Текст книги "05-Мой престол - Небо (Дилогия)"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Артем Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 76 страниц)

ДЕЙСТВИЕ – 2
ЭПИЗОД – 4
КОНГО. КИНШАСА, 2159 год от Р.Х., месяц декабрь
(Окончание)

Три дня Мунту Ибоко буквально-таки доставал Петра. Звонил, приезжал, вызывал в президентский дворец, как-то совсем осиротевший без своего хозяина. Дурацкие вопросы задавал, иной раз плакал, часто ругался на странном, неизвестном Петру диалекте, сберегаемом в памяти, видимо, только для ругани. Мистер Оруэлл в ответ молчал. Или отгораживался от эмоциональных атак Мунту общими, ничего не проясняющими фразами.

На четвертый день Оруэлл-Петр не выдержал – сдался.

– Ты мне можешь толком объяснить, что там произошло, – в тысячный уже раз, трагично заламывая руки, спросил Мунту.

– Могу, – неожиданно ответил несговорчивый доселе Оруэлл. И впрямь неожиданно. Мунту даже застыл, как стоял – в театральной позе с воздетыми горе руками и крайним удивлением на черном лице. На котором, несмотря на черноту, были отчетливо видны синяки под глазами – от недосыпа.

– Можешь? – Мунту явно боялся услышать, что слух подвел, что «большой белый друг» пошутил, что, как говорится, музыкой навеяло.

– Да, могу, могу, – уже раздраженно отвечал Петр, которому весь этот провинциальный театр весьма надоел. Хочет знать правду – пусть знает. Он изо всех сил пытался оградить приятеля – а точнее, приятеля приятеля, – от головоломных размышлений о фантастическом пятне, но раз тот хочет… можно и показать ему пись, пусть сам думает – что к чему. – Для этого, Мунту, придется ехать в Храм.

– А чего же ты все это время молчал? Почему отнекивался? – тарахтел Мунту по дороге – Петр специально повез его в Храм, чтобы не пересылать по ненадежным каналам засекреченную им же запись штурма ангара.

Смотрели не в компьютерном зале, а в кабинете Петра – вместе с Иешуа и Иоанном. Эти двое запись уже видели – Иоанн тогда в очередной раз подивился технике двадцать второго века и развел руками: мол, никаких версий, а Иешуа потер щетину на подбородке, ухмыльнулся загадочно и сказал, что попробует подумать над этим. Пусть думает. Петр не торопил Машиаха с предположениями: когда сочтет нужным – поделится.

Петр практически не глядел на экран: все записанное знал наизусть. Закрыть глаза – и вся пленка пробежит перед мысленн взором.

Ангар. Вид сверху. Белые точки вокруг – бойцы.

Пятно. Взрыв. Ворота падают.

Команда вламывается в пустое помещение.

Конец фильма…

– Еще раз, – попросил Мунту.

Пожалуйста. Сколько угодно.

Посмотрели еще трижды. Ситуация яснее не стала. Мунту, как и предполагал Петр, загрузился и замолчал. Он понимал, что запускать сейчас шквал вопросов не имеет смысла – если бы на них были ответы, хотя бы не на все, хотя бы на полшквальчика, – то с ним, естественно, поделились бы. Секретничать в такой ситуации ни к чему: Нгамба одинаково нужен всем – и Мунту, и Оруэллу, и народу Конго, который ничего пока не знает о последних событиях в жизни своего любимого президента. Ох, не исключено – о самых последних…

Так и молчали вчетвером, глядя на экран, где – приторможенные кнопкой «пауза» – застыли в растерянных позах готовые стрелять и убивать бойцы Оруэлла.

– Я поеду. Спасибо. – Мунту поднялся со стула. – Свяжемся вечером, о'кей?

– О'кей, – кивнул Петр.

– Кифа, помнишь, еще в Галилее я показывал фокус с рукой? – спросил Иешуа, когда за Мунту закрылась дверь.

– С какой рукой? – не понял Петр.

– Я помню, – встрял Иоанн, – ты отвел руку в сторону, а она растворилась в воздухе. Ты про это?

