Текст книги "Слезы каменной пустыни (СИ)"

Автор книги: Сергей Абаимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Пострадавшие?

– Состояние со вчерашнего дня без изменений. Двое из первой машины, упавшей с большой высоты, в реанимационных автоклавах.

– Нда… – генерал встал и прошелся по кабинету. – Ну и заварил же ты кашу, Логэн!

Полковник молча сидел и ждал продолжения.

– Нам поступило более тысячи жалоб на фаэрфилдский филиал Управления от местных жителей. Считай, тысяча жалоб на персоналию Фрэнк Логэн, – Голдмэну надоело бегать из угла в угол, и он плюхнулся обратно в кресло. – Что прикажешь мне делать?

– Это уж твое дело, Джон, – устало проговорил полковник. – Хочешь снять меня и отправить на пенсию – возражать не буду. И впрямь стар стал.

– Ты мне зубы не заговаривай! – неожиданно рявкнул начальник. – А ну, руки на стол!

– Что?.. – удивился Фрэнк.

– Руки на стол, говорю! Ладони прижать к поверхности!

Полковник покорно выполнил приказание, ожидая продолжения.

– Вот так и сиди, – ухмыльнулся Голдмэн. – И не вздумай шелохнуться. Гарри, – позвал он, подняв голову к потолку. – Выводи блох.

Фрэнк сидел не двигаясь и гадая, что будет дальше.

– Почему замолчал? – спросил генерал. – Говорить можешь и даже должен. Что думаешь о нападении? Стреляла группа подстраховки?

– Сомневаюсь.

– Основания?

– Веских нет. Но думаю, что страховал второй неизвестный.

– А может, случайный прохожий? Увидел убийство и психанул?

– Вряд ли, – возразил полковник. – В проливной дождь случайный прохожий в лесу? Там поблизости на две мили ни одного дома.

– Допустим, что убедил, – согласился Голдмэн. – Так кто стрелял?

Краем глаза полковник уловил смутное движение на своем левом рукаве. Но виду не подал.

– Стреляла третья сила.

– Третья сила?! – генерал призадумался. – А не слишком ли сложно?

– Не очень, – ответил Фрэнк. – И эта сила – не чета самим преступникам.

Что-то впилось небольшими коготками в руку у манжета рубашки и поползло по тыльной стороне ладони к столу. Полковник позволил себе взглянуть вниз. Рука как рука. Розовая. Лишь небольшой бугорок переливался по ней.

У запястья еще один «клещ» сполз с пиджака на руку и двинулся вслед за своим собратом. А за ним еще и еще. Теперь уже вниз текла небольшая цепочка бугорков. Добравшись до стола, они сползали на него и тут же становились угольно-черными, в тон поверхности.

– Что смотришь, – ухмыльнулся Голдмэн, – блох нахватался? Не гнать же нам было машину. Вот мы и решили использовать тебя в качестве транспортного средства.

– Я так понимаю, – произнес полковник, – что полное наблюдение за фаэрфилдским отделом завершено?

– Угадал, – кивнул начальник, соглашаясь. – Мы свернули операцию.

– И что? – не удержался Фрэнк.

– Все знаю, – генерал широко осклабился. – Знаю все, что ты натворил за эти дни. В другое время за такое попирательство инструкций в момент бы вылетел с работы. Да дело уж больно серьезное. Но я отдалился от темы. Знаю все твои шаги. Знаю даже, кого ты подозревал. Хоть ты и полковник, а мимику научился скрывать только от сопливых, желторотых подчиненных. Кстати, парнишка совсем ни при чем. И не к разбойникам-людоедам он бегал на свидание. Любовь у него большая, понимаешь?

Фрэнку стало непереносимо стыдно. Щеки, видимо, пылали. Он мысленно склонял себя на чем свет стоит.

– И не вздумай извиняться! – угадал его эмоции Голдмэн. – Это я такой тертый калач, что все твои мысли на лице вижу. А он даже и не подозревает. Ты лучше отпускай его почаще, – генерал ухмыльнулся, – я думаю, он тебе за это все простит. Почему не спрашиваешь о главном – засекли мы источник утечки или нет?

