Текст книги "Каинова печать"

– Чем тащиться сюда, лучше бы я съездила за контактными линзами, которые заказала еще в мае! – Карла огорчилась, поскольку отсутствие очков лишило ее возможности описать в дневнике чудесные события и впечатления сегодняшнего дня.

– Может, заскочим по дороге? Вдруг там еще открыто?

– Нет, я позвоню им. – Тут Карла очень кстати вспомнила про автоответчик. – Я ведь уже отправила им сообщение, что заеду за линзами завтра.

Лоис высадила Карлу у больницы. На прощание новая подруга ободрила ее:

– Ну вот, теперь ты выглядишь потрясающе.

Марк очень устал, пытаясь поесть самостоятельно. И все же удаление повязки с глаз было для него невероятным облегчением. Сделанная два месяца назад микрохирургическая операция по удалению поврежденной роговицы оказалась успешной; единственным неудобством была необходимость еще четыре недели носить защитные очки.

– Ну вот, сегодня вы в первый раз по-настоящему увидите жену, – напомнил Марку Дэн Бартон и лукаво, но в то же время серьезно добавил: – Я думаю, вы будете приятно удивлены.

– Тогда я должен ее дождаться. Который час? – Он рывком сел, подтянул колени и начал проделывать упражнения для кистей рук.

– Кларк, вы уже спрашивали об этом пять минут назад. Сейчас только шесть. Вы уже на целых пять минут ближе к выписке.

– Старина, вы всегда умеете сказать человеку приятное!

Марк представил Карлу такой, какой она ему запомнилась: пухленькой, в не идущем ей немодном платье, со стоящими дыбом волосами, как будто она сунула пальцы в розетку. Пытаясь быть справедливым, он вспомнил ее приветливую улыбку и красивые глаза, раз в десять увеличенные толстыми стеклами очков, которые больше напоминали крышки от банок с джемом. И нежный голос – успокаивающий и подбадривающий... Он с досадой потер лоб. Из этих воспоминаний следовало, что он сочетался законным браком с женщиной, мягко говоря... О Боже! Ну почему тот, кто в тот день отвечал за раздачу красоты, не обратил внимания на Карлу? И тут его начали грызть мучительные сомнения. Бедняжка сильно выиграла в глазах Кларка, когда тот узнал про ее богатство. «Знаешь, братишка, у нее шикарный собственный дом в Уэст-Хэмпстеде. Видел бы ты его... Настоящая громадина». Интересно, что для Кларка было главным – дом или ее прекрасный, временами просто удивительный характер? И терпение – о, какое терпение! Но Марк был убежден в одном: Кларк непременно заставил бы ее страдать. Его братец мог кого угодно ободрать как липку, затем очаровательно попросить прощения и ободрать снова. В последнее время Марку все чаще приходилось оплачивать карточные долги Кларка. Кончилось тем, что Марк сказал:

– Все, Кларк, больше ни пенса! Сам лезешь в капкан – вот сам и выбирайся из него.

– Послушай, мы же не просто одна команда, но еще и братья. Нельзя поворачиваться к родне спиной.

– Я и не поворачиваюсь. Просто перестань делать долги. Запомни, больше я тебе не помощник. – Он произнес эти слова, вручая брату недельное жалованье. – Что касается денег, отныне решай свои проблемы сам.

– Ага. Счастливо, братишка. – Он сунул деньги в карман. – Заскочу в бар «Уимпл». Надо кое с кем повидаться.

– Чтобы завтра был на работе без опоздания. Как всегда, Кларк беспечно махнул рукой и на прощание бросил:

– Заметано, братишка!

И все же после знакомства с Карлой Кларк несколько изменился. Он вовремя стал приходить на работу и лишь иногда просил небольшие суммы в счет будущего жалованья.

Он вспомнил Лотту. Лотту, которая стремилась переехать в его огромную квартиру, которая добивалась от него прочной связи... Лотта, красивая, капризная, требовательная. Деловая женщина, прирожденная модель... на которой он не хотел жениться. У него уже была жена, с которой они наслаждались жизнью, пока Марк работал пилотом. Тогда жизнь состояла из путешествий, секса и денег. Этот брак распался, когда Марку пришлось возглавить «Уайтхед тракинг»...

Он представил себе Лотту, днями и ночами сидящую у его постели, как это делала Карла, шепотом возвращающую его к жизни, заставляющую вернуться с того света...