– Именно. Я показывал, как легко при желании проникнуть в параллельное пространство. Потом мой эксперимент, даже не ведая о том, успешно повторил мистер Ханоцри, вы об этом знаете. Слишком даже успешно…

– То есть, ты думаешь… – Петр догадался, к чему клонит Машиах.

– Думаю. Более того: уверен и других объяснений не нахожу. Сам посуди: то, что мы видели, более всего похоже на переход в чужой мир, в такое же параллельное пространство. Или не в такое – в иное. Могу полагать, что число их также определяется термином «бесконечность», как и все, сотворенное Всевышним. Только вот дым дул серый… Его назначение непонятно. Камуфлированное прикрытие пятна?.. Побочный эффект?.. Неясно. Но это частность. Суть, как мне кажется, именно такова: Нгамбу упрятали именно в чужой мир. Кто-то, кто освоил этот переход.

– Но кому нужен Нгамба в чужом мире? – парировал Петр. – Он не президент России или Америки, он всего лишь царек маленькой страны.

– В которой есть еще одна маленькая страна, – добавил Иоанн.

– Вот именно! – Иешуа поднял указующий перст. – Это все неспроста. Им нужен был именно Нгамба. Можно было с легкостью упереть премьер-министра соседней Республики Чад, и этого никто бы не заметил. А Нгамба – фигура значимая не только для Африки, но и для христианского мира. Президент-герой, президент-альтруист и филантроп, приютивший у себя в державе такую странную и хлопотную формацию, как Храм. Плюс к тому же для державы бесполезную.

– В то же время надо отдать должное нападавшим, – стал рассуждать вслух Петр, – никого не убили, стреляли метко, профессионально. Только ранения, и то не тяжелые. Да и Нгамбу: если бы его хотели убить, то сделали бы это на месте.

– Значит, он живой, – резюмировал Иоанн.

– Может, и значит, да толку от этого мало, – Иешуа качал Головой, – где он – неизвестно. Вернется ли – тоже неведомо. Так что пока он мертв…

– Ну, ты и чернушник, брат! – подивился Петр. – Вот уж не замечал за тобой такого.

– Станешь тут… – буркнул Иешуа.

– А это пятно не появлялось больше? – спросил Иоанн Петра.

– Нет. Мы следим постоянно за тем местом – никаких анодных явлений.

– Почти наверняка не появится. – Иешуа включил запись штурма по новой. – В том же самом месте не появится. Где-нибудь еще – может. Но не в ангаре. Можно даже не следить. Его движение не спонтанно, а управляемо. Я считаю, что это пятно – не что иное, как переход из «отсюда» «туда». В параллельное пространство. Типа того дерева у Ханоцри. Да вы и сами так думаете, вариантов нет. Только его переход – фиксированный, а пятно, по-видимому, можно перемещать из одного места в другое. Этакая переносная дыра.

Переносная дыра. Хорошо сказано. Термин, утвержденный Мессией, заключил беседу. Из кабинета мистера Оруэлла все разошлись по делам – Иешуа к прихожанам, которые терпеливо ждали приема в доме-оранжерее, Иоанн – в гараж, где он обучался премудростям управления «хаммером», а сам мистер Оруэлл выдвинулся в спортзал – потягать штангу с гантелями, отвлечься от непонятностей, роившихся в его голове в последнее время что-то особенно активно.

Прошло еще три дня без Нгамбы.

Мунту Ибоко, видимо, осознав всю бессмысленность активных приставаний к мистеру Оруэллу, подуспокоился, стал звонить пореже. Для народонаселения Конго, привыкшего к ярким публичным акциям, довольно часто устраиваемым Нгамбой, – их президент уехал в командировку: рабочие визиты в страны Европы, встречи-проводы, митинги-речи. По местной телесети крутили мастеровито смонтированные ролики: вот Нгамба в Париже, возле древней, но все еще удивительно новой башни, вот он же, но в Лондоне, ручкается с королем, и так далее. Такие меры могли еще действовать некое обозримое время, но очень скоро найдутся какие-нибудь особо въедливые персонажи, которые заподозрят неладное. А от подозрения до народного бунта – один шаг: компьютерная сеть проведена в каждую хижину, и проконтролировать информацию нет никакой возможности. Те же, кто был посвящен в тайну отсутствия Нгамбы, тоже знали лишь то, что им позволил знать Мунту, – президент болен. Очень болен. У него некое пикантное заболевание по мужской части, и он не выходит из своих покоев, отдыхает и реабилитируется. Вскоре встанет на ноги и вновь будет работать на ниве управления страной, к вящей радости простых конголезцев. И особенно конголезок.