– Сам ведь скажешь, – проворчал Фрэнк. – Кстати, руки можно убрать со стола?

– Посидишь пока так. Подумаешь. Возвращаясь к информатору… Я-то скажу, кто у вас работает на преступников. Да, вот думаю, тебе это не понравится.

– И кто же? – начал всерьез сердиться не терпевший шутовства и развязности полковник.

– Ты!

– Я???

– Ты! – жестко произнес Голдмэн.

Фрэнк сидел, невидящим взором потупясь в крышку стола. Мысли роем проносились в мозгу, но ни на одной из них он не мог остановиться. Сознание плыло мимо, почва внезапно ушла из-под ног, сердце, ёкнув, пропустило удар. А он все никак не мог найти точку опоры.

– Я не говорю, что ты делал это сознательно, – донесся сверху голос начальника, возвращающий к действительности. – Но источником информации служил именно ты, – видимо, Голдмэн понял, что перегнул палку, и говорил теперь по-деловому, без издевки. – У тебя на шее имплантирован микрофон, пишущий все разговоры.

– Но как? Откуда? – начал приходить в себя полковник. – Ведь ты сам пропускал меня через коридор с аппаратурой.

– Понимаешь, какая штука. Обычные блохи фонят. Их размер не позволяет хранить огромный объем информации. Поэтому они вынуждены постоянно сбрасывать ее, то есть излучать радиоволны. Ты же подцепил идеального сожителя. Такие нам еще не встречались. Он пишет все, что слышит, но держит в себе. А раз в сутки, когда ты проходишь мимо определенного места, выдает все на приемник по команде.

– И где же точка сброса?

– У тебя в доме, на лестнице. Ты ведь не пользуешься лифтом? Бегаешь по ступенькам? На одном из пролетов в стену вмонтирован небольшой блок, который и управляет твоей блохой. Засекли мы его случайно. Он неожиданно заглушил наше собственное «насекомое».

– Но кто? Как? – ошарашено спросил полковник.

– А вот это тебе лучше знать. Просмотри жильцов, посетителей. Датчик монтируется сам, то есть сам заползает под кожу. Повторюсь, такого уровня шпионажа мы еще не встречали. Для нас это совершенно новая конструкция, исполненная по самым современным технологиям. – Голдмэн поднялся из-за стола. – Пойдем в медотдел, избавим тебя от сожителя. Но ты не сильно радуйся. Взамен мы вживим своего. И он уж будет передавать то, что надо. Можешь мне поверить.

* * *

– Что думаешь делать? – спросил генерал, когда они после несложной операции вернулись в его кабинет.

– Что и раньше – искать, – ответил уже почти полностью пришедший в себя и успокоившийся Фрэнк.

– Ты сказки-то мне не рассказывай! – возмутился Голдмэн. – Шаблонные фразы прибереги для мемуаров. То что искать – твоя работа, я лучше тебя знаю. Докладывай по существу – какие конкретные розыскные мероприятия запланированы.

– Во-первых, нужно пробить «Шпыня». Он – основная наша надежда, – полковник отвечал ровным, отстраненным голосом. Он поставил самому себе задачу постараться эмоционально не реагировать на начальственные выволочки. Здоровье дороже работы – что мог, он делал и сделает впредь, а остальное – как судьба распорядится.

– Ты кажется хотел сегодня расколоть своего наркоторговца? – задал вопрос генерал.

– Николас сейчас Шпыня допрашивает.

– Справится помощник-то?

– Справится, – уверенно ответил Фрэнк. – Он способный. Да, думаю, и особых сложностей не возникнет.

– Окей, поживем – увидим, – нахмурился Голдмэн. – Что еще намерен предпринять? Ральфа будешь искать?

– Буду. Но, думаю, пустой номер, – пожал плечами полковник. – Ты отчеты последние читал?

– Говорю же, что нет, – отмахнулся генерал. – Ты считаешь, я только твоим делом и занимаюсь? Обрисуй основные результаты в общих чертах.

– А в «общих чертах», – начал рассказывать Фрэнк, – Ральфа мы уже нашли.

– Да? – удивился Голдмэн.