– Дорогой, я приду, когда тебе станет легче... Понимаешь, люди ждут! Предстоит компания по рекламе косметики, и мне нужно обсудить с агентом маршрут поездок...

Марк повернулся на скрип двери и увидел незнакомку.

– Ну, теперь вы как картинка! – улыбнулся доктор Бартон, прикреплявший к спинке кровати график состояния больного. – Удачный был день?

– Спасибо, просто чудесный. Но я не могла дождаться вечера, чтобы поглядеть на этого парня! – Любимый нежный голос обволакивал его, звучал совсем рядом... Она присела на кровать и слегка обернулась к Марку. – Вот только я потеряла очки...

– Честно говоря, Карла, я бы не узнал вас. Карла? Карла?

Он рванулся вперед; кровать заскрипела, пальцы стиснули простыню. Когда его потрясенный разум сумел связать воедино родной голос с внешностью сидевшей рядом женщины, Марк с трудом проглотил комок в горле.

Карла?!

– А тем временем наш Кларк перешел от повязки к темным очкам. Дорогая, на время вам придется с ними примириться. Еще неделя – максимум десять дней – физиотерапии, и ваш муж сможет выписаться, чтобы начать свой медовый месяц...

Так эта женщина и есть Карла... Она не имеет ничего общего с его воспоминанием. Ее фигура может заставить плакать любого мужчину. Под небесно-голубой хлопчатобумажной майкой виднелись такие округлости, что оставалось только мечтать трогать их, ласкать руками и языком, ощущать их нежное прикосновение к собственной мускулистой груди.

– Карла, я оставлю вас, но сначала покажу кое-какие данные. – Доктор Бартон жестом указал на график. – Посмотрите, как быстро продвигается лечение.

Когда Карла остановилась в изножье кровати, Марк не дыша уставился на ее обтянутые джинсами бедра и стройные голени.

Не подводят ли его глаза? Может, во всем виноваты темные очки?

Он отчаянно заморгал, потер лоб и снова посмотрел на женщину. Никакого обмана зрения. Это действительно она.

Черт его знает... Наверное, у него очень давно не было женщины, если от этого туманного видения по телу Марка тут же побежали любовные мурашки.

– О'кей, я вас оставляю. – Доктор Бартон поднял руку. – Ким поведет вас на физиотерапию в девять тридцать, так что выспаться успеете.

– Ничего себе! – В низком голосе Марка звучала насмешливая нотка. – Я в первый раз вижу жену, а вы считаете, что мне следует спать?

– Совершенно верно. – Доктор коротко хохотнул. – Так или иначе, мистер Уайтхед, но сегодня крепкий сон вам обеспечен. – Дверь тихо закрылась, и они остались наедине.

– Рад видеть тебя. – Марк не кривил душой: он любовался ее блестящими волосами, в которых светлые пряди чередовались с темными, ее застенчивой улыбкой и изгибами тела, за которые можно было отдать жизнь.

– Хотела бы я сказать то же самое, – ответила Карла, ставя локти на кровать и опираясь подбородком на ладони. – Я потеряла очки. Надеюсь, когда-нибудь мы все же сможем одновременно разглядеть друг друга. – Тон был печальный, но в ее глазах цвета морской волны плясали озорные искорки. Легкий аромат ее духов сводил с ума.

Марк инстинктивно притянул к себе голову Карлы, крепко обнял ее и прижался губами к губам... Это ощущение было не только потрясающе чувственным, но и совершенно новым... Ошеломленная Карла отодвинулась и провела пальцем по его влажной нижней губе.

– Ты все еще хочешь дождаться выписки? Губы Марка тронула усмешка.

– Может быть, я ошибаюсь, – сказал он, прекрасно зная, что правда на его стороне, – но так будет лучше.

А потом все пошло наперекосяк. Он не знал, сколько времени целовал ее, гладил восхитительные упругие выпуклости; лишь когда разум был готов окончательно помутиться от желания, Уайтхед понял, что они движутся той же дорогой. Карла – женщина Кларка, Марк не имеет права прикасаться к ней. Нужно сейчас же остановиться!

Он напрягся изо всех сил, стараясь восстановить контроль над своим телом и не замечать, как Карла в священном страхе трогает свои губы.

– Уайтхед, – прошептала она, – это было невероятно...