Петр смотрел по тслику очередной репортаж о визите Нгамбы, на сей раз в Москву, и грустно улыбался. Анимированный компьютером Нгамба гулял в сопровождении непременной свиты по Красной площади, вертел головой, смеялся, пел, танцевал, в общем – всячески радовался жизни. Умельцы с телестудии даже примонтировали к делегации Мунту – куда же президент без своего непременного сопровождающего?

– Дурят народ! Ох ду-урят! – Петр, следуя дурной привычке, комментировал события вслух, оставаясь наедине с самим собой. В ухе заскрежетал переговорник.

– Мистер Оруэлл, вы не заняты? – Дежурный вызвал Петра по имени – на территории Храма обходились без кодовых позывных.

– Почти нет. А что?

– У нас тут кое-что любопытное. Вы не могли бы подойти? Петр мог: «кое-что любопытное» на птичьем языке охраны означало нечто, требующее непременного присутствия начальника.

Благо идти было недалеко.

– Ну что у них там еще? – спросил Петр, входя в аппаратную.

– Вот. – Дежурный ткнул пальцем в экран, показывая подошедшему начальнику, ради чего, собственно, подчиненные рискнули его обеспокоить.

– И что это? – Петр глядел на картинку, идущую с одной из камер внешнего наблюдения.

На поляне перед одними из вспомогательных ворот периметра Храма бегал старый седой негр. И не только бегал, а еще и прыгал, нервически дергался, корчил морщинистое лицо и что-то выкрикивал. Одет он был в грязные, бывшие когда-то белыми штаны и простую холщовую рубаху. Нормальный местный псих, каких тут водится во множестве. Такие персонажи частенько появляются возле внешнего периметра и, потрясая кулаками, поносят Храм и всех, кто внутри, последними словами. А спектр ругательств в местных наречиях необычайно широк.

– Ну и что за дела? Вы такое первый раз видите, что ли? – Петр не понимал, зачем его дернули. – Эти полудурки всегда так бесятся, Когда требуют на разборки мистера Иешуа. Что нового-то?

– В том-то и дело, мистер Оруэлл, что он зовет не мистера Иешуа, вкрадчиво произнес оператор, – он зовет вас.

– Меня? Ну-ка, включи звук.

Нажатие кнопки – и зал наполнили малоцензурные выражения, издаваемые негром:

– …руэлл! Оруэлл, твою мать, я знаю, ты меня слышишь! Пусти меня внутрь! Оруэлл, черт возьми, открывай!

Все это сопровождалось энергичными пинками в ворота.

Стало весьма интересно.

Петр кивнул двум тусовавшимся в зале бойцам:

– Пойдемте-ка, познакомимся с ним.

Пока Петр с сопровождающими дошел от компьютерного зала до ворот, ненормальный чернокожий старик, видно устав, отошел в тенек и привалился к дереву. Он тяжко дышал – в таком возрасте долгие прыжки и ужимки сильно утомляют.

Петр и двое бойцов только успели выйти за ворота, как дед, ожив, бросился к ним не разбирая дороги. Споткнулся, упал, пропахал носом землю, вскочил, опять побежал. Аккурат в обьятья охраны. Держа извивающегося негра за руки, бойцы подвели, а вернее, подтащили его к Петру – на безопасное расстояние. Тот вопил:

– Отпустите, скоты! Вы не понимаете, с кем имеете дело! Отпустите, а то пожалеете!

– И с кем же мы имеем дело? – спокойно спросил Петр, вглядываясь в чем-то неуловимо знакомое лицо старика.

– Оруэлл, балда, ты не узнаешь меня?

– Нет, мистер… не знаю, как вас зовут… не узнаю. А что – должен?

– Должен!

– Ну, намекните. – Петр слегка потешался над странным стариком, одновременно силясь вспомнить: где же он его мог видеть?