– Так точно, – подтвердил полковник. – Помнишь Дробика, первого убитого с крысиным лицом? И маску? Надели мы ее на манекен, отсняли и предъявили технологу завода «Память» вместе с другими снимками. А он с первого раза опознал получателя кислоты.

– Невесело, – мрачно усмехнулся генерал. – Но удостоверение-то проверили?

– Проверили. Ральф Теглиринский, научный консультант техасского стеклозавода, – ответил полковник. – Кстати, очень похож на фоторобот. Маску, очевидно, делали под его фотографию. Потерял удостоверение вместе с остальными документами почти год назад на аэровокзале.

– При каких обстоятельствах, помнит?

– Говорит, забыл на стойке бара. Обнаружил пропажу уже в воздухе, на пути в Китай. Когда вернулся через неделю из служебной командировки – ничего не нашел.

– Свидетели были? – продолжал допытываться Голдмэн.

– Проверить мы еще не успели. С его слов там был лишь кибер-бармен. Как ты понимаешь, интеллект робота нулевой, память сохраняется не более получаса.

– Значит, и этот след пустой? – полуутвердительно осведомился Голдмэн. – Проверь все-таки этого научного консультанта. Чем черт не шутит. А с кислотой что? Та же, что и при убийствах?

– Похоже на то, – ответил Фрэнк. – Эксперты уверенно подтверждают совпадение только по делу Дробика. Явные следы примесей от технологического процесса на заводе «Память». Мы сравнили как образцы из последних емкостей, так и непосредственно взятые на производстве. Второй труп в лесу долго пробыл на открытом воздухе, и сказать про него что-то определенное они не могут.

Внезапно, прервав полковника трелью, на столе замигал красный квадратик. Голдмэн, предупреждающе подняв руку, пробежал пальцами по клавиатуре своего информатория. Экран терминала был обращен к полковнику тыльной стороной, и тот ни мало не представлял, что происходит.

– Так, на сегодня наша беседа закончена, – поднял глаза от дисплея генерал. – Вылетай немедленно обратно. Мы еще успеем с тобой побеседовать. Как бы ты ни доверял своим подчиненным, я предпочитаю, чтобы допрос «Шпыня» ты вел сам. О результатах доложишь лично по видеофону. Все, свободен.

Через пятнадцать минут полковник уже сидел в аэрочелноке, набирающем высоту и стремящемся на юго-запад. Еще через полчаса персональный флаэр нес его в Управление.

Наблюдая проплывающие внизу улицы, Фрэнк закурил сигару. Тяжелый, сладкий дым с каждым вдохом в легкие приносил успокоение и уверенность. Ничего он, полковник безопасности, со сложившейся ситуацией поделать не мог. Люди гибли один за другим, и он был бессилен им помочь. И вряд ли дело тут состояло только в нем самом. Впервые за свою жизнь Фрэнк столкнулся с прекрасно организованной преступной группой, использовавшей самые современные, отчасти и ему недоступные методы обороны и нападения. Да, безопасность шла по следам преступников, но отлаженную и глубоко эшелонированную систему он пока остановить не мог. Не то что остановить – просто предугадать ее действия на несколько шагов вперед – и то был неспособен.

Голдмэн, безусловно, не сидел сложа руки. Работу фаэрфилдского сыска тщательно отслеживали и анализировали в Вашингтоне, но, по-видимому, и они не могли предложить кардинального решения. Оставалось лишь одно – ждать. Ждать и смотреть, как умирают люди. Смотреть и искать малейшую промашку преступников. Это было жестоко. Но другого пути, судя по всему, у них не было.

Полковник, отвлекшись от размышлений, вызвал на экран в руках информацию о сегодняшнем допросе Шпыня. Бегло просмотрев протокол, он довольно хмыкнул. Наркоторговец выложил все, даже то, что по здравом размышлении мог бы и утаить. Их человек в камере сработал отлично. Один-два удачных совета от «опытного уголовника» за одну ночь сломили все упорство парня.

Надо сказать, судя по признанию, дело у того было поставлено с размахом. Снабжалось сильвием с фермы чуть ли не полгорода. Перед взглядом у Фрэнка пробегали ровные строчки с именами клиентов. Он останавливал внимание на каждом, стараясь найти хоть какую-то зацепку, но все они не вызывали никаких ассоциаций. А должны были бы.