– Похоже, – не мог не признаться Марк. Он набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь заставить работать мозги, содержимое которых напоминало гоголь-моголь. Чтобы справиться с собственным телом, потребовалось несколько глубоких вдохов и сотня мыслей, действовавших как холодный душ.

Карла улыбнулась и заправила локон за ухо. При этом на ее щеках проступили соблазнительные ямочки.

Марку пришлось сунуть руки под голову и сплести пальцы, чтобы не поддаться искушению снова прижать ее к себе. Какого черта он целовал ее, когда надо было держаться как можно дальше?

– Карла, не могу вспомнить. – Видно, от жара желания его мозги сварились вкрутую, иначе он ни за что не задал бы такого вопроса... – Ты девушка?

Карла отпрянула и попыталась сквозь темные стекла рассмотреть его глаза. Он что, шутит? Но света было мало, и она ничего не увидела.

– Мое прошлое запятнано парой эпизодов... – Она нахмурилась. – А что? Раньше тебя это не заботило.

– Я... – На самом деле Марка заботила ее женская прелесть, но он не мог признаться в этом. – Я не знаю.

Карла выпрямилась и отодвинулась, смущенная силой собственного возбуждения и странным вопросом, который заставил ее опомниться.

– Если ты передумал, скажи сейчас. Расстанемся, пока я не успела привязаться к тебе.

Она не узнала собственного голоса, в котором звучало нетерпение, почти никогда не вырывавшееся наружу. Виной тому был страх, от которого волосы вставали дыбом.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Это была чистая правда.

– Ты знал это давным-давно.

У Марка не было выбора. Пусть остается при своем заблуждении.

– Карла, я давно умер бы, если бы не ты.

– Я ничего не понимаю! Ты любил меня, хотел, чтобы мы поженились, но, как только это случилось, повел себя странно. Как будто мы чужие. – У нее дрогнул голос. – Почему ты не веришь, что я люблю тебя? Уайтхед, за что ты меня мучаешь?

В ее голосе звучали гнев и печаль. Темные стекла не мешали Марку видеть ее глаза, блестящие от непролитых слез.

Марк кончиками пальцев погладил ее нежные веки. Что он такого сделал? Почему эта женщина смотрит на него как на полоумного?

– Я забыла, что ты теперь зрячий... – Она отвернулась, и рука Марка опустилась. Он больше не видел ее лица, скрытого шелковыми кудрями. – Все твои слова и поступки говорят, что я больше не знаю тебя. Ты не выносил слезы и всегда злился, когда кто-то плачет.

– Значит, я был последним подонком.

– Что? – Карла задохнулась от неожиданности.

– Все когда-нибудь плачут.

У нее вырвался короткий дрожащий смешок.

– Ты – никогда.

– Неправда. Я тоже человек. – Однако в данный момент он этого не чувствовал.

Пытаясь разрядить напряжение, Марк попросил рассказать, как она провела день, и от души позабавился, когда Карла изобразила в лицах визажистов.

– Это было здорово. – Она зевнула. – Вроде бы ничего не делала, а устала ужасно... Ну а теперь ты расскажи про свои процедуры.

– Стоит ли? – За притворной неохотой скрывалось облегчение – он едва не оттолкнул ее, но все же сумел вернуть.

– Стоит, – твердо сказала Карла. – До мельчайших подробностей.

Он припомнил мучительную ноющую боль в восстанавливающихся мышцах и оглушительную, слишком быстро наваливающуюся усталость. Однако все это было чепухой по сравнению с радостью видеть.

– Самая хорошая новость – это слова физиотерапевта, что дела у меня идут на лад. – Марк умолчал о том, что сеансы физиотерапии требовали от него предельного – а иногда и запредельного – напряжения. Однако им двигала решимость поскорее выйти отсюда, разоблачить обман и наконец обрести собственное имя; этого было достаточно, чтобы преодолеть любые препятствия.

– Нам нужно составить план. – Карла снова уперлась локтем в кровать и подавила зевок. —Куда ехать, когда тебя выпишут.

– А куда бы тебе хотелось? – Это не имело значения. В первый же вечер вне больницы Карла узнает правду. Он снова заживет своей жизнью.

– Мне? Да куда угодно: в лес, к водопадам, на побережье... – Она задумалась. – Словом, все равно. Но я знаю, что тебе ближе город и ночная жизнь. Решай сам.