Не всякий простолюдин в местной саванне вообще знает, кто такой мистер Оруэлл, чтобы вот так запросто, да еще и с угрозами называть его по имени.

– И намекну! – истерично взвизгнул негр.

– Не откажите в любезности. – Петр был терпелив, потому что заинтересован.

– Оруэлл, ты так и не попробовал то вино, что я тебе подарил? Улыбка мгновенно исчезла с лица Петра.

– Отпустите его, – приказал.

– Но как же… – возразили было бойцы.

– Я сказал: отпустите!

Старик выбрался из ослабшей хватки охранников и решительно подошел к Петру.

– Теперь ты все понял? – спросил.

– Теперь я куда больше не понимаю, – тихо ответил Петр, – пойдемте внутрь, вам надо переодеться, отдохнуть…

– И пожрать!

– Да, конечно. И рассказать…

– Уж расскажу, не сомневайся!

Фраза Иешуа, встретившегося им по пути к офису, окончательно добила Петра:

– А, мистер Нгамба! Как ваше самочувствие? Отрадно видеть вас снова!

Старик проворчал в ответ что-то неразборчивое, но вежливое: на Иешуа он никогда не рисковал повышать голос.

«Иешуа! Как ты его узнал?»

«Не знаю. Узнал, и все. А ты не смог?»

«Не смог. Пока он не дал понять, кто он».

«Бывает…» – Равнодушие, граничащее с невежливостью: все-таки пропадал человек, да и не чужой им.

Но Иешуа, чуждый сантиментам (нашелся «не чужой» – вот и ладно, чего зря ликовать…), пошел по своим делам, по-прежнему демонстрируя полную незаинтересованность в судьбе Нгамбы и его наверняка леденящих душу рассказах. Ему были неинтересны чужие чудеса.

Поев и приняв душ, Нгамба явился к сгорающему от нетерпения Петру. Посвежевший и успокоившийся, он уселся в кресло, взял толстую сигару, произвел над ней полагающиеся экзекуции, затянулся, закашлялся, спросил:

– С чего начать?

Черт, как непривычно видеть Нгамбу в этом странном старческом обличье. Или это не он? Но вопрос про вино… Да и Иешуа – не может же он ошибаться…

– Мистер Нгамба, что с вами случилось? – Петр и раньше называл его на «вы», несмотря на постоянные «тыканья» в ответ, а теперь, когда тот в облике старца…

– Я постарел, Джозеф! Постарел, твою мать! – Нгамба отвернулся, явно пряча наворачивающиеся слезы. – Чертов дым… прямо в глаза…

– О'кей, давайте по порядку. – Петр справедливо решил, что эмоциями ничего не решить, сели говорить – надо говорить. – Мы знаем, что вас похитили, знаем как. Мы выехали почти сразу после того, как террористы вместе с вами покинули дворец. Мы проследили вас до самого ангара, а дальше, вот… не успели. Что о было, мистер Нгамба?

– Очень плохо, что не успели! Они меня долбанули по затылку прикладом, я очнулся в машине. Заехали в какой-то ангар, меня выгрузили, а потом… Этот дым… Нет, даже не дым, а масса какая-то. Будто окунаешься в воду, но можешь там дышать. Очень неприятно, холодно, влажно… Ты знаешь, Джо, я читал фантастику, знаю про всякие эти иные миры, параллельные. Видел по сети, как мистер Иешуа детишек вытащил из одного из таких… Но самому там оказаться даже не думал. Это премерзейшее состояние, Джо. Они скрутили меня, и на нас наволокло эту серую штуку. Сначала ничего не было видно, но когда дым рассеялся, то мы оказались уже не в ангаре, а на какой-то… ну, будто стройплощадка заброшенная. Знаешь, плиты всякие, арматура, пластик ломаный. И, главное, они засуетились так, заторопились, один сказал мне: если уйдешь далеко отсюда, мы тебя, говорит, не найдем. В твоих интересах, говорит, тут оставаться. И поныряли все в это чертово облако. А я один остался. Там все серое, противное, в воздухе водяной туман… Неуютно. Сесть даже не на что. Затылок еще болит. А я же в трусах одних! Замерзать начал! Но не это самое страшное, Джо. Другое. Скажи мне, ты когда впервые заметил, что стареешь?