Свернув терминал и отшвырнув окурок сигары в мусорный экран, полковник выпрыгнул из севшей машины и бегом направился в Управление. Пять минут спустя он уже сидел в комнате для следственных допросов. Напротив него находился Шпынь, за ночь осунувшийся и побледневший.

– Итак, Джэк Диксон, очень рад, что вы приняли правильное решение и рассказали нам все, что знали, – начал беседу полковник, на ходу соображая, как бы лучше повести разговор.

– К сожалению, сам я не испытываю ни малейшей радости, – попытался ухмыльнуться парень, но это ему далось с трудом. – От вас трудно что-то утаивать.

– Вот-вот, Джек, – согласился полковник. – Ваше раскаяние сослужило вам немалую службу и, безусловно, будет учтено на суде. Однако я до сих пор не убежден в вашей полной откровенности.

– Что же вы еще хотите?! – возмутился наркоторговец. – Я как на духу заложил вам всех клиентов. Вам и этого мало?

– Наркоманов вы выявили очень много, не спорю. Но вот практически ничего не рассказали о подельниках.

– Так не было их, потому и нечего рассказывать.

– Не преувеличивайте. В то, что вы работали один, я еще могу поверить, и этот факт полиция безусловно проверит. Однако не могли же вы не знать о других наркодилерах?!

– А что мне о них знать, я ведь общих дел с ними не имел.

– Господин Диксон, – нахмурился полковник. – Сказавши «а» надо говорить «б». Кто же поверит в ваше раскаяние, если вы выдаете лишь, фактически, потерпевших, а не преступников.

Парень некоторое время молчал, после чего, решившись, неохотно проговорил:

– Есть некий «Биг Кид». Видел его пару раз по своим точкам, но, узнав, что здесь уже я работаю, он тут же ретировался. Сейчас толчется где-то в пригороде. Есть еще «Торчун». Этого я видел часто, но тогда как я работаю по филинг-хаузам, лав-митам и обществам, он больше обслуживает частников. То есть людей на дому.

– Где его найти?

– Бывает в клубе «Скалолаз», – не сразу, но все же продолжил Шпынь. – Начальник, я правда больше ничего не знаю! – внезапно заголосил он со слезами на глазах. – Хоть убей меня, хоть пристрели, не смогу ничего другого сказать! Я уже тебе всех заложил, что ты еще хочешь?!

– Может и всех, – спокойно продолжил допрос Фрэнк. – А про общество «белого света» забыли, Джек?

– Эти-то тебе зачем?! Живут люди себе тихо, никого не трогают, молятся с утра до вечера! Что от них-то тебе надо?! Брали пару раз у меня сильвий, говорят, в медитации, если правильно использовать, сильно помогает! И все! Не трогай ты их, хорошие светлые люди! А ты их в наркодиспансерах сгноишь!

– Спокойнее, спокойнее, – осадил парня полковник. – В больнице их всего лишь вылечат от зависимости и отпустят. Ничего страшного не случится. Скажите, вы знаете этого человека? – Фрэнк вывел на стенной экран фотографию Дробика.

Парень вглядывался довольно долго, видимо, вспоминая, потом признался:

– Приходил он ко мне. Сказал, что знакомые послали. Я дал ему одноразовую дозу. Это было недели две назад. Точнее не скажу.

– Может быть двадцать шестого? – уточнил полковник.

– Может и двадцать шестого. Я дни не считаю. Да и выходные тут себе устроил… Понимаешь, начальник, я это… Раскумарился слегка…

– Это хорошо, что вы добровольно отвечаете на все вопросы, – кивнул головой полковник. – Я начинаю верить, что вы решили раскаяться. Но, однако, давайте отвлечемся от ваших подельников и займемся королевским синдикатом.

При этих словах парня будто током ударило. Он бросил ошарашенный взгляд на полковника и тут же съежился на стуле.

– Вам говорят что-нибудь слова «Королевский Джуду-Болл»? – продолжал допрос Фрэнк.

Шпынь продолжал сидеть съежившись, не произнося ни слова, будто не слышал вопроса.