– Леса? Водопады? – Губы Марка тронула задумчивая улыбка. – Так ты против отдыха в большой компании?

– Мы уже целую вечность торчим у всех на виду, как золотые рыбки в аквариуме. Самым большим удовольствием для меня будет возможность весь день валяться в постели и есть и пить то, что нравится.

– По-моему, в постели можно заниматься кое-чем поинтереснее. – Эти слова вырвались у Марка сами собой, когда бедро Карлы коснулось его руки.

На ее лице расцвела улыбка.

– Вот как? Может, покажешь? – Его вновь охватило желание, которое тут же угасло, когда Карла коснулась его губ и прошептала: – Кларк...

– Может быть. – Черт побери! Нельзя позволять Карле думать, что он тот человек, которого она любит.

– Понятно... – ответила она, разочарованная тем, что барьер, почти исчезнувший под натиском эмоций, был восстановлен с помощью одной сухой короткой фразы.

– Я загляну к тебе утром, перед тем как поеду за контактными линзами, хорошо? А к обеду тебя придет навестить Сьюзен. – Она быстро чмокнула его в губы, пошла к двери и на пороге еле слышно произнесла: – Постарайся не слишком грубить ей после своих занятий...

– Я никогда не грублю! – намеренно резко ответил он.

Тихий, но веселый смешок Карлы заставил его успокоиться. Она прислонилась к дверному косяку.

– Уайтхед, медовый месяц мы можем провести в любой точке земного шара! – Ее лицо озарила очаровательная дерзкая усмешка.

– Вот как?

– Да. Поскольку теперь деньги для нас не проблема.

– Деньги? – Марк готов был нахмуриться, но тут же улыбнулся. – Твои деньги, верно? – Неужели он приблизился к разгадке того, почему Кларк решил жениться на Карле?

– Нет... – Она потрясла головой так, что локоны рассыпались по плечам. – Что, опять не помнишь?

– Нет.

– Это было за день до аварии. – Она вернулась в палату и снова села на кровать. Карла мало что смыслила в финансовых вопросах и поэтому импровизировала, стараясь оживить память мужа словами, которые слышала от него же: – Изрядный куш... Мы сорвали его. – Она замешкалась. —Большой? Так было, да?

– Сорвали? – Марк ощутил острое беспокойство. Значит, Кларк снова взялся за свое? Иногда он выигрывал, но чаще было наоборот.

– И где эти деньги?

– На моем счете в банке. Мы их туда положили.

– В банке? – Не может быть! Кларк никогда не клал свои выигрыши в банк. Деньги у него не залеживались. Неужели он и впрямь остепенился? Нет. Не до такой степени.

– Да. Сумма очень приличная. Ты умница. Умница? У Марка заныл живот. Что-то здесь не так.

– Сколько?

Карла назвала ему пятизначную цифру и добавила:

– Управляющий решил, что я продала дом. – Она рассмеялась, но Марк не поддержал ее. Что еще сказать, чтобы освежить его память?

Марк с трудом поддерживал равнодушный тон.

– Могу себе представить... – Откуда у Кларка такие деньги? Он их не заработал.

– На моем счете они в безопасности. Я надеялась, что ты вспомнишь подробности.

– Ты должна помочь мне вспомнить подробности, – как можно непринужденнее ответил Марк, хотя все внутри кипело от возмущения. «Мы сорвали его...» – эхом звучало в голове. Что там говорил инспектор Крэг? «Это не был несчастный случай... только для вашего сведения... покушение на убийство...» В какую отвратительную историю ввязался Кларк?

– Я уверена, что ты вспомнишь сам. – Тут Карла ему помочь не могла. Конечно, ее объяснение скорей всего далеко от действительности, но она не хочет знать ничего другого. Синдром страуса. Если деньги получены неправедным путем, она поверит в это только тогда, когда Кларк признается сам. Вот тогда она и будет думать, а теперь это бессмысленно. – Увидимся завтра. – Карла легонько поцеловала его, и Марк на мгновение вновь поддался очарованию ее близости. – Обещаешь подумать о том, где мы проведем медовый месяц?

– Конечно, моя радость.

Думать о медовом месяце? Должно быть, она шутит. Кларк, кладущий деньги в банк? Чушь зеленая...