Нгамба задал неприятный вопрос. Хуже всего, что Петр сам себе не мог на него ответить. Сколько ни старался, никак не мог точно уловить в памяти тот момент, когда сказал себе впервые: стареешь, Петр.

– Ну-у… давно. – Петр решил ответить неопределенно.

– А как ты заметил? – Нгамба сделал страшные глаза и акцент на слове «как».

– Рассеянность, забывчивость, мнительность… Жизнь подсказала. Но, полагаю, кроме меня, это никто пока не заметил. И не отметил…

– А каково тебе было бы наблюдать, как на твоей коже появляются морщины? Как тебе понравились бы выпадающие зубы? Седеющие волосы? А? Джо, скажи, понравилось бы? Выдержал бя такое? Это тебе не забывчивость, про которую тем более легко забыть…

– Нгамба, я не понимаю… – Петр даже не добавил обязательное «мистер».

– Они оставили мне зеркало, Джо! – Нгамба не удержал слезу и не постеснялся дрогнувшего голоса. – Ты понимаешь, зеркало! Чтобы я не заскучал ненароком! Чтобы развлекался, глядя, как у меня образуются морщины и сдувается тело! Джо, я старел на собственных глазах. У меня заболело сердце, печень… что только не заболело! Джо, я прожил полжизни за пару часов!

Петр хотел задать вопрос, но счел его бестактным и смолчал. Вопрос простой и короткий – почему? И еще: как? Каков механизм всего этого?

На неэаданный Нгамбе вопрос ответил Иешуа:

«Там, где он был, время идет слишком быстро. Надеюсь, ты не возражаешь, что я слушаю вашу беседу?»

В мозгу Петра встала четкая картина: Иешуа сидит с закрытыми глазами на скамейке в скверике и слушает.

«Уже не возражаю. И не возражал. А что бы тебе не присоединиться к нам?»

«При мне он не станет откровенничать. В меня он верит, а тебе доверяет. Я Мессия, а ты друг. Это разные вещи».

«А как, интересно, время может идти быстрее, чем надо? Я немало работал со временем, но такого не слыхал…»

«В этих… мирах, Петр, все может быть не так, как мы привыкли. Тогда, у Ханоцри, я тоже видел немало необычного».

Во время мысленной беседы Петра и Иешуа Нгамба нервно курил. Молчал, собирался с мыслями. Внутренне радовался, наверное, что собеседник не терзает глупыми вопросами.

«Они наказали его очень жестоко, Петр. Он увидел свою старость».

«Но зачем? И кто – они? Кому он перешел дорогу?»

«Он – может, и никому…»

«А я… Ты об мне? Иешуа!»

Иешуа не отвечал.

Зато заговорил Нгамба:

– Джо, вот о чем я тебя хотел спросить… Кто такой Дэние?

Не очень далекий Иешуа, и вправду сидящий на скамейке, открыл глаза и, глядя в никуда, покачал головой – так, будто услышал что-то, с чем согласен, о чем догадывался.

Но Петр этого не видел. Петр, исчерпавший лимит удивления на этот день, неожиданно обнаружил скрытые резервы. Удивления было еще много.

– Кто? Дэнис? Но почему вы спрашиваете?..

– Эти мерзавцы скоро вернулись. Опять было облако, опять прикладом по башке. Но того времени, что я там провел, оказалось достаточно, чтобы превратиться в чучело, которое ты видишь перед собой. Джо, ты помнишь, каким я был? Я мог дать тигру кулаком по морде, и он падал без сознания. Я доводил до изнеможения по десятку баб за ночь. Я мог выпить… Джо, ты помнишь, как я умел пить! Я больше не смогу ничего этого сделать. Я старик, Джо, дряхлый, никчемный старик… Что они со мной сотворили? За что?

Нгамба зарыдал. По-настоящему – громко и влажно.

– Почему вы спросили про Дэниса? Нгамба!

Петр был бестактно настойчив, словно не видел, что Нгамба не может ему ответить. Он мог только всхлипывать и выть. В вое различались слова «почему» и «зачем».

