти, но не в случае с удобрениями. Осталось только проверить идею парней. А в том, что воздушная туба будет работать в телепорте, я не сомневался – работают же наши с Катей воздушные перлы, когда мы в контейнере себе одежду подбираем.

– Где у нас сейчас ближайший сыпучий груз имеется? – посмотрел я братьев.

– На лесопилке, – даже не раздумывая, ответил Коля. – А опилки нужны на стройке, чтобы потолок засыпать под крышей.

Под вечер я сидел у себя в столовой и попивал чай. Идея с воздушной трубой через телепорт оказалась вполне себе работоспособной, и мы «вынесли» с лесопилки пару гор опилок, оставив работникам только небольшой запас для парового двигателя.

Я прикинул, кого послать в Соликамск, чтобы там открыли телепорт, и остановил свой выбор на дяде. А что такого? Мужчина он у нас представительный. С моей «верительной грамотой» на руках в Соликамске к нему вопросов не возникнет. Чтобы одному не скучно было в пути возьмёт с собой парочку способных курсантов и заодно преподаст им уроки дальних перелётов. После того, как он откроет портал на своей стороне возле амбара с удобрением, к нему перейдёт Макс или Коля, и они переместят груз в Велье.

Так же поступим и с Нижним Новгородом. Только туда мне придётся самому слетать, чтобы сначала договориться со складами под сыпучий груз. К тому же в Нижний мне так и так нужно – с очередным караваном мне привезли дюжину тибетских ларцов для сбора и перевозки эссенции. Ценник, конечно, выставили космический, но оно того стоит.

Пока я размышлял о дальнейших действиях, поступил вызов от Алексея Петровича Демидова, что было несколько неожиданным, потому что мы с ним виделись на Урале во время моего вояжа на Аляску. На тот момент Демидов-младший мотался между чугуноплавильным заводом в Ревде и железоделательным в Бисерти. Насколько я знал с его слов, в ближайшее время Ревду он покидать не собирался.

– Слушаю вас, Алексей Петрович, – ответил я на вызов.

– Извините, что беспокою вас, Александр Сергеевич, но управляющий вашего завода заставил меня с вами связаться, – услышал я в артефакт голос Демидова. – Стоит у меня над душой и требует, чтобы я дал ему с вами поговорить.

Сказанное Демидовым удивило меня ещё больше. Получалось, что он не один с Урала вылетел, но ещё и моего управляющего Дивова с собой прихватил.

Я, конечно, всё понимаю – пользуясь оказией, Павел Петрович мог по какой-то острой необходимости выехать из Ревды. Но ведь можно было это и после Рождества сделать, а не когда полным ходом идёт переоборудование производства. К тому же, я обещал Дивову, что после того, как завод начнёт исправно давать сталь, он получит отпуск и его на самолёте отвезут туда, куда он попросит.

– Слушаю вас, Павел Петрович, – ничего не оставалось мне, как начать диалог со своим управляющим.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич. Спешу доложить, что завод готов к первой плавке по вашей схеме. Поэтому ждём вас в Ревде. Вот и Алексею Петровичу не терпится увидеть, что получится из его чугуна.

– А где вы сами сейчас находитесь?

– У меня в конторе мы находимся, Александр Сергеевич, – услышал я задорный голос Демидова. – В Екатеринбурге намедни ретранслятор появился. Так что теперь с Урала можно хоть с Москвой, хоть со столицей связаться.

Вот оно в чём дело. За всеми своим делами я и не заметил, как разрослась сеть артефакторной связи. И вот ретрансляторы добрались уже и до Урала. Нужно будет уточнить есть ли связь с Пермью – от неё до Соликамска менее двух сот вёрст.

А ведь началось всё пару лет назад с моей проказы на балу у Адеркаса и последующей небольшой сети в Псковской губернии. Кто ж знал, что связь, основанная на перлах, так быстро расползётся по стране, что сегодня она пришла уже на Урал.

Не могу сказать уверенно, чья заслуга в том, что с тем же Екатеринбургом теперь можно связаться даже из Велье. Но это уже не важно. Главное, что артефакторная связь добралась до кузницы России.

– Павел Петрович, – обратился я к управляющему. – Вы же говорили, что первая плавка на Рождество будет, а сегодня ещё даже не Новый год.

– Александр Сергеевич, дословно я сказал, что первый металл дадим до Рождества. Так что, если мы выплавим сталь на зимнего Николу, то технически это будет тоже считаться до Рождества.

Смешно. Сколько раз я ловил людей на точности сказанных фраз, а тут сам попал впросак. Деваться некуда. Нужно срочно лететь на Урал. Слишком большую ставку я сделал на маленький заводик.