– Почему вы не отвечаете? – после некоторого ожидания не выдержал полковник.

– А я-то думаю, что это мной вдруг занялся «убойный» отдел, а не наркошники, – произнес наконец парень. – А вон оно в чем дело…

– И в чем же?

– Вы можете делать все что хотите, – не сразу ответил Шпынь. – Можете даже посадить меня пожизненно, но я вам больше ничего не скажу!

– Но почему? – недоумевал полковник. – Объяснить-то вы хоть можете?

– Те, кто много болтают о таких вещах, зачастую даже не успевают об этом пожалеть, – Шпынь затравленно смотрел на Френка.

– Да полно вам, – улыбнулся полковник. – Могу вам пообещать, что уж о чем – о чем, а об этом можете не беспокоиться. Сами видели системы охраны, когда вас вели сюда из камеры. А на острове, где вы окажетесь, и посерьезней будет. Ну, полно, – Френк придвинулся к Шпыню. – Вы уже столько рассказали. Жалко будет останавливаться на полдороге. Со своей стороны, как и обещал, гарантирую вам содействие органов дознания в суде.

Лицо Торчуна почернело. Тот бросил тяжелый взгляд на полковника, но, к радости Фрэнка, все же заговорил.

– Поговаривают, что в городе завелась некая организация. Называют себя королевским синдикатом. Года два – два с половиной назад неожиданно возник слух о таинственном «Джуду-Болле», найденном в Зоне Полного Отчуждения. Якобы эта штука дает потрясающий приход, не сравнимый ни с чем и не вызывающий наркозависимости. А потом появились они. В мгновение ока подмяли под себя всю сеть распространения наркотиков в высшем обществе и стали безраздельно хозяйничать в городе. Слышал, что они располагают огромными политическими возможностями. За синдикатом стоят очень влиятельные люди, обладающие немалым потенциалом. Под потенциалом я имею в виду специально созданные отряды солдат особого назначения, оснащенные самой современной техникой. Разведка у них также на высоте – прослушивается весь город. Можно сказать, они всеведающи. Был ряд случаев… После не слишком умных приватных разговоров обо всех этих вещах людей находили мертвыми. Я сейчас очень сильно рискую, откровенничая с вами, так как уверен, что вся наша беседа им известна… Но выхода другого у меня нет… – Шпынь уныло понурился.

– Где они располагаются, что из себя представляют, вы знаете? Может быть имена, фамилии, другие данные? – спросил полковник.

Наркоторговец отрицательно покачал головой.

– К сожалению или, наоборот, к счастью, мне это неизвестно. Слышал лишь, что собираются они где-то на востоке, у городской черты. Поближе к границе Зоны Полного Отчуждения. И еще говорят, не так-то легко заставить Джуду-Болл работать. Последние убийства – тому подтверждение. Что-то происходит при первом «разговоре» человека и короля всех наркотиков. Джуду-Болл либо убивает активировавшего его – и тогда сам подлежит уничтожению, либо становится королевским Джуду-Боллом. У синдиката существуют свои вербовщики, которые отбирают добровольцев в разных уголках мира, подальше отсюда. Последние должны научить «разговаривать» сразу двух «королей». И тут уж как кому повезет. Счастливчики уезжают обратно, увозя с собой один из Джуду-Боллов. Второй остается синдикату и преподносится в дар влиятельным людям. Так говорят… Больше я ничего не знаю.

Шпынь опустил голову и сидел понурившись. Полковник поверил ему, поверил, что наркоторговцу нечего добавить, поэтому вызвал охрану и отправил арестованного в камеру. Раздумывая над состоявшимся разговором, Фрэнк вернулся в следственный зал. Все сказанное Шпынем вроде бы было логично, все, казалось, складывалось в правдивую версию, однако не верил он во все это почему-то ни на грош.