– Успокойтесь, Нгамба! Выпейте, это вам поможет, будет легче. – Петр протягивал Нгамбе таблетки успокоительного, извлеченные из аптечки, которые имеются в каждом помещении в Храме. – Вот вода, выпейте.

Нгамба ухватил предложенный стакан, опрокинул таблетки в рот. Лекарство начало действовать мгновенно – старик перестал дрожать, плач унялся, осталось только вытереть слезы.

– Про Дэниса, – напомнил Петр. Но Нгамба пел о своем:

– Они выкинули меня за сто километров отсюда. Голым и уставшим. Саванна. Ни воды, ни еды. Я нашел деревеньку, там оказались добрые люди. Не стали задавать никаких дурацких вопросов, будто им каждый день приходится подбирать голых стариков, свалившихся с неба… – Нгамба даже хихикнул – это было хорошим знаком: успокаивается. – Покормили, дали одежду, позволили пожить пару дней. Ты знаешь, что я там видел, Джо? Я там видел себя по телесети. Я гулял по Парижу с какой-то делегацией… Странно все это… Какой сейчас день? Сколько меня не было?

– Неделю, – спокойно ответил Петр.

Он уже понял, что с морщинами и сединой Нгамба обрел еще и естественные старческие загибы – слушать только себя, не обращать внимания на вопросы собеседника.

– Да-а… А потом я попросил отвезти меня в Храм. Они очень удивились, но помогли и в этом. И вот я здесь. Да-а…

– Нгамба! – в полный голос.

– Что?

Полдела: внимание привлечено.

– Вы сказали что-то про Дэниса.

– Сказал?

Блин, у него что, еще и склероз, что ли?

– Вы спросили: кто такой Дэнис?

– Точно! Так кто он такой?

– А откуда вам известно это имя?

– Эти сволочи напоследок попросили меня передать тебе привет от Дэниса. Вот, передаю.

– Спасибо.

Привет от Дэниса сидел перед Петром в кресле и разглядывал почти докуренную сигару. Затягивался, пыхал, пускал колечки. Изображал из себя старика-маразматика. Все-таки больше изображал, понимал теперь Петр, чем был таковым на самом деле. В глазах его по-прежнему горел огонек чистого и цепкого разума – тело может постареть быстро, но душа – нет.

– Знаешь, – произнес Нгамба после паузы, – мне, в сущности, наплевать, кто такой этот Дэнис. Я понимаю, что оказался простым заложником в какой-то непонятной мне игре. В игре, в которой, по-видимому, на одной стороне играешь ты и, может быть, Иешуа. А на другой, наверное, этот Дэнис. Он или его люди использовали меня как пугало, чтобы показать тебе, на что они способны. Ждут от тебя ответных шагов. Это похоже даже не на игру – в игре есть правила, – а на войну, где правил нет. На войне можно все. Самый крепкий боец выдержит любые пытки, любую боль, но как только начнут страдать его близкие, он тут же сдастся. И расскажет все. Только бы не мучили его родственников и друзей. Это запрещенный прием, но он действенен. Кто-то, кто играет против тебя, только что провел этот прием. Этот кто-то, может тот самый Дэнис, знает, что я считаю тебя своим другом. И Думаю, что ты тоже считаешь меня таковым, хотя и называешь на «вы». Он испоганил мне жизнь. Но тут уже ничего не попишешь – Данность. Помнишь, я спрашивал тебя про машину времени?

Нет, склероза у него не наблюдалось.

– Помню.

– Теперь я знаю, какое у нее имя. Дэнис – ее имя. Дэнис!.. Знаешь, Джо, я хочу лишь одного. Хочу знать, что я страдал не зря. Отомсти им за меня. И победи в этой игре-войне. Покажи, что нельзя так просто, безнаказанно, отнимать у человека жизнь. Я пострадал за тебя, я вправе просить тебя об этом. Сломай эту машину по имени Дэнис, к такой-то матери! Хорошо?

Что тут ответишь?

– Хорошо. – Петру нелегко далось это простое слово.

– Вот и хорошо, – скаламбурил Нгамба. – Ну что, засиделся я у тебя, Джо, не следует пренебрегать гостеприимством. Твои орлы отвезут меня во Дворец?