«Сорвали куш... вспомни подробности сам... мы сорвали его...» Слова крутились как назойливые мухи, сталкивались, мучили его, дразнили, не желая выстраиваться в логическую цепь. Она говорила так взволнованно, словно точно знала, откуда Кларк взял эти деньги. Голова Марка распухала от подозрений, где Кларк мог раздобыть такую сумму наличными и почему он положил ее в банк.

Растерянность смешивалась с растущим раздражением. Здесь было еще кое-что. Карла долгое время оставалась его вселенной, средоточием жизни и единственным источником информации. Он доверял ей как самому себе. Проклятье! Ведь он даже мог бы переспать с ней, если бы не думал о брате. А теперь?

Он все еще хотел доверять ей. По-прежнему желал ее.

«Эти деньги, которые свалились на нас...» На нас. Мы... Мы – это Карла и Кларк, они – одна шайка. Искусная, сплоченная... «Сорвали куш»! Обычно Кларк произносил эти слова, когда вытягивал деньги у какого-нибудь богатого бездельника, обирал его дочиста. Догадка свалилась на него, как кусок штукатурки с потолка старинного дома. «Мы сорвали его... ты умница...» Эти слова трепыхались как листья на ветру и звучали так радостно, словно Карла была заодно с Кларком... нет, с ним, с Марком, словно он тоже входил в их шайку!

Эта мысль ударила его как паровой молот.

Кража? Похищенный груз стоил намного больше той суммы, которую назвала Карла. Зато она вполне соответствовала вознаграждению, которое мог получить водитель за столь грязную работу. Да, это не был простой несчастный случай. Слова Крэга снова всплыли в памяти и укрепили его подозрения. Марк должен доверять Карле, но уже не мог. Дальше он двинется в одиночку. Нужно выяснить, откуда брат взял деньги. Ответ знает только Карла. Она завязла в этом деле так же глубоко, как и Кларк. Черт побери, теперь понятно, почему она в него так вцепилась!

Лишившийся иллюзий, подавленный предательством близких людей, Марк не мог уснуть.

Мысленно он так и эдак поворачивал каждое сказанное Карлой слово, даже самое невинное.

К утру все эти слова запечатлелись в его памяти. С кем бы ни связался Кларк, это бросало пятно и на жизнь Марка, портило его безупречную репутацию.

«Ваша авария не была случайной». Слова Крэга только усугубляли его мучения.

И Карла, женщина, которая изо всех сил не давала ему умереть, возвращала к жизни... Женщина с неброской внешностью и удивительно нежной душой. Именно она принимала участие во всей этой проклятой афере с кражей и его устранением. Участвовала... Она должна знать подробности.

Он жаждал выяснить все до конца и заставить брата и Карлу расплатиться за подлость. Хотел вернуть свою прежнюю жизнь, свою репутацию, свое дело. Если на это уйдут годы, пусть. Пока он остается Кларком, ему ничто не грозит. Потому что Кларк слишком труслив, чтобы высунуть наружу свою смазливую морду, если Марк окажется рядом.

– Ты быстро привыкнешь. – Фред Марш, владелец магазина «Оптика», знал Карлу уже лет восемь, с тех пор как ее семья переехала в Лондон. Он усмехнулся, глядя на усиленно моргавшую Карлу, которая пыталась таким образом избавиться от непривычных ощущений. – Но если снимешь линзы, тут же надень очки.

– Я их где-то оставила.

Окулист перелистал регистрационный журнал.

– Не могу найти твой старый заказ. Ведь на этот раз мы делали тебе линзы. Ладно, попробуем подобрать подходящую пару.

– Хорошо. – Недовольная Карла применила свой любимый способ и представила себя перед зеркалом.

– Замужество явно пошло тебе на пользу. – Фред сделал пометки в личной папке Карлы и положил ее в ящик с табличкой «Выполненные заказы». – В последнее время ты стала просто красавицей.

– Очень приятно, – с отсутствующим видом ответила Карла. Окулист кивнул ей и поспешил к следующему клиенту.

Она направилась к большому зеркалу и нахмурилась: на том была наклеена рекламная картинка. Интересно, зачем? Впрочем, это вполне в духе Фреда. Что должна рекламировать эта пышущая здоровьем пышноволосая идиотка? То, как классно можно выглядеть без очков? Карла досадливо усмехнулась... и у нее отвисла челюсть: красотка в зеркале повторила ее движение. Неужели во всем виноваты линзы?