Сев за свой терминал, полковник погрузился в долгие размышления. Надо было решить, что принять в разработку, а что отбросить как циркулирующие по городу необоснованные фантазии и слухи. Что-то было неправильно в общей картине влиятельной преступной организации, подмявшей под себя политический и административный аппарат и имеющей военизированные подразделения. Что-то не состыковывалось. Был ночной визитер Лорана, давший проследить за собой – и были неизвестные, наградившие полковника тянувшей информацию блохой, являющейся чудом современной техники. Был наблюдатель в лесу, удравший после смерти забиравшего кислоту напарника – и были люди, обстрелявшие машины оперативников. Чем больше Фрэнк думал об этом, тем все больше и больше он склонялся в пользу существования неизвестной третьей силы. А как относиться к Зоне Полного Отчуждения – радиоактивной пустыне вокруг взорвавшейся несколько лет назад термоядерной станции – в качестве источника появления таинственных Джуду-Боллов, он не понимал вообще.

Расставляя на экране карандашом стрелки, связывающие цепь событий и улик дела, Фрэнк поймал себя на том, что никак не может отделаться от оставшегося в душе неприятного осадка. Проанализировав свое состояние, полковник с удивлением обнаружил зачатки засевшего в душе страха. Нет, у него не дрожали колени и он не чувствовал нервного стресса, однако жесткое ощущение незримой опасности от всеведающей таинственной силы угнездилось где-то глубоко, и он инстинктивно начал бояться удара в спину. На мгновение возникло впечатление чужого, наблюдающего взгляда, упершегося в затылок.

Тряхнув головой и чертыхнувшись с досады на нагнавшего страху Шпыня, Фрэнк вернулся к работе. Однако, как ни странно, избавиться от подсознательной тревоги так и не смог.

* * *

Сведенберг выглядел осунувшимся и постаревшим. Его усталое, почерневшее лицо красноречиво говорило о вчерашнем вечере, проведенном вдвоем с изрядным количеством спиртного. Галл же, напротив, светился довольством и спокойствием как наливное яблоко.

– Вы плохо выглядите, Сэмуэль, – усевшись за столик, после приветствия начал полковник. – Вам следовало бы ограничить количество потребляемого коньяка.

– Будто я сам не знаю, – угрюмо проговорил Сведенберг. – Но разве тут справишься без него… – Он помолчал. Остальные ждали продолжения. – Скажите, может быть мы просто слишком далеко ушли от обезьян? – задал вдруг Сэмуэль неожиданный вопрос. – Может быть так называемый прогресс на самом деле является регрессом?

– Что вы имеете в виду? – удивился Маршалл.

– Нет, правда! – воодушевился внезапно Сведенберг. – Вы представляете, как это прекрасно прыгать с ветки на ветку, есть спелые плоды, любить симпатичных мохнатых мартышек и ни о чем не задумываться? Вы понимаете – ни о чем! Ни о чем не задумываться! Это ли не счастье?

– Мы все равно не понимаем вас, Сэмуэль, – возразил полковник.

– Но как же, как же, – заторопился Сведенберг. – Увидел солнышко – радуешься, ястреб пролетел – пугаешься, но через три минуты уже не вспоминаешь ни о том, ни о другом. А тут… Сытый, довольный, счастливый город. Все всех любят. Друг ради друга готовы в лепешку расшибиться. Все удовлетворены, счастливы и спят тихим, безмятежным сном разума. И вдруг появляется нечто! Оно приходит по ночам и превращает людей в крыс. Говорят, оно выползает из Зоны Полного Отчуждения, а под утро уходит обратно, оставляя в городе новых мутантов. А мы? Мы оказываемся как беспечная стая кур, кричащих от страха, когда к ним в курятник забирается хорек. Он перегрызает им глотки, а они лишь носятся вокруг с кудахтаньем, неспособные ни ответить, ни выбраться наружу и убежать. И умирают одна за другой с полными ужаса глазами.

– Господин Сведенберг, вы сгущаете краски, – возразил Маршалл. – Три непонятных убийства еще не повод…

– А вы, Галл, вообще бываете снаружи? – взвился Сведенберг. – Вы видите, что происходит в городе? А происходит следующее: люди бегут отсюда. Бегут целыми квартирами, домами, улицами. За несколько дней треть города убыла в неизвестном направлении. Бегут от страха, от беззащитности. А наша доблестная безопасность, – Сэмуэль указательным пальцем ткнул в сторону Фрэнка, – оказывается совершенно беспомощной. Вы же не видите и не способны признать очевидных фактов! – продолжал он, обращаясь к полковнику. – Творится что-то из ряда вон выходящее, а вы топчетесь на месте, ограниченные рамками обыденности. У вас же психология состоит лишь из уголовно-процессуального кодекса. И что самое страшное – вы даже не понимаете этого. И оттого неспособны взглянуть вокруг другими глазами. Вы как слепцы, обладающие властью, пресекаете любые попытки спасения, ведя всех к пропасти.