– Да, конечно, Нгамба, о чем речь. Вот только ваша внешность…

– Думаешь, не узнают? Никуда не денутся, узнают. Мунту – этот точно узнает. А потом пластику сделаем, морщинки разгладим, волосы покрасим, и все Нгамба как был, так и остался, разве что похудел, а это пошло ему только на пользу. Все просто. Нгамба сказал!

Петр улыбнулся:

– Могу подкинуть координаты одного весьма неплохого пластического хирурга… – Поправился: – Сравнительно неплохого. Правда, он живет и работает в Барселоне, но у него есть одно неоспоримое достоинство – он молчаливый.

– Отлично! Вечерком пришлешь адресок и телефончик, может, завтра и полечу к нему.

Садясь в «хаммер», Нгамба чуть задержался, посмотрел хитро, спросил:

– Так ты вино попробовал или нет?

Петр виновато потупился.

– Ладно, прощаю. Но чтоб, когда вернусь…

Петр развел руками – мол: без базара!

Глядя вслед машине, увозящей Нгамбу, Петр думал о том, что теперь-то президента станут охранять как зеницу ока, а не по-дилетантски, как раньше. Хотя чего уж там! Если людям Дэниса понадобится выкрасть его еще раз, они это сделают, и сделают не хуже, чем в первый раз. Без сомнения. Но Нгамба уже вряд ли кому будет нужен, кроме своего народа да страдальца Мунту, который тоже, впрочем, является народом. Нет, Нгамба свою партию в этой игре отыграл. Незавидная получилась партийка, прямо скажем, но что поделать… Теперь должны вступить другие игроки. По идее, настал черед Петра становиться украденным, но Петр «красться» не хотел, напротив, он уже сам горячо жаждал увидеть Дэниса и крепко с ним поговорить… Только вот мистер Оруэлл лично с каким-то Дэнисом не знаком и легальных поводов искать такой встречи не имеет…

Вино! – вспомнил Петр.

И действительно, прекрасный метод расслабиться, отключиться хотя бы на время от суеты последних дней, от тяжких дум – посидеть наедине с бутылкой обещающего быть хорошим вина. Зашагал в сторону административного корпуса, предвкушая ожидающие его «винофильческие» радости: сдержанный хлопок пробки, наслаждение запахом букета, тяжесть бокала в руке, блаженное послевкусие…

Не дали.

Поперек газона, прямо по траве к нему бежал Латынин – помощник, бывший капитан, совершенно незаменимый человек, находящийся в курсе почти всего, что знал мистер Оруэлл касательно Службы безопасности Храма. Петр обезвоженным нутром понял, что вино его сегодня не дождется – нюх на плохие новости, по крайней мере, подсказывал именно это.

– Мистер Оруэлл! То пятно… – Латынин запыхался.

– Пятно? Что пятно? – Вино точно подождет. – Оно… возле ворот!

Без команды «бегом!», синхронно – выучка! – Латынин и мистер Оруэлл метнулись к воротам, где уже стояла, ожидая приказаний, группа быстрого реагирования и куда сбегались свободные от дежурств охранники.

Выстроившись на отражение любой атаки, открыли ворота. Туманное облачко сизого непрозрачного дыма медленно колыхалось, касаясь земли в десятке метров от людей. На расстоянии определить фактуру и плотность вещества не представлялось возможным – это не было похоже ни на что. Бойцы стояли Молча, гадая каждый свое.

Есть только один метод узнать…

Петр, решительно раздвигая стоящих плечо к плечу бойцов, Двинулся к дымчатой загадке.

– Мистер Оруэлл! Вы куда? – Субординация не позволила охранникам ухватить и остановить босса, а когда таки решились, он был уже на расстоянии шага от серого сгустка.

От того веяло холодом – это все, что Петр-человек мог сказать о своих ощущениях. Чувства Петра-паранорма в растерянности молчали.

Один шаг. Позади остается странно оборвавшийся окрик:

– Мистер Ор…

И сразу же другой, до дрожи знакомый голос, спокойно:

– Мастер Петр! Знаешь, а я рад тебя видеть!