Если всё получится так, как мы с Виктором Ивановичем не раз планировали и рассчитывали, то бывший медеплавильный Ревдинский завод первым в мире даст хромоникелевую сталь.

В двух словах технологический процесс выглядит следующим образом. В основную отражательную печь загружаем чугун с Демидовского завода и выжигаем углерод до трёх десятых процента. Параллельно с этим во вспомогательных печах с помощью артефактов, снижающих точку плавления, готовим никель и хромовый сплав. За два часа до окончания плавки добавляем получившиеся легирующие элементы в основную печь и на выходе получаем низколегированную сталь с содержанием углерода в три десятых процента, двухпроцентным никелем и полтора процентным хромом. И что самое главное содержание серы в стали ожидается менее одной сотой процента, поскольку ревдинскит с Петровского рудника – самый чистый никелевый минерал в мире, не содержащий мышьяка и серы.

Другими словами, мы получим относительно дешёвую низколегированную конструкционную хромоникелевую сталь с улучшенной коррозионной стойкостью. Да, это отнюдь не нержавейка, но она пока ещё в этом мире не так уж и нужна.

По заверениям моей тульпы – Виктора Ивановича – сталь должна получиться с большим пределом прочности и ударной вязкостью, чем у имеющихся в этом мире сталей. К тому же она должна хорошо поддаваться обработке и быть почти в два раза более стойкой к коррозии. А это будущие паровые машины, суда и инструменты.

Единственное, что удручает – за одну плавку мы можем получить только две тонны стали. Но я и завод задумывал, как экспериментальный. С другой стороны – у меня есть сосед Демидов, у которого имеется не только Ревдинский чугунный завод, но и Бисертский железоделательный. Если я ему буду поставлять легирующие добавки, то выпуск новой стали можно будет значительно поднять.

* * *

Сталь – это хорошо, а вот что-то про государя-батюшку последнее время не слышно. Раньше он, как неутомимый челнок, полжизни проводил в различных поездках, а его верный клеврет Аракчеев ночами не спал, пытаясь доказать Императору и самому себе, что у него всё под контролем.

Очень похоже на то, что выдохлась его небольшая команда, пытаясь в несколько лиц управлять огромной страной. Нет, видимость они пытаются создавать, а вот реальных дел за ними мало.

Нет, видимость они пытаются создавать – указы пишутся, резолюции накладываются, а вот реальных дел за ними мало. Будто пружина, что всё это время была сжата до предела, вдруг ослабла. Империя по инерции продолжает движение, но руль отпущен.

Зато Великий князь Николай последнее время на коне. У него на счету не только погашенное Польское восстание, но и целая программа военных разработок и реформ. А организованный им Союз… Там уже больше трёхсот активных участников, и все делом заняты.

И самое главное – Николай на виду. Он постоянно в войсках, на смотрах, на заводах. Его имя не сходит со страниц газет. Он молод, энергичен и выглядит единственным, кто знает, куда надо двигаться дальше. Народ, уставший от неопределённости, начинает видеть в нём твёрдую руку. А элита, вечно ищущая сильного покровителя, уже вовсю делает ставки и перетекает в его лагерь.

Сижу я тут, смотрю на эту смену декораций и понимаю: мои мелкие «коррекции» курса Александра, возможно, сработали куда лучше, чем я планировал. Я хотел лишь слегка отвалить его от англичан и остановить безумие с поселениями. А вместо этого, кажется, случайно убрал единственного человека, который хоть как-то сдерживал амбиции своего младшего брата.

Я невольно расчистил дорогу Николаю. И его Союз, этот прообраз будущего Генштаба, куда более эффективен и опасен, чем всё, что было при Александре. Он не пытается переубедить или угодить – он просто строит свою вертикаль, кирпичик за кирпичиком.

И самый главный вопрос, который теперь не даёт мне спать: чью именно «пользу» я, в конечном счёте, принёс? Той ли России, о которой мечтал? Или же, сам того не желая, стал прогрессором совсем для другого будущего – будущего «жандарма Европы» и железной дисциплины?

Похоже, бабочка Брэдбери не просто умерла. Она, чёрт возьми, успела дать потомство. И это потомство начинает менять ландшафт куда радикальнее, чем я мог предположить. Пора срочно пересчитывать риски. И, возможно, готовиться к новой игре – с новым монархом.

* * *

Приглашение на вечернее чаепитие к Императрице – матери я получил загодя, за два дня. Вовремя я успел вернуться с Урала. Очень интересно, о чём со мной решила поговорить Мария Фёдоровна. Наверняка же она станет меня о чём-то спрашивать, а из вопросов порой можно узнать больше, чем из ответов. По крайней мере станет понятно, куда ветер дует.