– Обвинять может каждый, – возразил Фрэнк. – Что конструктивного вы можете предложить?

– Не обижайтесь на меня, – хрипло ответил Сэмуэль, – но с моей точки зрения вы действительно подталкиваете город к гибели. Гордыня мешает вам признать, что местное Управление безопасности и вы сами не способны сделать что-либо. Поэтому вы топчетесь на месте и тормозите принятие мер.

– Каких мер?

– А я знаю? – поник Сведенберг. – Если б я знал… Уйдите, господин Логэн, прошу вас! Уйдите! Сообщите в Вашингтон, что ситуация зашла в тупик и не может быть разрешена вами самими. Пусть шлют специалистов, ученых, я не знаю кого! Иначе скоро может быть уже поздно!

Краем глаза Фрэнк заметил, как напрягся Галл, собираясь что-то сказать: толи возразить, толи согласиться. Но промолчал. Глаза Маршалла оставались такими же доброжелательными, однако в их глубине засела колючая искра.

– Смею вас уверить, – ответил полковник, – Вашингтон в курсе всего происходящего. Однако пока не видит оснований и возможностей для более широкомасштабных действий.

– Почему?! – не выдержал Галл. – Разве не достаточно уже произошедшего?

– А что произошло? – возразил Фрэнк. – Три убийства, не типичных по способу осуществления, но в остальном вполне ординарных. И на этом основании весь город взвивается, подобно потревоженным пчелам! Начинают циркулировать глупейшие слухи. Люди, поддаваясь общему настроению, впадают в необоснованную панику. Наворотили уже черт знает чего! И что прикажете в такой ситуации делать Вашингтону? Вводить в Фаэрфилд отряды особого назначения? Объявлять чрезвычайное положение? Проводить всеобщую мобилизацию? Да в каждом городе за год бывает шесть-десять убийств! Не стоит же из-за этого устраивать массовое переселение народов?!

– Вот я про то и говорил, – спокойно ответил Сэмуэль. – Вы просто не способны понять, что происходит. А если и Вашингтон ввели в заблуждение, тогда хорошего ждать нам не приходится. – Неожиданно он взвился в нервном припадке, вскочив из-за столика и выкрикивая резко слова. – Вы! Из-за вас нас всех здесь убьют! Тупоумный полицейский! Надо ж быть таким дураком! Идиот! Вы просто идиот!

На крики Сведенберга обернулось несколько посетителей кафе, однако Маршалл уже усадил его обратно и, улыбаясь, вежливо извинился перед окружающими.

– Что на вас нашло? – спросил он у внезапно обмякшего и сидящего на стуле подобно груде тряпья Сэмуэля. – Вы совсем не умеете себя вести и, я считаю, должны извиниться перед господином полковником.

– Я сказал то, что хотел сказать, – отмахнулся Сведенберг. – И мне наплевать на обиды Логэна. Пусть хоть подавится ими.

Фрэнк с демонстративным спокойствием доел завтрак, пожелал сотрапезникам доброго утра и отправился на работу. Высказывания Сэмуэля не задели его, однако сила владеющего Сведенбергом страха и внезапная вспышка истерики оставались непонятными. Они выбивались из общей картины, как находящаяся не на своем месте деталь. Можно было понять страх, обеспокоенность. Но даже все произошедшие события не должны были вызвать настолько сильной реакции у вежливого и спокойного, по крайней мере в трезвом состоянии, Сэмуэля, обычно сдерживающего себя в рамках. Сейчас же он, как показалось полковнику, с трудом владел собой и находился на грани нервного срыва.

Фрэнк продолжал об этом раздумывать и по приходе на рабочее место, когда принялся за разбор последних отчетов. Однако вскоре поток происшествий вытеснил посторонние размышления и закрутил полковника в водовороте событий.

В половине одиннадцатого утра поступил тревожный сигнал с региональной термоядерной станции. На ее охрану было совершено нападение, и сейчас все здание было захвачено неизвестными.

Забравшись вместе с помощниками в служебную машину, полковник в группе флаэров оперативников направился на северо-восток. За лобовым стеклом моросил бесконечный серый дождь. Путь над серо-зелеными, неразличимыми за дождевой пеленой массивами лесов занял около четверти часа.

Однако они прилетели не первыми. Когда впереди показался черный бетонный куб ТС, вокруг него уже суетился целый рой окрашенных в цвет хаки машин. Чрезвычайщики прибыли раньше. Их тяжелые грузовые флаэры, ощетинившиеся массой систем, окружали место происшествия кольцом. Они отчаянно мигали красными габаритами и фонили во всех частотных диапазонах о запрещении пересечения периметра. Внутри оцепления несколько быстрых катеров словно стрижи с гудящим воем пронзали воздух и закладывали непересекающиеся витки спиралей, очевидно, осматривая место происшествия.

Разглядывал из своего флаэра раскинувшуюся внизу панораму и полковник. Покрытая травой темно-зеленая полезащитная полоса ТС была гладкая как стол на всей своей стометровой ширине. От здания до забора, она была нетронута и пустынна. Но в правом ее углу, подмяв под себя один из столбов с натянутой на него проволочной сеткой ограждения, лежала небольшая, овальной формы цистерна. Не угадав ее назначение, полковник принялся разглядывать саму термоядерную станцию, огромным черным кубом возвышающуюся в центре поля.

Посадочные площадки под стенами здания, перемигивающиеся красными огоньками тусклых из-за дождя маячков, почти все были не заняты. Лишь на пяти-шести из полусотни находились пустые флаэры. Огромных размеров створки служебных ворот ТС стояли наполовину разведенными вдоль стен, открывая ярко освещенный десятиметровый въездной тоннель. В его глубине поперек серебряной нитки рельса лежал человек в одежде охранника. Вокруг его головы расплывалось красное пятно.

Со свистом носящиеся над травяным полем флаэры чрезвычайщиков разошлись в стороны. Кольцо грузовых машин по периметру дрогнуло и, втянувшись внутрь ограждения, опустилось на землю. Из распахнувшихся люков на мокрую траву посыпались десантники и группами бегом устремились к зданию, занимая позиции.

Фрэнк вызвал головную машину чрезвычайщиков. Ответил майор, командир действующего отряда. Его лицо скривилось от неудовольствия, но он все же вынужден был дать разрешение на участие в операции полковнику безопасности. Предупредив, чтобы они садились ближе к периметру, майор разорвал связь.

Не успел Фрэнк опустить машину на траву по ту сторону колючей проволоки и поднять лобовой колпак, как перед ним возник один из чрезвычайщиков. Он представился лейтенантом Карсоном и вручил каждому следователю браслет с дозиметром и наушник с микрофоном. В его сопровождении они под моросящим дождем бегом преодолели открытое пространство хлюпающей под ногами мокрой травы и ступили в раскрытые ворота грузового тоннеля.

Яркий свет потолочных и стенных ламп бил в глаза. Дверца комнаты охраны у входа была распахнута, и сквозь нее можно было разглядеть двух лежащих крест-накрест на полу людей. Еще один, уже виденный снаружи, лежал на рельсах в луже крови, запрокинув к потолку голову. Полковник осмотрел всех троих. Они были в форме охранников и оказались мертвы. Все умерли от огнестрельных ранений.

Впереди широкий тоннель выходил в большой ангар. Там внезапно послышались крики и стрельба, но уже через мгновение все стихло. Вбежав туда, Фрэнк увидел лишь вспоротую пулевой очередью стену, осыпавшуюся мусором, и двух неизвестных в черных плащах, лежащих на полу. У каждого из горла торчало по маленькой стрелке-парализатору с мгновенно действующим снотворным. Дробный топот бойцов-чрезвычайщиков раздавался уже откуда-то слева, из бокового коридора.