Два дня я провёл в лёгком напряжении, строя догадки. Мария Фёдоровна славилась своим острым умом, политической хваткой и огромным влиянием, которое она сохраняла даже после смерти Императора Павла. Её салон был центром, где переплетались нити придворных интриг. Если она вызывает меня лично – дело не в пустом любопытстве.

Ровно в назначенный час меня проводили в уютную, но отнюдь не роскошную гостиную императрицы. Воздух был наполнен ароматом свежезаваренного чая и старого паркета. Мария Фёдоровна, облачённая в тёмное платье без лишних украшений, встретила меня с холодноватой, безупречной вежливостью.

– Благодарю, что нашли время, – начала она после обмена первыми любезностями. – Мой сын, государь император, в последнее время часто упоминает ваше имя в разговорах о пользе технических новшеств.

Она сделала небольшую паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я лишь почтительно склонил голову.

– Меня, как мать, беспокоит его здоровье, – продолжила она, наливая чай. – Он стал много времени проводить в уединении, в молитвах. Отказывается от поездок, которые всегда его оживляли. Вы, я знаю, имеете самое непосредственное отношение к летательному аппарату, что изготовили государю? Не находите ли вы, что стремительный прогресс может утомлять душу, а не только облегчать тело? Откуда вдруг в нём изменения?

Вопрос был задан с лёгкой, почти материнской улыбкой, но глаза её оставались твёрдыми и проницательными. Вот оно. Меня не спрашивают о технологиях. Меня спрашивают о влиянии этих технологий на императора. Ищут причину его отстранённости.

– Ваше Императорское Величество, – осторожно начал я, – Прогресс – лишь инструмент. Как перо или карета. Он может сберечь время и силы для дел важных, но не может направить мысли. Государь, как мне видится, лишь обрёл возможность больше времени уделять тому, что считает главным для своей души в сей момент.

– Главным… – задумчиво повторила она, отодвинув блюдце. – Или же он разуверился в делах мирских? – Она посмотрела на меня прямо. – Вы много общаетесь с разными людьми, в том числе и с моим сыном Николаем. Его деятельность, его Союз… Как вы считаете, это и есть то самое полезное применение сил, которое ищет государь?

Лёд тронулся. Ветром, который мне нужно было уловить, оказался ветер перемен, дующий в сторону Николая. Императрица-мать, всегда бывшая оплотом традиций и законности, зондировала почву. Её беспокоила не только апатия Александра, но и растущая активность Николая и его окружения. Она пыталась понять, является ли это естественным течением событий или чьим-то умелым направлением. И подозревала, что я могу быть если не рулевым, то хотя бы фонарём, освещающим путь.

– Великий князь Николай Павлович полон энергии и желания служить Отечеству, – сказал я, тщательно подбирая слова. – Его труды на ниве военного дела очевидны и приносят ощутимую пользу. Что же до Союза… это собрание единомышленников, радеющих за мощь империи. Его собираемой когорты союзников. Их деятельность пока сосредоточена на вопросах сугубо практических, военных. Они строят, а не разрушают. И это важно!

Я сделал акцент на последнем, давая понять, что не вижу в этом прямой угрозы. Мария Фёдоровна медленно кивнула, но в её взгляде не читалась полная уверенность.

– Строить можно по-разному, – заметила она. – Одни строят, опираясь на фундамент, заложенный предками. Другие же начинают с расчистки места, не ценя то, что было возведено до них. Меня радует рвение Николая, но порой его методы… излишне прямолинейны. Боюсь, ему не хватает мудрости, которая приходит лишь с годами и опытом правления.

Она снова посмотрела на меня, и в её взгляде теперь читался уже не допрос, а скорее… предупреждение.

И я её прекрасно понимаю. Как мать она беспокоится, что Николай ещё довольно юн, порывист и может не справится с тем бременем власти, которая на него свалится.

– Опыт – вещь незаменимая, – согласился я. – И его, конечно, не заменить самыми благими порывами. Нужна основательность и выверенная стратегия.

– Именно так, – заключила она, услышав от меня, что хотела, и беседа плавно перетекла на нейтральные темы: садоводство, погоду и виды Петербурга.

Уезжая, я не знал больше, чем до разговора, но понимал гораздо лучше. Мария Фёдоровна не просто беспокоилась. Она ощущала смещение центра тяжести. Она видела, как тень Николая становится всё длиннее, затмевая собой фигуру удалившегося от дел императора. И её вопрос был вопросом человека, пытающегося понять, является ли это естественным ходом вещей или же игрой со стороны таких, как я.

Теперь я знал наверняка: двор уже живёт в преддверии новой эры. И моя роль в этой предстоящей смене декораций волновала её куда больше, чем мои летательные аппараты и копировальные машины и образцовое хозяйствование в моём Велье.